Текст книги "Хазарская охота"

Автор книги: А. Веста

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)

Глава 22
Вскормленная медведицей

Над страною камней вертолет без огней,

Пролетит наступающей ночи темней.

Где-то вспышка блеснет, пуля ветку хлестнет,

И опять мертвым сном все пространство уснет.

М. Струкова

Виктория оглядела горы. Проблеск закатного солнца на вершинах: красиво так, что кружится голова. На часах было шесть. Она набрала кодовый сигнал и нажала кнопку радиомаяка. Через час, не более, под прикрытием гуманитарной миссии сюда прибудет Минотавр. Верные люди в правительстве запросят воздушный коридор через Турцию на Ближний Восток, и борт беспрепятственно покинет немирные горы.

Вдали послышался далекий рокот вертолетного движка. Десантный вертолет приземлился на узкой горной террасе, из дверей выпрыгнул Минотавр и несколько боевиков в зимнем камуфляже. Пока боевики в форме без знаков различия нагружали ящики и забрасывали их в вертолет, Виктория бесцельно слонялась по склону. Наконец, все было кончено. Минотавр взял ее за локоть, вынул из ее ледяных ладоней лабрис и перебросил помощникам. Топорик перекочевал в один из ящиков с сокровищами.

– Ты, умница, девочка. Я всегда в тебя верил. Завтра же летим отдыхать: Мальдивы или Гавайи? Выбирай!

– Ты обещал отпустить меня… – бледнея, прошептала Виктория.

– О чем речь? Я довезу тебя до любой цивилизованной страны и «отпущу» на все четыре стороны.

Усмехаясь, Минотавр шагнул к ней, точно хотел обнять. Повинуясь неслышной команде, его боевики сдвинулись плотнее.

– Ты не смеешь! – Виктория попробовала вырваться из окружения.

Ей удалось сбить с ног бородатого великана, и оттолкнуть второго, с автоматом наперевес. Но бородатый успел подставить подножку, и, перелетев через него, Виктория упала, ударившись ключицей. Ее схватили, опрокинув на спину, и стянули запястья веревкой. Удерживая за затылок и скомканные волосы, ее подвели к Минотавру.

Никто не понял, что произошло за спиной Быховца. Внезапно он замахал руками, точно потерял равновесие, и выгнулся дугой, выпятив живот и выпучив глаза. За его плечом мелькнула черная маска с прорезями для глаз. Нападавший схватил за горло Минотавра и приставил к нижней челюсти дуло карабина.

– Всем стоять! – заорал он.

– Стреляю на поражение, – предупредил второй. Широко расставив ноги, он стоял на уступе скалы, выше площадки и держал под прицелом всю группу.

– Отпустить девушку, и отойти на десять шагов! – скомандовал первый.

– Глеб! – выдохнула Виктория.

Скосив глаза, Минотавр уставился на бойца.

– А это ты… благородный мститель… Она мне про тебя докладывала, – прохрипел он. – Идиот, кого ты спасаешь? Она убила твою девчонку, застрелила из ствола напарника…

– Это правда, Виктория? – крикнул Глеб. Губы Виктории посинели, как у трупа:

– Да… – выдавила она.

Глеб почувствовал острый ком боли, ребристый камень, застрявший в гортани, и нажал на курок. С верхней площадки ударил карабин Тени. Глеб поддержал его огнем. Во время боя они слаженно прикрывали друг друга и косили боевиков перекрестным огнем. Боевики Минотавра попытались отойти вниз, в ущелье, но у них не было горного опыта, и два бойца загнали остатки группы на открытую площадку.

Когда все стихло, Глеб запрыгнул в вертолет, проверил рули и пульт управления – все было исправно. В грузовом отсеке он наткнулся на ящики, машинально откинул крышки. В одном из ящиков поверх сокровищ из хазарского клада лежал лабрис. Взвесив его в руке, Глеб подошел к беспомощно лежащей Виктории.

– Ты убила единственную женщину, с которой я мог быть счастлив, – равнодушно сказал он, словно зачитывал приговор.

– Я готова умереть за свою ошибку, – прошептала Виктория, и в эту минуту ее ледяной выцветшей радужке вернулся цвет.

Глеб склонился над ней и коротко взмахнул лабрисом. Ветер подхватил разрубленные веревки и отнес к обрыву.

