Текст книги "Социокультурный словарь"

Автор книги: А. Ахиезер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 28 страниц)

ИНТЕЛЛИГЕНЦИЯ – социокультурная группа, рассмотренная через дуальную оппозиция: духовная элита – почва, а также с точки зрения оппозиции: правящая элита – почва, что придает границам этой группы некоторую неопределенность. В своих крайних формах И. сливается с этими полюсами оппозиции, что приводит к ее самоотрицанию как И. И. принципиально отлична от духовкой элиты тем, что в качестве основы, возможно, скрытой, культивирует ценности массового сознания. Но И. принципиально отлична от почвы тем, что пытается излагать свои ценности на языке иллюзорно понятого всеобщего, на языке высшей (псевдо)культуры, (псевдо)науки. И. распадается на группы, которые тяготеют к этим полюсам или, наоборот, пытаются занять некоторое независимое промежуточное положение между ними. Рассмотрение И. вне взаимопроникновения с полюсами этих оппозиций не имеет смысла. Значение И. прежде всего в том, что она в силу своего промежуточного положения постоянно занимается интерпретацией субкультур указанных оппозиций, перекидывая мосты между ними. Поэтому можно говорить о промежуточности И. Особенное значение этой деятельности возрастает в условиях раскола, когда ослабляется возможность коммуникаций групп, тяготеющих к полюсам указанных оппозиций. Раскол вызывает у И. мощное дискомфортное состояние. Свой отрыв от почвы И. воспринимала как отпадение, свою жизнь – как стремление его преодолеть, слиться с народом как с тотемом, пережить партиципацию даже через жертвенное самоотрицание, мучительную инициацию. Иначе говоря, И. рассматривает народ как тотем, как предмет некритического преклонения. Отсюда народничество в его разных формах. И. с легкостью через инверсию переходит от оценки народа как тотема к его оценке как антитотема (Народ «несознателен», «не готов для тех или иных акций» и т. д.). Для. И. характерно стремление «жить вне себя», т. е. приобщаться к ценностям идущим извне. Этот ужас перед своим промежуточным положением вытекал из господства манихейской культуры, отрицающей возможность существования среднего, промежуточного. И. Приобретает особое значение как своеобразный мост между расколотыми частями общества, как переводчик, коммуникатор между ними. Своим образованием она приобщалась к ценностям большого общества, к абстрактным понятиям науки, что мешало ей слиться с народом. Вместе с тем груз ценностей почвы мешал ей слиться с духовной и правящей элитой, ценностями развития личности и даже препятствовал вере в свое право на существование как особой группы. Отсюда мучительные попытки ликвидировать раскол любыми путями, либо перекинуть мост между расколотыми частями общества, между массовым сознанием и высшей культурой, стремясь поднять первое, например дать грамоту, либо снизить второе до уровня банальностей, до уровня серого творчества, до фольклора и лубка. Эта тенденция в своем стремлении слиться с массовым сознанием опускается до крайних форм антимедиации и доводит культуру подчас до максимально примитивных форм. Одновременно промежуточная И. стимулировала определенное повышение образовательного уровня народа, роста грамотности технических знаний. Все более важную роль И. сыграла для перевода представлений массового сознания, прежде всего образов зла, т. е. факторов, вызывающих дискомфортное состояние, на язык современной науки (псевдонауки). Например, колдун, антихрист, бес и т. д. превратились в буржуазию, империализм, вредителей, масонов и т. д., что сделало И., ее часть рупором массового антигосударственного сознания, его интерпретатором. Часть И., ушедшая в революцию, пыталась победить раскол посредством уничтожения власти правящих, образованных классов и тем самым восстановить идеал социальной однородности, искусственно вызвать массовую инверсию посредством терроризма, выработки на уровне массового сознания классовой версии мирового зла. Тем самым она пыталась вызвать социально политический переворот, всеобщий бунт, революцию, сокрушающие бюрократическую государственность, восстановить досословную уравнительность. Однако определенная часть И. заняла иную позицию, т. е. попыталась стать на государственную точку зрения, интерпретируя государственность как средство для ликвидации всякой государственности. Эта часть И., нашедшая свое высшее воплощение в большевизме, пришла к власти в результате краха общества в конце первого глобального периода и оказалась единственной силой в стране, способной объединить манихейское массовое сознание с государственностью. Она опиралась на инверсионный взрыв, стремление уничтожить раскол, пытаясь соединить энтузиазм масс с властью для физического истребления остатков старых правящих классов, а затем подавить террором вечевой, идеал, не позволяющий в масштабе страны, в частности, распоряжаться человеческими и материальными