Текст книги "Задание выполнено"

Автор книги: А. Вайда

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц)

А. Г. ВАЙДА
ЗАДАНИЕ ВЫПОЛНЕНО

A. G. VAIDA

EŞECUL BANDEI V5

EDITURA DE STAT PENTRU LITERATURĂ ŞI ARTĂ

ПЕРЕВОД С РУМЫНСКОГО: А. В. СИРОТКИНА

ВОЕННОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО

МИНИСТЕРСТВА ОБОРОНЫ СОЮЗА ССР

МОСКВА – 1960

ТРЕВОЖНАЯ НОЧЬ

Палуда внезапно проснулась: ей послышался какой-то шум в доме. Облокотившись на подушки, она с тревогой стала прислушиваться. Но все было тихо. Только дождь монотонно барабанил в окна, озаряемые вспышками молний. Немного успокоившись, женщина улеглась и, закутавшись с головой в одеяло, попыталась заснуть.

Едва задремав, Палуда тотчас же снова проснулась: ее лихорадило. Опять начинался сердечный приступ. Протянув руку, она хотела взять пузырек с лекарством, стоявший на стуле рядом с кроватью. Но тут же вспомнила, что не поставила его туда на ночь. Хорошо зная по горькому опыту, что без капель ей уже не заснуть, старуха с трудом поднялась с постели. Когда она накидывала на плечи старенький халат, часы в коридоре пробили двенадцать. «Подумать только, не проспала и часу…»

Палуда включила в комнате свет. За стеной опять послышался подозрительный шум. Напрягая слух, она несколько минут постояла у кровати, а затем, подойдя к этажерке, взяла лекарство. Отсчитав в стакан с водой несколько капель и выпив лекарство, она в третий раз услышала шум. Старуха решила, что это, очевидно проснулся и ходит по комнате ее жилец. «Не иначе и он чувствует себя плохо…»

Квартирантом Палуды был господин Стратулат – пожилой человек лет пятидесяти. Два месяца назад он снял у нее маленькую комнату возле кухни. Несколько угрюмый и замкнутый, он избегал лишних разговоров с хозяйкой. Палуда только знала, что Стратулат работает служащим где-то на строительстве. Он аккуратно платил за комнату, и этого ей было вполне достаточно.

Палуда собралась было лечь в постель, когда снова услышала отчетливый стук. «Наверное, опять забыли закрыть окно на кухне…» – проворчала она. Старуха чувствовала себя уже несколько лучше: приступ, очевидно, начал проходить. Она решила пойти на кухню и закрыть окно: иначе оно всю ночь не даст ей покоя.

Палуда вышла в коридор, оставив дверь в комнату открытой. Сделав несколько шагов, она услышала какую-то возню в комнате жильца, а затем шум падающего тела.

Женщина застыла на месте. Она вся как-то съежилась, боясь шевельнуться. Сомнений не было – там шла борьба. «Может быть, это воры?» – мелькнуло в голове. В этот момент, издав протяжный скрип, резко раздавшийся в ночной тишине, медленно приоткрылась дверь комнаты Стратулата. В щель просунулась голова незнакомого человека со злобно сверкающими глазами. Обезумев от страха, Палуда изо всех сил закричала:

– Воры… караул… воры! – И тотчас же ей показалось, будто она проваливается в бездну…

Очнулась она уже в постели. Вокруг хлопотали перепуганные соседи, привлеченные ее отчаянным криком. Долгое время Палуда не могла понять, что же случилось, но постепенно она вспомнила и разбудивший ее стук, и приступ болезни, и все, что последовало потом. «Уж не стряслось ли что с квартирантом?» – вдруг подумала женщина. Слабым голосом она попросила Анету, свою близкую приятельницу, проведать Стратулата. Просьба Палуды вызвала недоумение присутствующих: ведь все были уверены, что именно квартирант пытался ограбить свою хозяйку. А затем, когда она стала кричать, убежал, оставив входную дверь открытой настежь. Не желая лишний раз волновать подругу, Анета вышла и направилась в комнату Стратулата.

Вдруг в царившей в доме тишине раздался ее душераздирающий крик. Все бросились на помощь к госпоже Анете. С трудом волоча ноги, вслед за ними поплелась и Палуда.

