Текст книги "Никого нельзя обижать! Семестр І"

Автор книги: Yelis

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)

Улыбнувшись девушке, бесполезно старающейся что-то донести сквозь гул в ушах до моего закуклившегося сознания, я поднял руками почти невесомую преграду и, поцеловав её в носик, переставил себе за спину.

В коридоре общежития от меня тоже шарахались, хотя я не переставал мило улыбаться всем встреченным девчонкам.

В столовой почти никого не оказалось. Только повара попрятались за стеклянными витринами на своей части зала да несколько зевак почему-то вдоль стен осторожно пробирались к выходу, но тотчас же замерли, увидев меня на пороге нашей общей трапезной.

– Все дамы, на выход! – прорычало что-то вместо меня, сделавшего несколько шагов вперёд, освобождая перекрытый было проход.

И всех застывших до этого девочек словно ветром сдуло: те, кто помладше, облачённые в гимназическую униформу, просочились между мной и стенами столовой, а те, что постарше, обряженные в белые поварские кители, покинули зал через свой, доступный только для них выход.

– Тебя я тоже не держу, – кивнул я головой замершей посреди зала Покровской Марине.

Пожав плечами, и, не обращая больше внимания на подругу старосты, не спешащую воспользоваться моей добротой, я уставился на так и оставшуюся стоять около окна старосту, улыбнувшись ещё приветливее:

– А вас, Штирлиц, я попрошу остаться!

И сделал шаг по направлению к моей обидчице.

– Стой, не подходи! – прокричала мелькающая перед глазами Покровская, размахивающая руками и пыхтящая, как беременный ёжик.

«Почему беременный, да ещё ежик?» – удивилась какая-то часть меня. Но оставшись без ответа, озадаченно замолкла.

Чего хотела добиться Покровская своей пантомимой, я не знаю. Что-то вроде бы щекотало мои рёбра после махов её рук и прикольных хеканий, похожих на выдохи теннисисток на корте Уимблдона. Но только мне было не до них. Я увидел цель и шёл к ней, не замечая никаких препятствий.

Даже хук, прилетевший от неугомонной одноклассницы, заставил лишь слегка дёрнуться мою голову. «Ха! Да я настоящий терминатор!» – снова вылезла на свет частица моего я, оставившая в покое бедного ёжика. – «Что там мой прообраз сделал с Сарой Коннор?»

Реагируя на замелькавшие в ушибленной голове неприличные картинки, мой внутренний критик завопил, что разумная машина не может быть такой жестокой по отношению к другим разумным существам.

«Так то к разумным!» – подумалось мне, глядя на скачущую передо мной Марину, изображающую толи Брюса Ли, толи Чака Норриса, а может даже Джеки Чана.

«Чего ж тебе ещё надо, собака?» – удивлялся я, аккуратно стреноживая двумя стульями (ух ты, я и так умею?) брыкающуюся изо всех сил каратистку. Не подумайте, что я хотел как-то оскорбить девушку. Просто очень люблю советские кинокомедии, и Иван Васильевич, меняющий свою профессию – одна из моих самых любимых.

«Ох, боярыня, красотою лепа, червлёна губами, бровьми союзна!» – размышлял я, избавившись от последнего препятствия и медленно приближаясь к твёрдо смотрящей в мои глаза Опаловой, что ещё раньше Покровской перестала махать руками и бесполезно сотрясать нагревшийся в столовой воздух. – «Чего ж ты ко мне привязалась? Что мне с тобой сейчас делать? Не бить же кулаками? Всё моё воспитание протестует против такого варварства. Но воспитать тебя, всё же, как-то надо!»

«Надо, Федя, надо!» – пришла мне в голову удачная, как показалось, идея, позаимствованная у известного всему Советскому Союзу Шурика. – «Раз не удосужились родители, то кто-то должен взять на себя их обязанности!»

И, глядя в округляющиеся девичьи глаза, стал расстёгивать ремень на брюках.