ресурсами. Попытки уничтожить раскол истреблением сначала верхов, а потом низов, несмотря на чудовищные жертвы, выявили свою утопичность, так как раскол почвы и личности невозможно уничтожить насилием. Расколотые части общества постоянно регенерировались. Развитие промежуточной И. тесно связано с утилитаризмом. Его рост приводит к тому, что ценности народного сознания, ценности почвы превратились из абсолютной самоценности в средство для достижения существующей власти, создания Нового общества и т. д. Отсюда формирование гибридных идеалов, в частности псевдосинкретизма, где любой ценой, беспринципным отношением к любым ценностям делалась попытка построить новый комфортный миф. который бы убедил народ, что достижение той или иной идеологической цели и есть воплощение древних комфортных народных ценностей, например, построения царства Божьего на земле, торжество локализма и т. д. Только такой слой утилитарной И. мог стать основой правящей элиты, так как в расколотом обществе невозможно управлять, опираясь на последовательную, внутренне логичную программу. Был необходим слой, способный манипулировать ценностями, субкультурами расколотых частей (Идеология). Став на этот путь, определенная часть И. оказалась способной решать медиационную задачу, обеспечивать интеграцию общества, управлять посредством хромающих решений. Тем самым она перестала быть И. Внутренняя последовательность духовного труда, что проявлялось также и среди правительственной И., привела всю И. к гибели в период большого террора. Постоянное колебание конъюнктурных версий нравственного идеала при переходе от одного этапа развития большого общества к последующему исключало возможность существования И. как социальной группы, которая следовала бы внутренней логике любого идеала, от архаичного до либерального. По этой же причине под косу террора попал и профессионализм с его стремлением развиваться на своей собственной основе. Это породило серьезные трудности для правящей элиты при обращении к общественным наукам за помощью. Невозможность ее нормального развития вызвала катастрофическую неподготовленность к решению серьезных проблем, послужила важным фактором инфантильности в принятии решений. Часть И., слившаяся с правящей элитой, унаследовала традиции той старой русской И., которая входила в правящую элиту и пыталась объединить строительство государства с высшей культурой. Во втором глобальном периоде она стала хранителем и постоянным интерпретатором тайны нового общества. Она оставалась И., так как постоянно использовала для этого результаты развития мировой культуры, но она постепенно перестала быть И., так как, погружаясь в идеологию, оторвалась от внутренней логики культуры, знания, добра, от связи с реальностью. На протяжении шести этапов второго глобального периода правящая И. инстинктивно, поддаваясь страху за государственность, верила, что культивируемая ею идеология – всего лишь средство для утверждения торжества великой Правды. Однако постепенно разрыв между идеологией и первоначальным идеалом становился все более явственным, тайна и утопия из сферы анекдота, шепота, где они существовали под страхом доноса и гибели, превратились в предмет открытого обсуждения. И., ставшая на службу правящей элите, оказалась деморализованной и потерявшей лицо. Результатом этого оказался ее инверсионный поворот к возрождению при переходе к седьмому этапу (перестройка). И. Сделала мучительную попытку вновь стать собой, т. е. вступить на путь внутренней последовательности великих ценностей культуры. При этом она опиралась на опыт той части И., которая никогда не могла согласиться с утилитаризмом в сфере духа и стала на путь культивирования внутренней логики своих нравственных принципов, творчества, науки, что получило не совсем правильное название диссидентства. Инверсия выплеснула диссидентскую культуру к вершинам власти, вдохнув новый стимул в правящую И., вернув ей статус И. как носительницы реальной духовной культуры. При переходе к седьмому этапу И. сблизилась с властью, как уже было с частью И. во времена великих реформ прошлого глобального периода. Однако этот поворот вскрыл глубокий кризис представлений этого слоя И. Значение ранее хранившейся тайны не было осознано. Она стала рассматриваться лишь как результат существования «запретных зон для критики», корыстных интересов тех или иных правящих групп прошлого, злодеяний власти, как аномалии. Одновременно усилилось влияние основного заблуждения интеллигенции. т. е. слепая вера в безграничные молниеносно реализуемые творческие возможности народа, освобожденного от бюрократии, с составным элементом этой точки зрения – ненавистью к власти как таковой. Здесь проявляется зависимость и от инверсионного типа мышления, инфантильность И. Вновь открывается вся гамма групп И. не только совпадающие о полюсами обеих оппозиций, но несущие в себе разные меры их со отношения