Текст книги "Тяжелая служба (СИ)"
Автор книги: zaka1111
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц)
-4-
С вещами я быстро разобрался, разложил все по полочкам, свои причиндалы – кремы и зелья – оставил в чемодане, он у меня зачарован от воровства и любопытных глаз. Принялся перестилать постель и, когда взбивал перину, на пол спланировал сложенный надвое листок. Я его поднял, присел на кровать и углубился в чтение.
Это оказалось письмо моего предшественника Сэма к его жениху Карену, меня же поселили в его бывшей комнате. В каждой строчке письма сквозило обожание, Сэм писал, что управляющий поговорит с графом и Карен сможет переехать к нему уже после Большой охоты, и на этот месяц граф увеличил им довольствие, и они сразу же смогут пожениться, что он любит Карена и тэ дэ и тэ пэ. Но несколько строк насторожили меня: «Как жаль, что мои родные не дожили до этого счастливого дня, они смогли бы порадоваться вместе со мной моему счастью. Наш брак благословлен Богами, а это значит, что мы обязательно будем с тобой счастливы. Как же я хочу держать в руках нашего с тобой малыша, он наверняка будет таким же красивым, как и ты. Ты знаешь, что ты у меня один близкий человек на всем белом свете…»
Я в задумчивости постучал пальцами по губам. Это что же выходит: Сэм надеялся хорошо заработать в этот месяц и заключить брак, но потом он исчезает, никому ничего не говоря. Управляющий сказал служащим, что у Сэма что-то случилось в семье, но судя по письму, никакой семьи и родных у него нет. Жених Сэма, Карен, ничего не знает, что тоже очень странно, так как по тому же письму выходит, что Сэм в Карене души не чает, в каждом предложении слово «счастье» склоняет по-разному.
Очень интересно, что же произошло с Сэмом на самом деле. Зарубка в памяти: управляющий врет?
Я вздрогнул, ко мне по переговорнику постучалась Мара и сообщила, что я буду за обедом прислуживать баронессе д*Фор, ее девочка-служащая слегла с температурой.
***
Я невозмутимо стоял за креслом баронессы – менял блюда, подавал салфетки и подливал ей вино, которое она, кстати сказать, потребляла в огромных количествах. Мне сверху открывался «замечательный» вид на грудь тощей престарелой баронессы, подчеркнутую глубоким декольте. В далекой, очень далекой юности, лет пятьсот назад, баронесса д*Фор была красавицей. Время шло, а баронесса все никак не поймет, что, ведя себя как молоденькая кокетка, она выглядит более чем глупо. Баронесса время от времени кидала призывные взгляды из-под ресниц на окружающих мужчин в районе пяти метров, «томно» вздыхала, от чего морщинистая кожа на груди хоть как-то натягивалась, и «сексуально» отправляла в рот вишенки. От этого мужчины с испугом шарахались от нее, но баронесса была твердо уверена, что все они жертвы ее очарования. А все это вкупе с «милым» бессмысленным «щебетом» баронессы было действительно убойно. Ходят слухи, что служащие баронессы просто боготворят свою хозяйку, мне же нестерпимо хотелось стукнуть ее по макушке за фальшивость.
Я пару раз не смог сдержаться и едва заметно морщился. Это не укрылось от зоркого внимания графа д*Марша, сидевшего от нас метрах в семи, я поймал его насмешливый взгляд, направленный на меня. Что лыбится, лучше б посочувствовал!
Граф, на самом деле все делал сам, Мара стояла сзади него в виде бесплатного приложения, просто потому, что того требовал этикет. Он сам наливал себе вино, салфетки лежали рядом, он не стремился попробовать все предложенные блюда. Я думаю, что он даже заранее делал заказ на кухню на то, что он хочет видеть на своем столе.
