Текст книги "Механизированная история (СИ)"

Автор книги: Ясная зоря

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)

– Моя задача охранять вас, и я не могу рисковать вашей жизнью.

– Потому что она завязана на твоей. Прости, – Рэм застыл, когда змеелюд поцеловал его, бережно обнимая хвостом, – Ты стал незаменим и привычен для меня. Не обязательно нести груз самому, можно разделить эту ношу.

Сижу и, прости Господи, хуею. Как другой поворот событий должен был произойти. Настало то “самое” время, когда нам с Нилау пора забиваться под несуществующий плинтус и прикидываться букашками. Тхай Ис повел себя… по-человечески. Когда нас тренировали в Терра Сел, я уже искренне ненавидел того, кто обрек нас на все это, кто забрал семью и надежду на лучшее будущее. Не буду доверчивым, знал, что мы заточены под машины убийства и использовать нас будут по прямому назначению. Легче было спрятать свою суть и забыть. Но Тхайро Исталисс воспринимает все наоборот. И собирается защищать меня. Но это неправильно! Когда полосатый полоз сказал, что он примет киборга, странная надежда появилась во мне, моя жизнь с истарши не так уж и ужасна. Она хорошая. Я сыт и в безопасности, над партнером по связке никто не издевается, именно на Унакалхаи мы смогли поменять свои отношения, наверное, в лучшую сторону.

Когда моих губ коснулись чужие, я удивленно застыл. Но быстро оттаял и ответил, обняв сильную шею Тхай Иса. Змеелюд хотел развития отношений, не просто хозяин-телохранитель, нет… Но я-то не хочу, мне нужен только Нилауэнь. Открыл узы и отправил нежность амфибии. Все бы отдал, чтобы увидеть в этот момент лицо любимого друга. Но это же хозяин, ему можно все.

– Покажи изменения в своем теле, – попросил змеелюд, облизнув губы раздвоенным языком. Откидываю длинные волосы без ненавистных сиреневых прядок за спину. Кладу руку нага на голову, его глаза распахиваются, Тхайро исследует шрамы на голове. Сильные пальцы приподнимают мою голову за подбородок, и Исталисс смотрит в желтые глаза. Его собственные глаза. У змея нервно дернулся кадык, рука нага скользит по груди. Замок тихо вжикнул.

Хмурится, смотря на бледную, как у покойника, кожу, на которой так хорошо виднеются шрамы. Как четкие, но выцветшие линии на старом пергаменте. Они буквально въелись в меня. Я сам один сплошной шрам. Он увидел клеймо Терра Сел и свои имя на моей шее. Вышли клыки, не дергаюсь. Мой сосок грубовато потеребили и заставили выгнуться. Когда хозяин ласкает, ощущения просто неописуемые. Сам снимаю комбез полностью, упал на спину, но штанины стянуть не успел. Их сдернул Тхай Ис, обвивая все мое тело хвостом, так сладко чешуя трется об обнаженную кожу. Мы снова слились в поцелуе.

Змей уставился на голого меня, как на какое чудо Вселенной. Хвостом, пальцами и языком влажно исследует, заставляя выгибаться. Улыбаюсь, провокационно поглаживая ногой пах хозяина. За тот случай утром Нилауэнь открыл канал своих ощущений. М-м-м, кажется, они с Шанри тоже разговорами не утруждаются.

========== … ==========

Тхай Ис пристально разглядывает киборга, живописно лежащего на зеленом покрывале. Этот облик нравится истарши куда больше человеческого. Змей сменил позу и, склонившись над ждущим его прикосновений Рэмом, поцеловал привлекательные коралловые губы, игриво нырнул длинным раздвоенным языком в ротик своего шису, обводя белоснежные зубы. Рэмори заинтересованно ответил, забавляясь своим язычком с языком нага, его необычная форма определенно ему нравилась. Ладони киборга скользнули по плечам Тхайро, он обнял змеелюда.

