Текст книги "Тяжелая служба (СИ)"
Автор книги: zaka1111
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)
Амотор замолчал, тяжело дыша и стискивая забинтованные конечности в кулаки, закрыл глаза и попытался успокоиться.
– Уже скоро… – пробормотал он, сжал перстень с красным рубином, и его одежда изменилась, став в точности, как у меня.
Я в очередной раз изумился гению безумца, трансформировать материю можно, но так точно…
– Что ж, – спокойно сказал «я» и встал со стула. – Я слышу, у нас гости.
Он вытащил из кармана клипсу и подошел ко мне, я яростно начал извиваться.
– Тише, тише, вам уже ничего не поможет, – но я не сдавался, яростно вертя головой.
Амотор выругался и зафиксировал мою голову одной рукой, запахло палёным, на моей серёжке-артефакте защелкнулась мощная заглушка, а на ухе «меня» появилась иллюзия артефакта. Амотор уже смелее повернул мою голову и больно сжал челюсти пальцами, рот открылся, и в нем оказалась тряпка весьма несвежего вида.
– Вот так, молодой разумный, теперь еще один нюанс, – пробормотал Амотор, подул на руку с обгоревшими тряпками, сжал кольцо и победно улыбнулся. – Теперь никто вас не то, что не увидит и не услышит, но даже и не почувствует.
А я понял, что он применил какое-то заклинание. Амотор опять сжал кольцо и прижал его к моему лбу, я почувствовал, как сила начала покидать меня. Он уже выкачал из меня половину, но на первом этаже дома что-то грохнуло, Амотор отшатнулся от меня и сказал:
– Не успел, но мне пока хватит, – он пинком опрокинул стул и картинно развалился посреди комнаты, изображая бессознательность.
– Я наблюдал за вами во дворце граф д*Самош, – прошептал он, – и я точно могу вам сообщить, что сумею вас сыграть. Вы достаточно умный, но капризность, похотливость, высокомерие и блядство – основа вашей жизни... Всё, тихо! – скомандовал он и сам захихикал своей шутке, потому что, как бы я не старался, оставался неслышим для окружающих.
-22-
Дверь распахнулась и с треском ударилась о стену, в комнату стремительно ворвался граф д*Марш с мечами в обеих руках. Граф диким взглядом обвел комнату и кинулся к распростёртому на полу телу, мечи полетели в сторону, граф схватил лежащего на полу Амотора и прижал его к груди. Я задергался в своих путах и отчаянно замычал, все моё внимание было приковано к двоим посреди пола, поэтому я не сразу заметил две тени, скользнувшие в открытую дверь, и вставшие позади графа.
Граф кивнул им на брата Амотора, пускавшего слюни в углу и, продолжая баюкать тело у себя в объятьях, внимательно оглядел комнату. Я скатился с засаленного матраса и стал, перекатываясь, подбираться к нему. Боги, ну заметь же меня!!! Приблизиться к ним я не смог, натолкнулся на невидимую стену. Я начал перекатываться по комнате, чтобы попасть под ноги двум охотникам, деловито вязавшим «Тора», но разумные, сами не осознавая этого, обходили меня. Как бы я не старался, приблизиться к ним я тоже не мог.
Амотор в руках графа картинно застонал, и граф с беспокойством вгляделся в его лицо:
– Как ты, любимый? Как ты себя чувствуешь? Говорить можешь?
– Да-а-а… – прошептал Амотор, открывая глаза, и вдруг завопил. – Анри, Анри!!! Это было ужасно!!! Он затащил меня сюда и пытал! Пытал, ты понимаешь!!! – из его глаз полились слезы. – Это больно! Посмотри на мои руки!!! – и зарыдал.
– Тихо, тихо, малыш, – шептал граф, покрывая поцелуями лицо Амотора, мне было невыносимо это видеть, это как кинжалом по сердцу, один поцелуй – один надрез. – Все уже закончилось, ты жив – это самое главное. Тише, малыш, тише.
– Забери меня отсюда, забери!!! – вопил Амотор. – Я не могу здесь находиться!