взаимопроникновения. Они вновь в завуалированной форме разделились на западников и славянофилов, ставя тем самым вопрос о поиске синтеза. Есть опасность того, что сам рост разнообразия деятельности И. способен вызвать дискомфортное состояние у той части населения, которая чужда плюрализму и диалогу. Раскол между И. и почвой, которая перешла в город, осложнился дальнейшим ростом утилитаризма, стремлением одной части И. его использовать для решения социально-экономических проблем, например, посредством попыток стимулировать кооперативное движение, индивидуальную трудовую деятельность. Вместе с тем, его рост вызвал в стране архаическую оппозицию определенного слоя промежуточной И., стремящейся восстановить синкретическое государство. Часть И. формирует этноцентристскую идеологию, нацеленную на активизацию самых архаичных слоев массового сознания, на превращение антисемитизма в основу массового движения, ведущего к новому периоду истории страны.

ИНТЕРПРЕТАЦИЯ – противоположность экстраполяции, составляющей с ней дуальную оппозицию, полюса которой находятся друг с другом в состоянии амбивалентности. И. – форма осмысления, направленная на такое включение осмысляемого явления в личностную культуру, такое его освоение, которое в противоположность экстраполяции не сводится к одному из полюсов оппозиции, но включает качественно новый смысл, формирование новой оппозиции, создает качественно новый элемент культурного богатства. И. – форма осмысления, основанная на медиации. Она выходит за рамки исторически сложившейся культуры. И. – единство конкретизации накопленной культуры и одновременно выхода за ее рамки. В социальном смысле И. всегда включает новое в социальное целое, является инструментом интеграции целого через его развитие, качественное совершенствование. От И. зависит видение мира и, следовательно, содержание воспроизводственной деятельности. И. окрашивает мир своими красками, постоянно его переосмысляет, переинтерпретирует. Принятие массовым сознанием новой существенной идеи, концепции никогда не происходит без ее И., т. е. ее приобщения к исторически сложившемуся содержанию соответствующей (суб)культуры. При этом принятая идея уже не представляет собой самое себя, ту культурную традицию, из которой она вышла, но входит в содержание массового сознания, претерпевает на его основе определенную модификацию. Например, результат усвоения массовым сознанием марксизма имеет мало общего с его оригиналом, но является модификацией в результате И. идеи извечной борьбы Правды и кривды, богатых и бедных. И. является живым содержанием процесса решения медиационной задачи, устанавливая единство почвы и государственной интеграции большого общества. При этом обеспечивается идеологическая И. государственности в представлениях массового сознания, например, как необходимого гаранта от сил мирового зла: империализма, сионизма и т. д. И. служит для перевода ситуации, вызывающей дискомфортное состояние, в комфортное, и наоборот. Важнейшей формой И. является перевод правящей элитой, первым лицом содержания массовых инверсий на язык государственной жизни и государственного управления, на конкретный язык политических, экономических и т. д. решений, на язык, позволяющий решать медиационную задачу. Сложность здесь заключается в том, что в массовом сознании может отсутствовать, быть слабовыраженной ценность личной ответственности за воспроизводство государственности. Отсюда необходимость для обеспечения согласия народа и власти И. государственности в представлениях и понятиях догосударственной культуры, как результата козней злых сил, как некоторой большой догосударственной общины. Однако всегда есть предел возможностей такой И. И. массовых инверсий, протекающих в рамках каждого этапа, подчиняется определенным закономерностям. В конце каждого этапа назревает недовольство господствующим нравственным идеалом. Оно проявляется и как недовольство конкретной политикой, основанной на И. этого идеала правящей элиты. В этом случае последняя должна нащупать новый нравственный идеал и дать ему соответствующую И., соответственно изменить политические решения, выдвинуть новые лозунги. И. выступает как неизбежная критика экстраполяции в процессе формирования, воспроизводства государства на основе догосударственной культуры. Включение культуры локальных миров в культуру большого общества требует качественных в ней изменений, например, превращения представлений об отце в представление о первом лице, культуры жесткого подчинения личности локальному сообществу – в идеологию авторитаризма, и даже И. ее как идеологии тоталитаризма. И. может дифференцироваться на основе ранее незаметных социальных и культурных различий, что может усилить эти различия вплоть до конфликтов. Результаты вариантов И. одного и того же основания могут исключать друг друга. Выход заключается в постоянной самокритике этих И. в процессе диалога между ними.

