355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Аарон Дембски-Боуден » Повелитель Человечества (ЛП) » Текст книги (страница 16)
Повелитель Человечества (ЛП)
  • Текст добавлен: 13 октября 2017, 21:30

Текст книги "Повелитель Человечества (ЛП)"


Автор книги: Аарон Дембски-Боуден



сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 21 страниц)

Зато был туман. И туман был хуже пыли. Он появлялся и исчезал безо всяких закономерностей или предупреждения. Даже тонкий туман возвращал ложное эхо целей маломощным пассивным импульсам эхолокаторов. Густой туман скрывал тепловые сигнатуры других титанов, как дружественных, так и враждебных, за завесой холодной пустоты.

Сейчас золотой туман был густым. Поэтому она не видела тех, кто охотился на неё.

Она осветила пустотные щиты, внутренние генераторы наслаивали их, словно дружно работавшая колония пауков, плетущая паутину.

< Дом, > произнёс голос.

Замолчи, – сказала она ему. – Игнатум на марше.

Потомок Бдительного Света” шагал сквозь туман, трубя из военных горнов. Марсианские гоплиты рассеивались в тактическом порядке, как и тысячи раз прежде. Они знали, как сражаться в тени полубога.

Дым тянулся за шагавшим титаном. Победные знамёна покачивались под его руками с оружием высоко над головами верной пехоты. Эти красные и чёрные вымпелы и штандарты свидетельствовали, что “Потомок” являлся одним из герцогских титанов легио Игнатум, виднейшим по имени и деяниям. Вымершая оса Игнатума гордо красовалась на поцарапанной и помятой броне.

Когда она впервые оказалась на этом театре войны, то почувствовала себя обновлённой и неготовой. Почитатели заново собрали её в этом городе ксеносов и попросили охранять от призраков и фантомов, которые едва регистрировались датчиками. Постоянно звеневший ауспик был бесполезен, его волны отражались от зданий из призрачной кости, рождая ненастоящее эхо и ложные колебания, в то время как системы “Потомка” настаивали, что весь город был живым и двигался.

Раздражение её человеческого экипажа передавалось духу “Потомка”, заражая нетерпением. Но она училась и они тоже. Она училась полагаться на ненадёжные импульсы ауспика и сражаться при помощи собственных глаз. Она училась уничтожать врагов, которых едва было видно. И совсем недавно она узнала, что враг привёл своих полубогов.

Они ранили её в эти последние дни и ранили тяжело. Полубог страдал от боли. Ей предначертано умереть сегодня, но не сейчас. Не сейчас.

Братьев и сестёр совсем не обрадовала уготовленная ей судьба. Споры бушевали между экипажами, пока она не заставила замолчать их своим решением. Умереть здесь было честью. Она не отпустит экипаж сбежать с остальными. Она будет стоять до самого конца, продавая свою жизнь и выигрывая время для тех, кому суждено сражаться в другой день.

< Дом, > произнёс голос.

Это был самый новый голос среди пантеона пилотов, экипажа и боготворящих слуг. Дом был санктум-кузнями на Священном Марсе, мире, расколотом гражданской войной, где огни литейных потухли и замёрзли. Дом был горной крепостью, где изменники разграбили богатства и знания Игнатум в отсутствии легио. Дом. Само слово заставляло сердце-реактор полубога кипеть перегоревшей плазмой.

Что ей было делать? Она не могла бежать с остальными. Она должна умереть здесь, продать жизнь ради их спасения. Подобную жертву не пересилить тоскующим по дому всплескам предательского кода.

< Дом. > Каким неустанным был этот голос. Архимандрит, как он называл себя, заявлял, что наделён властью Марса. Эта повторяющаяся власть грохотала внутри кабины-черепа “Потомка” уже несколько дней.

< Дом, > произнёс голос.

Замолчи! – Она не желала умирать со скулящей в чувствах подобной хнычущей слабостью. Она шагала вперёд. Улица за улицей, выплёскивая равнодушный гнев из способных уничтожить целый квартал орудий, когда фаланга танков или одинокий внушительно размера зверь являли собой достойную цель.

