Текст книги "Бог видит тебя, даже на последней парте (СИ)"

Автор книги: Windboy

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)

========== 1. Das ist fantastisch! ==========

Сижу на паре, забравшись на последний ряд амфитеатра, пялюсь на брутального физика и надрачиваю, как кролик Роджер.

«Динамичное начало, только изюминки не хватает. Думаешь, ты один такой оригинальный и кроме тебя на парах никто в пинг-понг не играет?»

Переминаюсь с ягодицы на ягодицу, подмахиваю на месте, чтобы анальная пробка в заднице елозила и огнеприятно надавливала на простату. Белозубо-улыбчивый спортивного вида мужчина с милыми ямочками на щеках доставил её вчера вечером. Сказал, что его зовут Саша и что я могу обращаться к нему в любое время, если возникнет потребность в обучении пользованию игрушкой или желание скоротать вечерок в тёплой дружеской компании.

«Ещё на физика кончить не успел, а уже изменяешь ему с курьером, давай до кучи сантехника позови, das ist fantastisch! А Сашка уже давно у меня на крючке, только всё норовит сорваться, но ничего, я терпеливый и рано или поздно заполучу его душу».

Я заказал её в любимом магазине секс-игрушек. https://www.mysextoys.ru/toys/offer-718-4107-03Lola.html

«А ты самоуверенный! Они ж, если по ссылке уйдут, дочитывать твой задротный фанф точно не вернутся. И вообще, насколько надо быть йуным аффтаром, чтобы давать ссыль в художественном произведении?»

С деньгами, как обычно, напряг, поэтому пробку заказал самую дешёвую и немаркую, чтобы следы от говна не так заметны были.

«Про говно это ты зря, не очень романтично получилось. Ты б ещё про запах и клизмы надежды с ромашкой перед долгожданным трахом написал».

Сдружился я недавно на Фикбуке с одним классным парнишкой, таким общительным, трогательно-милым и ранимым. Сердце так и билось, когда мы переписывались. Дин такие смешные ошибки делал. Пару раз договаривались встретиться в реале. Я каждый раз перед свиданкой купался, брил подмышки с яйцами и делал себе клизмы.

«Блядь, с детства этот извращённый БДСМ не люблю! Ты, кстати, ещё и жопу брил, раскорячившись, как блядская шлюха, присевшая поссать или на член. Какой вариант тебе больше нравится?»

Ощущения не самые приятные, но не хотелось опозориться, замарав милый пенис моего дорогого мальчика в говне в самый романтичный момент.

«Ща сдохну от смеха, жопашный романтик!»

Люблю чистый секс со свежим ароматом сандаловых благовоний.

«Которого у тебя ещё никогда не было! Бу-га-га!»

В первые два раза он в последний момент извинялся и переносил встречу, я ужасно расстраивался, а на третий всё-таки пришёл… Лучше бы не приходил. Мой милый мальчик оказался школьницей, виновато и в то же время игриво поглядывающей на меня исподлобья. Я же украдкой смотрел по сторонам и отчего-то чувствовал себя заправским педофилом. Так все мои анальные мечты разом пошли прахом и поросли бурьяном. На сердце было так горько и безрадостно, что я даже разозлиться на Динку толком не смог. Сожрали пиццу в детской кафешке и разошлись по домам, даже ни разу друг дружки не коснувшись.

«Так изголодался, что уже всё равно, какого пола жопу трахать? Как тебе не стыдно! Она же девочка, а её слэшные фанфики с NC-21 не в счёт. Сам, что ли, в доктора в садике не играл?»

Чтоб ещё раз я в кого-нибудь в сети влюбился, ни за что! Моё сердце закрыто, и ключ под могильной плитой могилы счастья.

«Зато другое дупло ты оставил открытым! И перефразируй своё могильное масло масляное, а то у меня мозг сводит».

Хотя маленький лучик надежды всё ещё теплится в душе.

«И эту душу ты сейчас разрабатываешь!»

Достаю и украдкой облизываю руку – люблю влажную дрочку, когда головка скользит по мокрой ладони, – и пронзительные нервные импульсы, как крики вожделеющих гепардов, несутся, простреливая всё тело.

Физик ходит по рядам, размахивая собранным на затылке пучкастым хвостом густых иссиня-чёрных волос. Но так высоко не забирается. Каждый раз при его приближении у меня в сладком страхе замирает сердце, и запретность переживания ощущается острее. Риск есть, но я рисковый. А может, подспудно хочу, чтобы меня поймали? Как Мориарти, жаждущий похвастаться своим мастерством и подробностями немыслимого преступления. Чтобы о нём все узнали. Ох уж эта слава и жажда внимания недолюбленного сердца.

