Текст книги "Принцесса для зверя (СИ)"
Автор книги: Адалин Черно
Соавторы: Лили Ред
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)
Annotation
– Интимные услуги? – спрашиваю у него, едва приобретаю способность говорить.
– Не нуждаюсь, – бросает он. – От тебя требуется выполнение роли прекрасной жены. Поддержание моего имиджа на людях, походы со мной на бои, в кино, на встречи с инвесторами и партнерами, понимаешь?
– У меня может быть любовник? – спрашиваю, хотя мне никто не нужен.
– Прекрасной жены, Принцесса. Я не хочу читать газеты с заголовками о том, что мне наставили рога.
– Ненавижу тебя, – шиплю ему абсолютную правду.
– Взаимно, Принцесса, но у тебя нет выбора. Все, что ты можешь и будешь делать – хранить мне верность, улыбаться журналистам и рассказывать, как ты счастлива, даже если на самом деле единственное твое желание – перегрызть мне глотку.
Принцесса для зверя
Пролог
Глава 1
Глава 2
Глава 3
Глава 4
Глава 5
Глава 6
Глава 7
Глава 8
Глава 9
Глава 10
Глава 11
Глава 12
Глава 13
Глава 14
Глава 15
Глава 16
Глава 17
Глава 18
Глава 19
Глава 20
Глава 21
Глава 22
Глава 23
Глава 24
Глава 25
Глава 26
Глава 27
Глава 28
Глава 29
Глава 30
Глава 31
Глава 32
Глава 33
Глава 34
Глава 35
Глава 36
Глава 37
Глава 38
Глава 39
Глава 40
Эпилог
Принцесса для зверя
Лили Ред, Адалин Черно
Пролог
– Ты в своем уме вообще, Соня? Ты хоть представляешь всю серьезность ситуации? Ты пьяна была, что ли? – его голос эхом проносится по комнате. Тимур то слегка повышает его, то переходит на крик, от чего у меня внутри все сжимается.
– Прекрати так кричать, – прошу, хотя не надеюсь на то, что он меня услышит.
– Не прекращу! Ты хоть представляешь, что за это будет? – он разговаривает грубо, строго, так же, как и все считает, что я способна на подобное.
Я стараюсь держать маску безразличия, но слезы все же начинают стекать по щекам. Мне впервые страшно настолько, что я готова попросить у него помощи. Молить его несмотря на то, что у нас до сих пор не налажены отношения. Что он считает меня ветреной и бесчувственной, папиной принцессой, не заботящейся о жизни других.
– Я ничего не делала, – едва шевелю губами, стараясь объясниться.
Я одна здесь, помощи ждать практически нет откуда: матери у меня нет, а отец не выходит на связь, да и он вряд ли поверит в то, что я не виновата. Скорее, даже приплатит адвокатам, чтобы его нерадивая дочь села на подольше и не мусолила глаза на его празднике жизни.
– Ты уверена?
Я поднимаю голову и смотрю на него заплаканными глазами.
– Ты серьезно?
Нет, я не верю, что он спрашивает это серьезно и совсем-совсем не шутит. Не хочу в это верить. Несмотря на наши непростые отношения я надеялась, что он рассмотрит меня настоящую, что заглянет в душу и поймет, какая я на самом деле.
Он вздергивает брови и удивленно смотрит на меня. Серьезно? Похоже и правда не верит. Ни он, ни адвокаты-идиоты, которых мне предоставили сразу после задержания, никто не верит.
– До свидания, – шепчу одними губами, но продолжаю стоять на месте.
Нас разделяет большая прозрачная стена и сейчас я рада, что это так. Он не станет подходить, касаться меня, добиваться правды. По взгляду вижу, что он не захочет слышать мои оправдания. Да и мне не хочется рассказывать. Я уже миллион раз объясняла все следователям, адвокатам. И ему по телефону…
Только он не верит, постоянно спрашивает и злится, он постоянно злится на меня. А ведь он сам пришел ко мне когда-то, сделал предложение, сказав, что я ни в чем не буду нуждаться, что ему нужна просто жена, которая не будет омрачать его репутацию. Так и было. До сейчас. Может, в этом все дело? Я в одночасье стала той, кто омрачил его репутацию? Кто бросил тень на имя великого Тимура Байрамова.
