Текст книги "Империя Кремля"

Автор книги: Абдурахман Авторханов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 23 страниц)

ЧАСТЬ IV. ПОСЛЕСТАЛИНСКАЯ НАЦИОНАЛЬНАЯ ПОЛИТИКА

I. Национальная политика в эру Хрущева и Брежнева

Сталин был холодный, скрупулезный и терпеливый калькулятор в политике, который знал не только границы своих возможностей, но и природу объекта, на который направлена его политика. Политик среди уголовников и уголовник среди политиков, Сталин нашел в синтезе политики с уголовщиной тот универсальный и магический рецепт, при помощи которого он действовал как в общей, так и в национальной политике. В его богатой уголовно-политической карьере вы не найдете ни одной предпринятой им политической акции, в которой он потерпел бы поражение. Даже став неограниченным диктатором, он не позволял себе ни эмоциональных взрывов, ни импровизированных решений. Как новые решения, так и пересмотр уже принятых, подготовлялись с расчетом на абсолютный успех.

Во всем этом его преемник Хрущев был антиподом своего предшественника.

Сталин ликвидировал ленинский нэп и нэпманов – и уцелел, Сталин ликвидировал свободное крестьянство, составлявшее 80 процентов населения страны, – уцелел, Сталин ликвидировал ленинскую партию, организатора победы в Октябрьской революции и гражданской войне – уцелел. Но когда он подошел к проблеме ликвидации национальных республик и слиянию нерусских народов с русским в одну коммунистическую нацию с одним общим русским языком, то тогда Сталин остановился, словно почуяв, что тут уж не уцелеет.

Хрущев решил: на что не осмелился Сталин, может отважиться он. По его поручению идеологический аппарат партии под руководством Суслова разработал целую комплексную программу денационализации нерусских наций СССР, чтобы подготовить их слияние с русской нацией. В программе этой нет элементов прямого насилия, да и названа она фарисейски и идиллически одновременно: «Расцвет и сближение наций». Но «расцвет» понимался как привитие нерусским народам русской культуры, а «сближение» – как слияние. Стержень программы: превратить русский язык в родной язык всех нерусских народов как предварительное условие создания единой коммунистической нации.

Методы и каналы русификации предусматривались многообразные. Главные из них суть:

В связи со школьными реформами 1958 г. был принят закон, согласно которому изучение национального языка и обучение на национальном языке в национальных школах считались делом добровольным. От родителей зависело, в какую школу русскую или национальную – отдать своих детей. Родители также решают, на каком языке в национальной школе должно вестись обучение – на русском или родном языке. Разумеется, родители, думая об успешной карьере своих детей и хорошо зная, что дорога «наверх» идет через русскую школу, отдают детей туда.

В словарный фонд национальных языков намеренно щедро вносятся русские слова и русская терминология, несмотря на наличие в этих языках соответствующих эквивалентов. Даже русское но вое словообразование с связи с развитием техники предлагается включить в национальный язык, хотя национальное словообразование сразу дало бы понять, о чем речь (например, «вертолет», «пылесос», «телевидение» и др.).

3. Массовая колонизация славянским населением Туркестана и Кавказа с установкой создания там славянского большинства в общем национальном составе республик.

Такая практика русификации нерусских языков началась еще при Сталине, но широко проводилась в эру Хрущева. Поэтому неудивительно, что, например, по данным специалистов, в тюрко-татарском словаре за 1958 г. в два раза больше русских слов, чем это было в словаре 1929 г., а в узбекском словаре зарегистрировано за тот же период около 20 процентов слов русского происхождения. С тех пор процесс русификации национальных языков развивается стремительно и в более широком масштабе. Энтузиазм русификаторов в области литературы порой принимает уродливые формы, граничащие с нелепостью. Москва, например, не разрешает литераторам национальных республик переводить на родной язык иностранных классиков с языка оригинала, т. е. они должны переводить их с русского перевода (совсем недавно азербайджанцы перевели Гете на свой язык с русского перевода).

Против такой практики переводов иностранных книг выступают даже сами русские авторы. Так, в Казахстане русский критик В. Лобин дал уничтожающую характеристику таким переводам, когда писал: «Переводить иностранных писателей, труды иностранных ученых с русских переводов на казахский язык – это все равно, что получать масло из молока, прошедшего через сепаратор». Правительственная газета «Известия» оказалась настолько задетой этим выступлением русского человека в защиту нерусских языков, что назвала его дерзкой «вылазкой против великого русского языка» («Известия», 28. 12. 1963).

