Текст книги "Пока идёт дождь (СИ)"

Автор книги: Yoon Hae

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 24 страниц)

Это если представить, что Рафаэль – человек. Но исходные данные другие… А имеет ли это первостепенное значение? Порой судьба подбрасывает нам неожиданные подарки, вот только большой вопрос, достойны ли мы их. Я оказалась недостойна. Но надеюсь, что это можно исправить.

Огромная мускулистая рука как гиря свисала с кушетки. Я опустилась на бетонный пол, уперлась подбородком в твёрдую поверхность кровати. Осторожно провела пальцами вдоль руки, вкладывая свою ладонь в его и несильно сжимая. В ту же секунду Рафаэль открыл глаза, но уже не был таким суровым. Смотрел чистым открытым взглядом, словно оторопел, видя меня так близко. И мне так нравится это ощущение искрящейся радости от того, что ещё могу вводить его в такое наивное замешательство. Что всё ещё способна вызывать такие чувства. Моя рука легла на лысую макушку. Приятно касаться его кожи на голове, и это, как видно, его успокаивает.

– Наконец-то я увидела тебя без повязки, – мой шёпот можно услышать, только если приблизиться на минимальное расстояние, но мутант внимательно следил за движениями губ.

Он поднял руку, неуверенно коснулся лица, проверяя, действительно ли здесь нет повязки. И снова опустил её в привычное положение, попутно возвращая мою ладонь в свою.

– Я больше не хочу никуда уходить.

– Тебе лучше вернуться на поверхность и забыть всё…

– Нет! – мои пальцы коснулись его губ, заставляя больше не шевелиться. Наши лица близко, я чувствую горячее ровное дыхание на своей коже, и это приятное ощущение вызывает лёгкую дрожь в теле. – Не хочу даже слышать об этом. И ты о таком думать забудь.

Рафаэль не стал со мной спорить – видимо, сил не было совсем. Продолжал смотреть на меня, а я на него, заглядывая в глаза друг другу. В этих двух осколках янтаря я видела своё отражение – маленький портрет, две крохотные Рокси внутри его зрачков, – и понимала, что эти круглые рамки будут хранить только меня, искать только меня. Только я, и никто другой, застряну в них навсегда. Они мои – эти кусочки солнца – и ничьи больше.

Кончиком носа уткнулась в губной желобок; на меня накатила волна умиротворения. После таких эмоциональных американских горок сил почти не осталось, хотелось просто отключиться от этого мира и снова очутиться в том лесу, где мы гуляли с Рафаэлем. Жалко, что такое бывает только во сне.

Тяжёлая рука легла мне на спину – кажется, это был такой неуклюжий жест, весьма нерешительный, словно так Рафаэль пытался удержать меня, не мог побороть желание прикоснуться, но в то же время его внутренняя обида и гордость не давали расслабиться и окунуться в приятные ощущения. Возрастающий писк приборов, измеряющих пульс, оглушительно давил на уши – его губы были сухими и непривычно горячими; острые края шрама слегка царапали кожу – странно, что в первый раз я этого не заметила. Мне просто хотелось дать ему понять, что мой настрой более чем серьёзный и что ему стоит оттаять, а не упрямо отталкивать. Теперь-то ему глупо было сопротивляться этой силе притяжения. Такое нельзя усмирить и пересилить – тем более с его темпераментом.

Его губы слегка подрагивали (или мои?), воздух сбитым потоком резко выходил из ноздрей. И мне нравилось ощущение временного контроля над этим пусть и ослабевшим, но всё-таки в разы более сильным существом. Хотя кто знает, может, это я марионетка в его руках… Я всё больше в этом удостоверяюсь.

Глаза в глаза – мы снова напротив друга друга. Просто смотрим и молчим. Хочется улыбаться, и это так глупо, тем более сейчас, в таких обстоятельствах. Но щемящие сердце эмоции щекочут изнутри, и порой воздуха невозможно набрать спокойно – лишь резкими обрывками. Я сжимаю его ладонь сильнее – просто не могу удержать в себе это внутреннее давление в груди. Чувствую, что и он крепко стискивает руку, почти до боли. И этот острый, тонкий, быстрый звук зафиксированного на сканерах сердцебиения говорит о том, что внутри он весь трепещет.