Хотя лишь некоторые черты изменились в лице и теле Рэма, этот облик был его настоящим. Это был не мальчик, а юноша, вступивший в рубеж своего расцвета. Жизнь уже оставила на нем свои нещадные метки. Исталисс оторвался от медовых губ и провел влажную дорожку по мягкой щеке вниз к словно выточенной из белого мрамора шее, где шла тонкая полоса шрама. От нехватки света за десять лет кожа Нилауэня и Рэмори стали совсем молочно-белыми. Несмотря на старые швы, кожа киборга была гладкой и нежной, не потерявшей свою чувствительность. Человек очень остро среагировал на гладкую чешую хвоста Тхайро, когда он обвился вокруг изящной лодыжки и пополз выше на бедро. Это очень понравилось змею.

Губы нага прижались к впадинке между плавными линиями выступающих ключиц. Тхай Ис резко поменял позу, и тело растерянного киборга больше не касалось постели, а устроилось на длинном красно-черно-белом хвосте. Истарши вздрогнул, когда Рэм вдруг вытянулся стрункой и поймал в кулак чувствительный кончик. Лукаво блеснули желтые глаза. Он сел, соблазнительно изогнувшись, нежно потеребил между пальчиков чуткую конечность. Потерся щекой о гладкую чешую. Тхайро привлекает киборга к себе, обняв руками легкую тонкую талию. Лизнуть хвост шаловливым горячим языком.

Истарши положил ладони на горячую грудь, чувствуя, как замер Рэмори. Змей выпустил клыки и приник губами к излому плеча, переходящему в шею. Шису неуверенно замирает, чувствуя, как клыки змея царапают тонкую, беззащитную кожу на шее, где бешено пульсирует кровеносная жилка от яркого, нестерпимо горящего в животе желания. Тхай Ис успокаивающе провел от округлого плеча по боку до бедра киборга, сжал в ладони упругую ягодицу. Когда острые клыки вонзились в нежную плоть, истарши довольно, почти нежно заурчал, перемещая руку с ягодицы на заветную расщелину. Свистящий полувздох, и Рэмори привстает на коленях, немного разводя ноги. Желтые глаза смотрели с одинаковой насмешкой.

Онр Вергари ловко извернулся и обвил всего телохранителя. Зарылся носом в каштановые волосы, наслаждаясь запахом лимонного шампуня. Рэм обхватил лицо змея ладонями и прижался своими жадными до поцелуев губами к тонким губам истарши. Исталисс потеребил соски, сжал зубами, не сводя горящего взгляда с телохранителя. Он не смог сдержаться и, зажмурившись, просящее застонал. Змеелюд выцеловывал подтянутый тренированный живот.

Вдруг раздалось тихое щёлканье, Тхайро мимолетно посмотрел на механическую руку киборга. Она словно жила собственной жизнью и беспорядочно менялась. Предательница, выдающая хозяина, полностью потерявшего контроль.

Тхай Ис восхищенно замер, рассматривая извивающегося, метавшегося Рэмори, желавшего продолжения ласк. Истарши усмехнулся и не стал отказывать своему шису. Хвостом обвил истекающий член. Поймал взгляд человека и с удивлением увидел, что он полон гневом.

– Хозяин, неправильно, чтобы я один тут корежился, – невинно улыбнулся Рэм. Встал и повис на шее вовремя подхватившего киборга истарши, близко прижимаясь к змеиному хвосту бедрами. Кажется, шису решил свести весь мир Исталисса с ума.

Горячие губы и шустрые руки были повсюду. Раздраженно порыкивая, змеелюд сорвал с себя жилетку. Счастливо зажмурившись, киборг прижался к мощной груди. Пальчиком поднырнул под пояс набедренной повязки. Вся “зефирка” превратилась в поле боя, вся одежда была скинута на пол…

Змей торжествующе рычит, кидая шису на кровать. Рэм хрустально смеется и покорно растекается по кровати в позе морской звезды, не забыв провокационно раздвинуть длинные ноги пошире. Истарши проводит по выступающим из позвоночника выростам. Человек выгнулся и вскрикнул. Тхай Ис смазал тугое колечко подготовленной заранее смазкой и резко вел один палец. Да, киборгу больно, но играть в нежность наг больше не может. Миг, и он уже врывается в тугое горячее нутро Рэмори, комкающего покрывало в пальцах.

