Текст книги "Во имя отца"

Автор книги: А. Дж. Квиннел

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 23 страниц)

В конце концов отец того друга помог Миреку поступить в университет и получить стипендию. После окончания университета многих забирали на работу в СБ. Это вполне устраивало Мирека. Он был убеждённым атеистом и считал католическую церковь одним из самых реакционных институтов. Он полагал, что именно церковь виновата во всех передрягах в истории его страны. Зачисление Мирека в СБ было для его родителей каплей, переполнившей чашу их терпения. Отец объявил ему, что у него больше нет сына и что он не хочет его видеть. Его мать заявила, что она ему больше не мать и проклинает своё чрево за то, что оно произвело его на свет Божий.

Но Мирека это мало волновало. Взгляд его был устремлён вперёд. С прошлым было покончено раз и навсегда. Единственное, о чём он вспоминал с сожалением, так это о своей сестре. Она была младше его на три года, и в детстве они были очень близки. Он без колебаний закрыл своё сердце для родителей, но с ней он не мог так поступить.

Его семья жила в Белостоке. Он был откомандирован в Краков. Это был хитрый ход СБ, который имел целью держать Мирека подальше от влияния собственной семьи. Но это не было так уж необходимо. Он не общался с родными. Он также не поддерживал отношений ни с друзьями детства, ни с другими своими родственниками. Когда ты начинаешь службу в СБ, то твоей семьёй становятся сослуживцы.

С годами Мирек работал все усерднее и отлично служил своей новой семье. В СБ есть неофициальное ядро, включающее в себя всю тамошнюю элиту: высших офицеров и самых надёжных сотрудников. Эта группа называется «Жижки». Практически во всех тоталитарных секретных службах существуют такие образования. Все это держится в строжайшем секрете. Кандидаты подбираются очень тщательно и проходят серьёзные испытания, прежде чем становятся членами «Жижки». Конечно, каждый сотрудник СБ прекрасно знает о существовании «Жижки» и понимает, что если тебя приглашают в этот кружок, то это стопроцентная гарантия успеха и продвижения по служебной лестнице. «Жижки» берут на себя серьёзную работу, настолько серьёзную, что обычно о ней не упоминают ни в одном отчёте. «Жижки» – это тёмная и молчаливая сила СБ.

Получив звание майора, Мирек ожидал, когда же его оповестят о том, что он избран кандидатом для членства в «Жижках». Случилось это через два года. Полковник Конопка пригласил его пообедать в ресторан «Виржинек». Мирек был польщён. Полковник осыпал его комплиментами. В конце концов он объявил, что Мирек приглашён в «Жижки». Конопка объяснил, что Миреку предстоит доказать свою преданность братству и таким образом навсегда связать себя со своими будущими товарищами. Мирек заверил полковника в том, что готов на любое испытание.

И он прошёл через него. Задание было простым. В Варшаве существовала диссидентско-подрывная группа, руководимая тремя людьми. Эти трое были очень опытны и всегда ловко избегали столкновения с законом. Группа была опасной. Она вызывала недовольство в адрес СБ в руководящих структурах. Задачей Мирека было убрать этих трёх руководителей. Если он провалится, СБ полностью от него откажется. Мирек согласился с энтузиазмом. Полковник пояснил, что техника выполнения задачи достаточно проста. Эти трое должны были в определённое время находиться в одном доме в пригороде Варшавы. Их машина будет припаркована в тёмном переулке неподалёку. Мирек должен был подложить в машину мину. Когда отщепенцы заведут мотор, все проблемы, которые СБ испытывает с ними, будут решены за пару секунд.

Миреку детально разъяснили весь «технологический процесс», и он выполнил эту работу вполне профессионально. В газеты ничего не просочилось. Утечки информации не было.

Несколько лет спустя Мирек однажды находился в кабинке туалета в здании СБ. В туалет вошли два подвыпивших офицера: полковник Конопка и какой-то старший офицер из Варшавы. Пока они стояли у писсуаров, между ними состоялся задушевный разговор.

Полковник из Варшавы спросил:

– Как там молодой Скибор?

Конопка ответил:

– Отлично. Он далеко пойдет.

За дверью сидящий на унитазе Мирек самодовольно ухмыльнулся. Полковник из Варшавы неуверенно заметил:

– Слушай, мы, по-моему, слишком далеко зашли с его проверкой.

