Текст книги "Двойная суть (СИ)"

Автор книги: Жажда_полета

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 20 страниц)

Переведя ошалевший взгляд на все еще вдавливающий кнопку палец, мужчина наконец очнулся и резко отдернул руку. Потом снова посмотрел на «живописного» парня и, сглотнув застрявший в горле комок, произнес охрипшим голосом:

– Так вот за каким это родственничком Алекс тут ухаживает?!

Отстранив в сторону опешившего от такого заявления парня, он уверенно устремился в квартиру, заглядывая то в одну комнату, то в другую, и громогласно крича:

– Алекс! А ну, выходи, зараза! Если надумал прогуливать занятия, то уж принес бы более убедительную справку!

Но ни в одной из комнат искомого парня не наблюдалось. Более того, принюхавшись, Конорский не обнаружил и запаха его присутствия. И только слабый едва уловимый аромат чего-то свежего и весеннего легонько защекотал его ноздри. Влекомый приятным запахом, мужчина вновь вернулся в прихожую, устремляя тяжелый, неподвижный взгляд на его обладателя.

– Где он?! – Требовательно начал он свой допрос, не спуская с парня горящего праведным гневом взгляда. – Почему прогуливает занятия? И кто ты вообще такой?

Испугавшись такого напора и агрессии со стороны объекта своих недавних грез, Эдгар попытался хоть что-то ответить, но вместо слов оправданий из его рта вырывались лишь нечленораздельные звуки.

– Ничего понять не могу, – помотал головой альфа, всё больше надвигаясь на трясущегося от волнения и страха Эдгара. Приблизившись почти вплотную, он опустил огромные горячие ладони ему на плечи и, не сильно сдавив, пару раз встряхнул. Своими действиями мужчина хотел лишь привести парня в чувства, но близость его жаркого тела, угрожающее выражение лица и грозный голос возымели над бетой обратный эффект: резко побледнев, тот закатил глаза и стал оседать на пол.

Потерявший сознание парень уже не чувствовал, как в последний момент его обмякшее тело подхватили на руки и отнесли вглубь квартиры, укладывая на мягкий диван.

***

В себя Эдгар пришел от прикосновения чего-то холодного и влажного к своему лбу и обнаженной груди. С тихим стоном разлепив веки, он попытался присесть и оглядеться, но был тут же остановлен твердой рукой, бережно, но настойчиво уложившей его обратно.

– Извини, – услышал он полный раскаяния тихий голос Конорского, который все это время сидел рядом с ним на диване. Его ладонь продолжала лежать на груди Эдгара, отчего от места соприкосновения с его кожей по телу парня стало разливаться приятное тепло, а по спине и шее пробежала стайка мурашек. – Я тебя не сразу узнал. Мы ведь виделись недавно. Это ты приезжал вместе с отцом за Эльдаром?

– Да, я – Эдгар, брат Эльдара, – наконец смог выдавить из себя несчастный бета, чувствуя, что невольно возбуждается от ощущения на своей коже горячей руки мужчины. И, словно почувствовав его состояние, ладонь осторожно поползла вниз, слегка мазнула по поджавшемуся животу и, скользнув по бедру, покинула его тело. От поднятой этим легким касанием волны удовольствия Эдгар еле сдержался, чтобы не выгнуться вслед за этой рукой и не застонать. Взглянув в глаза замершего рядом с ним альфы, он больше не увидел в них гнева, только искорку интереса с легким оттенком грусти. Глаза были такими же удивительно красивыми и глубокими, какими их и запомнил Эдгар: они манили, словно разверзнувшаяся перед ним бездна, соблазняя сделать один только шаг, чтобы навсегда оказаться в ее безграничной власти.

Закрыв глаза и глубоко дыша, парень попытался избавиться от навеянного этим взглядом морока, но теперь уже голос профессора не отпускал его, словно щекоча изнутри своим бархатным баритоном:

– А я – Леонид Конорский, и мне всё также интересно, куда подевался мой сын? И почему ты здесь?

– Сын? – Удивился Эдгар, совсем уже разомлевший от проникновенного голоса альфы. – Какой еще сын? – Переспросил он, решив, что попросту мог ослышаться.

