Текст книги "Лик в бездне(сборник фантастических романов)"

Автор книги: Абрахам Грэйс Меррит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 40 страниц) [доступный отрывок для чтения: 15 страниц]

– Ты видела! Ты точно знаешь, что я хочу! Ты будешь помнить!

Это были не вопросы. Это были команды.

– Я видела. Я знаю. Я буду помнить, – ответила Суарра.

– Теперь, Грейдон, ты. Чтобы не произошло ошибки и чтобы ты смог сделать свое дело слаженно и быстро.

Мать коснулась его лба. Со скоростью мысли Грейдон снова оказался в пещере.

Один за другим вспыхивали в сумраке предметы, которые хотела получить Мать.

Грейдон точно знал, где находится каждый из них и как добраться к нему, запомнил так, что забыть было невозможно.

Сейчас он находился на корабле, в богато обставленной каюте и видел маленький ящик, который должна будет взять Суарра. А теперь он стоял рядом со странным приспособлением – какой–то серебристый металл и кристаллы. Формой аппарат походил на огромную чашу с толстым дном.

Вокруг обода чаши были шары, похожие на тот, что был на систруме, но в десять раз большие. Шары не трепетали, словно капли ртути. Это были неподвижные шары. Приглядевшись более внимательно, Грейдон увидел, что чаша накрыта крышкой из какого–то прозрачного, словно воздух, материала и что под этой крышкой находится, как в плену, озерцо пламени. Точно в центре чаши, исчезая в пламени, был установлен полый металлический цилиндр. Перед глазами Грей дона выступили туманные очертания жезла. Он увидел, как жезл резко тянулся в Цилиндр, и услышал голос Женщины–Змеи. Голос шептал:

– Ты обязан это сделать!

Грейдону подумалось, что даже при легчайшем прикосновении шары задрожат, фиолетовое пламя начнет пульсировать.

Жезл исчез.

Начался обратный полет Грейдона во Дворец. Он летел, вращаясь, и был остановлен на полдороге. Он ощутил знакомый ужас, как тогда, когда был прикован к скамье возле агатового трона.

Красный свет ударил в глаза.

Вокруг плавали ржаво–черные частицы. Он снова находился в пещере Тени, а на троне, обратив к нему безликое лицо, сидела Тень.

Страшный пристальный взгляд исследовал душу и разум Грейдона. Тиски разжались. Грейдон услышал шепчущий смех…

Он вновь оказался в комнате Матери Змей. Он дрожал и задыхался, словно человек после вымотавшего до предела бега.

Рядом с ним была Суарра. Его руки сжимали ее руки. Она смотрела на него с ужасом в глазах. Женщина–Змея стояла выпрямившись. Впервые на ее лице Грейдон увидел изумление. Повелитель Глупости был уже на ногах, протягивая свой красный посох к Грейдону.

– Боже!

Грейдон всхлипнул и, чтобы не упасть, схватился за Суарру.

– Тень! Она поймала меня!

Внезапно он понял, что произошло. В то короткое мгновение, когда Тень схватила его, она прочла его разум, словно открытую книгу, точно узнала, что он высматривал в Пещере Утерянной Мудрости, что хотела забрать оттуда Мать, узнала, что задумала Мать.

Сейчас она спешно готовилась нанести ей полное поражение. Грейдон сказал об этом Женщине–Змее.

Она выслушала. Глаза ее сверкнули, голова раскачивалась в горизонтальной плоскости, словно змеиная. Она шипела!

– Если Нимир действительно, как он полагает, прочел его разум, значит, он также прочел, что Грейдон должен был отправиться туда вечером, – спокойно сказал Повелитель Глупости. – А потому им следует выйти в путь сейчас, Адена.

– Ты прав. Сам туда Нимир войти не сможет, по крайней мере в теперешнем своем виде. Что он будет делать, я не знаю, но он что–то замыслил. Ты говоришь, он смеялся, Грейдон? Ну, что бы он ни придумал, осуществление плана займет у него время. Он должен кого–то призвать себе на помощь. У нас хорошие шансы обогнать его. Суарра, Грейдон, вы выходите немедленно. Ты с ними, Тиддо!

Повелитель Глупости кивнул. Его глаза искрились.

