Текст книги "Во имя отца"

Автор книги: А. Дж. Квиннел

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 23 страниц)

А. Дж. Квиннел
Во имя отца

Не одними молитвами управляется Церковь.

Архиепископ Павел Марцинкус

Пролог

Сначала он почистил пистолет, потом привёл в порядок себя. Всё это он проделал тщательно.

Пистолет был системы Макарова. Он чистил его, сидя за столом в крошечной кухне. Движения были автоматическими, его пальцы привыкли к этой работе. Тряпочкой, пропитанной машинным маслом, он протёр механизм и ствол, затем отполировал пистолет куском замши. Уже давно рассвело, но свет на кухне всё ещё был включён. Временами он отрывался от работы, чтобы взглянуть в окно. Небо над Краковом было мрачным. Начинался ещё один серый зимний день. Он вынул патроны из обоймы и проверил пружину. Удовлетворённый, вложил патроны обратно и вогнал обойму в рукоятку.

Его пальцы сжали пистолет. Всё было в порядке, «Макаров» ровно лежал в руке. Но когда он привинтил массивный глушитель, пистолет стал слишком тяжёлым у дула. «Ладно, не имеет значения! Дистанция будет небольшой».

Осторожно положив оружие на деревянный стол, он встал и потянулся.

Он помылся в крошечном душе. Ванная комната была настолько мала, что ванна в ней не поместилась бы. Но он вспомнил свою радость, когда, став майором, получил эту квартиру. Впервые в жизни он смог жить в отдельной квартире. А он любил одиночество.

Он намылился французским шампунем, который был куплен в одном из закрытых магазинов. Сполоснувшись, проделал то же самое ещё дважды, как будто хотел промыть себя до костей. Он тщательно побрился, не глядя в зеркало. Его форма была аккуратно разложена на кровати. Он вспомнил удовольствие, близкое к чувственному, которое испытал, когда впервые надел её. Одевался он медленно, все его движения были строго выверены, как будто он совершал своеобразный ритуал. Затем достал из-под кровати нейлоновую сумку. Туда он упаковал пару чёрных туфель, две пары чёрных носков, две пары тёмно-синих трусов, две шерстяные рубашки, тёмный шерстяной свитер синего цвета, чёрный шарф, куртку цвета хаки и две пары синих вельветовых брюк. Сверху он положил туалетные принадлежности.

Его чёрный кожаный кейс стоял в узком коридоре у входной двери. Он отнёс кейс на кухню и поставил на стол рядом с пистолетом. У замков был одинаковый код – 1951, год его рождения. Кейс был пуст, не считая двух ремешков, прикреплённых к нижней крышке. Он подсунул пистолет под ремешки и крепко затянул их.

Две минуты спустя, держа в руках кейс и сумку, он вышел из квартиры, даже не удостоив её прощальным взглядом.

Час пик уже миновал, и потребовалось всего двенадцать минут, чтобы добраться до здания службы безопасности, расположенного почти в центре города. Он слышал постукивание в двигателе своей маленькой «шкоды». Ей предстоял профилактический осмотр в следующий понедельник. Мельком он взглянул на приборную доску. Машина пробежала уже девять тысяч километров с тех пор, как была получена им, новенькая, в связи с повышением по службе.

По обыкновению он должен был поставить её на стоянке за зданием. Но на этот раз припарковал на улице рядом с главным входом. Он вылез из автомобиля с кейсом в руках. Следовало закрыть машину, но этим утром он оставил её незапертой, проверив, правда, закрыт ли багажник, в котором была сумка. Прохожие при виде его формы отводили глаза.

Он не взял свою шинель, так что ветер пронизывал его, пока он быстро шёл по улице, а потом поднимался по ступеням в здание.

В связи с увеличением объёма работы ему недавно из общего резерва была выделена секретарша. Здание было переполнено сотрудниками, и место для неё с трудом удалось найти в небольшой нише напротив его кабинета. Это была уже успевшая поседеть очень эмоциональная женщина лет сорока. Она взглянула на него, когда он прошагал мимо по коридору, и сказала взволнованно:

– Доброе утро, майор Скибор! Я пыталась дозвониться к вам домой, но вы, должно быть, уже вышли. Звонила секретарь генерала Мецковского. Совещание перенесено.

