Текст книги "Принцесса для зверя (СИ)"
Автор книги: Адалин Черно
Соавторы: Лили Ред
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)
– В детстве я разбирал коробки и наткнулся на твою. Понял, что твоя по цвету. Ты была точно в таком же платье, – он усмехается. – И я его испортил.
– А я тогда на тебя очень сильно обиделась. Оно было мое любимое. Да и с подарком я старалась… – вспоминать совсем не хотелось, но сейчас это воспринимается, как простые детские шалости, не больше.
– Я знаю, ты меня тогда жутко бесила. Потому что родители наседали: Соня хорошая, добрая, тебе бы у нее поучится. Она хоть и младше, но смотри как у нее все получается, – он коверкал слова так смешно, что сейчас никакой обиды на него не было, только убеждение того, какие мы дети бываем глупые.
– Так во-о-от в чем была причина.
– Да, я разобрал подарки и открыл твой. А там перчатки. Я тогда был повернут на боксе, это было моей манией, а отец был против… Даже сейчас вспоминаю его слова: “Это не серьезно”, “Семью не прокормишь”, “голову отобьют, еще и калекой останешься”. И тут ты даришь перчатки.
– Я слышала этот разговор и мне хотелось тебя поддержать. Мне стало так обидно за тебя, что я выгребла все свои карманные деньги и купила их.
Я опускаю взгляд, потому что мне становилось неудобно. Это как прыгнуть в поезд и мчать полным ходом назад. Воспоминания, словно ветер, бьют по лицу перехватывая дыхание, посылая тонну мурашек всему телу.
– Они тогда для меня стали отправной точкой. Я решил, что воплощу эту мечту и не отступлюсь. И я их ношу, как талисман, с того момента постоянно беру их с собой на соревнования.
Его откровения меня поражают до глубины души. Я считала всегда, что безразлична ему. Особенно после того момента, как он меня выгнал из машины… Но сейчас он будто открывается с другой стороны, и я хочу задать все вопросы.
– А тогда в машине, почему меня выгнал? Если ты не хочешь говорить об этом или не помнишь…
– Я винил тебя в том, что пришлось везти тебя. Я думал, будь я тогда с родителями, аварии бы не произошло. Только спустя годы, когда мозги встали на место, понял, что это дело случая. И не стоит во всем винить тебя.
Тимур не переживал, но по глазам вижу, что воспоминания даются ему тяжело. Грустный блеск в его глазах и ироничная ухмылка заставляет и мое сердце трепетать. Теперь я его понимаю намного лучше. Но чтобы пазл наконец сложился, остается задать последний вопрос.
– А в последний раз. Тогда в машине, ты говорил, что кроме физиологии нас ничего не связывает. Это была правда?
– Нет…
– Тогда почему ты так сказал? – я с замиранием сердца жду его ответа, но он не торопится рассказывать, отводит взгляд в сторону, встает из-за стола и подливает горячего напитка. – Расскажи мне…
– Помню то время, как вчера. И знаешь, я хотел с тобой отношений, понимал, что пора уже все наконец обозначить, ведь вокруг и так все думали, что мы вместе. И я тебе безумно верил. Твоим словам, считал, что ты никогда не предашь меня и не обманешь. Но я услышал разговор деда с твоим отцом. Он был против наших отношений и говорил много чего, но… – он запинается и хмурится, будто решая, говорить мне или нет.
– Твоя мама и мой отец были любовниками, Соня. Ты знала это и молчала, потому что боялась потерять меня.
– Что? – я шокировано смотрю на парня, не в силах поверить.
Моя мама и его отец? Этого ведь не может быть.
– Ты не знала, – горько утверждает он, кивая.
– Как ты мог в это поверить?
– Дурак. Я маму сильно любил тогда. Не мог поверить, что отец так поступил с ней, а ты знала и не сказала. Молчала. Когда я пришел к тебе и предложил пожениться, меня реально заколебал дед. И причем именно тобой, пора женится, смотри Соню кто-то заберет. Такая девочка. Я подумал, что поиграю на твоих нервах, а через годик разведусь. И дед успокоится, перестанет на мозг капать и тебя выкину из головы, потому что куда не плюнь везде ты. Даже когда в передряги попадала, опять чистая выходила. Как так? Я не верил.