– Хорошо, хорошо, малыш. Успокойся, сейчас мы отсюда уйдем. Твоя мама ждет тебя во дворце…
– Нет! – истерично перебил его Амотор. – Никого не хочу видеть! Не хочу во дворец! Хочу куда-нибудь, где мы будем одни! Пожалуйста!
– Хорошо, – растерянно сказал граф, пытаясь удержать в объятьях вырывающееся тело. – Мы пойдем в мой дом в столице.
– Ладно, – покровительственно согласился Амотор. – Поцелуй меня!
Граф нежно обвел ладонью его лицо и также нежно поцеловал его. Я завыл, но меня никто не слышал и не видел, и у меня появилось странное ощущение, что я вообще НЕ СУЩЕСТВУЮ. Вот он граф, а вот он я у него на руках, обнимаю его за шею, а то, что смотрит на это со стороны – его нет!
– Ты любишь меня? – спросил я, который на руках у графа.
– Конечно, милый, – ответил он.
Амотор посмотрел из-за спины обнимавшего его графа и победно улыбнулся. «Он меня любит», – сказал он мне одними губами, а граф поднял его и на руках унес из комнаты, вслед за ними удалились и охотники со связанным «Тором».
И тут я скатился в глубокое отчаяние, я выл и выл от бессилия. Он ушел, он меня не заметил, он будет теперь целовать другого и он никогда не вспомнит обо мне настоящем, потому что не будет знать, что настоящий «я» остался умирать в этой комнате. Может быть, он когда-нибудь и заметит, что его любимый не похож сам на себя, но будет слишком поздно.
Я рыдал, подвывая, как зверь, мне казалось, что жизнь моя кончена. Я был во многих передрягах, меня били, избивали, травили, связывали, но ещё никогда моё положение не казалось таким безнадежным. Амотор смог меня обыграть, он был прав, что я буду умирать не только в физических мучениях, но и в душевных, он ударил по самому больному, по моим чувствам, по моей любви. И сейчас, представляя, как любимый обнимает, целует другого и, может быть, ещё кое-что, слезы лились ручьем, мое сердце разрывалось от боли, было плохо глубоко внутри, как будто кислота разъедала меня, и большая дыра в груди становилась всё больше и больше. Я корчился на полу, бился об него головой и мне было уже насрать, что он грязный, что во рту у меня такая же грязная тряпка, тело затекло, что всё плохо закончится. Моя душа рвалась к графу, перед глазами была картина, как он ласкает другого, как фальшивка изгибается в его объятьях… Это было НЕВЫНОСИМО!
Ну, во-о-от, ещё ко всему прочему, как всегда, когда я плакал, из носа полились сопли, стало трудно дышать. Они там, а я здесь, задыхаюсь! Когда я умру и дом, наконец-то, будут разрушать, служащие обнаружат труп, магодиагностика скажет, что разумный подавился соплями! Какая глупая смерть!
Эта мысль внезапно отрезвила меня так, что я резко замолчал и успокоился. Боги! Я дал графу подсказку и, надеюсь, он ею воспользуется. Любимый, ты же знаешь меня, знаешь, как я веду себя на публике и наедине с тобой! Я специально сказал Амотору, что ты исполняешь любые мои капризы, а он лишь видел, как я держу себя во дворце. Амотор знает, что я служу в управлении, но он не знает, что я служу в Тайном управлении. Надеюсь, что многие нестыковки позволят близким БЫСТРО заметить подмену, иначе… Только заметь, любимый! Только догадайся!
***
Граф крепко прижимал к себе свое дремавшее сокровище и задумчиво смотрел в окно летучки. С такой службой его мальчик истребит себе все нервы и уже истрепал нервы его, графа. Когда он понял, что граф д*Самош долго не возвращается с прогулки и не отвечает по переговорнику, то забеспокоился не на шутку. В какую ещё передрягу попал его любимый? Граф проверил связь по семейному артефакту и облегченно вздохнул, он знал, где находится Ад. Позвав с собой двоих самых сильных охотников, он кинулся по следу. След привел его в заброшенный район столицы, который, видимо скоро разрушат, к старому деревянному дому, там, в комнате наверху находится Ад. Заходя вовнутрь, один из охотников неудачно поставил ногу, и трухлявая доска под ним с треском подломилась. Послав незадачливому разумному взгляд, обещающий кары и усиленные тренировки, граф беззвучно поднялся по лестнице и выхватил парные мечи. Вздох и он стремительно врывается в помещение.
