Текст книги "Питер Мариц — юный бур из Трансвааля"

Автор книги: А. Ниман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)

– Это, пожалуй, верно, что Гладстон предпочтет мир продолжительной и обширной войне, но всё же мы не можем согласиться на поспешное выступление. Мы не отказываемся от союза с Трансваалем, нет; но нам необходимо всесторонне обсудить это дело. Уверяю вас, господин статс-секретарь, что мы, члены правительства Оранжевой республики, весьма и весьма внимательно отнесемся к вашему предложению, – закончил Бранд беседу.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
Война. Захват английского караула

– Не нравится мне политика этого старика, – молвил Сварт, сходя с крыльца президентского дома. – Боюсь, что он будет выжидать, на чью сторону склонится военное счастье, чтобы затем сторговаться с победителем. Как видно по всему, нам остаётся положиться на самих себя. Ну, не будем терять времени. Садись ко мне в экипаж; надобно поскорее добраться до Почефстрома, а затем и до Претории.

Почефстром стал неузнаваем за короткое время. Англичане исчезли с улиц города, удалившись в другие места, а частью укрывшись в форте, осаждённом бурами. Сюда, как в важный стратегический пункт близ натальской границы, отовсюду стекались большие силы вооруженных буров. Та же картина наблюдалась и в Претории. Здесь Питер Мариц, к великой радости, нашел у знакомого бура своего Скакуна и отцовское ружье, о судьбе которых он нет-нет да и тревожился. Не задерживаясь в столице, Питер Мариц отправился дальше, в Гейдельберг – главную квартиру бурской армии, встречая всюду по дороге вооруженных буров. Самый город и окрестности его превратились в огромный военный лагерь, запруженный повозками. Возле них паслись лошади и горели костры, на которых буры готовили себе походную пищу.

Питер Мариц подъехал к дому, занятому генералом Жубером. Над крышей его развевался флаг независимой бурской республики. На крыльце заседал немноголюдный кружок совещающихся старейшин; в центре его молодой бур увидел и Жубера, радостно ответившего на приветствие подъехавшего всадника.

– А я уж думал, ты пропал, – сказал Жубер, крепко пожимая ему руку.

Выслушав отчёт о миссии и приключениях Питера Марица, он заметил:

– Молодец, что выпутался, молодец! И как это кстати поднялись в Кимберлее рабочие во главе с этим благородным Октавом! Пусть-ка теперь англичане повозятся. А ты, дружок, поспел как раз вовремя. Дело вот в чём. Со стороны Ньюкэстля на нас двигается генерал Колли. Не думаю, чтобы силы его были очень значительны, но направление он выбрал для нас неприятное: в тот самый угол, которым Наталь врезается в Утрехт. Намерение его ясно: освободить осажденные гарнизоны. Шутка ли сказать: гордых англичан и самого трансваальского губернатора мы захлопнули, как мышей в мышеловке!

Дружный смех старейшин встретил это непочтительное сравнение Жубера.

– Путь-то он выбрал прямой, но по дороге генералу Колли придется перевалить через Драконовы горы. Так вот тут-то, между Ньюкэстлем и Хооге-Вельтом, мы бы и хотели щелкнуть его по носу, да так, чтобы он и не увидел территории Трансвааля. Завтра с утра выступит наш сильный отряд, чтобы запереть все горные проходы, через которые к нам можно проникнуть. Однако из Ньюкэстля Колли может пойти через реку Буффало, направляясь к Ваккерстрому, но может и не переходить реки, двигаясь по ее течению. Теперь ты поймешь, как нам важно вперёд узнать, где им готовить достойную встречу. Я и считаю, что ты самый подходящий человек для такой разведки. Бери с собой десяток наших молодцов и завтра же на заре отправляйся в рекогносцировку.

Питер Мариц поблагодарил Жубера за доверие и, переночевав в повозке дяди Клааса Бурмана, выступил на следующий день в Драконовы горы во главе десяти молодых буров, сидевших на крепких лошадях и обменивавшихся бодрыми замечаниями в предвкушении рискованных приключений. Их молодой вожак превосходно знал местность, его мужество и сообразительность были уже много раз испытаны, все они знали друг друга – это сплачивало небольшой отряд в одну дружную, весёлую семью.