Мне больно вспоминать причину нашего расставания – как-то не вовремя накатывает. Давит, глушит искру счастья. Сейчас так хочется просто закрыть глаза и всё забыть, насладиться этим моментом нашей личной тишины, но нестерпимое чувство вины – неподъёмной, буквально чугунной – стискивает ладони у меня на горле.

– Прости… – наконец произношу я нужное слово и жду ответа. А может, и не жду вовсе. Не хочу знать.

– Я же сказал тебе молчать, – пробасил Рафаэль, приблизившись впритык. Тёплые пальцы коснулись костяшками моей щеки почти невесомо – я блаженно закрыла глаза, когда грубая ладонь полностью опустилась на лицо. Прижалась щекой к исцарапанной коже – снова колотящийся писк. Разве я могла подумать, что один из визитов к тётушке приведёт меня к такому исходу? Голова кругом идёт, если вдаваться мыслями в прошлое и анализировать последние месяцы моей скучной доселе жизни.

Хотелось остаться вот так вдвоём, где тишина между нами приносит лишь душевное успокоение, лечит кровоточащие раны – я физически ощущаю эту волну «обезболивания». Но резкий звук открывающейся двери в лабораторию заставил меня подпрыгнуть на месте от неожиданности.

– Майки, – послышался голос Донни. – Туда ещё нельзя. Потом навестишь его. Майки!

– О, нет! – тихо прошептал Рафаэль.

Лавина радости и счастья ввалилась к нам в комнату, проскакала, снося всё на своём пути включая меня, и накрыла Рафаэля с головой. Раненый стиснул зубы от боли, когда Майки опустился на него всем своим весом.

– Я так рад, что с тобой всё в порядке, брат! – эта детская искренность невероятно подкупала, и я уже таяла как пломбир, глядя на проявление нежной братской заботы. Видимо, и Рафаэль не собирался отталкивать Майки, а мужественно терпел боль от сильных объятий неугомонного вихря.

– Я так испугался за тебя! – мутант стал чуть заикаться, голос его дрожал. Послышались всхлипы, плечи неровно вздымались. Донателло не стал его отрывать от раненого брата, лишь снял очки и протер линзы краешком халата, улыбаясь и качая головой.

– Ну, хватит тебе, – бурчал Рафаэль, но по-доброму, в его голосе не было недовольства. – Что сопли распустил?

Майки выпрямился, стал усердно вытирать влажные щёки. Не хмурил брови, его лицо казалось спокойным, даже не жалостливым. Но он продолжал размашистыми движениями собирать слёзы, настырно льющиеся из глаз.

– Прости, – тараторил младший. – Прости меня. Я больше не плачу.

Но несмотря на его сосредоточенное выражение лица, мокрые дорожки не высыхали на щеках, только кожа слегка потемнела от постоянного трения с ладонями. А я готова была разрыдаться вместе с Микеланджело…

– Ладно тебе, – буркнул Рафаэль, притянув брата обратно рукой. – Хватит слёзы лить, плакса.

– Я так боялся, что ты умер, – шелестел Майки, и мне вдруг захотелось оставить их. Сейчас я тут была лишней. Словно подслушиваю что-то сокровенное и личное, что должно остаться только между ними двоими. Между двумя братьями.

Донателло спокойно подошёл к капельнице, ввёл в катетер какое-то лекарство из шприца. Видимо обезболивающее. Потрогал голову Рафаэля, проверил сердцебиение, отсчитывая на часах время.

– Ты наверное голодный! – воскликнул Майки и аж подпрыгнул на месте. – Надо срочно тебя покормить. Ничего так не возвращает силы и бодрость духа, как большой кусочек сырной пиццы, приправленной красным перчиком. – Он поднял указательный палец вверх и стал изображать умное лицо своего брата-гения.

– Никакой пиццы, – строго заявил Донни. – Этого ему сейчас не хватало. Только куриный бульон.

Майки скривился, вздрогнул от отвращения, чем вызвал только смех.

– Это просто гадость. Ты вечно его суёшь нам, когда мы, покалеченные, не способны дойти до кухни. Это нечестно! – младший наклонился к Рафаэлю и заговорщически прошептал: – Не бойся, я тебя в обиду не дам. Голодом морить не позволю.