– Иди, ты свободна…

– Я не могу уйти, ты же знаешь, – она неловко встала и шагнула к Глебу, и он утонул в ее рыжей гриве. Они так и не увидели слез друг друга, нежной драгоценной влаги прощения и жалости.

– Я искуплю свою вину, – шептала Виктория. – Я рожу детей, которых не родила она. Посмотри, сколько людей убито на этой охоте! Но мы освободим духов пещеры, и больше не будет ни одной смерти, ни одной! Кто-то должен протрубить окончание этой охоты!

Тень с усмешкой следил за ними с почтительного расстояния.

– Кто это? – с тревогой спросила Виктория, разглядывая черный силуэт на скале. Глеб пожал плечами:

– Похоже, спец из ФСБ, занимается черными кладоискателями. Он не опасен нам, ведь нам не нужны эти сокровища. Верно?

– Ты уверен, что он из ФСБ?

– Тень! – позвал Глеб.

Тень спрыгнул с уступа и подошел, шутливо козырнув Виктории.

– Ну, что будем делать с сокровищами, я так полагаю, что вы уже нашли свое? – осведомился он.

– Делай что хочешь…

Тень подошел к трупу Быховца.

– Минотавр мертв, да здравствует Минотавр, – усмехнулся он и потрогал носком ботинка рыжеватый висок Быховца. – Этот человек возглавлял боевое крыло «Хозарана».

– «Хозарана»? – переспросила Виктория. – Значит, он лгал мне о борьбе с призрачным царством!

– Обыкновенная хитрость разведчика. Он привык использовать людей по своему усмотрению: политиков, министров, красивых женщин и… девочек-сирот.

Виктория вздрогнула, этот человек без сомнения видел ее досье.

– По уставу «Хозарана» Минотавр бессмертен, как каган у древних хазар. Как только он уходит из жизни, Минотавром становится другой, со скамейки «запасных». Такой порядок был заведен в Хазарии.

– Хазария была разгромлена, – напомнил Глеб.

– Эта победа была относительной, – заверил Тень. – После гибели главной биржи финансовый спрут «тайной империи» разбросал свои щупальца по всему миру. Таким образом, хазарское землячество не исчезло, и куда бы ни забрасывала их судьба, «разумные хазары» создавали крепкие сплоченные ячейки-общины, они поддерживали тесную связь с соплеменниками, они хранили свои пароли и отличительные знаки своего происхождения – говорящие имена и фамилии, а также монеты с изображением Иосифа Благословенного – последнего хазарского царя, бежавшего в Испанию. С тех пор хазарские евреи звались Ашкенази, в память о династии Ашинов, а хазарское золото звенело в кошельках всех европейских царей.

– Кочевая империя? – спросила Виктория.

– Ты угадала… В рассеянии хазары избрали себе тайного кагана, держателя скипетра Иуды. И Советскую Россию недаром звали Красной Хазарией – ведь именно Каганович стал правой рукою благословенного царя Иосифа Сталина. Хазария поделилась своей двуглавой моделью с СССР, Красной Хазарией. При каждом ее правителе сидел серый кардинал, тайный хазарин, а любимым развлечением придворных хазар стала переброска рек, ведь в Хазарии их тоже неоднократно перебрасывали. Потом укрупняли деревни, чтобы легче собирать дань… Последняя тайна России – ее еврейское, пардон, хазарское происхождение.

– И ты можешь назвать имя нового Минотавра? – спросила Виктория.

– После гибели Быховца боевое крыло «Хозарана» возглавит Сафарди, вы с ним, кажется, знакомы. И если в этом рыжем хазарине, – Тень поставил ногу на грудь Быховца, – было хоть что-то героическое, то Сафарди – просто пошлый денежный мешок, готовый продать мать родную.

– Нам совсем не обязательно это знать. Мы выходим из игры, – напомнил Глеб.

– Пожалуйста, к тебе у меня нет претензий. Но на девчонке висит убийство… И если ты великодушно простил ее, то Фемида запросит свою цену.

– О чем ты, Тень?

– «На свободу с чистой совестью!» – слыхали такой девиз сталинских пятилеток? Девушка должна выкупить свое «дело». Ты знаешь, как выйти на «Хозарана»? – не меняя ласкового выражения лица, спросил Тень у Виктории.

– У меня есть коды и адрес штаб-квартиры на Крите.