О чем подумала начинающая паниковать староста, и чем это всё могло закончиться, я не знаю, так как исполнению воспитательной функции помешало что-то мягкое, но, тем не менее, довольно увесистое, прилетевшее к моему затылку.

– Ну, это не честно! – проговорил я, обернувшись к физкультурнице, держащей в руках обломки столовского стула, ведь секунду назад за моей спиной никого, кроме брыкающейся на полу Покровской не было. – Я так не играю!

И ласковая темнота неторопливо обволокла моё угасшее от женского коварства сознание.

***

– Бл…ь! – зарычала на облегчённо выдохнувших девушек Говорова, высвобождая одну из них из плена хитро сплетённых ножек стульев. – И это в день приезда государыни! Другого времени найти не могли?

– Да он сам … – попыталась было оправдаться староста.

– Молчать, ёб твою м… ! – спохватилась наставница, разозлившись ещё больше от невозможности свободно высказать всё, что она думает о случившемся и его непосредственных участниках. – Быстро подняли нашего дебошира и бегом вместе с ним в медпункт. И пусть в ваши головы даже мимолётом не залетит мысль, несколько раз «случайно» уронить его по пути – сдохнете на беговой дорожке и тренажёрах!

– Форму парня лично выстирать, высушить, выгладить и занести в медблок! У вас математика сейчас? Можете на неё не идти – учительницу я предупрежу. – добавила женщина в спины медленно ковыляющих из столовой обременённых бесчувственной ношей девушек. – И чего непонятного в слове бегом? Бегом, я сказала!

– А ты начинай наводить тут порядок, – обратилась Ольга Станиславовна к показавшейся в дверях Ладе после простимулированного командным рыком удаления тройки хулиганов. – А я верну поваров на их рабочие места. А заодно разберусь, почему в столовой не было дежурного учителя. И спасибо за то, что вовремя меня позвала.

***

Очнулся я от чувства дикого голода внутри, характерного аромата медицинского помещения снаружи и присутствия минимум двух женских организмов рядом с собой. О том, что организмы женские, кроме тембра звучащих голосов говорило и содержание их беседы. Как можно уже минут десять без умолку говорить и не сказать ничего существенного?

Наверное, меня выдало бурчание живота, поскольку сразу после него моё плечо бесцеремонно потеребили, и давно идентифицированный голос Ольги Станиславовны потребовал:

– Вставай, ты уже минут пять, как пришёл в себя. Не надоело ещё слушать пустые женские сплетни?

Разлепив глаза, я уселся на кровати, осторожно повертел головой и прислушался к ощущениям в ней. На удивление сознание было ясным, как солнечный день, не омрачаемый даже намёком на облака. И потрогав затылок, ничего, кроме небольшой и почти безболезненной шишки, там не обнаружил. В общем, без учёта морального ущерба, вышел я из столовской баталии практически целым и невредимым.

Поэтому решил поприкалываться над своей обидчицей:

– А вы, женщина, кто?

Наставница, переглянувшись с пожавшей плечами знакомой медичкой из ГСО, кивнула в направлении окна за моей спиной:

– Вон, Лада тебе пирожки принесла. Подкрепись!

И не успел я повернуть голову, удивляясь тому, что до сих пор не унюхал никакого аппетитного аромата, как получил несильный, но весьма неприятный тычок по печени:

– Симулянт хренов! Подружку свою, значит, помнишь, а любимую наставницу нет? Ведь любимую же?

– Горячо! – заверил я потирая бок и слегка расстраиваясь от неудавшегося прикола.

– Ты зачем дочку государыни трахнуть захотел? Да ещё прилюдно. Жить надоело? – последовала новая ошеломляющая претензия от физкультурницы.

– Чего? Какую дочку? Какой государыни? Никого я трахать не хотел! Вернее хотел, но не её. – совсем запутался я в своих ответах. – О ком вы вообще говорите?

– Постой, – теперь уже Говорова удивлённо уставилась на меня, – ты что, не знаешь, с кем учишься в одном классе?

– С двумя дурами! – огрызнулся я, вспоминая всё, что с упомянутыми «разумницами» было связано. – И никаких Ярых в моём классе нет.