Рядом с графом мило ворковала виконтесса д*Ларен из древнего обедневшего рода. Ее семья из-за транжиры отца уже давно продала сколько-нибудь ценное имущество и переселилась в небольшой домик в их бывшей деревеньке. Милая юная виконтесса, видимо, задалась целью поправить при помощи нашего графа материальное положение своей семьи (она, кстати, ее семья, с другого конца стола взирала на нее с одобрением). Виконтесса усиленно строила графу глазки, хотя я видел, что она иногда морщилась в сторонку. Граф принимал ухаживания благосклонно, улыбался ей (виконтесса едва сдерживала себя, чтобы не шарахнуться), и что-то гудел ей в ответ. А мне было странно, неужели никто не чувствует, что голос графа пробивает прям до макушки.
В обеденном зале было оживленно, аристократы переговаривались между собой, я пытался в этом гуле выбрать более или менее ценную информацию, но мне это почти не удавалось. Я узнал, что «милая девочка», служащая баронессы, слегла с какой-то странной болезнью, и даже лекарь-маг графа не смог ей помочь и она «так переживает, так переживает» (фальшивый всхлип). Что графиня какая-то там на балу у Императора надела просто безвкусное платье (всплеск руками в ужасе), а баронесса такая-то щеголяла в безумно дорогом колье (это уже с завистью), мужчины неподалеку трепались об охоте и ящерах.
Баронесса д*Фор проявила бестактность и закричала нашему графу, сидящему от нее за десять человек:
– Ах, милый граф, Большая охота будет просто шикарной! У вас столько хищной живности. Ваши люди уже страдают от нее, не так ли?
Граф перевел на нее взгляд своих желтых глаз и так же громко ответил:
– Да, дорогая баронесса, хищники не дают нам покоя. И, пользуясь случаем, объявляю награду тому, кто к концу охоты принесет в поместье большее количество тушек.
Гости с восторгом зашептались, граф слыл щедрым. А я подумал, что Большая охота и множество хищников хорошая удача для высокородных говнюков, захотевших подстроить несчастный случай своим неприятелям.
Виконтесса д*Ларен стала лукаво грозить пальчиком графу и говорить, что он очень коварен, так как она не сомневается, что больше всего тушек добудет именно он.
А я уже терял остатки своего терпения, баронесса впереди меня просто выводила из себя, хотелось свернуть шейку этой престарелой жеманнице. И, когда она в очередной раз «сексуально» потянула вишенку ко рту, я вытянул руку с бутылкой вина наполнить виконтессе бокал и «нечаянно» задел ее под локоть. Вишенка выскользнула из пальцев баронессы и нырнула в ее декольте. Гости вокруг замолчали, а баронесса смотрела себе в декольте и повела плечами. Вишенка, я уверен, скатилась еще глубже, а баронесса со словами «Ах, какая я неловкая!» полезла ее доставать, при этом хитро кося взглядом вокруг, мужчины в очередной раз позеленели.
– Дорогая баронесса, – раздался хрипловатый голос графа, – я заметил, что вы питаете большую слабость к этой ягоде. Я велю принести в ваши покои полную корзину.
Вокруг раздались смешки, граф оказался той еще ехидной, баронесса покраснела и, наконец-то, замолчала, а я почувствовал облегчение ровно до тех пор, пока не заметил внимательный взгляд графа. Вот… блин! Я же был аккуратен и думал, что никто ничего не заметит, ведь на служащих почти никто не обращает внимания.
После обеда я носился, как в жопу ужаленный, побежать туда, отнести то, передать это, почистить другое. Я начал уставать и уже вечером еле переставлял ноги, делая последнее поручение, которое было для злосчастной баронессы, ее служащая до сих пор была больна. Я с брезгливой миной на вытянутых руках нес амазонку ядовито розового цвета с желтыми рюшами и категорически отказывался этот ужас прижимать к себе ближе.
