Текст книги "Не успевшая (СИ)"

Автор книги: WindZipping

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 5 страниц)

– Вот как... – пробормотал он, допивая свой чай. – Это интересно...

– Что? – Я не могла не чувствовать, что он от меня что-то скрывает. – Что в этом такого?

– Ничего особенного, так... Но, я думаю, пора начать обещанное просветление?

– Такое чувство, что ты принимаешь меня в рыцари.

– Из тебя получился бы отличный рыцарь. Ты храбрее многих мужчин, которых я знаю. – Он подошел ближе и сел на диван рядом со мной, беря из тарелки печенье и надкусывая его.

– Может быть... Не знаю. Ладно, начинай. Я не подавлюсь? – Я кивнула на печенье, спрашивая, продолжать ли мне есть или безопаснее перестать.

– Вряд ли. Хорошо, думаю... Начать лучше с того, что все мы отлично принимаем обычную пищу. – Он кивнул на печенье в своих руках. – Но у восьмидесяти процентов недавнообращенных в первые несколько недель с этим проблемы. Пища не принимается организмом. Через некоторое время, правда, это проходит. У тебя, как мы видим, —многозначительный взгляд на чашку в моей руке, – этой проблемы нет.

– Так значит, это была проверка?

– Не совсем. Мне действительно хотелось угостить тебя, – он улыбнулся, чокаясь со мной чашками. – Но ты права, в какой-то мере это было проверкой на будущее. Не обижайся, я хотел, как лучше. Вначале это показалось мне действительно хорошей идеей.

– Не страшно, обижаться не на что, – меня мучил один незаданный вопрос, и я не была намерена с этим тянуть. – Лекарство... Оно есть?

– Лекарство? Ты не больна, Ханна. Ты просто немного другая. Ты все еще человек. Просто... Немного вампир.

– Утешил, – хмыкнула я. – Так... есть?

– Конечно! В полнолуние ты берешь немного ослиной слюны, смешиваешь с измельченным цветком папоротника и кровью девственницы, нагишом встаешь посреди широкой дороги лицом к востоку и начинаешь петь ритуальную песню древних индейских племен, одновременно обмазывая себя полученной смесью. Для улучшения результата можно взять с собой друга, который снимет все это и выложит в Ютуб. Успех обеспечен.

– Издеваешься, – обидеться не получалось, поскольку мы оба катались по полу, задыхаясь от смеха.

– Немного, – признался он, вытирая набежавшие слезы. – Но, черт возьми, я хотел бы на все это посмотреть!

– Крис, – я попыталась успокоиться, но получалось не ахти. – Я... Ох, черт... Я серьезно.

– Ханна, если бы противоядие существовало, я бы сейчас тут с тобой не разговаривал.

– Значит... Значит, его нет? То есть, после укуса человек уже полностью, без надежды на спасение, обречен?

Он поморщился. Знаю, не самые лестные слова, но сейчас мне необходимо знать правду, какой бы она ни была.

– Обращение происходит не из-за укуса.

– Разве? А... Из-за чего тогда?

Он придвинулся ближе и сел рядом, смотря мне в глаза:

– Ханна, мы не убиваем людей. Все совсем не так, как ты себе представляешь. Мы. Не. Убиваем.

– Тогда что это было? – Он прекрасно знает, что я имею ввиду. Что тогда сделали со мной?

– Мы не убиваем... Чаще всего.

– С этого надо было начинать.

– Аня, говорю же, все не так. Человек не умирает и не становится вампиром от простого укуса. Все... Гораздо сложнее.

– Объясни. От чего тогда? Как в фильмах, от обмена кровью?

Он попытался непрофессионально замаскировать смех под кашель.

– Нет. Нет-нет-нет. Кровь здесь ни при чем. Это... Долго рассказывать.

– Ты спешишь? Хочешь успеть собрать папоротник и убить девственницу до полнолуния?

– Он засмеялся:

– Черт, не знаю, о чем я думал, когда сочинял это. Первое, что в голову пришло, честно. Но ты права. Времени у нас предостаточно.

– Вампиры бессмертны?

– Тебе все и сразу, верно? – Он улыбнулся, позабавленный моим нетерпением. – Да. Хотя это относительно. Нас не может убить время, болезни, катаклизмы и люди. Только другие вампиры. Но это при большем желании и больших... Хм... Энергозатратах. Не каждый даст просто так себя прикончить.

Он подмигнул мне и продолжил:

– А насчет укуса... В слюне содержится вещество, которое способствует быстрой регенерации. Короче говоря, от укуса не остается следов, а слюна, попавшая в кровь, в зависимости от своего объема залечивает различные телесные повреждения.

– Не оставляет... – моя рука снова потянулась к шраму. Это объясняет то, как быстро зажил укус, но не объясняет того, что на его месте остался шрам.