– Как всё запущено! – сочувствующе покачала головой Ольга Станиславовна. – А Опалова, по-твоему, кто?

– Да причём тут эта невоспитанка? У неё и фамилия не такая! – пока я говорил эту фразу, некоторые сомнения, после припоминания о принадлежности семьи Опаловых к государыневой родовой ветви, начали проникать в мою ушибленную сегодня верхнюю оконечность. – Ещё скажите, что Покровская – это дочь министра внутренних дел!

– Не может быть, чтобы ты ни разу не видел изображение семьи нашей государыни! – до учительницы, не отреагировавшей на пассаж39 о подруге старосты, понемногу начала доходить вся суть моего невежества. – Может ты и государыню ни разу не видел?

– Видел! – буркнул я, представляя глубину и ширину той опы, в которую (если наставница, в свою очередь, не прикалывается надо мной) сумел вляпаться.

39. Пассаж (одно из значений) – странное, неожиданное, эмоциональное высказывание.

– Да пофиг! – махнул я рукой на все личные потенциальные неприятности в неведомом туманном будущем, подумав: «Лишь бы родственниц моих рикошетом не задело!»

– Так что ты хотел сделать с наследницей престола? – после осознания, что я не шучу, поинтересовалась Ольга Станиславовна.

Эх, помирать, так с музыкой:

– Вложить немного того, чего не додали раньше венценосные родители, слишком занятые, по-видимому, управлением государством.

– Это ремня что ли? – полезли на лоб глаза наставницы.

– Старый, проверенный, дедовский способ! – с серьёзной миной на лице кивнул я. – Почти всегда доходит с первого раза.

– А не поздновато?

– Лучше поздно, чем никогда. Может ещё исправится!

– Ну ты … – не зная, что ещё сказать, Говорова кивнула на чистую и наглаженную стопку одежды, аккуратно сложенную на соседней кровати. – Одевайся. Через час обед, после которого общее построение перед парадным крыльцом гимназии. Будем встречать нерадивую, по твоим словам, воспитательницу нашей будущей государыни.

И добавила, направляясь на выход:

– А отдежурить всё-таки придётся!

– Нет! – упрямо наклонил я голову. – Ни за что!

– Ну, ну!

– Действительно дочка государыни? – спросил я, одеваясь, у без стеснения наблюдающей за мной ГСОшной врачихи после того, как физкультурница закрыла за собой дверь медпункта.

И получил в ответ кивок с ехидной улыбкой.

– Бля!!!

На истерический ржач в покинутом лазарете я не обратил никакого внимания.

***

И хоть столовая очень сильно манила мой «разговорившийся» желудок своими продовольственными запасами, но ни на какое дежурство я мужественно не пошёл. И пусть простят меня невольно пострадавшие девчонки за отсутствие среди них одного дежурные члена (хм, как интересно сформулировалось!), но сдаваться вредной Опаловой, или как там её, я не собирался.

А вот до обещанного через час обеда ещё надо как-то дожить! И для этого, пока было время перед тем, как полезть в сеть, пришлось заняться ликвидацией последних стратегических резервов фронта.

Так как завалявшиеся с прошлого месяца яйца и сало успешно пали в неравной борьбе с моим аппетитом, то пришёл черёд трёх маленьких картофельных сиротинушек, ожидавших своей очереди в пустой кухонной тумбе.

Быстро, но качественно моем их под проточной водой, режем пополам, тычем в места разрезов ножиком, укладываем на сковородку разрезами вверх и размазываем по ним остатки сливочного масла. Блин, на последнюю половинку масла не хватило, как я ни старался его растянуть. Ну и ладно, чай не барин, какой! Батюшки, чуть соль не забыл! Вот теперь – порядок! Минут двадцать-тридцать я потерпеть ещё смогу.

А пока блюдо дня готовится, любуемся знакомой физиономией, которую везде обзывают почему-то Огнеславой Ярой.