В комнате Стратулата было темно. Проникающий через полуоткрытую дверь луч света позволял разглядеть лишь опрокинутый стул и на полу тело человека, застывшее в неестественной позе. Это был Стратулат.

Увидев его, старуха Палуда отшатнулась, закрыла лицо руками и запричитала.

– Прости его, господи, – прошептала Анета.

Мало-помалу общее оцепенение стало проходить. Первым заговорил высокий пожилой мужчина с пышными усами.

– Что же мы стоим как истуканы? Ну-ка, беги скорей в милицию, – обратился он к молодому парню, – сообщи, что на улице Магнетулуй совершено убийство. – Затем, повернувшись к остальным, он повелительно произнес:

– В комнату убитого никому не входить, к вещам не прикасаться… Милиция должна исследовать следы убийцы…

ЗАДАНИЕ КАПИТАНА АЛЕКСЕ ПОПЕСКУ

Прочитав шифрограмму, капитан Алексе Попеску хотел вернуть ее своему начальнику. Но потом раздумал и стал внимательно перечитывать ее:

«Вышлите в условленное место необходимого нам человека. Ждем подтверждения».

Затем капитан положил шифрограмму на стол, ожидая дальнейших указаний начальника.

Полковник Адамеску пристально посмотрел в глаза молодому офицеру госбезопасности, как бы желая прочитать его мысли. Будто между прочим, он спросил:

– Как ты думаешь, есть какая-нибудь связь между убийством на улице Магнетулуй и этой шифрограммой?

Вопрос начальника заставил капитана задуматься. Какое отношение имеет уголовное преступление к перехваченной шифрограмме, говорящей о засылке еще одного шпиона? Он не спешил с ответом, перебирая еще раз в памяти все детали события на улице Магнетулуй. Капитан милиции Фиря, ведший следствие, не смог обнаружить следов убийцы и установить причину убийства. На основании скупых и сбивчивых показаний старухи Палуды нельзя было определить, с кем общался Стратулат и кто его навещал. Следствием было установлено, что уже давно Стратулат нигде, кроме службы, не бывал.

Однако в результате тщательного обыска, проведенного в присутствии капитана Попеску, в комнате был обнаружен весьма важный документ. Это был обыкновенный клочок газеты, на котором многие буквы текста были наколоты специальной иглой. Они составляли шифрованное письмо на английском языке, адресованное некоему Фау-5 и содержащее просьбу о немедленной встрече с ним.

«Да, – решил капитан Попеску, – именно этот листок дал полковнику повод предположить непосредственную связь между убийством Стратулата и намеченной выброской нового шпиона. Ведь ранее перехваченная шифрограмма также была адресована некоему Фау-пять».

Когда Попеску поделился своими мыслями с полковником, тот одобрительно улыбнулся.

– Да, шифрограмма на английском языке адресована тому же Фау-пять, – заговорил он. – Эта личность еще доставит нам немало хлопот. А пока что приняты меры для задержки парашютистов. У нас еще нет точных данных о дне и районе их выброски. Скажи мне, пожалуйста, не замечали ли наши люди каких-либо странностей в поведении Стратулата после его освобождения из тюрьмы?

– Ничего особенного не было замечено, товарищ полковник. Но найденная у него шифровка на имя Фау-пять очень меня заинтриговала.

– Нам обязательно нужно установить, не поддерживал ли Стратулат связи с кем-либо из своих бывших сообщников, – сказал озабоченно полковник. Он поднялся и стал ходить из угла в угол по кабинету. Офицер не спускал с него глаз. Через некоторое время полковник снова заговорил:

– Таким образом, товарищ капитан, мы имеем дело с еще одной группой шпионов. Мы пока не знаем ни сил, ни объекта, на который они нацеливаются. Не исключена возможность, что один из них, может быть Фау-пять, уже давно находится в нашей стране и был связан с диверсионной группой, разоблаченной пять лет назад. Членом этой группы был и Стратулат.

– Вполне возможно, товарищ полковник.

– На вашем месте, капитан, я бы прежде всего сосредоточил внимание на «госте», которого ждет Фау-пять.

Полковник Адамеску знал молодого офицера давно и очень ценил его за скромность и выдержку. Капитан Попеску имел уже немалый опыт работы в контрразведке и всегда, выполняя задание, действовал последовательно и решительно, выбирая при этом самый верный путь. И, когда встал вопрос, кому поручить руководство новой операцией, полковник раздумывал недолго.