– Алекс Ветров, – тем временем пояснил Конорский. Сидя рядом с парнем на диване он невольно соприкасался с его обнаженным боком своим бедром, рождая в теле Эдгара легкое томление. – Это его квартира. Как ты здесь оказался? Вы встречаетесь? – И во взгляде Конорского вновь промелькнуло неодобрение.

– Нет, – отчего-то испугавшись, поспешил заверить его Эдгар. – Он пара моего брата. И, чтобы они могли побыть вдвоем, мы просто поменялись квартирами на время течки Эльдара.

– Ясно, – на миг парню показалось, что в голосе мужчины послышалось облегчение. – А ты почему сознание потерял? Неужели я такой страшный? – И он как-то горько усмехнулся.

От того, каким тоном был задан последний вопрос, Эдгар невольно поежился. Неожиданно ему вспомнилось предположение отца, что мужчина, возможно, потерял своего любимого. От этих воспоминаний сердце беты пропустило удар, и он под влиянием какого-то неведомого порыва осторожно положил свою ладонь на колено мужчины и легонько погладил.

– Нет, вы не страшный, – робко улыбнувшись, покачал он головой. – Всё дело во мне.

– Тоже скоро течка? – Почему-то предположил Конорский.

От абсурдности заявления Эдгар тихо прыснул, закрывая глаза и качая головой: – Э-э-эх, – протянул мечтательно он. – Если бы...

– Значит, из-за близости альфы? У тебя нет партнера? – Новое предположение хоть и попало в точку, но заставило парня смущенно покраснеть.

– Разве о таком говорят? – Чуть насмешливо спросил он, вновь открывая глаза и с грустью смотря на мужчину. – Да и потом, какая течка может быть у беты?

– А ты разве не омега? – Теперь уже настала очередь профессора удивленно вскидывать брови. Слегка наклонившись над Эдгаром, он осторожно втянул носом воздух, прикрывая глаза. Его ноздри затрепетали, и когда он вновь посмотрел на замершего парня, то бета увидел заинтересованный блеск в его глазах. – Твой запах очень легкий и нежный, но это запах омеги. Однозначно. Мой нос не обманешь.

На это непреклонное заявление парень только и смог, что недоуменно пожать плечами.

– Может, это от того, что я – омега-подобный бета? – Предположил он. – Но, если честно, вы – первый альфа, который сказал, что от меня хоть чем-то пахнет.

– И много было этих других? – И взгляд Конорского потяжелел.

– Да нет, – помялся Эдгар, не зная признаваться мужчине или нет. – Вы первый и единственный.

– Первый, кто понюхал? – Усмехнулся тот.

– Нет, вообще первый альфа, который так близко ко мне подобрался, – совсем тихим голосом смущенно произнес Эдгар, и, подумав, добавил: – Ну, кроме отца...

От слов парня мужчина немного расслабился. Но его глаза продолжали так же заинтересованно блестеть, затягивая в свою глубину, отчего Эдгару стало трудно дышать.

– Почему же? Никто не нравился? – Не разрывая зрительного контакта, поинтересовался Конорский. – Или есть что-то еще?

И не в силах больше сопротивляться этому подчиняющему разум взгляду Эдгар наконец признался: – Просто я боюсь альф. Еще с детства. И вы действительно первый, с кем я смог нормально поговорить больше пяти минут.

Услышав признание парня, Конорский удивленно замер. В его глазах любопытство сменилось пониманием, а потом сочувствием и желанием помочь.

– Но меня ты не боишься? – С надеждой спросил он.

– Уже нет, – улыбнулся Эдгар. – Мне с вами спокойно. Хотя поначалу вы меня сильно испугали, – поспешил добавить он, вспомнив, с каким гневом на него надвигался альфа.

От этих воспоминаний по его телу пробежала легкая дрожь, которая тут же передалась на всё еще прижатое к его боку бедро мужчины. И, почувствовав ее, Конорский тоже вздрогнул.