Блинский блин! Ну почему я с фотографиями государынь – теперешней и прошлых – ознакомиться позаботился, а с портретом будущей – нет? Не подумал я как-то о существовании наследницы, хотя её наличие у любой женщины вполне логично. И чего совсем никак не мог предположить, так это того, что учиться мы будем в одном классе.

А вообще, разве это что-то меняет? Какого, не буду говорить чего, эта венценосная особа, вся такая «упитанная, но невоспитанная»40, прицепилась к простому, безродному дворняге? Поугнетать некого? Фиг ей! Не зря я хотел революцию устроить! Как опой чувствовал заклятого врага трудового народа!

40. Цитата из советского фильма-сказки «Варвара краса, длинная коса».

Кстати, у министра МВД ни дочери, ни сына нет – это я тоже проверил. Так что родовая принадлежность Покровской покрыта мраком тайны. Но она ко мне и не пристаёт, а скорее даже, как мне показалось, сдерживает Опалову или оберегает её от меня.

И детишек остальных министров я прошерстил. Двое из них – мальчик и девочка, тоже учатся в нашей школе и, по-моему, даже в одном классе, только на пару параллелей младше. Но ко мне они даже на пушечный выстрел не подходили. А остальные детки уже вышли из школьного возраста.

Ладно, подрумянившаяся картошечка сама себя не скушает. А решение проблем с местной государыней, если они когда-нибудь вообще возникнут, отложим на потом. Главное, повторюсь, чтобы родственниц моих во все эти дела не вмешивали!

В столовой все делали вид, что ничего необычного сегодняшним утром не произошло. Никто нигде не шептался и не тыкал в меня детскими или взрослыми пальцами. И Лада ничего не говорила, кроме сто раз повторённой благодарности от себя лично и от своей, довольной достижениями дочери, мамы. А ещё Белая младшенькая, которая везде хвастается подаренной игрушкой и всем подряд показывает старые мультики, передавала мне большой привет и слова огромной благодарности.

Зато учителей на обеде было раза в два больше обычного. Но и они старались несильно тревожить своими взглядами ни меня, ни отморозившихся Покровскую с Опаловой (пусть так и остаётся под этой фамилией – я к ней уже привык).

Ну, раз всем пофиг, то мне тем более «нас рать»! Мысленно плюнув на всё, я также перестал терзать себя анализом непонятных изменений, произошедших с моим сознанием и способностями во время утреннего конфликта. Хотя о скачкообразно возросшей силе, усилившемся непонятно от чего доспехе духа и проявленных на пустом месте навыках рукопашного боя поразмышлять стоило бы. Но сейчас просто не хочу! И не буду! Имею я право на такой каприз? Тем более что всё это, как неожиданно появилось, так благополучно и исчезло.

Ладно, хватит рефлексировать! Что будет, то будет! Раньше-то мои «отношения» с Опаловой ни к чему отрицательному, кроме моих побоев, не приводили. Может, потому и не приводили? Или она просто не жаловалась своей мамане? Да и я до этого не стремился выпороть зарвавшуюся девку ремнём.

Блин! Опять «страдать» начинаю! Хватит! Буду смотреть на мир с оптимизмом!

Вон, выстраивают нас уже на местном плацу стройными рядами. И учителя все такие нарядные, напарикмахеренные, как и все соседки-девицы. И староста наша старается. Видать соскучилась по мамаше-то!

А меня зачем в первый ряд вытаскивают? Вот такой подставы я точно не ожидал! И от кого – от физкультурницы! Нет уж! Я как-нибудь в дальних рядах затесаюсь. Там всё-таки поспокойнее мне будет. Не зря народная молва говорит, с которой я полностью согласен – подальше от начальства, поближе к кухне. Хотя и рядов тех – «Три тополя на Плющихе»41.

41. Советский мелодраматический фильм.

Что значит – «лицо класса»? Наше лицо вон ехидно лыбится на правом фланге, выпирая вперёд все привлекающие внимание достоинства. У меня при всём желании свои так далеко выставить не получится.