– Итак, товарищ капитан, действовать нужно быстро, чтобы предотвратить новое преступление врага. Изучить все имеющиеся в нашем распоряжении данные, а также дело шпионской группы, к которой был причастен Стратулат. После этого составьте и доложите мне план ликвидации новой группы… Все понятно? Вопросы есть?

– Вопросов нет, товарищ полковник. Разрешите идти?

– Идите, товарищ капитан.

Адамеску поднялся из-за стола, подошел к капитану и крепко пожал ему руку, как бы желая подчеркнуть этим свою уверенность в нем.

Капитан Попеску повернулся, чтобы уйти, но полковник остановил его:

– Минуточку, товарищ Попеску. Я слышал, что в вашей семье ожидается счастливое событие. Когда же?

Лицо офицера просияло.

– Скоро, товарищ полковник. Доктора считают, что в середине будущего месяца.

– Желаю тебе и твоей супруге здорового парня.

– Благодарю вас, товарищ полковник.

Капитан Попеску отдал честь и вышел. Полковник вернулся к своему столу. Было видно, что он сильно озабочен: Адамеску задумчиво смотрел на лежащие перед ним бумаги, то и дело хмурил густые черные брови. Левой рукой он потирал преждевременно посеребренные виски (полковнику едва минуло сорок шесть лет). «Снова начали забрасывать диверсантов! Но какая связь между убийством на улице Магнетулуй и этой операцией? Важно установить, на какой объект нацелился враг сейчас».

Адамеску долго всматривался в текст лежавшей перед ним шифрограммы, стараясь найти в ней что-то еще, чего не смог заметить до сих пор. Затем он отодвинул кресло, вынул из кармана связку ключей и открыл сейф, из которого вытащил папку. Он медленно перелистал ее, а затем положил на прежнее место. «Уже пять месяцев не пытались сбросить парашютистов, и вот опять! Куда могут быть направлены теперь их преступные действия? Однако капитан Попеску – способный сотрудник, можно надеяться, что он справится с заданием…»

Неожиданно его мысли были прерваны резким телефонным звонком. Полковник снял трубку.

– Полковник Адамеску у телефона…Кто? Майор Пырван? Пусть немедленно зайдет ко мне, – проговорил он.

ВСТРЕЧА НА ОПУШКЕ ЛЕСА

Стояла ненастная ночь. Короткие молнии время от времени пронизывали сгустившуюся тьму, на мгновение освещая окрестности. Только внимательный глаз мог бы разглядеть на южной опушке леса фигуру человека в форме капитана государственной безопасности, прижавшуюся к стволу высокого дерева.

Напряженное, томительное ожидание волновало офицера. Он то отходил от дерева, то снова возвращался в свое укрытие. Несколько раз он вынимал из кармана портсигар, собираясь закурить, но, вспомнив, где находится, совал его обратно. По тому, с какой неохотой он это делал, можно было заключить, что капитан – заядлый курильщик и к тому же давно не курил.

Начал накрапывать дождь. Отвернув рукав плаща, капитан посмотрел на светящийся циферблат. Два часа ночи! Вот уже два часа, как он стоит здесь, и за все время не выкурил ни одной сигареты! И нужно же было приходить сюда так рано!

Вот уже два часа, а самолета все нет. «Может быть, из-за нелетной погоды операция отложена, и я зря торчу здесь?» – подумал капитан и зло выругался. Однако в глубине души он все еще надеялся, что самолет прилетит, и решил подежурить еще часок. Если за это время самолета не будет, то все придется начинать сначала.

При малейшем шорохе капитан вздрагивал, напрягая слух, и каждый раз, убедившись, что тревога ложная, нервно совал руку в карман за портсигаром, но тут же ее выдергивал.

Вдруг сквозь шум леса послышался едва различимый гул. Затаив дыхание офицер прислушался. Сомнений быть не могло: на большой высоте летел самолет. Рокот мотора, однако, был настолько слабым, что трудно было определить, приближается самолет или удаляется. Капитан еще раз взглянул на часы: стрелки показывали два часа пятнадцать минут.

«Если появится агент двести восемнадцать, – подумал офицер, – операцию можно считать успешно завершенной».