– Может, лучше я приготовлю? – Рафаэль уже ел мою стряпню, вроде ему даже это нравилось, если он только не через силу в себя это пихал. Двое черепашек взглянули на меня, раненый уже еле держал глаза открытыми – лекарство начало действовать.

– У нас, правда, дома совсем пусто, – развёл руками Донателло, и Майки согласно закивал головой. Тогда я достала ключи из кармана и потрясла ими перед черепашками.

– В таком случае тащите всё, что найдёте у меня в квартире…

***

На кухне вовсю была суета. Я разрывалась между приготовлением бульона и выдворением из кухни Майки, который каждые пять минут порывался проверить готовность пиццы.

– Эх, жаль Рафаэлю нельзя попробовать нашу супер-мега-вкуснятскую пиццу. Хэнд-мейд всё-таки, хоум стайл. Когда ещё выдастся случай отведать такого изысканного блюда?

– Не переживай, Майки, – похлопала я по плечу мутанта. – Когда ему станет лучше, сделаем для него особенную пиццу.

Микеланджело расплылся в улыбке, довольно кивая головой. Он снова опустился вниз, чтобы заглянуть в духовку и просто застыл в такой позе, загипнотизированный скворчащим внутри сыром.

– Подай мне чёрный перец, пожалуйста, – попросила я, и мутант в ту же секунду подскочил и вручил мне баночку с приправой. – А теперь лавровый лист… и ещё давай сушёный базилик. Так, ещё немного поварится и можно снимать. О, и соль нужна! Я же не посолила!

Микеланджело продолжал выдавать мне приправы одну за другой из коробок, принесённых из моей квартиры. Я и подумать не могла, что на моей крохотной кухне найдётся столько продуктов: три полных пакета, две коробки и ещё небольшой мешок картошки. Я же вроде как на диете…

– Вот, попробуй, – попросила я мутанта, который помогал мне кашеварить, и поднесла к нему ложку с бульоном. Он поморщился, слегка отодвигаясь от меня, будто я заставляла выпить его лекарство. – Мне нужно знать, достаточно ли соли.

– Ну… ладно, – с натяжкой согласился мутант. – Если тебе очень надо…

С мученическим выражением лица он отхлебнул из ложки содержимое. Хотя я была удивлена – с чего бы такое отвращение к куриному бульону? Это ведь не брокколи. Вполне себе нормальное блюдо, полезное, в меру жирное. Приятный аромат. Ещё и мяско попадается.

Майки сразу проглотил суп, кажется, пытался не дышать. Зажмурился. Посмаковал остатки на языке и резко выпучил глаза в удивлённом выражении.

– Ммм, – продолжая причмокивать, отреагировал мутант. Он выпрямился, схватил у меня ложку и смело зачерпнул из кастрюли. – Ммм! Ничего себе! Что ты с ним сделала?

Голодный черепашка стал стремительно поглощать мой бульон, молниеносно перейдя с ложки на половник.

– Эй, ты чего? – отбирая у него кухонную утварь, воскликнула я, но не ожидала, что он начнёт сопротивляться. Ты – не ты, когда голоден. – Это для Рафаэля! – Я почти упала, когда мне неожиданно удалось вырвать поварёшку у него из рук, но Майки снова вернулся к ложке.

– Это так вкусно! Да тут на всех хватит! – прихлебывая супом, говорил обнаглевший ниндзя. Я толкала его в бок, но эту зелёную гору невозможно было сдвинуть с места. Начала бить его по панцирю поварёшкой, но, возмущаясь и пытаясь одной рукой обороняться, Майки продолжал есть.

– Да скоро пицца будет готова, имей совесть! Ну… кто-нибудь… помогите мне, – пытаясь хотя бы качнуть мутанта, крикнула я. На кухне из ниоткуда явился Лео.

– Майки, хватит объедать Рафа! – спокойно сказал лидер, садясь за стол и даже не пытаясь помочь мне выгнать брата из кухни.

– Да я всего ничего съел! – возмущённо воскликнул Майки и опять потянулся к ложке, но таймер на плите вовремя включил спасительный звонок. – Ура-ура! Пицца «а-ля Итальяно» готова!

