Текст книги "Пока идёт дождь (СИ)"

Автор книги: Yoon Hae

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 24 страниц)

Я пыталась успокоить разгорячившуюся совесть бедной старушки, но оказалось, что моих слов стало достаточно, чтобы унять её чувство вины. Её глаза хитро блеснули. Ой, не нравится мне это. Видимо, почувствовав то же, что и я, мой дорогой папочка сорвался с места и, тут же придумав внезапно разыгравшуюся жажду выпить крепкого кофе из ближайшего автомата, исчез. Это забавно, но несмотря на то, что мой папа настоящий смелый мужчина, свою старшую сестру он явно побаивается. Хотя и не мудрено: она, если что, и накостылять может, да так, что потом зубов не соберёшь.

– Дорогуша, а ты уже знаешь своего спасителя? – кошачьим тоном спросила тётя.

Я задумалась. Спаситель. Ну конечно, там был ещё один. Тот, который разогнал всех тех мерзких типов. Он, кажется, полицейский… Или нет, нет! Он дежурный. Да, точно! Какой-то невероятной силы мужчина, высокий и крупный в плечах. И куртка такая у него странная на ощупь. Да, я помню. Помню!

– Тётя, а у вас там дежурят по ночам волонтёры? – Старушка приподняла одну бровь, глядя на меня как на сумасшедшую.

– Какие ещё волонтёры? У нас?

– Ну да, тот парень, он сказал, что дежурит периодически там. Что… что он не полицейский. Видимо, следит за порядком, как ночной часовой, или, я не знаю, местный охранник…

– Это он так сказал? – криво улыбнувшись, переспросила Бонита. – А я знаю, кто это.

Я аж чуть не подпрыгнула на кровати от удивления и, видимо, переборщила с эмоциями, раз глаза моей ненаглядной родственницы загорелись, как лампочки на рождественской ёлке.

– Кто он? – непроизвольно схватив её за руку, спросила я.

– Ты скоро сама его увидишь…

Что? Здесь? Сейчас? Я же, наверное, ужасно выгляжу. Кудри в разные стороны торчат, как воронье гнездо, лицо всё помятое, синяки под глазами… Мне до коликов в животе хотелось увидеть своего спасителя, хотелось поблагодарить его за помощь. Ведь неизвестно, что бы сделала со мной та «весёлая» компания и где бы я сейчас была. Хотя, известно, конечно, но думать и фантазировать на эту тему мне не хотелось.

Интересно, какой он? Наверное, внушающей комплекции, высокий и сильный, раз нёс меня на руках и бежал. Теперь я точно помню, что он бежал. Даже слышу до сих пор его сбивчивое дыхание над моей макушкой и бешено стучащее сердце сквозь толстую кожаную куртку. Видимо, уровень адреналина в крови у него подскочил, раз он так легко донёс меня до близлежащей аллеи, где и оставил дожидаться скорой. Мне так показалась. А может, я просто вырубилась и ничего не помню? И половина моих воспоминаний лишь сон? Но уж очень реалистичный.

– Он придёт сюда скоро, – сказала тётушка, выводя меня из своих мыслей.

Я занервничала, даже не знаю почему. Суетливо ощупывала кровать, будто потеряла что-то, а сама думала, как прикрыть эту ужасную больничную накидку, которую не знаю зачем на меня нацепили. Я же не к операции готовлюсь. Зачем это? Попросила тетушку подать мне резинку для волос со столика у окна, но она отказалась.

– Дорогуша, ты и так отлично выглядишь. Если ты залижешь свои волосы в хвост, то будешь похожа на серую мышку, – она взмахнула рукой, словно веером, и игриво приподняла плечо. – Пышные волосы – это гордость любой женщины, а такой гриве, как у тебя, вообще позавидовать можно. Моя девочка должна быть настоящей тигрицей, охотницей. Ох малышка, мне тебя ещё многому надо научить.