Смотрю на его недоверчивое выражение лица и понимаю, что меня обуревают противоречивые чувства: ненависть и…
Любовь?
Нет– нет-нет…
Соня, ты не можешь его полюбить. Он не тот, кому можно отдать свое сердце. Его интересует только две вещи: имя и бокс. Ты ему не интересна, совсем. Ты для него лишь красивая кукла и прикрытие для деда и окружающих. Только почему так на душе погано?
Ты должна его ненавидеть.
Ну же, Соня. Я действительно убеждаю себя. И вынуждаю развернуться и направиться к двери.
– Вернись за стол и давай нормально поговорим, – его голос останавливает меня у двери, но я решительно берусь за ручку.
Я знаю, что он злится… он всегда злится. И всегда только из-за меня.
Я разворачиваюсь и хочу выйти из комнаты для посещения, потому что не могу находится рядом с ним, это меня задевает сильнее, чем обвинения, которые на меня вешают.
– Одно твое слово, принцесса, и ты сейчас же выйдешь отсюда.
Вздыхаю, потому что я не хочу так. Я, наверное, глупая, потому что все еще верю в великую силу правосудия. И надеюсь, что ему не придется прикладывать к ней руку, потому что я больше не хочу, чтобы нас хотя бы что-то связывало. Не хочу быть ему обязанной и знать, что он единственный, кто помог мне в трудной ситуации.
– Мне не нужна твоя помощь, – уверенно говорю я и стараюсь держаться, хотя с каждой минутой это становится все сложнее и сложнее.
– Остановись, – он бьет по стеклу и оно начинает дрожать.
Тимур наносит удар за ударом, вымещая всю злость на перегородке, как на боксерской груше.
– Нет, Тимур. Наш брак окончен. Подавай на развод и со спокойной душой расскажи журналистам, что любовь всей твоей жизни обычная мажорка, не заботящаяся о жизни других.
– Вернись, – кричит Тимур и вновь обрушивает удар на перегородку
Охрана вбегает в комнату и они пытаются успокоить Тимура, но у них это не получается. Еще бы, ведь они пытаются остановить чемпиона по боксу.
Я с тоской смотрю на бесполезные попытки охраны что-то предпринять и понимаю, что когда все закончится, если, конечно, закончится, я не смогу простить его недоверчивого взгляда. Его простого “ты уверена?”. Перед глазами проносится множество споров, ссор и скандалов, которые были между нами, но мы договаривались, старались находить компромисс.
– Вернись и ответь, – кричит Тимур.
– Прощай… – говорю последнее и разворачиваюсь, протягивая руки, чтобы на них защелкнули наручники.
Глава 1
– Что тебе нужно в моем кабинете? – зло рычу, когда входная дверь захлопывается с громким звуком.
Внук моего непосредственного начальника – последний, кого я хочу сейчас видеть. Наглый, напыщенный, с самомнением, как у какого-то принца, а не боксера по кличке “Зверь”. Я с трудом переношу его присутствие, а уж чтобы остаться наедине, так это и вовсе героический для меня поступок.
– Я тут услышал твой разговор, – бросает мужчина, оценивая мою реакцию.
– Это какой? – стараюсь держаться “на равных”.
– О том, что ты в поисках папика, – он усмехается, обнажая ряд ровных белоснежных зубов и откидывается на спинку кресла.
Красив, зараза. И держится не как боксер, а как выходец из аристократической семьи: ровная осанка, гордо вскинутая голова, оценивающий взгляд карих глаз, пробирающий до самых костей.
– Ты знаешь, что подслушивать чужие телефонные разговоры некрасиво? – я улыбаюсь, хотя под его пристальным взглядом хочется втянуть голову и скрыться под столом.
– А ты знаешь, что в твоем возрасте рано заводить папиков?
– Ты пришел читать мне нотации? Оставь, Тимур, мне это неинтересно, – перевожу взгляд на экран компьютера и делаю вид, что погружаюсь в работу, но крышка ноутбука так быстро захлопывается, что я не успеваю ничего понять.
– Я пришел поговорить, Соня.
Его ладонь мирно покоится на моем ноутбуке, голова чуть наклонена вбок, а глаза рассматривают меня с интересом.
– А я говорю, что мне некогда, Тим. Я работаю, – хватаюсь за крышку ноутбука, пытаясь поднять ее, но он не убирает руку. – Буду благодарна, если ты…
– Ты выслушаешь меня, Соня, – перебивает, – выслушаешь, а потом работай в свое удовольствие.