Посмотрев на часы, добавила.

– Оно должно начаться через двадцать минут.

– Хорошо. Вы уже отпечатали отчёт?

– Конечно, майор.

– Тогда, пожалуйста, занесите его.

Он вошёл в свой кабинет, поставил кейс на стол и раздвинул шторы. В комнату просочился серый свет.

Тут же вошла секретарша, неся зашнурованную коричневую папку, положила её рядом с кейсом и сказала:

– У вас как раз ещё есть время просмотреть отчёт. По-моему, отличная работа, майор… Сейчас я принесу вам кофе.

– Спасибо, но сегодня я не хочу.

Её лицо выразило недоумение. Она уже привыкла к его устоявшемуся распорядку дня.

– Спасибо, – повторил он, – я бы попросил вас не беспокоить меня до совещания.

Она кивнула и повернулась, направляясь к двери.

Он набрал код на замках кейса и открыл его, на секунду задержав взгляд на пистолете. Затем вынул оружие. На принесённой секретаршей папке было чёрными буквами выведено: «Служба безопасности». Он развязал тесёмки. Внутри лежало около дюжины отпечатанных мелким шрифтом страничек. Но он не собирался читать их.

Он положил пистолет с глушителем на верхнюю страницу, потом повернул папку таким образом, чтобы её верхняя сторона открывалась от него. Он сжал рукоятку пистолета и положил палец на курок. Дважды он поднял пистолет, потом вложил его обратно и зашнуровал папку. Теперь она стала тяжёлой. Он сунул её в кейс и закрыл его.

В течение следующих пятнадцати минут он сидел неподвижно, уставясь в окно на серое здание напротив. Пошёл мелкий дождь.

Наконец он бросил взгляд на часы, встал и взял кейс. Слева от него на стене висела подробная карта города. Он вглядывался в неё в течение нескольких секунд, затем направился к двери.

Кабинет генерала Мецковского находился на верхнем этаже. В приёмной сидела его секретарша, хорошенькая женщина с длинными золотисто-каштановыми волосами. Ходили слухи, что её отношения с генералом несколько выходят за рамки служебных. Она указала на кожаный диван напротив и сказала:

– Полковник Конопка уже в кабинете. Скоро генерал вас вызовет. Хотите кофе?

Он присел и отрицательно покачал головой, кладя кейс себе на колени. Секретарша улыбнулась ему и снова застучала на машинке. Время от времени она поднимала на него глаза. Но его взгляд был постоянно зафиксирован на точке в метре над её головой.

В это утро майор показался ей неожиданно напряжённым. Почему бы вдруг? Предстоящее совещание не предвещало Скибору никаких неприятностей. Наоборот, его должны были хвалить.

Она опять посмотрела на него. Его взгляд упирался в ту же точку. Похоже, ему где-то тридцать с небольшим. Пожалуй, слишком молод для майора. Язвительный взгляд, но по-своему он привлекателен. Волосы явно длиннее, чем положено офицеру. Глаза тёмно-коричневые. Худое, можно сказать, аскетичное лицо, но в то же время – полная нижняя губа и подбородок с ямочкой. Обычно карие глаза бывают тёплыми, добрыми, но его были холодны, как пронизывающий сибирский ветер.

Она как раз задавала себе вопрос, почему раньше не замечала всего этого, когда зазвонил телефон. Она подняла трубку и, склонив голову набок, приложила её к уху.

– Да! Да, он здесь! Хорошо!

Она положила трубку и кивнула Скибору, отметив про себя, что, вставая, он непроизвольно поправил галстук.

Кабинет генерала был просторен. Интерьер украшали добротный пушистый ковёр и красные гардины на окнах. Сам генерал сидел за столом орехового дерева. Перед столом стояли два кресла. В одном из них расположился полковник Конопка. Создавалось впечатление, что полковник состоял из одних костей, настолько он был худ. Зато генерал, напротив, был дородным, осанистым человеком. Он улыбнулся и, указав на свободное кресло, сказал:

– Мирек, рад видеть тебя. Ну что, моя девочка угостила тебя кофе?