Достигнув к вечеру реки Вааль, буры переночевали под открытым небом, а на другой день они находились уже близ границ Наталя, нигде по дороге не встретив англичан. Дав лошадям отдохнуть, Питер Мариц приказал пяти товарищам переправиться через реку Буффало и двигаться к Ньюкэстлю по левому её берегу, сам же с другой пятёркой отправился правым берегом по главному тракту. Для встречи было выбрано место к северу от Ньюкэстля, у брода.

Партия Питера Марица продвигалась вперёд с величайшей осторожностью, всё время имея впереди разведчика. Всюду было спокойно, встречные буры об английских войсках ничего не слыхали. Достигнув условленного места, Питер Мариц уже застал там и вторую партию. Выставив караул, отряд расположился на ночёвку.

Ещё светать не начинало, как Питер Мариц поднял товарищей.

– Давайте-ка попробуем подъехать к самому Ньюкэстлю, – продолжал он. Темно, туман, время самое подходящее.

Сев на лошадей, буры свернули влево и стали взбираться на возвышенность, подступающую к городу с севера. Они выбрали заброшенную пешеходную тропу, крайне трудную для лошадей, но зато совершенно безопасную в смысле встречи с англичанами. Когда они взобрались на крутой склон, стала заниматься заря; туман ещё плавал внизу, но вверху воздух был чист и прозрачен. Они находились уже на вершине плато, когда на горизонте брызнули первые лучи солнца.

– Сейчас мы должны увидеть внизу Ньюкэстль, – предупредил опытный вожак, – только, смотрите, осторожнее, не то снизу нас заприметят.

Ещё несколько шагов, и с высокого обрыва вырисовался внизу, в долине, город со своими зданиями и садами. Открылся, как на ладони, и самый тракт из Наталя в Трансвааль, по которому должны были двигаться английские войска.

Достаточно было одного взгляда, чтобы убедиться в присутствии в городе значительного количества войск: белели походные палатки, мелькали красные мундиры, сверкало на солнце оружие. Отчётливо видно было и расположение английских сторожевых постов, которое Питер Мариц постарался хорошенько запомнить. Все они находились поблизости от города, и было их не так много. Оставалось точно определить численность войск и установить, находится ли при них генерал Колли. Пораздумав, Питер Мариц решил производить наблюдения с того места, где он находился, а вечером попытаться приблизиться к городу. В случае, если бы англичане двинулись ещё до вечера, он имел бы возможность определить их силы с горы и дать знать о выступлении бурским отрядам, поджидавшим неприятеля в горных проходах. Кроме того, он наметил тут же и путь, по которому можно было бы подойти ближе к городу.

День прошёл в этих внимательных наблюдениях. Англичане оставались на месте. Когда стемнело, Питер Мариц обратился к отряду:

– Вот что, друзья. Надо думать, что генерал Жубер для верности послал на разведку ещё один отряд из воинов постарше нас. Хорошо бы не ударить нам перед ними лицом в грязь. Скажите, готовы ли вы пойти на рискованную штуку, которая в случае удачи принесёт большую пользу делу?

Молодые буры весело выразили своё согласие.

– Так слушайте же. Вон там, внизу у дороги, я высмотрел небольшой домик, стоящий особняком. Между ним и лагерем всё время снуют вестовые. Сдаётся мне, что в доме расположен караул, наблюдающий за главным трактом. А я ещё по войне англичан с зулусами знаю, что караульная служба у них плохо поставлена. Вот и тут: на самом тракте всё время торчит только один часовой, а все остальные, вероятно, прохлаждаются в доме. Я и хочу попытаться... Ну, да вы сами увидите, что дальше.