Сейчас она приостановила охоту. Спустя минуты. Спустя часы. Она не знала, и это не имело значения. Она судила о течение времени только по боли, от которой страдала, и разрушениям, которые причиняла.

Пустотные щиты слегка колебались от случайного огня пехоты, вопящей вокруг её ног. Это она игнорировала. Муки пожаров внутри ослабли до ноющей боли оскорблённого металла. За это она была благодарна.

Ненадёжные волны ауспика устремлялись вовне и ничего не возвращали кроме неуютной слепоты. Тепловые карты показывали холод. “Потомок” повернулся на шарнирной талии, вглядываясь в золотой туман.

Экипаж работал со средствами управления, не только видя, но и слыша зовы и крики своих товарищей в кабинах-черепах братьев и сестёр “Потомка”.

Гоплиты на лодыжках сражались с фантомами копьями и щитами, и краткими вспышками волкитного гнева. “Потомок” снова протрубил из военных горнов, и шагнул вперёд. Она следовала на призывы своих сородичей.

Вперёд. Вперёд. Вперёд.

Она чувствовала, что брат умирал. Его муки и ярость выплеснулись в систему связи общины, которая не была соединена ни с одной общей вокс-сетью. К тому времени, как она добралась до него, его уже не стало.

Ильмарий Нов” лежал мёртвым на улице, разрушенные останки “Пса войны” с особо циничным оскорблением вбили лицом в землю. Тысяча отверстий от бесчисленных попаданий и взрывов болтов поведали ей о том, как он погиб.

Реактор ещё светился и то, что не произошла критическая детонация, было сродни мрачному чуду. Правда, это не имело никакого значения для “Ильмария Нова”. Его бронированный корпус превратился в почерневший остов. От рук-орудий остались изогнутые обломки. Последнее и самое истинное унижение произошло после ухода убийцы, когда вражеская пехота вскрыла голову силовым оружием и ручными мелтами, и вырвала мягкий и уязвимый экипаж с тронов, к которым они были подключены.

Их не унесли далеко. Их тела лежали, словно пролитые слёзы под щекой “Пса войны”, по ранам в черепах было видно, как их казнили. Она знала это, потому что её экипаж знал это. Подключённые вместе, она была ими, и они были ею.

Что за враг сделал это? Убийца ещё здесь? Ответ пришёл скоро. Титан! Она изнывала от искажений датчиков, вглядываясь в туман. Враг!

Противник увидел её первым и уже двигался, когда она свернула за угол, обходя группу шпилей из призрачной кости. “Пёс войны” бежал обычной для своего вида преследующей сутулой походкой. Он явно обнаружил приближение слишком большой добычи и стремился ускользнуть.

Ликующие крики раздались вокруг ног “Потомка”. Вражеский “Пёс войны” после убийства напал на выживших Объединителей, обрушив на них плотный огонь. Теперь волна повернулась вспять.

Разрозненные очереди устремились вверх от отдельных частей вражеской пехоты, достаточно храброй, чтобы не спасаться бегством. Рассредоточенные среди этого сброда танки стреляли цельными снарядами, удары которых вызывали лёгкую рябь на пустотных щитах. Она ответила огнём из турелей корпуса, потоками лучей лазерных пушек и крупнокалиберных болтов. Слабаки смолкли.

Она шагала по проспекту, сокрушая памятники из призрачной кости тяжёлой поступью. Голова-кабина покачивалась на мощных поршневых шарнирах, вдыхая и выдыхая воздух, когда она поворачивала её из стороны в сторону.

Не вижу его. Не вижу… Вот!

Из военного рога вырвался гневный рёв. В тумане, наполовину скрытый куполами зданий, которые едва доходили “Потомку” до пояса, с лязгом маневрировал вражеский титан. Хищный наклон придавал ему голодный вид. Стабилизаторы должны были работать на максимуме, чтобы приспособиться к взятому им темпу.

Рука-орудие начала подниматься на слишком медленных суставах. “Пёс войны” оказался быстрее, с грохотом обогнув последнее здание и выпустив сдвоенную очередь из макроболтеров в руках.