Он выхватил полотенце у меня с плеча, распахнул дверцу духовки – в нос ударил аромат плавленного сыра и поджаренной ветчины, притягивая обитателей канализации ближе к кухне – достал пиццу и перенёс её на стол, с вожделением любуясь этой идеальной формой круга с запечёнными краешками теста, на котором ровными симметричными рядами уместились все его любимые ингредиенты. На кухне нас было пятеро – я и не заметила, как Донателло и мастер Сплинтер подтянулись к нам. Майки с серьёзным видом схватил нож для пиццы и осторожно воткнул лезвие ровно по центру. Он орудовал инструментом как хирург скальпелем, ловко и качественно, почти идеально разрезав пиццу на равные доли. Скрестил руки в замок и прижал к себе, театрально моргая глазами.

– Моя любовь, наконец-то мы встретились с тобой. Ох, дорогая, ты даже не представляешь, как я скучал, – чуть не прослезившись, лепетал Микеланджело, взял добрый кусок с подноса – тонкие нити сыра потянулись вслед за ускользающей частью целого, – и, положив на тарелку, подал Мастеру Сплинтеру первому. Все неотрывно следили за пленительным лакомым кусочком – голодные взгляды отражали нескрываемое желание наброситься на пиццу не церемонясь. Но всё-таки воспитание, а может, и присутствие отца, сдерживало их порывы. У Донателло зазвонил телефон, выводя мутанта из гипноза.

– Да, – сделав пару шагов от нас, сказал «доктор». – О, привет! Уже здесь?

Я не слышала тему телефонного разговора, но была удивлена, что кто-то может звонить черепахам из канализации. Судя по тону беседы, это был близкий знакомый. Мне было ужасно интересно узнать, кто же ещё из людей знает черепашью семью. Спустя недолгое время Донни вернулся к нам, через моё

плечо заглядывая на пиццу. Кажется, я даже услышала, как он облизнулся.

– Кто звонил? – поинтересовался Лео, переместив взгляд с пиццы на брата.

– А, – очнулся гений, – это Эйприл. Только вернулась из поездки, скоро придёт к нам.

– Она знает о Рафе? – спросил лидер. А я, отвлекшись от еды, полностью погрузилась в разговор мутантов.

– Да, – кивнул Донни. – Поэтому из аэропорта сразу сюда.

Я переводила взгляд с одного черепашки на другого, пытаясь уловить смысл их слов и уже не слыша восхищенные щебетания Майки, который успел заглотить один добрый кусок пиццы и тянулся за вторым. Мне сейчас было интересно другое: кто такая Эйприл? И самое главное – почему она так яростно стремится увидеть Рафаэля?

Если второй вопрос пока остаётся открытым, то первый развеялся сам собой, когда ровно через десять минут на пороге оказалась она – журналистка с шестого канала.

Комментарий к Отражение в осколках янтаря

Посмотрите какая милота! Арт от Самсоновой Юли))

https://pp.userapi.com/c853520/v853520152/5e4cc/QyFpaLYJ5Z8.jpg

Мой паблик

https://m.vk.com/club181206684?from=groups

А тут собраны все самые крутые работы по черепахам (кстати, можно и свою кинуть)

https://m.vk.com/fanficmania?from=groups

Как обойти дурацкую систему отзывов, которая всех достала?

Нажмите «ответить» под первым отзывом, удалите содержимое и пишите))

========== Сила притяжения ==========

Комментарий к Сила притяжения

Мой паблик

https://m.vk.com/club181206684?from=groups

А тут собраны все самые крутые работы по черепахам (кстати, можно и свою кинуть)

https://m.vk.com/fanficmania?from=groups

Песенка в тему:

https://youtu.be/MDB8NOLSn3I

Мы оба стороны одной луны,

Мы сразу в состоянии войны,

И понимаем, что обречены.

