Текст книги "Не успевшая (СИ)"

Автор книги: WindZipping

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

– Девушка, что-нибудь... Сделайте хоть что-нибудь...

Но стоило мне сделать шаг навстречу, как собака с глухим булькающим звуком замолкла, вжимаясь в руки поддерживающего ее парня и исподлобья глядя на меня испуганным взглядом затравленного зверька. Я встретилась взглядом с остекленевшими, полными ужаса глазами, в которых отражалось мое перепуганное лицо. Меня. Она боялась меня. Не кого-нибудь еще, а именно меня. Огромный пес задыхался в агонии удушающего страха, глядя в мои глаза. Что он там видел? Неужели то же самое, что я видела в глазах у Байкера? Неужели он боялся меня по той же причине, тем же слепым, сковывающим конечности страхом? Неужели в моих глазах простиралась та же бездонная, затягивающая пропасть?

Я поспешила уйти оттуда, и вслед мне доносился отчаянный, полный боли и страха, собачий лай.

***

Я все еще чувствовала себя ужасно из-за произошедшего и раз за разом тщетно пыталась взять себя в руки. Но меня всю трясло, я не могла поверить в происходящее, не могла забыть этот дикий ужас, сквозящий в широко распахнутых собачьих зрачках... Этот страх, проникающий глубоко в душу, затягивающий на шее удушающую петлю слепого ужаса... Черт, нужно успокоиться. Нужно дышать, спокойно...

Я вышла на нужную улицу и теперь бродила кругами, безрезультатно разыскивая дом номер семнадцать. Тринадцатый, пятнадцатый... Девятнадцатый. Нужного все не было, и я начала сомневаться, что он вообще существовал. Бесконечные переплетения гигантских частных коттеджей, гаражей, пристроек, аккуратные газончики и хаотично высаженные деревья... Кажется, я заблудилась. Пытаясь не поддаваться панике, повернула назад, обошла вокруг несколько гаражей, обогнула парочку коттеджей... И через несколько мучительных минут впереди замаячил знакомый фасад дома номер девятнадцать.

Отлично, черт побери! После всех страданий я вернулась к тому, с чего начала.

Логичнее всего было бы развернуться и уйти, бросить все это к чертовой матери, но не в моем характере было останавливаться перед лицом внезапно возникнувших сложностей, слишком уж это... трусливо. Как побег от реальности, попытка повернуться к проблемам спиной, спрятаться за непроницаемой стеной страха... Нормальный человек на моем месте сейчас же вернулся бы домой. И, если уж говорить об этом, нормальный человек не остался бы, храбрясь, заглядывать в глаза собственной смерти. Он попытался бы убежать, спрятаться, закричать – спасти бы свою жизнь. Хотя бы попытался.

Но... Я знала, что все равно не успела бы убежать. Он все равно бросился бы на меня, все равно... И я бы умерла, развернувшись спиной к врагу, разоблаченная в своем позорном бегстве, пытающаяся любой ценой спасти свою шкуру... Я бы умерла, захлебываясь ядом собственного унижения.

Если, конечно, не считать того, что он меня не убил. А вот что он сделал... Я не знаю, действительно ли я хочу это знать. Но... Да, я хочу. Должна. Обязана. Я должна точно знать, что будет дальше, должна быть уверена в своем будущем. И если обитатели этого дома действительно единственные, кто может объяснить мне, что, черт возьми, со мной происходит, то я дойду до конца, буду петлять по этим чертовым улицам до вечера, до завтрашнего утра, сколько угодно, но найду этот чертов дом и разузнаю у его хозяев все о чертовом Байкере, наркотиках и светящихся глазах.

Размышляя о моем явно невыгодном положении, я бродила, постоянно сворачивая и даже не пытаясь запомнить дорогу назад, повинуясь одному из принципов китайских (корейских? японских?) мудрецов – плывя по течению. Если честно, я ненавижу все это. Ненавижу не понимать, что происходит, ненавижу подчиняться обстоятельствам, ненавижу не иметь права голоса. Но главный закон бытия – закон подлости – вечен и нерушим. Чем меньше я стараюсь найти то, что ищу, тем быстрее и легче я его найду. По крайней мере, я надеюсь на это.