– Мне бы хотелось еще раз испытать силу Нимира, Адена, – сказал он.

– И Кон. С вами должен пойти Кон. Суарра, дитя мое, позови Ригера. Пусть он соберет воинов.

Когда Суарра вышла, чтобы позвать Ригера, Мать Змей передала кристаллический стержень Повелителю Глупости.

– Нимир сильнее, чем я полагала, – серьезно сказала она. – Эта шепчущая Тень оставила на тебе свою мету, Грейдон. Ты слишком впечатлителен, чтобы доверить тебе этот ключ. Это рискованно. Ключ использует Тиддо. Вытащи из–за рукава мой браслет и одень его снаружи. Если ты почувствуешь, что оказался в пределах досягаемости Тени, быстро всмотрись в фиолетовые камни и подумай обо мне. Дай–ка его мне.

Она взяла у него браслет, дохнула на драгоценные камни, прижала их к своему лбу и вернула браслет Грейдону.

Через полчаса они вышли в путь. С ними просился пойти Ригер, он доказывал, бушевал и чуть ли не плакал, но Женщина–Змея запретила ему. Отряд повел Повелитель Глупости. Он нес как кристаллический стержень, так и свой красный посох. За ним следовал Грейдон, по одну сторону его – Кон, по другую – Суарра, позади – полсотни эмеров из дворцовой охраны. Отряд шел к Пещере Утерянной Мудрости.

Глава 21. ПЕЩЕРА УТЕРЯННОЙ МУДРОСТИ

Они двигались другим переходом, не тем, которым они шли во Дворец. Этот был выше и шире. На этот раз Повелитель Глупости не порхал, как птица. Он шагал с целеустремленным видом, будто нетерпеливо стремился на назначенное свидание. От прикосновения красного посоха Тиддо дверь открылась. Они вступили в Пещеру Утерянной Мудрости.

Этот коридор выходил в пустую часть пещеры, ту, которую когда–то пересек Грейдон. Запечатанные семью печатями сокровища Змеиного народа и древнего народа Ю–Атланчи лежали перед ними.

Ни следа Повелителя Тьмы, ни следа его последователей – людей или человеко–ящеров. В пещере, похоже, никого не было. Тускло мерцали кристаллы.

Неверным блеском светились металлы и сверкали драгоценные камни. Загадочные механизмы, предназначенные для неизвестных целей, отбрасывали тени в тусклом свете.

Сперва они взяли два кристаллических диска. С близкого расстояния Грейдон разглядел на них детали, неразличимые на картине, изображавшей первое первобытное болото.

Диски были величиной в двенадцать футов и имели форму линзы.

Толщина линзы в центре равнялась ярду.

Линзы были полые. Внутри линзы посредине располагался диск: четыре фута ширины, цвета – как свернувшееся молоко, как лунный свет. С краев свешивались бесчисленные нити, тонкие, как волосы Женщины–Змеи, и такие же серебряные Нити перепутывались друг с другом, что делало их похожими на огромную мелкоячеистую паутину.

По ободу большого диска с правильной регулярностью располагалось с дюжину маленьких линз, сделанных из какого–то материала лунного цвета. Исходившие из центра волокна собирались этими линзами в миниатюрные пучки. Диски покоились на основаниях из серого металла. Эти основания походили на полозья, как у салазок. Нижний край полозьев был погружен в глубокие выемки. Полозья поддерживали линзы в вертикальном положении.

Индейцы достали длинные ремни и под руководством Повелителя Глупости привязали их к полозьям. Потом они потащили их и выволокли в проход. Когда диски благополучно оказались там, Тиддо, как показалось Грейдону, испустил вздох облегчения. Потом он пощелкал Кону, и человек–паук отправился вслед за эмерами.

– С этими дисками лучше быть уверенными наверняка, – сказал Тиддо. – Они – наше наиболее сильное оружие. Я приказал Кону проследить, чтобы они были доставлены прямо к Адене. Теперь вы вдвоем соберите остальное, что она хочет получить. Я пойду расставлю охрану.

Он скрылся во мраке пещеры.