< Умри! > выкрикнул он на испорченном коде. В запутанной неразберихе его вопля звучали смесь гнева, фанатизма и верности магистру войны. Мало смысла кроме воплощённой ненависти.

Она поворачивалась, собираясь пустить в ход оружие, поворачивалась прямо в бурю горящих металлических снарядов. Пустотные щиты слегка колебались. Дрожали. Мерцали.

Держались.

< Умри! > снова прокричал “Пёс войны”, теперь наполовину моля, петляя и уклоняясь от дуги её “Вулкана”…

…и досягаемости её кулака. Она была слишком медленной, слишком высокой, слишком раненой, чтобы перехватить титана, который был вдвое меньше и бежал сгорбившись. Сжимавшиеся металлические пальцы прорезали большие полукруглые полосы на спине хищника, покачнув врага, но не сумев схватить. Она услышала поток ликующего прерывистого кода убегавшего и пошатывавшегося “Пса войны”. Трёхпалые ноги растоптали несколько скитариев из полка “Потомка”. Они открыли огонь из стрелкового оружия в удалявшуюся спину беглеца. Удивительно, но один из гоплитов даже метнул копьё, отскочившее от брони “Пса войны”. Оно осталось там, застряв между двумя листами брони.

Героический бросок, сказали члены экипажа. И всё же бесполезный, подумала она, хотя и восхищаясь доблестью скитария.

Она знала, что “Пёс войны” не вернётся. Даже в таком израненном состоянии, как у неё, и замедленная тяжёлыми повреждениями, она увидит его мёртвым, если тот покажется ещё раз.

Потомок” ждал. Показались тонкие ручейки прихожан, передвигаясь на транспортёрах или шагая пешком, безопасно продолжая путь, пока полубог стоял, надзирая за ними.

И здесь она и останется. Она повернулась на шарнирной талии, наблюдая, наблюдая. От её движения разносился промышленный гром. Всё скрывал туман.

Затем сигнал. Один из братьев звал её. “Чёрное Небо”! Один из её самых благородных сородичей. У неё осталось там мало родственников.

“Чёрное Небо”! Я иду.

– Мой принцепс? – спросил один из членов экипажа, повернувшись на переднем троне. – Сообщение от трибуна. “Ильмарий Нов” был единственным титаном, охранявшим эвакуацию Объединителей в этом районе.

Принцепс Нишоме Альварек впервые открыла глаза за бесчисленные часы:

– Ра хочет, чтобы мы остались?

– Да, мой принцепс.

– Скажите Ра, что, к сожалению, мы не можем выполнить его просьбу. Скажите ему, что мы получили сообщение от “Чёрного Неба”. Он в беде. Если нам суждено умереть здесь, модератус, то мы сделаем всё, чтобы спасти как можно больше наших братьев и сестёр. “Чёрное Небо” зовёт, – решительно сказала она. – Мы идём на помощь.

Потомок” пошёл. Один из фантомов танцевал перед ней – одно из существ, которые заставляли экипаж нервно вздрагивать и ранили глаза решивших посмотреть, но не существовавшее для приборов. Крылатое и пернатое, напоминавшее пародию на вытянутого гуманоидного ворона-падальщика. Чудовище сотрясало воздух большими синими крыльями, изрыгая синее пламя на пехоту внизу.

Она искромсала его огнём из турели, повергнув обугленный скелет на землю. Шагая, она видела титанов в тумане. Их сгорбленные силуэты указывали на размеры и тип, а также на боевое снаряжение столь же безошибочно, как любое показание сканеров. В этой части города туман был тоньше.

Чёрное Небо” противостоял один двум врагам. Дым поднимался из его корпуса, серея в вездесущем золотом тумане. “Разбойник” неуклюже отступал, пятясь по широкому мосту над пропастью золотого небытия. Другие титаны преследовали его, перемещаясь между куполами и башнями. Один “Пёс войны”. Один “Владыка войны”. Охотничья группа, как первобытный король и его верный пёс.