– И в последний раз тоже не поверил… – с грустью добавляю, но теперь-то хоть понимаю Тимура.
Теперь вижу, что он чувствовала и как размышлял. Не скажу, что эти поступки логичны. Но это мужчины, у них вообще другое мышление. Нам бы девочкам все сразу обсудить, поговорить и поставить точки. А мужчины думаю сами, решают сами. Хорошо, что до некоторых хотя бы доходит.
– Не верил. И только после сообщения на почту понял, каким был дураком. Я не знаю, как загладить вину перед тобой. Мне и жизни не хватит, наверное.
– У всех свои недостатки.
Мы с Тимуром говорим очень долго и, кажется именно сейчас находим то, чего нам не хватало все это время. Даже вспоминая наше перемирие, когда его поранили, и то не сравнится с нашим разговором сейчас. Тогда мы просто существовали рядом.
Но сейчас…
Мы наконец поставили эти точки вместо запятых.
– Да? – Тимур отвечает на звонок, отвлекаясь от нашего разговора. – Да, дед. Уже собираемся и едем.
Он слушает и кивает ему “угукая”, а после завершения разговора выдыхает и пристально смотрит на меня.
– Чего там? Не молчи, – его пауза затягивается и мне становится страшно от этого.
– Дед сказал, чтобы мы поторопились, нужно быстро все подписать и к нему приедет наш следак. Говорит серьезный разговор…
Глава 40
Я бегу наверх и собираюсь, мне не хочется заставлять ждать деда, но и хочу поскорее узнать, зачем следователь приедет. И почему именно к деду!
Только спускаюсь вниз, вижу Тимура и его пристальный взгляд.
– Готова? – я бросаю мимолетный взгляд на себя и не вижу того, чему стоило бы удивляться.
Да, платье не брендовое, обычное черное вязанное платье. Самое дорогое на мне – жемчуг, да и тот принадлежит маме.
– Ты чего так смотришь? Не привык девушек видеть в обычной одежде, которая не стоит дешевле пары сотен долларов?
– Ты красиво выглядишь. Даже не смотря на то, сколько стоит твой наряд.
Это неожиданно слышать, я настолько отвыкла от него, что любое слово сейчас кажется непривычным. Да и стараюсь перебрать в своей памяти говорил ли Тимур мне комплименты и понимаю, что не помню.
– Поехали, – я смущаюсь, как пятнадцатилетняя, которая только видит парня, но стараюсь скрыть свои эмоции.
И так многое сегодня было обсуждено, что хочется закрыться и подумать…
Мы спокойно выезжаем из дома и едем к деду, дороги забиты и мы успеваем постоять в пробке, пропустить спецтехнику, что разгребали завалы на дороге. Только подъезжаем к дому, нас сразу встречает серьезный дед. По его лицу сразу видно, что ничего хорошего нас не ждет.
– Так, Тимур, Соня поторопитесь. Нотариус уже ждет, вам нужно подписи поставить и будем разбираться.
Мы поднимаемся наверх в кабинет Генриха Илларионовича. Мужчина в строгом костюме и очках с черной оправой ожидает нас уже с ручкой в руках. Мы подходим к столу и Тим даже не глядя подписывает, где показывает мужчина. Я медлю, не люблю подписывать то, что не читаю. И вначале пробегаюсь взглядом по бумагам.
– Соня, это обычная процедура завещания. Я вас указываю, как прямых наследников. Ты можешь не переживать и спокойно подписывать. Я тебя не обману.
Я смотрю на деда и понимаю, что не могу подписать, это вообще несправедливо перед Тимуром.
– Я не могу. Тут только Тимур наследник. Я-то тут причем?
– Не спорь, Соня. Подписывай. А потом если совести хватит можете даже разорить компанию.
Он говорит это легко и просто, что мне становится невыносимо стыдно. Вот такого он о нас мнения?!
Я еще раз пробегаюсь по пунктам и не замечаю ничего подозрительного. Ну и ладно, расписываюсь, и передаю ручку нотариусу. Если что потом просто отказ от наследства напишу и передам все полномочия Тимуру. Мне ничего чужого не нужно.
– Спасибо, что нашли для нас время, – Генрих Илларионович пожимает руку нотариусу.