Ад сломанной куклой лежит на полу, метнуться к нему, обнять и поставить защиту, дело секунды. Сердце любимого бьётся, и счастье затапливает разум, но ещё не время расслабляться. Сила огненным всполохом бурлит в крови, а внимательный взгляд осматривает помещение, в углу комнаты сидит Тор, хочется разорвать ублюдка, но неимоверным усилием воли удается себя сдержать, с ним разберутся его охотники. Опасности больше нет.
Любимый очнулся и его затапливает истерика, он плачет, он цепляется пальчиками за камзол графа, он никого не хочет видеть, и требует не везти его во дворец. Всё, что угодно, лишь бы ему было хорошо! Малыш рассказал, как Тор обманом заманил его в старый дом и там связал и пытал его, сжигал руки, мстя за баронессу и разрушенный план, в котором он вдвоем с баронессой правят Империей. Ведь баронессе нужно только поклонение, а Тору нужна была власть. Ад смог освободиться и шарахнуть ментальной магией Тора, но это лишило его сил.
Ярость поднялась в крови, как только граф представил себе, что пришлось пережить Аду. Захотелось вернуть своих охотников и самому разобраться с уродом, посмевшим обидеть и причинить боль его мальчику.
И вот сейчас, пока охотники отвозят Тора в Имперское управление, граф прижимает к себе безвольное тельце, но его беспокоит что-то, что-то, что он упустил из виду, какая-то мысль вьется на краю сознания и граф не может её ухватить. Любимый заворочался во сне и мысль окончательно испарилась, но оставила от себя лёгкое беспокойство.
Граф на руках перенёс Ада в свою спальню и тихонько опустил на кровать, но он проснулся и вцепился в рукав графа.
– Не уходи, – тихонько попросил он, разве граф может ему отказать? Он опустился на кровать рядом, положил голову Ада себе на плечо, тот снова засопел. А на переносице графа образовалась задумчивая складка, беспокойство никуда не делось. Нужно вернуться на то место, где держали Ада и еще раз осмотреть его. Граф связался с графиней д*Самош и попросил приехать и побыть со своим сыном, пока он будет отсутствовать, но графиня весьма кровожадно отказала, сказала, что будет утром или вечером следующего дня, но сейчас она очень занята. Это её «Очень занята» не понравилось графу, интонация оставила ощущение, что она занимается пытками. «Что за бред?» – подумал он и отогнал от себя странные мысли. Придётся подождать до утра, сам не заметив как, граф задремал.
Следующий день был очень трудным, графиня д*Самош так и не смогла прийти, а Ад вел себя просто отвратительно. Он грубо выгнал, сунувшегося было к нему, Яна, оскорбил служащего, вымотал своими придирками и истериками окружающих и самого графа, он требовал, чтобы граф находился с ним постоянно, не отпуская его ни на минуту. Было впечатление, что Ада подменили, граф даже, ругая сам себя, обратился к семейному артефакту-сережке в ухе любимого, но всё было в порядке, она отзывалась. И граф терпел, он успокаивал любимого и себя тем, что скоро всё закончится и будет как прежде, мальчик переживёт это происшествие, и оно забудется, как страшный сон. Беспокоили и раны на ладонях Ада, которые никак не хотели затягиваться, какие бы заживляющие мази не были использованы. От помощи целителя Ад отказался наотрез.
Вечером Ад начал ластиться к графу, напрашиваясь на ласку с дальнейшим продолжением, граф ответил ему с готовностью, но, когда ловкие ладони схватились за пряжку ремня на штанах, граф решительно отвёл руки Ада от себя и сказал:
– Дорогой, ты очень перенервничал, ты уверен, что это то, что тебе сейчас нужно?
– Ты разлюбил меня? – на повышенных тонах спросил тот.
Граф неприятно поразился злости, которая отразилась на красивом лице любимого, и сказал тоном, не терпящим возражение:
– Тебе нужно отдохнуть, – и пережил поток очередных упрёков.