– При обращении шрам всегда остается. Не знаю, почему, но это так. Правда, человек вряд ли сможет его различить, – он наклоняет голову, демонстрируя на левой стороне шеи тонкий, едва заметный след. Поймав мой понимающий взгляд, грустно улыбается и продолжает:

– Так вот, слюна залечивает повреждения – царапины, синяки, язвы, улучшает процесс сращивания костей и заживляет ожоги. Так что, в какой-то мере это очень полезно для человека, – он улыбается, а у меня нет сил ему ответить. Я слушаю. Слушаю с вожделением. Я наконец-то слышу правду. – К тому же, слюна стимулирует быстрое восстановление кровопотери, вследствие чего человек не чувствует никаких симптомов того, что сегодня повстречался с вампиром. В течении нескольких минут потеря крови полностью восполняется организмом. – Он говорил мерно и ровно, в тоже время постоянно следя за моей реакцией. – Угадай, сколько крови может восстановиться без какого-либо вреда для организма? – Какие милые загадки. Хотя, на самом деле, мне приятно осознавать, что они не убивают на каждом шагу.

– Не знаю... Пол-литра? Литр? Нет? Больше?

– От двух до трех, в зависимости от массы человека. – Ого... Должна признать, это удобно. Прямо какая-то ходячая бакалея с пожизненным запасом, честное слово. – Этот предел называется Чертой. Если ее переступить, человек умирает. По-любому. Не поможет ни срочное переливание, ни реанимация, ничего. Мы инстинктивно чувствуем Черту и не переступаем через нее. Аня, ты понятия не имеешь и, надеюсь, не узнаешь, как сложно осознавать, что ты кого-то убил. Это очень больно, и это оставляет глубокие следы на психике. Никто не любит убивать, и мы не делаем этого... По возможности.

– Новообращенные обычно или плохо чувствуют Черту, или не имеют достаточно сил и опыта, чтобы вовремя остановиться. Поэтому большая часть убийств припадает именно на этот период. Поверь, после этого на твоей совести остается достаточно грязи, чтобы не захотеть когда-либо это повторить.

– Как... Долго? – От его слов у меня в горле резко пересыхает. «Большая часть убийств припадает именно на этот период.» Большая часть убийств. Убийств. Большая часть. Этот период...

– По-разному. Кто-то учится себя контролировать за месяц, кому-то нужно полгода или даже год. – Он видит страх в моих глазах и берет меня за руку, успокаивая: – Я же сказал, что мы тебе поможем. Присмотрим за тобой, подскажем. Будем рядом. И все будет хорошо. Ты... Ты ведь никого не убила по пути сюда?

– Что? Я... Нет! Нет, конечно же, нет!

– Хорошо-хорошо, я понял. Обычно новенькие в первый же день кого-нибудь убивают. – Ей-богу, день потрясающих открытий. – Хотя, если тебя обратили вчера, то по-настоящему ты захочешь пить где-то через день.

– Господи... – сердце колотилось, как бешеное. Было действительно страшно.

– Спокойно, все хорошо. Ты с кем-то общалась сегодня?

– Да. С мамой и с сестрой.

– И все без происшествий?

– Да, но... Им ведь нельзя рассказывать? – Я испугалась, что, рассказав им все, могла невольно им же и навредить.

– На самом деле, ты права, никому нельзя рассказывать. Главное и единственное правило, надеюсь, ты понимаешь – люди не должны о нас знать. Но негласно позволяется рассказать о себе одному-двум самым близким людям. Каждый ведь помнит, как ему было тяжело вначале. Без родственников или друзей еще тяжелее, поэтому, все нормально, ты можешь рассказать об этом матери и сестре. При условии, конечно, что они будут держать рот на замке и не побегут в полицию. Ты ведь понимаешь, что им все равно не поверят, так ведь?

– Да, – на душе стало легче. Гораздо легче. Не нужно будет скрывать ничего от мамы с Майей, не нужно будет врать им. Хотя бы одна хорошая новость за сегодня.

Но он так и не сказал главного. Из-за чего происходит обращение?

– Крис...

– Я помню. Думаю, как лучше все тебе объяснить.

– Я почти слышу, как крутятся шестеренки в твоей голове. Объясни, как можешь, не мудри. Я больше не выдержу. – Мне надо знать. Просто надо.

– Хорошо... В клыках содержится яд. Ну, не совсем яд, скорее, катализатор... Он запускает реакцию, переделывающую организм человека. Но попав в кровь, он просто растворяется в ней. Без последствий. Ничего не происходит. Именно поэтому обратить человека через простой укус невозможно. Яд срабатывает только после Черты, когда количество крови в теле примерно в два раза меньше. Тогда достаточно всего капли яда, чтобы начался процесс обращения. Человек обычно теряет сознание еще до переступления Черты и остается в бессознательном состоянии еще три-четыре часа. После пробуждения...