– Всегда рад помочь. Долгих лет жизни, – при условии того, что мы сейчас подписывали, я воспринимаю его слова, как черный юмор и мне кажется, они совершенно неуместны.
Дед уходит провожать нотариуса, а я решаюсь сказать:
– Ты можешь не переживать, Тимур, если вдруг что я все документы подпишу и ни на что не буду претендовать.
– Это моя была идея, Соня.
Его слова меня опять шокируют. Он добровольно решился отдать половину фирмы мне?
Бред…
Этот человек, хоть и любит спорт, но он всегда знал, что рано или поздно займет место деда. Да и наше замужество лишь только отсрочило этот момент, но чтобы делится? Мне вообще казалось, что Тимур не знает такого слова.
– Даже если ты не будешь со мной, то я должен тебя обеспечить. Мне не нравится то, как относится к тебе твой отец…
Пока я прихожу в себя, дверь вновь открывается.
– Добрый день, Тимур, Соня, – в кабинет входит дед и следователь, он достает папку и начинает раскладывать перед нами листы.
Он без всех любезностей просто начинает рассказывать.
– По горячим следам нам удалось прояснить несколько моментов. Телефон с которого был сделан заказ и то письмо, что было отправлено вам, Тимур, связаны. Тут человек действовал видно, что второпях и поэтому не успел замести следы, избавиться от сим-карты. Имя Журавлева Ирина вам знакомо? – он смотрит на нас и показывает фотографию женщины, уже в возрасте.
– Нет, – я и Тимур отвечаем синхронно.
– Хорошо. А вот эта девушка? – он показывает молодую блондинку, улыбающуюся и только по глазам я понимаю, кто это… – Марина Жданова.
– Да, эта жена моего отца, – спокойно поясняю. – Это она все делала?
– Она не только была женой Довлатова. Она ранее встречалась с моим отцом, но не получилось у нее его на себе женить, переключилась на меня, но и тут у нее все пошло не по плану.
Я шокировано смотрю на Тимура и понимаю, наконец, что их связывало. Он мог мне тоже рассказать про это, и я бы себе ничего не выдумывала.
– То есть она могла изучить всех… – он записал себе в блокнот и посмотрел на нас. – Последние эпизоды точно она. Возможно Марина переживала, что вы откажетесь от продажи дома и тем самым лишите денег…
– А она могла организовать ту подставу?
– Это еще нужно доказать. Будем расследовать. Сейчас у нас на руках ордер на обыск дома и она является подозреваемой. Мы с вами поедем туда и посмотрим на реакцию. Вы можете не переживать за свою безопасность, все под контролем.
Мне безумно страшно, но вместе с тем я понимаю, что рядом будет Тимур и дед.
– Я буду рядом, – Тимур берет меня за руку и тянет за собой.
Я расслаблюсь, теперь волнение немного отступило и от Тимура исходит приятное тепло, которое меня успокаивает.
Мы с Тимуром садимся в одну машину и двигаемся в сторону дома отца.
– Тимур, а почему ты не рассказал мне про Марину раньше. Я же спрашивала. – этот вопрос волнует меня, потому что мне интересно, почему он так поступал.
– Я не хотел тебя ссорить с отцом. Думал, что если ты узнаешь, то начнешь говорить ему про ее отношения. Он мог, конечно и знать, раз у них все серьезно, и Марина была беременна от него. Да и вспомни свадьбу, как они вдвоем пришли. Ты могла сорваться и это могло ухудшить отношения. Я не мог разрушить твои отношения с отцом, когда вы могли их наладить.
Я отворачиваюсь от него. Теперь мне все понятно. Все то, что меня волновало и беспокоило, вскрылось. Тимур был не так плох и если бы мы все раньше обсудили, то не было бы этой пропасти, которая образовалась между нами. Мы останавливаемся у дома отца, но следователь тут же говорит, чтобы мы шли первыми, а они уже за нами.
– Вы идите первыми, мы следом.
Я иду рядом с Тимуром и с каждым шагом мне становится все сильнее не по себе. Открываю калитку и захожу во двор.
– А помнишь, как я тебя тайком забирал с заднего входа, а ты через окно ко мне спускалась, – Тимур шепчет мне на ухо и вместо того, чтобы прокручивать реакцию отца и Марины, я вспоминаю прошлое.