– Да, наверное. Но он никогда об этом не узнает. Знаешь, это ведь была идея Андропова. В то время он приезжал в Варшаву, и они сравнивали наши «Жижки» с подобным образованием в КГБ. Мы говорили о процессе посвящения в организацию, и кто-то ляпнул про родителей и сестру Скибора, которые мешают его продвижению. Андропов засмеялся и сказал всем собравшимся: «Ну что же, вот пусть он и прикончит своих. А если его заловят, свалите все на семейную ссору». Ну а ты же знаешь этого подхалима, Мецковского. Он и ухватился за эту идею.

После того, как они ушли, Мирек просидел в кабине ещё час. Вышел он оттуда совершенно другим человеком.

Аня слушала в полной тишине. Когда Мирек закончил свой рассказ, она сказала:

– Теперь я понимаю причины твоей ненависти. То, что сделал Андропов, не поддаётся никакому описанию. Особенно то, что тебя подло обманули. Он это сделал для своего низкого удовольствия. Но, Мирек, я не могу понять, что ты был за человек. Ты совершенно спокойно убивал людей, о которых ничего не знал. Вот и родителей ты не смог отличить от других своих жертв.

– Ты права, Аня. Скорее всего, я продолжал бы заниматься всем этим. Но то, что я узнал в туалете, помогло мне по-новому взглянуть на самого себя, на то, во что я превратился. Я сразу же принял предложение Беконного Священника не только потому, что мечтал убить Андропова, но и потому, что хотел хоть как-то загладить то зло, которое совершил в прошлом.

Аня кивнула.

– Я тебе верю. Я верю, что ты – человек, который теперь не сможет быть злым.

Мирек слабо улыбнулся.

– Аня, если это правда, то твоё участие в этом деле сыграло огромную роль… Но что же с нами будет?

Она пожала плечами.

– Ну, сейчас мы оба изменились. Ты – в лучшую сторону, я – в худшую. Я просто не знаю, что из себя представляю в данный момент. Я чувствую себя игрушкой в руках Троицы.

– Это так. Они используют мою ненависть и твою преданность церкви. Аня, мы прямо сейчас можем от всего этого отказаться, уехать, начать новую жизнь далеко отсюда.

Она в ответ лишь покачала головой.

– Нет, это не в наших силах, Мирек. Что бы они со мной ни делали, я всё ещё монахиня. А если то, что ты говоришь, правда, то Его Святейшество находится в смертельной опасности. Мы должны закончить дело, которое начали. А потом поговорим серьёзнее.

Поезд проскочил через город Радом, затем пошли обширные поля. Мирек и раньше много раз проезжал здесь, но никогда прежде не путешествовал с таким комфортом.

Он сидел на двуспальной кровати, покрытой одеялом с гусиным пухом. Над головой свисало небольшое бра. Стены были покрыты дубовыми панелями и зеркалами. Мирек чувствовал себя усталым. Его мысли вновь и вновь возвращались к Ане. Между той ночью и этой поездкой их отношения углубились. Две последние ночи они спали вместе, обняв друг друга, но между ними не происходило ничего серьёзного. Она нежно целовала его, но не более. Про себя она, видимо, решила отложить все на время, когда их миссия будет закончена. Но было ясно, что отношения между ними становятся все серьёзнее. Они вели себя так, как будто были вместе уже долгое время.

* * *

Открылась дверь, и в проёме появилась Аня. Она сделала шутливый реверанс и очень почтительным голосом осведомилась:

– Пища готова. Ваша Честь желает откушать здесь или присоединится к пролетариату в столовой?

Мирек улыбнулся в ответ и откинул одеяло.

– Сейчас я подойду. Что там у нас?

– Ничего особенного. Как твоя рана?

Мирек натягивал на себя один из шёлковых халатов отца Натальи.

– Ничего, подживает. Благодаря твоим волшебным рукам.

В столовой все сидели на своих местах. Ежи с убитым лицом отсчитывал двадцатизлотовые бумажки. Марианна с насмешкой за ним наблюдала.

– Я устала повторять тебе одно и то же, Ежи. Ты думаешь, что я всего лишь блондинка-пустышка. Но для игры в скат требуется настоящий ум и сообразительность.

Она взглянула на Мирека и победоносно заявила:

– Моя мать всегда говорила: «Истина в скате».

Ежи отсчитал последние бумажки, протянул их Марианне и сказал:

– Твоя мать была старой цыганкой.

Марианна пересчитала деньги:

– Ежи, ты всегда проигрываешь в карты. Я знаю, что ты всегда проигрываешь и в любви. Ведь это так, Наталья?

Подруга Ежи как раз выходила из кухни с подносом в руках. Она улыбнулась:

– Да, я люблю его только за чувство юмора, и больше ни за что.