– Решено, вы вдвоем летите на Крит. В ближайшие дни туда прибудут Лобус и Лошак. В трех чемоданах они вывезут «обесцененную» хазарскую коллекцию, а это более тридцати предметов, признанных подделкой. Вы, мисс, имели отношение к изъятию этих экспонатов и немало поспособствовали успеху операции.

– Твои условия, Тень? – напомнил Глеб.

– Вы уничтожите всех троих и заберете коллекцию. Заказчик выйдет на вас сам. Вы вручите ему спасенные ценности и «адье»! Надеюсь, мы друг друга поняли?

Глеб и Тень перенесли ящики с сокровищами обратно в пещеру. Тень остался в главной «камере», Глеб углубился в лабиринт. У едва приметной ниши он остановился, как будто кто-то толкнул его в грудь, и взял в ладони окованный золотом череп. В этом мире шпионских интриг, в бесконечном потоке лжи, несметных подлогов единственной реальностью и подлинным сокровищем была эта чаша – окованная мученическим венцом голова победоносного русского князя.

– Это голова Святослава, победителя Хазарии, моя единственная святыня, и я забираю ее, – выйдя из пещеры, сказал Глеб.

Тень удивленно оглядел его трофей.

– Нет, – возразил он, – череп останется в пещере, пока вы не уберете Сафарди. Дух русского князя получит свободу, когда будет убит последний Шод. С ним оборвется династия хазарских царей. В этом есть жесткая воля судьбы: череп первого хазаробойца и голова последнего хазарского царя свяжутся прочной цепью. Теперь все зависит от тебя!

Тень вынул из кармана золотую монету и театрально вложил ее в ладонь Глеба. Усмешка, похожая на гримасу ненависти, тронула его губы.

Виктория замерла, угадав ритуальный жест. Она слишком часто получала такую монету за успешную операцию. Она решительно вынула монету из ладони Глеба и зашвырнула в ущелье.

Глава 23
Крик лангусты

Помню гулкий прибой.

Солнце в зелени лавра.

И еще – лабиринт.

И еще – Минотавра.

С. Яшин

Пользуясь своими темными связями в спецслужбах, Тень организовал беспрепятственный вылет Виктории и Глеба из Шереметьево. В мгновение ока он обеспечил их загранпаспортами с греческими визами и вложил по пять тысяч евро наличными, подтвержденных справками Сбербанка. Утром следующего дня они уже летели на Крит, и через пять часов приземлились в аэропорту на восточной окраине Гераклиона. Тень успел заказать апартаменты в маленькой гостинице на берегу моря. За окнами поблескивала манящая лазурь. На всех картах мира это море называлось Эгейским, и лишь в переводе с греческого его имя становилось почти родным каждому русскому: Белое море.

Виктория вызвала на связь Сафарди и назначила встречу. До начала операции оставались сутки. Всего лишь сутки. В этом коротком слове Глебу всегда слышался торопливый стук сердца.

– Этой ночью мне приснился сон, – внезапно сказал Глеб. Пронзительное ощущение уходящего времени торопило его. Он сел рядом с Викторией и сжал в ладонях ее руку. – Словно я сотник у Святослава, а ты – моя жена, и я нашел тебя сквозь века.

– Любовь меняет тела и образы, но всегда остается тем, что она есть, – тихо сказала Виктория.

– Благодаря этому сну я понял очень важное: нельзя любить тело или душу, нельзя даже любить одного человека – это слишком мало, как капля в пустыне. И я люблю не тебя, я люблю весь этот мир и принимаю его, когда ты рядом…

Под окном гостиницы, на морском берегу чайки взлетали и чертили круги. Еще один миг, чирк крыльями по воде, тонкий порез времени, и все исчезнет, растворится в безбрежном безначальном океане. Обнимая хрупкое и сильное тело Виктории, Глеб уходил в безмерные объятия этого океана, и соль на ее ресницах была жизнью этого океана.

Согласно легенде, придуманной Тенью, на виллу Сафарди Виктория должна была подъехать за окончательным расчетом. На ее имя был заранее заказан электронный пропуск. В темноте Глеб должен добраться до виллы вплавь и проскользнуть под террасой. Виктория была уверена, что там нет камер наблюдения. Вдвоем они бесшумно и стремительно ликвидируют «Хозаран».

Поджидая агента, Сафарди, Лобус и Сусанна Самуиловна сидели в тенистом зале с мраморным фонтаном посередине.

– Однако ваша Леди Зима что-то запаздывает, – проворчал Лобус.