«Бля, бля, кончай уже! Ты знаешь, почему я так долго молчал? Не мог проржаться с пучкастого хвоста у лысого и блестящего, как твоя головка, Палыча, а ты всё наворачиваешь и наворачиваешь нетленку. Разве ж так можно, рисковый ты мой, недолюбленный?»

При этом одним глазом я читаю классику – «Восставшего из ада» Клайва Баркера, другим – «Практическую стилистику русского языка» святого Розенталя, а третьим свободной рукой набираю в блокноте на смартфоне этот фик.

Да, у меня есть третий глаз, недавно открылся, и, в отличие от двух других молчунов, он любит комментировать и безбожно стебать мои действия. Я с ним, конечно, в полемику не вступаю, я же не конченый псих, чтобы самому с собой разговаривать!

Третьей руки для записи лекции, к сожалению, нет. Пал Палыч даёт какое-то задание, сопровождаемое недовольным гудением аудитории, и выходит покурить. Бессовестно лишая меня визуальной стимуляции. Телефон начинает вибрировать. Жаль, нельзя его интегрировать с анальной пробкой. Звонят на рабочую симку. Чёрт! Но деваться некуда – деньги нужны как воздух. Раз уж мама одна нас, четверых спиногрызов, тянет. Сую гарнитуру в ухо и принимаю вызов.

– Здравствуйте, это секс по телефону?

– Да, – шепчу я, – вы как нельзя вовремя.

– А почему шёпотом?

– Я на паре…

Комментарий к 1. Das ist fantastisch!

========== 2. Ты бы не мог побыть собой? ==========

Отцу очень нравился Стивен Кинг, и поэтому он читал его мне в детстве на ночь вместо сказок. После чего мне порой снились кошмары, но очень яркие и захватывающие. И моя любовь к ужастикам и всему таинственному, потустороннему только крепла. Но ни Стивен Кинг, ни МакКаммон, ни даже Клайв Баркер не подготовили отца к новости, что у него родятся девчонки-близняшки. Насколько я знаю, он и моего младшего брата не очень-то хотел видеть, а тут ещё две девки. На другой день он, как обычно, собрал чемодан, сказал, что едет в Питер в командировку, ушёл и не вернулся. Мне было тринадцать, брату – восемь, а сестрёнкам в мамином животе – четыре месяца. Скрывать беременность у неё дольше не получилось.

Я с детства всякие страшилки сочиняю и хотел пойти на филфак, но дядя Гена пообещал взять меня в свою автомастерскую в подмастерья, и вот уже второй год я учусь в техникуме на автослесаря плюс на права бесплатно. А сочинять свои ужасы, как сказала мама, я и в свободное время смогу. В мастерской я помогаю после занятий. Денег, правда, мне пока почти не платят, так как я только учусь и толком ничего не умею. Вот и приходится выкручиваться…

– Я рыжая малолетняя сучка, лежу в одних белых гольфиках на диване, бесстыдно растопырив ноги, призывно хлопаю себя по ляжкам и предлагаю войти в розовую, раскрывшуюся для сладкой встречи с твоим истекающим «слюной» членом, соблазнительную, огненную киску.

– Кхм…

– Вставь в меня, вставь, я вся горю. Как же любила я подглядывать за тобой в детстве, пока ты трахал мою мамашу, и ласкать себя. Мне так хотелось оказаться на её месте…

– Ты же парень? Или горло застудила?

– Д-да, парень, – сбиваюсь я с мысли и даже перестаю дрочить, а я всегда дрочу в процессе, чтобы лучше представлять и примерно чувствовать, на каком этапе находится клиент. – Но вы же мужчина, которому нравятся помоложе, поэтому я играю за девушку. Или хотите наоборот? Чтобы я вас?..

– Нет-нет, боже упаси, бабой я быть не хочу, но…

– Что?

– Ну, как тебе сказать…

– Говорите прямо, любой каприз клиента – закон, я на всё готов и всё сделаю.

– Хоть бы раз от жены такое услышать… Ну, ты бы не мог побыть собой?

«Да молчу я, молчу. Ты на работе, деньги не пахнут, я не осуждаю и не мешаю. Но…»

– В смысле – собой?..

– Ну, парнем.

– А вы останетесь мужчиной?