Постучав в покои баронессы, и услышав томное: «Войдите», я зашел в комнату и остолбенел, вмиг разучившись говорить. В начинающихся сумраках посреди комнаты баронессы стоял ЗОМБИ. Его синее лицо было обращено ко мне, половина волос выдрана, а дырявый балахон на тощем теле развевался от сквозняка из окна.
Зомби шагнул ко мне и протянул руку, а я тоненько взвизгнул, кинул в него амазонку, развернулся на сто восемьдесят градусов и вылетел за дверь. Там я со всей дури в кого-то врезался и отлетел на пол в коридоре, задница заболела.
– Ты чего? – спросили меня знакомым голосом.
Я поднял глаза и увидел сердитого графа, тот стоял и даже не пошатнулся от удара.
– Там… Там… Там … Т-т-тако-о-о-ое!!! – Простучал я зубами, тыкая дрожащим пальцем в дверь.
Та начала отворяться, зомби решил выйти, я опять взвизгнул, резво подскочил и спрятался за спину графа, вцепившись руками в его камзол. Мы стояли и смотрели на дверь в покои баронессы, граф решил встретить опасность лицом, я чувствовал, как напряглось его тело, а я выглядывал из-за его плеча.
Дверь приоткрылась, оттуда выглянули, раздалось «ой» и дверь быстро захлопнулась.
А я почувствовал себя придурком. Света в коридоре хватило, чтобы мгновенно узнать баронессу, на ее лице была маска из чего-то синего, половина волос по старинке накручена на бигуди, а пеньюар баронессы должен был быть сексуальным, так как разрезы на нем были в самых неожиданных местах.
– Отцепись от меня, – услышал я голос графа.
Я осознал, что мы продолжали стоять в той же позе «встречаем опасность» и моментально отпрыгнул от графа. Недовольный граф повернулся ко мне, в его руке был кинжал. И когда, а главное, откуда, он успел его вытащить? «Щас будет убивать», – обреченно подумал я и зажмурился.
– Ты в следующий раз, когда будешь поражен красотой женщины, делай это как-нибудь более безопасно для окружающих, – спокойно сказал граф, а я приоткрыл один глаз, кинжала уже не было.
– Свободен, – с нажимом сказал он.
Я меленько закивал, адреналин еще бродил в крови, сердце учащенно билось.
– П-п-простите, – ответил я, развернулся и на ватных ногах пошел в свою комнату.
Завернув за угол, я обессилено стек по стене и услышал ржач графа, он смеялся так искренне и задорно, что мне до нестерпимости стало стыдно. «Ну, я и лох», – подумал обреченно и потопал в свою комнату.
-5-
Следующий день был еще больше загруженным, ведь завтра был первый день большой охоты и обед планировался на свежем воздухе.
Управляющий, вместе со служащими, носился по всему поместью, стараясь везде успеть. Граф то и дело мелькал в самых разнообразных местах дома, контролировал. Я почти целый день провозился на кухне, помогая то там, то сям, завел множество знакомств с деревенскими.
– Как вы ловко режете морковь! – восхитился я, подкатывая к сурового вида мужику с орочьей кровью, а сам возмущался про себя, разве можно так варварски обращаться с этим изумительным овощем!
Мужик ожесточенно крошил несчастный корнеплод огромным тесаком и лишь раздраженно зыркнул на меня из-под насупленных бровей. Рядом стояла почти полная корзина моркови, дожидающаяся своей очереди.
– Я знаю, что охотничье рагу не терпит никакой магии, поэтому не думал, что кто-то может так шустро резать овощи, – сделал я еще одну попытку заговорить.
Мужик запыхтел сильнее. А я плюнул и спросил:
– Вы знали Сэма, бывшего служащего графа?
Мужик резко воткнул нож в стол и прошипел:
– Мерзкий ублюдок! Он сбежал с моей дочерью, совести у него нет! Его жених приехал к нему и до сих пор надеется, что тот вернется! Не может поверить в ублюдочную натуру своего любовничка! Живет у вдовы Руж и ждет его!