Питер Мариц стал спускаться с горы в долину горной речки Инканду, впадающей в Буффало. Товарищи осторожно следовали за ним. Остановились у самой воды, где шум и плеск Инканду заглушал топот лошадей. Здесь вожак с одним из товарищей спешились и, взяв ружья, тихо пошли дальше, приказав остальным дожидаться на месте.

Двое пеших буров неслышно крались к одинокому домику, держась направления между ним и часовым на тракте. На пути им попадались огороды, сады, пришлось перелезть через какой-то забор. Наконец они выбрались на маисовое поле. Справа светились окна домика и доносились голоса. Разведчики уже собирались подкрасться к часовому, как на башне Ньюкэстля часы пробили полночь и одновременно в доме произошло какое-то движение. Они припали к земле под кустом у дороги и увидели, что двери отворились, и оттуда вышли двое военных. Они приблизились к часовому и обменялись с ним паролем. Как ни напрягал Питер Мариц слух, расслышать ничего не удалось. Затем произошла смена, и, оставив на посту нового часового, два других солдата вернулись в дом, пройдя в каких-нибудь десяти шагах от буров.

Выждав немного, Питер Мариц с товарищем – один впереди, другой несколько поодаль – стали тихо приближаться к часовому. Тот спокойно шагал взад и вперёд по тракту. Вдруг он остановился, как вкопанный, прислушавшись. Затем с тревогой в голосе окликнул:

– Кто идёт?

– Обход, – властным голосом ответил Питер Мариц по-английски. – Всё спокойно?

Часовой напряжённо вглядывался в темноту, пытаясь разглядеть на человеке одежду. Но было темно, и он крикнул:

– Кто идёт? Пароль?

– Часовой должен знать голос своего офицера, – продолжая продвигаться, сердито произнёс Питер Мариц.

Озадаченный солдат продолжал вглядываться, но затем, видимо разглядев подходившего, вскинул ружье и крикнул:

– Стой, буду стрелять!

Молодой бур прыгнул, как тигр. Его левая рука схватилась за ружейный замок, правая сдавила горло часовому.

– Пикнешь – конец, – тихо, но выразительно произнёс Питер Мариц.

Лёгкий свист – и его товарищ вырос рядом как из-под земли.

– Бери его ружьё. Вот так. А теперь, дружище, слушай ухом, а не брюхом, – строго приказал Питер Мариц ошалевшему часовому, извивавшемуся в его стальных руках. – Следуй за этим человеком и молчи как убитый, тогда всё кончится для тебя благополучно. А чуть что, тут же на месте капут. Понял?

Бедняга, как умел, показал, что понял.

– А на всякий случай, – продолжал бур, – маленькую неприятность, уж извини, я тебе сделаю.

С этими словами он снял с молоденького испуганного часового его пояс с патронной сумкой, вынул свой охотничий нож и разрезал пояс на брюках пленного, так что тому пришлось их поддерживать руками.

– Теперь веди его к нашим. Не бойся, он не попытается бежать, знает, что далеко не убежит... Двое пусть останутся с ним, а с остальными воротись сюда.

Бур с часовым через минуту утонули в густых потёмках. До прихода товарищей у Питера Марица оставалось ещё много времени. Он подкрался к дому и стал вглядываться внутрь через окна без стёкол, как обычно у буров. Дом состоял из двух комнат. В большой расположились на полу и на скамьях одиннадцать солдат с унтер-офицером; во второй, крошечной комнате играли за столом в карты и выпивали два молодых лейтенанта, из них один, по-видимому, начальник караула. Питеру Марицу было всё прекрасно видно в освещённом доме, сам же он оставался невидим.

– Опять проиграл, – сказал один из офицеров, махнув рукой. – Единственное развлечение от здешней дьявольской скуки – карты, так и то не везёт.

– А меня не развлекает, даже когда выигрываю. Просто вешаться впору. И этакая досада, подумайте: я только собирался взять отпуск, как эти толстолобые мужики взбунтовались. Теперь сиди и жди, когда всё это уляжется. Не один месяц пройдёт.