Скибор отрицательно качнул головой:

– Я отказался.

Он кивнул полковнику и присел, положив кейс на стол.

Конопка сказал:

– Ваша работа по тарновской группе достойна похвалы. Вопрос лишь в том, достаточно ли этих материалов для возбуждения уголовного дела.

Скибор кивнул:

– Я уверен, что их достаточно. Решать вам с генералом. А в отчёте отмечено лишь самое главное.

Скибор подался вперёд и стал набирать код на замках кейса. В кабинете повисло молчание. У генерала был выжидающий взгляд. Он улыбнулся, увидев, что папка была довольно объёмистой, и удовлетворённо хмыкнул:

– Ты, вроде, сказал, что отчёт краткий?

Скибор положил папку перед собой, а кейс опустил на пол.

– Да, действительно краткий. Но я принёс ещё кое-что показать вам.

Он начал медленно расшнуровывать папку. Его дыхание участилось, но никто этого не заметил. Взгляды полковника и генерала были прикованы к папке.

Расшнуровав папку, Скибор сказал:

– Генерал Мецковский, полковник Конопка! Вам, конечно, известно о моём посвящении в братство «Жижки». Вы ведь были в курсе всех деталей. А мне многое открылось лишь вчера. И вот вам за это…

Приоткрыв папку и нащупав пальцами рукоятку пистолета, он поднял глаза.

Рот генерала в страхе раскрылся. Он напружинился в кресле. Левой рукой Скибор захлопнул папку. Затем поднял пистолет и нажал на курок.

Раздался резкий хлопок. Голову генерала отбросило назад ударом пули: она вошла ему в рот, пробила мозг и вышла через затылок.

Скибор направил пистолет на застывшего в ужасе Конопку. Раздалось три хлопка. Три пули попали точно в сердце. Полковник упал, увлекая за собой кресло. Он пытался что-то сказать, но с его губ слетало только бульканье. Скибор встал, тщательно прицелился и выстрелил ещё раз, метясь чуть повыше левого уха полковника. Ковёр был весь в крови.

Скибор обошёл стол. Тело генерала запрокинулось назад, голова почти упиралась в стену, забрызганную кровью.

Скибор стоял, оглядываясь и прислушиваясь. Дверь кабинета была достаточно толстой, и можно было не сомневаться, что секретарша ничего не услышала. Несколько раз майор глубоко вздохнул, затем отвинтил глушитель. Он положил кейс обратно на стол. Руки у него немного дрожали, так что пришлось повозиться с замками, прежде чем они открылись. Он бросил глушитель внутрь, потом закрыл кейс. Открыв кобуру на поясе, вынул оттуда утрамбованную внутрь газету, вложил пистолет, застегнул кобуру, взял кейс и направился к двери.

Секретарша была удивлена его быстрым появлением. Обернувшись, он сказал в приоткрытую дверь:

– Спасибо, генерал. Я буду в своём кабинете.

Потом он закрыл дверь и улыбнулся секретарше.

– Генерал и полковник хотят обсудить мой отчёт с глазу на глаз. Они сами позвонят мне, когда я им понадоблюсь. И ещё, генерал просил некоторое время его не беспокоить… Ни в коем случае.

Она кивнула. Скибор улыбнулся ещё раз и вышел из приёмной. Она инстинктивно поправила причёску.

Скибор проигнорировал медлительные лифты и сбежал пять пролётов вниз по лестнице. На посту у выхода из здания дежурный офицер отдал ему честь. Майор ответил небрежным взмахом руки.

* * *

Двадцать минут спустя у входа в скромный дом Йозефа Ласона на окраине Кракова зазвенел дверной звонок.

Священник удручённо вздохнул. Вот уже два часа он пытался сесть за свою воскресную проповедь. Епископ оказывал ему редкую честь обещанным посещением мессы, и Ласону было прекрасно известно, какое раздражение вызывали у него небрежно подготовленные проповеди. Но в течение этих двух часов телефон звонил без остановки. Большей частью звонки были по мелочам. Отец Йозеф готов уже был вовсе снять трубку, но не решился.