Он убирает руку, садится в кресло напротив, закидывая ногу на ногу, и продолжает:
– Мне нужна жена. Умница, красавица, девушка с приятной внешностью и мозгами. Видишь ли, дядя считает, что я должен жениться, иначе ему не на кого будет оставить компанию, – я вскидываю брови, и Тимур поясняет: – Внуки, все дела, – он разводит руками. – Искать жену у меня нет ни малейшего желания, заводить детей – тем более. Я хочу продолжить свою устоявшуюся жизнь и при этом остаться единственным наследником дедушкиного имущества.
– Хочешь усидеть задницей на двух стульях? – уточняю, все еще не понимая, чего он от меня хочет.
– Именно, – подтверждает он.
– А от меня ты чего хочешь? Найти тебе милую провинциальную девушку, которая будет наваривать тебе борщи и с немым обожанием ждать дома? – я морщусь, представляя эту картину.
– Не угадала, Соня. Я хочу, чтобы милой провинциальной девушкой стала ты. Можно без борща и немого обожания, – он улыбается во весь рот, а я не могу сдержать эмоций.
Обычно собранная и знающая как себя вести, сейчас я втягиваю носом воздух и со всех сил пытаюсь держать себя в руках.
– Спокойнее, крошка, не нужно изображать слониху в период сношения, – он отшучивается, чем еще больше выбешивает меня.
– Да как ты… как ты вообще смеешь мне такое предлагать, Байрамов. Ты кем себя возомнил? Чтобы я потратила свою молодость на тебя и все только потому, что ты хочешь наследство? – слова льются из меня как из радио. Я едва способна правильно излагать свои мысли, но сейчас чувствую именно так.
– Если бы ты дослушала, Соня, ты бы поняла, что я предлагаю тебе не потратить свою молодость, а провести ее с удовольствием. Мне нужна жена, тебе нужны деньги, верно?
– Допустим.
Я чуть спокойнее воспринимаю его дальнейшие слова и просто киваю, когда он объясняет мне суть нашего “брака”.
– То есть погоди, – останавливаю его на полпути, – тебе нужна жена для прикрытия перед дедушкой?
– Бинго, Принцесса, – кивает он. – Я готов выделять тебе деньги на тусовки, одежду, на все, что ты хочешь, а ты взамен прикрываешь мою задницу перед дедушкой и строишь из себя счастливую жену одного из самых завидных холостяков страны.
– Это ты что ли завидный?
По его побагровевшему от злости лицу понимаю, что перегнула, но что он в самом деле? Ну да, красив, умен, его знает полстраны, но это же еще не значит, что я должна пищать от восторга и бросаться ему на шею.
– Слушай, Соня, – он встает. – Я даю тебе время подумать до завтрашнего утра. Мне некогда возиться с тобой. До свидания.
Я не успеваю понять, как он покидает мой кабинет. Все, на что я способна – смотреть на то, как он стремительно идет на выход и скрывается за дверью. Я же всерьез задумываюсь над его предложением. Не хочу скрывать того, что моя ситуация плачевна. Отец напрочь отказался содержать меня и отправил на работу. Срок аренды квартиры подходит к концу и вот уже через неделю мне нужно будет внести пятьдесят тысяч за съем или же найти что-то подешевле и съехать.
Честно, я искала. Шерстила интернет-предложения и даже газеты, но ничего приличного и дешевого найти на смогла. Был один вариант жить бесплатно в роскошной, почти королевской квартире, но с хозяином. И все бы ничего, если бы в качестве хозяина выступала пожилая бабушка или даже злая тетка, а не мужчина в возрасте с пивным брюшком, к тому же не словянской внешности.
Решаю, что могу подумать о предложении Байрамова позже. Открываю ноутбук и утыкаюсь в экран. Сосредоточиться получается спустя полчаса, а через два я выполняю рабочую норму и даже чуточку больше. В конце дня прощаюсь с коллегами и покидаю здание компании. Сажусь в маршрутку (да-да, отец даже машину отобрал) и еду домой.