– Ну что вы, Джек! – возразил с улыбкой второй лейтенант. – Как только мы вступим в Преторию, они живо хвост подожмут. Ведь остановка теперь только за морской бригадой, а она прибывает на будущей неделе, тогда и Колли выступит. А до Претории отсюда максимум десять переходов.

– Добавьте: беспрепятственных переходов. А кто нам гарантирует эту беспрепятственность? Буры возьмут да и загородят нам дорогу через Драконовы горы, вот вам и десять переходов.

– Вы, Джек, слишком мрачно смотрите. Посмеют они сражаться с настоящей регулярной армией! Да они сразу разбегутся, как только перед ними появится внушительное войско.

– Я в этом не уверен. Они великолепные стрелки.

– Из-за прикрытий, заметьте, а для серьёзного сражения они непригодны. У них ведь ни кавалерии, ни артиллерии. Беда вся в том, что страна обширна и гориста: сгоним их с одного места, они на другое пересядут. Вот этой затяжки я и опасаюсь, а за исход сражений я спокоен. Да и генерал наш того же мнения, иначе не стал бы он рисковать, выступая в поход с незначительными силами. Ведь у него едва ли наберётся более тысячи человек.

У Питера Марица сердце так и прыгало от радости. Он узнал больше, чем мог мечтать: и численность английского отряда, и срок наступления, и предполагаемое направление – всё теперь было ему известно. Он отошёл от окна и бесшумно пополз к условленному месту встречи с товарищами. Вскоре они появились со своими ружьями и ножами, готовые на самый безумный риск.

– Внимание, друзья, – обратился к ним вожак. – Помните, стрелять только в самом крайнем случае, иначе мы переполошим весь город. Постараемся забрать их всех живёхонькими. По два человека становятся у окон обеих комнат с ружьями наготове, на случай, если кто вздумает выскочить в окно; остальные входят со мною прямо через дверь. Особенно зорко наблюдайте за офицерами. Теперь – за мной!

Никто из обитателей домика не заметил, как мощные фигуры молодых буров выросли грозной тенью у окон. Буры направили внутрь комнат ружейные дула. Дверь в большую комнату распахнулась, и через порог ступила крепкая фигура Питера Марица, за спиной которого виднелись такие же молодцы. Ружья у всех были наперевес.

– Сдавайтесь, ребята, если жизнь дорога! – воскликнул вожак.

Солдаты остолбенели. Одни протирали глаза со сна и испуга, другие сунулись было к окнам, но их встретили ружейные дула. О сопротивлении нечего было думать. Не мешкая, Питер Мариц распахнул дверь во вторую комнату. Оба лейтенанта стояли ошеломлённые, один с револьвером, другой с саблей в руках, вперив дикий взгляд в грозные фигуры, державшие их на прицеле.

– Не сопротивляйтесь, господа, – обратился к ним Питер Мариц, – вы в плену, и малейшее сопротивление будет вам стоить жизни. Итак, я требую немедленного ответа: вы сдаётесь?

Офицеры переглянулись, подумали. Руки их с оружием бессильно опустились.

– Сдаюсь... – глухо произнёс Джек.

Второй, как эхо, повторил за ним роковое слово.

Через минуту оружие было у пленников отобрано. Несколько молодцов отправились за лошадьми. Было ещё темно, когда процессия конных буров с вожаком впереди и бредущими пешком пленными англичанами тронулась в обратный путь. Офицеры были вне себя от бессильной ярости, видя, что их забрал в плен ничтожный разведочный отряд.

Генерал Жубер громко и весело хохотал, когда на другой день Питер Мариц представил ему свои живые трофеи. Генерал в то время занял уже с тысячным отрядом горную позицию севернее прохода Лангес-Нек.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
Сражение при Лангес-Неке

Лагерь Жубера расположился в небольшой лощине у ручья, впадающего в Буффало. В центре лагеря находилась брошенная владельцами большая ферма Лангес-Нек.