ИНФАНТИЛЬНОСТЬ – отставание способности принимать удовлетворительные решения массовым сознанием, властью, правящей и духовной элитой от фактического усложнения уровня общества, его динамизма, что приводит в конечном итоге к дезорганизации и, возможно, к необратимым катастрофическим последствиям. И. выражается в низком уровне государственности массового сознания, что, в свою очередь, постоянно обеспечивает поступление в систему управления потока людей, ориентированных на локальные, архаичные, уравнительные ценности. Это приводит к тому, что правящая элита может при решении медиационной задачи не обеспечить минимальной эффективности решений. В обществе, отягощенном расколом, возможна ситуация, когда разрыв между минимальным уровнем способности принимать эффективные решения, определяемые сложностью проблем, и реальной способностью их принимать, может оказаться опасно большим. Эта опасность особенно велика в связи с имевшими место антимедиациями и возможностью их в будущем, в связи с активизацией уравнительности, направленной против точек роста и развития, против наиболее интеллектуальной, наиболее продвинутой части общества. И. может выражаться в разных формах: в редукционизме, в стремлении скопировать различные образцы западной техники и формы организации в упрощенном виде, получить те или иные результаты без обеспечения должных предпосылок, в стремлении к укрупнению решений там, где нужна детализация, и наоборот – в детализации там, где нужно действовать через всеобщее, например, планировать номенклатуру выпускаемой продукции там, где нужно действовать через механизм рынка, и т. д. Преодоление И. общества не может быть достигнуто чисто просветительскими средствами. Оно требует возрастания значимости ответственности каждого за целое, углубления нравственной компоненты культуры, превращения И. в осознанную проблему общества на разных уровнях. Беспрецедентные по сложности проблемы, стоящие перед обществом, требуют для своего разрешения массового подъема интеллектуального уровня.

ИПОСТАСИ – взаимопроникающие элементы гибридного идеала. Возможность гибридного нравственного идеала основана на отождествлении символа-образа и символа-идеи, на объединении архаичного представления с понятием, например, царя-батюшки с царем как главой бюрократии. При этом внутренние различия между И. являются тайной, разоблачение которой, например через просвещение, через деятельность интеллигенции грозит распадом идеалу, дезинтеграцией обществу, социальной катастрофой. Псевдосинкретизм включает три И.: а) вечевой идеал, который в государстве существует в противоречивом единстве соборного и авторитарного идеалов; б) редуцированный до средств либеральный идеал и в) утилитаризм, который манипулирует первыми двумя И. В зависимости от конъюнктурных условий решения медиационной задачи ипостасное мышление приобрело в псевдосинкретизме фактор отождествления, слияния массового сознания и науки, что можно расценивать как попытку вернуться к синкретизму, не расставаясь с наукой, и одновременно как попытку перейти к (псевдо) научному мышлению, не расставаясь с древними пластами обыденного сознания. Однако в результате кризиса господствующего нравственного идеала на каждом этапе, а также в особенности в конце глобального модифицированного цикла выявляются различия И. Они активизируются, расползаются, ускользают из-под контроля, начинают жить самостоятельной жизнью, вступая в конфликт друг с другом. Носители И. могут превратиться в носителей самостоятельных нравственных идеалов.