Я закатила глаза. Кто о чём, а моя тётушка всё об одном и том же. Да уж, эта бодрая женщина, если бы захотела, могла бы собрать вокруг себя целую свиту из мужчин. Но в память о своём муже, который, надо признать, любил её невероятной безумной любовью Ромео и Отелло в одном флаконе, тетя не позволяла вести себя слишком вульгарно по отношению к другим лицам сильного пола и даже отшивала их крепкими словечками. Но запретный плод, как говорится, сладок, так что на танцах по четвергам у неё нет отбоя от кавалеров.

– Во-первых, прикрой грудь, – ткнув облачённой в чёрную перчатку рукой в меня, приказала тётя. – Это же просто неприлично.

Мне не послышалось, или это сказала сейчас она? Женщина, которая всегда гордилась пышными формами, передаваемые нам по наследству? Которая пытается сбагрить меня уже кому-нибудь, чтобы я глаза ей не мозолила своим статусом «single»? Кто ты и куда дела мою тетю – страстную поклонницу бразильских сериалов и латиноамериканских танцев?

– Разве ты не говорила, что это наша главная гордость? – с усмешкой спросила я, не понимая, что на неё нашло. По телу прошла холодная дрожь от резкого взгляда чёрных глаз.

– Этот парень – приличный молодой человек, – с умным видом заявила Бонита. – И нечего тут непотребства на показ выставлять, – она прокашлялась в кулак и перевела взгляд в сторону. – При первой-то встрече. Вот на пятый раз можно будет и…

– Тётя!

А нет, всё нормально. Тётушка на месте, можно вздохнуть спокойно.

Я посмотрела вниз, оглядывая внешний вид. Тонкая ткань больничного халата свободно висела на груди, нигде не просвечивая и не обтягивая, и даже странно, что моя тетя Бонита увидела в этом что-то срамное. В конце концов, здесь же папа был, он бы не допустил, чтобы я так оконфузилась. Но на всякий случай я последовала совету родственницы и натянула покрывало повыше.

– А что? – выпучив глаза, заявила тетушка. – Девушка должна быть недоступной, скромной, – она выделила это слово интонацией. Эта она сейчас про скромность сказала? – Чтобы ему казалось, что нет больше нигде такой, как ты, понятно? И что такого сокровища не сыщешь. Ну, а потом можно и тяжёлую артиллерию подключить.

О нет! Только не надо начинать курсы «как выйти замуж за первого встречного». Я же просто хочу поблагодарить за спасение и всё. С чего она взяла, что мы вообще друг друга заинтересуем? Может, он женат. Хотя, зная-то тётю… Она наверняка уже давно всё проверила.

– Женщина должна быть желанной, но недоступной, – задрав голову заключила тетушка. – Тогда, уж поверь, никуда он от тебя не денется.

– Он – это кто? – спросила я, не понимая вообще, о чём она говорит. Она что, уже замуж выдать меня хочет? Что за бред. Мне всего девятнадцать. Хотя, это же тётушка. Она была на год младше меня, когда вышла замуж, а между прочим, они с дядей Джоном ещё два года встречались до этого.

На мой вопрос тёте не пришлось отвечать, так как в дверь тихо постучали. Бонита тут же пропела ангельским голосом (впервые слышу от неё такое) разрешение войти, и тихий скрип эхом отразился во мне не хуже дефибриллятора, заставляя сердце забиться с немыслимой скоростью. С больничной койки не было видно вошедшего: между квадратной палатой размером с половину моей квартиры и выходом проходил небольшой коридор.

Из-за угла появился высокий широкоплечий молодой человек в кожаной куртке и с букетом в руках. Это он. Я была уверена на все сто процентов. Да этот парень мог бы с лёгкостью меня поднять. Он что, баскетболист? Я бы не удивилась. Чувствую, как мои щёки предательски покраснели. Я не стесняясь вперила в него взгляд, словно он был новым чудом света, но язык будто онемел.

Надо признать, что внешность моего спасителя была довольно приятной. Моя тётушка заявила бы, что этот горячий мужчина просто Аполлон. И может, в глубине души, я бы даже согласилась с этим. Его белоснежная улыбка, заметно выделяясь на фоне смуглой кожи, смутила меня ещё больше, но, видимо, этот парень тоже был смущён, небрежно проведя рукой по выбритым до тонкого слоя кудрявым волосам.