Предложение Тимура уже не кажется мне таким устрашающим, но я решаю не принимать его. В конце концов, у меня все не так плохо. Найду квартиру подешевле. Да, не такие хоромы, зато почти чистую, с ванной и горячей водой. Да и район можно выбрать поближе к работе. С этими мыслями засыпаю, а на утро встаю с приподнятым настроением.
С предвкушением облома для Тимура Байрамова я еду на работу, захожу в компанию и сталкиваюсь на ресепшене с отцом.
– Папа? Ты что здесь делаешь? – спрашиваю я, но тут же затыкаюсь, потому что выражение его лица не предвещает ничего хорошего.
– Что я здесь делаю? – зло выдает он. – Я тебе покажу, что я здесь делаю. Ну-ка пошли, – папа хватает меня под руку и тянет на выход, но я останавливаюсь и вырываю руку.
– Мне нужно на работу. Я не могу опаздывать.
– Я уже отпросил тебя у Генриха Илларионовича, Соня, так что пошли.
Опускаю голову и иду за отцом, потому что если он с утра пораньше приехал на другую часть города и отпросил меня у начальника, значит, дело серьезное. Папа запихивает меня в автомобиль, закрывает дверь и садится рядом. Он заводит машину, и мы выезжаем из парковки.
– Пап, что происходит? – решаюсь спросить, но вместо ответа слышу:
– Просто помолчи, Соня.
Я обиженно надуваю губы и отворачиваюсь к окну. Вот так всегда. Папа практически никогда не дает мне права голоса. Что бы я не делала, я всегда неправа. И сейчас я не знаю, в чем провинилась. Вот уже три недели я живу отдельно от родителей, три недели не беру у них денег, за исключением десяти тысяч, которые отец отправляет мне ежемесячно, и не устраиваю тусы в нашем огромном доме, где в последнюю вечеринку разбили вазу, стоимость в тридцать тысяч долларов.
Мы выходим у любимого папиного ресторана, заходим внутрь и нас тут же провожают к отдельной кабинке. Едва за официантом закрывается дверь, папа берет в руки меню, пролистывает его, выбирая блюда, после чего нажимает на кнопку и к нам приходят, чтобы принять заказ. Отец быстро говорит наименования дорогих блюд, смотрит на меня, но я лишь мотаю головой и прошу:
– Апельсиновый сок.
– И “Цезарь”, – бросает официанту, не желая мириться с моим выбором даже в этом.
Я закатываю глаза, но все же киваю официанту, и он уходит. Едва парень успевает закрыть дверь, как отец ударяет кулаком по столу и говорит:
– Ты совсем обнаглела, Соня?
Я удивленно хлопаю глазами и не понимаю, о чем речь? Что я успела сделать такого, что отец настолько зол?
– Ты о чем, пап?
– Я о чем? Не ты ли в эти выходные отдыхала на даче у Сашки Соловьева?
– Допустим.
Я все еще не понимаю, какие за это могут быть претензии. Вечеринка прошла более, чем скромно. Мы посидели, не без выпивки, конечно, но уже в два ночи все разъехались по домам. Я так точно в два уже спала в теплой и уютной кроватке.
– Что допустим, Соня? Ты с кем туда поехала?
– С друзьями, – тут же отвечаю я.
– И с вами была Марина Шереметьева, верно?
– Была, – я киваю. – Она меня туда позвала, – пожимаю плечами, все еще не понимая, к чему клонит отец.
– Она тебя позвала? Это чистая девочка? Скромница, отличница, целомудренная девушка, не гуляющая с парнями? Как ты можешь врать, Соня?
– Скромница? – уточняю на всякий случай: мало ли, может мне в ухо попала вода и я слышу совершенно не то. – Целомудренная?
– Именно, Соня. Ее отец позвонил мне с жалобой на то, что ты подговорила его Мариночку на эту поездку. Ты как могла? Она идет на красный диплом, ей остался год отучиться…
Отец говорит и говорит, а я вспоминаю эту “скромницу”. Может дома она и божий одуванчик, но последний раз, когда мы виделись она активно отрывалась на тусовке, причем ушла оттуда гораздо раньше меня и точно не одна, хотя я пыталась уговорить ее остаться.
– Послушай, папа, – я прерываю его тираду взмахом руки. – Я, конечно, не идеальная дочь, часто совершаю ошибки и делаю то, что заставляет тебя краснеть, но не записывай мне все грехи только потому, что я такая вот непутевая. Мариночку никто никуда не тянул. Она ушла с вечеринки в полночь с каким-то парнем, хотя я говорила, чтобы она осталась.