– Извини, я не хотел напугать, – попытался загладить вину он. – Просто разозлился на Алекса, что он пропускает занятия по какой-то выдуманной причине. Если бы я знал, что произведу такое впечатление на тебя... – он замолчал, всматриваясь в глаза Эдгара. Синие глаза лежащего под ним юноши были удивительно чисты и невинны, словно у нетронутого никем ребенка, и мужчине откровенно не верилось, что на такое чудо еще ни разу никто не покушался. – А что было в детстве? – Неожиданно спросил он. Но, видя промелькнувший в глубине глаз Эдгара страх, поспешно добавил: – Быть может, я смогу помочь? Представь, что это психотерапия, а я твой лечащий врач. Выскажешься – и тебе станет легче.

Но Эдгар колебался: он не знал, как мужчина отреагирует на его признание. С одной стороны, ему действительно уже очень давно хотелось раскрыть кому-нибудь душу и поделиться своими детскими страхами, а с другой – он ужасно боялся быть непонятым, осмеянным и униженным еще больше, чем тогда, в далеком детстве, когда он лежал поперек колен родного папы.

– Не бойся, я никому не скажу. Честно, – и он мягко опустил свою большую ладонь поверх тонкой руки Эдгара. От нежности и тепла, повеявшего от этого жеста, внутри Эдгара словно что-то надломилось, и сам от себя не ожидая, он тихо начал рассказывать: – Когда я был совсем маленьким, меня попытался похитить какой-то извращенец-альфа... Я очень испугался тогда. Плакал и всё звал папу... а когда папа пришел, то вместо того, чтобы поддержать и хоть как-то успокоить, выпорол меня на глазах у толпы незнакомых людей, крича, чтобы я никогда не смел разговаривать с альфами. С тех пор я и не разговариваю... с альфами... да и вообще мало с кем могу нормально общаться, – от горьких, обидных воспоминаний по щеке Эдгара скатилась одинокая слеза, и он, чтобы совсем не упасть в глазах мужчины, прикрыл глаза сгибом руки.

– Тихо, тихо, маленький, – услышал он нежный шепот совсем близко от себя. И, поднырнув руками под его плечи и поясницу, Конорский приподнял Эдгара, усаживая к себе на колени и осторожно прижимая к груди. – Не бойся быть слабым. Не сдерживай слез. В них нет ничего зазорного, – шептал ему на ухо альфа, обдавая горячим дыханием и легонько поглаживая по спине. – Я и сам через многое прошел. И я могу понять и твои страхи, и боль. Расслабься. Позволь этому выйти из тебя. Вот увидишь, тебе станет легче.

Убаюканный в теплых объятиях, Эдгар и не заметил, как обнял мужчину, уткнувшись влажным носом в изгиб его шеи, и тихо заплакал. Конорский ни в чем его не упрекал, не смеялся и не отталкивал. Он только тихо шептал успокаивающие слова, даря тепло своего тела и души. И, выплакавшись, Эдгар почувствовал такое облегчение, которого не испытывал уже очень и очень давно. Он как будто вернулся в свое далекое детство... в те времена, когда он еще никого не боялся и искренне верил в безграничную любовь своих родителей и безгрешность людей. Немного отстранившись от мужчины, он посмотрел на него своими ярко-синими от только что пролитых слез глазами и, не сдержав порыва, осторожно приник поцелуем к его губам.

Губы мужчины были сухими и чуть обветренными, но Эдгар чувствовал только их нежность, с которой они касались его собственных, чуть солоноватых и влажных. От их соприкосновения в груди у обоих разлилось удивительное тепло, а души, избавившись от тяжелых воспоминаний прошлого, устремились навстречу друг к другу, словно притягиваемые магнитом. Выслушав признание парня, утешив его и подарив частицу себя, Конорский словно переродился и впервые за долгие годы перестал думать о Денисе… Нет, он не ушел до конца, но словно отошел в тень, уступая место в его сердце для нового светлого чувства.