Она убрала со стола карты и полные пепельницы. На этот раз на обед были хлеб, копчёности, рыба и сыр с болгарским вином. Сперва все молча ели, затем Антон взглянул на свои часы и сказал Ане и Миреку:

– Мы прибываем в Варшаву через полчаса. Скоро нам придётся распрощаться.

Он улыбнулся.

– Это парадоксально, но мы будем так же грустить, прощаясь с вами, как и радоваться, что наконец завершили это опасное задание.

Ежи спросил:

– Вы не забыли пароль?

Мирек, с набитым рыбой ртом, ответил:

– Он говорит: «Вы выбрали отличный день для поездки в Варшаву». Я отвечаю: «Когда приезжаешь в Варшаву, день всегда хорош».

– Я всё думаю, кто же это будет, – задумчиво сказала Ирена.

Мирек вздохнул и улыбнулся.

– Кто бы это ни был, он не произведёт на меня такого впечатления, какое произвела Марианна, ждавшая меня у озера.

Ане он добавил:

– Она мне объявила, что я как раз успел на вечеринку.

Марианна усмехнулась.

– Да! И каким разочарованием ты для меня оказался. Аня, я пыталась его соблазнить, а он отверг меня, как какую-нибудь старую каргу.

Аня шутливо сказала:

– Я уверена, что он просто зверски устал тогда, Марианна. Это единственное объяснение его поведению.

Болтовня продолжалась ещё минут двадцать. В ней была попытка скрыть горечь прощания и нарастающее волнение. Все понимали, что передача Ани и Мирека из рук в руки по маршруту – ответственный момент. Все осознавали, что именно в такие моменты могут случиться любые неприятности. Когда они въехали в пригороды Варшавы, девушки понемногу убрали все со стола. Наталья объяснила, что через несколько минут поезд должен остановиться. Затем их вагон отцепят и переведут на другой, специальный путь.

– Платформа прибытия всегда одна и та же? – спросил Мирек.

Наталья уверенно ответила, что всегда. Все уже собрали свои сумки. Девушки действительно собирались кое-что купить в Варшаве, в том числе и для прикрытия. Они пробудут в столице два дня в гостях у друзей, затем тем же путём вернутся в Краков.

Дёрнувшись несколько раз, поезд остановился. Наталья опустила окно и выглянула наружу. Остальные стояли в стороне. Она шёпотом сообщала им о происходящем.

– Сейчас нас отцепляют.

Она помахала рукой рабочим. Раздался свисток, затем небольшой толчок. Всё стихло.

– Поезд отходит, – прокомментировала Наталья.

После полуминутной тишины раздался шум работающего дизеля.

– Подошёл маневровый тепловоз, – объяснила Наталья.

Ещё через полминуты вагон прицепили, затем он медленно двинулся.

– Нас везут на специальный путь.

В окно Наталья крикнула:

– Большое вам спасибо!

Они расслышали неясные ответы. Вагон пошёл вперёд с приличной скоростью. Наталья стояла у окна. Несколько раз раздавался скрежет, когда они проезжали через стрелки. Вагон опять стал замедлять ход.

Наталья высунулась из окна и бросила всем:

– Вот и наша платформа.

Тепловоз затормозил. Ежи крикнул Наталье:

– Там кто-нибудь есть?

– Да…

Вагон замер на месте. Наталья отошла от окна и обернулась к друзьям. Она была очень бледной. Еле нашла в себе силы произнести:

– Да… Там стоит майор Советской Армии.

Глава 25

Мирек схватил Алю за руку и подтолкнул её к двери спальни. Остальные стояли с каменными выражениями лиц. Сквозь открытое окно раздалась правильная, но с акцентом, польская речь:

– Вы выбрали отличный день для поездки в Варшаву.

Мирек и Аня остановились как вкопанные. Они услышали шаги, затем в окне возникло чьё-то лицо. Человеку было около сорока. Узкое, смуглое лицо, пышные усы, которые казались фальшивыми, тёмные очки и фуражка. Он сказал снова:

– Вы выбрали отличный день для поездки в Варшаву.

Мирек собрался с силами и сказал хриплым голосом:

– Когда приезжаешь в Варшаву, день всегда хорош.

Офицер улыбнулся. Сунув руку в открытое окно двери, он повернул ручку изнутри. Майор был высоким и очень худым. Он всё время трогал усы, как будто проверяя, на месте ли они. Его взгляд пробежал по всему вагону и, задержавшись ненадолго на Марианне, остановился на Миреке. Человек нагнул голову, как будто немного поклонился, и сказал:

– Я прибыл, чтобы переправить вас и мадам в нужное место.