Мне без разницы, поверит отец или нет. Я никогда не вру: если потратила пятьдесят тысяч, я честно скажу, что потратила, еще и объясню куда. Разбили вазу по моей вине – признаюсь, но вот то, чего не делала, никогда на себя не возьму. Я не Робин Гуд, в конце концов, мне некогда спасать скромных бессовестных девиц.
– Соня, – продолжает отец. – Время, когда я беспрекословно верил тебе прошло. Я устал слушать от друзей и знакомых о том, что моя дочь гулящая и пьющая.
– А ты не слушай, – начинаю огрызаться.
– Соня.
– Папа, – я выдыхаю. – Мне не пятнадцать лет. Я взрослая, самостоятельная и самодостаточная. Я устроилась на работу и слезла с твоей шеи. Мне казалось, что после этого я не должна отчитываться, где, когда и как я провожу вечера и даже ночи.
– Соня, – отец повышает голос и перебивает меня, но я взмахиваю рукой, давая понять, что хочу договорить.
– Я уже двадцать три года Соня, папа. Я закончила университет, да, безусловно, с твоей помощью, но я это сделала. Я нашла работу, сейчас в поисках квартиры. Я больше не хочу слушать о том, что непутевая и позорю тебя. Если тебя не устраивает краснеть говори всем, что у тебя нет дочери.
Я встаю, чтобы уйти. Слезы жгут глаза, потому что я никогда не разговаривала так с отцом, а он, в свою очередь, не бросался в меня пустыми, беспочвенными обвинениями только потому, что его богатый партнер по бизнесу “заверил” его, что Мариночка чистая и невинная девочка.
– Сядь! – рычит отец так, что я невольно повинуюсь и сажусь обратно.
Я должна уйти. Наплевать на его приказ и уйти. В конце концов, я верно сказала, я теперь зарабатываю самостоятельно, а значит и отчитываться ни перед кем не должна.
– Ты послушаешь меня, Соня. Ты хоть знаешь, сколько сил я вложил в то, чтобы у тебя все было? Чтобы ты получила достойное образование, лучшую одежду, соответствующее питание и поездки за границу с одноклассниками? Сколько я пахал на имя, чтобы меня уважали и говорили, как о человеке, который знает свое дело? Так вот я тебе скажу. Я до сих пор пашу, как проклятый. Потому что вся моя империя уйдет тебе. Единственной дочери, которая даже не думает о своей репутации.
– Папа, – пытаюсь вставить хоть слово, но на этот раз не дают уже мне.
– Нет, Соня. Я скажу до конца. Я принял решение: ты уедешь за границу. Поживешь там, научишься вести себя как взрослая, самодостаточная девушка. И только после всего этого вернешься обратно. Я подобрал тебе пансион, – я слушаю и не верю, что все это происходит со мной на самом деле.
Он ведь не серьезно? Какой пансион? Какая заграница? Но отец продолжает говорить вполне серьезно, рассказывает о преимуществах, о том, как там прекрасно и что вот именно там меня научат правильному поведению. Решение приходит молниеносно. Я бросаю взгляд на часы: почти девять. Именно во столько обычно приходит Тимур к дедушке. И примерно через десять минут он войдет в мой кабинет, чтобы узнать ответ на свое предложение.
– Я выхожу замуж, пап, – выпаливаю на одном дыхании, заставляя отца замолчать.
Он непонимающе смотрит на меня, несколько раз моргает глазами, после чего проводит рукой по густой седой щетине и изрекает:
– Замуж?
– Да, папа, замуж, – утвердительно киваю и встаю из-за стола. – Совсем скоро я тебя познакомлю с женихом, а пока мне пора бежать.
Чмокаю отца в щеку и, пользуясь его временным замешательством, выбегаю из кабинки. Надеюсь успеть за семь минут добраться до работы, но не получается. Прибегаю я в половине десятого и узнаю, что Тимур Байрамов уже ушел. Действительно приходил ко мне, прождал минут пять и ушел. Что ж… придется искать его самой.
Глава 2
Отпрашиваться с работы, чтобы найти Байрамова, я не собираюсь. Вместо этого отрабатываю положенные мне часы и как только стрелка показывает без десяти пять, срываюсь с места и несусь в кабинет Генриха Илларионовича. Перед тем, как зайти в кабинет, получаю одобрение его секретарши, стучу и прохожу внутрь.