Постепенно легкие, едва ощутимые касания губ стали настойчивее и тверже, и, тихо застонав от порождаемых ими ощущений, Эдгар приоткрыл губы, впуская в свой рот горячий язык. От первого проникновения в свое тело чужой плоти, парня выгнуло от удовольствия, отчего он еще сильнее прижался к груди мужчины, чувствуя голой кожей его бешено колотящееся сердце. Их языки ласкали друг друга, то нежно и робко касаясь, то сплетаясь в диком, страстном танце. От неведомой раньше ласки Эдгар ощутил, как по его телу стал растекаться настоящий огонь. Зародившись в районе груди, он медленно спускался книзу, опаляя неистовым жаром внутренности и обжигая пах. Никогда прежде парень не испытывал ничего подобного. Как будто в нем проснулся от долгого сна иной Эдгар, живой и горячий, страстно желающий и без остатка отдающий. Оседлав бедра мужчины, он толкнулся вперед, потираясь своим напряженным пахом о такую же возбужденную плоть. И от этого столь откровенного и призывного касания Конорский будто тоже проснулся. Не разрывая поцелуй, он подхватил парня под бедра и, поднявшись с дивана, уверенно понес его в спальню. Эдгар не возражал. Он тихо поскуливал в ласкающие его губы, то отдаваясь настойчивой ласке чужого языка, то сам проникая в чужой рот с не меньшею страстью.

Дойдя до кровати, Конорский ненадолго остановился, продолжая удерживать парня на весу. Их поцелуй не разорвался даже тогда, когда с тихим рыком мужчина наконец опрокинул его на матрас, придавливая сверху своим телом. И, почувствовав на себе столь желанную тяжесть, Эдгар застонал. Низко, утробно, призывно... И столько страсти и желания было в этом звуке, что мужчина уже больше не мог сдерживаться. Сорвав с узких бедер белые шорты вместе с нижним бельем, он жадно накинулся на возбужденно стоящий пенис Эдгара, сразу глубоко заглатывая и проходясь по нему языком. Не выдержав охватившего его удовольствия, парень протяжно закричал, хватаясь пальцами за изголовье кровати и выгибаясь всем телом.

– Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, – как в лихорадке шептал он пересохшими губами, прогибаясь и толкаясь навстречу этому невероятно горячему рту. Он не понимал, чего он так настойчиво просит, и только его тело решало всё само, раскрываясь перед мужчиной и предлагая взять еще больше.

Неожиданно его дырочки коснулась сухая подушечка пальца и несильно надавила, пытаясь проникнуть внутрь. Но девственное отверстие было слишком узким и тугим, не поддаваясь вторжению, но мужчина не отступал. Тихо рыкнув, он перевернул парня на живот и, разведя его ягодицы в стороны, влажно прошелся языком по резко сжавшемуся колечку. Скуля и подмахивая задом, Эдгар пытался максимально расслабиться и позволить чужому языку проникнуть внутрь, но дырочка упорно не желала раскрываться.

– Как давно у тебя никого не было? – Еле сдерживаясь, хриплым голосом произнес Конорский, осторожно разминая пальцами столь неподатливый вход в тело беты.

– У меня вообще никого никогда не было, – простонал Эдгар, упираясь в матрас руками и широко разводя бедра в стороны, чтобы облегчить мужчине доступ.

Услышав ответ, мужчина замер и нехотя отстранился.

– Так не пойдет, – озабоченно произнес он, слезая с кровати и устремляясь к тумбочке. Попеременно открывая ящики, он начал копаться в их содержимом, то и дело недовольно хмурясь и рыча от досады. Все это время Эдгар, не меняя позы, смирно ждал его возвращения. Наконец, радостно вскрикнув, альфа извлек белый тюбик и блестящий квадратик фольги. Бросив находки на кровать, рядом с Эдгаром, он принялся быстро раздеваться, отрывая некоторые пуговицы и разрывая тонкую ткань. Раздевшись полностью, он снова накрыл Эдгара собой, настойчиво потираясь большим возбужденным членом между его широко разведенных ног и проходясь по маленькой сферуле и пенису.

– Быстрее, – только и смог простонать парень, сходя с ума от возбуждения.

– Сейчас, – послышался тихий ответ, и влажные губы прижались к его шее, слегка всасывая солоноватую от пота кожу и оставляя на ней свою метку. Одновременно с этим Эдгар почувствовал настойчивое проникновение смазанных лубрикантом пальцев между своих ягодиц.