Были случаи, когда и сами националы выступали в защиту чистоты своих языков (в том же Туркестане, см. «Партийная жизнь Казахстана», № 9, 1959). В Грузии даже создали в явочном порядке специальный «Комитет за чистоту национального языка». Те же «Известия» не замедлили подвергнуть грузинскую инициативу разгромной критике с чисто великорусских позиций, чтобы другим нерусским народам неповадно было подражать грузинам (см. «Известия», 24. 9. 1963). Сейчас, почти через четверть века, известный советский писатель, пишущий по-русски и по-киргизски, Чингиз Айтматов поведал внешнему миру, как развивается киргизская национальная культура. Он заявил: «Не надо изображать дело так, что в наших национальных сферах все решено и нет никаких проблем… Размышлять надо о том, насколько глубоко и демократично развивается национальная культура, национальное самосознание… Русский язык – великий, но это не означает, что не надо обращать внимание на внутренние закономерности другого национального языка и привносить в него, в частности, из русского то, что можно не привносить. Курьезным фактом в этом смысле являются названия двух областных газет, выходящих на киргизском языке – одна из них называется ''Исык Кол правда-си'', а другая ''Нарын правда-cи''... Меня это глубоко оскорбляет. Что же это за народ с тысячелетней историей, у которого в языке отсутствуют слова ''правда'', ''истина'', ''справедливость''. Кому нужно такое коверканье русского языка и унижение киргизского, в котором только синонимов понятия ''правда'' насчитывается около десяти». («Литературная газета», 31.8.1986).

То, чем возмущается здесь Айтматов, однако, было и остается «генеральной линией» партии в языковой политике. В эпоху Хрущева партийные философы выдвинули даже совершенно новую идею в отношении дальнейших перспектив развития национальных культур народов СССР. В основе новой идеи лежал тезис: нерусские народы могут создавать свою национальную культуру на русском языке. Так, журнал «Вопросы философии» утверждал, что потеря родного языка не означает для нерусских народов, что они лишаются тем самым возможности творить свою национальную культуру. Успехи языковой русификации среди малых народов СССР выдавались как предвосхищение перехода на русский язык культуры и литературы наций союзных республик. Журнал писал: «У нас в СССР имеются факты, когда многие племена, народности и небольшие нации используют русский язык для развития своей национальной культуры» («Вопросы философии» № 9, 1961). В этой связи журнал назвал народы, которые начали создавать национальную культуру и литературу на русском языке: карелы, удмурты, марийцы, коми, мордва и осетины.

Если в школах к литературе партия применят прямые и открытые методы русификации, то существуют сферы, где она прибегает к косвенным и скрытым методам для достижения той же цели:

массовая миграция славянского, преимущественно русского, населения в нерусские республики;

новостройки – заводы, фабрики, совхозы – в национальных республиках создаются со смешанным «интернациональным» контингентом рабочих из разных народов, чтобы они между собой вынуждены были говорить по-русски;

3) в армии нет национальных формирований не только из-за недоверия к националам, но еще и для того, чтобы смешивая национальных солдат с русскими, поставить их в условия необходимости изучить русский язык;

4) места заключения (тюрьмы, лагеря, ссылки) тоже являлись и являются «школой интернационального воспитания» наций на русском языке. В 1959 г. Хрущев захотел узнать, каких же успехов достигла политика «интернационализации» на русской основе за сорок с лишним лет существования советской империи. В том году была проведена, впервые после 1926 года, Всесоюзная перепись населения СССР, где специально был поставлен вопрос о том, как велик процент среди нерусских, считающих русский язык своим родным языком. Успехи языковой политики оказались скромными, если сравнить их с большими усилиями партии, с ее неограниченной властью. Так, если по переписи 1926 г., нерусских, признавших русский язык своим родным языком, было 6,6 миллиона человек, то в 1959 г. их стало 10,2 миллиона. Языковая ассимиляция чувствительно коснулась главным образом маленьких народов и народов, не имеющих своей территории. У более крупных народов ее успехи незначительны. Если брать союзные республики, то только среди славянских народов, живущих в городах со смешанным населением, число людей считающих русский язык своим родным языком, составило в 1959 г. от 10 до 15 процентов, среди балтийских народов и молдаван оно не доходило и до 5 процентов, в то время как во всех туркестанских республиках и Грузии этот процент ниже двух, а в Азербайджане выше двух. Среди армян, 44 процента которых живут вне Армении, считают русский родным языком 8 процентов. Разнообразной оказалась картина и в автономных республиках. В девяти из 17 автономных республик, где население живет компактной массой, процент националов, считающих русский язык родным языком, исчисляется от одного до пяти, а в республиках со смешанным населением он поднимается до восьми. Наибольший успех языковой ассимиляции отмечен среди народов, живущих в СССР без собственной территории, без собственных школ, без национальной литературы и искусства. Так, среди русских немцев 25 процентов признали своим родным язык русский, среди поляков 45 процентов, среди евреев – 78 процентов.