– Это наверно смешно смотрелось. И нелепо, как девица вылезает из окна на шпильках. Я тогда хотела тебе понравится и наряжалась. Вот глупой была, – я осекаюсь, потому что чувствую, как рука Тима напрягается.
– Не зря. Ты единственная, кто был рядом со мной всегда. И в моем сердце.
Я игнорирую его слова, они меня волнуют, но я именно сейчас не хочу их слышать. И даже не то, что сегодня… Вообще не хочу.
Я не знаю, что с этим делать…
Чтобы не отвечать, стучу сразу в дверь и жду когда ее откроет отец.
– С ним? – только открывается дверь, отец не говорит “привет”, “как дела, дочка”, “все ли у тебя хорошо?”. Сразу же спрашивает о Тимуре.
– Да. А что? Думал будет по-другому когда-нибудь?
Я играю на его нервах, и мне нравится. Вижу, как он плотно сжимает зубы, но молчит.
– Нет, так и знал, что твоя участь только быть под Байрамовым. На большее, увы, не годишься. Даже жалею, что разрешил матери тебя взять из детдома.
– Знаешь, что Довлатов, – голос Тимура тихий, но рычащий. Будто хищник выходит на охоту и одно неловкое действие, как он накинется. – Я же тебе и морду могу набить, аккуратнее на поворотах. Соня стерпит, а я влуплю и мало не покажется.
– Отойди, – не даю сказать в ответ отцу, потому что вижу, как венка надувается от злости на его лице, – давай уже покончим с этим.
Отец… или как мне его теперь называть? Я не знаю, говорит ли он правду про детский дом или врет. Но мне все равно неприятно. На самом деле это объясняет то, почему он стал так относится ко мне. Мама умерла, а я даже не родная дочь…
Я не понимаю, что мне делать. За сегодня столько потрясений, что я просто не знаю, как реагировать.
– Ты не соврал про приемного ребенка? – вхожу в дом и спрашиваю. Мне нужно знать. Нужно, иначе я просто не смогу спокойно жить с этим.
Пройдя внутрь, осматриваю гостиную. Марина царственно сидит на диване и улыбаясь, смотрит на меня. Ее улыбка походит больше на оскал. От нее мне становится мерзко на душе. Я замечаю, как она переводит взгляд на Тимура, и выражение ее лица меняется. Я вспоминаю слова следователя и угрозы и хочется тут же позвать их сюда. Таким злым людям не место на земле. Они должны находится за решеткой.
– Да. Твоя мать не могла никак забеременеть и пришлось пойти на уступки, – он говорит это так обыденно, будто и не раскрывает никакой тайны.
Папа присаживается рядом с Мариной и подталкивает папку ко мне. К счастью, в этот момент в помещение входит следователь, Генрих Илларионович и несколько полицейских.
Они поясняют все отцу и он смотрят на Марину, держит письмо с ордером. Дмитрий, кажется, ничего не понимает, а после выплевывает:
– Оклеветала, зараза? – он презрительно смотрит на меня и не верит во все это.
Мне кажется, он накинется на меня, но Тимур рядом. Его плечо появляется внезапно и отец смотрит на него с презрением, даже на долю секунды забывая обо мне.
– Котик, это не я. Правда. Мне ничего такого не нужно. Я не занимаюсь, – Марина что-то пытается объяснить отцу, и он даже ее слушает, обнимает и успокаивает.
– Нашли телефон, там не удалено письмо. Понятые посмотрите, пожалуйста.
А дальше все происходит будто во сне. Едва нам позволяют выйти из дома, я убегаю. Первой толкаю калитку на выход и делаю глубокий вдох. Так противно от всего этого предательства. От того, что отец так поступил со мной. Пусть он и не родной папа, но ведь воспитывал меня столько времени, мы жили вместе. Разве можно так ненавидеть ребенка?
– Теперь можно жить спокойно, Соня. Думаю угрозы больше не будут поступать. – раздается голос Тимура, но мне лишь сильнее хочется выть, но я сдерживаюсь.
– Только от этого не легче.
* * *
Мы возвращаемся в дом Тимура. Я не знаю, что делать, ведь меня попросили остаться в стране на несколько дней, чтобы дать показания. Я хочу сбежать, но у меня не получается. Нет сил. Совершенно нет ни на что сил.