Одно было неясно: почему дали указание допросить парашютиста на месте, прежде чем доставить его в Бухарест? «А вдруг ожидаемый шпион вовсе не агент двести восемнадцать? Только этого еще не хватало…»

Капитан отогнал от себя эту мысль. К чему ломать голову над вопросом, на который пока что нельзя ответить? Ему снова захотелось курить. Сунув руку в карман, он нащупал портсигар, но не вынул его. В другом кармане он нащупал пистолет, проверил предохранитель и снова посмотрел на часы. С момента появления самолета прошло уже достаточно времени, чтобы парашютист мог прибыть на установленное место. «А что, если назначена другая явка?» – мелькнуло сомнение. Но об этом не хотелось даже думать.

Капитан снова начал терять терпение. «Не плохо было бы осмотреть всю местность. Может быть, он потерял ориентировку в лесу и решил дожидаться рассвета на месте приземления?» Офицер двинулся было к находящемуся поблизости мостику, но, пройдя всего три – четыре метра, снова остановился. Со стороны леса до его напряженного слуха донеслись осторожные шаги. Он снова вернулся на прежнее место и притаился за деревом, откуда было легче вести наблюдение.

Дождь перестал, с юга потянуло прохладным сырым ветерком. Вспышки молний, сопровождаемые глухими, отдаленными раскатами грома, на мгновение осветили качающиеся верхушки деревьев и летящие по ветру листья. Затем все снова погрузилось в темноту.

Вдруг в полумраке офицер различил темный силуэт человека. Вынув пистолет и взведя курок, капитан снова прижался к дереву, застыв в ожидании «гостя».

Вышедший из кустов человек внимательно осмотрелся по сторонам и осторожно двинулся к мостику на опушке. В руках у него было что-то вроде портфеля или маленького чемоданчика. Опознав место, он остановился. Было заметно, что парашютист нервничает. Конечно, не так-то просто выпрыгнуть из самолета в черную бездну, не зная, что тебя ждет впереди! К тому же этот чертов парашют никак не хотел раскрываться, а падать камнем вниз с такой высоты – небольшое удовольствие! Но, кажется, все обошлось благополучно…

Впрочем, кто знает? Мысль о том, что самолет мог быть засечен органами контрразведки, привела его в дрожь, но он постарался унять ее. «Если бы самолет был обнаружен, меня бы уже наверняка схватили», – успокаивал себя парашютист.

И все же, не встретив ожидаемого связного, агент не мог освободиться от нахлынувших на него мрачных мыслей. «Как и где приземлился напарник, который выпрыгнул из самолета раньше? Раскрылся ли у него парашют? А может быть, меня специально выбросили здесь одного, чтобы сбить со следа контрразведку и отвести удар от основного объекта?» Искать, двигаться, только отделаться от этих мучительных мыслей! Он направился к дереву… Никого!.. Так и надо было ожидать! Несчастье никогда не приходит одно. Весь день ему не везло, а теперь он еще должен ждать!

Едва диверсант прислонился к сырой, замшелой коре, как почувствовал холодное дуло пистолета у своего виска. Незнакомый голос, гулко раздавшийся в ночной тишине, повелительно произнес: «Ни с места!.. Откуда приходит счастье?»

Слова пароля были для него милее шепота любимой девушки. Все сомнения и страх мгновенно рассеялись как дым. «Все идет как задумано… Я спасен!..» – промелькнуло в сознании, и он торопливо ответил: «Счастье приходит с неба…»

Парашютист хотел было повернуться к встретившему его человеку, но, чувствуя холодную сталь у виска, боялся нарушить приказание и полез в карман, чтобы вытащить коробку спичек с тремя синими карандашными черточками на этикетке. Согласно полученной при вылете инструкции коробку следовало предъявить встречающему.

Но что это? Только сейчас до сознания агента по-настоящему дошло ощущение холодного дула пистолета у виска. «Неужели?..» От этой мысли бросило в жар, на лбу выступил пот, в горле застрял неприятный комок. «А если это не наш человек? Что если контрразведка перехватила шифрованную телеграмму и вместо связного…» Парашютист инстинктивно отшатнулся, но повелительный голос произнес:

– Ни с места! Руки вверх!