Беспорядочно петляя и надеясь, что женская интуиция/внезапно сменившая гнев на милость судьба/мой ангел-хранитель/разгневанный Зевс/воскресший Волдеморт (нужное подчеркнуть) укажет мне верный путь, я завернула за угол и внезапно ощутила под ногами ровную гладкую плитку подъездной дорожки.

Медленно, стараясь не спугнуть весело подмигивающую мне удачу, подняв голову, я уткнулась взглядом в широкую металлическую калитку, на которой матово поблескивала табличка с номером "17". Вот как! Спасибо тебе, Волдеморт! Я знала, что ты мне поможешь!

А если серьезно, то, получив желаемое, я столкнулась с обычной человеческой реакцией – со страхом неизвестности. Короче говоря, я понятия не имела, что теперь делать.

Я сделала шаг назад, рассматривая открывшийся предо мною вид, и поняла, почему раньше не смогла его найти: примыкающая к частному сектору сторона действительно большого дома, окруженного красивым кованым забором, скрывалась от посторонних глаз густой пеленой высаженных в несколько рядов деревьев – настоящий маленький лес! То есть, увидеть дом можно было, лишь подойдя прямо спереди к главному фасаду, как это сделала я. Видимо, хозяева действительно не хотели, чтобы их слишком часто беспокоили.

Широкая подъездная дорожка вела прямо к железной калитке, и, судя по размерам самого дома, участок внутри тоже был не маленький. Обычно я не страдала нерешительностью, довольно быстро принимая решения, но сейчас никак не могла заставить себя постучать. Что там меня ждет? Может быть, мне будут не рады? Что я скажу хозяину дома? Что... Что, черт возьми, теперь?

Внезапно решившись – хуже уже все равно не будет – я протянула руку и медленно постучала. Сердце забилось сильнее, страх сковывал конечности ледяной пеленой. Что там, за этой дверью?

Я услышала шорох внутри дома, затем негромкий щелчок открывающейся входной двери и тихие шаги – человек направлялся прямо ко мне, чтобы открыть входную калитку. Но... Что-то было не так. Что-то было неправильно... Я так сильно нервничала, что прошло несколько секунд, прежде чем до меня дошло. Сердце. Сердце человека, идущего по подъездной дорожке, билось ровно и медленно, ужасающе медленно, будто размышляя перед каждым ударом, своим ритмом полностью копируя мое. Я выдохнула от потрясения, не веря, надеясь... Подсознательно я уже знала ответ, но разум все еще боролся с реальностью. Врукопашную. Против копья.

Он ступал так тихо и грациозно, что даже мой совершенный слух улавливал лишь слабый шорох от соприкосновения подошв его ботинок с гладкими плитами дорожки. И еще... Я не слышала его мысли. Пока я шла сюда, по оживленной улице, мимо десятков людей, я успела более-менее привыкнуть к нестройному хору различных мыслей и перестать замечать это, как не замечала ритмичное тиканье моих наручных часов или свистящий шум ветра, но сейчас... Ничего. Тишина. Настораживающая, ненормальная, болезненная... Тишина.

Было страшно. Ужасно страшно. И к легкому щелчку открывающегося замка я оказалась не готова. Еще хотя бы несколько секунд... Собраться с мыслями, обуздать их, расслабиться и успокоиться... Но жизнь никогда никого не ждет, всегда идет вперед, напролом, не останавливаясь. Те, кто не успевают, просто выбывают из игры.

Мужчине, открывшему мне дверь, на вид было около двадцати семи-двадцати восьми лет. Коротко стриженые темные волосы, пронизывающие голубые глаза, светлые джинсовые капри, темно-зеленая футболка с надписью "Элвис Пресли жив!" и вежливая, но не формальная улыбка – такой милый домашний вид, абсолютно не подходящий к образу владельца двухэтажного особняка в самом центре "элитного" района. И... совершенно не подходящий к той клубящейся вокруг него атмосферы угрозы и опасности. Я ощущала ее... Каким-то шестым чувством, все мои инстинкты буквально кричали... Беги. Беги. Ты даже не представляешь, насколько он опасен. Ты не представляешь, что он может с тобой сделать. Беги.