Она узнала взволнованный бормочущий код меньшего титана, это была та же самая неразборчивая чепуха “Пса войны”, который сбежал от неё. Всё ясно. Отправить одинокого титана-разведчика вперёд, чтобы вынудить добычу начать преследование, было вполне распространённой тактикой.

Потомок” занял позицию в конце моста, подняв руки-оружие на массивной гидравлике. Увидев её, вражеские титаны остановились на противоположной стороне пропасти. Она почувствовала, как соскальзывают их прицелы, сброшенные туманом. Она услышала потоки их раздражённого кода и безошибочно узнала разочарование. Её дальние системы прицеливания отказывались фиксироваться с первого дня появления в этом мире.

Нельзя позволить им пересечь мост. “Владыка войны” устроит неописуемое опустошение среди эвакуировавшихся Механикум. Но раненая и опустошённая она знала, что её шансы на выживание были крайне малы. Даже с “Чёрным Небом” это будет два тяжелораненых титана Игнатум против двух свежих противников.

< Отступайте, > произнесла она на коде повреждённому “Чёрному Небу”. < Отходите к эвакуационной зоне. Живите! Выживите, чтобы снова сражаться на поверхности Марса! Я займусь этими отступниками. >

Да будет так. “Потомок” примет здесь свой последний бой.

Самое сердце Великой Работы. Столь же прекрасное, как и любое другое, и намного прекрасней большинства.

Ракеты пролетали мимо отступавшего “Разбойника”, оставляя дымные следы в тумане. Их выпустили поспешно и без захвата цели, поэтому у них было крайне мало шансов попасть на таком расстоянии. Ни одна из них даже не задела пустотные щиты “Чёрного Неба”.

< Убежище, > произнёс “Разбойник”, перейдя мост. В его коде чувствовалось сильное облегчение, что он выживет и стыд из-за вынужденного отступления. С презрением он вдавил брошенного “Носорога” в проспект из призрачной кости. Ещё один штрих обломков посреди картины опустошения. Перед их появлением некрополь ксеносов представлял собой одну лишь гладкую мерцавшую кость. Теперь он превратился в кладбище бесчисленной техники и непогребённых трупов. Они покрывали дороги и мосты, и казались тёмными полосами между зданий из бледной кости.

< Убежище, > подтвердил “Потомок”. “Чёрное Небо” медленно повернул прочь, направляясь к спасению.

С той стороны пропасти начал приближаться первый из вражеских титанов. “Владыка войны” не был повреждён, его покатая и чешуйчатая броня являлась типичной для титанов мира-кузни Омадан. На покрытой шрамами ладони виднелась открытая рука – символ кузни – и рунические нацарапанные письмена на неизвестном языке, который “Потомок” не мог обработать.

Бежавший вприпрыжку “Пёс войны” обогнал своего медленного собрата, его горб покачивался, а руки-орудия были подняты. Он пересёк мост намного быстрее, и “Потомок” заметил разодранные следы от силового кулака, выдавленные вдоль спины второго врага.

Ты умрёшь первым.

Её судьба была остаться здесь, но смерть она выберет сама. С гидравлической величественностью “Потомок Бдительного Света” встретил последний вызов рёвом военных горнов.

Архимандрит поднял кулак. Гидравлические пальцы военной машины едва чувствовали схваченного и активно сопротивлявшегося мятежного легионера. Два болта врезались в толстую дюрабонтовую лицевую броню, на долю секунды заставив изображение посереть. Боеприпасы закончились, и космический десантник швырнул пистолет с такой силой, что сломал бы человеку позвоночник. Оружие ударилось о лицевую панель архимандрита, и причинило не больше вреда, чем ласковое поглаживание.

Машина начала давить, медленно сжимая кулак. Фиолетовая броня смялась, затем сломалась, затем из плоти сквозь разрушенный керамит потекла кровь. Кости треснули и раскрошились. Воин закричал только когда его туловище и бёдра превратились в осколки костей и искорёженного мяса, едва скреплённые слоем металла. То, что от него осталось вообще больше не напоминало человека.

– Ты мне надоел, – сказал архимандрит космическому десантнику. Выронив искалеченное месиво на землю, он заставил воина замолчать, раздавив когтистой ногой.