Разделив оставшихся индейцев между собой, Суарра и Грейдон быстро занялись своим делом. Главным объектом их внимания были ящики, некоторые такие маленькие, что их мог нести один человек, вес же других заставлял напрягаться четверых. Семь украшенных символами серебряных шаров были тоже в перечне Женщины–Змеи. Грейдон изумился, обнаружив, что они легкие, как пузыри, и катятся по полу от одного взмаха руки. Наконец работа подошла к концу, с ними остался лишь один индеец, и осталось забрать только ящик с корабля.

Корабль покоился на металлической опоре. С его борта свисала веревочная лестница, по которой вскарабкался Грейдон, а вслед за ним и Суарра. Грейдон удивился, как ухитрились древние доставить этот ковчег из своей страны к этому месту, да еще протащили его через горную цепь. Потом он вспомнил, что Суарра говорила ему, что тогда гор еще не было и что в те давно прошедшие дни океан был ближе.

Однако внести этот корабль в пещеру – а он был длиной в добрых триста футов – подразумевало использование удивительной точности механизмов. И каким образом корабль сохранился в течение столетий, предшествующих возникновению горного барьера? Судно было сделано из твердого дерева, твердого, почти как металл. Оснастка у него была, как у шхуны.

Мачты были короткие и толстые и – что было очень странно – лишены рей.

Грейдон уловил на корме слабый голубой проблеск и увидел там один из больших дисков, но не прозрачный, как другие, а глубокого лазурно–голубого цвета.

Грейдона заинтересовало, не от этого ли диска исходит приводящая корабль в движение сила, а если так, то зачем тогда мачты?

Палуба, если не считать диска и приземистых мачт, была пуста. Теперь Грейдон вспомнил, что корабли, изображенные на стене в Пещере картин, имели высокие мачты. Он не видел там судна, подобного этому. Что ж, возможно, такие корабли были на картинах, находившихся на разгруженных стенах.

Он внимательно осмотрел пещеру. Повелитель Глупости желто–красным пятном стоял возле этого странного приспособления – чаши, содержащей озеро фиолетового пламени. Он стоял неподвижно и прислушивался, держа кристаллический стержень над полым цилиндром.

– Грейдон, – позвала из открытого люка Суарра, – поторопись!

Вглубь, в темноту, уходила соединенная на шпунтах аппарель, и Суарра без колебаний, словно молодая газель, вприпрыжку сбежала по ней. За ней последовал Грейдон. Из светового корпуса в ее руке струей вырывались светившиеся облака Под ногами был шелковый ковер, толстый и пышный, словно луг в июне.

Впереди был ряд плотно закрытых низких овальных дверей. Суарра отсчитала нужную, подбежала к ней и распахнула.

Это была обширная, увешенная гобеленами каюта, явно предназначавшаяся для женщины. Какая из принцесс Древнего Ю–Атланчи, неисчислимые столетия назад бежавшая по измученным морям от нашествия льдов, прихорашивалась перед этим зеркалом? Он взглянул на устроенное из шелковых подушек уютное гнездо и понял.

Рядом стояла Суарра, ее маленькая грудь вздымалась.

Грейдон увидел поблизости ящик и открыл его. Внутри была длинная нитка бус из драгоценных камней, похожих на великолепные сапфиры. Незнакомые камни сверкали собственным светом. Грейдон вытащил нитку и обмотал ее вокруг черных, как ночь волос Суарры. Камни сверкали в волосах, словно плененные звезды. Еще в ящике была книга с тонкими и гибкими, как папирус, металлическими страницами. Она походила на древний церковный служебник. В ней было множество картинок, на полях – неизвестные символы, записи Змеиного народа.

Грейдон сунул книгу в тунику и плотнее перетянул пояс, удерживающий находку.

Его взгляд остановился на фиолетовых камнях браслета. Они пылали, они предупреждали его! Суарра, любовавшаяся собой в серебряном зеркале, тоже увидела это.

– Быстрее! – воскликнула она. – На палубу, Грейдон!

Они вбежали по аппарели как раз вовремя, чтобы увидеть, как Повелитель Глупости ткнул кристаллический жезл в озерцо фиолетового пламени.