Он и сам не знал, почему отказался от близости, но пересилить себя и зайти дальше поцелуев он почему-то не смог. А беспокойство никуда не делось.
Ад задремал, крепко держа графа за руку, тому пришлось лежать на постели рядом в очень неудобном положении. Мысль о том, что Ад, оказывается, очень эгоистичен, графа напрягла. Из задумчивости его вывел тихий стук, граф тихонько выпутался из объятий Ада и вышел из спальни, за дверью его ждала обеспокоенная графиня д*Самош. Она жестом пригласила его за собой, и они устроились в соседней комнате.
– Доброе утро, граф д*Марш, – легкий реверанс.
– Доброе утро, графиня д*Самош, – наклон головы.
Графиня задумчиво постучала себе пальчиком по губам.
– Вы знаете, граф, у моего мальчика, оказывается, сильный ментальный дар. Он умудрился полностью сжечь личность Лжетора.
– Ментальный дар? – граф был удивлен.
– Да, он его, похоже, скрывал. Есть ещё вариант, что у него артефакт древних, который он использовал во вред разумному. В такой большой вред, почти до смертельного исхода. Мне нужно поговорить с ним.
Графиня решительно направилась к выходу.
– Подождите, он спит, и он никого не хочет видеть, – попытался остановить её граф.
– Вы будете препятствовать общению матери и сына! Я не думала, что вы так жестоки! – графиня заломила руки, её глаза стали наполняться слезами.
– Нет, но… – граф растерялся, как он мог не позволить матери увидеть Ада? Граф только согласно кивнул.
– Вот и ладушки. Только дождитесь меня, – сказала вмиг успокоившаяся графиня и пошла в спальню к Аду. А граф подумал, что его мальчик очень похож на свою мать, по крайней мере, такая выходка вполне в его стиле.
Графиня д*Самош отсутствовала больше получаса, вернулась очень мрачная и стала метаться по комнате. Граф терпеливо ждал, когда она скажет ему, в чем дело.
– Вы знаете, граф, у вас в спальне лежит кто угодно, только не мой сын, – процедила она сквозь зубы, и граф с изумлением понял, что эта хрупкая черноволосая женщина-вампир в бешенстве, даже в БЕШЕНСТВЕ. Потом до него дошло, что она сказала.
– Поясните, – холодно сказал он. Графиня остановилась и подняла на него яростный взгляд.
– Легко. Во-первых, если он мой сын, то он не в курсе, что служит в ТАЙНОМ управлении, во-вторых, он ведет себя как дешёвая истеричка, в-третьих, он сказал, что чистил свой амулет-переговорник и оставил его, где, не помнит, а он не рассеянный с такими вещами, в-четвертых, он с большим усилием съел две моркови, в-пятых, он не взбесился, когда я назвала его «Уббрад», хотя терпеть не может своё имя, и, наконец, он назвал меня «ма-леди Аррадла», хотя с детства зовет только «мама» и никак иначе! Я повторюсь, я не знаю, что это за существо, но ЭТО не мой сын.
– Подождите, – граф был раздражён, тем более, что многие мысли графини были созвучны с его подозрениями. – У мальчика просто стресс.
– Не верите? – прошипела графиня. – Так идите и убедитесь сами. Даю вам пятнадцать минут, иначе я убью и его и вас, если вы продолжите ЭТО защищать.
– Если вы не правы, – поднялся граф с кресла. – То вы не переступите порог моего дома!
Что она себе позволяет, думает, он даст Ада в обиду? Графу казалось, что у его мальчика с матерью нежные доверительные отношения. Он остановился у дверей спальни, унял свой гнев и с улыбкой зашёл в комнату.
– Анри! – воскликнул Ад с кровати. – Я же просил тебя, чтобы никого ко мне не пускали, почему ты меня ослушался?
Графа покоробил его капризный и приказной тон. «У мальчика стресс», – опять в очередной раз сказал он сам себе, но слова графини д*Самош и его собственные подозрения заставили присматриваться к нему внимательней. В том, что внешне это Ад не вызывало никаких сомнений, вон серёжка-артефакт на месте.
– Что ты меня так рассматриваешь, – Ад капризно надул губы.