– Да, – выдохнул он, сильнее прогибаясь в пояснице и открываясь навстречу им. – Еще, пожалуйста.

Тихо рассмеявшись, мужчина снова куснул его за шею, вырывая из горла парня новый стон.

– Не торопись, бета – не омега. Я не хочу тебя порвать или причинить лишнюю боль.

– Мне всё равно, – ответил Эдгар, вновь и вновь насаживаясь на растягивающие его пальцы. – Я готов стерпеть и боль, если она будет от тебя.

Но мужчина не поддавался на уговоры, тщательно и не спеша растягивая тугую дырочку.

Постепенно один палец сменился двумя, а вскоре к ним присоединился и третий. От рождаемых ими необычных ощущений Эдгар стонал в полный голос, уже не сдерживаясь и не стесняясь.

– Я думаю, что можно, – наконец услышал он, почувствовав, как пальцы покидают его тело, а затем, ухватив за ягодицы, разводят их в стороны. По-видимому, вид влажно блестящей, растянутой и призывно открытой дырочки полностью удовлетворил мужчину, потому что вслед за этим послышался одобрительный стон, и влажный горячий язык вновь прошелся по копчику, собирая капельки влаги и смакуя ее на вкус. Потом послышался звук разрываемой фольги, минутная задержка, и вот уже приоткрытого отверстия коснулась большая упругая головка возбужденно стоящего члена.

– Потерпи немного, может быть больно, – прохрипел Конорский, осторожно придерживая парня за бедра и медленно проникая в его узкое горячее нутро. Член альфы был толстым и длинным, и Эдгару начало казаться, что проникновение в его тело не закончится никогда. Но, дойдя до конца, мужчина остановился, давая парню прийти в себя и привыкнуть к новым для него ощущениям.

– Больно? – Взволновано поинтересовался он. Прислушавшись к себе, Эдгар ощутил только непривычно сильное растяжение и легкое жжение. Отрицательно мотнув головой, он осторожно вильнул задом, отчего головка члена в его теле проехалась по ранее неведомой точке, посылая по телу парня горячую волну.

– Хорошо, – простонал он, повторяя движение вновь и вновь и пробуждая в теле всё новые приятные ощущения. Его немного опавший до этого пенис, вновь возбужденно приподнялся, упираясь головкой в живот и пачкая кожу выступившей смазкой. – Лео, пожалуйста.

Услышав свое имя из уст парня, мужчина тихо зарычал, чуть выходя из горячего тела и снова толкаясь внутрь. Осторожные, плавные движения постепенно сменились более уверенными и резкими. Не останавливаясь ни на минуту, толстый покрасневший член то выходил из растянутой дырочки почти полностью, то вновь скрывался в ее жаркой глубине, даря Эдгару такое удовольствие, что тот мог лишь тихо поскуливать, кусая зубами простынь и подмахивая ему навстречу.

– Я сейчас кончу, – жалобно простонал парень, прогибаясь в пояснице и сжимаясь вокруг продолжавшей таранить его плоти. И, словно получив сигнал, мужчина тут же покинул его тело, вынимая влажный от смазки член из покрасневшей дырочки и сжимая ладонью пенис Эдгара. Ему хватило только одного прикосновения, чтобы, задрожав всем телом, парень выплеснулся с тихим стоном в ласкающую руку. Обессиленно повалившись на кровать, Эдгар обернулся, следя глазами за действиями мужчины. А тот, сняв презерватив и пару раз пройдясь по возбужденному стволу, обильно кончил ему на ягодицы. Размазав напоследок свое семя по раскрасневшейся коже, мужчина удовлетворенно растянулся рядом, глубоко и хрипло дыша.

– Такое ощущение, что я снова девственности лишился, – усмехнулся он, подгребая уже засыпающего парня к себе поближе и утыкаясь носом ему в холку. – Семь лет у меня никого не было.

– Ого, – еле ворочая языком, только и смог, что произнести тот. – Надеюсь, теперь всё изменится?

– Да, – без колебаний ответил Конорский, удовлетворенно улыбаясь и заключая разомлевшего парня в кольцо своих сильных рук. – Отныне всё изменится. И для меня, и для тебя.