– Это Дэвид, – представила тётушка молодого человека после долгой (мне казалось, целая вечность прошла, пока кто-то из нас не заговорил) паузы.

Дэвид? Тот самый почтальон, которого так нахваливала моя родственница? Что он делал в такое время в том районе? И вообще, я не знала, что баскетболисты на почте подрабатывают. Хотя его телосложение соответствовало уровню опасности того района – уверена, он мог бы с лёгкостью навалять какому-нибудь любителю тырить чужие письма.

– Ну где там твой отец? – с наигранным недовольством спросила тётя и встала со стула. – Как сквозь землю провалился. Пойду поищу его.

Я хотела попросить её остаться и даже немного потянулась в сторону Бониты, но её уже и след простыл. Как она умудряется передвигаться так быстро в свои семьдесят два года? Мне бы такую выдержку.

Повисла неловкая тишина. Было странно начинать первой, хотя, наверное, я должна была. Букет разноцветных хризантем выглядел довольно весело, но заставил меня покраснеть ещё больше. Не думаю, что он принёс цветы моей тётушке, а мне принимать их было неловко. Надо признать, не каждый день меня одаривают хризантемами. И розами. И даже гвоздиками, на худой конец.

– Эм, привет, – глупо выдавливая из себя улыбку, начала я, так как уже неудобно было молчать.

– Привет. – Его голос абсолютно подходил к внешности. Глубокий и низкий, словно бархатный. Что-то было в нём от Фрэнка Синатры*, что-то от Энди Уильямса*. Ему бы в пору исполнять песни Элвиса Пресли, и я на секунду заслушалась этим коротким скупым «привет». Обволакивающий голос был мне незнаком, и показалось, что тогда он звучал иначе. Хотя я была почти в отключке и плохо соображала. Могла ли я запомнить его?

– Спасибо, – небрежно заправляя кудряшку за ухо, промямлила я. – Спасибо за спасение.

– Да я ничего особенного не сделал, – пожимая плечами, ответил Дэвид. Скромничает. Тут он вспомнил о букете в своих руках и резко протянул его мне, словно пытаясь быстрее избавиться. Он нервничал, это было заметно. Да и я была сама не своя. Коротко поблагодарив, приняла букет и принялась с интересом разглядывать тонкие лепестки, наконец найдя себе отвлекающее занятие.

– Как ты себя чувствуешь? – поинтересовался парень, присаживаясь на папин стул, чтобы не смотреть на меня с высоты своего немаленького роста.

– Пока сама не знаю. Говорят, что ничего серьёзного, просто вывих, а не перелом. Надеюсь сегодня вернуться домой, не люблю больницы.

Не потому что они навевают ужасное осознание своей беспомощности и слабости, вгоняя в страх перед страшной болезнью или смертью, а потому что дорого. Да, за всё надо платить. В больницах не хуже, чем на курорте: лежишь себе, отдыхаешь от работы, заказываешь из меню блюда, какие хочешь, причём бесплатно (хотя это вопрос спорный), смотришь телек. Но и цена не меньше, чем отдых в шикарной гостинице на Гавайях. Что говорить: сутки в больнице обходятся около двух тысяч долларов, а если меня привезли на скорой, то ещё плюс восемьсот. Вот того и гляди, моя месячная зарплата набежит. Хорошо, что можно частями отдавать, а то денег у родителей брать не хочу и заначку на колледж трогать не буду. Всё-таки не в самое лучшее время я попала в такую переделку.

– Рад, что всё обошлось. – Эта фраза заставила меня смутиться по-настоящему. И я даже не знала, что ответить, просто уткнувшись носом в цветы и закрыв своё уже наверняка красное как помидор лицо. – Ты не сказала, как тебя зовут.

Серьёзно? Зачем?

– Уверена, что моя тётушка уже всё сделала за меня, – как-то неловко отшучиваюсь я. Дэвид улыбается (о мамочки, с такой улыбкой ему только в рекламе Бленд-а-меда сниматься).

– Да, она много про тебя рассказывала, – простодушно ответил парень.

– Действительно? – я представляю, что она могла наговорить, и мне уже стыдно за это. Ненавижу, когда тётя начинает сватать меня незнакомым мне парням, и никогда не могла подумать, что с одним из них мне предстоит встретиться. Вот так. Здесь. Тем более, когда я теперь в долгу у него.