Я хочу быть правильно понятым. Величие русского языка и гениальные творения русских классиков, писавших на нем, являются достижениями всей мировой культуры и литературы. Только не надо, как сам Ленин говорил о русификации, «загонять в рай дубинкой», если она даже завернута в бархат псевдоинтернационализма.

Отказ от коренизации в 30-е годы означал провозглашение нового курса в национальной политике, состоящего из двух связанных между собой элементов – языковая денационализация снизу и декоренизация органов власти сверху. О первом аспекте нового курса мы уже говорили, будем говорить и дальше, но сейчас поговорим о втором аспекте. Еще при Сталине были введены в национальных республиках институты «вторых секретарей» партии и «первых заместителей» главы правительства, назначаемых прямо из Москвы. Существовало неписаное правило, что первого секретаря партии, председателей правительства и «парламента» назначают из представителей коренной национальности республики (кроме Украины и Белоруссии). С 30-х годов это новое положение стало законом с уточнением функций «вторых секретарей», которые отныне руководят двумя отраслями партийной работы: распределением кадров и «интернационализацией» республик. Этот пост не может занимать местный национал или даже местный русский. Его занимает партаппаратчик, непосредственно назначенный из ЦК КПСС и только перед ним ответственный.

Второй секретарь – не только московское бдительное око, но и фактический правитель. Юридический правитель – «первый секретарь» – национал – это знает точно, знает также, что при малейшем нарушении правил игры его бесцеремонно высадят из кресла «первого».

В назначении «вторых секретарей» не делается исключения и для тех республик, первые секретари которых добрались в своей партийной карьере до самого Политбюро (Кунаев, Рашидов, Мжаванадзе), если бы даже эти первые секретари были и чекистскими генералами (Алиев, Шеварднадзе). Так же обстоит дело и в отношении государственных органов. Есть определенный круг должностей, которые и здесь занимают лица, непосредственно назначенные из Москвы – «первые заместители» председателей советов министров и президиумов Верховных советов, а также должности, которые, в принципе, могут быть заняты москвичами: руководители госбезопасности, внутренних дел, военных округов, гарнизонов и пограничных войск, а также руководители предприятий всесоюзного значения.

Хрущев сначала тоже придерживался этого сталинского порядка, но вносил коррективы в непоследовательную политику Сталина. Сталин не разрешал назначать «вторых секретарей» в Грузию, Азербайджан и Армению из Москвы. Хрущев ввел и там институт «вторых секретарей». Сталин не разрешал назначать первыми секретарями Украины и Белоруссии украинцев и белорусов. Хрущев впервые отменил и этот порядок, назначив в обеих республиках первыми секретарями соответственно украинца и белоруса. Хрущев вскрыл на XX съезде партии уголовные преступления Сталина, граничащие с народоубийством – поголовную депортацию в Среднюю Азию и Казахстан чеченцев, ингушей, карачаевцев, балкар, калмыков, и восстановил их автономию.

Хрущев и в этом не был последователен, не реабилитировав крымских татар, месхов, немцев. Не был он последователен и в проведении старой кадровой политики в туркестанских республиках – первыми секретарями назначать местных людей. С Хрущева соответственно началась практика назначения русских первыми секретарями в Казахстане. Когда первый секретарь ЦК Казахстана казах Шаяхметов и второй секретарь русский Афонов выступили против славянской колонизации Казахстана под видом поднятия целины, то Хрущев их вызвал в Москву и сообщил им, что они сняты, назначив на их место Пономаренко и Брежнева.

Хрущев решил вернуться к дореволюционному ленинизму – к слиянию наций.

Мы видели, что до революции Ленин был врагом любой формы федерации для России. Республику, которую он провозгласил после захвата власти, он сначала объявил просто Российской советской республикой. Только на III съезде Советов 25 января 1918 года Ленин, предчувствуя опасность распада Российского многонационального государства, в случае если он будет настаивать на унитарной форме правления, решил объявить Российскую республику Российской федерацией (РСФСР).

Ленин скоро увидел, что даже такую форму федерации отвергают как национальные коммунисты, так и нерусские народы. Их пугало и отталкивало слово «Россия». И вот, когда в 1922 году русские и национальные большевики решили объединить независимые советские республики в одну новую федерацию, то тогда и возник новый тип федерации – СССР.