– Я чтобы тебя не смущать, поеду обратно в гостиницу, – говорю Тимур и хочу подняться в комнату, но он меня останавливает.
– Не уезжай. Мне будет спокойнее, если ты будешь тут.
– Тим… – он вроде и не наседает, не смотрит по-щенячьи, да и не скулит, но у меня сердце сжимается от тоски. – Мне лучше уехать.
– Я не буду к тебе приставать. Я обещал.
Я поддаюсь на его уговоры. Поднимаюсь в комнату и выдыхаю. Мне кажется все наконец кончилось и больше никогда не будет этих проблем. Мне больно и обидно от слов отца, но я все же отпускаю это. Он потерявшийся человек, которого убило горе и никак не мог оправится.
Я набираю воду в ванну и просто расслабляюсь. Так легко становится на душе, что я даже начинаю дремать в ванне, пока меня не будит звонок телефона. Вода уже остыла и кожа покрылась мурашками. Телефон смолкает, я не слышу повторного звонка и решаю не торопится. Набираю теплой воды, согреваюсь и выхожу из ванной. У двери натыкаюсь на Тимура, он сидит на кровати в ожидании меня и только появляюсь в дверях поворачивает голову в мою сторону.
– А что ты делаешь? – спрашива его.
– Соня, тебе звонил следователь, но не мог дозвонится. Поэтому позвонил мне…
– Что-то случилось? – мне становится тревожно, я даже скрещиваю пальцы за спиной, потому что предчувствие совсем не хорошее.
– Они арестовали твоего отца.
Что??!!
– Как? Почему? За что? – я не понимаю, что происходит, в голове полная каша…
– Марина призналась, она испугалась, что ее одну посадят и сдала Довлатова. Она сказала, что это все он придумал, чтобы лишить тебя всего наследства. И следователь не особо верил, пока не пришла экспертиза по тому телефону, что нашли, были только отпечатки твоего отца.
– То есть это все он? И подстроил аварию и угрозы? – я не могла поверить, это была полная дикость, но теперь все сходится.
– Да. На этот раз он уверен, потому доказательства неопровержимые.
– Теперь точно конец?
– Теперь да.
Эпилог
Тимур.
Я выдыхаю, но ненадолго. Мне кажется, что сейчас Соня исчезнет из моей жизни. Так оно и происходит. Стоит только суду пройти, как она незаметно сбегает. Она не предупреждает, не говорит, просто улетает. Я уверен, что дед продолжает помогать ей во всем, в наказание за мою дурость.
Но я Байрамов.
И от меня не уйти.
Я люблю Довлатову, мою маленькую… Принцессу…
С самого первого дня знакомства.
Я помню все до единого момента. Каждую нашу ссору, каждую нашу стычку, любое наше соперничество. И только сейчас осознаю, лишь она мне всегда давала стремление к жизни. Она была тем самым мотыльком, который летел к огню, но никогда не сгорал. Вокруг нее всегда было тепло и уютно, поэтому со временем мотыльком, летящим к огню, стал себя чувствовать и я.
Она сбежала от меня. Уехала обратно в штаты и даже не попрощалась.
Но я даже не расстроился. Только я вернулся домой, понял, что ее нет.
Моей Сони нет дома, и я рассмеялся. Со стороны это может казаться, будто я сошел с ума, но это не так. Потому что если бы у нее не было чувств, она бы рассталась со мной открыто. Расставив сразу все точки над “ i”. Но она решила уйти по-английски. Молча и без всяких слов.
И это идет мне на руку.
Я дам ей время, чтобы она чуть поскучала. Хоть и сам еле сдерживаюсь, чтобы не поехать к ней прямо сейчас. Но у меня есть еще незавершенные дела, которые не требуют отлагательств. Но ради нее я мог забить, уехать прямо сейчас. Но подставить других людей не имею права. Мы с тренером так долго идем к этому бою и если сейчас забью и дам заднюю, то тренер прибьет меня.
Это финальный бой.
Мне нужно выложиться на всю катушку. Чтобы красиво поставить точку в карьере. Единственное, мне не хватает – моего талисмана. Мне ее не хватает адски, я помню, как Соня посещала каждый бой и понимаю, что она мой стимул. Помимо тех перчаток, которые я таскаю с собой. Не они мой спутник, а она.