– Добрый вечер, Генрих Илларионович.
– Добрый, Сонечка.
Он, на удивление, относится ко мне лучше родного отца. Наверное потому, что я не выносила ему мозги и не устраивала в его доме вечеринки, а еще не позорила его имя перед партнерами.
– Садись, Сонечка. Как твои дела? Справляешься? Помощь не нужна? Ты только скажи, и я попрошу кого-нибудь постарше помочь.
– Нет-нет, что вы, – тут же улыбаюсь я. – Все в порядке. Я со всем справляюсь. Если нужна помощь, сама спрашиваю, не переживайте.
– Что же привело тебя ко мне?
– Дело в том, что ваш внук оставил у меня зажигалку, – я извлекаю из сумочки зажигалку, купленную неподалеку от работы в обеденный перерыв и демонстрирую ее Генриху Илларионовичу. – Я бы хотела вернуть ее. Вы не могли бы сказать, где я могу его найти?
– Давай мне, я передам ему, – тут же предлагает мужчина, а я понимаю, что такого исхода событий совсем не предвидела.
– Понимаете… я бы хотела с ним переговорить. И это никак не может подождать.
Генрих Илларионович кивает и просит подождать. Достает айфон последней модели и что-то нажимает в нем, после чего говорит:
– Записывай адрес.
Я быстренько достаю ручку и блокнот и записываю улицу и номер.
– Это его зал. Он пробудет там часов до семи, так что у тебя целых два часа, – мужчина улыбается белоснежной улыбкой и откладывает телефон подальше.
– Большое вам спасибо, Генрих Илларионович.
Я встаю, запихиваю блокнот и ручку в сумку, прощаюсь с начальником и иду на выход.
– Сонечка… мой внук не курит, – летит мне в спину у двери. – Но адрес я дал правильный.
Я поворачиваюсь, слабо киваю и шепчу “Спасибо”, нажимаю ручку двери и выхожу в приемную.
К клубу, где Тимур тренируется, я доезжаю на такси в рекордно короткие сроки. Оплачиваю проезд и вылезаю из машины. Осматриваю высокое здание с названием “Супер тренер” и припиской внизу “Спортивный комплекс”. На ресепшене мне сообщают, что тренировки боксеров проходят в подвале. Я прошу помочь мне сориентироваться и получаю подробные указания, как добраться до арены.
Я спускаюсь по лестнице вниз, прохожу несколько коридоров, пару раз возвращаюсь обратно и, наконец, нахожу помещение, в котором отчетливо слышны удары о боксерскую грушу. Захожу внутрь и тут же окунаюсь в затягивающую атмосферу тестостерона.
Я не знаю всех мужчин, которые с усердием и рвением отрабатывают удары, но это определенно невероятное зрелище. Вообще, сколько себя помню, я никогда не любила спортсменов. Будь то культуристы, боксеры или даже хоккеисты, всегда относилась к ним со скептицизмом. Возможно потому, что в нашей стране не слишком чествуют их и всегда настроены негативно, а может быть потому, что они казались мне недалекими и глупыми.
Даже сейчас, пока я старательно лавирую между рингами, где проходят тренировки, меня осматривают с ног до головы. Оценивают своими сальными взглядами и улыбаются, как Ванечки-дурачки. И даже старичок с напрочь седыми волосами и уже дряхлым телом, и тот туда же. Я закатываю глаза, когда натыкаюсь взглядом на него.
Тимур сосредоточенно бьет грушу, слегка приседает и делает красивый выпад справа, впечатывая перебинтованные руки в массивную поверхность. Несмотря на мою ненависть к нему и уверенность в том, что они ничего собой не представляет, я засматриваюсь.
Его удары мощные, но грациозные. Издалека он похож на зверя и стопроцентно соответствует своей кличке на ринге. Несмотря на это, я уверена, что это лишь антураж… все выигранные бои, все награды и медали – лишь благодаря его дедушке и деньгам, которые он вливает в единственного наследника.
Но хорош, зараза: гибкий, руки мощные и выглядит так, будто позирует для журнала, а не оттачивает удары. И именно это раздражает меня больше всего. Как можно быть во всем настолько идеальным? Держать маску превосходства, даже там, где это не нужно.