– Ну да, если ты не против, конечно.

«Да не против он, вишь, как от счастья в зобу дыханье спёрло, засаживай уже».

– Я худощавый семнадцатилетний сероглазый мальчик, у меня тёмные волосы, но внизу я гладко бритый и оттого выгляжу ещё моложе…

«Правильно, хоть ты голубоглазый белобрысик, меня от твоего реального типажа уже тошнит. И разве можно так в лоб описывать внешность, слава богу, хоть зеркал тут нет».

– …Когда смотрюсь в зеркало, я вижу улыбчивого симпатичного парнишку, ещё не растерявшего подросткового задора…

«Да ты издеваешься! Твой задор называется дурью. Ещё параметры члена сообщи. И проще перечислить, чего ты не приобрёл, чем не растерял, а не приобрел ты от взрослого мужика пока ничего».

– …У меня пятнадцать с половиной на три с половиной, без выгибонов, прямой, как копьё, удобно ложится в руку, хоть в правую, хоть в левую…

«Назло мне, значит, ну-ну».

– …Я валяюсь на спине, похабно задрав и подхватив под коленки ноги. Раздвигаю их, открывая розовую, никогда не траханную, тугую дырочку…

«Дырочка на штанишках у маленького мальчика, а у тебя, сука, пизда! Тьфу, блядь, дыра! С тобой, пидорасом, скоро свой собственный пол забуду! Начитался галиматьи у своего Дина или Динки, если уж по чесноку, и туда же – дырочка нетраханая! «Горячая» ещё забыл добавить! Носом бы её туда сунуть, чтоб поняла, чем пахнет мужская любовь!»

– …Да, я девственник…

«Ну хоть не алкоголик!»

– …и оттого я очень смущаюсь, мне так стыдно перед вами раскрываться, мои щёки горят, дыхание учащается, сердце так и заходится в ожидании запретного. Но, преодолевая смущение, я опускаю руки, хватаюсь за ягодицы и раздвигаю их. Вы, тяжело дыша, нависаете надо мной, облизываете пересохшие губы, утыкаетесь в мою дырку большой блестящей и скользкой головкой и медленно, миллиметр за миллиметром, неотступно и беспощадно, погружаетесь в неё, растягивая сокращающиеся в страхе мышцы и глядя в чёрную бездну моих расширенных зрачков…

– Тебя как зовут? – вновь перебивает клиент.

– П-паша.

– Странное совпадение… Извини, Паш, я уже всё, ну, ты понимаешь, и мне бежать надо.

– Вам не понравилось?

– Нет, всё офигенно, ты, блин, молодец. Красава! Особенно гольфики. Буду коллегам рекомендовать. Пока! – И он отключается.

Телефон дёргается, оповещая об СМС. Я открываю и читаю сообщение о зачислении на счёт пятисот пятидесяти пяти рублей. Моё счастливое число и супертариф до пятнадцати минут – всё включено.

Я отстраняюсь от стола и смотрю вниз. Озерцо спермы стоит в кольце из указательного и большого пальца. Надо его ликвидировать, не запачкав брюки. Я тянусь за белыми салфетками, что аккуратной, заранее заготовленной стопкой лежат рядом на скамье. Видимо, я случайно задел их, потому что теперь их край не параллелен краю лавки. Явно к несчастью!

«Земля налетит на небесную ось, перевернётся, и все осознают, что она действительно плоская, когда посыплются вниз, во мрак…»

Хлопает дверь, я вздрагиваю от неожиданности, роняя с коленок книжки и расплёскивая озеро, но, слава богу, успеваю поймать побежавшие вниз капли. Вот оно несчастье! Так и знал!

«Псих конченый!»

Тут же звенит звонок, все галдят, вставая, Палыч покрикивает, собирая листки с самостоятельными, а я торопливо вытираюсь. Салфетки пропитываются липкой спермой, рвутся, облепляя головку, отчего та становится белой, как снеговик. Чертыхаясь, наклоняюсь под парту, чтобы поднять упавшие книжки, штаны при этом с меня сползают, оголяя зад.

– Я всякое у себя на парах видел, но такое…

Скашиваю глаза и упираюсь взглядом в чёрные, начищенные до блеска туфли физика.

========== 3. А я тебя предупреждал! ==========

Я словно оказываюсь в одном из своих детских кошмаров.