Член истарши сжали узкие стеночки и тут же расслабились. Первый несдержанный толчок, киборг стиснул зубы. Его грудь тяжело вздымалась и опускалась. Рэм выгнулся дугой и обхватил полоза конечностями, как коала эвкалипт. Наг оставил крепкий засос на точеной шее. Впиваясь когтями в обманчиво нежную кожу на бедрах, Тхайро задал нужный ритм. Рэма буквально вбивали в кровать.

Человек не издавал ни звука, но пронзительно желтые глаза вдруг стали такими притягательными, у зрачка появились привычные для человека коричневые крапинки. Взгляд словно вязкий мед. Змеелюд улыбнулся и поцеловал киборга в губы, продолжая так же неистово трахать. А Рэмори не проронил ни слова, просто ловил кайф и закусывал нижнюю губу. Основательные сильные толчки, зрачок шису пульсирует, рука змея скользит по его возбужденному члену.

Для киборга эти минуты стали последними, он снова выгнулся и закричал в потолок, кончая в подставленную руку. Змеиные глаза ответили страстью, наслаждение Рэма опалило и Тхай Иса, и он вскоре излился в телохранителя.

Комментарий к …

Прошу прощения за маленькую и несодержательную главу. У меня иссяк энтузиазм. Как говорится – за двумя зайцами погонишься, ни одного не поймаешь. Так и с двумя макси, которые я пишу. Все мысли заняла совсем другая работа. Эта история идет с нажимом, буквально выдираю из себя предложения. Чтобы не писать чуши, сделаю перерыв, пока идеи не появятся. Да и главное – с кем же будет Рэм, даже для меня самой один большой вопрос…

========== Ревность ( или когда муза возвращается) ==========

Я лениво пошевелился, выплывая из дремы, охватившей меня после марафона с истарши. В голове было пусто, никаких мыслей. Не открывая глаз, потянулся в ванной, в которой лежал. Нога наткнулась на что-то гладкое, теплое и скользкое. Удивленно открываю глаза, зная приблизительно, что это может быть.

На другом конце гигантской ванны расположилась амфибия. Нилауэнь откинулся на бортик, подперев голову кулаком. Он пристально изучал меня, видимо, ожидая, когда я проснусь. Приветственно улыбнулся другу, пытаясь сесть. Но меня остановил хвост лу-ни, обвив крепко за лодыжку.

– Нилау? – вопросительно взглянул на него. Лу-ни ничего не ответил и в одно мгновение оказался рядом. Погрузился под воду и положил голову на мою грудь приятной тяжестью. Улыбнувшись, нежно погрузил пальцы в причудливо колыхающуюся под водой белую копну волос. Добрался до рожек и приласкал. Амфибия поднялась, обнимая меня.

– Когда ты успел поменять свое решение, Рэмори? – его голос был серьезен. Бирюзовые глаза пытливо смотрели на меня.

– О чем ты, друг мой? – непонимающе заломил я брови, продолжая играться с рожками.

– Решил принять тех, кто сделал из нас рабов и биологическое оружие? А, может, забыл, почему мы отлучены от семей? Уже не хочешь лететь домой и избавиться от этого клейма?! – это прозвучало резко и неожиданно. Я даже не сразу понял суть его злых вопросов, совсем разомлел после сна.

Нилауэнь оседлал меня и укусил в метку на шее. Ее больно кольнуло, я деликатно стянул с себя злющего, как триста чертей, лу-ни. Посадил рядом и примирительно стал гладить по спине, устроив его голову на своем плече.

– Онр Вергари терпимы к нам, Нилау. Мы можем жить с ними спокойно и выполнять свои обязанности, – осторожно сказал, проводя по руке Нилау. Почему же он так разошелся? Что я сделал не так? Удивительно, совсем не похоже на моего спокойного партнера.

– Не хочешь домой?! Не хочешь увидеть родителей?! Я не узнаю тебя, Рэм, – лу-ни зло сверкнул глазами, раздраженно сбрасывая мою руку. Обиженно поджимаю губы, медленно выдыхая.

– Ты что же, нашел способ снять программу, вбитую в наши головы? Или готов умереть вместе с истарши, которого не успел защитить? – огрызаюсь, теряя терпение. Как он может говорить такое! Мне!