Я подхожу к нему ближе и слышу тяжелое дыхание вперемешку с глухими ударами по груше.
– Тимур, – зову его и стараюсь скорчить гримасу милейшего котенка. – Привет, – хлопая пушистыми ресницами, вижу, как он заносит кулак для удара, но останавливается, переводя бешеный взгляд на меня.
– Кто тебя сюда пустил? – он удивленно окидывает меня взглядом и задает следующий вопрос: – Ты чего явилась?
– Поговорить нужно, – пожимаю плечами и жду, когда он таки бросит свое бесполезное занятие и отойдет на несколько минут, но он, кажется, даже и не собирается.
– Мне некогда трепаться, принцесса, подождешь в холле.
Он отворачивается от меня и продолжает так же уверенно и синхронно оттачивать удары по груше.
– У меня нет времени ждать, так что тебе придется прерваться, – настаиваю на своем.
– Увы, ради тебя, принцесса, не готов. Подождешь за пределами зала.
Естественно, ждать я его не собираюсь. Вместо этого отворачиваюсь и, с ехидной и самой обворожительной улыбкой, на которую только способна, дефилирую к тренирующимся мужчинам. Если я хорошо знаю самцов противоположного пола, то это Тимура заденет.
– Мальчики-и-и-и, – тяну я. – Привет, – здороваюсь как можно громче, чтобы и ему было слышно.
– Красотка, ты какими судьбами?
– Никакими, – пальцы Тима больно впиваются в мой локоть, и он тащит меня из зала. – Допрыгалась ты, принцесса.
Глава 3
Он меня вталкивает в раздевалку и закрывает дверь на засов.
– Эй, я с тобой спать не буду, – говорю ему достаточно серьезно, хоть сердце колотится где-то в области горла.
Он разворачивается ко мне и медленно наступает. Я волнуюсь от того, что эта махина надвигается на меня, но стараюсь не показать вида и беззаботно улыбаться. Когда он подходит совсем близко, я таки решаюсь упереться руками ему в грудь и слегка оттолкнуть. Пусть поймет, что я не боюсь его. Совсем-совсем не боюсь.
– Наверно поэтому ты дрожишь, да? – он усмехается и протягивает руку, касаясь моего оголенного плеча.
Пальцы едва соприкасаются с кожей, и я ожидаю боли, но ее нет. Странно, как он, такой огромный, и не причиняет боли? Я смотрю на его почерневшие от злости глаза, в то время, как сама млею от его касаний.
Глупость.
– Отойди от меня, я сюда не за этим приехала, – его пальцы смыкаются на моей шее, а лицо приближается с такой скоростью, что я чувствую его дыхание на своих губах.
– А для чего?
Боже… Для чего я сюда приехала? Мысли превращаются в жидкую лаву, а взгляд падает на его губы. Он мокрый, потный, без футболки, и в одних шортах. От него исходят импульсы дикого зверя, которые выворачивают меня наизнанку.
Кошмар…
Такого нельзя допускать.
– Отпусти меня, а то на всех таблоидах будет красоваться твое лицо с надписью “чемпион бьет жену”.
Но он меня не отпускает, только сильнее прижимается и водит губами по уху. Его горячее дыхание обжигает, и я сглатываю, потому что это мое слабое место. А сейчас, когда я накалена до предела и готова разгромить этот зал от его хамского поведения, слишком остро все воспринимаю.
– Один раз можно, если жена сама напрашивается на прилюдную порку. Но мое предложение больше не в силе. Ты пролетела…
Я удивленно распахиваю глаза и смотрю на лицо Тимура, где сейчас красуется широкая улыбка. Все то, что я чувствовала в его объятиях, проходит со скоростью звука. В душе поселяется злость и раздражение. Что он вообще себе позволяет?
– Это нужно нам двоим, Тимурчик, – воркочу ласково, хотя хочется зарычать.
– Нет, принцесса. Мне от тебя больше ничего не нужно.
– Нашел борщеварку из провинции?
– Бинго, Принцесса, ты, как всегда, догадлива.
– И что, она так же красива?
– Ты себе льстишь, Соня. Знаешь, что незаменимых нет?