Мой вопрос явно заставил Дэвида засмущаться и нервно отвести взгляд, и мне страшно представить, что могла сказать моя ненаглядная родственница.

– Я не в этом смысле… Ну то есть… Она ничего плохого не говорила, – его речь была невнятной и отрывистой, и мне самой стало неудобно ставить Дэвида в неловкое положение. Я и без него знаю, какого рода разговоры ему приходилось вести с Бонитой. И это мне впору чувствовать вину перед ним.

– Всё нормально, – улыбнулась я, действительно смеясь над этой историей. – Моя тётя может иногда перегнуть палку.

– Нет, нет, – размахивая руками, воскликнул Дэвид. – Миссис Уокер очень милая женщина. Она мне нравится. Ну, то есть не в этом смысле… как человек.

Он казался невероятно милым, когда смущался. Здоровый крепкий парень с (ну что скрывать) притягивающей внешностью, а прячет взгляд как маленький мальчишка. От него веяло теплотой, и даже стало спокойно на душе. Дэвид был славным парнем. Может быть, он даже мне понравился…

Я не сдержала смешок на его невнятные объяснения, в каких тёплых дружеских отношениях они находятся с моей тётей и что ничего криминально-романтического в них нет. Дэвид замолчал и засмеялся следом за мной, понимая всю комичность ситуации. Заворожённая его улыбкой, я снова задумалась о том, что этот парень делает на почте.

– Знаешь, в жизни ты ещё красивее, – вдруг резко сорвался комплимент у Дэвида. Конечно, он же видел мои фото у тётушки. Я опустила взгляд, горя и чувствуя, что в комнате уж слишком жарко и неплохо было бы включить кондиционер, и пробубнила в бутоны короткое «спасибо». Может, следует хоть раз внять совету моей любимой родственницы? Думаю, я уже начинаю сдавать свои позиции, глядя сквозь тонкие зелёные листья на парня напротив и слыша, как тарабанит сердце.

***

Уже битый час ни тётушки, ни папы в палате не было, словно Землю захватили пришельцы и взяли их в плен. Ну правда, где же мой драгоценный родитель? Оставил меня одну с неизвестными парнем и ушёл, довольный собой. Думаю, тётя зажала где-нибудь его в углу, связала руки и вставила кляп в рот, чтобы не вякал. Так всегда она ему говорит, если он вдруг скажет что-то против неё. Эта женщина – тиран!

Но я была не против. За это время между нами завязался приятный разговор, и спустя час тяжесть смущения развеялась, словно мы были старыми добрыми друзьями. Дэвид оказался лёгким собеседником, и это даже хорошо, ведь я иду на контакт с людьми не очень активно. Но с ним всё получилось проще.

Оказалось, что работает Дэвид на почте уже три года и все эти три года именно в районе, где живёт тётя. Немудрено – никто не хочет обслуживать бандитское гетто. Да и доплачивают за него больше, так как увеличивается риск получить раннюю инвалидность от местных жителей.

Наш разговор прервался внезапно вошедшим доктором, который принёс мне рецепты на лекарства и хотел убедить остаться в госпитале ещё хотя бы на день, но я напрочь отказалась от этого. Теперь-то с такой ногой мне придётся взять отгулы с нескольких работ, а за больничный мне не платят. А до балетной школы как-то нужно с повязкой и на костылях добираться. Там бегать не надо, а пальцы на руках все целы. Мой арендодатель ждать не будет: не оплачу в срок – полиция явится на следующий же день меня выселять. Так что выбора нет. И ещё две тысячи выбросить на ветер, пролежав в больнице, мне сейчас ни к чему.

Доктор настаивать не стал, показал, как делать перевязку, отдал костыли и ушёл, оставляя нас с Дэвидом снова наедине. Небрежно переведя взгляд по комнате, я заинтересовалась урной, стоящей рядом с кроватью. В ней виднелось что-то красное – какая-то ткань, – и воспоминания стали всплывать в голове неясными картинками. Кажется, это было на моей ноге. Или нет? Дэвид, должно быть, что-то приложил к ране на бедре, чтобы остановить кровь или просто закрыть повреждение.