Мгновенно из чаши вылетел достигший потолка столб аметистового пламени. Пламя было гладкое, округло–ровное, как будто вырезанное резцом скульптора. Когда оно взметнулось, раздался продолжительный, похожий на вздох звук, словно первое дыхание приближающейся бури. Столб залил пещеру светом более ярким, чем солнечный свет. Свет уничтожил перспективу, каждый предмет, казалось, прыгнул вперед, выступил, будто сбросил узы пространства, в собственных, присущих ему размерах. Уменьшающие размеры эффекты расстояния исчезли.

Суарра и Грейдон знали, что Повелитель Глупости далеко от них, но в этом странном свете он, казалось, стоял так близко, что его можно было коснуться.

Шарики ртути, окаймлявшие обод огромной чаши, возле которой стоял Тиддо, начали дрожать. Так подпрыгивал шарик в систруме Женщины–Змеи.

Повелитель Глупости посмотрел на них, поднял свой посох и указал на проход. Они не могли сдвинуться с места и зачарованно глядели на испускавшую свет колонну.

Столб содрогнулся. От него оторвалось пульсирующее раскаленное фиолетовое кольцо, словно первый круг, появившийся в пруду, если в него бросить камень. Кольцо миновало Повелителя Глупости, окутав его смутным бледно–лиловым туманом. Оно расширилось, прошло еще несколько футов и исчезло.

Все, с чем оно соприкоснулось, за исключением фигуры Тиддо, тоже исчезло, ничего не осталось. Исчезло и пестрое одеяние Повелителя Глупости. Он стоял – высокий голый старик.

Вокруг столба образовался имеющий радиус в двадцать футов круг пустоты.

Звучащий столб вздрогнул снова.

От него отделилось, медленно расширяясь, кольцо большего размера.

Перед кольцом подпрыгивал Повелитель Глупости, тряс своим посохом и жестикулировал, крича Суарре и Грейдону, чтобы они уходили. Они кинулись к лестнице.

Заглушая вздохи столба, раздалось отвратительное шипение. С дальнего конца пещеры хлынули человеко–ящеры.

Они извергались потоком и прыжками неслись к спокойно стоявшему, иссохшему от старости человеку. Снова сверкающее фиолетовым второе кольцо коснулось Повелителя Глупости, как и предыдущее, миновало его и пошло, расширяясь, дальше.

Снова пол пещеры в радиусе двадцати футов был пуст.

В этот круг пустоты, выталкиваемые вперед теми, кто находился сзади, опять хлынули люди–ящеры. Повелитель Глупости отступил на шаг, прямо в третье отделившееся от огненного столба трепетавшее кольцо.

Кольцо плавно расширялось. Как и раньше, за ним оставалась пустота.

– Суарра, спускайся по лестнице к проходу!

Грейдон задохнулся.

– Кольца идут все быстрее. Они достигнут нас. Тиддо знает, что делает. Господи, если это адское отродье увидит тебя…

Он замолчал. Он не мог ни говорить, ни двигаться. Заглушая орды человеко–ящеров, громче огненного столба раздался пронзительный визг.

Так могла бы визжать взбесившаяся лошадь. Человеко–ящеры кинулись в поспешное бегство. Сквозь них протолкался и остановился на краю оставленной последним огненным кольцом пустоты… Нимир!

Как ни ужасен он был в образе Тени, когда Тень переливала в себя Кадока, все это были милые пустяки по сравнению с тем, каким он был сейчас.

Повелитель Тьмы добыл себе тело. Это было тело ю–атланчианца, несомненно одного из врагов Ластру, наскоро предоставленное по необходимости. По телу шла зыбь. Его контуры колебались, будто оно удерживало покрывающую его плоть. Голова тела безжизненно мотнулась вперед, и внезапно из–за нее резким толчком появилось лицо Повелителя Зла. Его бледные глаза пылали.

Сердце Грейдона прыгнуло к сухому, будто посыпанному пылью горлу и затрепетало, когда он увидел это раздутое колебавшееся тело, увидел лицо трупа, а над ним – живой Лик Зла.

Поплыло, расширилось еще одно кольцо пламени. Неуязвимость Повелителя Глупости против этой огненной петли явно не распространялась на всех прочих, поскольку Нимир отступал от нее, спотыкаясь мертвыми ногами.