Отец Ласон зашаркал к двери в своих любимых домашних тапочках и открыл её, изобразив на лице нетерпение. В дверях стоял мужчина с нейлоновой сумкой в руках. Шёл мелкий дождь. На незнакомце были синие вельветовые брюки и куртка цвета хаки. Его шею и нижнюю часть лица закрывал чёрный шарф. Чёрные волосы влажно блестели. Приглушённым голосом мужчина сказал:

– Доброе утро, отец Ласон. Можно мне войти?

Священник помедлил какое-то время, но, видя, что человек промок до нитки, посторонился, пропуская его внутрь.

В прихожей посетитель размотал шарф и спросил:

– Вы один дома?

– Да, моя экономка ушла в магазин.

Вдруг отец Ласон почувствовал приступ страха – в лице человека он увидел нечто зловещее.

Мужчина произнёс:

– Я майор Мирек Скибор из службы безопасности.

При этих словах священник оцепенел. Служба безопасности (а это было известно всем) являлась подразделением Польской секретной полиции, занимающимся католической церковью. Майор Мирек Скибор слыл в качестве одного из самых опасных и деятельных сотрудников этого подразделения.

Ужас явственно проступил на лице священника. Но Скибор сказал успокаивающе:

– Я здесь не для того, чтобы арестовать вас, и не причиню вам никакого вреда.

К отцу Ласону вернулось некоторое самообладание.

– Хорошо, а что вам тогда здесь нужно?

– Я к вам в качестве… ну, скажем, беженца. Я ищу убежища.

Теперь выражение испуга на лице священника сменилось подозрением. Но Скибор заметил перемену. Он сказал:

– Отец Ласон, ещё не прошло и получаса с того момента, как я застрелил генерала и полковника службы безопасности. Я думаю, вы услышите об этом в новостях.

Священник посмотрел в глаза Скибора и неожиданно поверил ему. Он перекрестился и пробормотал:

– Да простит вас Господь.

Рот Скибора искривился в сардонической усмешке:

– Ваш Бог должен меня благодарить.

Он сделал ударение на слове «ваш».

Священник скорбно покачал головой и спросил:

– Зачем вы это сделали? И почему вы пришли ко мне?

Скибор как будто не расслышал первого вопроса. Он сказал:

– Я пришёл, потому что вы – звено в канале переправки беженцев на Запад. Вы у меня под наблюдением уже четыре месяца. Подозреваю, что диссидент Камен переправлен на Запад именно по этому маршруту. Я должен был арестовать вас, но рассчитывал раскрыть другие звенья.

Отец Ласон несколько мгновений молчал. Потом сказал:

– Пойдёмте на кухню.

* * *

Они пили кофе, сидя друг против друга за кухонным столом.

Священник опять спросил:

– Зачем вы это сделали?

Скибор отхлебнул из своей кружки. Его взгляд был прикован к столу. Ледяным голосом он сказал:

– Ваша вера учит, что право на месть принадлежит только Богу. Так вот, я одолжил у него немного этого права. Больше я ничего не скажу.

Он поднял глаза и посмотрел на священника, и тот понял, что разговор окончен. Всё же отец Ласон произнёс:

– Допустим, ваши предположения верны. Но что вы собираетесь делать на Западе?

Скибор пожал плечами:

– Нам ещё с вами о многом нужно поговорить. Но когда я окажусь на Западе, я буду говорить с Беконным Священником. Передайте ему… сообщите ему, что я еду.

Глава 1

Довести информацию до папы было поручено генералу карабинеров Марио Росси. Выбор был сделан правильно. Росси не относился к категории людей, которые испытывают страх перед папой римским или вообще перед кем бы то ни было. К тому же это был весьма практичный выбор, поскольку Росси возглавлял комитет, созданный итальянским правительством для обеспечения безопасности папы в Италии. Чёрная «лянча» генерала свернула во внутренний двор Дамазо. Росси поправил галстук и вышел из автомобиля.