– Это твоё? – спросила я, указывая на урну. Парень заглянул внутрь и пожал плечами.

– Нет, я вроде ничего не выбрасывал.

– Нет, нет. Это же та вещь, ткань, которую ты повязал мне на ногу.

Дэвид вопросительно нахмурился, не понимая, о чём речь, и это меня напрягло.

– Я ничего не делал, – ответил он, и мне показалось, что в голосе его прозвучали нотки разочарования. Но как это не делал? А кто делал? Не понимаю.

– Но как же? Ты ведь когда разогнал тех бандитов, увидел рану и перевязал, и…

– О чём ты говоришь? – качнув головой, спросил Дэвид, искренне не понимая, что я несу. – Я нашёл тебя сидящей на скамейке в парке и позвонил в скорую. Правда, кто-то уже сделал это до меня. Я не видел никаких бандитов.

И тут меня будто окатило ледяной водой – это был не он. Это не Дэвид спас меня. Это был другой. Но кто?

Я попросила достать из урны кусок ткани, и, поборов свою брезгливость, Дэвид протянул мне испачканную кровью странную вещицу. Пальцами ухватилась за края и растянула, изучая этот лоскут. Рваная в некоторых местах хлопковая алая ткань была вся в тёмных пятнах, и только небольшой иероглиф на краю оставался белоснежно-белым. Это нечто напоминало повязку на лицо, доказательством чего служили две больших дырки, видимо, под глаза. Он что, Зорро? Прячет своё лицо под маской?

Тогда он сказал не искать его. Да, теперь я точно помню. Его голос был совсем другим, грубым и слегка хриплым, не таким, как у Дэвида, о котором я тут же забыла, словно его и не было сейчас со мной рядом. Все мои мысли теперь крутились вокруг таинственного спасителя, и я не могла отделаться от мысли, что мне необходимо его отыскать. Просто чтобы сказать спасибо. Просто чтобы вернуть его вещь. Просто чтобы увидеть…

========== Ночной Зорро ==========

На улице по вечерам уже довольно холодно: осень в Нью-Йорке в самом разгаре. Красота рыжеющей природы неописуема, и каждый год я жду сентябрь с замиранием сердца. Листья меняют свой цвет от макушки до кроны, красочным омбре сменяясь с ярко-красного до светло-жёлтого. И так приятно вдыхать слегка морозный воздух в этот прекрасный вечер.

Ну, конечно, если ты сейчас прогуливаешься по Манхэттену, а не торчишь в ожидании чуда возле тётушкиного дома. Надеюсь, она не выглянет в окно и не увидит меня. Хотя, даже если и увидит, на сегодня я нашла себе отличное алиби.

Быстро приближающаяся фигура внутренне вызывает тревогу, и сегодня у меня в карманах припасено аж два газовых баллончика. Хотя помнится, что и один не очень-то помог. Увидев знакомый силуэт, я облегчённо выдохнула, радуясь новому другу как никогда прежде.

– Извини, что заставил ждать, – мягко и приятно произнёс бархатный баритон. В такие моменты возникает мысль, что с моим сердцем явные проблемы. Нельзя гипнотизировать людей!

– Ничего, – ответила я, стараясь не выдавать волнения. Дэвид выглядел слегка смущённым и никак не мог найти места своим рукам, то пряча их в карманы, то складывая за спиной. – Пошли?

Получив утвердительный кивок, я, хромая, поравнялась с парнем, и мы неспешно начали свою прогулку. Дэвид постоянно кашлял, вроде как горло прочищал. Наверное, хотел что-то сказать, но слов не находил. Я тоже такое частенько испытываю, поэтому понимаю его как никто другой.

– Спасибо, что согласился пойти, – уже неудобно было просто идти и молчать, и поэтому пришлось заговорить. – Ты мой спаситель. Я как раз должна была сегодня к тёте идти, но теперь у меня есть надёжное прикрытие.