Для ненастроенных и неподготовленных чувств эвакуация выглядела почти неотличимой от остальной осады. Взаимное перемалывание противоборствующих сторон по всему городу шло своим чередом. Только в катакомбах можно было увидеть наглядные доказательства отступления, пока адепты Механикум первой волны уходили в туманные туннели. С ними шли военные сервиторы. Тщательно просчитанное количество, искусный исход вместе с настоящей эвакуацией, рассредоточенный почти на грани скрытности. Архимандрит контролировал второе рассредоточение с той же точностью, что организовал первое.

Тяжёлый цепной меч обрушился коленное сочленение машины, разновидность жестокого оружия, которое легко прижилось в самых грубых легионах, способное разодрать бронированного человека пополам. Искры дугой ударили из места, где быстро вращавшиеся зубья встретились с марсианским металлом. Архимандрит даже не успел убить нападавшего. Пожиратель Миров в красном доспехе рухнул без головы от взмаха копья кустодия.

Машина, экзекутор-принцип сил Марсианских Механикум в паутине, исполняла свою роль с расчётливым рвением. В жизни в плоти он ковал оружие, вселяя дух и цель перед отправкой на священную войну. Теперь он сам стал оружием. С каждым убийством магос-домина Иеронима из ордо Редуктор немного умирала внутри собственного разума. Она охотно подчинилась размышлениям и математическим процессам уничтожения её врагов.

Архимандрит стал вознесением. Не верховной жрицей Несозидающего бога, а его аватаром.

Архимандрит делал только то, что нужно было делать. Он присоединился к Великой Работе и установил связь с целой армией Механикум. Теперь он видел их глазами, получил доступ к их шаблонам мышления и вёл их в бой.

< Дом. >

Он нараспев произносил это слово в ноосферу, метацифровую сеть инфопотоков, доступную только для рождённых на Красной Планете и получивших высококлассную аугметику. Его сообщение содержало коды, уравнения и координаты возрождённых литейных и мануфактур на плато, где развернулись грандиозные сражения между кузнями.

< Дом, > вещал он для тех, кто был способен услышать, внушая саму концепцию в разумы обладавших сознанием лидеров Механикум.

Многие из них и сами пели в ответ:

< Дом! > и < За генерал-фабрикатора Кейна! > Но ещё больше пели хором вслух, выкрикивая боевые кличи из аугмитов в лицо врагу.

Архимандрит обращал особое внимание на кустодиев. Становилось всё более и более очевидным, что легио Кустодес не являлись единой армией. Воины сражались без всяких построений или порядка на уровне легиона и даже на уровне отделений. Каждый являлся отдельной личностью среди других отдельных личностей, его сопровождали собственные ремесленники и трэллы арсенала, последние перезаряжали копья стражей по первому требованию кустодия.

Их звания казались неформальными, данью уважения ветеранам и искусным воинам, а не частью жёстко соблюдаемой командной структуры. Немногие из них, даже трибун Эндимион или такие же префекты, как Диоклетиан Корос, вообще отдавали приказы.

Они просто направлялись туда, где бои были самыми ожесточёнными и убивали в тишине.

И всё же единство было. Единство в цели, если ни в чём ином. Несмотря на отсутствие строя и длину вращавшихся клинков, они никогда не мешали друг другу и не переходили путь воинам вокруг себя. Превосходные рефлексы, намного превосходящие в генетическом искусстве легионеров, давали им талант, на достижение которого человеческим солдатам и даже космическим десантникам требовались годы повторяющихся тренировок. И всё же Десять Тысяч были в этом мастерами. Архимандрит наблюдал, как они кружатся и убивают, как их энергетические клинки проходят в ладони от соседнего золотого воина, но никогда не угрожают жизни другого кустодия. Каждый из них существовал в своём собственном мире и был сам себе полководцем.

И это было далеко не всё. Изучение архимандрита выявило неизменную защитную направленность в начальных ударах каждого поединка. Сначала эта видимая пассивность первых секунд казалась бессмысленной, но дальнейший анализ показал правду. Каждый кустодий тратил эти драгоценные секунды, изучая противника и адаптируя свой стиль боя, а затем наносил смертельный удар. Они могли мгновенно сокрушать врагов за счёт превосходства в силе, скорости и вооружении. Вместо этого они учились в каждой схватке без исключения.