Он ковылял, а Повелитель Глупости ткнул в его направлении своим посохом и расхохотался.

– Стыдно, Нимир, – глумился он, – после всех этих лет прийти на встречу со мной в таком плохо пригнанном одеянии! Плотнее напяливай на себя эти лохмотья! Иди в пламя голый, как я! Но я забыл, Повелитель Всего Мира, ты ведь не можешь.

Разум Грейдона вынырнул из волн захлестнувшего его ужаса, и ему показалось, что Повелитель Глупости намеренно издевается над Нимиром, для того чтобы потянуть время или, может быть, с какой–то иной целью. Но Темный всерьез принял насмешку и кинулся на Тиддо. Тот едва успел вовремя заметить ловушку, едва успел, спотыкаясь, уклониться от все пожирающего кольца. Уничтожив все, что было на его пути, кольцо исчезло.

На непослушных ногах Темный отступил в остановившуюся толпу. Тут же среди человеко–ящеров началось движение. Соскользнувший по лестнице вслед за Суаррой Грейдон увидел, что люди–ящеры, суетясь, начали здесь и там тянуть, тащить, вытаскивать, а Тень, плотнее натягивая на себя чужое тело, подгоняла их. Беготня вне пределов расширяющегося круга усиливалась.

Все громче звучала огненная колонна, все быстрее делалась ее пульсация. Все быстрее отрывались от нее кольца, пылавшие фиолетовым пламенем, и становился шире круг пустоты.

Схватив за руку Суарру, Грейдон побежал. Голова его была повернута к столбу, он не мог отвести глаза от этого невероятного зрелища. Круг пустоты дотянулся до корабля. Корабль исчез! Еще кольцо…

Оно докатилось до шеренги нагруженных ящиками человеко–ящеров, и они исчезли!

Грейдон услышал, как завыл Нимир. Суарра тащила Грейдона, Повелитель Глупости подталкивал его в спину. Грейдон оказался в проходе. Вход закрылся. Грейдон шел с ними, ничего не видя, не слыша, бессильный перестать видеть то, от чего ему только что удалось оторвать взгляд.

Комната Матери Змей была так загромождена спасенными сокровищами, что между ними было трудно протиснуться.

Мать открывала ящики и рылась в них.

В ее волосах искрилась нитка драгоценных камней, вокруг талии и между ее маленьких грудей тоже спадали камни.

Мать полюбовалась собой в зеркало.

– Сейчас я, пожалуй, более красива, чем когда–либо прежде, – радостно сказала она. – По крайней мере я могу быть удовлетворена этим, ибо никогда ничего более прекрасного у меня не было. Суарра, дитя мое, я так рада, что ты нашла эти драгоценности! Я всегда намеревалась подарить их тебе.

Затем она в насмешливом изумлении воздела руки:

– Тиддо, где твоя одежда? Прийти в таком виде – и это в твоем возрасте!

– Клянусь твоими предками, Адена, я об этом совершенно забыл! – Повелитель Глупости торопливо схватил шелковый лоскут и обмотал его вокруг своего иссохшего тела.

– Дело сделано? – Женщина–Змея уже не смеялась, лицо ее было печальным.

– Дело сделано, Адена, – ответил Повелитель Глупости. – И нельзя сказать, чтобы слишком рано!

Она слушала, как он рассказывал о том, что произошло в пещере, и печаль не сходила с ее лица.

– Так много утеряно! – прошептала она. – Так много, что никогда не может быть восстановлено – хотя бы мир существовал вечно. О, мой народ! А корабль…

Лицо ее просветлело.

– Зато большая часть оставшегося – у нас, а не у Нимира! Но снова повторяю, что он сильнее, чем я думала. Мне бы очень хотелось знать, что ему удалось спасти. Надеюсь, он обнаружил что–нибудь, что сможет использовать в качестве постоянного одеяния! Хотелось бы мне знать, чье тело он сейчас носит. А теперь идите, дети мои. Нам с Тиддо нужно заняться делами.

Взмахом руки она отпустила их. Когда Грейдон, уходя, обернулся, он увидел, что лицо ее снова печально, а глаза наполнены слезами.

Глава 22. ПРАЗДНИК СОЗИДАТЕЛЕЙ СНОВ

В течение следующих двух дней Грейдон вообще не видел Мать Змей.