– А ты почитай нам свой словарь, чтоб не скучать – развлеки хозяина, – подсказала Сусанна Самуиловна. – Это чудная вещь! – заверила она Сафарди.

– Я, конечно, не Павич, – пожал круглыми плечами Лобус, но почему бы не попробовать свои силы, может, и мы на что-то сгодимся! Я назвал эту вещь «Русско-Хазарский букварь», на манер детских азбук-картинок.

– Очень актуально, – похвалил Сафарди.

– Азъ – первая буква славянской азбуки. Названа так в уступку славянам, в память о том времени, когда они называли себя богами-асами. В дальнейшем планировалось заменить ее на букву «рабъ».

Бель – девица до пятнадцати лет, конкретно до наступления первых месячных. После этого она звалась красная девица. Знаменитое летописное выражение: «По беле с дыма» означало отнюдь не заплатить беличьей шкуркой, а отдать дочь-девицу в рабыни или наложницы.

Варяги – искаженное «ворюги».

Гузы – народ, ставший известным благодаря запискам арабских шпионов. Женщины гузов могли запросто обнажить перед гостями «гузки», но были абсолютно недоступны.

Добро – пятая буква кириллицы, читается как египетский иероглиф: либо как буква, либо как «идея». Славяне долго не отличали Божью благодать от нажитого имущества, чем приводили в ужас миссионеров и проповедников. Мало кто мог однозначно решить дилемму: «Что есть добро?» – нажитое имущество или доброта души. Чтобы не запутаться самому, Кирилл и придумал для славянской азбуки иероглиф «Добро», давая каждому возможность пользоваться им по своему усмотрению.

История – дословно: то, что взято «из Торы», или то, что не противоречит Торе.

Короедица – первая грамота славян, поскольку писали они на бересте.

Люди – применяется только по отношению к иудеям, на что указывает корень «юде».

«Мертвые срама не имут», – говорили мародеры и раздевали мертвых догола.

Новгород – самый старый русский город, со временем стал называться старый новый город. Кельты звали его «Новетуне» – «новый тын», и Ильмень озеро – Мурсийским, возможно морским. (Смотри кельтско-русский разговорник.)

Око – денежная единица, плата за выбитый глаз.

Почетный гость – славяне не любили нечетных чисел и считали их несчастливыми. Поэтому самых знатных гостей на пирах сажали на четные места.

Рало и рыло – лицо славянской национальности, или пахарь – однодворец по податной переписи.

Свинельд – Каганович Святослава.

Тьма – результат просвещения и обучения. В древности означало «тысячу».

Ура – боевая мантра русских, означает «Вперед и выше!»

Ферт – неприличная буква в кириллице. Ее наличие доказывает не местное происхождение русской азбуки, так как у славян не было слов, начинающихся с этой буквы.

Хазары – люди из племени Гога и Магога делились на разумных и неразумных. Разумные приняли во всей полноте иудаизм, неразумные остались необрезанными. Князь Олег предпочитал воевать с неразумными.

Цуло – фамилия последнего хазарского кагана, грузинского князя из рода Багратидов.

Честь – умереть с мечом в руках. (См. – «почетный гость».)

Ша – трезубец Святослава, иначе «сокол пикирующий». Высоко поднятый над полем битвы обозначал конец кровопролития и сбор войска.

Щур – 1) предок у славян, 2) «крыса» – по-украински.

Ы – звук, приносящий несчастье, «голос пустоты», отсюда «Иду на вы».

Эль – 1) божество хазар-язычников, 2) виноградное вино.

Юстиниан – византийский император – изгнанник с отрезанным носом. Как почетный пленник содержался в Херсонесе. Разумные хазары женили его на хазарской принцессе, но впоследствии передумали и убили.

Ясы – черкесы, союзники хазар и соседи касогов.

Во время чтения Сусанна поддерживала Лобуса мелкими смешками и обожающим материнским взглядом. Сафарди усмехался: он почти ничего не понял, но был вполне доволен. Вспотевший от напряжения автор расстегнул ворот рубахи:

– Что-то душно, пойду искупаюсь!

Через минуту до ушей Сусанны Самуиловны долетел вопль, от которого задрожало вино в бокалах.

– Что это? – встревожилась она.

– Это лангусты, должно быть, мой повар окунает их в кипяток, – успокоил ее хозяин.