Но вот что странно – с первого дня прелести старосты почему-то меня мало интересуют. Вот её соседки, что не оказалась министерской дочкой, или Лады, или других девчонок и даже учительниц – тут без вопросов, всё работает, как положено. А с Опаловой нет! Может она это как-то чувствует и от того постоянно бесится?

За что «по шее»? Она у меня и так сегодня ушибленная! Причём вами же. Второй раз я рукоприкладство могу и не пережить! Ну, раз гарантируете, что государыня не такая страшная, как видится на картинке, то так и быть – постою немножко в первом ряду. Но недолго и под вашу ответственность! А то вдруг она меня съест? Вот тогда и накажут вас по всей строгости нашего гуманного закона!

Ладно, ладно, я вас «понял, умолкаю, не то по шее» всё-таки «получу и подвиг свой не совершу»42.

42. «Тебя я понял, умолкаю! Не то по шее получу, и подвиг свой не совершу!» – цитата Кузнечика из кинофильма «В бой идут одни старики».

Судя по выражению лица наставницы, не знакома она с героями второй «Поющей» эскадрильи. Да нет у меня температуры, и голова не кружится! «Так что идите-ка вы от меня подальше!» – это я уже мысленно.

Тем более что вон – заволновались все, забегали или наоборот застыли по стойке смирно. Значит, приехала наша долгожданная гостья. Сто лет бы её ещё не видеть!

«А кумачовых транспарантов с приветственными надписями, так и не вывесили!» – завертел я головой. За что и получил-таки по шее от пристроившейся за спиной Лады. Но легонько так, можно сказать почти любя.

Но самыми первыми приехали тонированные микроавтобусы личной охраны государыни, начавшие десантирование своего содержимого ещё от въездных ворот и закончившие прямо на плацу гимназии. Наши-то ГСОшные охранницы давно уже и в полном составе заняли круговую оборону по периметру Воронцовского парка. А за его забором, к которому даже близко никого не подпускали, уже пару часов, как гудит какая-то мощная техника. И боевые вертолёты туда-сюда летали. Сейчас, правда, уже прекратили.

И только минут через двадцать на подъездной дороге показался кортеж той, что патронирует всё творящееся вокруг безобразие.

Из остановившегося напротив нас членовоза (если можно его так назвать) долгое время никто не показывался. Даже руководство гимназии, вышедшее встречать государыню хлебом-солью, начало недоумённо переглядываться друг с другом.

А вот у меня почему-то сложилось впечатление, что через тонированные окна закрытых автомобильных дверей меня кто-то пристально разглядывает, излучая в окружающее пространство волны раздражения или даже, не побоюсь этого слова – агрессии.

Не знаю, правда это на самом деле или нет, может просто моя буйная фантазия так расшалилась, но я не муха-дрозофила, чтобы изучать меня под микроскопом. Поэтому, придав своему лицу пофигистическое выражение, я с тоской уставился в распогодившиеся небеса.

Наконец, после негромкого щёлчка автомобильного замка, задняя дверца представительского лимузина начала медленно распахиваться.

***

Глава 6

Москва. Кремль. Подъезд к выходу из резиденции государыни Руси. 14 октября 2086 года. Примерно полдень.

Из удерживаемых охраной высоких двухстворчатых дверей резиденции в её внутренний двор неспешно выходят три самые влиятельные женщины страны. Вышедшая из здания государыня усаживается на левое заднее сидение поданного на посадку бронированного автомобиля. Справа от неё, обойдя транспортное средство, устраивается министр внутренних дел. Одно из сидений среднего ряда занимает глава службы безопасности рода Ярый, являющаяся одновременно первым лицом Государственной Службы Охраны страны. Она же, оценив перед посадкой обстановку вокруг, отдаёт приказ на начало движения всего кортежа.

– Ты решила, что я мало работаю в этот праздничный для всей страны день? – обращается министр МВД к государыне после того, как та, нажав кнопку, изолировала их от остальной части машины. – Мне и сегодняшнего народного «фестиваля» с головой хватает. Не знаешь, за что хвататься сразу, а что может и полежать, пока хоть чуть-чуть протрезвеет. А ещё за непоседливыми иностранными «партнёрами» в оба глаза приглядывать надо.