– Да тебе плевать на меня! Понравилось трахаться со змеем?! – вскричал вдруг Нилауэнь, комично вскакивая на ласты, поднимая брызги. Хвост кнутом рассекает воздух. Встаю следом, моментально начиная заводиться. Не потерплю к себе такого отношения.

– Отставить, двадцать седьмой. Не будь истеричкой, – отвешиваю ему пощечину. Позывной номер заставил амфибию придержать свои чувства в узде, – Ты сам далеко не святой, Нилау. Мы давно проговорили между собой, и в Терра Сел тебе вдолбили в голову, что хозяин делает с телохранителем все, что захочет. Но Исталисс и Ашша были терпимы. Мы сами дали толчок к сексу. Не только я, ты сам переспал с Шанри. И не ври, что не понравилось.

Нилауэнь молчал, только губы подрагивали, обнажая острые зубы. Ждет, что я скажу дальше.

– Как связаны ты и Тхайро?! Мы с тобой что, женаты, чтобы я обязывался хранить тебе верность?! Разберись сначала в себе, а потом к другим в душу лезь, – мне тяжело было находиться здесь и так грубо разговаривать с партнером. Но всему есть предел. Да, лу-ни позволено многое, но обвинять меня в том, что я не делал и кем не являлся – не позволю. Выскользнул из ванной и, шлепая босыми ногами по полу, пошел к двери. Прямо так, нагишом.

– Покажи мне свою память, – внезапно пронеслось мне в спину. Я остановился и насмешливо фыркнул:

– Это за какие еще заслуги?

– Я пытаюсь тебя понять. Но не могу, – прошипел Нилау.

– А может вам, господин хороший, еще и золотой ключик на блюдце подать и слюнки подтереть?! – рявкнул я, – Будете ли вы добры засунуть свои претензии и недовольства в свою симпатичную задницу и валить отсюда нахрен! Нечего мне тут место занимать и интерьер портить.

Я отошел к двери и издевательски поклонился:

– Попрошу на выход.

– Я люблю тебя, Рэм, – эти нелепые, несуразнейшие слова прервали гробовое молчание. Я недоуменно вскинулся, не веря своим ушам. Он не мог это сказать, это неправда! Поймал расчетливый взгляд бирюзовых глаз и понял, что попался. На губах лу-ни играла торжествующая улыбка.

Он знал, что резал по живому, искусно спровоцировал и подловил меня. Сволочь. Только эти слова могли снять мои ментальные щиты, удерживаемые чипом. Только это я хотел услышать за все двадцать восемь лет своей жизни. Нилауэнь же использовал это как рычаг, чтобы взломать мое сознание. Даже поспешно выкинутые чипом щиты ему не помешали.

Телепат острым клинком врезался в мою память, растоптав мои чувства в грязь, умело сыграв на моих эмоциях, использовав их вместо струн. Тварь, почти ненавижу. Хочет воспоминаний – он их получит. Я тоже мстительно улыбнулся и открыл все свои каналы.

Рэмори резко выпрямился и посмотрел в напряженные глаза амфибии. Лицо киборга было по-детски растерянным и неверящим. Торжествующая улыбка скользнула по губам Нилау. Наконец-то он разгадает самую главную загадку своей жизни – Рэма. Поймет и узнает о нем абсолютно все. Больше никаких насмешек, манипулирований и недомолвок.

Вот она, память самого непонятного для лу-ни существа. И пусть потом человек немного пообижается, но так будет лучше для них двоих. Это поможет Нилауэню понять друга и разобраться, кто они друг для друга.

Но телепат не рассчитал силы. Неподъёмным грузом на него посыпались эмоции и воспоминания Рэмори. Словно бабочку пригвоздило иголкой, Нилау захлебывался в этом потоке, теряя себя, не осознавая, где его, а где чужое сознание. Проживать чужую жизнь заново, чувствуя все, что чувствовало чужое сердце, любить тех, кого любила чужая душа – тяжело и больно. Мозг двадцать шестого сопротивлялся, пытаясь остановить процесс.

Событие чужой жизни с устрашающей скоростью проносились в голове амфибии, заставляя вжиться в тело киборга, чувствовать то, что он чувствовал. Они почти слились в одно, Рэм и Нилау. Свое собственное “я” оттеснило на задворки сознания матрица человеческого разума. Конечно, телепат не полностью погрузился в чужой мозг, это бы заставило его перегореть и стать овощем. Только самые яркие и важные моменты из жизни Рэмори.

