Текст книги "На свои места"

Автор книги: Willhelm Tell

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)

Когда перрон скрылся из виду, а Гермиона и Рон, махавшие руками своим родителям, оторвались от окон и обернулись, то Гарри уже и след простыл. Решив, что он отправился искать свободное или хотя бы не полностью забитое купе они с чистой совестью отправились в вагон для старост, где им и полагалось быть в силу своего статуса.

Гарри, который, как правильно предположили его друзья, пошел искать места, вовсе их не искал. Пользуясь тем, что однажды все это с ним уже происходило, он целеустремленно направился к известному ему купе, которое занимала слегка чокнутая ревенкловка.

На подходе к купе, он заметил пыхтящего и обливающегося потом Невилла Лонгботтома, одной рукой тащившего сундук, а другой придерживающего норовящую смыться от него подальше жабу размером с футбольный мяч. Тряска и раскачивание поезда явно не облегчали ему задачу, и Гарри даже расслышал пару трехэтажных фраз, процеженных сквозь зубы.

– О, Гарри, – пропыхтел Невилл. – Я тебя и не узнал сразу в этой одежде. Ты свободного купе нигде не видел?

– Как раз туда иду и тебя приглашаю, – Гарри взялся за ручку двери. – Кстати, сундук можно было и отлевитировать.

– Привет, Луна, – Поттер вошел в купе и уселся к окну, наблюдая как Невилл, с третьей попытки поднял–таки сундук в воздух простейшим левитационным заклятьем и загнал его на багажную полку. – Этого парня зовут Невилл, он рад знакомству.

Удостоверившись, что все друг друга знают, он порылся в висевшей на поясе бездонной сумке и вытащил оттуда книгу в кожаном переплете, собираясь скоротать время поездки за чтением. Час спустя в купе заглянула рыжая голова и, признав в читающем у окна подростке Поттера, вошла внутрь. Владельцем головы оказался Рон Уизли, который тут же плюхнулся радом с Гарри и заглянул в книгу, но, увидев, что она не о квиддиче, потерял к ней всяческий интерес.

– Что читаешь? – в купе вошла Гермиона.

– «Зельеделие в полевых условиях», – не поднимая от книги взгляда, ответил Гарри. – Вот, послушайте: «…для усиления эффекта потребуется жабья печень. Чем большего размера жаба, тем лучше. Убейте жабу самым жестоким способом, который только сможете придумать, и незамедлительно снимите с нее кожу. Эта кожа в дальнейшем может стать неплохим амулетом, защищающим от нежелательного внимания. Для этого кожу необходимо намазать собственной кровью, и завернуть в нее цветы и корни Буревестника синего. Сердце жабы также можете положить в зелье для усиления длительности его действия…».

– Гм… Гарри.

– Что? – Он поднял глаза от книги. Жаба Невилла забилась в угол и смотрела на Поттера огромными полными ужаса глазами. Ее хозяин тоже был не в лучшем состоянии. Луна оторвалась от журнала, который она до этого читала, и теперь с интересом поглядывала на попутчиков. Рон уставился на книгу так, будто она могла в любой момент вырваться из рук Поттера и совершить те зверства, что в ней описаны, а Гермиона, казалось, вообще не верила в то, что её друг добровольно такое читал, да еще и декламировал.

– Да ладно вам… – в этот момент дверь купе открылась и на пороге вырисовался Малфой, у которого это уже стало ежегодной традицией.

Увидев его, Гарри принялся лихорадочно рыться в книге, то и дело поглядывая на блондина оценивающим взглядом, от которого всем присутствующим стало еще больше не по себе. В конце концов белобрысый этого не выдержал:

– Какого черта ты творишь, Поттер?

– Да вот пытаюсь найти зелье, в котором бы пригодилась шкурка свежеубитого хорька или на худой конец Малфоя, – безмятежным голосом ответил Гарри и оторвался от книги. – Ты не стой на пороге, еще просквозит, а я не знаю, как это может отразиться на эффекте зелья.

– Ты псих Поттер, – рявкнул Малфой и, хлопнув дверью, удалился восвояси.

Это его поспешное бегство разрядило напряженную атмосферу, что до этого царила в купе и остальной путь они проехали, обмениваясь шутками и историями о том, как провели лето.

21

– Вротмненоги, – пробурчал себе под нос Поттер, войдя в Большой зал и узрев за преподавательским столом розовое пятно. При детальном изучении, оказалось, что у пятна имеются в наличии похожие на человеческие части тела, а также намек на голову, хотя это могла быть и злокачественная опухоль, как подозревал Гарри. – Это что, скрипт такой?