– И это… – сделав небольшую паузу, кивнула Ярая-Шевцова на закрывшуюся и ставшую непрозрачной перегородку, отделившую их отсек от среднего и переднего рядов автомобильных сидений. – Катерина не обидится?

– Не бурчи! Не обидится, – ответила откинувшаяся на мягкую спинку Ярая, – Ивановна – женщина умная. Иначе не усидела бы на двух должностях сразу. И когда не нужно проявлять излишнее любопытство прекрасно знает. Да и родовая клятва не даст ей сделать нам ничего плохого. Ну, я на это очень сильно надеюсь. По крайней мере, фильм с нарушительницей этой клятвы, она, как и любой кандидат, вступающий в наш род, видела. И очень им впечатлилась. Впрочем, как и все.

– Что с той женщиной сейчас? – поёжилась слегка министр, невольно вспоминая просмотренные не так давно кадры и внимательно изучая взглядом свою высокопоставленную соседку.

Хорошо скрываемая взвинченность государыни никому, кроме её многолетней подруги, не была видна.

– Монахини ухаживают за ней. Говорят, потихоньку идёт на поправку. Но очень и очень медленно. И, по словам моих специалисток, периодически проводящих обследования, ни о каком восстановлении способностей оператора эфира у неё и речи быть не может. Я периодически помогаю тому монастырю, ну и заодно мониторю там обстановку.

Пока колонна из множества чёрных, вкруговую тонированных, машин с разноцветными мигалками на крышах не выехала полностью за ворота Кремля, тишина, установившаяся в салоне представительского лимузина, никем из его пассажирок не нарушалась. Но как только вырвавшийся на простор городского шоссе кортеж начал разгонятся, государыня возобновила прервавшийся разговор:

– Есть новости по Счастливчику? И да, не будет конфликта между моей охраной и твоей группой, что занимается сейчас парнем?

– Конфликта не будет. Группа, как только появились первые специалистки службы твоей охраны, ушла с контролируемой территории, оставив только пару замаскированных наблюдателей. – ответ начался со второй части заданного вопроса. – По Счастливчику основное ты знаешь. Из прочего … Ты из-за предстоящей встречи с ним так распереживалась? Раньше перед подобными мероприятиями ты себя чувствовала намного раскованнее.

– Заметила? – неохотно кивнула государыня.

– Так сколько лет уже … – вздохнула министр, после чего продолжила. – В «Ауре» мои девочки под покровом ночи оборудовали две лёжки: одна – на песчаном пляже, вторая – на чердаке гостинично-административного здания. Пересменка осуществляется также по ночам. Плюс в то время, когда парень работает на их территории, в воздухе постоянно висит квадрокоптер. Для обеспечения беспрерывности наблюдения в дополнение к штатному аппарату выделен ещё один из оперативного резерва.

– А над «Фермой» почему эти аппараты не используете?

– Технику жалко – её не так много сейчас производят! А твои орлицы её мигом засекут и собьют. И мало того, что напугают тем самым ребятишек малых, так и тебе же потом нажалуются. А хорошая, бесшумная, всепогодная леталка с камерой высокого разрешения и тепловизором немалых денег стоит. Что ещё? – задумалась на секунду министр. – Образцы биологического материала парня я на генетическую экспертизу, как ты и приказывала, отдала.

– Агент Ф постаралась? – поинтересовалась государыня, переводя взгляд с проносящихся за окном городских пейзажей на свою собеседницу.

– Она. Кто же ещё? Умудрилась поработать у нашего пацана парикмахером.

– Когда будет результат? – всё больше оживлялась государыня.

– Сегодня должны переслать на мой коммуникатор. Других новостей у меня пока нет.

– А что за история с приёмной матерью парня и остальными его такими же родственницами? Там, вроде бы, замешана какая-то анонимка. Настоящая?