– Нет, нет, это не лангусты, – Сусанна поспешно вскочила и бросилась к бассейну.

В бассейн был брошен толстый перерубленный кабель. На дне плавал Лобус, его густая грива шевелилась под водой.

Сусанна опустилась на мраморный пол купальни, стянула с головы парик и закрыла им лицо. По древнему хазарскому обычаю ее голова была наголо побрита и отливала синевой.

Из-за колонны показался Сафарди, мешая коктейль в шейкере.

– Минотавр! – тихо окликнул его Глеб. Вывалившийся из рук шейкер звякнул об пол. Резко развернувшись, Сафарди выхватил пистолет, но выстрелить не успел. Зигзаг молнии, блеснувший в руках Виктории, лишил его этой возможности. Последний Минотавр был ликвидирован бесшумно и стремительно.

– Пойдем в кабинет, чемоданы должны быть там, – тихо позвала Виктория.

В краснофигурном зале мигал монитор включенного компьютера. Виктория скачала содержимое его памяти на флэшку.

Взяв чемоданы, Глеб и Виктория беспрепятственно покинули виллу и через полчаса были в гостинице.

Виктория склонилась над клавиатурой ноутбука и набрала пароль: «Мы должны превратить Россию в пустыню. Лев Троцкий». Отстучав пароль «Хозарана», она наскоро пробежала глазами файлы:

– Посмотри, Глеб, здесь есть досье на неких «Теней». Вот послушай:

Рефаим, или Тени, составляют четвертую группу Великого Смешения; когда они видят детей Израиля в беде, они удаляются от них, и даже если они в состоянии их спасти, они уклоняются. Они избегают Торы и тех, кто ее изучает, и идут творить добро идолополонникам. О них сказано: Тени не поднимутся… Пророк Исайя.

В кармане у Глеба завибрировал мобильник с выключенным звуком.

«Для передачи ценностей жду вас завтра в 10.00 на острове Астипалея». На дисплее замелькали координаты и фрагменты морских карт Эгейского архипелага.

– Астипалея, – Виктория запросила «досье» на остров в поисковой системе. Через несколько секунд Интернет услужливо выплеснул на дисплей десяток ссылок.

– Вот как! – девушка не смогла скрыть изумления. – Знаешь, где нас завтра ждут? Оказывается, на Астипалее родилась мать царя Миноса!

– Бабушка Минотавра? Вряд ли это простое совпадение. Минотавр жив!

– Сафарди был последним в династической цепи хазарских принцев, – напомнила Виктория. – Его предшественник Быховец погиб в горах! В новостях сообщили, что его вертолет с гуманитарной помощью был подстрелен боевиками. Он что, воскрес?

– Тени не подымутся, – мрачно заметил Глеб.

На рассвете чемоданы с коллекцией были доставлены в российское посольство и снабжены запиской с необходимыми пояснениями. Для встречи с «заказчиком» Глеб и Виктория приготовили муляж из двух объемистых кофров.

Глава 24
Бросок химеры

Помню лабрис в руке,

Помню темные своды,

Закоулки, пути,

Тупики, переходы.

С. Яшин

В порту Гераклиона Глеб и Виктория наняли маленький спортивный вертолет. Сильный боковой ветер подбрасывал нарядную машину. Через полтора часа лета вдали забрезжил силуэт острова. На вершине белой меловой горы белели остатки венецианской крепости. На дальней, северной оконечности Астипалеи, отделенной тонким перешейком, виднелись разноцветные постройки неопределенного назначения. Сквозь сизую дымку проступали силуэты округлых башен, ветряных мельниц и массивные строения: должно быть, еще один тошнотворный дворец из сказок тысячи и одной ночи, мерзкая подновленная древность, блестящая и пустая, как шоколадная обертка. По странной прихоти «заказчик» выбрал для встречи заброшенную бензоколонку на морском берегу. Позади, ближе к недостроенной пристани располагалось топливное хранилище и небольшой частный завод по переработке нефти. Судя по надписям на контейнерах, они попали на базу концерна «Лабиринт», слишком знаменитого, чтобы быть простым однофамильцем греческого лабиринта. Глеб вынес из вертолета два кофра с «коллекцией».

Место казалось совершенно пустынным и давно покинутым людьми. Виктория сняла темные очки и обвела взглядом нагромождение труб, извилистых колен и бокастых емкостей для хранения горючего. Ее маленькая точеная головка на красивой высокой шее напомнила Глебу горделивую осанку гепарда, высматривающего добычу. Они вновь были на охоте, и бодрый холод, разлитый вдоль позвоночника и бегущий в жилах, радовал его предчувствием схватки.