И все же, таинственного наркобарона я определенно представляла себе другим.

***

Сердце отчаянно билось о ребра, буквально выпрыгивая из груди. По крайней мере, мне так казалось. На деле же оно едва ли приблизилось к ритму нормального человека. Но... Это было ужасно.

Я внимательно разглядывала свои кроссовки, пока между мной и мужчиной постепенно нарастало неловкое молчание. Эта ситуация мне страшно не нравилась... Что я могу сказать? Даже если предположить, что я сейчас не задохнусь от страха, то что я скажу? Привет, знаешь, один сумасшедший байкер-вампир-наркоман передал мне записку с просьбой обратиться по этому адресу. Можно, пожалуйста, войти?

Так? А если не так, то как?

Все еще можно было исправить... Быть храброй, заглянуть противнику в глаза... Не сдаваться... Бороться до конца... Хотя бы попытаться. Я подняла голову, встречаясь с мужчиной взглядом, и решительно начала:

– Добрый день. Извините, я... я бы хотела поговорить с хозяином дома, можно?

Ответ последовал незамедлительно, как будто предполагаемый хозяин давно ждал этого вопроса, и голос у него оказался неожиданно мягким и приятным:

– Здравствуйте. Конечно, можете проходить, – и он отошел вбок, придерживая для меня калитку, чтобы я могла войти. Потрясенная и озадаченная его гостеприимством, я, в уме уже проигравшая несколько неудачных для меня вариантов развития событий, молча прошла внутрь. Двор действительно был очень красивым: по обе стороны от плиточной дорожки расстилался коротко стриженый ярко-зеленый газон, справа росли многочисленные деревья, которые, как я и думала, скрывали этот дом от остальных, слева дразнила глаза яркими красками пышная клумба. Собаки во дворе не было. Странно, что такой роскошный дом ничем не охраняется. И еще более странно, что богатые и явно нелюдимые (взять хотя бы ту же самую их скрытность) хозяева меня вот так вот просто, без объяснений, впустили сюда. Странно все это... Ничего хорошего из этого не выйдет.

Широкий трехэтажный дом, красивая и, разумеется, бронированная входная дверь, на втором этаже – сплошной балкон... Это, безусловно, что-то. Интересно, сколько лет понадобилось, чтобы выросли все эти деревья?

Хозяин вежливо приоткрыл входную дверь, впуская меня внутрь, и в полной тишине я прошла за ним по коридору, выполненному в теплых кремовых тонах. Возле двери стоял широкий зеркальный шкаф, с другой стороны – полка для обуви и мягкая софа, над ней – вешалка для верхней одежды. На вешалку были скиданы несколько легких курток, мужских шапок, один розовый шарф и... мотоциклетный шлем.

Меня передернуло, но я все-таки смогла выровнять дыхание и сохранить невозмутимый вид. Ну, мне так кажется.

Ободряюще улыбаясь, мужчина галантно помог мне снять кофту и повесил ее на вешалку. Прямо под шлемом... Черт, меня когда-нибудь перестанет дергать при виде мото-инвентаря? Или это навсегда? Это плохо... Я ведь тоже любила покататься в свободное от работы время.

Из коридора вело несколько дверей, за одной из которых явственно угадывалась кухня, и широкая деревянная лестница. Все было аккуратным и чистым... Если не считать нескольких грязных деталей, сваленных в углу. Я не очень во всем этом разбираюсь, поэтому не смогла понять, от машины они или... От мотоцикла. Но даже если это не так, все равно... Что-то подсказывало мне, что Байкер жил здесь.

Поймав мой удивленный взгляд, хозяин (если, конечно, это был он) улыбнулся, качая головой:

– Не обращайте внимания. Здесь постоянно такой бардак, – в его голосе сквозила какая-то затаенная нежность, которую я не смогла разгадать. Озадаченная, я скользнула вслед за ним в широкую гостиную.