Приподнимаю зад, чтобы поддёрнуть сползшие брюки, а они вместо этого съезжают ещё ниже на колени, и не остаётся ничего другого, как сесть голой задницей на лавку и прикрыть перед «Восставшим из ада», а зад, прости господи, Розенталем. Присоска анальной пробки при этом прилипает к гладкой поверхности лавочки. Надеюсь, он её не заметил, когда я кверху жопой торчал.

– Пётр, ты чего без трусов на пары ходишь? – спрашивает Пал Палыч и лыбится, как Чеширский Кот, только лысый.

Последний раз мне было так стыдно, когда мама застукала нас с братом…

«Блядь, не вздумай это рассказывать, а то я тебе весь мозг заблюю!»

…голыми на балконе. Мы ловили больших жирных мух, отрывали им крылышки и сажали на свои оголённые головки.

«Бе-е-э-э!»

Нам нравилось, как, ползая, они щекочут их лапками. От этого пенисы у нас вставали, и в разглядывании друг друга в таком состоянии ощущалось что-то очень интимное и запретное.

«А ещё удивлялся, почему Динка с тобой после таких откровений встречаться не хотела».

Мы так увлеклись, что не услышали, как вернулась с работы мама. В это время у меня от возбуждения выступила большая прозрачная капля смазки, и мелкий решил потрогать её пальцем. Коснулся, размазывая по головке и задевая нервные окончания. Я дёрнулся, толкаясь членом в его горячую ладошку, а он непроизвольно сжал пальцы, обхватывая его. Тут-то мама на балкон и вышла. И, вспомнив отцовский ремень, я впервые за год после его ухода порадовался, что бати нет с нами.

– Чего покраснел, как красна девица, забыл, где трусы потерял, или, наоборот, вспомнил?

Трусы я нигде не терял! Просто мама замоталась и забыла вечером развесить бельё из стиралки. Не надевать же было сырые, вот и пошёл так.

– Ну, чего ты на меня глазища свои таращишь, сдавай самостоятельную, надевай штаны и чеши на следующую пару.

– Я ничего не сделал, – выдавил я, чувствуя, как из опавшего члена вытекают остатки спермы и, холодя кожу, ползут вниз по ноге.

– В смысле?

– По самостоятельной.

– Хм, а вот это уже залёт, Скромнов, – говорит он и садится вплотную ко мне. – За такое я и наказать могу.

Из-за прилипшей пробки даже отодвинуться не получается. От него, как от отца, приятно пахнет табаком и какой-то туалетной водой с холодным ароматом.

– Боишься меня?

Не успеваю я мотнуть головой, как его рука накрывает моё бедро у самого паха. Я гляжу вниз и чувствую, как его палец размазывает стёкшую сперму. Вскидываю глаза и встречаюсь с ним взглядом.

– Что это там?

– Н-ничего, – пищу я.

Он отодвигает мою руку с «Восставшим из ада».

– Не понял, – говорит он и начинает, как ненормальный, ржать.

Я слюнявлю пальцы, пытаясь отклеить и оттереть прилипшие к головке салфетки, а он валится на парту и угорает, сотрясаясь всем телом. Так, блин, обидно! Подтягиваю штаны и со всех сил сжимаю очко в надежде успеть отодрать пробку, пока он не смотрит, но куда там.

– Не спеши, – останавливает он меня, беря за руку. – Я, знаешь ли, давно тебя заприметил. Мне как математику нравится твоя пунктуальность, систематичность, верность выбору и процессу. Ты всегда садишься на одно и то же место, и знаешь, что я сделал? Смотри…

Он достаёт из кармана айфон, заходит в ВК и включает видео с названием «Мой ученик!)))))))». Вид, как будто камера смотрит из какого-то ящика. Сверху и снизу обзор закрывают деревянные плоскости, а между ними какой-то пацан с турборежимом наяривает член. Рука так и мелькает, размазываясь во времени и пространстве. И всё это шальное непотребство под вздохи Энигмы, перемежаемые рубиловом из Рамштайна, достигает апогея к фееричной концовке барабанной дроби, последнее бац, и выстрел из «пушки».

«А он творчески подошёл к процессу. Интересно, он во всём такой новатор?»

Сердце моё колотится, как у колибри, перед глазами расплываются тёмные круги. Мама говорит, что это от недоедания, питаюсь якобы как попало.

«В обморок только не грохнись! А, нет, не получится, ты ж на колу сидишь!»

Я цепляюсь взглядом за его шевелящиеся губы и будто через заложенные ватой уши слышу:

– Ты же не хочешь, чтобы все узнали, что это именно ты?

Мне кажется, что меня сейчас стошнит.