По конституции СССР, к компетенции правительства в Москве были отнесены только шесть отраслей государственного управления:

иностранные дела,

военно-морские дела,

внешняя торговля,

пути сообщения,

почта и телеграф,

финансы.

Во всех остальных отраслях государственной жизни федерированные советские республики оставались суверенными. Соответственно были созданы и правительственные органы власти (наркоматы): одни двойного подчинения, как ВСНХ, продовольствия, труда, финансов и РКИ, другие только местного подчинения – как наркоматы внутренних дел, юстиции, просвещения, здравоохранения, социального обеспечения. Конечно, было единое централизованное коммунистическое руководство над всеми республиками, но и здесь ленинский устав оговаривал автономии национальных компартий в решении местных проблем. Некоторые из этих прерогатив ленинской конституции, в том числе и право свободного выхода союзной республики из состава СССР, перекочевали и в сталинскую конституцию 1936 года. Конечно, любая конституция при однопартийной системе – пустая бумажка, одна лишь проформа, чтобы придавать диктатуре партии видимость правового государства. И все-таки Сталин предпочитал проформу, сохраняя федерацию квазисуверенных национальных республик.

Хрущев пришел к выводу, что наступило время подумать не только о конкретных сроках наступления коммунизма, но и о слиянии наций, как это предусматривает сама цель коммунизма. Обе эти проблемы Хрущев поставил в третьей Программе партии, установив для решения первой проблемы совершенно конкретный срок – построить коммунизм через 20 лет (1961–1980), а вторая проблема была сформулирована в Программе на эзоповском жаргоне партии, а потому не была понята. Между тем расшифровать эзоповский язык было нетрудно. Хрущев хотел не больше и не меньше, как превращения национальных республик в географические понятия. Вместо сталинской формулы «расцвет национальных по форме и социалистических по содержанию культур», Хрущев и его шеф-идеолог Суслов выдвинули новую формулу, о которой уже говорилось: «расцвет и сближение наций». Из этой формулы намеренно была исключена «национальная форма» Сталина, то есть национальный язык как главное орудие любой национальной культуры. Причина ясна: когда произойдет «слияние наций» через «сближение», то и язык будет для всех один – русский.

Первой ступенью к слиянию наций и созданию единой коммунистической нации и является новая социальная общность – так называемый «советский народ».

Стыдливо избегая упоминать дореволюционную формулу Ленина «целью социализма является не только сближение наций, но и слияние их» (Ленин, Соч., т. 22, IV изд., стр. 135–136), «Программа КПСС» говорит, что задача партии – это «дальнейшее сближение наций и достижение их полного единства».(Программа КПСС, 1961 г., стр. 112–113).

Посмотрим, как рисовалась в Программе партии судьба союзных республик в ближайшие два десятилетия. Сначала оговоримся, что текущая национальная политика Хрущева в вопросах управления, как и его общая политика, была более либеральная, более умеренная и более терпимая после тридцатилетней тирании Сталина.

В ряде законов и актов 1957 года значительно были расширены права союзных республик. Однако в главном и решающем положение не изменилось: суверенитет союзных республик как был, так и остался фиктивным.Им расширили круг административных полномочий, не трогая их вассальный статус. Ведь в законоинициативе и законотворческой деятельности между «суверенной» союзной республикой, скажем, Узбекистан и простой административно-территориальной единицей (скажем, Орловская область) никакой абсолютно разницы нет. ЦК партии Узбекистана имеет те же права и обязанности, что и Орловский обком партии (сам Устав КПСС ставит центральные комитеты компартии союзных республик в один ряд с обычными обкомами РСФСР в отношении их прав и обязанностей).

Органы верховной власти в Узбекистане – Верховный Совет и Совет Министров – осуществляют ту же «законодательную» и административную власть, что Орловский областной совет и облисполком с той только разницей, что в Узбекистане дублируют уже принятые в Москве законы, как свои собственные, а Орловская область проводит их в жизнь без дублирования. Поэтому не было ничего удивительного и неожиданного, когда Кремль записал в свою Программу следующее положение: «Развернутое коммунистическое строительство означает новый этапв развитии национальных отношений в СССР, характеризующийся дальнейшим сближением наций и достижением их полного единства… Границы между советскими республиками в пределах СССР все более теряют свое былое значение»(Программа КПСС, 1961, стр. 20). В Программе сказано и об общем языке для всех наций СССР: «Русский язык фактически стал общим языком общения и сотрудничества всех народов СССР» (там же, стр. 22).