Очень бережно и осторожно пронесся лу-ни по ранним воспоминаниям друга, еще до Терра Сел. Увидел, каким он был и кем стал. Открытый и непосредственный киборг, не находящийся в постоянном напряжении, без привычной насмешки в глазах никак не укладывался в голове Нилауэня. Он понял, почему партнер так рвался на Землю, когда все концы были потеряны. Семья Дюпре была уникальной и счастливой, а родители любящими и заботливыми. Память – действительно самая большая ценность для экспериментов “Кода Шторма”. Рэм сумел сохранить все до мелочей.

Когда начались изменения, телепат пожалел, что забрался в голову другу. Те боль и страх, даже ужас после операций Нилау никогда не сравнятся с болью киборга, которому меняли все от костей и до вживления структурного геля. Привыкание к чипу и голова, разрывающаяся болью после самой легкой махинации с компьютером. Долгий год операций, унижения и боли одиночества. У амфибии щемило сердце, его Рэм страдал. Но не тогда появился киборг из трупа улыбчивого мальчишки.

Первый бой. Бой с Алерайо. Теперь-то лу-ни понял, почему друг так сильно ненавидит хаора. Именно против него выставляли неопытного телохранителя. Перевернуло сознание Рэмори его первое убийство. В четырнадцать. Хотя они с человеком и были ровесниками, Нилауэнь сделал то же самое, мораль у амфибий совсем иная, нежели у людей.

Нилау не придавал большого значения чужой жизни, кроме своей, хозяина и партнера. Нилау мог бы поклясться, что у человека началось раздвоение личности. Прошлое с Земли, прошлого себя и чувства Рэм запечатал где-то в подсознании. По-другому не выжить. Но киборг никогда не был зверем в человечьем обличье, у него не было потребности в бойне, как у Алерайо.

Но в память Нилауэня врезался другой бой. Когда им было пятнадцать, стали формировать боевые связки. Конечно, в самом начале, когда было понятно, что номер двадцать шесть и двадцать семь выживут, они значились как партнеры. Но самим подопытным об этом никто не сказал. И в привычный тренировочный бой, полный жестокости и желания выжить, их поставили друг против друга.

Амфибия испытывала противоречивые чувства, смотря на себя, оскаленного и злобного со стороны. Сейчас телепату не верилось, что он может причинить боль другу. Но шрам, пересекающий его левую бровь, напоминает об этом. Шрам, оставленный лезвием из протеза киборга.

А потом потянулось долгое учение. Их дружба и родственная привязанность. Если бы лу-ни мог сейчас покраснеть, он бы это сделал. Для амфибии не имела значения братская привязанность Рэмори. Он хотел секса, хотел новых ощущений для молодого организма и, не задумываясь, создал все условия, чтобы перевести их отношения на другой уровень. Ошибка Нилау в том, что он не умел смотреть сквозь маску отчужденности киборга, не задумывался о настоящих чувствах, не о том, что люди – не лу-ни и хотят ответной верности.

Да, это Нилауэнь сам впервые поцеловал самое близкое существо, уговорил на это. Нет, амфибии действительно нравился человек, но секс между ними не требовал обязательств. Ведь Рэм, надежный, всегда опекающий Рэм, это существо, которое никогда не отказывало телепату в его желаниях, заботилось и оберегало. И эгоистичный лу-ни пользовался этим. А на претензии по поводу верности и того, что он спит с другими, лишь смеялся в лицо и просил относиться к этому проще. На это Рэмори отвечал легкой улыбкой и смешным заявлением, что телепат бессердечный. Именно таким оно казалось амфибии. Дурак, он и есть дурак. Двадцать седьмой не замечал перемен в друге.

Сейчас, чувствуя эмоции киборга, Нилау знал, что его действительно любили. И каждый раз, когда лу-ни спал с кем-то и спокойно, с довольной улыбкой возвращался в их общую комнату, сердце киборга горело ревностью и болью. Особенно первые два года. Может, тогда они и перестали понимать друг друга? Может, тогда-то человек и перестал быть откровенным с Нилауэнем? Нет, Рэмори никогда не смирится, но именно он построил дистанцию и упорно держал ее на протяжении девяти лет. Свою любовь он запер в той же тюрьме, что и прошлое.