«А я тебя предупреждал – не рассказывай про мух, а то станешь одной из них».

– Чего… чего вы хотите?

– Для начала покажи мне мастерство своих рук, – произносит он и расстёгивает ширинку.

«Убери эту счастливую лыбу с хари и сопротивляйся!»

– Ни за что на свете вы не заставите меня вам отсасывать и подставлять жопу под ваш огромный и голодный хуй, чтобы вы ебали меня до изнеможения прямо на этой парте!

«Нихера себе ты заговорил, где только таких словечек нахватался, матерщинник?»

– Так вот чего ты хочешь, – задумчиво произносит Пал Палыч, нервно растягивая петлю галстука, встаёт, спускается вниз и запирает дверь.

========== 4. Единорог, девочка-акробатка и белый кролик ==========

Я смотрю на неотвратимо приближающегося физика, как маленький пушистый крольчонок на огромного и страшного удава, который хочет его не просто съесть, а ещё и извращённо надругаться. Защищаясь, выставляю вперёд ладони с растопыренными пальцами и молю:

– Пал Палыч, а может, не надо?

– Надо, Петя, надо, – отвечает он, как по канону.

– Я девственник, – автоматически вырывается у меня отработанная фраза.

– Что-что? – спрашивает он в некотором замешательстве. – Скажи-ка это ещё раз, только шёпотом.

– Я девственник, – громко шепчу я, ничего не понимая, но, видимо, понимает моя жопа, потому что резко сокращается, до боли сжимая пробку.

– Та-ак! И кто это тут использует моё доброе имя в интимно-корыстных целях? Моя сероглазая огненная киска?

Тёмные круги перед глазами расцвечиваются фейерверками разноцветных хвостатых искр.

– Ты, кажется, расстроился, что я прервал тебя на самом интересном месте. Что ж, сейчас у тебя будет возможность рассказать всю историю до конца.

Он, как маленького ребёнка, берёт меня под мышки и начинает поднимать. Благодаря сжавшемуся очку пробка остаётся во мне.

– Что это был за звук? – спрашивает Палыч, разворачивая и заваливая меня спиной на стол, и тут мой телефон разражается призывным жужжанием. Я выворачиваю голову и тянусь к сотику. – Потерпят, – говорит Палыч, отнимая трубку, – как и ты.

– Отдайте, это по работе, а не то меня уволят, – плаксиво выпрашиваю я.

Палыч окидывает меня взглядом, в глазах мелькает сочувствие, и протягивает трубку.

– Алло, здравствуйте! – говорю я жизнерадостным тоном, расплываясь в улыбке.

Физик поджимает нижнюю губу, уважительно кивает и, показав большой палец, стаскивает с меня штаны вместе с кроссовками.

– Розовый единорог? Простите, а сколько вам лет?.. Да, вы правы, не моё совершенно. Вы маленькая девочка, верящая в сказки и в то, что гномы не сношают Белоснежек, а я большущий злой единорог…

Палыч раздвигает мои сопротивляющиеся колени. Удивление, изумление, глумливая улыбочка сменяют друг друга на его лице. Я кривлюсь от боли и сжимаю зубы, когда он вытаскивает уже сроднившуюся с жопой пробку. Он наклоняется ниже, под стол, и я ничего не вижу.

– Как вы сказали? Розового окраса? А… Я большущий злой единорог розового окраса с огромным хером, что задевает головнёй пшеничные колосья и оттого возбуждается в погоне за вами… за тобой ещё сильнее. Зубами я срываю с тебя любимое кружевное белое платьице, что сшила матушка перед тем, как её снасильничали и растерзали в лесу серые волки. ВолкИ?.. И растерзали серые позорные волкИ. И подлизываю тебя между ног большим, слюнявым и шершавым конским языком, а ты совершенно голенькая убегаешь по золотому пшеничному полю дальше, чувствуя холодящую влагу между ног, разведя в стороны руки, как крылья дивной птахи, а над головой бездонное голубое небо. И ты взлетаешь в него, насаженная, как на кол, на рог единорога.

Между моих ног, как рожа зубастого клоуна из «Оно» Кинга, появляется физиономия безумного Палыча, ко лбу которого прилеплена на присоску анальная пробка.

«Делайте, что хотите, а я в этом участвовать не буду!»

Я еле сдерживаюсь, чтобы не впечатать ему пяткой в харю.