ИСКУССТВО – специализированная форма человеческой деятельности, особая сторона любой ее формы, включая религию, науку и т. д. И. через своеобразное слияние эмоционального и интеллектуального видения мира не только закрепляет в сознании личности некоторое комфортное состояние, но и постоянно пытается раздвинуть его границы, создает предпосылки для превращения комфортного состояния художника в содержание массового сознания. Однако необычное для данной формы культуры И. может вызвать дискомфортное состояние. Одно и то же И. влияет различно на людей, принадлежащих к разным типам культур. В одних случаях произведение И. может быть принято в качестве образца, приказа. Для других субкультур это произведение – повод для самоуглубления и т. д. И. составляет абсолютно необходимый элемент закрепления и изменения всех видов комфортного состояния, авангард новых комфортных состояний, симптом и фактор превращения комфортного состояния в дискомфортное и обратно. Без И. не может быть массовых социальных изменений, их закрепления в массовом сознании. В И. существует прогресс способности переступать границы ранее сложившегося комфортного состояния. И. – постоянный разведчик будущего, точнее – возможных сдвигов в комфортном состоянии. Попытки «запретить» определенные виды и формы И. являются фактически попытки воспрепятствовать значимым изменениям в обществе.

ИСТОРИЧЕСКАЯ НЕОБХОДИМОСТЬ – закон, диктующий ход, направление значимого исторического процесса. И. н. формируется не вне истории, ее источник в человеке, в человеческой деятельности. Человек испытывает тяжесть И. н., следуя инерции истории, осваивая накопленное многочисленными поколениями богатство культуры. Однако в истории нет абсолютной необходимости. Человек отвечает на вызов истории, на угрозу гибели общества и цивилизации либо антимедиацией, т. е. возрастом к инверсии, закреплением циклов, либо медиацией, т. е. стремление выйти за рамки ранее сложившегося уровня необходимости, ее углубить, овладеть эволюцией истории. Неспособность человека углубить И. н. в кризисной ситуации может привести к гибели общество, человечество. Человек отвечает на вызов истории ростом исторического творчества, способностью формировать социальные изменения, прогресс рефлексии. В конечном итоге возникает новый тип И. н., способность превратить любую форму того, что понимается за И. н. в проблему, подлежащую разрешению самим человеком. История включает в себя рефлективное стремление человека отойти от роли объекта И. н., от игрушки стихийных сил истории и стать субъектом своей личной судьбы, в конечном итоге субъектом И. н. Решающий шаг в углублении И. н. связан с переходом от традиционной цивилизации к либеральной.

КАМПАНЕЙЩИНА – понятие, близкое штурмовщине, характеризующее стиль жизни, действий в условиях господства инверсионной логики, пульсации. К. характеризуется стремление власти решить некоторую сложную проблему, например продовольственную, алкоголизма, преступности, идеологических «ошибок» и т. д., пытаясь спровоцировать массовый инверсионный поворот, используя для этого различные психологические, административные методы воздействия, вплоть до нагнетания массовой истерии. К. способна достичь в основном разрушительных целей, даже если ее инициаторы ставят позитивные задачи. Она приводит к уничтожению каких-то связей, структур, людей, например, борьба с алкоголизмом привела к уничтожению виноградников, борьба с «убийцами в белых халатах» нанесла ущерб системе здравоохранения. К. в форме амнистий приводила к резкому росту преступности. За К. обычно идет обратная инверсия, т. е. борьба с «перегибами» – попытка преодолеть ущерб в результате К. или успокоить общественное мнение, например, аналогичная попытка Сталина в статье «Головокружение от успехов». К. является формой проявлений хромающих решений проблем, характерных для раскола, т. е. ситуации, где проблема решается через переход от одного варианта однобокости к другому. К. сама является источником дезорганизации, которая увеличивается с усложнением общества.