Лу-ни мысленно взвыл. Как можно быть таким слепым?! Он не смог понять и принять чувства партнера, Нилау сам оттолкнул и, наткнувшись на стену позже, удивился. Но не придал значения. Амфибия привык к закрытости друга и его отчужденность принял как должное. Только сейчас Нилауэнь понял, что он дурак с большой буквы. Киборг варился в своих переживаниях, словно мясо в соку. Но это не значит, что телепата разлюбили. Вовсе нет.

На Унакалхаи что-то поменялось в их отношениях. Они стали непринужденными, почти как раньше, и киборг открыл лу-ни свои чувства. Человеку хотелось быть понятым, хотелось, чтобы берегли его чувства и заботились. Взаимоотдача и понимание. Без эгоизма, принадлежать друг другу. Вот о чем мечтал партнер.

И это дал ему не Нилау, а истарши. Те, из-за кого поломалось так много жизней и убито так много существ. И киборг потянулся к яркому заботливому Исталиссу. Он – хозяин, и Тхайро позволено все. Именно это вдалбливали в голову телохранителям. И открытое доверие, не требующее ничего взамен, захватило Рэмори. Киборг надеялся на счастливую жизнь даже на самое короткое время. Такое время им подарил этот линкор. И человек смел надеяться на лучшее, забыв о далекой Земле, такой недостижимой сейчас.

Но все это обман. Никакого счастья не будет. Их используют, как и раньше. “Код Шторма” – это оружие и путь к власти. С такими сверхсуществами можно горы сворачивать. Как же партнер не понимает, что это иллюзия! У них не та жизнь, чтобы удариться в фатализм. Ковать свою судьбу надо самим. Ярость горячей лавой поднялась в лу-ни. Рэм только его!

Да, киборг очень мстительный и злопамятный. Сейчас заигрывая с Тхайро Исталиссом, он, насмехаясь, заставлял Нилау пережить чувства человека. Дикую ревность и ярость от бессилия. Теперь Нилауэнь все понимал. И это злило его. Рэмори не имел права так поступать с ним. Дать надежду на развитие хоть каких-то отношений, похожих на любовные, а потом коварно оборвать все ниточки. Подлец. Но когда-то амфибия сделала так же, вот только без злого умысла. Космос, какой же Рэм махинатор! А Нилау провокатор! И человек поведется на него. По-другому быть не может.

Нилауэнь принял решение. Пусть это могло стоить ему многого. Но резервы телепата были достаточно полными и глубокими. Их ментальная привязка была внедрена глубоко на подсознательном уровне. Проникнуть туда и вырвать этот искусственный инстинкт просто так невозможно – Нилау мог повредить что-то важное. И превратить себя и киборга в растения. Но когда Рэм, скидывая на лу-ни свои воспоминания, сделал их почти одним целым, это стало вполне осуществимым. От перегруза они оба наверняка сейчас валяются без сознания. Партнер не почувствует боли от выдирания вируса, делающего их рабами.

Деликатно и нежно сознание телепата, словно паук, заскользило по паутине из их общих воспоминаний и чувств, умений и эмоций. Нужна была старая чужеродная нить, выглядевшая на белом полотне черной ниткой. Поиски шли недолго. Амфибия быстро нашла нужную ниточку, казалось, сам киборг бессознательно помогает ему. Пошел долгий и кропотливый процесс устранения. Страшно боясь навредить сознанию человека и своему, телепат действовал осторожно и опасливо. В реальности прошло много времени, а в астрале еще больше. Для лу-ни это была целая вечность, полная войны с внедренной программой. И вот ему удалось… Но резервы были пусты…

========== Планы резко поменялись ==========

Ненавижу просыпаться с болью. В голову словно сотни муравьев запустили съедать мои мозговые извилины. В ушах стоял неприятный тонкий звон. Чип вел восстановительные работы, но это мало чем помогало. Мне казалось, что мозг сначала разорвало динамитом, а потом собрало в хаотичном беспорядке. Все превратилось в перемолотую бесцветную кашицу. Мысли тягучей патокой с трудом стелились в голове. Нормально соображать я не мог.