Несмотря на то, что во всем интерьере определенно чувствовалась сила женской руки – в оформлении, в мельчайших деталях и безделушках, в свежем букете цветов на подоконнике и забытом блеске для губ на кофейном столике, в бархатных бантиках на голубых занавесках и паре любовных романов на книжной полке, все же то здесь, то там можно было увидеть следы пребывания не особо аккуратных мужчин: полупустая бутылка какого-то ликера на полке с дисками, торчащий из-под кресла носок и пачка журналов определенно мужского содержания скорее подошли бы к образу молодежного общежития, чем к изыскам огромного особняка. В общем, гостиная была абсолютно живой, настоящей, обладала неповторимой атмосферой и оставляла двоякое мнение о себе. Мне нравилось, но, может быть, это потому, что у меня своя, особенная привязанность к разного рода женским штучкам, а также к пачкам из-под чипсов, валяющимся на диване, и прочим прелестям холостяцкой жизни, так что гостиная, сочетающая в себе оба направления, была как раз в моем вкусе.

Жестом, который я проигнорировала, пригласив меня сесть на диван, хозяин дома сел сам, с застенчивой улыбкой сгребая с кофейного столика многочисленные "Playboy" и заталкивая их на телевизионную полку с дисками. В конце концов, "уничтожив" улики, он развернулся ко мне, все еще стоявшей у дивана, и, ободряюще улыбаясь, кивнул. Да, точно... Он хотел услышать, зачем я сюда пришла... Логично, черт возьми.

Нужно было что-то сказать, сказать что-нибудь. Но проблема в том, что, оказавшись внутри, я растеряла все последние остатки своей смелости.

Ну вот и все... Вступление закончилось, пора начинать свою партию. Жаль только, что ноты те никогда не были написаны, дирижер давно лежит в коме, а первая скрипка сломала себе обе руки. И на сцену выхожу одинокая я, и понимаю, что снова буду отдуваться за весь оркестр. И зал пуст... И некому подать мне партитуру.

– Понимаете... – все же решившись начать разговор, тихонько проблеяла я, но закончить не успела, потому что мужчина, видимо, решив, что от меня он ничего внятного не услышит, взял инициативу в свои руки:

– Для начала, как Вас зовут?

– Я... Ханна.

Он улыбнулся, радуясь тому, что я пошла на контакт, и продолжил:

– Ханна... Очень красивое имя. Я Кристоф. – И протянул мне руку для рукопожатия.

Он был таким вежливым, галантным и приятным, поэтому я, особо не раздумывая, подала ему свою руку. Он удивленно приподнял бровь, но ничего не сказал, а я с трудом подавила смех: абсолютно все мужчины одинаковы. Когда они подают руку для рукопожатия женщине, никто из них никогда не ожидает, что она действительно ее сожмет. Нет, я, конечно, не могла никому сломать руку (хотя, после инцидента с дверцей я в этом сомневаюсь), но я привыкла крепко, не уступая мужчине, ее пожимать. Может быть, сказывались два года занятий борьбой в школе, а может, мне просто нравилось легкое выражение шока на их лицах.

Но все же, мне нужно было что-то сказать. С чего-то начать... Желательно так, чтобы меня сразу же не отправили в дурдом.

– Понимаете, Кристоф...

– Просто Крис. – Такой улыбке и отказать неловко.

– О... Хорошо. Тогда... Просто Аня.

– Отлично. Аня, не нервничай, ладно? Мы ведь можем на «ты»?

– Да, конечно... – Кристоф... Крис выглядел всего на несколько лет старше меня, поэтому, думаю, с этим проблем не возникнет.

– Окей, Аня, ты знаешь, что можешь все мне рассказать? Я выслушаю тебя и, по возможности, помогу тебе.

Вот это да... Это было крайне странное заявление от человека, с которым я познакомилась всего несколько минут назад. Ах да, и еще я без приглашения ворвалась в его дом и теперь понятия не имею, с чего начать разговор. Все нормально, правда?

Такая необычайная сдержанность могла означать либо то, что он заранее знал о том, что я приду, и знал, что я собираюсь сказать (то есть, был напрямую связан с этим дурдомом), либо... А других вариантов у меня нет. Ужас. Это просто ужас. Как же все плохо...

– Спасибо. Но, понимаешь... Черт, сейчас... – я никак не могла собраться, в голове был полный бардак, и я не могла отделаться от мысли, что все это как-то связано между собой... Начиная от шлема на вешалке и медленного сердцебиения Кристофа и заканчивая вчерашним днем. Он замешан в этом. Это точно. Он один из них.