Девушка, сидевшая напротив, вся заплаканная от недавней встречи с Рафаэлем, который всё ещё находился в отключке, с интересом разглядывала меня, позабыв на короткое время о рамках приличия. Её взгляд отражал искреннее любопытство и интерес, но не наивно-детское, а с явным подтекстом. Помнится, так на меня смотрел Майки, когда я в первый раз тут появилась. Её тонкие пальцы изящно обхватили стакан с водой, поднося его к в меру тонким губам. Для меня губы, не выглядящие как надутый гусиный клюв, являются идеалом женской красоты. И хотя именно на такие «вареники» сейчас мода, я всегда мечтала об изящных, аккуратно очерченных ровной линией губах. Рыжие локоны оттеняли по-аристократически бледную кожу; острые черты лица строго рисовали красивый правильный контур. И всё в ней было идеально: от макушки головы до кончиков пальцев. И всё в ней было совершенно: хрупкий изгиб фигуры под трикотажным плотно севшим платьем, длинные ноги, острые торчащие ключицы. И мне осталось только подавить накативший приступ зависти – напротив меня находилось тело, о котором я мечтала в своих самых радужных мечтах. Но вопреки всему, Эйприл казалась мне весьма милой девушкой.

– Значит, ты новый друг ребят. Это здорово, – кажется, она говорила искренне, хотя с трудом скрывала удивление. – А как вы вообще встретились?

– Ее Рафаэль привёл, – ответил за меня Майки и тут же сощурил глаза, загадочно улыбаясь. Эйприл всматривалась в выражение лица мутанта, пытаясь понять подтекст его молчания, а он игриво дёрнул бровью и улыбнулся ещё шире, наклоняясь ближе к собеседнице и говоря громким шёпотом, как будто так его никто не услышит: – У них тут конкретные шуры-муры…

– Майки, – невольно шикнула я на черепашку, чувствуя, как предательски краснеют щеки. Мне стало так неловко; наверное, у Эйприл сейчас челюсть отвиснет.

Девушка округлила глаза, приподняв брови, но так с ходу верить словам Микеланджело явно не стала, а обернулась и посмотрела на остальных, пытаясь выяснить всё у более адекватных представителей канализационной расы мутантов. Донателло и Леонардо неопределённо пожали плечами, задумчиво отводя взгляды, вроде как и не зная, что ответить, а вроде как предпочитая не раскрывать личные дела брата, тем более не желая смущать меня сейчас. Но это были лишь мои предположения. К моему глубочайшему удивлению, в итоге они оба согласно кивнули головой, подтверждая слова младшего. Я чуть сквозь землю не провалилась. Я чувствовала себя блохой на блестящей лысине.

– Как интересно, – отреагировала Эйприл, но в её словах чувствовался явный скепсис. Взгляд сменился с удивлённого на сканирующий. Наверное, такая новость у меня тоже вызвала бы некоторые сомнения, ведь ясно, что не каждый день черепашки видятся с людьми, и тем более никогда ещё такие встречи не доходили до чего-то большего, чем дружба. Но находиться с другой стороны баррикад хуже некуда…

– Меня не было всего два месяца, а тут такие дела…

Она явно хотела задать мне больше вопросов, но не стала этого делать при остальных ребятах. Хотя не сомневаюсь, что им тоже интересно узнать подробности и вообще покопаться в моём внутреннем мире и ощущениях. Леонардо сменил тему разговора, начав расспрашивать у Эйприл о её поездке в Токио и расследовании о Шреддере – том самом главаре банды, которая покалечила Рафаэля. Видимо, журналистка тоже в теме, а я вообще будто не из этого мира, поэтому решила пойти подготовить бульон.

Кормить Рафаэля с ложки будет крайне неудобно в таком положении, поэтому намного проще было бы перелить суп в высокий стакан, чтобы он пил его с помощью трубочки. Я перелила бульон, чтобы он остыл и раненому было комфортно есть. Несмотря на мою суету, спиной чувствовала следящий за мной взгляд любопытных женских глаз. Она мне не доверяет? Или же в ней проснулось чисто женское чувство конкуренции? Насколько мне было известно из короткого рассказа Донни об Эйприл, она та самая девушка, которая спасла их ещё в детстве. А потом уже всё окончательно прояснилось, когда в разговор вклинился Майки, красочно поведавший мне о встрече с журналисткой. Кажется, и Рафаэль упоминал о ней, но тогда мой мозг не смог как следует обработать эту информацию и сохранить в долговременной памяти.