Это был элегантный, аристократического вида человек. Одет он был в тройку из синей шерсти с едва заметной тёмной полоской. На плечи наброшено светло-серое кашемировое пальто. В городе, где мужчины вообще одевались весьма изысканно, он был гордостью портных. Шёлковый кремовый платочек, видневшийся в нагрудном кармане, красиво контрастировал с тёмным костюмом. Ту же роль играла и маленькая гвоздика в петлице. Другому человеку это придавало бы некоторую женственность, но если кто-то когда-то и обсуждал Марио Росси (а обсуждали его много и часто), то никто не ставил под сомнение чисто мужское начало генерала.

Швейцарские гвардейцы хорошо знали его в лицо и почтительно отдали честь.

В папском дворце Росси встретил Кабрини, дворецкий папы. Почти не разговаривая, они поднялись на лифте до верхнего этажа. Росси чувствовал, что Кабрини буквально изнывает от любопытства. Сугубо частная аудиенция у папы была величайшей редкостью. Особенно если она назначается так быстро: только этим утром министр внутренних дел испросил аудиенцию по вопросу государственной важности. Они подошли к чёрной массивной двери. Кабрини громко постучал костяшками пальцев, открыл дверь, объявил о Росси гнусавым голосом и впустил его в кабинет.

Папа встал из-за заваленного бумагами стола, который походил скорее на рабочее место какого-нибудь среднего чиновника. Однако сам папа внешним видом вполне соответствовал своему высокому положению. На нём была девственно белая шёлковая сутана, маленькая белая шапочка на голове, массивная цепь с крестом старого золота. На лице играла аристократическая, но вполне дружелюбная улыбка. Он подошёл к Росси, и тот, почтительно преклонив колено, поцеловал протянутую руку.

Папа, немного наклонившись, мягко взял Росси под руку и помог ему встать.

– Мы очень рады вас видеть, генерал. Вы отлично выглядите.

– Да, Ваше Святейшество. Неделя в Мадонна ди Кампильо сотворила чудо.

Папа поднял брови.

– Как покатались на лыжах?

– Отлично, Ваше Святейшество.

С озорным блеском в глазах папа спросил:

– Ну, а кроме катания на лыжах?

– Тоже очень хорошо, Ваше Святейшество.

Папа слабо улыбнулся.

– О, как мы скучаем по горам.

Он взял Росси под локоть и провёл его к низким кожаным креслам, окружавшим стол орехового дерева. Как только они сели, через боковую дверь вошла монахиня с подносом в руках. Она налила собеседникам кофе, а также рюмку «Самбукки» для Росси и маленький бокал какой-то янтарной жидкости из старинной бутылки без этикетки для папы. Когда она вышла, Росси, выпив глоток кофе и пригубив «Самбукку», сказал:

– Я хотел бы поблагодарить Ваше Святейшество за столь быстрое согласие принять меня.

Папа кивнул, и Росси, зная, что глава католической церкви не терпит длинных преамбул, сразу перешёл к делу.

– Ваше Святейшество, вы, наверное, уже слышали о перебежчике Евченко?

Опять кивок.

– Мы допрашивали его в течение последних десяти дней. Теперь он поступает в распоряжение американцев. Первое, что следовало бы отметить: несмотря на незначительную должность в посольстве, его положение в КГБ оказалось намного более высоким, чем мы могли предполагать. Он – генерал и один из самых важных для нас за последнее десятилетие перебежчиков. К тому же он оказался разговорчивым, и даже очень.

Росси докончил свою «Самбукку» и аккуратно поставил рюмку на стол.

– На последнем допросе вчера вечером Евченко рассказал о неудавшемся покушении на Ваше Святейшество 19 мая 1981 года.

Он поднял глаза. До этого момента папа слушал его с выражением вежливого интереса. Теперь на его лице отразилось неподдельное любопытство.

Росси сказал:

– Он признал, что покушение было спланировано и направлялось из Москвы через их болгарских марионеток. Евченко также подтвердил, что мозговым центром и организатором операции был тогдашний председатель КГБ Юрий Андропов.