– Дело в том, что вчера вечером на меня напали, и на месте происшествия я обнаружила одну странную записку, и там был этот адрес, и... – Черт, что за чушь я несу? А записка-то дома осталась... – И мне очень хочется... Знать, что со мной сделали, как все это связано, как... Ты ведь знаешь об этом, верно? Скажи мне, что ты знаешь, потому что... Потому что я верю, что могу верить тебе, Крис, и потому что других вариантов у меня нет, и потому что... Я хочу знать, хочу знать, понимаешь? И я хочу верить тебе... Пожалуйста, Крис...

– Аня, спокойно. Все хорошо. Это станно...Но ты права, я все знаю, но это не должно тебя пугать. Все хорошо, честно. Все нормально...

Я права. Я права. Никогда еще я так сильно не хотела ошибаться. Если еще был шанс, призрачный шанс, что все образумится, что можно будет просто забыть о произошедшем, как о страшном сне, то теперь он пропал. Я права. Он знает.

Садиться на диван не хотелось, но мне необходимо было ощутить какую-то твердую поверхность, поэтому я прижалась спиной к стене, ощущая ладонями приятную шероховатость дорогих обоев, и зажмурила глаза. Нет. Нет. Ты сейчас проснешься, Ханна, и все станет просто страшным сном. Кошмаром, который ты будешь помнить всю свою жизнь. Кошмаром. Просто кошмаром. Только не открывай глаза.

Я наступила на горло надежды, слушая ее захлебывающиеся хрипы, и оттолкнула ее, задыхающуюся, в пустоту. Я открыла глаза.

Кристоф подошел ко мне и встал рядом. Я встретилась с ним взглядом, и это отрезвило меня. Было в нем что-то такое, что успокаивало и придавало уверенности. Несмотря на очевидную угрозу, чудившуюся мне в воздухе, он не выглядел так, будто собирался обидеть меня. Скорее наоборот, он выглядел так, будто действительно собирался мне помочь.

– Я не знаю, что сказать... Как объяснить все это... Ты можешь мне помочь?

Он присел на край дивана и оперся локтями о колени, вздыхая:

– Аня, я хочу сначала услышать твою версию.

Моя версия? Да ладно, ты серьезно?

– Нар... наркотики? – Едва слышно выдохнула я.

– Наркотики? – Он удивленно приподнял брови. Видимо, этого он явно не ожидал.

– Да, наркотики! – Страх перед мистикой спровоцировал выброс адреналина, бурлившего теперь в моей крови и всплесками эмоций вырывавшегося наружу. – У меня нет других вариантов. Я думаю, что мне вкололи какую-то гадость, и теперь... Теперь происходит все это. – Я не стала уточнять, что именно со мной происходит, уверенная, что он и так сам все знает.

Он нахмурился, а затем в точности повторил слова моей мамы:

– И какой наркотик может вызвать такое действие? – Ага, значит, он знает, о каком действии идет речь.

– Я не знаю. Думала, услышу это от тебя.

– Аня, я не... Ладно. Тогда скажи, что ты помнишь? Говоришь, это случилось вчера? – Да, вчера. И ты сам об этом прекрасно знаешь.

Я поймала себя на том, что совсем незаслуженно злюсь на Криса. А ведь он, похоже, совсем не хотел дразнить меня, наоборот, продвигался медленно, по крупицам выдавая информацию и готовя меня к... К тому, что мне вскоре предстоит услышать. Он хочет помочь. И не его вина, что у меня темперамент, не терпящий промедлений.

– Я помню, как на меня напали...

– Тебе вкололи наркотики? – Двигается методом исключения, каким-то образом копируя мои собственные размышления. Отлично. Нет, правда, это просто супер.

– Нет. Хотя, возможно, я просто не помню этого. – Как же не хочется отвергать единственную более-менее нормальную теорию...

– А что помнишь?

– Мужчина... Напал на меня, прижал к дереву...

– Помнишь, как он выглядел?