Солнце взошло выше, ржавый металл быстро накалился, и над грудами усталого железа заструился прозрачный жар. В нагрудном кармане Глеба заверещал мобильник:

«Добро пожаловать в Лабиринт» – высветилось на дисплее, и мелькнула карта с сигналящим маячком. Ориентируясь на маяк, Глеб и Виктория вышли к странному сооружению. Посреди ржавых цистерн, труб и распределителей белела древняя стена, сложенная из меловых блоков. Из расщелин и трещин тянулись колючие ростки, в пазах между камнями зеленела трава.

В нагрудном кармане Глеба вновь включился мобильник – незримый хозяин приглашал их внутрь лабиринта, его узкий вход был украшен небольшим портиком. Пройдя между замшелых колон, Глеб и Виктория очутились в извилистом тоннеле. У этого строения не было крыши, но стены были настолько высоки, что солнце никогда не проникало внутрь. Резкие повороты коридора образовывали узор греческого меандра, и каждый раз, когда меандр упирался в глухую стену, по обе стороны «тупика» открывались новые повороты.

Беспечное синее небо над головой, свежий морской бриз и шелест кустарника на стенах навевали обманчивый покой. Внезапно на лицо Виктории упала густая тень, девушка инстинктивно сжала лабрис.

– Не хочешь убивать, не доставай оружие, а если достала, то убей, – прозвучал знакомый насмешливый голос.

– Тень?

– Так точно!

На стене лабиринта стоял Тень. Покачиваясь на каблуках, он засунул руки в карманы белоснежных брюк и его пиджак пошел безжалостными складками. Стоя на узком гребне, Тень мастерски выбил чечетку.

– Можете оставить здесь ваш утиль, – он кивнул на чемоданы, – здесь есть раритет поважнее.

Виктория крепче сжала лабрис, и этот едва заметный жест не укрылся от Тени:

– Лабрис! – мечтательно произнес он. – Дротик амазонок, священное оружие матриархата, золотая цепь наследия, идущая издалека. Кто создал эту стальную секиру для бесконтактного боя? Кто вложил в нее уникальные технологии? Атланты? Гиперборейцы? Скифы? Русы? И почему у этой секиры два лезвия, как два крыла? Я долго размышлял об истинном смысле этой вещи и наконец нашел ответ. В тайной книге «Зогар» сказано о двух ангелах – одинаково сильных, красивых, бесстрашных… – Тень прикрыл глаза, вызывая в памяти текст:

…Один из них имеет фигуру быка, другой – орла, соединяясь же, они становятся человеком! Когда они пребывают во тьме – то превращаются в двухголового змея и ползают, как гады!

Один из них – ты, человек со знаком Сокола. Другой – я, и ты нужен мне, как отражение в зеркале, где правое – это левое и наоборот. Выйди из тьмы и оглянись: весь мир труха! Что понимают все эти черви в нашем древнем богоносном споре, в нашем мессианстве, в нашем танце-борьбе! Вдвоем мы, русские и евреи, создали великую страну. Наши языки похожи, и многие слова понятны без перевода. Русская земля покрыта костями моих пращуров, начиная с основателей Киева-Субботы и праотца Мосоха, построившего древнюю Москву. Мы первые пришли в эти степи и горы, заселили берега могучих рек и приступили к организации жизни. В Крыму в Чуфут-Кале есть еврейские могилы двухтысячелетней давности. Мы полюбили эту страну, мы отразили ее в стихах и музыке, мы высекли ядерное пламя на полигонах Казахстана! Мы подняли на гребень волны новых мессий – Маркса и Ленина. Пора примириться, я подаю тебе руку.

– Моя рука занята, – ответил Глеб.

– Пусть так! Давай вместе владеть лабрисом! Вместо серпа и молота – символа библейской династии Маккавеев, вместо двуглавого византийского орла, он станет символом новой России и нового мира. У него два лезвия…

– И одна рукоять. Ты напрасно зовешь меня братом. Ты был прав, Минотавр, – тени не подымутся.

– Да, я – Минотавр, опасная химера. Полуариец, полусемит, последний легитимный представитель хазарской династии. Мой путь в лабиринте – без выхода.