– Гарри? – спросила идущая рядом Гермиона, где–то читавшая, что разговоры с самим собой – признак надвигающегося безумия. А учитывая, как в последнее время изменился её лучший друг…

Но Поттер не обратил на нее, ровным счетом, никакого внимания, лишь бросил на преподавательский стол злобный взгляд, и, недобро ухмыльнувшись, направился к столу Гриффиндора. За столом алознаменного факультета, как и за остальными, уже собралось немало народу, у Гарри даже возникло такое ощущение, что это он и его компания каждый год едут до школы каретами, а остальных переносит Фоукс. Каждый из сидящих, стоящих или находящихся в промежуточном положении учеников, уже по старой традиции, просто обязан был бросить на него взгляд, отыскать глазами знаменитый на всю Англию шрам и лишь удостоверившись, что оный до сих пор на своем законном месте, продолжить беседу с другом.

– Всем новичкам, – звучным, чуть звенящим голосом заговорил Дамблдор, радостно улыбаясь и приветственно простирая руки, – добро пожаловать! Добро пожаловать и всем старым знакомым! Но, не в моих правилах преждевременно портить ученикам аппетит. Поэтому садитесь и – налетайте!

– Вот и чудненько, – довольно сказал Рон, и принялся накладывать в тарелку всё, до чего мог дотянуться своими загребущими лапами. Это больше напоминало работу зерноуборочного комбайна, чем ужин. За несколько минут он успел сожрать, а иначе и не назовешь, не меньше чем за троих человек, и при этом на тарелке еще оставалось столько, что хватило бы оказать гуманитарную помощь бедным странам.

Когда все наелись и в зале снова загудели голоса, Дамблдор поднялся из–за стола. Разговоры сразу же стихли, и все головы повернулись к директору. Гарри одолевала приятная, сытая сонливость, Рон пальцем пропихивал кусок картофелины за щеку…

– Разрешите мне на несколько минут отвлечь ваше внимание от этого великолепного пиршества и сказать то, что я всегда говорю в начале учебного года, – обратился к школе Дамблдор.

– То есть несусветную хрень, – начал суфлировать Гарри.

– Во–первых, первоклассникам следует усвоить, что лес, окружающий школьную территорию, является запретной зоной для всех учащихся…

– Национальным героям, вольдемортам всяким и их свите, а также злобным тварям всех мастей вход свободный.

– Позволю себе также выразить надежду, что к настоящему моменту этот факт дошёл и до сознания некоторых старшеклассников.

– Хрен тебе собачий по всей морде, в три слоя, – после этой реплики Рон все же умудрился подавиться той картофелиной, которую минуту назад со всем доступным ему усердием запихивал в рот.

– Далее, – продолжил Дамблдор, после того как Уизли подняли с земли, хорошенько огрев при этом по спине, в медицинских целях, разумеется. – Школьный смотритель мистер Филч просил меня напомнить вам, как он уверяет, в четыреста шестьдесят второй раз, что вам запрещено колдовать во время перемен в школьных коридорах, а так же запрещен и ряд других действий, список которых висит на двери кабинета мистера Филча.

– И которым вы все, в принципе, можете подтереться.

– Кроме того, в этом году в нашей школе произошли некоторые изменения в преподавательском составе. Мы очень рады вновь приветствовать в этих стенах профессора Грубль – Планк, которая будет вести занятия по уходу за магическими существами, а также счастливы…

– До усрачки, просто.

– …представить вам профессора Амбридж, нового преподавателя защиты от сил зла.

– Кхе – кхе, – начала было она, но едва заметное движение поттеровской палочки превратило это покашливание в надрывный кашель безнадежно больного человека. Минуты на три Амбридж скрутило в три погибели, и лишь раскаты грома… то есть кашля звучали под сводами Большого зала.

– Гарри, она же профессор, так же нельзя, – зашипела на него Гермиона, стоило кашлю стихнуть до того уровня, когда можно расслышать собеседника. – И, кстати, чем ты её так? Небось, это из той книжки, что ты постоянно читал летом.

– Нет, это проклятье было в «Сборнике заклятий стрёмных для желаний тёмных» авторства Вальбурги Блэк.

– Гарри…

Когда заклятье спало, Амбридж, как ни в чем ни бывало, продолжила свою речь, теперь уже более приятным голосом, в сравнении с тем что Гарри слышал раньше.

– Благодарю вас, директор, – сопровождая каждое слово гримасой боли, заговорила профессор Амбридж, – за тёплые слова приветствия. Должна сказать, что я очень рада вернуться в Хогвартс! – Она скривилась еще сильнее, держась за горло одной рукой. – И очень рада видеть ваши милые счастливые личики!

– Еще бы, после такого–то представления не осчастливиться, – прокомментировал Поттер и обернулся к близнецам Уизли, что сидели по левую руку от него и уже едва сдерживали слезы из–за его комментариев. – Фред, Джордж, если к зимним каникулам вы сделаете так, что она станет квакать вместо того чтобы говорить, то получите по сто галеонов. А если еще и в жабу её превратите на пару дней, то накину по две сотни каждому.