КАПИТАЛ – социокультурная возможность подчинения труда задаче повышения его эффективности, превращение этого процесса в высокую ценность, что требует освоения всех ресурсов прошлого и живого труда во всеобщей денежной форме. Это открывает возможность перехода ресурсов друг в друга, их комбинирования в любых соотношениях во все более широких масштабов, что является предпосылкой поиска все более разнообразного и эффективного труда. Это требует свободы труда, возможности переходить к его все более сложным и эффективным формам. К. формирует капитализм, т. е. социальную систему в рамках либеральной цивилизации, где в отличие от традиционной цивилизации социальные отношения подчиняются задаче получения возрастающего эффекта. К. постоянно подвергается критике за то, что человек, расставшийся с неподвижностью традиционных отношений, втягивался в этот процесс, требующий иных отношений, иных ценностей, иной культуры. Эта критика, однако, теряет объективные основания в той степени, в какой сам этот процесс определяется потребностями свободы развития личности, что само по себе выступает все более важной предпосылкой эффективного использования ресурсов. Общество промежуточной цивилизации, отягощенное расколом, противопоставляет К. труду, как противоположные полюса дуальной оппозиции: зло – добро. Эта идеологическая дань традиционализму имеет смысл как борьба традиционалистских форм труда, против его новых форм, но не имеет объективного социального смысла. К. – форма труда, достигшая определенной стадии всеобщей связи в обществе. Борьба с К. на основе традиционализма является борьбой с прогрессом труда. Важнейшая форма этой борьбы – запрет на деньги, т. е. на всеобщую связь как таковую, попытка введения последовательной первобытной натурализации, а затем в результате ее краха запрет на превращение денег в К. и, следовательно, на рынок К., запрет на превращение денег в ресурсы свободного труда, способного к поиску путей эффективного производства. Этот запрет является актом отрицания экономики, утверждения псевдоэкономики, превращающей деньги в элемент расколотого псевдокапитала, где все элементы К. отчуждены друг от друга. Этот запрет превратил деньги в таран потребления, который непрерывно долбит социальную систему, не способную без К. превратить эти удары в энергию экономического развития. Реальный К. убит, так как разложен на элементы, которые не могут быть без свободы соответствующей деятельности соединены творческим трудом, ищущим социальный эффект. Хозяйственная жизнь без К. низведена до технологии производства натуральных вещей утилитарного потребления. Она не может ориентироваться на ценности труда как инициативного, творческого процесса развития личности, системы его общений, процесса, который может вспыхнуть в любой момент в любой точке общества. Отсюда неспособность системы псевдокапитала решать производственные проблемы, неспособность освоить даже тот уровень хозяйственного, технологического развития, который достигнут в других странах, в некоторых анклавах внутри страны. Попытка на седьмом этапе второго глобального периода дать экономическую свободу выявила, что люди, пытающиеся воспользоваться законами об индивидуальной трудовой деятельности и кооперации, не имеют К. В условиях господства монополии на дефицит невозможно превратить деньги, если они есть, в К. Поэтому попытки развивать экономические отношения приняли формы, присущие традиционной цивилизации, в частности, феодализму: для кооператоров возникла необходимость отыскать патриархального покровителя, сюзерена, который должен давать социальную защиту, а также предоставлять на основе арендных отношений технику, сырье, помещения м т. д. и тем самым обеспечивает свое участие в денежных и натуральных доходах. Налицо глубокое докапиталистическое существо хозяйственных отношений в стране.