Дэвид как-то потерянно пожал плечами, видимо, так и не поняв основной сути нашей миссии. Когда я позвонила ему и попросила отправиться со мной на поиски моего спасителя, ответ был неоднозначным. Да я и сама не уверена в успехе задуманного, но вдруг мне повезёт? В конце концов, он сказал, что дежурит здесь время от времени, а значит вполне вероятно, что завернёт ещё в этот райончик не раз. Я всё просчитала: напали на меня в четверг примерно между 9:30 и 10 вечера, и с этого дня прошло две недели. Если у ночного Зорро есть график, то вполне вероятно, что сегодня в это время он будет здесь. Но на всякий случай можно заглянуть сюда ещё на следующей неделе и через две – вдруг он всего раз в месяц здесь бывает.

Эти две недели стали для меня сущим адом. Мало того, что мне приходилось скакать на костылях, мучиться от боли и делать перевязки, так ещё и пришлось раскошелиться на такси до работы. Покой мне только снится, и о больничном в первый же рабочий день я могла только мечтать. Да и какой там больничный – отгул за свой счёт, – но и это стало непозволительной роскошью. Особенно когда я получила счёт из госпиталя.

Даже трудно понять, как они так быстро стараются выбить деньги из своих пациентов. Всего неделя прошла, а заветное письмо уже лежало в моём почтовом ящике. Трудно описать словами, что я почувствовала, когда вскрыла конверт, но могу поклясться, что видела пар из своих ушей. Да, в Америке нельзя болеть. Это всего лишь трудовой лагерь с усиленным питанием, и слабые здесь не нужны. С такими долгами можно легко идти на паперть, и совсем неудивительно, что столько бездомных населяют центральные районы всех городов.

Оказалось, что восемьсот долларов за скорую и две тысячи за ночь в госпитале это ещё по-божески. Ещё плюс костыли, лекарства (на которые нужен рецепт врача, а значит, за добавкой опять придётся записываться на приём), перевязки. Но самым дорогим оказался рентген. Тёмно-синий снимок моей лодыжки стоит пятнадцать тысяч долларов! Да на аукционе дорогих картин можно выторговать дешевле за работу современного популярного художника. Было бы неплохо втюхать портрет моей лодыжки за пятнадцать тысяч долларов какому-нибудь миллионеру. Я таких денег никогда в жизни не видела, не представляла и даже помыслить не могла. Хотя, не то чтобы это сумма такая уж огромная, но всё же сложно представить, сколько мне придётся работать, чтобы в один прекрасный день держать в руках тяжёлый пресс наличных. Мне хватило бы этих денег на целый год обучения! А теперь ради того, чтобы убедиться в отсутствии переломов, я должна заплатить пятнадцать тысяч. А это значит, что моё поступление откладывается на целый год.

Я пробовала прикинуть небольшой план в голове, найти ещё одну работу, но пока с такой ногой мне некуда деваться. Придётся переждать до полного выздоровления. Безусловно, такие заоблачные суммы за элементарное обследование кажутся просто невообразимыми, и пока трудно уложить в голове весь масштаб моего банкротства. Придётся просить рассрочку, благо, что это здесь не проблема. Моя нищая страховка, за которую я, на минуточку, каждый месяц плачу по сто пятьдесят кровно заработанных долларов, согласилась оплатить только тридцать процентов. Вот вам и весёлая арифметика – каждый месяц придётся отчислять пятьсот долларов госпиталю, и в течение двух лет я выплачу весь счёт. Вот и съездила Рокси тётю повидать. Одно «ночное рандеву», и прощай колледж.

Зарплата моя, с учётом новой работы, не большая, но, оказывается, и не маленькая. Считается, что три тысячи долларов в Нью-Йорке вполне себе средний прожиточный минимум на одинокого человека. Вот где справедливость? Одинокий должен платить в два раза больше налогов, чем женатый. Видно, государство думает, что нам деньги некуда девать, раз нахлебников нет. Только за маленькую студию в старом доме, который строили ещё первые переселенцы – я уверена в этом, – приходится платить половину моей зарплаты. А ещё коммунальные услуги. А ещё медицинская (бесполезная) страховка. А ещё интернет, телефон и проездной в метро… И кушать тоже хочется. И на колледж отложить надо. Вот так и задумываешься, что советы тётушки Бониты не такие уж и плохие.