Он накоротке повидался с Ригером и Хаоном

В основном свое время он проводил с Суаррой и был очень доволен, что их обоих оставили одних. Когда ему хотелось, он вместе с Суаррой бродил по огромному зданию, наблюдая за странными и нередко вызывавшими тревогу существами.

Он ознакомился с экспериментами Змеиного народа и жителей Древнего Ю–Атланчи по созданию новых форм жизни, в результате которых появились люди–пауки и человеко–ящеры, гротескные и вселяющие ужас формы жизни, чудовища–гермафродиты, необыкновенные гибриды. Некоторые из них отличались причудливой красотой.

Он обнаружил огромную библиотеку, заполненную книгами со страницами из металла и рисунками. Теперь знаки–символы были понятны лишь Адене и Повелителю Глупости.

Вместе с Суаррой он заглянул в Зал Ткачей и надолго задержался там, зачарованный зрелищем алых человеко–пауков, щелкавших у своих огромных ткацких станков, бегавших вдоль них, ткущих ткани, которые теперь, через века, они создавали столь же инстинктивно, как пауки, ткущие узоры своей паутины. Человеко–пауков осталось не больше сотни, и в огромной зале большинство станков, качаясь, ткали пустоту.

Суарра сказала Грейдону, что под Дворцом имелись и другие помещения и склепы. Она и сама не знает, что в них находится. Там располагалась и таинственная комната, в которой были две двери – Жизни и Смерти, открывавшиеся для тех, кто пожелал иметь детей и согласен был заплатить за это отказом от бессмертия.

Ни Нимир, ни Ластру пока что в открытую не выступали. С высоты Дворца город казался Грейдону спокойным и невстревоженным, но Ригер сказал, что его шпионы донесли о волнениях и беспокойстве. Повсюду передавалась история унижения Ластру. Это поколебало уверенность многих его сторонников.

Лазутчики Ригера действовали и среди индейцев. Можно было рассчитывать, как он полагал, на примерно половину эмеров. Грейдон спросил, сколько это, и Ригер сказал, что если считать тех, кто имеет подготовку, то приблизительно четыре тысячи. Он полагал, что из оставшихся многие хотели уйти в леса и подождать там исхода конфликта.

Ригер не верил, что те, кто остался с Ластру, представляют собой грозную силу, поскольку их удерживает с ним главным образом лишь одно – страх. К тому же они ненавидят человеко–ящеров, и вряд ли им придется по вкусу сражаться вместе с ними. Гораздо более, чем полчища урдов, Грейдона страшила свора динозавров и возможность атаки оседлавших этих чудовищ всадников.

Он предчувствовал, что против них все четыре тысячи эмеров – слабая защита, ибо, встретившись с динозаврами, эмеры погибнут. Ригер, казалось, так не думал, намекая на другие возможности.

Этой ночью должен был состояться Ладнофакси, праздник Созидателей снов, поэтому в городе осталось мало воинов.

Эмеры из праздника были безоговорочно исключены. Им даже запрещалось смотреть из удобных для наблюдения мест на похожее на раковину сооружение, которое, как узнал Грейдон, было посвящено этому ежегодному празднику. Свой собственный лунный праздник они справляли далеко отсюда, на обочине леса, поэтому из всех ночей это была лучшая, чтобы тайком провести во Дворец оставшихся в живых людей убежища: город был покинут, а его охрана была незначительной. Хаон и Ригер пошли во главе небольшого отряда, чтобы встретить их в условленном месте возле озера и отвести в святилище.

Грейдон страстно желал узнать, что это за праздник Созидателей снов. Его как огнем жгло – быть свидетелем празднества.

Он решил, что так или иначе, а своего добьется. О своем решении он сказать Суарре никак не мог – боялся, что либо она своей маленькой ножкой непреклонно растопчет его мечту, либо будет настаивать, чтобы они пошли вместе, несомненно, мало думая об угрозах Ластру и об объявлении Матерью Змей войны. Он задумался, не может ли он лестью склонить Адену к тому, чтобы она придумала какой–нибудь способ провести его на праздник, но быстро пришел к заключению, что Адена даже еще быстрее придумает способ посадить его под замок, а ключ запрячет подальше.