– Я... Нет. Не помню, – я не была уверена в точности своих воспоминаний, и, к тому же, при всем моем желании все еще не знала, могу ли я доверять Крису.

– Хорошо. И что дальше?..

– Он... Укусил меня. Оставил там. Подбросил записку. Я не помню его! Не помню, что он со мной сделал! Я не истеричка, честно, но мне плохо, очень плохо. И страшно. Мне еще никогда не было так плохо, понимаешь? – Я поняла, что последние несколько предложений произнесла с надрывом, почти крича. – Я еще никогда не срывалась на людях. Прости, Кристоф. Я... Это все нервы, честно.

– Шшшш... – он усадил меня, придерживая за плечи. – Все нормально, Аня. Все хорошо. Чего ты боишься?

– Я боюсь того, что происходит. Со мной. С моим миром. Такое чувство, что он... рушится. От прежнего мира ничего не осталось. От прежней меня... Наверное, тоже.

– Все хорошо, все нормально, – он гладил меня по голове, как ребенка. В другой ситуации я бы тут же пожелала умереть, не выдержав такого унижения, но сейчас... Мне было все равно. Одна победа все же была за мной: я нервничала, боялась, кричала, но не проронила ни слезинки. Храбрилась. Собирала внутри себя бездонное соленое озеро. – Ты боишься его? Того мужчины, который это с тобой сделал?

Слова эхом звучали в моих ушах. Боишься его. Боишься. Того мужчины, который это с тобой сделал. Нет. Не боюсь. Я его не боюсь. Не знаю почему, но я его не боюсь.

– Нет. Его – нет. Это как... Как ночной кошмар. Пока ты спишь, ты умираешь от страха. Когда просыпаешься в холодном поту – тебе кажется, что ничего страшнее ты еще не видел. Но потом, при свете дня, забывшись в буденных заботах, ты вспоминаешь об этом и улыбаешься: "И что же такого страшного я в этом увидел?". Потому что это – всего лишь кошмар, страшный сон. Случившееся не было сном, но... Я все равно уже не боюсь. Крис, я не боюсь его.

– Знаешь... Я никогда не встречал такой храброй девушки, как ты. Правда. Не смейся, поверь мне, другая на твоем месте давно бы уже закатила истерику или что похуже. А ты такая... Сосредоточенная, уверенная в себе, храбрая... У тебя все получится. Ты все переживешь, все будет хорошо. И мы тебе в этом поможем.

– Кто это – мы?

Он улыбнулся:

– Я, моя жена и два моих вечно холостых друга.

– Ты женат? – Черт... Это я ляпнула, не подумав. Прозвучало так, будто я обвиняла его в чем-то. Надеюсь, он поймет, что я не хотела его обидеть.

Но он не смутился и ни капельки не обиделся:

– Да. Ты с ней обязательно познакомишься. Она хорошая, думаю, вы понравитесь друг другу.

Ну что сказать... Как камень с души упал. Общаться с женатым мужчиной, как с другом, гораздо легче, чем с холостым, нет этой неловкости, этого напряжения. Разумеется, если его жена не сумасшедшая ревнивая сучка. Но сомневаюсь, что Кристоф выбрал бы плохую. Раз уж он обещал, что мы понравимся друг другу, значит, так и будет.

Но мы отошли от темы.

– Аня, ты ведь сама все знаешь. Не притворяйся, я знаю, что ты боишься, но не пытайся обмануть саму себя. Ты прекрасно понимаешь, к чему я клоню.

– Нет...

– Нет, не понимаешь, или...

– Нет.

Он встал с дивана и отошел на несколько шагов назад, пристально следя за моей реакцией.

– Аня, ты ведь все знаешь.

– Крис... Скажи, что это неправда. – Пожалуйста, скажи. Пожалуйста.

Он грустно улыбнулся, и у меня перехватило дыхание. Это было не так, как раньше. Не так, как когда я смотрелась в зеркало. Не так, как когда я видела перед собой сверкающие глаза Байкера. Теперь, днем, в ярко освещенной солнцем гостиной, все было совсем по-другому. И я ощутила накатывающее на меня спокойствие. Потому что бежать было больше некуда. А значит, больше не о чем волноваться.

Он грустно улыбнулся, обнажая два тонких длинных клыка.