Вздыхающий рядом Дэвид вывел меня из своих унылых мыслей. Кажется, он был чем-то расстроен, немного загрустил и всё время молчал. Может, он боится? Здесь ведь действительно небезопасно в такое время суток, и пусть он и внушает своими видом образ сильного мужчины, против пистолета ничего не сделаешь. Тем более местные бандюги всегда орудуют шайками, поодиночке ходят только бомжи и я.

– Почему ты вдруг решила, что мы его найдём? – спросил Дэвид. Как объяснить мужчине понятие «женская интуиция»? Это вообще странный и неведомый зверь, живущий внутри каждой дамочки. Я промолчала, но он и не ждал ответа. – Да и зачем? Он ведь сам сказал тебе его не искать.

– Да, но всё-таки я чувствую себя обязанной. Хотя бы нужно поблагодарить его, а иначе я буду считать себя самым гадким человеком на свете.

На самом деле мне самой были неизвестны мои внутренние мотивы этих поисков. Просто чувствовала, что так правильно. Ну так бывает иногда – ты просто знаешь что-то и всё. К тому же любопытство сыграло не последнюю роль в моём решении. После огорчения от правды, что мой тайный спаситель не Дэвид, пришло какое-то просветление (или помутнение) рассудка. И ты будешь последней бесчестной малодушной девицей, если не найдёшь его, Рокси! Это я себе сказала. А если установка уже дана, то я ни за что не сверну с намеченного пути. Это, по всей видимости, мне от тёти досталось.

– Сидели бы сейчас в Ред Лобстер, а не шлялись по подворотням, – бубнил мой компаньон, натягивая воротник пальто на уши.

– Ред Лобстер? – не скрывая удивления, спросила я. – Милый друг, да ты небось премию на работе получил.

Да уж, такие ресторанчики сильно бьют по карману. Даже забавно стало от такого заявления с его стороны.

– Ну ладно, – всё ещё хмурясь, сказал Дэвид. – Пусть будет Олив Гарден.

Видимо, мой удивлённый взгляд нашёл отражение в его глазах, и пыл его немного поубавился. Я вижу, что с фантазией у парня всё в порядке. Уверена, что зарплата почтальона, пусть и с отличным соц пакетом (в который включена полная страховка, что оказалось очень нужной вещью), с дополнительной премией и увеличенной ставкой за час, всё равно не позволила бы ему оплатить ресторан такого уровня. Если только с кредитки.

– Хэппи Терияки чем не угодили? Это самое лучшее место для ужина, – вспоминая близлежащий китайский ресторанчик возле моего дома, который мне с недавних пор полюбился, спросила я. Дэвид задумался, и выражение его лица стало таким серьёзным, будто он вычислял квадратный корень из множественного числа.

– Не поклонник азиатской кухни, но всё лучше, чем сейчас бродить здесь, – уже улыбаясь, сказал парень, глядя на меня.

– Обещаю, что мы обязательно туда сходим, – у меня не было никаких задних мыслей, просто хотелось отблагодарить друга за помощь. – Чур я угощаю.

– Ловлю на слове.

Дэвид открыто улыбнулся, и от его улыбки веяло чем-то тёплым и домашним, словно мой отец был рядом. С ним было спокойно и уютно, я уже не чувствовала былой скованности и смущения, и, зная себя, могу сказать, что это огромным шаг к сближению с ним. Может быть, он мне действительно нравится, кто знает?

– А ты не думала, что мы можем столкнуться с дурной компанией? – уже серьёзно спросил Дэвид, натягивая кожаную перчатку удобней на руку. – Тебе не страшно возвращаться на то место, где на тебя напали?

– Здесь живёт тётя, хочешь не хочешь, приходится ездить в этот район. Да и к тому же ты рядом – если что, придётся тебе нести меня на руках, унося ноги от бандюг, а то бегать я не могу. И у нас есть четыре газовых баллончика, – последний аргумент был спорный, но я так верила в силу баллончика, будто у меня винтовка на плече, что страх как рукой сняло. Или, может, я знаю, что мой волонтёр где-то рядом?