Из лагеря удобно было наблюдать за всем происходящим на тракте из Ньюкэстля в Трансвааль. По ту сторону тракта круто подымалась высокая гора Маюба. Бурские быки и кони имели в этой лощине обильный корм и прекрасный водопой. В одном из зданий фермы устроен был походный лагерь с женевским флагом на крыше. На господствующих высотах Жубер расставил наблюдательные посты. День и ночь по всем направлениям рыскали конные пикеты. Бурское ополчение было ещё далеко не всё собрано, фургоны, запряжённые быками, и всадники продолжали беспрестанно стекаться со всех сторон. Но Жубер решил двинуться в Наталь лишь с частью сил. До него дошли слухи, что в Южную Африку вызван победитель Афганистана генерал Робертс, что английские войска отовсюду стекаются в Наталь. Но к тому времени, как должны были закончиться приготовления англичан, Жубер надеялся собрать около шести тысяч буров. С такой армией он не боялся встречи с врагом и гораздо более многочисленным.

26 января 1881 года с аванпоста буров доставили Жуберу известие, что генерал Колли двинулся из Ньюкэстля по северному тракту на Лангес-Нек. 27-го находившийся в пикете Питер Мариц завидел с возвышенности неприятеля. Не выпуская его из виду, буры стали отодвигаться от дороги, занимая горные обрывы над нею. Сверху было ясно всё видно. Впереди ехали разведчики-драгуны, за ними довольно сильный драгунский отряд, далее конные стрелки, а позади них отряд полицейских из Наталя. Далее следовал со своей свитой генерал Колли с эскортом драгун. Наконец показались главные войска: колонна пехоты с ружьями, ранцами и мешками для сухарей, затем морская бригада со скорострельной пушкой, опять пехота, за нею артиллерия в составе четырех горных и двух полевых орудий и в арьергарде кавалерия. Всего буры насчитали восемьсот семьдесят человек пехоты и сто семьдесят конницы.

Буры поспешили опередить англичан, чтобы дать возможность своим приготовиться к бою, но вскоре поняли, что сражения в этот день нельзя ждать: англичане, достигнув возвышенности, обеспечивавшей их от внезапного нападения, остановились и разбили лагерь в одной миле от лагеря буров, выставив аванпосты и выслав конные разъезды.

Когда Жуберу донесли, что Колли остановился, он взял с собой несколько всадников, в их числе и Питера Марица, и отправился на гору Инквело осмотреть неприятельский лагерь. Высмотрев всё, что его интересовало, он зловеще усмехнулся и заметил:

– Генерал Колли здесь долго не задержится, не надо его тревожить. А когда он спустится с холма и втянется в Лангес-Нек, мы тут и сядем ему на шею.

Буры приготовились к бою. Рано утром 28 января с аванпостов донесли Жуберу, что Колли двинулся. Тогда двинулись и буры: один отряд вправо, другой влево, в горы, третий навстречу англичанам, а четвертый остался близ лагеря в резерве. Питер Мариц находился в третьем отряде вместе со своей общиной, быстро подвигаясь навстречу врагу.

Достигнув прохода Лангес-Нек, отряд встретил группу конных буров, сообщивших, что англичане близко. Тогда отряд разделился и быстро занял высоты по обе стороны тракта, выбрав надежные прикрытия, дававшие возможность стрелять в англичан, оставаясь невидимыми. Дорога проходила среди гор, с беспрестанными извилинами во все стороны, так что перед путником открывался всегда только небольшой кусок дороги. Это делало чрезвычайно удобной защиту прохода от вторжения неприятеля.

Старый баас фан-дер-Гоот, командовавший отрядом, остановил свой выбор позиции на выступе крутого горного ската, господствовавшего над всей дорогой. Весь Лангес-Нек виден был отсюда как на ладони.

– Лучшего места нечего искать, – молвил он сурово. – Если хоть одному воину её величества королевы английской удастся проскользнуть здесь невредимым, то, значит, мы плохие стрелки.