Убаюканный теплом его тела, Эдгар погрузился в сон, а Леонид Конорский еще какое-то время лежал, слушая его размеренное дыхание и обдумывая в голове план развития их дальнейших отношений. Для себя он уже решил, что ни за что не отпустит этого парня, так неожиданно ворвавшегося в его жизнь, и обязательно покажет своему другу, занимающегося проблемами бесплодия бет.

«И всё-таки он пахнет омегой, – напоследок подумал он, уже проваливаясь в сон. – Будет настоящим чудом, если парень сможет когда-нибудь забеременеть».

Вдвоем им предстояло еще через многое пройти: и через ссоры, и через примирения, свадьбу, обследование и ряд сложных операций, но Судьбе было угодно, чтобы они, в конце концов, всё же поверили в чудеса…

Бонусная глава №2

Весь вечер субботы Эдгар Симонов безвылазно сидел в своей комнате и предавался депрессии, полностью отдав себя на растерзание грустным мыслям, упрекам и самобичеванию. Из-за тяжелых, плотно зашторенных портьер в комнату не проникал ни один солнечный лучик, и только тускло горящий экран ноутбука кое-как разгонял тьму в помещении, освещая, помимо старенького стола, узкую кровать с лежащим на ней полуодетым парнем. Казалось, что все в комнате будто застыло в немом ожидании чего-то: остановились стрелки на часах, висящих над столом между компьютерными распечатками, замерли с улыбками на лицах певцы и актеры, смотрящие куда-то вдаль с плакатов, развешанных на стенах, и даже спертый воздух вместо того, чтобы наполнять воздухом легкие, давил на грудь и плечи тяжелой плитой, не позволяя сделать глубокий вдох.

С тех пор как они с отцом вернулись к себе домой, Эдгар не мог найти себе места, вновь и вновь возвращаясь мыслями ко дню его первой близости с альфой. Эйфория, в которой он до этого пребывал, схлынула сама собой, стоило только парню переступить порог их старенькой квартиры и снова окунуться в повседневную рутину. Наваждение рассеялось, словно дурман, и на место радужных фантазий о счастливой совместной жизни с Конорским тут же пришли сомнение и стыд за свое непристойное поведение.

Чем больше бета думал о сложившейся ситуации, тем сильнее ругал себя за несдержанность, отчетливо понимая, что у него с Конорским никогда и ничего не будет по-настоящему. Ведь семь лет назад мужчина потерял не просто супруга, а свою истинную пару, а эту нишу в его сердце Эдгар занять не сможет, как бы ни старался. Стать заменой? Возможно, это и удастся на время. Но что будет потом, после того, как страсть схлынет, и Конорский уже более трезво взглянет на Эдгара и увидит все его недостатки, странности и многочисленные фобии? Ответа парень не знал.

С одной стороны, он отчаянно надеялся на чудо, на то, что мужчина сможет признать в нем равного, принять и полюбить таким, каков он есть. Но, с другой стороны, Эдгар боялся, отчаянно боялся, что Леонид разочаруется в нем и бросит, окончательно напоследок разбив ему сердце. Ведь что может быть общего у профессора медицинского университета, талантливого хирурга, с малограмотным мальчишкой, который только и закончил, что девять классов общеобразовательной школы и сомнительные курсы по Веб-дизайну? Правильно, ничего… Конечно, сначала их будет удерживать вместе влечение друг к другу и обоюдная страсть. Но Эдгар не хотел обманываться. Даже несмотря на свой скудный сексуальный опыт, он отлично знал: постель никого и никогда не сможет удержать надолго.

«Какой же я дурак, – продолжал вновь и вновь мысленно ругать себя парень, комкая и сминая под собою простынь. – Кто он? И кто я? Возомнил себя невесть кем… Сам полез… навязался… Подставился, как последняя шлюха. Конорский, наверно, и сам не знает, как отделаться от меня…»

От этих мыслей парень все больше впадал в отчаяние. Решение виделось только одно: забыть всё, словно странный сон, навеянный от одиночества и сексуальной неудовлетворенности.