И я поняла, что если бы я не сидела на диване, то ему пришлось бы меня ловить.

И я поняла, что сковывающий меня страх куда-то испарился.

И я поняла, что все то, во что я не хотела верить, было правдой.

Поняла, что больше не одна.

***

Я бесцельно смотрела в одну точку, пока мозг пытался переварить всю полученную информацию. Они. Существуют. И Крис – один из них. Более того, я...

Нет, не могу этого произнести. Даже мысленно. Даже для себя. Не могу.

Крис медленно подошел и сел на противоположный край дивана. Я не могла не отметить, с какой легкостью, не прилагая никаких видимых усилий, он спрятал клыки и "погасил" глаза. Мне такое и не снилось. Даже в кошмарах.

Не отводя от меня своего взгляда, он осторожно придвинулся ближе. Боялся моей реакции, наверное. Неужели всего за несколько минут нашего знакомства я уже успела зарекомендовать себя как истеричку? Видимо, да. Недаром я сама себя боялась.

– Ты в порядке? – Едва слышно прошептал он. – Скажи мне, что все нормально.

– Все нормально. – Пробормотала я, а через несколько секунд добавила: – Ты из тех, кому нравится, когда девушки врут?

– Нет, не совсем... Ладно, – он широко улыбнулся, признавая свое поражение, – я действительно не ожидал такой реакции. Ты такой молодец...

– Угу, – пробубнила я, устраиваясь поудобнее, притягивая к себе колени и опираясь о них локтями. – Не могу поверить... Это все правда. Может быть, мы с тобой вдвоем обкурились? – Почти с надеждой произнесла я.

Он засмеялся:

– Это вряд ли. Хотя... Не исключено. Иначе как объяснить, что я сижу в собственной гостиной и наблюдаю, как улыбается девушка, которую только вчера обратили и, главное, которая узнала об этом всего минуту назад? Я же говорил, что ты храбрая. И сильная. Ты со всем справишься, Ханна.

Обратили... Это и должно звучать, как приговор? И только вчера... Подумать только! Вчера... А я уже почти свыклась с этой мыслью. Почти смирилась...

– Твоя жена и два... Вечно холостых... Тоже?

– Да. Мы семья, не самая идеальная, но очень сплоченная и дружная семья. Парни мне как родные братья. Хотя... Это еще не означает, что иногда мы не выбиваем друг из друга дурь. Ну как иногда... Раз в день, как минимум.

Я не смогла не улыбнуться. Это... Если честно, это было даже немного мило. Эта нежность, с которой он говорил о своей жене, улыбка при воспоминании о своих друзьях... На секунду это ощущение уюта и покоя выдернуло меня из мира жестокой реальности. Но... только на секунду.

– И ты... Ты не знаешь, кто... – я собралась с духом, рука непроизвольно метнулась к плечу, но, так ничего там и не нащупав, безвольно упала на диван, – кто это был?

– Нет, – мне показалось, или его глаза действительно на мгновение блеснули и тут же погасли? Что, черт возьми, это было? – Ты ведь не смогла описать мне его. Я не знаю.

И что теперь... – я тяжело сглотнула, собираясь с мыслями, – со мной будет?

– Ты можешь остаться с нами. Но можешь быть и одна. Никто ни к чему не будет тебя принуждать. Все только по твоему желанию.

Ну да, конечно. Не считая самого обращения. Ни я, ни Крис... Никто из нас так и не произнес этого слова... Может быть, потому, что каждый из нас и так знал, о чем идет речь... Или, может быть, по другой причине. Но сейчас оно повисло между нами, заполняя собой все свободное пространство, вытесняя воздух. Вампиры. «Все только по твоему желанию». Мне кажется, или это невозможно уместить в одном предложении?

– Но мы будем очень счастливы, если ты останешься с нами. Мы сможем помочь тебе.

– Ты – может быть, а остальные? Зачем я им нужна?

– Ты подружишься с моей женой. А парни... – мне показалось, что он на мгновение помрачнел, но, скорее всего, это была просто игра света и тени, потому что уже через секунду он весело продолжил: – Будут ужасно счастливы, что в нашей компании появится такая очаровательная девушка, как ты. Они передерутся за право первыми пожать тебе руку, – он подмигнул мне, – только пожалей их и не сломай им ее, ладно? Не сразу, по крайней мере.