Офицер заметил подозрение в глазах Мирека и улыбнулся, быстро проверив после этого наличие своих усов. Он добавил:

– Если бы в КГБ или СБ знали о вашем прибытии, то весь вокзал был бы окружён танками. В конце концов, посмотрите сами.

Ежи подошёл к окну, высунул голову и поглядел в разные стороны. Через плечо он бросил:

– Никого, кроме нескольких рабочих на путях.

Мирек спросил майора:

– Кто вы, собственно говоря, такой?

Тот развёл руками и сказал, взглянув на остальных:

– Я считаю, что в подобной ситуации лучше не рекламировать свою личность.

Марианна обратилась к Миреку:

– Это, скорее всего, ловушка. Чтобы схватить тебя без боя. Ведь этот человек – русский.

Майор напряжённо вздохнул.

– Успокойтесь, Скибор. О моём участии знает Беконный Священник. Я назвал нужный пароль. А теперь нам надо спешить. У нас не так много времени.

Все ещё с подозрением Мирек спросил:

– Куда вы собираетесь нас доставить?

Майор ещё раз вздохнул:

– К тому, кто вам всё объяснит.

Он указал на остальных:

– Я уверен, что ваши друзья не захотят стать обладателями информации, которая при некоторых обстоятельствах может им сильно навредить.

Мирек взглянул на Аню. Она пожала плечами и сказала:

– Я думаю, у нас нет выбора. Ведь больше нас никто не встретил.

Эта железная логика сняла сомнения Мирека. Он сказал, что идёт за сумкой.

Следующие несколько минут были наполнены эмоциями. Эмоциями, которые были следствием отступившей опасности. К всеобщему удивлению, чувствительнее всех оказался Ежи. Когда он прижал к себе Аню, слёзы покатились по его щекам и бороде. Объятия говорили больше, чем простые слова «спасибо» и «удачи».

Мирек и Аня вышли на платформу за майором. Дул холодный ветер. Майор заметил, как съёжилась Аня, и сказал:

– Ничего, в машине будет теплее.

Машина оказалась длинным черным «ЗИЛом». На ней были военные номера. Автомобиль был припаркован за складом, в пятидесяти метрах от платформы. Когда они подошли к машине, майор сказал:

– Садитесь на заднее сиденье. Я положу вашу сумку в багажник.

Он протянул руку. Мирек быстро ответил:

– Я поставлю её себе в ноги.

Майор покачал головой.

– Нашу машину не должны останавливать. Но если вдруг это случится, то без сумки вы будете выглядеть менее подозрительными.

Аня открыла дверцу и скользнула в салон. Мирек всё ещё колебался. Майор раздражённо сказал ему:

– Садитесь в машину. Времени у нас нет. Беконный Священник отдал вас под мою ответственность.

Может быть, повлияли годы военной службы и привычка к дисциплине, может, очередной порыв ледяного ветра, но Мирек пожал плечами и отдал сумку майору. Он залез в машину вслед за Аней. Дверь за ними громко захлопнулась. Майор подошёл к багажнику. Когда он открыл его, Мирек заметил, что в салоне нет ручек для открывания дверей. Между передним и задним сиденьями имелась толстая стеклянная перегородка. Мирек ударил по стеклу кулаком. Оно осталось абсолютно неподвижным. Аня сказала упавшим голосом:

– Мирек, что случилось?

– Это ловушка, – прошипел он.

* * *

В багажнике не было ничего, кроме маленького зелёного баллона с газом. Чёрный резиновый шланг тянулся от него в салон. Майор закинул сумку в багажник, подался вперёд и открыл клапан баллона. Он закрыл багажник, выпрямился и стал смотреть через заднее стекло. Он видел, как Мирек молотил кулаками по стеклу и боковым окнам. Стекла были пуленепробиваемыми и уж, конечно, не поддавались ударам кулака.

Все заняло меньше минуты. В течение этого времени майор видел, какая ненависть излучалась из глаз поляка. Затем веки у него постепенно стали смыкаться. Майор подумал, что эти двое, видимо, считают, что их убивают. Он с любопытством наблюдал, как в последние секунды они упали друг другу в объятия. Он увидел, как губы женщины тянутся к уху Мирека. Очевидно, она хотела ему что-то сказать.