Ра Эндимион служил примером этого. Он парировал два или три раза, не важно был ли то меч, секира, клык или коготь, следя за движениями противника с краткими вспышками внимания, после чего контратаковал, пронзая, рассекая или разрубая. По данным инфопотоков архимандрита ни один легионер не продержался дольше трёх ударов трибуна.

Телохранители, – размышлял архимандрит. – Преторианцы”. Вот что было их целью, в конце концов. Не выигрывать войны, но познавать и уничтожать врагов своего повелителя, не позволяя причинить Ему вред. Сколько тысяч часов пикт-записей изучали Десять Тысяч на каждом завоёванном или приведённом к согласию мире? Их жизни, конечно, состояли из вечности подготовительного служения, изучения одного врага за другим ради того, чтобы находиться на пике физического уровня своих стандартных тренировок, если они когда-нибудь столкнутся с ним в бою.

Сверхъестественные реакции позволяли им блокировать болты и лазерный огонь, отклоняя вращавшимися копьями, но их всё равно можно было убить. Архимандрит лично видел это. Их могли взять числом или расстрелять, когда они уже сражались в ближнем бою.

Машина направилась к Ра, орудия на плечах самостоятельно отслеживали цели, закладывая уши протяжным воем марсианских волкитных лучей и более громким отрывистым грохотом болт-пушек “Мститель”. На периферии зрения светились символы подачи боеприпасов и индикаторы энергии. Они вспыхнули со священным уменьшением, став молитвой самому Несозидающему богу. Бронированный энергетический реактор на спине кипел, непрерывно перекачивая плазму. Сердце искусственного солнца питало оружие и интеллект машины. Война никогда не была настолько святой.

Особенно храбрый легионер прыгнул на архимандрита с крыши мчавшегося “Носорога”. Машина схватила кричащего мечника в воздухе и удерживала, пока струи пламени из огнемёта в запястье сжигали пойманного дурака. Всё это время архимандрит стрелял из установленного во второй руке двуствольного энергетического оружия – одного из самых драгоценных подарков Аркхана Лэнда – извергая потоки искусственного синтеза.

< За Священный Марс! > скандировал он кодом, изливая свой восторг в ноосферу. < Дом! >

Они сражались на восходящих улицах между немыслимыми башнями. Силуэты уничтоженных демонов проступали на эльдарских зданиях, их изображения выжигались на призрачной кости оружием архимандрита.

Они атаковали с неба столь же часто, как и поднимались с земли – существа падали с панорамы города над наступающими имперцами. Болезненные твари карабкались на башни, чтобы спрыгнуть, упасть и взорваться с хлопком разорванной кожи, словно биологические бомбы; крылатые ободранные существа, отдалённо напоминавшие птиц, спускались на гнилых крыльях, прорываясь сквозь разряды лазерных пушек гравитационного “Налётчика” и массированную стрельбу копий стража. Шпили из призрачной кости вокруг архимандрита гудели с почти металлическим резонансом каждый раз, когда их гладкие стены поражал случайный огонь.

Машина подсчитала, скольких она убила, и приказала по ноосфере новым боевым сервиторам и скитариям начать выдвижение в туннели под городом. Количество отступавших воинов Механикум искусно увеличивалось, незаметно превышая прогнозируемые цифры, предоставленные архимандритом Десяти Тысячам. Не последовало никаких загруженных запросов, отмечавших это несоответствие. Никакого негодования или любопытства на изменения в цифрах. Кустодии и Сёстры Тишины продолжали сражаться, не обращая внимания.

– За Омниссию, – произнёс он из аугмитов вслух. – За Несозидающего бога.

< Дом! > проскандировал архимандрит. < За Священный Марс! За генерал-фабрикатора Кейна! >

“Потомок” стоял один.