Папа кивнул и пробормотал:

– После этого избранный Генеральным секретарём ЦК КПСС и, соответственно, президентом этой страны. – Он пожал плечами. – Но, генерал, это всё было известно и раньше из анализа всех обстоятельств дела.

– Да, Ваше Святейшество. Но вот о чём мы не знали, так это о готовности Андропова повторить покушение.

Наступило молчание, пока папа обдумывал слова Росси. Потом он тихо спросил:

– Евченко сообщил, что будут ещё попытки?

Росси кивнул.

– Да. Правда, он не знает деталей, но он в курсе. Судя по всему, Андропов серьёзно занимается этим. Он убеждён в том, что Польша – главное звено в контроле Советов над Восточной Европой. Её значение для Москвы всегда было жизненно важным и, как считают русские, останется таковым и в дальнейшем. Андропов убеждён, что Ваше Святейшество представляет огромную опасность для сохранения позиций СССР в Польше.

Он помолчал в расчёте на эффект от произнесённого и сказал почти жёстко:

– И, говоря откровенно, Ваше Святейшество, ваша политика по отношению к Польше и коммунизму в целом за последние полтора года вряд ли способствовала снятию этих опасений у русских.

Папа ответил слабым взмахом руки.

– Мы все делаем очень осмотрительно, в соответствии с волей и учением Господа.

Росси не мог не подумать про себя: «И с патриотическим рвением». Но генерал не произнёс эту мысль вслух.

Папа вопросительно посмотрел на Росси.

– Неужели он действительно пойдёт на такой риск? Ведь если поляки узнают, что мы были убиты по приказу Советов, это вызовет волнения, способные поставить под вопрос само существование советской империи.

Росси не мог не согласиться.

– Это так. Евченко указал, что в советских высших кругах существует оппозиция этим планам. Но, судя по всему, его положение достаточно прочно. К тому же мы должны учитывать, что КГБ извлёк урок из опыта неудавшегося покушения… Взгляните в глаза действительности, Ваше Святейшество. Один из самых могущественных, безнравственных и жестоких людей в мире, обладающий огромными возможностями, хочет видеть вас мёртвым.

Наступила ещё одна пауза, во время которой папа отпил из своего бокала. Потом он спросил:

– Что известно о готовящемся покушении, генерал?

Росси развёл руками.

– К сожалению, немного. Только то, что оно произойдёт не в Ватикане и вообще не в Италии. Ваше Святейшество собирается совершить ряд поездок за границу. Их маршруты хорошо известны. Вы должны выехать на Дальний Восток через два месяца. Покушение может произойти и там, и в следующей поездке. Я думаю, что они решатся на него довольно скоро. Андропов нетерпелив, к тому же у него серьёзные проблемы со здоровьем. Ваше Святейшество, больной человек, одержимый какой-либо идеей, обычно старается претворить её в жизнь как можно скорее.

Папа вздохнул и скорбно покачал головой. Росси подумал, что он скажет несколько слов о воле Господа и о прощении врагов, но этого не произошло. Молчание длилось долго. Глаза папы оставались полузакрытыми. Он думал. Росси осмотрелся, зафиксировав обстановку кабинета: бесценные картины, дубовая облицовка стен, большие окна, задрапированные золотистым дамастом. Окна, на которые со страхом и почтением были направлены миллионы взоров. Генерал посмотрел на папу. Ему показалось, что тот принял какое-то решение. Папа приоткрыл глаза. Прежде тёплые, они теперь были холодны и колючи.

Скривившись от боли в спине, папа встал. Росси тоже неуверенно поднялся. Они посмотрели друг на друга. Папа сказал:

– Генерал, хотя эти сведения не очень приятны, я хотел бы поблагодарить вас за их своевременную передачу мне лично.

Он решительно направился к двери. Росси пошёл за ним, сбивчиво говоря:

– Необходимо принять все меры предосторожности, Ваше Святейшество. Я уверен, что вы осознаете всю серьёзность… Возможно, следовало бы отменить…

Папа не дал ему продолжить. Он повернулся к генералу у самой двери и крепко пожал ему руку.