Но все же нашел в себе силы продрать глаза и взглянуть на этот хренов мир, настроенный против меня. Серебристый потолок, мягкая зефирка и какая-то хрень, подключенная к моим вискам и руке. Чип ощущал активный аппарат, следивший за моими жизненными показателями. Втянул носом воздух – резкий запах медицинских препаратов и едва ощутимый Нилауэня и Михсха. М-м-м, мрак, что я упускаю? Почему мы здесь? Надо позвать кого-нибудь.

Приподнялся на локтях и стиснул зубы от резкой боли в шее. Тихо зашипел. Раздалось такое же тихое урчание, и на мою постель запрыгнули две чешуйчатые гончие, приветственно стуча хвостам по матрасу. Мои брови медленно поползли вверх. Про Геру и Деметру совсем забыл. Да и не было мне до них никакого дела. А они бегали незаметными тенями за мной и лу-ни. Кто их кормил, интересно, валисшинские гончие никого к себе не подпускают. Так, Рэм, соберись! И сконцентрируйся на чем-то одном.

– Хорошие девочки, – потрепал «собачек» по гладкой белой чешуе, – Помогите мне встать.

Гера и Деметра тут же подскочили, словно ожидая от меня приказа. Деметра скользнула за мою спину, подныривая под руку, «верховная богиня Олимпа» встала на задние лапы, вытянувшись во весь свой немаленький рост и схватив меня аккуратно зубами за механическую руку, потянула на себя. Я тут же оказался на подрагивающих ногах и, не посрамив свою честь, смог устоять, но не без помощи гончих. Доковылял до зефирки амфибии и полностью опустошенный сел на краешек. Партнер лежал безвольной куклой, его лицо было мертвецки бледным. Обескровленные губы сжаты в тонкую линию. Что с ним?!

Я схватился за голову, разом вспомнив все. Ярость с новой силой забурлила в крови, поднимая из глубин сознания вспышки гнева. Да как он мог?! Почувствовав скачок моего настроения, Гера и Деметра угрожающе заворчали на Нилау и полезли за почесушками ко мне, чтобы успокоить. Сердце яростно билось в груди подстреленной птицей, запуская пальцы в серую шерсть, медленно выдохнул. Почему наши отношения такие сложные?

Со смешанными чувствами смотрю на лу-ни. Чертов телепат был в моей голове. Он знает много лишнего, теперь понимает образ моего мышления, мои чувства. Впервые за долгое время мои щеки залились жгучим румянцем. Понятия не имею, как именно он воспринимал мои воспоминания, но я сам неосмотрительно скидывал на Нилауэня самые щепетильные и яркие свои воспоминания. Вместе с чувствами.

– Идиот! – вслух обругал себя, хватаясь за голову. Не поддался бы ты эмоциям, мы бы не валялись здесь! В последнее время так много нового узнали друг о друге. Слишком часто Нилауэнь поддавался импульсам чувств, толкающих на безбашенные поступки.

Уж больно партнер высокого о себе мнения. Довел себя до опустошения всех резервов ради одной лишь моей памяти. Что творится у меня в голове, амфибия знает, а вот в его… Это проблема. Но главный вопрос – что делать мне? Это же кирдык полнейший! Все мои желания, мечты, надежды… пакости и дурные выходки! Нилауэнь знает все. Почему на Нимбусе не порют детей? Потом же такое дитятко вырастает.

Любого другого я размазал бы по стенке, не задумываясь. Подтверждая мои слова, рука трансформировалась в пушку, хищно заблестев в свете ламп. Но этот упертый Электрический Скат прет по бурелому, врезаясь рогами в деревья, лишь бы своего добиться.

Если бы эта белоручка не раскинулась передо мной аки умирающий лебедь, хорошей драки было бы не миновать. Так и чешутся руки дать телепату под дых. Скоро огнем начну дышать от досады и ярости, вызванной бессилием.

Да меня же можно теперь шантажировать по самое не хочу. Конечно, Нилау сделает это не со злым умыслом, а в сугубо личных интересах, но легче от этого мне не становится. Но все это отговорки.