– Я кручу тебя на роге, подкидывая вверх, ты виртуозно делаешь сальто и вновь насаживаешься на остриё, кровища так и хлещет, заливая мои чёрные звериные глазища с длинными пушистыми ресницами.

Дьявольская единорожья морда Палыча приближается к моему лицу.

– Оближи, – говорит он и тычется вонючим кончиком пробки в мои сомкнутые губы, – а то будет больно, – и я открываю рот.

– По сторонам от скачущего единорога появляются маленькие эльфики… Что? Тоже розового окраса?! И скандируют: «Юлька! Юлька! Юлька!»

Палыч проталкивается пробкой в жопу, я издаю длинный громкий стон, кто-то одобрительно свистит в ухо, а, это из телефона. Физик достаёт пробку, смачно плюёт в дырку и вновь проталкивается, я поджимаю пальцы на кроличьих лапках, ударяя вздёрнутым хвостиком по блестящей лысине, двигающейся туда-сюда. Слышится резкий звук расстёгиваемой молнии. Единорог вскидывает голову.

– Девочка-акробатка взмывает в небо, единорог встаёт на дыбы и всаживает ей по самые волосатые яйца. А-а-а-а!

– А-а-а-а! – эхом в трубке.

– Внутри всё горит, расходится огненными волнами. Извивающиеся тела, хрипы, стоны, бешеное сердцебиение, испарина, терпкий запах конского пота. Тело в сладкой муке разрывается на куски. Огромный конский хуище проталкивается через внутренности до бешено колотящегося сердечка, тычется в него своим жадным голодным «ртом», сосёт.

– Сейчас кончу, – доносится со всех сторон.

– Кролик-акробат неистово дёргает свой хвостик, конский хер конвульсивно сокращается, топя сердце в закипающей на нём сперме… В изнеможении лежит истерзанная пушистая девочка-кролик и смотрит в абсолютно безмятежное ясно-голубое бездонное небо. А кто-то склоняется над ней и целует в сухие потрескавшиеся губы. Она закрывает глаза, из их уголков скатывается по слезинке…

В руке вибрирует телефон. Я подношу его к лицу, разлепляю веки с мокрыми ресницами и с трудом фокусирую взгляд на тексте сообщения. «Ты просто ПИЗДЕЦ!!!» Вновь вибрация. Перевод на карту 1555 рублей!

– Ура! – хриплю я пересохшим горлом, подскакиваю, садясь на столе, и вскрикиваю, но уже от боли в заднице.

Встречаюсь взглядом с утомлённо-удовлетворёнными затуманенными глазами Палыча.

– Если хоть одна живая душа об этом узнает… – Я отрицательно верчу головой. – Так оттрахаю, что всю оставшуюся жизнь в раскорячку ходить будешь.

«Напугал ежа голой жопой!»

========== 5. Мне что, стыдно? ==========

Сижу на лавочке в углу двора бурсы, подальше от толпы, чтобы никто не трогал. Не могу есть, когда кто-нибудь рядом толкётся. Я и дома в одиночестве ем, если получается от всех спрятаться, иначе такой напряг, что никакого удовольствия от еды не получить. Распаковал любимый куриный анаком. Надорвал зубами пакетик со специями и посыпаю вермишель, глотая слюну. Вкус детства. В мире есть только две постоянных величины и оплота стабильности в бушующем океане хаоса за бортом. Это куриный анаком и наш президент. Мы с ним в каком-то смысле ровесники. Оба ведём свой отчёт с 2000 года. А вот анаком, если верить маме, был всегда.

Подставляю ладонь, чтобы поймать крошки, кусаю хрустящую плитку и с наслаждением жую. Жопа после вчерашнего местами побаливает, а местами сладко ноет и явно хочет ещё. Интересно, на сколько процентов я теперь не девственник и на сколько мужик?

«Не обольщайся, ты ушёл в минус по обеим категориям».

Мелкий недоросль весь вечер вчера допытывался, что у меня случилось, что идиотская лыба с лица не сходит. Первым его предположением было: «Яйца дверью прищемил?»

«Уж лучше это, чем Палыч-единорог. Как вспомню, так вздрогну».

Вторым: «Всё-таки впендюрил Динке? Нет? А я бы ей вставил, люблю постарше, пусть и на пару лет всего».

Что за развратная молодёжь, тринадцать лет, а туда же, я в его годы…

«Ты в его годы мух ловил. Ага! Уж лучше Динка. Пусть наслаждается пацан, пока молодой, а то восемнадцать стукнет, и уголовная ответственность».