«Уже три дня прошло, а Конорский так и не появился и даже не позвонил, – вдруг подумалось ему. – Выспался, успокоился и понял, что я ему нафиг не сдался. Наверно, уже и не вспоминает глупого бету, так удачно подставившего ему зад…»

От последней мысли на душе стало настолько тоскливо и одиноко, что захотелось выть. А вот жить, напротив, расхотелось. И, подтянув к себе подушку, парень уткнулся в нее лицом, чтобы окончательно не разрыдаться.

«Поплачь, не сдерживайся», – как наяву услышал он слова мужчины, и от нахлынувших воспоминаний по его телу тут же пробежала легкая дрожь, а на глаза сами собой навернулись слезы.

– Лео, – прохрипел Эдгар в подушку, борясь со стиснувшим горло спазмом. – Лео, прости меня.

Никаких моральных сил и желания сдерживаться в нем больше не осталось, и, в отчаянии прикусив намокшую ткань зубами, парень тихонько заскулил.

А тем временем на другом конце города профессор Конорский тоже не находил себе места. И, хотя в этот субботний день мужчина был свободен уже после полудня, заставить себя вернуться в свою пропахшую одиночеством холостяцкую квартирку он так и не смог.

Закрывшись в своем рабочем кабинете на кафедре, он и впрямь пытался поработать, но каждый раз, беря в руки те или иные записи, документы или наброски будущих лекций, он вместо текста видел перед собой заплаканные ярко-синие глаза Эдгара. А стоило лишь ненадолго прикрыть глаза, как тут же начинало мерещиться его рваное дыхание, сменяющееся хриплыми стонами и мольбами не останавливаться. Мужчина сам не заметил, как с головой погрузился в воспоминания минувшей среды… Вот под ним в страстном порыве вновь и вновь прогибается тонкое изящное тело, полностью раскрываясь и принимая в себя его плоть, под пальцами ощущается жар и упругость разгоряченной кожи, нос щекочет легкий нежный аромат, такой манящий и такой будоражащий, а на губах – солоноватый привкус пота, смешанный с капелькой крови из маленькой ранки на прокушенной шее…

«Лео!» – От воспоминания возгласа парня, находящегося на пике страсти, мужчина наконец очнулся. Его пальцы отчаянно дрожали, сминая останки разорванных документов, в ушах стоял непрерывный громкий гул, а грудная клетка заходилась от бешено стучащего сердца.

– Надо что-то делать! – Отдышавшись, прохрипел он, утирая ладонью выступивший на лбу пот. – Дурак, даже номер телефона его не узнал. Три дня ни слуху ни духу. Эдгар, наверное, даже видеть меня после такого не захочет.

В отчаянии закусив губу и откинувшись в кресле, Конорский глубоко задумался: то, как он обошелся с Эдгаром, для него, взрослого опытного альфы, было абсолютно недопустимо. Он должен был проявить большее участие и внимательность к нуждам парня – ведь Конорский, по сути, был первым мужчиной, кому тот смог доверить не только свои мысли и страхи, но и свое тело. А как поступил он? Набросился, как изголодавшийся по сексу самец в период омежьей течки, был груб и несдержан. Да и после, не навестил и даже номер телефона взять забыл. И хотя на то были веские причины в лице срочно вызвавшего его на кафедру декана, но мысленно мужчина продолжал корить себя, не находя себе оправданий.

– Вот что стоило съездить к Алексу на следующий день или вчера? – Продолжал самобичевание альфа. – Старый дурак, дела кафедры и ВУЗа вполне могли подождать, зато Эдгара бы увидел. Объяснил всё… А теперь что делать? Наверняка течка у Эльдара уже закончилась, и Алекс вернулся домой. А значит, и Эдгар уехал.

А всему виной был страх и банальная неуверенность в себе. Неуверенность в том, что он, сорокадвухлетний мужчина, действительно мог понравиться молодому красивому юноше. При воспоминании об Эдгаре перед внутренним взором Конорского вновь промелькнули синие глаза, но теперь, вместо страсти и желания, в них плескалась обида и ненависть. От отчаяния альфа застонал, до крови прокусывая губу и с силой стискивая подлокотники кресла, от чего те жалобно заскрипели, угрожая порваться.