Неужели никто из этих четверых не положил на неё глаз? Очень сомневаюсь. Ведь она единственная девушка, которая воспринимает их адекватно, которая в некоторой степени любит их. Тем более с такой-то внешностью и не завоевать сердце хоть одного из них – это как-то не укладывается у меня в голове. Ну, Леонардо довольно строг в своих собственных рамках, вряд ли он даже мысленно допустил бы такие вольности по отношению к Эйприл. Она для него друг и спасительница. Да и, думаю, из всех черепашек он лучше всего понимает и принимает свою отчуждённость от общества, а значит и от обычных для людей чувств и отношений. Донателло кроме его изобретений вряд ли что-то интересует. Мне кажется, что и будучи человеком он был бы таким же безумным учёным, поглощённым работой над очередным научным прорывом. А вот Майки – он мог бы себе такое позволить. Да и вообще он довольно эмоциональный парень – кажется, этот малый, если бы была возможность, не пропускал бы ни одной юбки. Вернее, влюблялся бы во всех и сразу. Славный добрячок, от которого веет самой любовью. Но воспринимать его серьёзно просто невозможно. Да он и сам вряд ли воспринимает себя серьёзно.

Но Рафаэль. Рафаэль другой. Эмоциональный, но эмоции его не вразброс, как у Майки. Не для всех. Он более смелый, а быть может, безрассудный, чем остальные. Теперь, зная их всех, я понимаю, почему именно Рафаэль нарушил внутренний регламент своего клана и скрывал наше знакомство долгое время. И мне повезло, что тогда дежурил именно он. Этот бунтарь вполне мог бы втюриться в ходячую рыжую статуэтку. И я живое доказательство тому, что такое могло запросто случиться. А может, так оно и было? Просто он мог быть отвергнутым, несмотря на их нежную (ой, ну осталось только умереть от умиления) дружбу. А тут появилась я – хотя, если подумать, я ведь тоже его условно отвергла… А может, поэтому он тогда не вернулся и не проверил меня снова. Может, поэтому был таким обиженным и так грубо меня отвергал. Ну конечно, одна уже разбила ему сердце, теперь ещё другая. Так вот почему она так неслась сломя голову из аэропорта, чтобы навестить Рафаэля. Нюни тут распустила, глядя на металлический шов сквозь весь панцирь. Вот так значит, ага!

Меня так бомбило изнутри, что ещё немного и пошёл бы пар из ушей. Что-то неприятно жгло в душе, лавой растекалось по телу. У меня аж руки затряслись от негодования. Хотя, это же было до меня… Но всё равно как-то неприятно находиться на кухне вместе с его «бывшей». Интересно, а сейчас он как относится к Эйприл? Всё так же питает нежные чувства или же ходит перед ней обиженный? Или просто игнорирует? Вот и правильно, нечего реагировать на эту даму.

Но мне казалось, что его чувства ко мне искренние. Не стал бы он развивать что-то ко мне, всё ещё сохраняя любовь к Эйприл. Рафаэль не такой. И если что-то и было между этими двумя, то явно в прошлом. В любом случае, теперь здесь есть я, теперь в его жизни существует Роксана, так что всякие дрыщеватые вешалки пусть топают мимо.

Я порылась в коробках с продуктами, пока остальные обсуждали какую-то Караи, и отыскала пачку любимых конфет. И как им удалось найти её на моей кухне, когда даже я так запрятала это лакомство, что долго не могла найти в своей крохотной квартирке? У Майки невероятная чуйка на такие вещи.

– Вы чаю не хотите? – обернувшись к остальным, спросила я для приличия (а то неудобно было сожрать пачку конфет в одного). Черепашки ещё доедали остатки пиццы, запивая всё сладкой газировкой – чаепитие им вряд ли сейчас пойдёт.

– Спасибо, я на диете, – учтиво ответила Эйприл.

Ну конечно! Она, наверное, с пяти лет на диете. Вот я тоже на диете, а толку-то? Это ужасно несправедливо, когда у кого-то получается сдерживать вес, а тебя прёт по всему периметру, так что грудной и ягодичный рюкзаки становятся всё тяжелее с каждым годом. И казалось бы, от ношения дополнительного груза я уже должна скидывать вес, но на жир, почему-то, эта теория не действует.