Он слез с лошади, обмотал поводья вокруг руки, прилёг за камнем и не спеша приладил ружьё, наведя его дулом на тракт. Рядом в таком же положении пристроился Питер Мариц, далее Клаас Бурман и другие члены общины. Ждать пришлось недолго. Из-за поворота дороги показались три всадника в красных мундирах; двое ехали рядом, третий несколько позади.

– Знаешь, парень, – медленно проговорил баас, – на мой старый глаз, до этих молодцов будет не более шестисот шагов. Мое ружьё привыкло бить на таком расстоянии. Так что давай-ка мы поделим: ты бери правого, а я сниму левого.

Два выстрела грянули один за другим. Ехавшие рядом драгуны свалились, как мешки, на дорогу. Ехавший позади повернул было коня, но и его настигла пуля Клааса Бурмана. Три лошади без всадников испуганно скакали прочь от рокового места. В горных теснинах замирало глухое эхо выстрелов...

Вскоре загрохотали барабаны, заиграли грубы. На самой дороге англичане уже не показывались, но по обе стороны от неё по скатам показались красные фигурки: цепь английских стрелков карабкалась в гору – выбивать засевших там буров. Последние спокойно оставались за своими прикрытиями, желая поближе подманить неприятеля. Наконец и на тракте показался небольшой отряд пехоты. Тогда сверху снова раздался залп, от которого свалился офицер, командовавший отрядом, унтер-офицер и два солдата. Лишившись командиров, отряд растерялся, и солдаты принялись палить наугад по склонам гор. Но раздалось сверху ещё два выстрела, и двое пехотинцев свалились на дорогу. Отряд обратился в бегство. Карабкавшиеся на горы англичане открыли огонь по засевшим бурам, но им пришлось стрелять почти наугад, в то время как буры могли бить без промаха. Перестрелка продолжалась недолго и вскоре стихла. Очевидно, поняв безнадежность попытки взять склоны приступом, англичане ретировались.

Вдруг внизу, на повороте тракта, показались ещё англичане. По-видимому, генерал Колли, подтянув поближе войска, приказал им прорваться через проход. Впереди беглым шагом двигалась в значительном количестве пехота, державшаяся рассыпным строем по обе стороны дороги в поисках случайных прикрытий – кустов, камней. Позади пехоты скакал на рослом жеребце офицер, в котором Питер Мариц узнал полковника Дина. Далее показались четыре горных орудия, на двадцати четырех мулах. Полковник указал позиции в стороне от дороги, и на них тотчас установили орудия, наведя их на горные выступы. Передки орудий были поспешно увезены на мулах обратно. Пехота начала усиленный обстрел окружающих высот.

Буры не стреляли. Они с любопытством спокойно наблюдали, особенное внимание уделяя артиллерии. Наконец баас фан-дер-Гоот поправил на голове свою широченную шляпу, защищаясь от жарких лучей солнца, и, оглянувшись на своих, не спеша прицелился. Выстрел грянул, и полковник Дин стал медленно валиться с лошади. К нему поспешили два офицера, но тут же свалились рядом. Ещё несколько выстрелов прогремело с гор, и ни одного офицера не осталось среди находившихся внизу англичан.

Артиллеристы, однако, не растерялись, оставшись без командиров. Один за другим прогремели три выстрела, и тяжелые снаряды пронеслись над бурами, притаившимися за выступами скал. Но на этом дело и кончилось. Питер Мариц прицелился в артиллериста, собиравшегося снова выстрелить, и меткая пуля мгновенно скосила его. Та же участь постигала и других артиллеристов, как только они сменяли павших товарищей. Пехота, прикрывавшая артиллерию, принялась яростно обстреливать высоты, но ни малейшего вреда бурам не могла причинить, потому что не видела врага. А враг сверху методически бил на выбор, точно дичь, попавшихся в ловушку англичан.

Дело решилось очень быстро. Уцелевшие ещё артиллеристы кинулись обратно за мулами, кое-как поспешно впрягли их и погнали прочь с орудиями. На дороге остались лишь убитые и раненые люди. Снова воцарилась прежняя тишина.