Вот почему к детям так снисходительно относятся и всё им позволяют? И поссать прилюдно можно, и с малолетками трахаться безнаказанно? Я бы мелкого оболтуса на хлеб и воду посадил, а то курить он вздумал! Денег и так ни на что не хватает!

Кстати, сейчас опубликую первую часть этого фанфика, только заявку надо подходящую найти. Так, какая тут первая популярная заявка на свободную тему? Вот! «Секс по телефону. На паре!»

«Бог любит тебя, мой юный друг дрочер!»

Всё опубликовал, надеюсь, читателям понравится.

«Таким же дрочерам, как ты!»

– Скромнов?!

Подпрыгиваю от неожиданности и роняю четвертинку анакома. Бля! Что он вечно так подкрадывается?!

– Да, Пал Палыч? – уныло вздыхаю.

Стоит, смотрит на меня сверху вниз.

– Ты чего тут делаешь?

– Обедаю, – наклоняюсь и подбираю обронённую вермишель, сдуваю песчинки.

– Выбрось, пойдём в столовку, угощу тебя нормальным обедом.

– Нет, спасибо, мне на пару идти надо.

– До пары ещё двадцать минут, успеем. Идёшь?

– Нет, мне и тут хорошо было, пока вы не подошли.

– Хамишь? Что, жопа болит?

– Ничего у меня не болит, кроме головы от вас.

– Хм, и правда хамит. Значит, неравнодушен.

– Что вы там бормочете себе под нос?

– Пётр, ты же бизнесмен, деньги считать умеешь?

– И чё?

– Считай, что я тебе за вчера должен.

– Я что, блядь, по-вашему?!

– Да не кипятись ты.

– Не надо со мной рядом садиться! Что вы ко мне пристали?!

– Прости.

Не хочу на него смотреть и не хочу, чтобы он ушёл. И сдаваться на его милость не хочу. И послать не могу, вдруг правда уйдёт.

«Пойдём пожрём, пока предлагает. Пусть его ещё чувство вины помучает, пока он на тебя смотреть будет».

– И сколько обедов, по-вашему, вы мне должны?

– Два.

– Всего два?!

– Два месяца.

«Выкрутился, гад!»

– Ладно, идёмте, а то время поджимает.

Пропускаю его вперёд и украдкой заглатываю анаком.

Беру суп с фрикадельками и четыре пирожка: два с капустой и два с повидлом.

Съедаю суп и капустный пирожок. Палыч всё это время смотрит на меня и попивает кофе, как аристократ, держа чашку двумя пальцами и оттопырив мизинец. Я чуть со смеху не давлюсь, представив его сейчас с пробкой на лбу.

– Всё, мне бежать надо, – говорю я, вставая и пряча оставшиеся пирожки в сумку. – Спасибо, всё было вкусно, до свидания!

– Пока! Завтра, тут, в это же время.

Я киваю и сматываюсь. На самом деле никаких пар у меня сегодня больше нет, просто мне как-то неловко сидеть с ним на людях. Сам себя не понимаю.

«Что тут понимать? Выебал он тебя, вот и все дела. А раз неловко, значит, ещё не всё потеряно».

Мне что, стыдно? Но я же не виноват!

«Ага! Он сам пришёл».

И не было же стыдно, пока он не появился! А ведь и ему стыдно, иначе бы обедом угощать не стал.

Не хочу в мастерскую. Пойду домой. Хоть немного один побуду. У нас трёхкомнатная квартира. Сестрёнки в одной комнате, мы с братом в другой, а мама в зале. Захожу к себе, переодеваюсь в домашнее и падаю на кровать. Кровать у нас двухъярусная. Я снизу.

«Ты по жизни снизу».

Откуда-то тянет вонючими носками брата. Заглядываю под кровать. Ага, вот она, сладкая парочка. Достаю и отношу в, как всегда, переполненную корзинку. Вновь ложусь на кровать, на мгновение прикрываю глаза и просыпаюсь от накатывающего неумолчного гомона близняшек. Со стоном пытаюсь зарыться и спрятаться под подушкой. Брат вваливается в комнату, мелкие висят у него на руках.

– Пирожков хотите?

Троекратное:

– Да!

– А чаю мне сделаете?

– Да! Да! Да! – скачут они, пока ещё не по мне, а вокруг.

Выдаю пирожки, и сёстры ускакивают на кухню делать чай. Надеюсь, обойдётся без травм.

– О, с капустой! Мой любимый! Спасибо, бразер!