КАПИТАЛИЗМ – а) В комфортном мифе традиционализма, псевдосинкретизма один из наиболее распространенных символов мирового зла, общества господства кривды, противоположность социализму – царству Правды. В основе представления о К. лежит образ сельского мироеда, раздувшегося до масштабов земного шара. При К. абсолютная власть якобы принадлежит кучке оборотней, превращающих все, включая людей, в деньги и ловко маскирующих свою власть за спиной марионеток из правительства «демократической» говорильней. Реальное улучшение при К. невозможно. Возможна лишь его видимость, где материальные блага покупаются ценой духовного опустошения, продажей души желтому дьяволу. Реальные изменения возможны лишь в результате отпадения от К., что означает одновременно приобщение к Правде, к партии нового типа, решимость на революцию. б) Начальная форма либеральной цивилизации, возникшая на основе развитого утилитаризма, либеральных ценностей, диалога, культурной ориентации на развитие медиации. Победа К. автоматически не кладет конец стремлению традиционализма вернуться к древним формам жизни посредством инверсии, антимедиации, либо задержаться на его относительно ранних этапах (фашизм). К. присущи сложные противоречия, связанные с развитием принципиально новых социальных интеграторов, соответствующих бурному развитию разнообразия, что порождало значительные несоответствия между развитием локальных центров и обществом, недостаточную способность трудящихся организованно защищать свои интересы и т. д., борьбу рынка со сложившимися социальными структурами, противостоящими стремлению к экономической эффективности. Название К. связано с появлением и развитием капитала, т. е. способности подчинять ресурсы, социальные отношения получению экономического и социального эффекта. К. связан с таким этапом этой способности, когда человек выступал как один из ресурсов, как предмет манипулирования. Развитие зрелых форм либеральной цивилизации по сути есть процесс постоянного освобождения человека от внешней зависимости, от своей значимости как ресурса для внешней этому человеку цели, как самоценности. Впервые в истории человечества развилось общество, которое оказалось способным возвести диалог в высший принцип своего существования и на этой основе разрешать конфликты. Возникла система, которую академик А. Сахаров назвал «капитализмом с человеческим лицом». Она разрешила проблему производства и выставила на первый план проблемы целей, человеческих отношений, прав человека. Она продолжает организованную революцию, формируя информационное общество. в) Для развития К. в России характерен внутренний раскол. С одной стороны, он не вышел за рамки примитивных форм, вырастающих из патриархального и полупатриархального уклада, связанного прежде всего с личным трудом и непосредственно торговлей. С другой стороны, возникали гигантские монополии, которые формировались под защитой синкретического государства, ограждающего их от рынка. Собственно К. в западном смысле этого слова, т. е. оторвавшийся от патриархальной базы и независимый от государства, как всякий элемент срединной культуры, представлял собой в России проблематичное явление. Оно столь же непохоже на западный капитализм, как русская община на западное фермерство. Паталогический псевдокапитализм, отягощенный недостатком капиталов, умудрился сочетать неспособность развития К. со всеми его пороками, возведенными в квадрат, вызвал мощное дискомфортное состояние, взорвавшее общество.

КАТАСТРОФА – крах интеграции общества, его распад, сопровождаемый ожесточенными столкновениями частей и целого, частей между собой, неспособность государства, медиатора, всего общества содержать социальную энтропию, нарастающую дезорганизацию, предотвратить переход через опасный порог. К. характеризуется неспособностью общества воспроизводить «свои собственные предпосылки и ресурсы, что в конечном итоге «разрушает основы собственного существования» (Ю. Левада). К. – результат антимедиации, приводящей к схлопыванию, что предотвращает переход общества на более высокий уровень развития. «Исторические катастрофы… – вполне ординарный и постоянно действующий фактор русской политической динамики. Это он блокировал выход России из средневековья» (А. Янов 1988). К. большого общества можно рассматривать прежде всего как катастрофическое нарушение социокультурного закона, как потерю способности массового менталитета (его массового привычного истолкования) служить основой для воспроизводства сложившейся системы социальных отношений, как результат неспособности противостоять потоку дискомфортных инноваций, или неспособность их интегрировать, или, наоборот, формировать новшества, необходимые для интеграции общества. Угроза К. лежит в неспособности общества сформулировать нравственный идеал, который был бы принят достаточно большим количеством людей и одновременно