Майор посмотрел на них ещё с минуту. Они были без сознания. Мирек свалился в угол и увлёк за собой Аню. Её голова лежала на его груди. Майор открыл багажник и прекратил подачу газа в салон. Затем, зажав нос платком, он открыл обе задние двери, отошёл на несколько метров и подождал две-три минуты. После этого он спустил занавески на заднем стекле, закрыл двери и сел на место водителя. Он снял тёмные очки, повернул зеркало и, взглянув на себя, решил, что усы ему определённо идут. Когда он отклеил их и сунул в карман, то подумал, что обязательно отрастит такие же, но чуть поменьше.

Майор поехал по окружной дороге вокруг города. Дважды он проезжал через милицейские кордоны. Оба раза он спокойно снижал скорость до скорости пешехода, пока кто-нибудь из милиционеров не замечал номера машины и не отдавал честь. Майор снимал правую руку с руля и отдавал честь в ответ.

Через сорок минут они были на военном аэродроме в Волыни. Когда машина подъезжала к КПП, майор снова снизил скорость. Охранники отлично знали и машину, и самого майора. Прозвучал приказ, и ворота открылись. Когда майор проезжал в ворота, ему опять пришлось отдать честь в ответ на приветствие. Он подъехал к небольшому ангару в нескольких сотнях метров от административного здания. Дверь была открыта. Снаружи стоял сержант и смотрел, как «ЗИЛ» въезжает в ангар. Затем он закрыл дверь и зашёл внутрь через маленькую калитку, заперев её на засов.

Внутри ангара в ряд лежало шестнадцать гробов. Четырнадцать были закрыты и обернуты флагами с серпом и молотом. Два крайних гроба были открыты. Когда майор вылез из машины, со скамейки, стоявшей у стены, поднялся ещё один военный. Ему было лет тридцать пять – сорок. Он был одет в форму капитана медицинской службы. В руках он держал чёрный саквояж.

– Всё прошло нормально? – спросил он.

– Думаю, да, – ответил майор.

Он открыл дверь машины, и оттуда свесилась голова Мирека. Сержант рванулся вперёд и поддержал её. Капитан сказал:

– Давайте положим их прямо в гробы. Там я их и осмотрю.

Сержант обхватил Мирека, высвободив его руки из-под тела Ани. Майор взял Мирека за руки, и они отнесли его к гробам. Внутри гробы были выложены толстым слоем ваты. Майор с сержантом уложили Мирека в один из них и вернулись за Аней. Капитан открыл свой саквояж и достал стетоскоп. Первой он осмотрел Аню. Ему пришлось поднять её свитер и расстегнуть блузку. Майор и сержант с интересом за этим наблюдали. Когда сержант увидел полноту Аниной груди, он хмыкнул:

– Слушайте, я бы не отказался…

Майор посмотрел на сержанта таким взглядом, что тот сразу осёкся:

– Извиняюсь, товарищ майор.

Капитан послушал сердце Ани, открыл ей веко и внимательно рассмотрел зрачок. Удовлетворённый, он подошёл к другому гробу и осмотрел Мирека. Выпрямившись, он сказал:

– Все нормально.

Взглянув на часы, добавил:

– Они отбывают через полчаса… Сейчас я введу им снотворное.

Он достал из саквояжа серую коробочку. В ней были шприцы и маленькие пузырьки с резиновыми пробками. Майор помог ему закатать рукава и Ани и Мирека. Капитан сделал обоим уколы. Он усмехнулся и объяснил майору:

– Это большая доза морфина. Если они вдруг проснутся раньше, чем надо, то подумают, что находятся в раю.

Он вынул из саквояжа плоскую пластмассовую коробочку и положил её на грудь Миреку.

– Это антидот. Инструкции – внутри.

Майор спросил его:

– Вы уверены, что им хватит воздуха?

– Да. Мы сделали отличную вентиляцию. К тому же в их состоянии им требуется меньше кислорода, чем нормальному человеку. Вспомните животных в спячке.

Он поднялся на ноги, и все трое посмотрели на мирно посапывающих Мирека и Аню. Сержант сказал:

– По-моему, им здесь неплохо.

– Это точно, – согласился капитан. – Давайте закрывать.

Гробы закрыли, и через полчаса они были у Ан-24. Духовой оркестр сыграл национальный гимн. Был выстроен почётный караул. Гробы погрузили в самолёт. Майор вошёл вслед за ними.

Спустя три с половиной часа гробы были разгружены на военном аэродроме под Москвой. Духовой оркестр сыграл гимн. Почётный караул взял «на караул». Генерал произнёс небольшую речь. Он сказал, что умереть в форме Советской Армии достойно героев, даже если виной смерти явился несчастный случай. Военные грузовики увезли гробы. Генерал заметил, что последние два гроба находились в отдельном грузовике. Его сопровождал лично майор.