– Ты заблудился в своем лабиринте, Минотавр!

– Напротив, лабрис разрубил все узлы на моем пути! – Тень обвел взглядом небесную синеву и живописный пейзаж, видный с высоты древнего фундамента. – Оставьте чемоданы и можете идти, вы свободны.

– Зачем тебе эта горсть раритетов? – насмешливо спросил Глеб.

– Ты прав, эти осколки ничего не стоят. Главное – Ковчег в горах!

– Что ты будешь с ним делать? – спросила Виктория. – Вернешь раввинам?

– Не стоит спешить, Ковчег ждет своего часа. В старых книгах есть указание, что истинный Мессия вернет потерянный Ковчег, тогда соберутся вокруг него дети Израиля, где бы они не находили сь, многие народы и много войск, пришедших со всех концов света. В том сражении погибнут два царя, оставив победу третьему, но прежде пелена огня скроет мир на шестьдесят дней… и я вызываю это пламя!

Виктория взмахнула лабрисом. Разящие удары рассекли пустой знойный воздух над стеной лабиринта. Тень исчез.

Острый запах разлитой нефти заполнил лабиринт. Под ногами у Глеба выступила нефть. Где-то совсем рядом взревело пламя, и тут же с грохотом взорвались цистерны. Глеб подбросил Викторию на стену лабиринта.

– Беги к вертолету! – крикнул он.

Тень бил короткими очередями, не давая Виктории прорваться к машине. Пули пропороли цистерну, еще выше и жарче полыхнула разлитая нефть. Виктория бежала наперегонки с огненным потоком, но пламя настигло и окружило ее. Под зданием заправки взорвалось подземное хранилище. День почернел от ядовитого дыма. Подгоняемый огненным потоком, Глеб выбежал из лабиринта. Он видел, как спасаясь от огня, Виктория вскарабкалась на вышку из ржавого железа, на ее вершине была небольшая площадка. У подножия вышки плескалось оранжевая плазма. Силуэт Виктории исчез среди черного смерча. Автомат Тени умолк, в дыму он потерял свои живые мишени. Широкими прыжками Глеб бежал к вертолету. Лихорадочно орудуя рычагами, он поднял машину в воздух, набрал высоту и сквозь клубы черной копоти прорвался к вышке. Виктория обреченно стояла на площадке, сжимая в руках лабрис. В салоне вертолета Глеб нашел толстый корабельный канат и прочно прикрутил его к стойке сиденья. Опасаясь в дыму задеть башню, он немного снизился и забросил канат на площадку. Виктория поймала узел. Внезапно за ее спиной мелькнул сгусток дыма, и из нефтяного пекла на площадку шагнул обгорелый фантом. Это был Тень, его белоснежный костюм обгорел и окрасился в цвета ада, местами, сквозь дыры в одежде смотрели обугленные кости. Виктория взмахнула лабрисом, но последний Минотавр не мог умереть, сила его ненависти пережигала земное пламя и заговоренную сталь.

Вертолет взмыл над огненным озером, но в последнюю секунду Тень успел вцепиться в канат. Глеб рванул на себя рычаг подъема, но перегруженная машина осела над бездной. Виктория и Минотавр висели на одной пуповине над пылающей нефтяной чашей. Сквозь густой дым девушка в последний раз взглянула на Глеба. От летучего жара трещали ее рыжие волосы, и в ярких глазах закипала синева. Она достала из-за пояса лабрис и ударила по пеньковому канату.

– Виктория!!! – крикнул Глеб в раскаленный колодец.

Вертолет вздрогнул, точно по корпусу ударили кувалдой. Удар… Еще удар… Виктория остервенело рубила канат, выпуская на волю волокна непрожитых дней и нити часов, песок секунд и пыль мгновений. С легким звоном лопнули последние волокна. Вертолет подпрыгнул, освободившись от двойной тяжести. Гаснущий крик Минотавра слился с ревом пламени. Далеко внизу среди алых языков и протуберанцев проступал лабиринт. Как все древние лабиринты, он был похож на закрученный вправо крест с лопастями-коридорами. Огненное озеро завертелось и всплеснулось, и две маленькие человеческие фигурки растворились в центре вращающегося креста. И не верилось, что эти бескрылые существа, слепленные из брения и праха земного, могут яростно делить Вселенную, и до последнего вздоха верить в жизнь, без остатка сгорая в горниле Ненависти и Любви.