– Он уже не человек. – Удивительно, но мой голос не дрожал. Чего не скажешь о коленях.

– Да. Мы контролируем это, как... Как ядовитые змеи, понимаешь? Другой аналогии у меня нет. Змея может укусить, впрыскивая яд, а может укусить и без него. Поэтому обращение возможно, только если вампир сам этого захотел. Чаще всего... Аня, бывает так, что сдержаться не получается. Переступить Черту можно не только в первые несколько месяцев. Иногда мы просто не в состоянии себя контролировать. Стрессы, голод... Соблазнительный запах... Ииногда срываются самые сильные. Ты не можешь контролировать свое тело, такое чувство, что ты смотришь будто бы издалека. Пытаешься сдержаться, но у тебя ничего не выходит. А потом приходишь в себя с умирающим телом на руках. Это не означает, что ты хотел этого. Не означает, что ты хотел причинить кому-то боль. Ты пытался, но проиграл. Это так больно, Аня... Ты себе даже не представляешь. Остается либо позволить человеку умереть, либо обратить его. Ты можешь думать иначе, Аня, но смерть хуже. Намного хуже.

Знаешь, Дей однажды говорил... Никто не знает, что нас ждет за чертой жизни. Может быть, что-то хорошее. Может, и нет. Но одно мы знаем точно: никто никогда не возвращался, чтобы сказать нам. Значит, что бы там ни было, мы не сможем вернуться. Может быть, там будет лучше, но мы никогда, никогда больше не вернемся домой. Умереть мы всегда успеем. То, что ожидает нас там, подождет. Подождет столько, сколько нужно. А значит, нужно использовать от жизни все. Продлить ее настолько, насколько можно. Держаться за нее руками и ногами, цепляться зубами, но оставаться тут столько, сколько сможешь. Ты всегда успеешь умереть Аня. Сложнее решиться жить. Можно найти много хорошего тут, понимаешь? Люди, которые любят тебя, друзья, книги, музыка, еда, путешествия... Столько всего, что есть прямо здесь и сейчас. Ради чего стоит жить. Стоит вцепиться в жизнь зубами и не отпускать ее.

Кто-то дал тебе выбор, Аня. Не выбрал за тебя – дал выбор тебе. Если бы ты умерла, у тебя не осталось бы никаких вариантов. Став вампиром, ты можешь сама выбирать, жить тебе или нет. Выбор не самый лучший, знаю, но... Он есть. Используй свой шанс правильно. Ты успеешь умереть. Потом. Может быть. Но лучше – не надо. Лучше остаться, Аня. Остаться с теми, кто тебя поймет. С теми, кому ты нужна.

– Я... Я понимаю. – Я не понимала. Ничегошеньки не понимала. Но я помнила...

«Ты пытаешься сдержаться, но у тебя ничего не выходит». Он просто стоял и смотрел на меня, а в его глазах сгорала Помпея.

«Иногда мы просто не в состоянии себя контролировать». Его зубы сжаты так сильно, что кажется, что челюсть вот-вот хрустнет. Но он еще держится. Пока держится.

«Иногда срываются самые сильные». Я пытаюсь сбежать. Я думала, что все дело в этом, но теперь вспоминаю: вчера дул сильный ветер. Помню, как взлетели в воздух пряди моих волос, как подняла руку, чтобы смахнуть их с лица, и увидела напротив горящие жаждой глаза. А в следующую секунду он впился клыками в мою шею.

«А потом ты приходишь в себя с умирающим телом на руках...» Ему было больно. И он смотрел на меня, ища в моих глазах поддержку... Что-нибудь, чтобы зацепиться. Но нашел лишь слепой страх.

«Это не означает, что ты хотел причинить кому-то боль... Не хотел никого обидеть... Ты пытался, но проиграл.» И его пальцы срываются, скользя по гладкому камню, не имея возможности задержаться. И он падает, падает вниз, в темноту. И умирает вместе со мной.

«Это так больно, Аня. Так больно...»

Это больно, Крис. Так больно... Больно, когда ты понимаешь, что уже не успеешь убежать. Никуда не успеешь. Никогда.

Больно умирать. Больно чувствовать, как в твое плечо впиваются страшные ледяные клыки. Или не ледяные. Я даже не помню. Больно просыпаться утром на грязной земле, укутанной в чужую окровавленную кожаную куртку. Больно бояться заглянуть в зеркало и обнаружить у себя клыки.

Больно идти в никуда, ища иголку в стоге сена, сжимая в руках единственный стремительно гаснущий лучик надежды. Больно слышать правду. Больно... Осознавать, что ты ощущаешь понимание к своему убийце. Страшно понимать, что ты уже не боишься его. Страшно... Чувствовать все это.

Мне страшно. Но я не боюсь.

Или просто не хочу себе в этом признаваться.