по своему содержанию мог быть положен в основу культурной и организационной интеграции общества, гармоничного консенсуса. Угроза К. лежит в возможности ухода из медиатора, из официальной системы власти, например, из-за вечевого разгула или удушающего авторитаризма. Пусковым механизмом К. может быть неспособность преодолеть систему псевдо… посредством реформ, в результате удушья от монополии на дефицит, парализующего жизненно важные функции, крах из-за нарастания усложнения общества, особенно слабых подсистем, например транспорта, энергетики и т. д., нарастания локализма, разрушающего экономические и социальные связи, конфликтов между регионами, национальными группами, снижения способности общества решать медиационную задачу. В первом глобальном периоде имели место три К. Две из них – при переходе от этапа к последующему: от господства соборного идеала к раннему умеренному авторитарному идеалу, что привело к распаду удельной Руси; при переходе от раннего авторитарного идеала к идеалу всеобщего согласия, что привело к великой смуте. Третья К. произошла при переходе от первого глобального периода ко второму в результате банкротства соборно-либерального идеала в 1917 г. Во всех случаях погибла значительная часть населения. Этот трагический опыт, углубление его понимания открывает возможность прогнозирования новой К. При этом следует иметь в виду, что две К. первого глобального периода не повторились между соответствующими этапами второго периода, что служит аргументом в пользу большей жизнеспособности социальной системы второго глобального периода, хотя при окончательной оценке не может быть не принята во внимание цена этого успеха меньшей вероятности К. при окончании периода. Опыт первого глобального периода. Опыт первого глобального периода дает богатый материал для прогноза. Этот опыт свидетельствует о накоплении результатов медиации, однако, концентрировались крайне неравномерно, т. е. прежде всего на высших этажах культуры и в значительной степени на последних этапах. Ее оказалось недостаточно, чтобы преодолеть инверсию, господство инверсионной логики. При переходе ко второму глобальному периоду накопленные результаты медиации оказались в значительной степени, хотя и не полностью сметены антимедиацией. В сложившейся ситуации нереалистично было бы ожидать, что в ограниченные исторические сроки в массовом сознании будет преодолено господство инверсионной логики и будет осуществлен переход к терпеливому, культурному организационному созиданию на основе господства медиации. Максимум, на что можно рассчитывать, – усиление в обществе стремления к медиации в культуре, стремления усилить возможность вялой инверсии при одновременном снижении возможности роста дискомфортного состояния, что только и способно снизить вероятность К. Для этого нужно время и соответствующая ориентация живых сил общества. Люди сами творят свою историю, и поэтому в их власти достигнуть этого результата. В системе псевдоэкономики, в попытке ее неумелого реформирования, совпавшего по времени с наступлением локализма, лежит серьезная опасность К. Она заключается в том, что децентрализация приведет прежде всего к переструктурированию всей сложнейшей системы циркуляции дефицита, перестройке системы монополии на дефицит, что ослабит механизм интеграции и в условиях слабости консенсуса выведет наружу бесконечные конфликты, ранее скрытые силы локализма, которые мало что знают об общем интересе за границами собственного огорода и способны решать проблемы на языке манихейства. Этот негативный процесс ведет к автаркии натурализации хозяйственных связей. Правящая элита и не только она слабо отличает этот процесс от стремления насильственно интегрированных народов получить независимость, искать свой путь развития, успех которого необходим всем другим. Перемещение вниз центров монополии на дефицит немедленно в условиях псевдоэкономики лишит доступа к дефициту те структуры, социальные группы, которые до сих пор могли существовать за счет дефицита распределяемого высшими центрами власти. Это перемещение каналов дефицита затрагивает каждую клеточку общества, разрушает жизненно важные связи, включая хозяйственные, что может породить бесчисленные очаги конфликтов. В проигрыше окажутся большие города, промышленность, не работающая непосредственно на потребительский рынок, все формы деятельности, не связанные с продовольствием, топливом, строительными материалами и т. д. За бортом окажется значительная масса потребителей, не обладающих ничем, кроме ограниченной суммы денег. Но именно подъем цен как раз и является одним из средств локальных миров укрепить свою монополию на дефицит. В этих условиях катастрофическая разруха наступит раньше, чем рынок станет реальным стимулом роста производства. Формирование прогноза К. требует изучения специфики культуры, динамики социокультурных противоречий.