Вина перед Нилауэнем и сожаление – вот самые сильные чувства. Не закрути я интрижку с Тхай Исом, ничего бы такого из ряда вон выходящего не произошло. Кажется, друг воспринимает это куда глубже и больнее, чем раньше. Хотя какой к Космосу друг?! Ревность, секс, эти ебанные слова о любви, которые я так и не смог выкинуть из головы! Можно мне сойти с рельса «от друга к любовнику»? Игра в шараду должна прекратиться!

Болезненно ущипнул перепончатое ухо партнера. Идеальной нос недовольно сморщился. Отлично, он в себе. Никакой комы и сверхсильного истощения. От мыслей меня отвлекло громкое урчание в животе. Я его не ждал, но голод постучался в двери. Сколько же спал, что готов съесть и целую корову? Не меньше суток – столько бы потребовалось чипу для восстановления адекватности восприятия или еще чего-то в этом роде.

Потянулся к лежащему на тумбе планшету. Легко установил с ним связь и позвал через импровизированный разговорник Синта Максталисса с просьбой принести одежду и еду, да побольше. Истарши радостно откликнулся и, заверив в недолгих сроках, отключился. Окей, ожидаю.

Воспользовавшись положением дел, отодвинул бессознательное тело Нилау к краю и сам с комфортом растянулся рядышком. Зефира была предназначена для нагов, и место оставалось еще на три меня, но его благополучно заняли чешуйчатые дамы, так же бесцеремонно потеснив меня. Пожмякал довольных жизнью и мной в частности собак. И чуть не подскочил, вспомнив о важном.

Совсем с Нилауэнем забыл о Тхайро Исталиссе, Алерайо и Гремучих. Требовательно потянулся к нашей с истарши связи и с удивлением наткнулся на молчание в астрале. Были только ниточки, связывающие нас с амфибией, две связи с гончими и… все. Из горла вырвался недоумевающих хрип. Мрак, меня глючит? Или из-за вмешательства телепата чип сломался? Позвал еще раз.

Тишина в эфире. Тхайро Исталисс онр Вергари больше не ощущался мной, как самое дорогое в жизни, не было желания защищать его жизнь, чтобы спасти свою. Змеелюд больше не был связан со мной. Чип не показывал его местоположение. Трясущимися руками дотронулся до шеи. И ничего не почувствовал. Словно и не было выбито на моей коже никакого клейма. Только серийный номер. Двадцать шесть. Быть не может!

Находясь в самом настоящем шоке, почти на грани нервного срыва, осторожно передвинул лу-ни и, приподняв белые волосы, озадаченно посмотрел и на его шею. От увиденного задергался глаз, я сочно матюкнулся, разразившись минутной тирадой. На точеной белой шее так же, как и у меня, было выбито число. Без всяких иероглифов. Наклонился, утыкаясь носом в плечо Нилау, ритмично дыша и успокаиваясь.

Резервы телепата и его возможности Терра Сел недооценила. Верхом его способностей было прочтение памяти и управление сразу тремя разумными. Никто и не додумался ставить ограничители или блоки. Единственное, что контролировало двадцать седьмого – программа, внедренная всему «Коду Шторма». Но все в ней предусматривалось для безопасности и комфорта хозяев. Да, мы не могли покончить жизнь самоубийством, убить дорогого для хозяина существа и противоречить его планам. Телохранители – игрушки, способные на эмоции, но не имеющие права их выражать. Для господина не существует слова «нет». Привязка не даст находиться от хранимого далеко больше трех дней, и то, это максимум. В дали от хозяина мы испытываем дискомфорт и неудобство, а потом и вовсе боль. Это действительно жизнь сиркеори.

Когда в палату вполз розовый питончик, мелодично позвякивая бусинками на многочисленных косичках, вздрогнул от зрелища, ненормально хохотавшего меня. Приветственно махнув рукой, я улыбнулся Смаку и жестом пригласил сесть на свободную зефирку. Мне было необходимо поговорить хоть с кем-то, чтобы поверить в реальность происходящего. Истарши тепло улыбнулся. Хоть Максталисс и был тут самым колоритным Аспидом, в его адекватности и человечности сомневаться не приходилось.