– Всё-таки я должен признаться, что вести красивую девушку на встречу с другим парнем весьма… неудобно, – Дэвид развёл руки в сторону и выпустил пар изо рта. – Я бы даже сказал, унизительно.

– Да брось, – стукнув его локтём в бок, улыбнулась я. – Это ведь не свидание. Просто хочется увидеть своего спасителя и сказать ему спасибо.

Дэвид покачал головой, будто осуждая меня, но меня это не задело, и дальнейший путь мы продолжили уже молча. Возможно, он и прав – не надо было звать его с собой. Наверное, я ставлю Дэвида в неловкое положение, но сама думаю, что мы не найдём ночного Зорро. Словно моё подсознание поделилось надвое: разум говорит, что всё тщетно, а сердце подсказывает, что шанс есть.

В моей безумной голове как-то не возникает вопрос: «Если вдруг мой Зорро не дежурит сегодня вечером здесь, а мы наткнёмся на очередную «весёлую компанию», как нам быть?» Вдруг в этот раз мы не унесём ноги, как случилось со мной, и уже придётся не больничные счета оплачивать, а заказывать гроб? Я, видимо, головой об стену хорошенько стукнулась тем вечером, и теперь там полный кавардак.

Пройдя улицу до конца и обратно, мы так никого и не нашли. В нескольких местах по углам стояли люди, не очень дружелюбные на вид и даже опасные, но они нас не трогали, только смолили марихуану и пускали дым нам в спину. Возможно, на двоих предпочитают не нападать, или же вид моего друга их отталкивает. А может, они все его знают в лицо, ведь он местный почтальон здесь. Но когда на улице горит только один фонарь, то сложно разглядеть прохожих.

Как бы то ни было, сегодняшняя наша вылазка не принесла своих плодов, и мне даже стало немного грустно, но при Дэвиде я вида не подала, чтобы не обидеть его. В любом случае, провести с ним время было довольно приятно, хотя мои мысли занимал сейчас только ночной дежурный, у которого сегодня выходной. Вполне вероятно, что слово «периодически» указывает на непостоянность графика. Боже, чем больше я думаю об этом, тем сильнее мне кажется, что схожу с ума.

Дэвид любезно предложил подвезти меня до дома на своём автомобиле, и это было как раз кстати, ведь автобусы уже закончили свой рабочий день. Я пообещала, что мы обязательно отведаем китайской кухни вместе, и на хорошей ноте рассталась с парнем, чувствуя невероятную усталость и опустошение за сегодняшний день. Но моя решимость была непоколебима.

***

После двух недель поисков ночного Зорро я осталась ни с чем. Поиски ничего не дали, и больше не было сил и времени ездить на район к тёте. Я была там в среду, четверг и пятницу, через неделю и через две. И даже вырвалась на выходных. Хорошо, что Дэвид согласился помочь мне в этом, без него было бы трудно. Но после того, как мы всё же нарвались на подвыпившую компанию местных гопников и мне пришлось бежать, прихрамывая, до машины, я поняла, что пора остановиться.

Глядя на красную повязку, которая моими усилиями была выстирана и зашита в нескольких местах, мне думалось, какой же он всё-таки странный, этот ночной Зорро. Даже самой смешно от такого прозвища. Воспоминания с того злосчастного вечера стали наполняться деталями, и пусть расплывчато, но всё же картинка выстраивалась. Надо признать, что спаситель был невероятно силён – уверена, что он был больше Дэвида, шире в плечах и сильнее физически. И выше. И кожа на ощупь такая грубая, толстая, возможно, от мозолей. Может, он работает на каком-то заводе? Или механиком? Или где ещё можно заработать себе мозоли размером со всю ладонь?

Я пробовала приложить красную бандану себе на лицо, но она оказалась намного больше и даже как-то несуразно смотрелась, хотя моя пышная шевелюра одуванчиком торчала вокруг головы, увеличивая её в размерах. Даже погуглила значение иероглифа на ткани, хотя, может, это не имеет какого-то определённого смысла. Так я заглушила своё стремление отыскать этого парня, довольствуясь маленьким трофеем, оставленным им, который служил напоминанием о том, что мне всё это не причудилось.