После гневной тирады, мужик резко разворачивается и уходит, а я ошарашено смотрю на до сих пор вибрирующий нож. Вот, бля! Еще мгновение и он воткнул бы его мне в ладонь, я как раз примерился стырить морковку. На фиг, на фиг… Пойду-ка я нервы лечить. Морковь все-таки прихватил.
Я сидел возле конюшни и лениво наблюдал за перебранкой садовника с Сора, конюшим графа.
– Ты куда дел навоз? Я же просил тебя отдать его мне.
– Зачем он тебе?
– Я ж тебе говорил, что горная роза растет лишь в навозе ящеров, а ты опять его куда-то сгружаешь!
– Он воняет! Ты хочешь, чтобы весь сад нашего графа провонял?
– Ты тупой? Запаха не будет уже через пять дней!
– Не дам я тебе навоз, пока не будет распоряжения графа!
Садовник сплюнул.
– Граф велел посадить горные розы. А любой идиот знает, что эти розы в тепличных условиях без навоза ящеров не растут!
– Этого навоза из-за ящеров гостей полным-полно, вычищать стойла замучился! Подождут твои розы!
– А я говорю, отдай мне этот навоз!
– А я говорю, пусть хотя бы управляющий скажет тебе его отдать!
– Куда ты его вывозишь? Скажи мне, я сам возьму!
– Не скажу! – заупрямился Сора.
– Дай, говорю!
– Не дам!
Вот скряга, ему что, навоза жалко? Садовник в очередной раз плюнул и ушел, а я решил провести эксперимент. Подошел к Сора и скромно спросил:
– А мне дашь? – чуть землю носочком туфли не поковырял.
Конюший вскинулся, изумленно таращась на меня.
– Кого? – тупо спросил он.
– Ну-у-у-у-у… Его.
– Его?
– Мне совсем чуть-чуть надо, честно-честно, я много не возьму, – стал я заверять его, а сам глазками из-за ресниц стреляю, губки дую. Эх, была бы моя настоящая внешность!
– Точно чуть-чуть надо? – раздался рядом глубокий голос.
Мы с конюшим подпрыгнули и круто обернулись. За нашими спинами стоял граф д*Марш, его глаза были подозрительно серьезны.
– Да, – просипел я, сразу сдуваясь.
– А зачем?
– Надо.
– Ладно. Сора, наложи ему.
– Чего? – продолжал тупить тот.
– Этого, – кивок головой.
– Чего – этого?
– Говна ему наложи! – потерял терпенье граф.
– Чьего? Моего?
– Тебе его говно нужно? – повернулся ко мне граф.
– Не-е-е-е-е-е… – отказался я от сомнительной чести. Хотя думаю, скажи я, что его, Сора здесь бы снял штаны и начал бы тужиться, очень уж он подобострастно смотрел на графа.
– А! – наконец, доперло до Сора. – Тебе куда наложить?
Я пожал плечами. Тогда Сора аккуратно оторвал огромный лист от куста и шлепнул в середку наверное полкило зеленого навоза ящера, протянул лист мне. Вот ящеры хищники, да? Почему у них тогда навоз зеленый? От размышлений меня оторвал граф.
– Что стоишь? Бери. – Поторопил меня он.
Я аж заскрипел зубами, но деваться было некуда. Взял.
– Больше не нужно? – поинтересовался он.
– Нет, – прошипел я.
– Точно? – уточнил граф.
– Да, – я уже рычал.
– Тогда свободен.
Я в сумерках шел по саду, нес в большом листе всученное мне говно, и в очередной раз чувствовал себя придурком. Вот куда мне его девать? Отдам садовнику, пусть порадуется.
Похоже, граф был свидетелем разговора конюшего с садовником и со мной, и ему захотелось поразвлечься. Вот гад! «Теперь горные розы не будут моими любимыми цветами», – решил я.