Я смутилась и, наверное, покраснела. У Криса была потрясающая особенность заставлять меня забыть о всех неприятных вещах. Меня, которую никто и никогда не мог заставить, если я того не хотела. А я не хотела забывать, кто передо мной. Это было опасно.

– Ты мне льстишь. А лесть – плохое качество, – я покачала головой. Надо помнить, зачем я сюда пришла. – Так ты мне все расскажешь?

Заметив мой переменившийся тон, он серьезно кивнул:

– Да, конечно. Все, что тебе захочется узнать. – И мотнул головой в сторону двери: – Может, чаю? Разговор за чашкой чая не покажется таким официальным.

Чай бы не помешал. И, что уж скрывать, что-нибудь покрепче тоже определенно не было бы лишним. Но, решив довольствоваться малым, я просто кивнула, последовав за ним в кухню, находящуюся на том же этаже, что и гостиная.

Коридор был нежно-бежевым, гостиная – небесно-голубой, минималистская же кухня была покрыта блестящей черно-белой плиткой. В отличии от общей территории – гостиной – было ясно, что здесь балом правили мужчины. Достаточно странно для кухни – исконно женской территории, не правда ли?

Крис подошел к плите и, постукивая пальцами по мраморной столешнице, наполнил водой блестящий металлический чайник. Я неловко переступала на пороге, оценивая взглядом интерьер, и внезапно заметила, как с стоящего у окна кухонного дивана спрыгнул ярко-рыжий комок позитива, и, пробежав через всю кухню и не обратив на хозяина и сотой доли своего внимания, с довольным урчанием потерся о мою ногу, цепляясь когтями за джинсы и настойчиво норовя запрыгнуть на руки.

– Модя, а ну брысь отсюда! У тебя лапы грязные! – Крис брызнул на кота холодной водой из-под крана, на что тот, уже удобно устроившийся у меня на руках, лишь фыркнул: все равно большая часть воды попала на меня, ледяным душем окатив мою футболку, джинсы и волосы.

– Черт, Аня, прости. Я хотел брызнуть на этого, – он кивнул на по-кошачьи улыбающегося довольного кота. – Асмодей, брысь!

– Серьезно? Крис, ты назвал кота Асмодеем?

– А, это... На самом деле вначале мы звали его Апельсином, потому что Влада нашла его в гараже, он спрятался там в старом ящике из-под цитрусовых. Но Арчи посчитал забавным, что вампирского котика будут звать демоническим именем. Постоянно называл его так, и эта сволочь начала откликаться. Теперь только Модя – и никак иначе. – Чайник закипел, и Крис вылил кипяток в черную, расписанную какими-то узорами, чашку для заварки.

– Он назвал кота именем демона похоти?

Он пожал плечами:

– Это Арчи. Когда ты его узнаешь, поймешь, что для него это в порядке вещей.

– Да уж, весело у вас тут, – Крис понимающе кивнул и поднял несколько разных упаковок чая, предоставляя мне их на выбор. Я указала на зеленый с мятой, и он кивнул, насыпая заварку в чашку.

– Ты даже не представляешь, как. —Он подал мне фиолетовую чашку, себе же налил в... Да ладно, чашка с кроликом? С маленьким пушистым кроликом? Я прыснула, пряча лицо в ободке чашки. Он недоуменно поднял бровь, но я покачала головой, давясь смехом. Серьезно, для моей психики это было уже слишком.

Он подал мне тарелку с шоколадным печеньем (он собирается задобрить меня перед тем, как начать разговор? Если это так, то у него неплохо получается), и, дождавшись, пока я надкушу печенье и запью его чаем, с любопытством спросил:

– Вкусно?

– Да, очень. – Это было правдой. Ну, отчасти. Печенье действительно было очень вкусным. Другое дело, что я понятия не имею, какого черта (с перепугу, наверное) я попросила чай с мятой. Ненавижу ее. Но Крису об этом знать не обязательно. Иначе посчитает меня еще более странной, чем я есть на самом деле.