Повелитель Глупости? Обратиться с подобной просьбой к Тиддо – идея безрассудно храбрая, но со времени их совместного дела в Пещере Утерянной Мудрости Грейдон понял, что на какого бы рода глупость ни был способен Тиддо, но только не на такого рода. Несмотря на то что Грейдон все же не собирался пропустить Ладнофакси.

Он снова начал обдумывать проблему, и в это время Мать послала за ним. Он нашел ее оставшейся в одиночестве в завешенной гобеленами комнате. Большие диски куда–то исчезли, как и большинство других принесенных ими вещей.

Ее глаза ярко блестели, шея волнисто изгибалась, слабо светящиеся кольца безостановочно двигались.

– Ты так отличаешься от всех, с кем я так долго встречалась, что выбил мои мысли из их обычного русла и освежил их, – сказала она. – Я знаю, насколько невыразимо странным должен казаться тебе Ю–Атланчи, а я, вероятно, в нем то, что наиболее странно. Но кажущееся тебе таким странным, мне–то слишком хорошо знакомо, а то, что для тебя повседневность, для этих людей – совершенная фантастика. Да, а многое – даже для меня. Я отказываюсь от своего уединения, которое одновременно и сила, и слабость. Взгляни на дело своими глазами, Грейдон. Подумай так, как мыслите вы, чужестранцы, как ты расцениваешь ситуацию, в которую мы попали? Говори свободно, не думая о том, что можешь обидеть меня, дитя мое.

Как она и приказала, он заговорил свободно о застое и косности Старой Расы, о ее сползании к жестокости и к бесчеловечному безразличию, и в чем, как он думает, причина этого, и что, как ему известно, создание таких тварей, как человеко–ящеры, – порождение чудовищной злобы, а циничное извращение научных открытий привело к созданию человеко–пауков. И что хотя, по крайней мере, урды должны быть истреблены, однако сами по себе они не виноваты. Не виноват даже Ластру и его народ. Вина лежит на тех, кто стоял у истоков безжалостной эволюции, приведшей к появлению монстров.

И наконец, он рассказал о том, как боится схватки с динозаврами, как видит все уничтожающий вал верховых Ксинли, а следом рвущие клыками и когтями волны урдов.

– Но ты ничего не сказал о Нимире. Почему? – спросила Мать, когда Грейдон закончил.

– Мать, я ничего не сказал и о вас, – ответил он. – Я говорил только о том, что я знаю, а я ничего не знаю о том, каким оружием, какой мощью обладаете вы двое, но думаю, что извечный исход будет определен – урды и Ксинли, Ластру и Ригер, Хаон и я сам – пешки, которые можно не принимать во внимание. Результат зависит от вас двоих.

– Это правда.

Женщина–Змея кивнула.

– Мне хочется знать, что удалось Нимиру забрать из пещеры. Там была одна вещь, которую, я надеюсь, он обнаружил.

Ее глаза злобно сверкнули.

– Еще больше я надеюсь, что, обнаружив, он ее использует. Это даст ему тело, которого он так жаждет, Грейдон. Однако результат ему, может быть, не понравится. Что касается остального – не слишком бойся Ксинли и урдов. С ними справятся мои крылатые Посланники. А вы все – не так уж незначительны, как полагаете, Грейдон. В конце концов, я могу отметить твой меткий глаз и твердую руку. Но в основном ты прав. Исход зависит от меня и Нимира.

Она погрузилась в молчание, рассматривая его, а затем сказала:

– Что касается остального, разве сама Природа не экспериментирует постоянно с жизнью? Сколько образцов более чудовищных, чем все, что ты здесь видел, создала она, а затем цинично – как ты обвиняешь нас – уничтожила их! И каких отвратительных, рыскающих в поисках добычи чудовищ еще не создала Природа в своей лаборатории?