– Я просто беспокоюсь о тебе. Как ты? – граф хотел сказать «любимый», но не смог. Что-то всё-таки было неправильно.
– Плохо! – заявил Ад. – Я устал, я пережил такой ужас, я хочу есть!
– Хорошо, что ты хочешь на ужин?
– Как обычно, – заявил Ад.
– Как обычно? – удивился граф. – Но у тебя никогда не было никаких предпочтений в еде.
– Анри, ну, что ты придираешься к словам? Принеси мне мяса и салат.
– И отвар с мелиссой, – подсказал граф.
– И отвар с мелиссой, – согласился Ад.
– Хорошо, подожди немного.
– Только быстрее, Анри, иначе я умру с голода!
– Ад, куда ты положил мой подарок? Я хочу надеть его сегодня вечером.
– Не помню, – растерянно отозвался тот.
– Ладно, сам найду.
– Быстрее, Анри. Я очень устал сегодня!
А граф уже в дверях попробовал ещё раз обратиться к семейному артефакту и понял, что его беспокоило в последние дни.
***
– Ну, что? – подлетела к графу графиня, совсем позабывшая про этикет и притоптывавшая от нетерпения.
Граф точно так же, как и графиня двадцать минут назад, начал метаться по комнате, сжимая и разжимая кулаки.
– Вы правы.
– Да-а-а? – ехидно протянула графиня, не простившая недоверия.
– Во-первых, – начал перечислять граф, – он очень редко называет меня Анри, только «господин граф», как тогда, когда он играл служащего у меня в поместье, во-вторых, согласен, он ведет себя, как дешёвая истеричка, в-третьих, он не любит отвар с мелиссой, из нас двоих его пью только я, в-четвертых, его иногда перекашивает от моей улыбки, – граф продемонстрировал улыбку на своём обезображенном лице. – В-пятых, он понятия не имеет, что дарил мне, – графиня поперхнулась, граф гневно сверкнул на неё глазами и та благоразумно промолчала. – В-шестых, я НЕ ЧУВСТВУЮ его через наш семейный артефакт, хотя он у него в ухе, я чувствую присутствие Ада, а не его самого. И в-седьмых, ЭТО я убью сам!
– Стойте! – остановила его вампирша. – Нужно действовать аккуратнее. Дело в том, что от мгновенной расправы меня остановило, что на ЭТОМ нет иллюзии и не использована личина. То есть тело, похоже, Ада. Мне пришло в голову, что может это подселение, я читала об этом в древних книгах. – Граф удивленно поднял брови. – Во всяком случае, ЭТО знает, где мой мальчик, может быть, это последняя ниточка к нему. Мы сделаем вот что: прикажите слугам приготовить ему ужин.
– Сделано, – отрапортовал граф.
– А вы пойдете туда, где нашли ЭТО, и запечатаете комнату заклинанием. Никуда не уходите, я пришлю вам помощь, но на всякий случай возьмите ваших охотников, чтобы они следили за домом снаружи.
Граф подумал, что он хотел сделать то же самое, но не стал говорить об этом леди. А ещё он подумал, что этой женщине можно было бы командовать отрядом, граф не догадывался, что эта женщина уже командует всем Тайным управлением.
– В чем будет заключаться помощь? – по-военному поинтересовался он.
– Увидите, – отмахнулась графиня. – Вы главное, найдите моего мальчика, если он там, – вдруг взмолилась она, позволяя истинным чувствам отразиться на своем лице.
– Обязательно найду, – граф взял холодные пальчики вампирши в свои руки, – ведь он не только ваш мальчик, но и мой.
– Я рада, что вы у него есть, – ответила графиня.
Трогательный момент прервал служащий, принёсший завтрак для «Ада».
– Ну что, поехали? – кровожадно сказала графиня, и всыпала что-то в отвар с мелиссой из своего перстня, потом подумала, жутко улыбнулась и насыпала ещё.
-23-
Сколько прошло времени, я не знал, только следил, как начинает светать сквозь зазоры через доски на окнах. Я всё так же лежал на грязном полу, несколько раз подступала истерика, но я её мужественно давил в себе, не стоит вести себя как размазня, это мне ничем помочь не сможет, только сильнее скачусь в пучину отчаяния.
Несколько раз судорожно вздыхал, думая о любимом, Амотор оказался не прав, физические муки ничто по сравнению с тем, что творилось у меня на душе. Я уже практически не замечал отекших и стёртых до крови рук, от верёвок избавиться не удалось, они лишь только глубже впивались в кожу, тело затекало от неудобного положения, и я принимался кататься по полу, чтобы хоть как-то размять его. Но на это мне было наплевать. Гораздо больше меня интересовало, чем сейчас занят мой граф и Амотор, и гнал от себя фривольные картинки, рыча от гнева.
Сука! Если бы я смог до тебя дотянуться, Амотор Рак, задушил бы голыми опухшими руками, вырвал бы зубами горло, разорвал грудь и раздавил бы в кулаке твоё сердце, тело отдал бы самому плохому некроманту, а потом долго бы приходил к нему в гости, наблюдая, как оно разлагается! Картины расправы приносили временное облегчение, и я развлекал себя, представляя пытки Амотора.
Днём я то и дело проваливался во временное забытьё, тряпку изо рта удалось вытолкнуть, я долго отплёвывался. Попытался выбраться за пределы комнаты, может быть, на улице попался бы какой-нибудь талантливый маг и заметил бы меня, я готов был долго ползти до оживленных улиц, но сволочь Амотор и здесь подгадил, я не смог пересечь порог. По ходу дела выяснил, что не могу добраться до стен и, как следствие, до окна, единственные предметы, которые могу трогать в комнате – это матрас и почему-то стул, на котором сидел Амотор. Были попытки снять заглушку с артефакта-серёжки в ухе, я долго тер ухо о засаленный матрас, но смог добиться только, того, что из него потекла кровь, боль была неимоверная, уши у эльфов безумно чувствительны, даже если ты эльф наполовину. «На лучшую половину», – упрямо подумал я и продолжал попытки, поранил шею о жесткий матрас, там оказались обломки досок от чего-то, шея тоже начала кровить, но я время от времени всё повторял. Надежда такая штука, она умирает даже позже, чем разумный.
Вечером стало особенно тоскливо, начал злиться на графа, неужели он не может понять, что рядом с ним не я. А потом вдруг пришла гордость, он любит меня и готов терпеть любого, а потом была опять злость, что мне толку от этого сейчас.
Я чувствовал, что очень хочу пить. Вспомнились рассказы из Пустынных Долин, что от жажды распухает язык. И, как противовес, мне хотелось в туалет по маленькому. Я лежал и лениво думал о том, что хорошо, что не хочу по большому, а потом решал, что хуже – описаться или обкакаться. Решил, что и так и так плохо, буду терпеть до последнего.
Дверь в комнату медленно со скрипом отворилась, я от неожиданности чуть не сделал долгожданное мокрое дело и во все глаза уставился на дверной проём. Там стоял МОЙ ГРАФ. Моё состояние счастья трудно было себе представить, я задергался активнее в своих путах и засипел:
– Господин граф… Анри… я здесь… помоги…
И отчаяние. Он меня не слышал и не видел. Он обводил комнату внимательным взглядом жёлтых глаз, напряженно всматриваясь в каждый уголок, в каждый предмет почти пустой комнаты.
– Ад, – тихонько позвал он, я задергался интенсивнее, столько боли было в его голосе. – Любимый… Ты здесь?
Что же делать? И, как озарение, я наткнулся на стул и со всей силы двинул по нему связанными ногами. По иронии стул полетел в графа, тот принял его на невесть откуда взявшийся в руках кинжал и откинул стул в сторону, тот об стену разлетелся на щепки. На лице графа расцвела такая родная улыбка.
– Ад, если ты здесь, дай мне знак, – взволнованно сказал он.
Я подполз к матрасу и сдвинул его гармошкой, чуть не пропоров себе ногу острым обломком доски и разорвав штанину.
– Ты здесь, – облегчённый вздох. – Потерпи ещё немного, скоро будет помощь. Я почти не чувствую тебя, я не знаю, кто сейчас в моём доме, но это не ты. Что он сделал с нашим артефактом? Его всё же невозможно снять с тебя, я только чувствую, что ты жив…
Он сел, опираясь о стену, и начал говорить, делая руками какие-то пасы, без своей силы я не мог понять, что. Граф рассказывал, что сейчас в его доме моя мать, что она караулит самозванца, я противно захихикал, из горла вырвалось какое-то карканье, он рассказывал, как переживает за меня, как меня любит, что ждет помощь, короче, заговаривал мне зубы, чтобы ожидание не казалось таким мерзким.
Я подполз, как можно ближе к нему и разглядывал лицо любимого, вокруг его глаз залегли тени, а на переносице появилась складка. Его голос, как всегда, завораживал меня, все мои мучения отошли на второй план. Он был рядом.
– Граф д*Марш, что делает на полу ваш жених? – внезапно раздается от двери голос, вырывая из оцепенения.
Граф вскакивает и поспешно кланяется:
– Ваше Императорское Величество!
Ну, ни фига себе помощь! Спасибо, мама.
– Я не вижу его, Ваше Величество, – сообщает граф и внимательно следит за взглядом Императора.
Император кивает на меня и граф отчаянно впивается взглядом в то место, где я лежу. Потом Император хлопает в ладоши, позер хренов, и по тому, что граф кинулся ко мне, я понимаю, что заклинание Амотора рассыпалось.
– СТОЯТЬ! – послышался рык Императора. Граф остановился, но его тело напряглось, он был готов кинуться на Императора, который запрещал ему подойти ко мне.
– Ты уверен, что это граф д*Самош? – спросил Император. – Один уже есть у тебя в доме.
Граф повернулся ко мне, на его лице отразилась мука.
– Что ты подарил мне? – спросил он.
Я попытался смочить слюной рот, в котором была пустыня, и прокаркал:
– В первый раз?
– Нет, – быстро сказал граф.
– Горную розу в горшке.
– Слишком ожидаемо, – опять остановил дёрнувшегося графа Император.
– Что за горшок? – спросил граф.
– Я сам его делал, – своим изделием я гордился, – на нем выложены стеклярусом ты в виде дракона, я, дарящий тебе сердце, и… Бабочка.
Теперь Император не останавливал графа, а лишь задумчиво шевелил бровями. Любимый перерезал веревку, по телу сразу же запутешествовали иголки, кровь начала циркулировать нормально, заботливые руки осторожно растирали конечности.
– Пить, – хрипло попросил я.
Император вынул фляжку и подал мне, сил благодарить не было, я сразу же жадно припал к ней. Блин, вино, а по фигу. Фляжка была безразмерной и у меня её отобрали, я с громким чпоком выпустил горлышко изо рта.
– Осторожнее, опьянеешь, – сказал заботливо Император.
Граф тем временем проверял меня на присутствие повреждений, несколько раз шипел сквозь зубы, и, по-моему, неприлично ругался, осторожно снял с уха заглушку, обнажая артефакт, и облегчённо вздохнул, потом опять принялся ругаться, не выдержал и поцеловал израненное ухо. Император лишь хмыкнул, терпеливо пережидая невнимание к своей персоне.
– Ад, мне необходим твой рассказ, – наконец, дал он о себе знать.
Но утолив жажду, я почувствовал потребность другого рода.
– Я… Сейчас, Ваше Величество?
– Желательно, – ответил Император.
Боги, если граф меня ещё раз так прижмет к себе, я надую в штаны прямо при венценосной особе.
– Можно мне отлучиться, Ваше Величество? – интересуюсь. – Буквально на минуту.
– Куда? – подозрительно спрашивает Император, граф замирает в немом знаке вопроса.
– В уборную, – теряя терпение, доходчиво объясняю я, уже пританцовывая от нетерпения, если не отпустит, сделаю все дела прямо здесь.
– Иди, – величественно разрешает Император.
– Я сам, – кричу я графу, который готов теперь опекать меня везде, и я лечу из комнаты, одна дверь, вторая, наконец, желанное место.
Непослушными руками сдергиваю штаны, блаженный стон, и журчание для меня, как музыка. Понимаю, что граф караулит меня за дверью, боясь выпустить из поля своего зрения, хоть стыдно, но всё равно приятно.
Только я заправился, как раздался оглушительный грохот. Граф влетает в уборную, и мы уже вместе с изумлением рассматриваем первый этаж сквозь дырку на месте унитаза, трухлявые доски не выдержали. К нам присоединяется Император и тоже с интересом заглядывает в образовавшееся отверстие.
– Ты чем писаешь? – вдруг спрашивает он, теперь мы с изумлением рассматриваем его.
Лицо Императора очень серьёзное, его сильно заботит этот вопрос, граф тоже перевёл на меня такой же подозрительно серьёзный взгляд жёлтых глаз, проникся проблемой.
– Как и все, – говорю растерянно.
– Это точно граф д*Самош, – авторитетно заявил Император, как будто до этого сомневался, как будто я то и дело занимаюсь разрушением толчков, это моё хобби, знаете ли. С Императором никто не спорил.
А после мы летели во дворец в Императорской летучке, очень шикарной и удобной, кстати. Император выпытывал у меня подробности произошедшего, граф сидел рядом и держал меня за руку. Гвардейцы Императора, как увидели графа, косились на него с нескрываемым восхищением и обожанием, видно, любимый уже успел погонять их по плацу и произвести неизгладимое впечатление, а на охотников графа смотрели с уважением. А я рассказывал и между делом гордился своим любимым, негодующе посматривая на соседние летучки с гвардейцами, которые охраняют Императора и пялятся на моего графа.
Потом был повтор рассказа в кабинете Императора в присутствии Наследника, Рауля, и мамы. Она слегка побледнела, увидев, в каком я состоянии, мне даже не дали прийти в себя, дело не терпело отлагательств, только сунули в руки лечебный отвар и пододвинули тарелку с бутербродами.
Перед Императором на огромном письменном столе была немаленькая куча артефактов, думаю, конфискованных у Амотора, так как среди них я заметил свой артефакт-сережку. Я вещал и косил на неё глазом, Император заметил и пододвинул её ко мне, я быстро сцапал, пока он не передумал и продолжил разглядывать артефакты, пытаясь выискать перстень с рубином. Император поднял брови от моей наглости, видел же, что я ещё что-то хочу заполучить. И когда я в своём рассказе дошёл до этого артефакта, он покопался и нашёл перстень. Я с благодарностью зажал его в руке и почувствовал, как моя сила возвращается ко мне, струится по телу, ласкается.
– Что с Амотором? – спросил я в конце.
– Милый, – сказала мама, – тебе не следует волноваться об ЭТОМ, его больше не существует.
– Мы никогда не будем рисковать, и оставлять таким опасным безумцам жизнь, – жёстко проговорил Император. – Наше упущение, когда мы решили, что он не опасен без силы. Жаль, конечно, такой потенциал загублен, он внес большой вклад в науку, в развитие артефактного дела, много открытий – его прямая заслуга, его будут помнить всегда. Но это нам хороший урок, ошибки мы больше не совершим.
Я не удержался и спросил:
– Он что, совсем-совсем мёртвый?
– Мертвее не бывает, – подтвердил Наследник, они с мамой переглянулись и синхронно улыбнулись, я поёжился и больше не стал задавать вопросов.
– Когда только успели, – пробормотал я.
Сзади за спинкой стула стоял граф и держал руки у меня на плечах, плевать он хотел на этикет, только сильнее сжимал плечи, когда я рассказывал неприятные моменты, он будто чувствует меня.
– А что с братом Амотора? – спросил.
– Здесь без вариантов, – с сожалением ответила мама. Да уж, жаль этого разумного.
– Вы хорошо показали себя в этом деле, граф д*Самош, – сказал Император, мама несогласно тихонечко фыркнула, Император сделал вид, что не услышал. – Поэтому вам требуется награда.
Это хорошо! Набрал воздух в грудь.
– Но наказание за разорение оранжереи не отменяется, – быстро проговорил Император, а я сдулся, блин, всё же придется возиться в навозе ящеров, высаживая кусты горных роз. – Вы думаете, мы забыли про него? Просто почему-то оказалось, что нет пока достаточного количества навоза ящеров, он куда-то подевался, садовники недоумевают, они не могут допроситься у конюших этого удобрения.