Я отделила мясо курицы от бульона, постругав его на тонкие волокна, поставила всё на поднос, взяла под мышку конфеты и пошла к Рафаэлю, не зная, чем ещё себя занять в этой компании частных сыщиков. Когда мой крупногабаритный силуэт исчез из зрительной видимости, послышался приглушённый голос журналистки:

– Что здесь вообще происходит? Как она оказалась среди вас? Кто?.. Как?.. Я… не понимаю…

– Я тоже сначала был шокирован, когда узнал. Но Роксана хороший человек. Не сумасшедшая и вполне адекватная. Ей можно доверять.

– Что значит, они с Рафаэлем вместе? Как такое возможно? Я имею в виду… ты ничего не подумай, но… она ведь человек. Как же она смогла?.. Я имею в виду, прошло так мало времени, меня не было всего ничего, а Рафаэль уже успел завести себе подружку. Это очень… подозрительно.

– Я прекрасно понимаю, о чём ты говоришь. Но теперь уже… Уже что есть, то есть, и, как выяснилось, по-другому будет только хуже.

Ага! Значит, точно с этими двумя не всё ясно. Что-то между ними было… И что теперь? Она начнёт со мной соперничать? Из чисто женского интереса будет бороться за Рафаэля? Ну это было бы глупо, хотя вполне ожидаемо. И что мне делать? Рафаэль уже однозначно дал мне понять, что хочет, чтобы я была рядом. А значит, у неё не должно быть шансов. Но если он действительно был влюблён в рыжую? Меня обуяло вообще непонятное, никогда не испытываемое мною ранее чувство безвыходности и страха, вперемешку с желанием чётко разграничить тут свою территорию и дать понять, что теперь в логове черепах появилась ещё одна женщина, а в сердце одного из них так вообще одна-единственная. Наверное.

Вся на нервах, я уже не хотела слушать их разговор про меня и зашла в лабораторию, где был Рафаэль. Он всё ещё спал, отрубился, как труп. Я поставила поднос на табуретку рядом с койкой, подстелила себе под задницу висевший на стене халат Донни и вскрыла пачку с конфетами. На меня накатило раздражение, импульсами будоража всю мою нервную систему. С чего бы такой приступ агрессии, Рокси? Какой-то внезапный, неконтролируемый. Вспыхнул, будто я стала спичкой и кто-то чиркнул меня о спичечный коробок. И искры полетели в разные стороны, и между мной и Эйприл за мгновение выросла стена. Так, надо успокоиться. Это просто нервы ни к чёрту, вот и сдают.

Сливочная сладость конфеты позволила на долю секунды отвлечься от темы своих мыслей, но один взгляд на Рафаэля снова вернул меня в прежний поток. Интересно, а Эйприл догадывалась, что Рафаэль был влюблён в неё? Ну конечно догадывалась – так мчалась скорее его увидеть. Ревела тут, как белуга, над спящим раненым мутантом. Ещё и по руке погладила… Интересно, как бы он отреагировал на неё, если бы был в сознании? Смутился бы? Рассердился? Меня выгнать хотел, а ей наверняка был бы рад.

Ну и чёрт с тобой, двухметровая рептилия! Конечно, как же не влюбиться в этот ходячий эталон модельной красоты. Она же живая обложка с журнала, ещё бы на такую глаз не положить. Но всё-таки кое в чём у меня есть преимущество: журналистке уже перевалило за тридцать, а мне ещё нет и двадцати одного. Между нами была огромная пропасть, совершенно ничего общего ни внешне, ни внутренне. У Рафаэля странный разброс во вкусе (хотя о чём это я?). Но если подумать, тридцать лет для женщины далеко не приговор – судя по Эйприл, она еще ого-го. Ну ничего, время работает на нас. Через лет пять-десять начнут появляться первые морщины, а там уже цепной реакцией будет сдавать весь остальной организм. Гормональные скачки, набор веса… А я всё ещё буду молодая. Эта мысль меня почему-то приободрила, хотя моё раздражённое настроение сменилось тоской.

Стоп, Рокси! Кажется, тебя несёт. Откуда столько жёлчи? Аж самой противно так думать. Ты превращаешься непонятно в кого, становишься совершенно невыносимым человеком. Нервы сдали, уровень стресса просто зашкаливает, ещё и бывшая Рафа на голову свалилась. Всё в кучу перемешалось, забурлило и начинает строить новую Роксану.