– В любом случае, я не могу отступить. Просто не могу! Ни отпустить, ни выкинуть его из головы, – продолжал разговор сам с собой Конорский. – Надо рискнуть. Пойти Ва-Банк, иначе я никогда себе этого не прощу.

Вытащив из кармана сотовый телефон и набрав номер сына, мужчина стал вслушиваться в мерные гудки, мысленно молясь про себя, чтобы Алекс наконец взял трубку. Всё то время, что у Эльдара была течка, тот либо не отвечал на звонок, либо был «временно не доступен». Сейчас же, после десятого гудка, сын все-таки ответил.

– Да? – Послышался из динамика его настороженный голос.

– Алекс, – облегченно выдохнул Конорский. – Ты уже дома?

– Да, – последовал еще более осторожный ответ.

– Можешь расслабиться: я не буду читать тебе нотаций по поводу пропущенных тобой занятий. Хочешь того или нет, но ты всё равно их отработаешь! Сейчас мне нужно кое-что другое. Ты знаешь телефон брата Эльдара? – И, подумав, что не стоит пока сыну знать всей правды, мужчина поспешил добавить. – Он кое-что забыл у меня в кабинете, когда забирал брата вместе со своим отцом. Я вот только сейчас обнаружил, когда бумаги разбирал, – и, чтобы не попасться на вранье, мужчина замолчал.

– Эээ, – завис от такого напора Алекс. Мысль о том, что отец не собирается ругать его за пропуски, и радовала, и настораживала одновременно. Наверняка тот придумал ему в наказание какую-нибудь каверзу, но узнать об этом сейчас вряд ли бы получилось. – Эдгара?

– Да, так, кажется, его зовут, – ненадолго «задумавшись», подтвердил мужчина. – Так есть? – И он весь внутренне напрягся, ожидая ответа.

– Да, есть, но он забит в память сотового, поэтому сходу не назову. Но могу скинуть смс-кой. Пойдет?

– Да, пойдет. Скидывай, – и мужчина поспешно отключился, расплываясь в довольной улыбке и уже обдумывая дальнейший план завоевания сердца понравившегося парня.

***

Заплаканный, с отекшими красными веками и мокрым распухшим носом, Эдгар продолжал лежать на кровати, свернувшись калачиком и прижимая к груди многострадальную подушку. Погруженный в свои мысли и внутренние переживания, он не смог бы точно сказать: вечер сейчас на улице или уже наступила глубокая ночь. Время для него в какой-то миг полностью остановилось, а сам он будто впал в некое оцепенение, не слыша ни звуков, доносившихся с улицы, ни легкого шума из кухни, где что-то готовил отец. Лишь только звуки собственного мерного дыхания понемногу успокаивали и убаюкивали, погружая парня в полудрему, а вскоре и в неглубокий сон.

В своих грезах парню казалось, что он превратился в маленькую рыбку и плывет сейчас между густых зеленых водорослей почти у самого дна. В песке под ним то и дело виднелись пестрые камушки и ракушки, но то, что искал парень, нигде не находилось. Да он и сам не понимал, что конкретно ищет. Постепенно темнота вокруг него сгущалась, а водоросли все чаще цеплялись за плавники и мешали движению. И когда Эдгар уже начал было думать, что все поиски напрасны и надо возвращаться назад, в темном иле что-то блеснуло, привлекая его внимание.

«Вот оно!» – Мелькнула во сне радостная догадка, и юркая рыбка-Эдгар, отчаянно работая плавниками и помогая себе носом, начала отбрасывать ил в сторону, пытаясь высвободить на свет свою находку. И вот под слоем грязи и песка показалась маленькая жемчужина. Очищенная от ила, она сверкала и переливалась всеми оттенками красного, вспыхивая то ярко-алым, то темно-бордовым цветом. Словно чье-то маленькое сердце, она пульсировала и манила дотронуться. Но когда Эдгар, не устояв перед соблазном, коснулся ее гладкой поверхности, всё вокруг пришло в движение, а глухая тишина, в которой он до этого пребывал, лопнула, как мыльный пузырь, от громкой настойчивой трели.