От мрачных мыслей меня отвлек шум и писк за декоративными кустами с синими цветочками. Я аккуратно положил свою ношу под кустик, и пошел смотреть что там. Увиденная картина меня взбесила.
Один из гостей графа, высокородный ублюдок, прижимал к дереву помощника садовника Яна и уже почти стянул с него штаны. Ян отбивался изо всех сил, но ничего не мог противопоставить мощному полуорку, одна здоровая лапа аристократа зажимала рот Яна, а вторая – шарила по его заднице. Рубашка Яна была уже разодрана, живот был стесан о кору дерева, он захлебывался рыданиями и что-то мычал.
Ненавижу насильников, самому приходится постоянно отбиваться от них.
– Эй, ты чё творишь? – заорал я.
Полуорк повернулся и увидел меня.
– Пшел вон! – прорычал он и продолжал заниматься дальше своим делом.
Ну, сука! Я запрыгнул на спину полуорка и вцепился зубами в ухо. Бля, я готов раскрыться и превратиться, недаром во мне есть кровь вампиров. Полуорк заорал, не стал раздумывать, завернул руку за спину и сдернул меня за шею, я от боли разжал зубы и, перевернувшись в воздухе, врезался спиной в дерево. Дух захватило, я молча раскрывал рот, пытаясь втянуть в себя хоть крупицу воздуха.
– До тебя тоже очередь дойдет, подожди под деревцем, малыш, – расслышал я сквозь звон в ушах обещание полуорка.
– Что здесь происходит? – раздался глас с небес. Я перевел мутный взгляд, в заходящем солнце белые волосы графа сияли, прям как ангел мщения. – Виконт д*Дрыш?
– Гра-а-аф, – нагло протянул полуорк. – Мы захотели поразвлечься. Присоединитесь?
– Да? – спросил граф, тон его был спокойным. Я чуть не заплакал, неужели он просто развернется и уйдет, или еще хуже решит на самом деле присоединиться?
– Конечно! – веселился полуорк. – У вас симпатичные служащие, у меня уже таких не осталось.
– А Ян не против?
– Кто? Этот? А кто его будет спрашивать? Они нужны, чтобы доставлять нам удовольствие, правда, маленький? – полуорк лизнул Яна в щеку, тот лишь задушено рыдал.
– Мда… Глава третья подсудного образа, – задумчиво ответил граф, а потом так же задумчиво принялся цитировать: – «Любое насильственное действие против разумного, то есть действие, направленное на него против его воли, ему в ущерб, причиняющее вред его чести и достоинству, здоровью, как телесному, так и духовному, карается лишением воли сроком до трехсот лет. Разумные благородного происхождения лишаются при этом всех своих привилегий, титула и имущества, без передачи оных потомкам и родственникам». Нужно перечислить, что в себя включает насильственное действие? За некоторые предусмотрено кастрирование.
– Да бросьте, граф! – насмешливо ответил полуорк. – Ну его, этот образ, когда рядом ходят такие милашки. Они никому не расскажут, правда ведь? – повернулся он опять к Яну.
– Говорю тогда прямым текстом, виконт д*Дрыш, раз намеков вы не понимаете. Оставьте моих служащих.
– Да ладно. – Недоверчиво сказал полуорк.
– Оставьте моих служащих, – повторил граф и от его голоса я съежился, захотелось закопаться здесь же под деревом, столько в нем было холода и не скрытой угрозы. Я начал отползать к кустам.
Полуорка тоже пробрало, он побледнел и медленно выпустил мальчика, тот обессилено осел на землю.
– Ни за что не поверю, что вы никогда не развлекались со своими служащими, – злобно прошипел он.
– Против их воли? – все таким же страшным голосом уточнил граф.
– Вы наживаете себе врага, – предпочел не ответить на вопрос полуорк.
– А вы вызовите меня на поединок чести, – вкрадчиво предложил граф.