Вот почему все это осознание приходит только после всех проблем, что сваливаются на голову? Я понимаю, что ей намного тяжелее, и я бы хотел забрать всю боль… Но увы, не могу. Боль нельзя забрать, перенести на другого человека, но ее можно заглушить.
Я буду делать иначе. Не заберу, но заменю…
Она всю жизнь ждала меня, теперь моя очередь.
Я, как проклятый, тренируюсь, чтобы в полной боевой готовности приехать на чемпионат.
Несколько раз захожу в чат, пишу ей, но она не отвечает.
Самое любопытное, что я вижу, как она начинает что-то печатать, но видимо стирает и выходит. Но я не останавливаюсь, пока у меня нет возможности быть рядом, хоть так, но я буду. Всегда. С утра, в обед, вечером и перед сном…. В любое время суток. Я всегда рядом. Я считаю, каждую секунду, до того момента, чтобы ее увидеть. Я знаю – я добьюсь.
Эта девушка принадлежит только мне, с самого детства. И никто другой даже в строну ее не взглянет, точнее… Она не сможет. Это было видно. Ведь бывает так…
Раз и навсегда…
Мне хватило одного взгляда, чтобы окончательно и бесповоротно подсесть на принцессу.
Столько времени впустую, когда мы могли уже нянчить наших детей. Сейчас все то, что было я вспоминаю, как редкий опыт того, как нельзя поступать. И чего в жизни не стоит делать.
Уверен, она сидит и клянет меня, чтобы я исчез, чтобы никогда не писал, не звонил и не искал с ней встреч.
Но ответь она мне, я бы сказал все что хочу. Но самое главное только впереди.
Время, длиною в жизнь…
Соня.
Мы всю жизнь бежим от чего-то или кого-то. Не потому, что слабые, или не умеем решать проблемы. Скорее это подсознательно.
Когда я уезжала от Тимура после того, как прошел суд, я отдавала полный отчет своим действиям. Я говорила Тиму, что не могу быть с ним, даже после того, как он открыл все карты.
Я ушла. Тихо, молча и без слов, потому в глубине души понимала: он найдет способ оставить меня рядом. Я не верила, что он изменился и вдруг перестал думать о себе. Он и открылся только потому, что хотел меня вернуть.
Не из-за любви. А потому что я его.
И это главная причина, почему я ушла.
Он никогда не оставит свой бокс, друзей и работу. А я не хочу быть тенью Байрамова. Мой отец в чем-то прав. Раньше я даже не думала, чем буду заниматься, у меня была навязчивая идея быть с Тимуром.
Деньги у меня всегда были, друзья и он.
Все.
Но сейчас за все время, что жила вдалеке, поняла, не хочу обратно. Мне хорошо тут, учиться, работать и просто дышать. И эта жизнь не для Тимура.
Только сейчас понимаю насколько мы разные и это не дает мне покоя. Особенно, когда он пишет каждый день. Я вначале хотела написать и попрощаться, попросить, чтобы не строил на меня планов, потому что вместе мы никогда не будем.
Но передумала.
Сам перегорит, как было много раз, когда не будет видеть никакого ответа и отклика. Он успокоится.
Когда приехала в универ, пришлось решать много вопросов по поводу пропуска, даже на работе чуть не уволили. Но когда я все пояснила, у меня получилось договорится. Только придется работать и работать, сдавать рефераты по пропущенным темам и отвечать устно преподавателям.
Месяц спустя я все же прихожу в привычную рабочую норму и даже начинаю высыпаться.
– У меня получилось достать четыре билета. Так что мы можем пойти, – говорит друг, подсаживаясь к нам за стол в кофейне.
– Кино, балет, футбол? Что на этот раз, куда идем?
Они молчат слишком долго, что даже удивляет меня.
– Соня. Тут такое дело. Это бокс. Если тебе не нравится, или ты боишься. То мы не пойдем за компанию. Только это финальный бой. И… Ну, Ну… – друг некоторое время виновато смотрит на меня, потом на друзей.
– В общем этот бой с Байрамовым. Нам показалось, что ты с ним дружелюбно рассталась и вашей войны больше нет. А этот бой журналисты говорят будет фееричным. И скоро пресс-конференция будет с ним, Тимур что-то готовит.