– Всё-то ты ведаешь, царица матушка! – с улыбкой покачала головой Ярая-Шевцова. – Это я выполняю второе твоё пожелание и создаю проблемы нашему фигуранту по своему профилю. И анонимка – самая настоящая, написанная, правда, несколько месяцев назад. Но, тем не менее, пришедшаяся, как говорится, прямо ко двору. Хотя какая в наше время может быть анонимка? Сейчас не прошлый век с его бумажными доносами. Да и тогда автора кляузы при желании можно было относительно легко вычислить. Но на основании этого навета я смогла, прижав его родственниц, урезать, тем самым, негосударственное финансирование нашего Счастливчика. Извини, но законных способов конфисковать твою стипендию я не нашла.

– И кто автор доноса?

– А …! – отмахнулась Надежда. – Обычное дело. В любом большом коллективе можно найти того, кто считает, что он лучше выполнит функции руководителя. Так что всё, как всегда, ничего нового.

– И что парень? Выкрутился? – изображение в окне лимузина снова приковало к себе взгляд самой влиятельной женщины Руси.

– Выкручивается, как тебе, несомненно, известно. На всю начисленную в гимназии «зарплату» закупил продовольствие и отослал женщинам своей приёмной семьи. А сам, как я тебе докладывала ранее, нашёл подработку. – о небольшой личной помощи с нечестной работодательницей парня министр решила своей начальнице не сообщать.

Понаблюдав за задумчиво кивающей головой подругой, Надежда решила сменить несколько скользкую для неё тему разговора:

– А почему монтаж дополнительной системы охраны и наблюдения на «Ферме» осуществлялся ночью? Мои девчонки тогда знатно так переполошились, что и мне спокойно поспать не дали. А я – тебе.

Медленно, словно выныривая постепенно из необъятной глубины своего сознания, государыня второй раз повернула голову к своему министру и произнесла:

– Не в моих интересах, как ты понимаешь, чтобы информация о просчётах в охране гимназии просочилась в другие рода.

А после, снова отвернувшись к окну, ещё нехотя добавила:

– Но, самое главное – я почему-то не захотела, чтобы об этом узнал Счастливчик. Он, кстати, едва не сорвал режим секретности вокруг той операции. А непосредственно монтажных работ там было немного. Это не кабели тянуть, как, по твоему выражению, в прошлом веке. Дольше провозились с настройкой аппаратуры. И то этот паразит едва всё не испортил. Хорошо, что наблюдательницы вовремя сообщали о его перемещениях. И чего этому неугомонному живчику спокойно тогда не спалось? Сейчас все записи, на которых идентифицируется Счастливчик, специальный искин сбрасывает на отдельный сервер, доступный только самым доверенным специалисткам нашего рода. Если хочешь, можешь сейчас их просмотреть. Наиболее интересные сюжеты я специально выделила в отдельный видеоряд.

Некоторое время обе женщины, одна с заметно большим, вторая с чуть меньшим интересом, просматривают длительный ролик на развёрнутом на максимум экране ПИКома государыни.

Остановив просмотр на моменте первого контакта форменного ботинка с направленной в зенит частью парня, и, оценивая реакцию подруги на отображаемое на экране действо, Надежда поинтересовалась:

– Это, кажется, какие-то новенькие? Я почему-то среди появившегося на объекте пополнения ГСО их совсем не помню.

– Хорошая у тебя память, Надежда. Мне бы такую! – Антонина уважительно покачала головой. – Ты права! Эта пара специально была откомандирована сюда на несколько дней из отдалённого подразделения для оказания не столь физического, как ты видела, сколь больше психологического давления на Счастливчика. Впрочем, ничего серьёзного девочки парню тогда не сделали. Да и не должны были, как я уже сказала.

– Не прибедняйся. Память у тебя не хуже. Как ни как методики её тренировки изучали вместе в одном и том же заведении. И, насколько я тебя знаю, полученные умения оставить без применения ты никак не могла. – возразила своей давней подруге министр МВД. – Но меня несколько смущает прозвучавшее в твоей речи слово «тогда».

– Дальше смотри, – теперь отмахнулась от небольшой лести Антонина Ярая, указывая на экран удерживаемого на своих коленях аппарата. – И, говоря наперёд, по словам самих девочек, они сами не понимают, как случилось то, что случилось.