В отряде бааса уже полагали, что враг больше не сунется, но внезапно оживлённая перестрелка послышалась с юга, где залёг второй отряд буров. Самого сражения не видно было, только слышалась пушечная пальба, треск ружейных выстрелов, да тучи порохового дыма тяжело подымались с той стороны. Но так как направление звуков и дыма не менялось, то находившиеся в отряде бааса буры заключили, что попытка англичан прорваться в другом месте столь же безуспешна. Англичане, по-видимому, стремились вызвать буров на бой в долине, но те и не думали покидать свои места, делавшие воинов неуязвимыми. Перестрелка продолжалась довольно долго, но наконец прекратилась. Вскоре Питер Мариц заметил вдали на дороге какое-то приближающееся белое пятно.

– Эге-ге, парень! – молвил баас, также заметивший пятно. – Это что там за бельё развесили английские прачки?

– Кажется мне, что это англичане выехали с белым флагом. Неужто решили сдаться? Или, может быть, затевают переговоры о мире?

– А вот увидим, – неторопливо сказал баас, расправляя затекшие от долгого лежания члены. – На коней, ребята! Посмотрим, с чем они к нам явились.

Отряд стал спускаться по склону. Вскоре уже видно стало, что белый флаг был водружён на острие палаша, который держал высоко в руке драгунский офицер на великолепной лошади. Позади него ехал трубач, оглушительно трубивший сигнал на перемирие. Буры подождали их на дороге, осматривая раскиданные повсюду тела, отбирая раненых и оказывая им немедленную помощь.

Между тем с противоположной стороны показался другой отряд буров, во главе которого ехал на коне генерал Жубер. Приблизившись к драгунскому офицеру, Жубер спросил по-английски:

– Вы парламентер генерала Колли?

– Я имею честь говорить с командиром буров? – в свою очередь спросил офицер, приложив руку к каске.

– Я командир расположенного здесь отряда. Что вам угодно?

– Генерал желает условиться с вами о заключении краткого перемирия, чтобы похоронить убитых и оказать помощь раненым.

– Охотно. Прошу генерала Колли пожаловать ко мне сюда.

Офицер слегка побледнел.

– Генерал приказал мне передать вам просьбу пожаловать к нему.

– Я думаю, – с улыбкой возразил Жубер, – что генерал Колли мог бы пожаловать и сюда, если ему нужно поговорить со мной, но спорить из-за этого не стоит. Я поеду шагом, а генерал, в свою очередь, пусть выедет мне навстречу, вот на полпути мы и увидимся.

Отдав честь, офицеры с трубачом пустились в карьер обратно, а буры потихоньку последовали за ними, оглядывая дорогу, на которой там и сям пестрели красные мундиры сражённых англичан. Из-за прикрытий продолжали спускаться к тракту невидимые до этого конные буры, с любопытством наблюдавшие за всем происходящим. Наконец Жубер остановил лошадь и обратился к своим спутникам:

– Я полагаю, друзья, что мы достаточно проехали. Тут давайте и подождём генерала.

Вскоре к бурам стала приближаться группа всадников, впереди которых Питер Мариц увидел генерала Колли, знакомого ему со времени сражения под Улунди. Подъехав к Жуберу, генерал Колли сказал:

– Я потребовал краткого перемирия в интересах раненых, которых у нас немало, а у буров, вероятно, ещё больше. После доставки раненых в лазареты перемирие может быть и прекращено.

– Я не возражаю против перемирия, – сказал Жубер, – хотя и сомневаюсь, чтобы у нас оказалось много раненых. Ну-ка, молодые воины! – обернулся он к своим. – Сообщите нашим о перемирии, распорядитесь, чтобы раненых доставили в лагерь, да сообщите мне, сколько их окажется.