Она покачивалась на ногах с повреждёнными и разорванными стабилизаторами. Она переместила вес на другой бок, поршни и сжатые соединения левой ноги раздробили настолько, что они не подлежали ремонту. Масло лилось из разорванных труб, словно кровь из вен, жидкость, жизнь и охладитель заливали костяной мост. Торсионные мышечные кабели железных внутренностей свисали, словно кишки из распоротого живота.

Мост был её.

Внутри она чувствовала огонь и смерть – первый облизывал внутренние системы и ослаблял кости, вторая резонировала в потерянном и скорбном плаче рассеянного смертного сознания. Экипаж умер или умирал, их души покидали повреждённые оболочки, исчезая в любое небытие, что ждало их хрупкий и плотский вид.

Но мост бы её.

< “Потомок Бдительного Света”! > неистово выкрикивала она на весь погибающий город. < “Потомок Бдительного Света”! > Вопль был преисполнен отчаянного кода: пусть хотя бы один из братьев и сестёр услышит её, пусть они примут закодированный крик в инфопотоки и унесут отсюда, когда покинут это место. Код содержал пикт-запись, отчёты оружия и объединённый опыт экипажа её последнего сражения и величайшего триумфа.

Мост был её, и последнее желание состояло в том, чтобы сородичи запомнили её, как победителя, а не как мученическую жертву.

Поединки между титанами редко длились долго. Она шла к этому последнему сражению среди прерывистого шума вокса. “Пёс войны” быстро приближался. Оружие в обеих его руках предназначалось для борьбы с пехотой, и визжало взрывной яростью, выпуская несколько сотен болтов в секунду и освещая щиты “Потомка” призматическим мерцанием, напоминавшим рябь на озере во время ливня. Он увеличил скорость, изо всех сил стараясь не попасть под первый разрушительный залп, и сумел пробежать под правой рукой “Владыки войны”. Так сражались “Псы войны”: разведка и засады, изматывание и отвлечение.

Неуверенность терзала её. Оказавшийся в тылу “Пёс войны” может в безопасности творить зло, безнаказанно обстреливая задние щиты. Что ещё хуже – он может преследовать “Чёрное Небо”, сделав жертву “Потомка” бесполезной.

Она не стала реагировать и доверилась простой ненависти вражеского принцепса. “Потомок” ранил этого титана, и она была готова поспорить на свою жизнь, что командующий “Пса войны” выберет месть и не станет довольствоваться тактическим призом – догнать и измотать раненого “Чёрное Небо”.

Первые ракеты врезались и взорвались на защитных слоях пустотных щитов. Их удары не причинили вреда, только сняли оболочку первых щитов, но появившаяся завеса грязного чёрного дыма мешала. Она вслепую выстрелила в ответ, скорее из отвращения, чем чего-либо ещё, и всё же ощутила укол удовлетворения, когда редкий залп ракет из правого плеча сменился резонирующими звуками перегруженных пустотных щитов.

В ту же секунду сигналы тревоги и вспыхивающие руны в шлемах команды объявили о возмездии, которое обрушилось на задние щиты. Бегавший неподалёку “Пёс войны”, в конце концов, решился атаковать её. Расчёт на его глупую ненависть оказался верным.

< “Дочь Красной Звезды,” > прокричал ей враг. Терзаемые щиты визжали от его неустанной хватки.

Потомок” наполовину повернулся. Она начала опускаться вопреки протестующей гидравлике, уменьшая давление воздуха в поршнях и установив суставы в нейтрально-пассивное положение. Результат в лучшем случае можно было назвать неуклюжей сутулостью. В худшем – позорным склонением головы перед смертью. Как и ожидалось, “Пёс войны” снова убежал из зоны прицельной дуги, несмотря на то, что рука-орудие “Потомка” целилась на максимальном выдвижении.

На этот раз она не стала сдерживаться. Она проигнорировала и отключила все предохранители, и из ракетных контейнеров в плечах с рёвом вырвались дым и пламя. Едва ракеты покинули “Потомка”, как орудие “Вулкан” выдохнуло взрыв магмы – весь этот общий вспыхивающий залп был нацелен только на землю вокруг неё.