В первый момент шпион растерялся, не зная, что предпринять, но затем, несмотря на грозящую опасность, резко обернулся и в свете молнии увидел встречавшего – высокого офицера в форме госбезопасности.

– Будь благоразумен, – сказал тот, – еще одно движение, и ты отправишься на тот свет.

Агенту казалось, что у него подкашиваются ноги. Машинально он поднял руки вверх, и зажатая в кулаке спичечная коробка скользнула в рукав плаща. Видно, его карьера закончилась! Операция провалилась, не успев начаться. Выходит, контрразведке все было известно… значит, она знала точное место встречи со связным от Фау-5.

Снова начал накрапывать дождь. Под крупными каплями зашелестела молодая листва, и холодные струйки воды потекли по лицу, за ворот, вызывая в теле неприятную дрожь. Парашютист стоял с поднятыми руками и тупо смотрел на обыскивающего его офицера: пистолет, авторучка с красными чернилами, бумажник с фальшивыми документами и деньгами, ампула с цианистым калием – все содержимое карманов постепенно перекочевало к капитану.

– Коробка! Где спичечная коробка? – спросил офицер. Парашютист не отвечал. Плотно сжав тубы, он, казалось, не понимал, о чем идет речь. Внутренне он все же торжествовал: удалось скрыть опознавательный знак, офицер не заметил коробки! «Но разве это поможет? Если капитан знает о ней, значит, самолет обнаружен, группа разоблачена, может быть, и сам Фау-пять уже в руках коммунистов!»

– Не желаешь отвечать? – произнес капитан. – Ну ничего, у нас есть время. Ты скоро сам обо всем расскажешь. А теперь кру-гом!

Парашютист повернулся и медленно пошел вперед. Шлепая по лужам и спотыкаясь о размытые корни деревьев, он мучительно думал о том, как ему избавиться от конвоира.

ПОКАЗАНИЯ ПАЧУРИ

– Разрешите закурить, господин капитан?

Попеску утвердительно кивнул. Дрожащей рукой допрашиваемый вынул из пачки сигарету. Сделав несколько глубоких затяжек, он, казалось, успокоился и, вспомнив, что ему был задан вопрос, переспросил:

– Хотите знать мою «автобиографию»? – И, снова затянувшись, начал:

– Как я уже говорил вам, меня зовут Илия Пачуря. Родился я в деревне Видра, в семье зажиточного крестьянина. Что сейчас делают мои родители, мне неизвестно… Отслужив в армии, я начал работать в жандармерии. Потом вступил в «Железную гвардию».[1]1
  Фашистская организация в Румынии до второй мировой войны. – Прим. ред.


[Закрыть] В сорок седьмом году мною заинтересовался трибунал. Боясь наказания, я бежал на Запад. Там мне с трудом удалось устроиться на завод. Хотелось забыть прошлое и начать новую жизнь. Два года назад я случайно встретился с одним знакомым. После этого на мою голову посыпались все невзгоды…

Пачуря умолк, на глаза у него навернулись слезы; всем своим видом он хотел убедить капитана в искренности показаний.

Но капитан Попеску оставался невозмутимым. Молча, пытливо следил он за арестованным, не пропуская ни одного его взгляда, ни одного движения. Слушая показания, офицер время от времени делал пометки в блокноте.

…Пачуря уже давно выкурил сигарету и закончил свой рассказ. Теперь он сидел молча, уставившись глазами на пачку сигарет. Видя, что Пачуря не решается попросить еще одну сигарету, капитан пододвинул к нему пачку.

– Господин Пачуря, вы ничего не сказали мне о самом главном: с какой же целью вас забросили к нам?

– Господин капитан, откровенно говоря, я и сам этого не знаю! По всей вероятности, я не внушал доверия своим шефам…

При этих словах парашютист как-то виновато улыбнулся.

– Может быть, вы совсем не получали никакого задания?

– Задание мне должны были дать здесь, на месте.

– Кто?

– Это мне неизвестно. Могу только сказать, что после выброски я должен был встретиться в парке Свободы с незнакомым мне человеком. Встреча должна была состояться в один из дней месяца, число которого оканчивается на цифру пять. В один из этих дней, между четырьмя и шестью часами вечера, человек, который должен был связать меня с моим шефом здесь, в Румынии, будет ждать меня на предпоследней скамейке с правой стороны аллеи, ведущей от центрального входа к озеру. Это можно проверить, и вы убедитесь, что все сказанное мной – истинная правда.