Четверо молодых буров помчались тотчас к месту сражения. Генерал Колли между тем обратился к Жуберу, иронически улыбнувшись:

– Вы хотите скрыть от меня ваши потери, господин Жубер, но я всё-таки не сомневаюсь, что, несмотря на хорошее прикрытие, урон вы понесли большой. И мне хотелось бы использовать настоящее наше свидание, чтобы повторить свой ультиматум, отправленный вам пять дней назад. Советую вам: сложите оружие и распустите по домам этих обманутых людей, не понимающих, какое бедствие они на себя навлекают. В таком случае я взял бы на себя смелость, предав забвению пролитую уже кровь, употребить всё то влияние, каким я пользуюсь при дворе её величества королевы, чтобы испросить прощение бурам за поднятый ими безумный мятеж.

– Ваш ультиматум, генерал губернатор, я своевременно получил, – сказал Жубер. – Я переслал его правительству буров в Преторию и в настоящую минуту имею возможность вручить вам ответ нашего правительства.

С этими словами Жубер вынул из кармана бумагу, которую генерал Колли поспешно развернул и стал читать. Лицо его сделалось мрачным. Окончив он пожал плечами и воскликнул раздраженно:

– Бог знает, что вы затеяли! Это ваше так называемое правительство позволяет себе здесь писать, что оно-де вполне готово идти нам навстречу, если мы признаем недействительным присоединение Трансвааля к британским владениям в Южной Африке... Да что же это, в конце концов? Стало быть, вы продолжаете упорствовать и идёте прямо в пропасть?.. В этой бумаге сказано, что вы желаете союза с Англией и готовы признать её протекторат, в знак чего один раз в год будете подымать английский флаг и тотчас вновь его спускать. Но поймите, что подобные вещи можно нам предлагать лишь в виде насмешки! Могущественная Англия вздумает заключать союз с вами, с горсточкой фермеров и пастухов! Непостижимо! Раз навсегда уясните себе, что единственное условие для вас получить прощение – это сложить оружие и разойтись по домам.

– Господин губернатор, – внушительно произнёс Жубер, – я заявляю вам совершенно определённо, что ни о каком прощении речи быть не может и нам его не надо. Всякие переговоры мы решительно будем отклонять до тех пор, пока вы будете нас считать и называть бунтовщиками. Наше дело правое и справедливое, и мы не собираемся вам уступать. И сегодня вы имели случай убедиться, что в защите своего права мы ни перед чем не останавливаемся и не жалеем ни себя, ни того, кто на нас нападает. Подумайте хорошенько, господин губернатор, о последствиях несправедливого и беззаконного отношения английского правительства к бурам.

– Безумие, – вскричал генерал, побагровев. – Неужели вы не сознаёте тщетности борьбы с нами? Да ведь шести недель не пройдёт, как у нас здесь будет сосредоточена армия, превышающая численностью всё население вашей страны!

Жубер сурово взглянул в лицо генералу своими пронзительными глазами и, помолчав, произнёс жестоко:

– Господин губернатор! Пусть является сюда ваша армия. Мы готовы оказать ей должный приём.

Одобрительный ропот пронёсся при этих словах по рядам буров, внимательно слушавших словесный поединок двух военачальников.

В это время на склонах гор появились буры с ранеными англичанами на руках. Бережно несли их дюжие, рослые воины в широкополых шляпах. Они осторожно складывали свою ношу на доставленные к тому времени лазаретные повозки англичан. Раненых принимали врачи и санитары, а освободившиеся от ноши буры тщательно обыскивали все кусты и ложбинки в дальнейших поисках жертв сражения. Посланные Жубером буры вернулись с донесением, что о перемирии все оповещены и что у буров двенадцать человек убитых и двадцать раненых.

Генерал Колли невольно вскрикнул при этом сообщении: потери англичан простирались до двухсот человек!

Сражение в этот день уже не возобновилось. Буры воротились на свои позиции в горы, англичане же, подобрав раненых и покончив с погребением убитых, в сумерки начали отступление. Бурский разъезд, в котором находился и Питер Мариц, последовал за неприятельским арьергардом и наблюдал, как англичане, разбив лагерь на прежнем месте, спешно принялись его укреплять. По целому ряду признаков опытный глаз Питера Марица увидел, что поражение при Лангес-Неке подействовало угнетающе на английскую армию.