Стало ужасно мерзко от собственных мыслей и желаний и хотелось провалиться сквозь землю. А Рафаэль мирно сопит в две дырочки и ничего этого не видит. Я склонила голову, разрывая каждую обёртку, одну за другой отправляла конфеты себе в рот, чтобы заглушить приступ агрессии и возникшее на её фоне чувство вины. Я злилась отчего-то. Злилась на всех, на Рафаэля, на Эйприл. На себя из-за этих ужасных мыслей. Сидела и всё это заедала горой сладостей.

– Что ты ешь? – неожиданно раздавшийся голос меня напугал. Я подняла взгляд на мутанта – интересно, давно он подсматривает за тем, как я поглощаю коробку конфет за раз? Опустила голову, интенсивно работая челюстями. Мне не хотелось сейчас говорить, но отвечать пришлось.

– Конфеты, – я будто была на него обижена. И правда обижена. Но только сама не понимаю на что. На то, что он когда-то был влюблён в Эйприл? Хотя это ещё непроверенная информация, но вполне имеет место быть. А может, на то, что журналистка так сильно к нему привязана?

– А как же диета?

Этот вопрос меня просто взбесил. Ну конечно, я же не рыжая швабра, в меня влезет целых полторы Эйприл. Мне же нужно научиться перестать дышать, потому что даже воздух раздувает мои формы, откладываясь лишним жиром на бёдрах. Как забавно – он смеялся надо мной из-за диеты, а сам глаз положил на костлявый ходячий манекен. Какое лицемерие. Фи.

Я злилась, и видимо, это отражалось в полной мере на моём лице в виде глубоких морщин между бровями и поджатыми губами. Конфеты одна за одной исчезали из упаковки, и вокруг меня образовался уже целый горный хребет из обёрток.

– У меня стресс, понятно? – грубо сказала я, желая разозлить его в ответ и вызвать на спор.

– Понятно, – тихо произнёс он, и в его голосе слышался добрый смешок.

Краем глаза взглянула на Рафаэля: он, чуть смеясь, приподнял один уголок губ, и нежно – да, именно нежно, – глядел на меня. Лучики солнца в его радужках согревали, и оказалось, что под этим взглядом можно не только остолбенеть от ужаса, но и растаять, как сливочное мороженое. Он что, мне глазки строит? Вот хитрец! Но я тут же сдалась. Не хотела, да уже и не могла преодолеть глупое желание улыбнуться. Чувствовала себя полной дурой, но сейчас просто невозможно быть серьёзной, если даже самый суровый из квартета зелёных ниндзя смеётся. И я смеюсь вместе с ним. И так хорошо сейчас – слышать его смех, стать причиной внезапно накатившей волны нежности, – что вмиг вся злость и негодование во мне растворились. Что-то странное происходит со мной. То, что пока находится за гранью моего понимания. Я не могу это анализировать, могу только ощущать.

– Хочешь? – спросила я Рафаэля, разрывая очередную обёртку. Тот слегка качнул головой – видимо, голодный. Я поднесла сладкий шарик к его губам, и мутант не спеша принялся пережёвывать сладость.

– Что за конфеты? – спросил Рафаэль, облизнув губы. Я улыбнулась и показала ему белую упаковку.

Гордо продемонстрировала ему название, чем снова вызвала улыбку у мутанта. На белой обёртке красовалось красивое «Рафаэлло».

– Видишь, тут ещё красные ленты нарисованы. Очень символично, правда? А ты помнишь, в рекламе этих конфет танцевала балерина? Я ведь хотела стать балериной, так что это всё про нас. Судьбоносные конфеты. Здорово, правда?

Я походила сейчас на восторженного ребёнка, и от такой резкой смены настроения аж у самой голова закружилась. Рафаэль тихо захихикал в голос, продолжая улавливать каждый мой жест, внимать всему, что я говорю, пусть это и было полным бредом. Все мои негативные чувства испарились, плавясь под этими двумя искрами. Мутант поднял руку и совсем невесомо, игриво ударил меня по кончику носа, сбивая с меня последние остатки недавнего раздражения. И как ему удаётся так превосходно рассчитывать свою силу?