Я ужаснулся, он что, больной, полуорк же его раздавит! Но тот молчал, только еще сильнее побледнел. Он что, боится графа?
– Вы сейчас же, виконт д*Дрыш, поднимаетесь к себе, собираете свои вещи и покидаете мое поместье. Больше никогда вы от меня не получите приглашения, а еще лучше, не встречайтесь мне на пути. Я ясно выразился?
– Яснее некуда, – прошипел полуорк.
А я уже достиг своей цели в кустах, захватил эту цель, примерился и метко отправил ее в полет… По лицу полуорка медленно стекал навоз ящера. После секундного ступора полуорк взбешенно взревел:
– Ты что творишь, сука?
– А вы вызовите его на поединок чести, – я нагло ткнул в сторону графа, – ведь он мой хозяин.
Полуорк ломанулся в сторону поместья, обдирая на пути все попадающиеся кусты. Может быть это и мелочно, но я был горд собой. Навоз ящера не убирается очищающим заклинанием, а по пути в свою комнату виконт д*Дрыш обязательно кого-нибудь встретит и станет всеобщим посмешищем. И вообще, я все расскажу про него маме! Пусть пожалеет меня, что мне пришлось здесь пережить!
Я так же на карачках пополз к Яну и обнял его, мальчик все так же рыдал, пряча лицо в ладошках.
– Я думал, ты выбросил его по дороге, – подал голос граф, ошарашенный моим поступком.
– В хозяйстве все может пригодиться, – ответил я.
– Я уже понял. Но все-таки, ты мало взял, я предлагал тебе больше.
– Да, мало, – согласился я.
Граф подошел к Яну и сделал что-то такое, от чего мои глаза стали, как два блюдца, он неловко погладил Яна по голове и сказал:
– Ну все, все, маленький… Все уже закончилось, не плачь… Если еще кто-то будет обижать, сразу иди ко мне. – Ян кивнул. – Позаботься о нем. И не забудь, завтра сопровождаешь меня на охоте. – Это было сказано уже мне.
Я тоже кивнул, а граф развернулся и пошел в поместье.
– Что это с ним? – спросил я у Яна.
– Граф х-хороший, – Ян уже начал успокаиваться и теперь только икал и редко всхлипывал.
Стало обидно, меня не пожалели, хотя я тоже пострадал, не так сильно как Ян, но все же. Ладно, засунем свой эгоизм куда подальше, Яну в тысячу раз хуже. Но мог бы и меня по голове погладить!
– Ты видел, какой я меткий? – похвастался я.
Ян улыбнулся сквозь слезы.
– Ты не б-боишься его мести? Он л-легко тебя найдет, – спросил Ян.
– Я ничего не боюсь, малыш, – серьезно ответил я.
– Ты лишь чуть-чуть старше меня, – ага, раз уже возмущаться принялся, то мальчик начал успокаиваться.
– Это только так кажется, – я легонько чмокнул его в лоб. – Поднимайся давай, приведем тебя в порядок и водички попить тебе надо.
– З-зачем?
– Икаешь ты. Хотя так даже смешнее. Знаешь что? Спой мне песенку, а я поржу.
– Иди на ф-фиг.
– Пойдем вместе.
– Идем уж.
В комнате Яна, я подождал, пока он помоется, мало ли что взбредет ему в подростковую голову. Но мои опасения не оправдались, Ян вышел довольно-таки быстро, был немного бледен и глаза у него были красными.
– У тебя нос красный и картошкой, – сообщил ему я.
– На себя посмотри, – буркнули мне в ответ.
– Я к своему уже привык, а ты свой сам натер.
Мы намазали друг друга заживляющей мазью, завтра и следа не останется от наших «боевых» ран.
– Ад… – Ян немного помялся. – Ты не мог бы остаться со мной на ночь… Ну… Мне страшно… одному…
Я улыбнулся:
– Нет проблем, малыш.