– Знаю, Тимурчик, знаю. А еще знаю, что твой темперамент и недостаток, – я невинно опускаю взгляд, а после поднимаю голову и смотрю на мужчину, – мозга, – продолжаю, – никто не вытерпит.
– Язва, – он отпускает мою шею и проводит ладонью по спине, останавливаясь на нижних девяносто три и похлопывает по ним, чем вызывает у меня еще больший приступ гнева.
– Она такая же? – допытываюсь я. – И фигура, как у меня, да?
– Ла-а-а-дно, – говорит он. – У меня есть вакантное место.
Несмотря на злость, оживляюсь. Уверена, что он никого не нашел за столь короткий срок, да и вправду, кто его терпеть будет из перспективных девушек? Понятно же, что обычная провинциалка ему не подходит, иначе бы давно ее нашел, так что…
– Содержанкой будешь, – вполне серьезно говорит Тимур.
Я даже не сразу понимаю смысл произнесенных им слов. И вот когда ко мне, наконец, доходит, я отшатываюсь от него, как от прокаженного и буквально за секунду взмахиваю рукой и впечатываю ладошку ему в щеку. Не ожидаю этого от себя, наверное, больше, чем он. Широко распахиваю глаза и со страхом жду ответа, но его не следует. Вместо этого Тимур отпускает меня и отходит, возле двери разворачивается и бросает:
– Пока, Принцесса. Надеюсь, мы больше никогда не увидимся, потому что в следующую нашу встречу я не сдержусь и придушу тебя.
Глава 4
Конечно же я не остаюсь дома. Наношу слой косметики на лицо, надеваю коротенькое платье, высокие каблуки и хватаю со стола небольшой клатч. Удовлетворенно смотрю в зеркало, ну красотка на миллион, четное слово. И он говорит, что я ему больше не нужна?
Где-то в голове возникает мысль о том, что мне позарез нужен жених, которого я смогу предоставить папе, но я быстро ее прогоняю. Неделю-вторую у меня еще будет время, а после… я что-то обязательно придумаю. Может, попытаюсь убедить папу в том, что исправилась, что больше не тусуюсь с друзьями и не порчу его репутацию. Идея так себе, но на фоне того, что я всегда и везде крайняя – лучше не придумаешь.
Смотрюсь в зеркало и решаю дополнить образ яркими красными губами. Достаю помаду, обвожу контуры и удовлетворенно улыбаюсь. Я не могу сказать, что яркий, броский макияж – то, что я люблю. Скорее нет, чем да. Я бы отдала предпочтение минимуму косметики, но тогда мне кажется, что я обнажена перед целым миром. Сейчас очень четко вспоминаются слова матери: лучше быть стервой внешне и доброй внутри, чем ангелом с гнилой душой.
Вздыхаю, улыбаюсь отражению еще раз и выхожу. Я договорилась встретиться в клубе с Олей и Дианой. Думаю, они уже там, поэтому быстро вызываю такси и называю адрес заведения, которое нравится больше всего. Такси привозит меня прямо ко входу, где уже столпилось множество народу.
Решаю не дожидаться, пока ко мне дойдет очередь и направляюсь сразу к секьюрити. Они, конечно, нагоняют страху на студентов, но не на меня. Даже Тимур, и тот выглядит пострашнее.
Подхожу к охране и тут же получаю удовлетворительный кивок. Я бываю здесь почти каждые выходные. У нас, вместе с подругами, снята ВИП-кабинка. Еще эту неделю я смогу здесь тусоваться, а дальше придется сидеть дома и искать отмазки, потому что выложить даже несколько тысяч за возможность сидеть в ВИПе мне будет сложно.
– Приятного вечера, – слышу от одного из охранников и замечаю его оценивающий взгляд.
Мне как-то становится неприятно, но я перебариваю в себе желание скривиться и, вместо этого, растягиваю губы в улыбке и говорю:
– Спасибо.
Захожу внутрь и тут же попадаю в толпу не меньше той, что на улице. Здесь два поста охраны и каждый нужно пройти. Я, так же, не собираюсь ждать, потому что ВИП-клиентов они пропускают без очереди. Пока иду к секьюрити, какая-то кикимора морщит свой нос, но мне остается только одно – игнорировать ее. Подхожу к охраннику, протягиваю руку и жду заветного штампа на запястье. Его ставят за секунду, после чего мне отодвигают шторку, и я, наконец, попадаю в зал.