Не хочу туда идти. Вот точка. Но вижу, ребята очень расстроятся, да и почему они должны отказываться из-за меня? Тимур и правда хорош в этом деле… Поэтому я решаю не огорчать друзей, а успокоиться и нормально отреагировать.
– Почему я должна отказаться? Бокс был частью моей жизни и я пойду, – слова даются тяжело, но я скрываю эти чувства.
Это всего лишь бой… Тем более мы будем далеко друг от друга и если не попадаться на глаза, то вообще никто не узнает, что я там буду.
– Правда? – подруга радостно вешается на шею и приговаривает, – я там с парнем познакомилась. Он будет вести шоу. Такой хороший он, тебе понравится. У него, кстати, друг, не боксер. Можем сходить вместе куда-нибудь.
– Посмотрим, Лика, – осаживаю подругу и смотрю на часы, время перерыва заканчивается и нам стоит поторопиться на учебу.
Он в городе. И ни слова не написал, то есть каждый день писать ерунду он может, а чиркнуть две строчки “я в городе” нельзя? Вот весь и Байрамов. Не нужна я ему, как пить дать, отвечаю. Ему просто скучно, вот он и написывает мне, а как перейти к реальным действиям. Не может.
Теперь точно приду на бой, надену самое крутое свое платье, что давно пылится в гардеробе и пускай кусает свои локти. Нашелся тут индюк.
После учебы бегу на работу, еле доживаю до вечера, сегодня все решают подлечить и подстричь своих животных. Но это даже к лучшему, а то бы просидела бы в поисках о Байрамове.
Но стоит мне приползти домой, набираю ванну, ложусь, чтобы расслабиться и лезу в телефон. Нахожу интервью из России, он не изменился. Все такой же собранный, только отпустил себе щетину, но небольшую. Его закидывают вопросами, но он уходит от прямых ответов. Но на одном вопросе я задерживают дыхание.
" – Тимур, скажите, а девушка у вас есть?"
Девушка, что задает вопрос, явно пытается флиртовать, голос томный, бархатистый, будто они вдвоем в комнате.
" – Конечно. Я и без девушки? Это же невозможно. Скоро узнаете все. "
Вот, о чем он будет рассказывать на презентации тут. Вероятно даже привезет ее. У меня руки чешутся, чтобы насолить ему.
Для чего он тогда мне написывает? И ладно бы, он говорил про меня, но это не обо мне.
Он не приглашает, он ничего не делает, только пишет…
Вот и кончились чувства, перегорели, как я и говорила. Я быстро нахожу информацию, когда будет тот самый бой и удивленно смотрю на дату. Это же через два дня, а конференция завтра.
Это сколько же друзья скрывали от меня.
Я не буду думать об этом, просто доживу до выходных и приду на бой, как принцесса. На следующее утро все вокруг будто сходят с ума, говорят о этом бое на каждом углу или я просто стала обращать на это внимание? Обсуждают пресс-конференцию и буквально отсчитывают время до нее. Меня начинает уже это злить, но я сдерживаюсь до последнего.
Конференция выходит как раз в наш перерыв и только мы заходим в кафетерий, где обычно обедаем, как друзья просят сделать телевизор громче. Я тоже смотрю туда, потому что становится любопытно, что же такого он скажет. Но рядом с ним вижу только двух тренеров и самого Тимура. Ни девушек, ни жен… Никого.
Сначала идут обычные вопросы про подготовку, диету, допинг. Тимур расслаблено отвечает на все вопросы и даже не похоже, что они его напрягают. Хотя меня начинают они напрягать, буквально каждый вопрос пропитан двойным смыслом, они пытаются его подловить, но Тим отвечает прямо, чтобы нельзя было подкопаться.
" – Тимур, скажите, пожалуйста о своих планах после боя?"
Я пристально всматриваюсь в экран и жду, что он ответит.
" – Я ждал этого вопроса. Это мой завершающий бой. На этом моя карьера боксера будет завершена. Я хочу семью, детей, а с боксом увы, никак не получается совмещать".
– Сонь, а ты знала? Он собирается женится? Он же сейчас самый востребованный боксер, почему завершать! – все сразу смотрят на меня, ожидая ответа.
– Я с ним не общаюсь и не в курсе его личной жизни и планов.
Ребята молчат, они понимают, что возможно своими словами делают мне больно. Только я не могу понять, мне больно?
Я нахожусь будто в прострации и смотрю на всю эту ситуацию со стороны. Как на все реагировать? Я же хочу, чтобы он начал строить свою жизнь, подальше от меня. Но сейчас, когда сталкиваюсь с этим даже не знаю, что думать.
И самое любопытное он перестает писать…
Эти дни я как на иголках, постоянно думаю о Тимуре и о предстоящем бое. Даже если не брать в расчет моих смятений, я волнуюсь. Эти бои жестоки и каждый может стать фатальным. Порой везение заканчивается и ты можешь остаться ни с чем. Я не хочу, чтобы ему было плохо.
Только наступает воскресенье, я открываю глаза и сразу включаю телефон. Он пустой, никто не пишет. Лишь друзья просыпаются к обеду и начинают уточнять у меня, пойду ли вообще. Но я довожу себя до такого состояния, что мне становится жизненно необходимо там быть. Чтобы сразу собственными глазами убедиться в том, что ему ничего не будет угрожать. Что после этого боя он останется жить, пускай строит свою семью, заводить детей и все что планирует. Но я должна лично убедится, что он жив.
Тогда я смогу отпустить его дальше, если буду ждать трансляции и прерываться на рекламу, то поседею раньше времени, хоть на моей голове не особо будет видна седина, но все равно не хочу испытывать это волнение.
К четырем часам я уже полностью готова. Вызываю такси, но руки только начинают дрожать. Мне кажется, что я поступаю очень глупо, что решаюсь поехать туда. Он меня не приглашает и вряд ли ему будет приятно, если туда приеду.
Но я отбрасываю сомнения, мне нужно видеть все своими глазами. Такси приезжает быстро к арене. Друзья уже стоят и ждут меня. выбегаю из машины и тороплюсь к ним.
– Все? Все в сборе? – подруга осматривает всех и мы идем ко входу.
Народа очень много, теперь я понимаю, почему друг был так рад, что удалось купить билеты. Ажиотаж бешеный, но и думаю зрелище будет отличным. Раз Тимур объявил, что это завершение его карьеры, то все будут смотреть, задерживая дыхание. И думать: победит или проиграет.
Мы поднимаемся на трибуну и занимаем места согласно купленным билетам. Подруга куда-то уходит и прибегает через десять минут. Я даже начинаю бояться за нее, потому что прекрасно знаю, как мужчины тут могут быть агрессивными и приставучими. Но подруга улыбается и прижимается ко мне, шепча на ухо:
– Я видела Байрамова. Представляешь. Он мимо меня прошел, весь такой брутальный и серьезный. Мне кажется он взглядом может что-нибудь сломать. Как ты с ним встречалась?
– Обычно. Он такой же человек, как и твой ведущий, – спокойно отвечаю и пытаюсь отвлечься от ее слов, рассматривая людей, но выходит плохо.
В голове только Байрамов.
На арену выходит ведущий, он громко приветствует всех. Он не говорит долго, быстро переходит к сути и представляет сегодняшних бойцов. Они выходят на арену и по их взгляну понятно, что каждый идет за победой. И все равно, что они оба сильные, у них одна цель – пояс и призвание.
Первый раунд. Я задерживаю дыхание, когда звучит гонг. Мне становится страшно, потому что они летят друг на друга и начинают драться. Они бьют с такой силы, что мне кажется я слышу звук ударов. Не могу смотреть, у Тимура сильный соперник. Для меня это время тянется, как вечность, но слышу гонг и рефери разводит мужчин по разным углам. Тренер сразу подбегает к Тимуру и начинает говорить с ним.
Второй раунд. Я превращаюсь в сплошной комок нервов. Теперь мне кажется, что каждый пропущенный им удар, попадает в меня. Почему он позволяет себя бить? Специально? Для публики, чтобы бой остался запоминающим. Я же вижу, что он может его уже сейчас вырубить. Так для чего? Это невыносимо, я понимаю, что смотрю и плачу. Никогда не могла терпеть этого, и сейчас не могу. Вновь звучит гонг, как спасительный звонок для меня.