Почему же нам, являющимся частью Природы, не последовать данному ею для нас примеру? Что касается Старой Расы и во что превратились люди этой расы… Коли вы спасли другому человеку жизнь, излечили его от болезней, то несете ли вы ответственность за то, что он впоследствии сделает? Если он кого–то убивает, пытает, значит, вы тоже убийца и пыточных дел мастер? В определенных условиях, под давлением необходимости, мои предки избавили этот народ от Смерти. Во всяком случае, если бы мы этого не сделали, то люди плодились бы так, что на заполненной их толпами Земле скоро не осталось бы места, чтобы поставить ногу. Мы избавили их не только от Смерти, но и от болезней. Мы отдали в их руки наше великое знание. Наша ли вина, что, как оказалось, они не заслужили этого?

– И выстроили вокруг них барьер, чтобы они не смогли использовать полученные знания! – сказал Грейдон. – Человек развивается, преодолевая препятствия, а не в теплице!

– А значит, барьер не был препятствием? – резко спросила Мать. – Если они того достойны, почему же они не преодолели барьер?

Грейдон ничего не ответил.

– Но один вопрос благодаря тебе прояснился, – сказала она. – Если я одержу победу над Нимиром, то уничтожу урдов и оставлю в живых лишь немногих из Старой Расы. Эти ошибки должны быть исправлены и уничтожены – как Природа все время исправляет и уничтожает свои ошибки. Болото будет очищено.

Она взяла зеркало, пригладила волосы, потом отложила его прочь.

– Кризис близок. Возможно, он произойдет сегодня вечером. Несколько часов назад в городе появился Ластру. Он важничает, необычно самоуверен, более заносчив и хвастлив, чем когда бы то ни было. Бравада ли это? Я так не думаю. Он что–то знает о завариваемой Нимиром каше. Хорошо, пусть его! Но я хочу знать, что забрал Нимир. Я пыталась это увидеть, но не смогла. Он заблокировал мой взгляд. Он что–то нашел. Хочется мне знать: если я рискну…

Она положила руку на лоб Грейдона, наклонившись вперед. Он ощутил мгновенное головокружение. Вращаясь, он летел над озером. Он оказался в красной пещере Тени. Но что случилось? Ржавый свет сделался плотным, непроницаемым. Он хлынул к Грейдону и окутал его, словно туман. Грейдон ничего не мог видеть.

Он снова оказался рядом с Матерью Змей и покачал головой.

– Я знаю, – сказала она. – Я послала твой взгляд вместе со своим в надежде, что твоя чувствительность к Тени позволит твоему взору проникнуть туда, куда не может проникнуть мой. Но ты увидел не больше, чем я. Хорошо…

Она улыбнулась. У нее, как это нередко бывало, внезапно изменилось настроение.

– Мне жаль, дитя мое, что ты не сможешь пойти на праздник Созидателей снов. Я могу послать туда твой взгляд вместе с моим, но ненадолго. Тебе не следует все видеть. Это потребовало бы от тебя слишком большого напряжения. Немного – это не причинит вреда. Но на все время – нет.

Вскоре после этого она отпустила его.

Он ушел от нее с нечистой совестью. Но своего решения не изменил.

Мысль осенила Грейдона, когда он уже вернулся в свои покои.

Кон!

Возможно, это – решение. Со времени драки с Ластру человек–паук, по–видимому, привязался к нему так же крепко, как крепко держал его в руках, когда они карабкались над пропастью. Ни разу не прошел он мимо него без нежного пощелкивания или без того, чтобы не похлопать его по спине своими маленькими ручками.

Удастся ли ему уговорить Кона взобраться вместе с ним на стены большой раковины и найти там место, откуда он будет видеть все, сам оставаясь невидимым?

Как, дьявол его побери, он сможет выклянчить это у Кона, коль скоро не знает, как с ним разговаривать?

Грейдон вертел проблему и так, и эдак снова и снова, потом рассмеялся. Ну, эта идея может сработать! Ему осталось только попытаться.

Через три часа после захода солнца над барьером – над горной цепью – взошла луна. Было полнолуние. Заход солнца означал лишь заход для Ю–Атланчи: из–за горной цепи здесь уже делалось темно, когда снаружи наступали только сумерки.

Праздник Созидателей снов не мог начаться до тех пор, пока полная луна не засияет над амфитеатром. Это было самое большее, что Грейдон смог узнать у Суарры. И даже сейчас сумерки продолжали сгущаться над чашей Запретной Страны. Ему следовало действовать быстро.