К чести экипажа “Пса войны” проворный титан легко увернулся от разверзнувшейся мощи “Вулкана”, избежав верной смерти в плавящем жаре. Однако к чести экипажа “Потомка” выстрел из главного орудия был всего лишь способом направить “Пса войны” в нужное место. Избегая адского пекла “Дочь Красной Звезды” подставилась под дождь падающих ракет.

Первые попадания сбили уклоняющуюся походку, заставив переключить гидравлику, чтобы избежать падения. Она уже была мертва в момент, когда ушла из прицела “Вулкана”: пустотные щиты “Пса войны” запульсировали, покрылись пузырями, раздулись и лопнули за долю секунды. Ракеты десятками падающих клинков вонзались в корпус “Дочери” и вырывали огромные почерневшие куски абляционного металла. Одна ракета разрушила коленный сустав, другая врезалась в скошенный собачий лоб и оторвала половину головы-кабины, оставив обгоревшие трупы команды свисать с раскроенного пополам черепа на подсоединённых к командным тронам кабелях, болтаясь, как казнённые преступники.

< Враг мёртв, > объявил “Потомок”, вплетая в победный код нежную злобу. Она получила ответ – рычащую и болезненную ненависть от “Владыки войны” перед собой.

Она снова начала выпрямляться, увеличивая давление в опустошённой гидравлике. Восстановление давления в выпустивших воздух металлических костях требовало времени, а у неё его осталось совсем мало. Залп вражеского “Владыки войны” поразил передние щиты с карающим треском кнута.

Сигналы тревоги сменились воем сирен, когда её пустотные щиты истончились и прогнулись. Она мыслью заставила замолчать внутренние предупреждения, она и так знала, сколько боли испытывала, и какие угрозы её окружали. Ей не требовались вопли автоматизированных систем, подтверждающие это.

Она выпрямилась наполовину, когда пустотные щиты потемнели. Она напряглась и приготовилась к ударам в переднюю арку корпуса, дрожь прокатилась по титану прямо перед тем, как с громким хлопком, наконец, исчезли пустотные щиты. Жестокий лазерный огонь обрушился на пластины брони, врезаясь в неё и раздирая на части, пока она продолжала стоять.

К счастью разрушительная атака почти сразу прекратилась. Приближавшийся “Владыка войны” израсходовал слишком много энергии и боеприпасов на разрушение щитов “Потомка”. Оба титана поспешно перезаряжались, новые ракеты вставали в пусковые отсеки, кипели плазменные генераторы.

Она была тяжело ранена, сквозь глаза-окна было видно вспыхивающие в кабине-черепе искры. Внутри неё успокаивающими волнами распылялось огнегасящее вещество. Половина ракетных шахт забилась, их механизмы вышли из строя.

Вражеский “Владыка войны” приближался к оставшейся без щитов и раненой жертве с уверенностью палача, дистанции в километр будет вполне достаточно, чтобы доверять прицельным системам, несмотря на туман паутины. Время стрельбы в слепую и по приблизительным траекториям прошло. Пришла пора нанести смертельный удар.

Потомок” шагнул навстречу. Истекая жидкостью и клубами дыма, она всё же сумела подняться на перезапущенной гидравлике и теперь напоминала силуэт человека с выставленным вперёд плечом. Вражеский “Владыка войны” остановился примерно в километре, не желая приближаться. Несомненно, его экипаж старался ускорить перезарядку, быстрее охлаждая оружие.

Она побежала. Стабилизатор вывернулся, металл изогнулся из-за нагрузки, когда она набирала скорость, уродливо ковыляя. Она вслепую, бессистемно и доверившись глазам наводчиков, выпустила каждую ракету, которую удалось перезарядить, и выстрелила из орудия “Вулкан”. Её залп обрушился на пустотные щиты за драгоценные секунды перед ответом вражеского “Владыки войны”. “Потомок” почувствовал краткую волнительную радость от вида, как пустотные щиты противника запульсировали и неожиданно отключились с предательским громовым раскатом перегруженных генераторов. Исчезнувшие щиты несложно включить снова, но перегруженные системы требовали более долгого запуска. Оба титана оказались одинаково беззащитными друг перед другом.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю