Текст книги "Пока идёт дождь (СИ)"

Автор книги: Yoon Hae

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 24 страниц)

– Есть ещё? – спросил Рафаэль.

– Ты голодный? Сладкое тебе больше есть нельзя – доктор запрещает. Но я принесла тебе куриный бульон…

– Если его Донни готовил, то я пас, – сразу оборвал меня больной. Что-то они всем хором не переваривают стряпню брата. Неужели всё настолько ужасно?

– Нет, я сама приготовила.

– Тогда зачем конфетами меня кормишь? Только аппетит перебиваешь.

Я заметила, что больные люди (мутанты) становятся такими капризными и требовательными. И всё им подай и принеси. Пожалей, обогрей, накорми. Обними, к груди прижми… Но перечить им никто не будет – всё-таки хворает человек, жалко бедного. Да и такие слегка наигранные требовательные изречения создавали домашнюю атмосферу вокруг нас. Неужели всё закончилось? Неужели теперь всё будет хорошо?

Я только улыбнулась, взяла в руки стакан – он был ещё тёплый – и поднесла соломинку к пересохшим губам Рафаэля. Мутант сразу стал жадно опустошать содержимое и чуть не поперхнулся. Бедный, он уже, наверное, давно голодный. Надо было сразу его покормить, может, и силы были бы потерпеть боль и поменьше лекарств от Донни получить. Стакан опустел буквально за считанные секунды, что даже я удивилась. Это был хороший знак – если есть аппетит, значит больной идёт на поправку.

– Ещё есть? – сквозь салфетку, которой я вытирала его жирные от бульона губы, спросил Рафаэль.

– Здесь ещё кусочки мяса.

Я кормила его с вилки, накалывая мелкие волокна курицы на неё. Однако Рафаэль почти не жевал, сразу проглатывал мясные кусочки и требовал новой порции. Организму нужна энергия, нужно больше пищи, иначе бедный Рафаэль совсем истощает. Моя воля, накормила бы его мясным пирогом с картошкой, хорошим куском отбивной или на крайний случай жареной курочкой – да вот только Донни не даст.

– Это всё? – грустно глядя на пустую тарелку, спросил Рафаэль и облизнул губы.

– Если Майки не добрался до кастрюли, то есть ещё. Я сбегаю за добавкой, хочешь? – я уже привстала, собираясь пойти за новой порцией, но мутант остановил меня.

– Потом сходишь.

Я села обратно, подтягиваясь ближе к кровати и вкладывая свою ладонь в большую зелёную, которая тут же сомкнулась в крепкой, но осторожной хватке. Глядя на него – такого расслабленного и довольного, – меня всё ещё мучил вопрос: он действительно любил журналистку? А ведь Рафаэль мог бы влюбиться. Мог бы…

– Эйприл навещала тебя, – закину удочку, посмотрим, клюнет ли?

И клюнул же. Глаза расширились в удивлённом взгляде. Всё его лицо будто засияло, излучая теплоту и радость. Так мило и нежно, что меня аж… затошнило.

– Эйприл? Она же была в Японии в командировке и должна была там пробыть ещё три недели…

Надо же, он и расписание её знает. Заучил, наверное, до дыр календарь затёр. Мне вдруг резко расхотелось держать его за руку, но он не отпускал.

– А вы познакомились? Жаль, что я был в отключке.

Что-то я никогда раньше его таким живым не видела. Реакция явно неоднозначная и яркая. С прискорбием осознаю, что даже на меня он так не реагирует. Ну конечно, я же не 90/60/90 мисс «лучшая улыбка цвета унитаза».

– Она уже ушла?

Кому-то так сильно не терпится увидеть свою подружку? Как интересно… Кажется, Эйприл ещё была здесь, и было глупо врать. Но я просто не могла сдержаться, видя его полные надежды глаза и довольную морду от одного имени этой девушки. Теперь у меня будет аллергия на весну. И хотя это так на меня не похоже, но внутри начала растекаться новая порция раздражения и гнили.

– Она уже ушла, – холодно повторила я, но Рафаэль, видимо, не заметил моего сменившегося тона голоса, и – вот поганец! – не скрывал своего разочарования от моего ответа. А я уже готова взорваться от этого прелестного переживания за рыжую.

– Помнишь, я тебе говорил про девочку, которая нас спасла…

– Да-да, это она. Мне Майки рассказал уже всю история вашей жизни и в подробностях вашу встречу с Эйприл после многолетнего расставания и так далее… – И сколько уже можно всё это пересказывать? Как будто это кому-то интересно слушать.

Не знаю, что на меня нашло, но уже само воспоминание о журналистке выводило меня из себя. Эти черепахи уже готовы чуть ли ни королевой канализации её провозгласить. И это так «мило»…

Мне хотелось уйти, выплеснуть где-нибудь всю скопившуюся во мне негативную энергию, чтобы она перестала наконец выталкивать из меня всю гниль. В другое время мне было бы стыдно за свои мысли и чувства, но вот прямо сейчас меня переполняла злость. С чего бы, интересно? Ну не ревную же я этого самодовольного засранца – ещё чего не хватало!

Рафаэль уловил моё настроение и раздражённый тон голоса. Отпустил ладонь – почему-то появилось разочарование, хотя я сама этого хотела. Но неожиданно для меня он коснулся моего лица, осторожно проводя кончиком пальца по щеке. И сердце неровно дёрнулось…

– Всё в порядке? – спросил Рафаэль, кладя ладонь мне на плечо. И я вздрогнула.

– Да, всё нормально, – мой ответ был сухим и безэмоциональным. Но мутант мне не поверил. Провёл большим пальцем по скуле – и надо было бы убрать его руку от себя (так мне подсказывала моя гордость), но я даже не пошевелилась. Тело будто онемело, улавливая и запоминая этот внезапный приступ нежности от Рафаэля.

– На полу холодно, простынешь.

– Так удобней, – пожала я плечами. Так ведь можно быть на одном уровне с ним, а не глядеть сверху вниз со стула. Рафаэль отрицательно покачал головой, схватился другой рукой за железную спинку кровати и подвинулся в бок, пыхтя от напряжения, отрывая своё тело от матраца.

– Ты с ума сошёл? – воскликнула я. – Тебе нельзя двигаться! Ты что! – я же вижу, что ему больно, но этот упрямец не поддаётся никаким уговорам или приказам. Сам себе на уме.

Я вскрикнула от неожиданности, когда Рафаэль резко дёрнул меня на себя и одной рукой подтянул от пола на кровать к себе. Несмотря на такую критическую ситуацию с его здоровьем, в нём всё равно оставалась богатырская сила. И меня не перестаёт удивлять, с какой лёгкостью он способен поднимать моё немаленькое тело – одной рукой, без особых усилий. Прижал к себе – кровать и так была тесная для нас двоих, – ладонью придерживая меня за спину, то ли чтобы я не упала, то ли чтоб не сбежала. И состроил довольную морду, криво улыбаясь и прищуриваясь, как пёс, отыскавший свою косточку. А я снова онемела, будто меня цементом накачали. Слишком близко. Я упиралась коленом ему под рёбра, пыталась выпрямиться, чтобы выдержать хоть малое расстояние, но здесь не было возможности это сделать. Глядела в его наглючие глаза и не могла сказать ни слова – краснела, будто свеклой щёки намазали. Хлопала ресницами, не понимая, где я и что происходит. И так жарко вдруг стало, будто пар из кастрюли с кипящей водой хлынул на меня.

– Всё действительно в порядке? – говорил Рафаэль. По крайней мере я видела, что он шевелил губами. – Ничего не случилось, пока я был без сознания?

Я внимательно следила за движениями его губ, за острыми краями шрама, за слегка подрагивающими ноздрями, когда мутант вдыхал воздух. И абсолютно ничего не слышала из того, что он говорил.

– Эй, – шепнул Рафаэль, и у меня всё тело мурашками покрылось. Что со мной происходит? Что-то очень странное. И это он со мной заигрывает, что ли? Это точно изолированный от мира мутант, проживший всю сознательную жизнь в замкнутом пространстве с такими же братьями-чудиками? Мне всё больше начинает казаться, что это я марионетка в его руках. Что это он управляет мной и подчиняет. Ещё и в ушах этот пульсирующий писк… Но кажется, это уже не внешние приборы, подключённые к Рафаэлю, а мой собственный пульс.

– Что? – очнулась на секунду я, понимая, что от меня ждут ответа на вопрос, который пролетел мимо ушей. Мутант только улыбнулся, быстро выдыхая.

– Это из-за Эйприл, да? – имя рыжей меня вдруг отрезвило, внутри всё сильнее закипело. Я нахмурилась, не зная, что ответить. Сейчас вспоминать её было очень некстати. Да и вообще. Вспоминать о бывшей в моём присутствии – как так можно? Меня будто окатили ледяной водой – и я вижу, как пар поднялся от соприкосновения холодной жидкости с раскалённой кожей. Или это из моих ушей?

– Ещё чего, – буркнула я. – При чём здесь вообще она?

Рафаэль подозрительно прищурился, решив взять на себя роль Шерлока Холмса, и, по всей видимости, мне не поверил. А мне уже хотелось выбраться из-под его тяжёлой руки, и я осторожно стала просачиваться из его объятий вниз на пол, но одно резкое движение – я снова в капкане, причём ещё сильнее, чем было. Даже дышать трудно стало.

– Вы успели повздорить, пока я тут валялся?

И сколько можно допрашивать! Неужели ему так хочется, чтобы между нами развилась крепкая девичья дружба? Ну что за бред?

– А что ты так этим интересуешься? Тебе какая разница? – чувствую, что нервы начинают сдавать. – Я, может, её вообще больше никогда не увижу. Так что мне всё равно. Нашёл о чём поговорить…

Рафаэль нахмурился на мои слова, а я пыталась отодвинуться от его лица, чтобы не высказывать всё своё резко вырвавшееся негодование, глядя на него впритык. Так он может сразу меня раскусить, заглядывая мне в глаза.

– Она тебе не нравится, да?

– С чего бы она вдруг должна мне нравиться? – И что его это так интересует? Бесит! – Сидела тут, сопли распускала над тобой. Тощими коленями сверкала…

– Ты ревнуешь, что ли?

Моему негодованию не было предела. Какая ревность? Да о чём он вообще говорит? Извините, а как я ещё должна реагировать, когда тут такой восторг по поводу прихода бывшей, причём без зазрения совести?

– Ой, тоже мне, герой-любовник нашёлся, чтобы его ещё и ревновать! – не хотела даже смотреть на него – если бы не лежал тут с рассечённым панцирем, так бы и врезала. Аж руки чешутся. Рафаэль только довольно хмыкнул (засранец!), явно смеясь надо мной.

– Ревнуешь, – уже не спрашивал, а констатировал он. Провидец хренов. – Ну что за глупости? – строя из себя самого благоразумного и стоящего выше всех мирских пороков мутанта, с умным видом заявил Рафаэль, а у самого морда чуть не трескалась от самодовольства. И он снова стал глядеть на меня с ещё большей мягкостью и как будто… с надеждой.

А мне уже хотелось быстрее выбраться из этой хватки и отсесть подальше от него. И нечего корчить из себя довольного кота. Как бы сейчас заехала!.. Я стала брыкаться, руками упиралась ему в бок, чтобы вылезти отсюда, но он только смеялся надо мной. Рукой сильнее прижал к себе, будто корсет на груди затянули.

– Не-а, – улыбался Рафаэль, глядя на мои смешные попытки сбежать и давая понять, что от него мне никуда не деться. От этой нахальной уверенности меня ещё больше стало бомбить, и на полном серьёзе уже я пыталась снять его руку с себя, чтобы хотя бы вдохнуть свободно. Коленом случайно заехала ему в бок – Рафаэль зашипел и слегка согнулся в сторону.

– Ой, извини-извини! Тебе больно? – Я действительно испугалась, что могла усилить болевые ощущения Рафаэля. С этими разборками кто кого ревнует я совсем позабыла о его положении. К нему сейчас нужно относиться как можно деликатнее и осторожней, а безумная женщина размахалась руками и ногами. Мутант шипел сквозь сомкнутые челюсти, корчась от боли и вызывая во мне волну стыда за своё поведение. Неужели ему так больно? Даже в послеоперационный период я не видела на нём такого страдальческого лица. Блин, колени-то у меня тоже немаленькие – зарядила так, что звёзды над головой загорелись.

– Прости, я не хотела. – Застыла, теперь боялась лишнее движение сделать, чтобы не задеть раненого. Он чуть ослабил объятья, и мне удалось вытащить одну руку, но я уже не стремилась уйти. Слегка поглаживала по плечу, щеке, чтобы хоть как-то успокоить и отвлечь от боли. И я почти провалилась от стыда за своё бунтарское поведение под землю, когда Рафаэль открыл глаза, перестал морщиться и стал откровенно хихикать надо мной. А я понять не могла: это боль отпустила или он издевается?

– Ты доверчивая, как ребёнок. Тебя обмануть ничего не стоит, – пробасил Рафаэль и тут же получил от меня щелбан по носу. Вот же хитер, засранец!

– Дурак, – обиженно пробухтела я ему в ответ, но желание уходить у меня пропало. Молча хмурила брови, уставившись в замысловатый узор татуировки на его плече.

Если подумать, то Рафаэлю нехило досталось на личном фронте. С первой любовью у него явно ничего не вышло – возможно, она так и осталась невысказанной, тайной, а может, Эйприл напрямую его отшила. А тут Роксана, которая как будто приручила его к себе, зажгла снова искру, но так же отвергла. И пусть историю про неразделённую любовь журналистки и мутанта моя воспалённая фантазия выдала как неоспоримый факт, но в эту же секунду мне до того стало жаль Рафаэля, что будто это меня отвергли. И чувство невероятной обиды от осознания, что ты не нужен даже самым близким, разорвавшейся гранатой разлетелось в груди и втыкалось в плоть острыми иглами металла. Я прижалась к его плечу, положила на него голову, щекой касаясь бугристой кожи. А может, теперь всё станет по-другому? Может, мы оба нашли то, что искали? То, что люди порой ищут всю свою жизнь, и не всегда находят. Может, я сделаю его жизнь счастливой и светлой? Мне бы хотелось, чтобы он был счастлив.

Я слегка потёрлась щекой о гладкую толстую кожу, неровную и всю испещрённую небольшими кратерами, дорожками, полосочками. Прижалась ближе, обнимая одной рукой его руку, впитывая его запах. Почувствовала тёплое дыхание на своих волосах, лёгкое прикосновение губ к макушке. И мне показалось, что сейчас мы стали неделимым целым, что моё место именно здесь. Что мы две половинки одного пазла, который наконец-то сложился. Я никогда не знала, какая я на самом деле. На что я действительно способна. И что таится в уголках моей души. И может, никогда бы не узнала, если бы не Рафаэль. С ним я стала другой. С ним моя жизнь закрутилась в невероятный вихрь фантастических событий, но чувствую, что именно такой она должна была быть. Именно так всё правильно. Ну и плевать на эту рыжую!

В такие моменты мне чудится, будто понятие времени абсолютно перестаёт иметь какое-либо значение. Мы окутываемся коконом, и никто не может проникнуть в наш маленький мир. Я слышу, чувствую его пульс – он бьётся в моих венах. Мы на двоих вдыхаем один глоток воздуха. И как странно может показаться, что душа, прикипевшая ко мне до болезненного грубого шрама, облачена в такую нестандартную оболочку. А впрочем, какая кому разница, главное, что чувствуем мы.

Счастлив ли он сейчас? Развеивать это невесомое облако абсолютного умиротворения, которое нависло над нами, глупыми словами не имело никакого смысла. И я больше не замечаю, что он мутировавшая черепаха – это неотъемлемая часть его, но такая естественная, что превратилась в нечто обыденное, – кому какое дело, кто мы и что мы? Если мы должны быть здесь, значит так тому и быть.

Я на ощупь протянула руку к его лицу, ощутила горячее дыхание на ладони. Странно видеть этого громилу таким ласковым. Впрочем, я никогда не позволяла ему проявлять к себе подобное. А может, и зря. Точно зря. Возможно, никто кроме меня одной не видел его таким. И от этого всё внутри скручивается, сжимается от пищащего восторга, готового взорваться разноцветным фейерверком в любую секунду. И кажется, мне послышался скрип отворяющейся двери, но это было где-то далеко, может, даже и не здесь. Где-то там, за пределами нашего кокона. И что там, мне теперь совершенно всё равно: что делают остальные братья, где сейчас журналистка и вообще как там на поверхности. Я подставляю лицо нежным, даже аккуратным более, чем нужно, поцелуям, ловлю его губы своими, улыбаюсь, не в силах справиться с извергнувшимся вулканом радости в груди. И всё вокруг теряет своё значение. И всё вокруг наполняется новым смыслом, совсем другим, но очень важным.

***

Тяжёлая рука свисала с кровати поверх меня – уже тяжело держать её. Я всё так же нахожусь рядом с моим мутантом, слышу, как он негромко похрапывает. На время и я отключилась, пришибленная эмоциональной лавиной. Возможно, Донни заходил проверить брата и снова дал лекарство, – но мутант всё ещё продолжал крепко прижимать меня к себе. Однако как бы ни хотелось, но мне нужно было выбираться отсюда. Надо позвонить коллегам по работе, попросить о подмене, чтобы не пришлось подниматься на поверхность хотя бы денька два. Судя по Рафаэлю, он уже неплохо выглядит – черепахи быстро восстанавливаются, однако.

Всё-таки немного помучившись, но я смогла вылезти из-под его «чугунной» руки. Взяла телефон и обнаружила несколько звонков от тёти и с десяток от Дэвида. Неужели Лео не туда машину пригнал? Выйдя из лаборатории, я тут же набрала номер своего друга.

– Господи, Рокси, с тобой всё в порядке? Я уже не знал, что подумать. Хотел в полицию звонить! Ты где вообще?

– Тише-тише, – пыталась успокоить Дэвида, но этот парень был уж слишком взволнован. – Со мной всё в порядке. Я тут у… подруги. С машиной всё нормально? Доставлена в целости и сохранности?

Минутная пауза в трубке меня насторожила.

– С тобой точно всё хорошо? Ты ни с кем не связалась?

Связалась… но вряд ли я могу сказать ему об этом.

– Нет, всё нормально. Почему ты спрашиваешь?

– Я тут нашёл свой пистолет в бардачке. И… тут не хватает несколько патронов…

Вот чёрт! А об этом я и не подумала. Надо как-то отмазаться, а в голову ничего не приходит. Кажется, у меня будут проблемы… Тут ещё Эйприл появилась на горизонте. Она что, ещё не ушла отсюда? Всё ходит вокруг да около и стесняется зайти? Она подошла ко мне, и нельзя сказать, что была как прежде приветлива. Более серьёзна, даже пугающе. Моё присутствие здесь ей явно не нравится.

– Мы сможем потом с тобой поговорить? – спросила журналистка, и я только смогла кивнуть головой, ловя строгий взгляд Эйприл и слыша вопли Дэвида в телефонной трубке. Что за день сегодня такой? Я скоро сойду с ума…

Love makes no sense,

Love has no name,

Love drops you in tears and it sets your heart on fire,

Love has no fear, Love has no reason,

So infinitely fast… stop standing on the edge

Take my hand, erase the past forever…

Evanescence «Love exists»

========== Уничтожая предрассудки ==========

Эйприл стояла напротив меня в мрачном коридоре, подальше от любопытных глаз здешних обитателей. Под старой маленькой лампой я всё ещё могла разглядеть её. Поза закрытая, руки скрещены на груди, выражение лица серьёзное. Ну не начнёт же она теперь права на Рафаэля качать? Смех да и только! Однако по её настрою было видно, что разговор будет вестись серьёзный. А я как дурная пялюсь на её торчащие ключицы. И до чего же острые – кажется, что вот-вот прорежут эту пергаментную кожу. Раздражает.

Интересно, что даже Леонардо не вёл со мной разговоров о Рафаэле. Не промывал мне мозги по поводу вообще моего присутствия в их жизни. Хотя это было бы ожидаемо, видя, как трепетно он относится к выстроенному ими миру – их личному уютному уголку в этом суровом человеческом обществе. Но Эйприл не Лео.

– Ты хотела поговорить? – невольно копируя позу собеседницы в попытке закрыться от неё, напомнила я. Мне было неуютно в её обществе. Острый взгляд стрелял прямо в лоб. Она не так проста, как кажется. Милая Эйприл может молча испепелить не хуже того же Леонардо. И богатый стаж журналистской работы даёт о себе знать.

– Да, – слегка взволнованно ответила рыжая. – Ты сама должна понять. Ты очень милая девушка, но… Я отсутствовала всего ничего, и тут происходит такое, что не происходило никогда, и я думала, что никогда и не случится.

Ага! Значит, всё-таки у них что-то было… Крутила хвостом перед Рафаэлем, потом отшила его, а как появилась другая, так сразу активизировалась. Ух! Собака на сене! Какая коварная оказалась Эйприл. Сразу видно, от рыжей жди беды.

– Ну вот, – разводя руки в стороны, ответила ей. – Как видишь, случилось. И ничего страшного не произошло.

– Мне просто кажется, что ты не до конца понимаешь…

– Что я не понимаю? – чувствую, как во мне возрождается тётя Бонита со словами «I’ll be back» и тянет свои руки к управлению моим контролем.

– Это ведь не игра, Роксана, – как противно звучит моё имя из её уст. – Эти ребята мне очень дороги, и я не хочу, чтобы…

– Чтобы что? Чтобы они имели право на личную жизнь? – рыжая уже явно полезла туда, куда не стоило. Всё-таки решила права на Рафаэля качать. Ну мы ещё посмотрим, хватит ли у этой вешалки силёнок идти против Роксаны Уокер.

– Они не ребята с соседнего двора, ты это уже прекрасно должна понимать. Они никогда не смогут выйти к людям на поверхность. Это уже так долго взращивалось в них – принятие своей сущности и смирение с ней. А тут… Я просто не хочу, чтобы кто-то из них обжёгся.

Эйприл неоднозначно отвела взгляд от моего лица, бегло прошлась по телу и засунула руки в карманы. На что это она намекает? Что я чокнутая извращенка?

– А может, иногда это не так плохо – показываться людям? Как видишь, Рафаэль тоже оказался такого мнения, – надо дать понять этой кикиморе, что мы с ним на одной стороне. А всякие «ходячие кости» пусть топают куда подальше.

– Я не хочу, чтобы кто-то причинил им вред. Тем более Рафаэлю.

А почему это «тем более»? Что это ещё такое! Ух, сразу видно, собственница. Ну, дорогуша, что имеем – не храним, потерявши – плачем. Так что чао, бамбино сеньорита!

– Послушай, для тебя это может быть какая-то… – журналистика взметнула руку вверх, пытаясь нарыть в своём рыжем мозгу подходящее слово. – Может, просто игра.

– Игра? – что за бред она несёт? Я чувствую, ещё немного, и в моей руке окажется клок вырванных рыжих волос.

– Да. Это интересно – узнать о совершенно другом мире и стать частью реальной фантастики. Возможно, ты сама не понимаешь, что, приближаясь к нему, совершаешь ужасную ошибку. Подумай, что будет с ним, когда тебе это надоест?

– Эй, милочка! Не вам решать, что мне надоест, а что нет. И с чего такие выводы? Следи за языком. – По настороженному и даже слегка испуганному лицу Эйприл было очевидно, что Бонита во мне ожила в самом ярком своём проявлении, а ни для кого не секрет, что с чёрными шутки плохи. Нечего свои правила тут устанавливать.

– Неужели ты рассчитываешь прожить с ним до конца ваших дней? Ты думаешь, что вы будете жить как обычная пара? Что поженитесь и нарожаете детей?

А что, завидно? А вот и поженимся! А вот и проживём всю жизнь! Чтобы всякие кикиморы не диктовали нам свои условия. Чувствую, как корни волос зашевелились…

– Пойми, я не хочу тебе зла, но и Рафаэля в обиду не дам. Не хочу, чтобы он страдал из-за тебя…

А вот это было уже больно. Очень больно. Подсознание услужливо напоминало о том, что уже произошло с Рафаэлем по моей вине. Я его ранила, задела чувства. И не хочу больше этого повторять никогда. Но всякие заступницы мне на пути ни к чему. И таких дрыщеватых барышень мне сдвинуть с места ничего не стоит.

– Послушай, милочка, мне кажется, это уже не твоё дело. Не переступай черту, а то не знаешь, что тебя за ней ждёт. И поверь, тебе это не понравится.

Уровень моей агрессии уже близок к рекордным отметкам. Вообще-то я неконфликтный человек и не выхожу из себя быстро. Но данная ситуация меня реально бесит. Уж извините, Эйприл О’Нил, теперь не только вы тут подружка этих чудиков. Теперь тут ещё одна женщина, а спрашивать разрешения присесть рядом я не собираюсь – подвину сама. И тебе-то не усидеть со мной на одном стуле – задница больно плоская.

– Мне очень жаль, что у нас не вышло конструктивного разговора, – Эйприл вздёрнула горделиво подбородок, недовольно поджала губы. – Я всего лишь желаю им счастья и спокойствия. Надеюсь, и ты преследуешь эту цель.

Она кивнула головой и зашагала вглубь тёмного коридора к выходу. Сразу видно, что в покое она нас не оставит. Будет сейчас ходить, глазки Рафаэлю строить и мозги ему промывать. Оставлять одного его пока что нельзя. Я быстро набрала номер телефона на своём мобильном – мне нужно выиграть время.

– Алло, Дженни? Ты не могла бы подменить меня хотя бы на три дня?

***

Три дня пролетели молниеносно, но кажется, это были самые лучшие дни за последнее время. Я почти не выходила из логова, суетилась на кухне, ухаживала за Рафаэлем. Он быстро шёл на поправку – даже удивительно, что с таким ранением на третий день он уже смог развернуться на бок и на спину. Донателло постоянно делал компрессы с какой-то жидкостью. Её же он и вкалывал больному в вену. Говорил, что это какие-то биологические соединения из их крови, что-то там про быструю регенерацию за счёт мутагена рассказывал – всё равно я ничего не поняла.

Кажется, Рафаэль больше не обижается на меня, да и вообще забыл о том, что было. Стал чаще улыбаться, и иногда мне кажется, что я всё бы отдала, чтобы видеть эту улыбку как можно чаще на его лице. Может, я смогу это устроить, если мы будем почаще встречаться.

Но всему хорошему приходит конец, и мне нужно было возвращаться обратно домой. Теперь я должна отрабатывать двойную смену в кофейне и бежать вечером в балетную школу. Нет времени даже навестить Рафаэля. Я прибегаю после первой работы домой, быстренько готовлю покушать для черепашек – приходится готовить на всех, потому что я боюсь, что еда просто не будет доходить до бедного Рафаэля, и, кажется, теперь я понимаю, почему он назвал Майки занозой в одном месте, – оставляю кастрюли на столе и убегаю на вечернюю работу. Под страхом смертной казни мне удалось заставить их забирать мою стряпню. Хотя и бушующая Роксана им не страшна – только аргумент «это для Рафаэля всё» оказал на них воздействие. Кто-то из черепашек каждый вечер приходит за ужином, пока меня нет, и возвращает посуду со вчерашнего дня. Идеально чистую, хоть в рекламе моющего средства снимай. По вечерам я звоню Донателло, чтобы узнать о Рафаэле и по возможности поговорить с ним, если тот не в отключке. Но пару раз заставала Донни на дежурстве и услышать голос бедного прикованного к кровати мутанта смогла лишь однажды. И я поняла, что нет ничего приятнее, чем засыпать под убаюкивающий бас этого громилы…

Сегодня был последний день моей каторги. Я отработала смену в кофейне и забежала в магазин за продуктами. Сегодня вечером наконец-то увижусь с Рафаэлем. Впервые за целую неделю. Так странно: прошло не так уж много дней, а такое чувство, что я не видела его уже целую вечность. Внутри приятно сдавливало грудную клетку, живот скручивало неболезненными спазмами, и иногда перехватывало дыхание. Фух, надо бы отдышаться, а то что-то я совсем сама не своя. Моему счастью не было предела – целые выходные впереди.

Я уже и забыла за это время про тётушку Бониту и Дэвида. Хотя он ещё пытался расспросить меня об отсутствующих патронах, но я старалась съехать с темы, отшучиваясь, что практиковала свои навыки стрельбы в тире. Хотя в такой бред вряд ли кто-то мог поверить. Даже я бы не поверила. Но Дэвид делал вид, что удовлетворён моим ответом.

Вся как на иголках я металась по кухне, как бешеная курица, разрываясь между духовкой, нарезкой салата и взбиванием крема для торта. Я уже подумала, что зря затеяла такой пир, потому что еда осталась ещё со вчерашнего дня – уже двое суток никто не забирал приготовленный обед. Видимо, все ищут этого Шреддера (ну и имечко), или опять подсели на сухомятку из дешёвой пиццерии. Ну ничего, за два дня проголодались, всё сметут.

Поставив готовый торт в холодильник, я быстро помчалась приводить себя в порядок. Последний раз желание наряжаться у меня возникло лишь когда состоялась встреча с семьёй Рафаэля. И то, тогда это была вынужденная мера, так сказать, чтобы показать товар лицом и не напугать подземных черепах больше, чем они могли бы напугать меня. Но сейчас во мне снова возродилась естественная потребность в косметичке и утюжке для волос. Хотя… Рафаэлю не нравится, когда я с прямыми волосами. В такие моменты «комплименты» из него так и прут. А хочется быть всё-таки красивой, а не посмешищем для этого чудика.

Быстро пожамкала свои кудри муссом, чтобы придать им ухоженный вид, а не оставлять в гнездоподобном состоянии. Нарисовала острые стрелки, растушевала тени, пудра, румяна, блеск для губ. Ну всё, хоть на обложку журнала выставляй такую писаную красавицу. Заткну за пояс любую Кардашьян! Сама пошутила, сама посмеялась и пошла искать подходящий наряд.

Несмотря на глубокую осень и довольно прохладное помещение логова, мне всё равно захотелось надеть платье. Даже трудно вспомнить, когда в последний раз я надевала его. Простое чёрно-серое платье, со свободным низом и севшим по фигуре верхом выглядело на мне неплохо. Кажется, что благодаря приталенному фасону я даже кажусь стройнее. Сюда бы ещё каблуки… но боюсь, что с моей везучестью сломаются либо они, либо мои ноги. Поэтому я надела кеды – удобно и безопасно.

Как найти тайное логово черепашек, я, конечно, знала – Майки показал короткий путь не через коллектор, – но, естественно, забыла. Да и вряд ли мне удастся дотащить все эти кастрюли, чашки, салатницы. Надо признаться, что свои кулинарные навыки за этот период я значительно подтянула. Хотя эти ребята с удовольствием едят любую домашнюю еду, будь то салат с холодными макаронами и уксусом или же стейк с кровью.

Ещё вчера я написала Донни сообщение, чтобы меня кто-нибудь забрал и помог добраться до логова. Ответа я не получила, и оставалось только смиренно сидеть и ждать, когда кто-то из них соблаговолит уделить мне немного времени. Ну так или иначе, им же лучше – столько вкусностей на подходе.

Часы так раздражающе тикали, хотя ещё пять минут назад мне казалось, что мое настроение ничего не может испортить. Так медленно мои стрелки циферблата ещё никогда не двигались. В моей голове уже поселилось множество странных идей. Обо мне забыли. Донателло отключил свой телефон, чтобы его не отвлекали во время свершения нового открытия. Черепашки выследили Шреддера. Он их поймал. Он их пытал. Они пали смертью храбрых. Он вернулся в логово и добил бедного мастера Сплинтера и раненого Рафаэля. Логово сгорело. Донателло испытывал новую версию атомной мини-бомбы. Логово взорвалось. Создал машину времени. Черепашки исчезли и застряли в другом измерении. И самое безумное: их вообще не существует, а я чокнутая шизофреничка.

Прошёл целый час, пока мои дурные мысли не разъели мне мозг. Отбив все пальцы об деревянную поверхность стола, я не выдержала и набрала Донателло в триста пятьдесят восьмой раз. На моё удивление, после четвёртого гудка сняли трубку.

– Ты что так долго не отвечаешь?! Я думала, что вы там все умерли уже!

В ответ недолгая тишина.

– Что-то случилось, Роксана? – прозвучал настороженный голос Леонардо.

– В смысле «что-то случилось»? – ну всё, Бонита опять ожила. Что-то в последнее время она всё чаще и чаще появляется на людях. – Я уже битый час сижу и жду, пока кто-нибудь из вас меня заберёт. Вы что, забыли?