– Сам ты бразер, ещё раз носки оставишь – заставлю съесть.

– Да постираю я, только завтра, лады?..

– Мама где?

– В магазине. Слушай, а сегодня кто тебя за жопу укусил?

– Тот же, кто вчера за яйца! Иди в баню!

Садится рядом на кровать. Что ж они все такие настырные сегодня? Гладит по плечу, тварь. Разжалобить хочет.

– Ну, кто тебя обидел? Я ему башку снесу!

Вот же, сука, сейчас заплачу. Шмыгаю носом.

– Что-то слишком тихо у них там. Пойдём уже, пока они нам дом не спалили.

========== 6. Искуситель ==========

Какой-то день сурка…

«День! У тебя жизнь сурка».

Окно между парами, и я опять сижу на лавочке во дворе, только без анакома, и от этого как-то некомфортно. В следующий раз надо будет хотя бы в сумку кинуть и шуршать для успокоения нервов, жду обещанного обеда.

«Да ты анакомный наркоша, у тебя ломка без этой химии».

Мелкие ещё пирожков заказали, так что придётся Палычу раскошелиться.

«А вот это правильно, это по-нашему».

Ух ты, я в топ попал, после четырёх глав одиннадцатое место, значит, меня читают! Круто!

«Ебать ты урод, нашёл чему радоваться, лучше бы в парк погулять сходил, на деревья, сука, посмотрел, в курсах, что уже вся листва опала, зима скоро?»

О, по работе звонят.

– Добрый день, интимная служба поддержки одиноких сердец приветствует вас!

– Здоров! Как ваше ничего?

– Спасибо, хорошо! Чего изволите поневолить?

– Агась? Ты, часом, там не пидорась?

– Карась? Какой карась? Не знаю карася, быть может, девичья краса или коса устроит вас?

– Коса устроит смертушки родной и шабаш с голою Ягой!

– Мне Паном быть иль этим… Сатаной?!

– Не Паном, панночкой ты будешь у меня, чтоб я тебя во гробе и угробил. Любя…

– Лежу и жду.

– Я на подходе.

Подкатывает какой-то пацан на роликах в одной футболке – ненормальный – и плюхается рядом на лавку. Подносит к уху телефон и говорит:

– Ну, здравствуй! Здравствуй, панночка моя!

И то же самое я слышу из гарнитуры в ухе.

«Молчи-молчи! Не говори с ним и скорее убегай, это Дьявол-искуситель! Блядь, какого чёрта?!»

И я молчу, не знаю, что сказать, лучатся серые глаза его умом поболе моего и доброю весёлою улыбкой. Так, заразил меня стихом он что-то.

Парень, может, на год младше меня. У него живое смешливо-трогательное лицо персонажа детских сказок. Честное и открытое, ему хочется верить.

– Как ты меня нашёл? И как зовут тебя?

– Иваном.

– А я Пётр.

Жмём руки и киваем.

– Сказали, что надо искать тебя на дальней лавочке.

– А кто сказал?

– Сестра – эльфийская принцесса, злой единорог.

Заразительно смеётся, нельзя в ответ не улыбнуться.

– Любишь за людьми наблюдать?

– Люблю быть от них подальше.

– А ко мне?

Он пододвигается почти вплотную. Я чувствую будоражащий запах пота и разгорячённой, будто летним днём на солнце, кожи. Ощутимо веет теплом, как от печки, к которой хочется прижаться всем телом и греться долгими зимними вечерами. Забирает из моей руки телефон и выключает. От его прикосновения по телу пробегает ток, я думал, так бывает только в книжках, вздрагиваю. А он в одной футболке, холодно смотреть.

– Тебе не холодно? У меня толстовка в сумке есть.

– Нет, спасибо, я люблю раздетым, иначе мозг кипит. Продолжим? Смотри в глаза и просто представляй, что обнажён я.

Скашиваю взгляд.

– Там чисто выбрит.

– Я тоже.

– Покажи.

– Прямо здесь? – смущаюсь я.

– Никто не смотрит.

– Может, у меня? Я рядышком живу, и дома никого.

– Идём скорее.

Боже, что со мною? Кто он, как узнал? Зачем позвал его я? Что за безумие? Он едет, я бегу за ним. Он будто бы дорогу знает! Трепещет на ветру футболка, тело ладное обтягивает, подчёркивая красоту. Как хочется коснуться. Нет, обнять! Прижаться и не отпускать! И правда Дьявол, даже комментатор мой заткнулся. Тишины блаженство.