Пачурю словно подменили. От слабого, раскаивающегося человека, каким он казался, когда рассказывал о своей жизни, не осталось и следа. Теперь перед капитаном сидел опытный разведчик, стремящийся угадать, что известно и что неизвестно следователю, в чем целесообразно сознаться, чтобы облегчить свою участь, и что необходимо скрыть. Лишним, необдуманным словом он боялся навести на след этого, видимо, умного и опытного контрразведчика и накликать на себя беду. Он надеялся, что органам государственной безопасности не все известно и что, приняв во внимание его добровольное признание, наказание ему будет смягчено.

– Ваш опознавательный знак?

При этих словах Пачуря вздрогнул и побледнел. «Вот когда начинается настоящий допрос! Сказать или нет о спичечной коробке? Если сказать, то капитан заподозрит, что я вначале сознательно скрыл это, а если умолчать, то все равно уличат. Плохо, если приходится признавать то, что отрицал или скрывал раньше. Что же делать?» Наконец он решительно произнес:

– Для опознавания должно было служить изъятое у меня кольцо. Ожидающий меня человек должен был иметь такое же кольцо на безымянном пальце. На этом же пальце кольцо должно быть и у меня.

– Не было ли у вас еще и других опознавательных знаков?

Пачуря бросил на капитана растерянный взгляд. «Что за анафема! Этот человек будто читает мысли. От него ничего не скроешь…» Шпион кончиком языка облизал пересохшие губы и, отвернувшись, проговорил упавшим голосом:

– Ожидающий меня человек должен был держать в правой руке спичечную коробку, на этикетке которой синим карандашом нанесены три параллельные линии.

– Почему вы в самом начале скрыли от меня эту деталь?

– Забыл, господин капитан, прошу поверить мне, забыл. Но теперь я все сказал, и скрывать что-либо мне нет никакого смысла. Я должен был подойти к нему с сигаретой «Особые» в руке и попросить прикурить. Перед тем как дать мне спичку, он должен спросить меня: «Который час?», на что я должен ответить: «Восемь вечера»…

– Больше вы ничего не можете добавить?

– Нет, господин капитан.

– Теперь перейдем к другому вопросу. Будьте внимательны и не забывайте ни одной детали, – подчеркнул последние слова капитан Попеску. Пачуря поспешил заверить капитана:

– Постараюсь, господин капитан! Поверьте мне… Не упущу ни малейшей подробности.

– Кто был сброшен вместе с вами?

– Я его не знаю. До посадки на самолет я ни разу не встречался с ним. Но я хорошо помню, что перед посадкой шеф называл его номером двести восемнадцать и поучал, как лучше завладеть какой-то документацией. Потом они долго о чем-то шептались. Я только понял, что у агента двести восемнадцать есть в Бухаресте родной брат.

– Все?

– Да. Потом они стали разговаривать на английском языке, которого я не знаю.

– О Фау-пять ничего не слышали?

– О Фау-пять? – Пачуря сделал большие глаза. – Впервые слышу это от вас. В разговоре они не упоминали о нем.

Допрос был прерван телефонным звонком. Капитан снял трубку и, выслушав говорящего, коротко ответил:

– Хорошо, Фиря! Я позвоню тебе позже.

Сообщение капитана милиции Фири заслуживало особого внимания. Положив трубку, капитан Попеску заглянул в блокнот.

Ему хотелось до прихода Фири еще кое-что выяснить и уточнить у арестованного.

– Как выглядит агент двести восемнадцать?

Пачуря закрыл глаза. Он старался вспомнить внешность своего напарника.

– Среднего роста, коренастый, волосы черные, поседевшие на висках. На затылке – шрам, – по-видимому, след ножевого ранения.

– Примерный возраст?

– Сорок – сорок пять лет, точно не могу сказать. В самолете он все время сидел ко мне спиной… Шеф не хотел, чтобы мы разговаривали.

– Что вы можете добавить к своим показаниям?

– Я все сказал. Я прошу вас, господин капитан, – пустив слезу, начал Пачуря, – принять во внимание мою искренность и то обстоятельство, что я не оказал сопротивления.

Капитан нажал на кнопку звонка. На пороге появился дежурный офицер.

– Уведите его.