– Мы ничего не отменим, генерал. Наша жизнь не подвластна никакой другой силе, кроме воли Господней. Этому преступному безбожнику из Москвы не будет позволено помешать нашей миссии на Земле.

Он открыл дверь.

– Ещё раз спасибо вам, генерал. Кардинал Казароли передаст нашу благодарность министру.

Удивлённый, Росси поцеловал протянутую руку, пробормотал что-то и покинул кабинет в сопровождении Кабрини, который теперь уже просто умирал от любопытства. Когда они подошли к лифту, Росси заметил, как личный секретарь папы, отец Дзивиш, проскользнул в покои.

* * *

Станислав Дзивиш приехал в Ватикан вместе с епископом Войтылой из Кракова. Так происходило при избрании любого нового главы католической церкви: Лючини привёз все своё окружение из Венеции, а Павел окружил себя миланцами.

Дзивиш был личным секретарём папы вот уже пятнадцать лет и относился к нему, как к отцу. Он был уверен, что понимает своего патрона. Но сегодня эта уверенность была поколеблена. Папа никогда раньше не говорил таким странным тоном. Когда Дзивиш вошёл в кабинет, вся фигура папы источала холод.

– Попросите архиепископа Версано зайти ко мне немедленно. Да, и отмените все встречи, намеченные на вторую половину дня.

Ошарашенный Дзивиш спросил:

– Все, Ваше Святейшество?

Заметив нетерпение в глазах у папы, неуверенно добавил:

– Ведь здесь находится делегация из Люблина, Ваше Святейшество.

Папа вздохнул.

– Мы знаем, они будут огорчены. Скажите им, что у нас возникли неожиданные безотлагательные дела. Дела, требующие нашего времени и внимания. – Он задумался на секунду. – Попросите кардинала Казароли уделить им несколько минут. Он сумеет рассеять их огорчение.

– Хорошо, Ваше Святейшество.

Дзивиш ждал. Он надеялся узнать, что же могло произойти столь серьёзное. Папа всегда был с ним откровенен. Но не сейчас. На Дзивиша смотрели холодные голубые глаза, выражавшие только одно – нетерпение. Он повернулся и вышел выполнять поручение папы.

* * *

Архиепископ Версано сел и с благодарностью принял чашку с кофе. Архиепископом он был назначен именно этим папой. Повышение поразило многих сведущих людей, особенно после неудач другого представителя Америки в высшей ватиканской иерархии, архиепископа Пола Марцинкуса из Чикаго. Имя Марцинкуса связывали с финансовым скандалом в «Банко Амброзиано». Он вынужден был по этой причине безвыездно находиться в Ватикане, чтобы избежать ареста. Многие думали, что инцидент с Марцинкусом преградит путь американцам в папский дворец. Но новый папа из Польши вдруг доверился Версано, американцу итальянского происхождения, и тот быстро зашагал по ступеням ватиканской бюрократической лестницы. Теперь он отвечал за вопросы, связанные с безопасностью папы, и был занят срочной реорганизацией банка Ватикана с целью его быстрого и полного возвращения в мировое финансовое сообщество.

У Версано были враги. Один из самых молодых архиепископов в истории Ватикана, он к тому же был стройным и привлекательным мужчиной и, как поговаривали, максимально наслаждался тем, что ему могло дать столь высокое положение. Внешне он был очень вежливым и умел общаться с людьми. Но в то же время его отличали хитрость и безжалостность. Он хорошо справлялся с порученной работой – обеспечением безопасности папы и возрождением банка, так что звезда его светила ярко.

Став архиепископом, он вошёл в ближайшее окружение папы и знал обо всём, что происходило в Ватикане. Например, он знал, что всего полчаса назад Его Святейшество дал частную аудиенцию (и очень быстро после запроса) генералу карабинеров Марио Росси. Версано был сильно заинтригован, но его любопытство скоро было удовлетворено. Он ещё даже не допил свой кофе, а папа уже сжато изложил ему содержание беседы с генералом.