Что в Программе речь шла о ликвидации давно несуществующей федерации союзных республик в ближайшем будущем, было видно из интерпретации Программы авторитетным органом Академии наук СССР – журналом «Советское государство и право». Вот что писал названный журнал по свежим следам принятия Программы: «В настоящее время вопрос о национальных взаимоотношениях в СССР имеет лишь прямо коммунистическую постановку – достижение всестороннего единства советских наций с конечной перспективой их полного слияния…если раньше степень федерирования, характер национальной государственности, юридическое содержание национально-государственных границ имели значение гаранта национальной свободы, то теперь они по существу не имеют больше такого смысла… Уже сейчас можно с уверенностью сказать, что с этой стороны национальная государственность и федерация в целом выполнили свою историческую миссию»(«Советское государство и право», М., 1961, № 12, стр. 15, 23). Другими словами, поскольку федерация и федерированные республики уже выполнили свою историческую миссию, они подлежат упразднению. Вероятно, в качестве подготовительной меры по реорганизации союзных республик в административно-территориальные единицы обычного русского типа, хрущевское руководство задумало и новые филиалы ЦК КПСС – Среднеазиатское бюро ЦК КПСС и Закавказское бюро ЦК КПСС. Такое же бюро, видимо, планировали создать и в Прибалтике. Во главе этих бюро ЦК были поставлены московские партаппаратчики среднего ранга, не являющиеся ни членами, ни кандидатами ЦК. Они руководили центральными комитетами союзных республик Средней Азии и Закавказья, первые секретари которых были членами ЦК КПСС, два из них даже кандидатами в члены Политбюро (Мжаванадзе, Рашидов). Так, секретарю одного из московских райкомов Ломоносову было поручено руководить, как председателю Среднеазиатского бюро ЦК КПСС, четырьмя союзными республиками – Узбекистаном, Таджикистаном, Киргизией и Туркменией. Одному из рядовых секретарей московского горкома Бочкареву, как председателю Закавказского бюро ЦК КПСС, было поручено руководить тремя кавказскими республиками – Грузией, Арменией и Азербайджаном. Таким образом, союзные республики, находящиеся по конституции между собой и Москвой в прямой федеративной связи, к тому же, согласно той же конституции, «суверенные» в осуществлении власти в пределах своей территории, были лишены своих, пусть даже бумажных, но все же конституционных прав и поставлены под надзор московского наместника с чрезвычайными правами.

Грубо был нарушен и устав партии, согласно которому центральные комитеты компартий союзных республик находятся в прямой связи и непосредственном подчинении ЦК КПСС.

Не было никакого сомнения, что эта акция находится в общей связи с подготовкой ликвидации федерации и преобразования союзных республик в административно-экономические регионы. К этому выводу приходишь, когда знакомишься с персональным составом названных бюро ЦК. Вот состав Среднеазиатского бюро. В нем представлены четыре национала – первые секретари центральных комитетов перечисленных республик и пять русских чиновников: председатель Среднеазиатского совнархоза, начальник главного управления по ирригации, начальник Среднеазиатского управления по хлопководству, управляющий Среднеазстроем и сам председатель бюро ЦК КПСС.

Из этого состава видны функции бюро ЦК – завершить экономическое районирование в Средней Азии, в результате которого исчезнет их национально-государственный статус.

Это должно было произойти в те же сроки, которые Программа КПСС назвала для построения коммунизма в СССР – до 1980 года. К этой дате должно было завершиться и слияние всех наций СССР в одну коммунистическую нацию. Цитированный автор из Академии наук СССР писал на этот счет: «Взаимная ассимиляциянаций по сути дела денационализируетнационально-территориальные автономии и даже союзные республики, приближая и с этой стороны советское общество к пункту, за которым полное государственно-правовое слияние нацийстанет делом обозримого будущего» («Советское государство и право», 1961, № 12, стр. 24).

Тут воистину комментарии излишни.

Когда собственные выдвиженцы Хрущева свергли его путем заговора, то все предпринятые и намечаемые им реформы были объявлены плодом его необузданной фантазии, плодом субъективизма и волюнтаризма. Этим объяснили даже и его всемирно-историческую заслугу – разоблачение культа и преступлений Сталина, что доказала частичная ресталинизация в эру Брежнева. Была объявлена ошибочной и его установка на ликвидацию национальных республик в ближайшем будущем. Отсюда и решение брежневского руководства распустить Среднеазиатское и Закавказское бюро ЦК КПСС. Вернулись к испытанной сталинской великодержавной политике денационализации национальностей, рассчитанной на длительный исторический период.