Ян поджал губы, но возмущаться не стал, боялся, что передумаю. На ночь мы разместились на его узкой кровати, пришлось прижаться вплотную к спине Яна и обнять его за талию.
– Мог бы есть побольше, об твои кости порезаться можно, – ворчал я.
– Тебе не противно? – вдруг спросил он.
– Ты о чем? – я не понял.
– Я говорю, тебе не противно прикасаться ко мне?
Блин, а я уже надеялся, что обойдется без тараканов, что у ребенка железная психика.
– Не-е-ет, – удивленно ответил я. – А должно быть?
– Тот… тот лапал меня…
– Ты совсем дурак, не помнишь ничего. Я в него навозом кинул «после», а не «до».
– Тогда поцелуй меня, – потребовал Ян. – Если не противно, поцелуй.
Он завозился, разворачиваясь ко мне лицом. Я что, ненормальный, что ли, отказываться, когда предлагают? «Тем более это в целебных целях», – успокоил я сам себя.
Я чуть подался вперед к губам Яна, он смотрел на меня огромными карими глазами и ждал. Вот дурашка, неужели он думает, что может быть противным? Я осторожно прикоснулся губами к уголку его рта и поцеловал, потом втянул себе в рот нижнюю губу и провел по ней языком, снова невинный поцелуй. Ян приоткрыл рот, а я воспользовался случаем и сделал поцелуй глубоким. Малыш был сладким, и поцелуй получился со вкусом меда и корицы. Мои же руки жили уже отдельной жизнью, одна залезла под ночную рубашку, другая приспустила пижамные штаны, я гладил спинку Яна и массировал его копчик.
Мое помешательство длилось ровно до тех пор, пока Ян не решил мне ответить. Я отпрянул.
– Ты девственник?
Малыш тяжело дышал и смотрел на меня шалыми глазами, не понимая, почему все закончилось и чего от него требуют. Соблазн в чистом виде.
– Ты девственник? – повторил я для тех, до кого с первого раза не доходит.
Ян кивнул и снова потянулся к моим губам.
– Не-не-не, – стал я отказываться от щедрого дара. – Ян, да послушай же меня!
Ян обиженно закусил губу, глаза подозрительно заблестели. Ну вот, опять – двадцать пять!
– Ян, – с расстановкой стал говорить я. – Я не могу взять на себя такую ответственность, как лишение тебя девственности.
– Но почему?
Я вздохнул.
– Вот скажи мне, ты любишь меня?
Ян перестал возмущенно сопеть, потом неуверенно помотал головой.
– Во-о-о-от… Я тоже не люблю тебя. А терять девственность лучше с тем, кого любишь или, по крайней мере, испытываешь большую, просто огромную, симпатию. А знаешь почему?
Ян опять помотал головой.
– Потому что тогда и сам процесс будет интереснее, и после ты не почувствуешь разочарования.
– Но ты мне нравишься.
Я обреченно застонал.
– Ты мне тоже, но этого недостаточно. Мы переспим, потом даже повторим несколько раз, если мне понравится. Но в любом случае, я смогу легко уехать и забыть про тебя. Ты понял или нет? Ты должен быть уверен в любимом человеке. Чтобы потом не страдать.
– Я не буду страдать.
Я терпеливо ответил:
– Не стоит отдавать свое тело первому встречному, разумный должен быть приятен тебе духовно.
Ян задумался, а потом тихонечко спросил:
– И что же теперь делать?
Я мысленно хлопнул себя рукой по лбу. Точно! Потом выразительно посмотрел на его промежность и рявкнул:
– А то ты не знаешь? Марш в ванную разбираться!
Покрасневший Ян пулей слетел с кровати. А мне-то что теперь делать, у меня тоже «проблема» стоит? Еле дождался, пока Ян вернется, чтобы окунуться в холодную воду. Мазью мазаться пришлось еще раз.