– Гляди какие лица у всех, увидевших новую причёску парня! – после продолжившегося просмотра весело заулыбалась заинтригованная прозвучавшим пояснением Надежда, пихая локтем бок своей начальницы. – Твои точно не сильно его отпинали?

– Нет, там была чёткая инструкция напугать парня, не доводя дело до серьёзного членовредительства. – снова пояснила вздохнувшая отчего-то государыня.

– И как?

– В первой стычке парню, как ты видела, повезло – моих девчонок спугнуло появление учительницы. Но жаловаться, тем не менее, ни ей, ни кому другому он не стал. Что уже говорит о стойкости его характера.

– Или о глупости, – хмыкнула министр. – Но ты продолжай. Раз была первая стычка, то должна была быть и вторая, а может даже и последующие.

– Смотри «кино» дальше. Оно смонтировано, как я говорила, из записей нескольких камер видеонаблюдения. И скажешь мне потом своё мнение.

– А парень неплохо так бегает! – начала комментировать Надежда, делясь своими впечатлениями по мере просмотра разворачивающегося на экране представления. – Или это твои давно марш-бросками не занимались?

– С марш-бросками в ГСО всё хорошо! – снова отмахнулась от министра государыня. – Ты на несущественное не отвлекайся. Мне интересно, что ты скажешь о том, что произошло дальше.

– Смело! – даже как-то восхищённо воскликнула Ярая-Шевцова, наблюдая за полётом пластикового ведра с белым красителем. – А у моих-то девчонок реакция явно получше!

На вновь прозвучавшую подколку Ярая молча закатила глаза.

– Ох…еть! – вырвалось у министра, ошеломлённо наблюдающей за очень быстрой и от того непонятной расправой над двумя тренированными сотрудницами охраны.

– Ты, кстати, не забыла о моём распоряжении по этому поводу? – не преминула в свою очередь уколоть подругу государыня.

– С тобою забудешь! Но у меня почти два года на это есть. Да и клятва твоя не даст мне поступить по-другому. Иногда мне кажется, что именно она свербит у меня в одном месте. – после секундной растерянности от непонятого сначала вопроса ответила Надежда, досматривая ролик до конца. – С девчонками всё в порядке?

– Со стремительно покинувшей поле боя на своих ногах уже всё хорошо. Понос на пару часов без внятных для него причин и нулевое воздействие всех усилий штатной целительницы и кучи лекарственных препаратов, плюс сильная общая слабость в течение последующих суток после всего этого не считается. – продолжила делиться информацией глава государства. – А вот с её напарницей не всё так просто. И я не знаю, что мне теперь со всем этим делать!

– Насколько я поняла по контексту, она жива? И парень не зря, как я предполагаю, тащил женщину на своём загривке! Или ты о том, что Счастливчик таки явно имеет какие-то ненормальные для остальных мужчин способности? – уточнила Надежда под звучание сигнала о сообщении, поступившем на её ПИКом по закрытому каналу связи.

– Как ты хитро обошла слово «маг»! – хмыкнула государыня. – И это, учитывая одинаковые симптомы у моей ретировавшейся сотрудницы и твоей Пензенской бандитки, уже стопроцентно доказанный факт. Это – одна сторона проблемы, которая вызывает множество вопросов. Тебе говорить каких?

– Не надо, и так понятно, – покачала головой министр МВД, извлекая из внутреннегокармана аппарат защищённой связи, принимаясь перечислять упомянутые вопросы и просматривая одновременно сообщение, пришедшее на коммуникатор. – Вот только первые, что сразу пришли мне на ум. Как и откуда этот мужской маг появился? Кстати, не смотря на все старания, ответа на этот вопрос нет уже почти полгода. Что с ним теперь делать? Что у него за магия? Сертифицировать его или нет? Как его охранять от посягательств родов нашей страны, а также иностранных охотниц на мужей и их же спецслужб? Как создавать таких новых и нужны ли они вообще?