Реакция Версано последовала немедленно. Его ровный голос действовал на папу успокаивающе. Он напомнил, что из всех зарегистрированных попыток покушения на Его Святейшество лишь одна была близка к цели. Не исключено, что были и другие попытки, о которых никто ничего не знал. Возможно, такие инциденты будут и в будущем. Но система безопасности папы уже доведена почти до совершенства, даже на время поездки за границу. Понятно, серьёзность угрозы покушения усугубляется могуществом лица, задумавшего осуществить его. Однако будет сделано всё необходимое для устранения любой возможности поставить под удар жизнь папы. Когда Иоанн Павел II начал было обсуждать вопрос об усилении охраны во время намечающейся поездки на Дальний Восток, Версано опять успокоил его: стоит ли беспокоиться, ведь ещё столько времени впереди. За это время произойдёт многое. Например, Андропов умрёт от своей болезни. Тогда, учитывая существующую в Кремле оппозицию планам покушения на папу, можно надеяться, что вся эта безумная затея будет забыта сама собой.

При упоминании имени Андропова папа встал, подошёл к окнам и остановился, глядя на площадь Святого Петра. Потом он повернулся и произнёс:

– Марио, если воля Господня с нами, то этот человек умрёт прежде, чем сможет осуществить своё злодеяние. Если же Господь откажет нам в благословении, то погибнуть можем мы.

Архиепископ тоже встал и подошёл к папе. Он был на голову выше него. Они стояли, глядя друг на друга. Версано сказал:

– Воля Господня с нами. Ваше Святейшество – светоч человечества, средоточие добра. Зло не сможет победить вас.

Он опустился на колено, притянул к себе руку папы и горячо поцеловал её.

* * *

Вернувшись в кабинет, Версано приказал, чтобы его не тревожили. Сидя за рабочим столом, он целый час обдумывал ситуацию, закуривая одну сигарету «Мальборо» за другой. Его стол являл собой образец порядка. Справа – телефон, слева – мини-этажерка для папок с документами, посередине – скреплённые стопки бумаги, а прямо в центре стола – массивная серебряная данхилловская зажигалка. На стенах висели фотографии знаменитых людей с автографами. Это были известные банкиры, дипломаты, даже представители шоу-бизнеса. Портреты некоторых финансистов, правда, пришлось снять в связи с расследованием вокруг «Банко Амброзиано». Версано сидел, отклонившись назад вместе со стулом, уперев в стену свою широкую спину. Примерно через час он вернул стул в нормальное положение, снова потянулся к зажигалке, прикуривая, и нажал кнопку на своём телефонном аппарате. Послышался тонкий голос его личного секретаря, посвящённого во все тайны большого хозяйства архиепископа.

– Да, Ваше Преосвященство?

– Беконный отец ещё в городе?

– Да, Ваше Преосвященство, в доме «Руссико». Завтра утром он улетает в Амстердам.

– Отлично, соедините меня с ним.

После короткой паузы Версано произнёс с теплотой в голосе:

– Питер, это Марио Версано. Когда ты последний раз обедал в «L'Eau Vive»?

– Очень давно, друг мой. Я всего лишь бедный священник, ты ведь знаешь.

Версано заговорщически засмеялся:

– Тогда сегодня в девять вечера, в отдельном кабинете.

Он положил трубку и вызвал секретаря, худого бледного священника в очках с толстыми линзами. Версано коротко отдал приказание:

– Закажите отдельный кабинет в «L'Eau Vive» на вечер. И скажите Цибану, что я буду очень благодарен, если он до вечера очистит ресторан от подслушивающих устройств.

Секретарь записал поручение в блокнот.

– Извините, Ваше Преосвященство. До вечера совсем мало времени. Сумеют ли принять ваш заказ? Ведь отдельный кабинет в «L'Eau Vive» может быть уже заказан на сегодня. Скажем, кардиналом…

Версано широко улыбнулся.

– Поговорите с сестрой Марией. Скажите ей, что сегодня только Его Святейшество мог быть более важным гостем, чем я и мои друзья.

Секретарь кивнул и вышел из кабинета. Версано достал новую сигарету, закурил и сделал ещё один телефонный звонок – ещё одно приглашение. Затем он снова откинулся на стуле и с удовлетворением затянулся.