– Не знаем…

– …чем она тебе так…

– … насолила, Гарри. Но, за такие…

– …деньги мог бы и киллера нанять.

– Так вы беретесь или нет? – спросил Гарри, в то же время представляя, как он жнецовской косой сносит голову этой розовой жабе. Его огорчало только то, что такую косу на Земле не сыщешь.

– Что за вопрос, Гарри? – в один голос заявили близнецы, и хитро прищурились. – За столь щедрое вознаграждение мы ей устроим небо в алмазах.

– Ну–ну, если так и дальше пойдет, то я вас найму Вольдеморта убивать.

22

– Гарри, Гарри, вставай! – вот уже десять минут Рон пытался добудиться своего лучшего друга и все безуспешно. Единственное, чего он смог добиться, так это бессвязного бормотания и неслабого пинка ногой, который, впрочем так и не достиг своей цели. – Ну, знаешь, сам напросился. Aguamenti!

– Ах, ты ж … твою … мать, …! – якобы пожелал ему Гарри доброго утра.

– У нас десять минут до конца завтрака, вставай! – не поняв ничего из той тарабарщины на незнакомом языке, Рон продолжил тормошить Поттера.

В конце концов, его усилия не пропали даром, и злой, не выспавшийся, и, как оказалось, голодный Поттер соизволил встать, одеться и, зевая со страшной силой, спуститься в общую комнату, где их уже ждала лучшая подруга. Судя по её лицу, им теперь грозила гневная тирада в духе МакГонагалл по дороге в Большой зал.

И Гермиона не заставила себя упрашивать, разразившись пламенной речью по поводу того, какие они оба раздолбаи, лентяи, бездари и вообще, если бы не она, то они бы давно лежали в могиле. Парни не стали её перебивать или пытаться как–либо разубедить, ибо знали, чем это чревато, да и не хотели они этого делать, так как прекрасно понимали, что подруге просто требуется самоудовлетвориться за счет высказывания своего превосходства над ними.

Хотя они и спешили, но как это обычно случается, ничего путного из этого не вышло. К большому залу они добрались аккурат через пять минут после окончания трапезы и стали свидетелями того, как последние крохи еды исчезают со столов.

– Я так и знал, – недовольно проворчал Рон. – Теперь, мало того, что не знаем какой у нас первый урок, так еще и голодными остались.

– Вечно ты о еде. Гарри, надо вернуться в спальню за картой и посмотреть, где все наши.

– Учеба учебой, а завтрак по расписанию, – сказал Гарри и двинулся к гриффиндорскому столу.

– Вообще–то обед, – вставила свои пять копеек Гермиона. – И что–то я не вижу здесь еды. Неужели собрался стол погрызть, с голодухи?

– Я не такой всеядный как Рон, так что нет, – Гарри уселся на свое законное место и немного подумав, сказал: – Добби.

– Счастье–то какое, – едва появившись, эльф залился слезами, – Гарри Поттер вспомнил о Добби. Чем я могу служить?

Через пятнадцать минут сытые и довольные ребята вышли из большого зала, узнав из принесенного тем же Добби, расписания, что первым уроком была История Магии – вещь унылая и не несущая никакой смысловой нагрузки, с чем, после непродолжительных дебатов, согласилась даже Гермиона. Оправдывая это тем, что Гарри на нее плохо влияет, и вообще их компания способствует её деградации. Впрочем, она быстро перестала ворчать по этому поводу, после того как пришлось по слогам объяснять Рону, что такое «деградация».

По давно уже устоявшейся привычке, все занятия алознаменного факультета проходили в то же время и в том же месте, что и у ненавистного львами Слизерина. И не сносить бы золотой троице голов, если бы они ТАК опоздали, к примеру, на зельеварение. Но Бинс не Снейп – в котел не засунет. Максимум, что может этот унылый призрак, так это довести пару десятков человек, сидящих в классе, до летаргического сна своими монотонными речами о гоблинских восстаниях.

Распахнув дверь пинком ноги, и тем самым разбудив половину класса, Гарри как ни в чем ни бывало уселся на заднюю парту и занялся ничегонеделанием. Через пять минут Рон уже спал богатырским сном, а Гермиона, пытаясь что–то записывать, зевала и едва ли не пальцами удерживала глаза от закрытия.

" – С этим надо что–то делать, – возникла здравая мысль в шрамированной голове. – Вот только бы слова вспомнить. И как же Ганц тогда говорил то…»

– Стааф, – немного неуверенно, в сложенные руки, чтобы никто не услышал, прошептал Гарри, – уб'х'ор кеер, – Поттер сморщил лоб, почесал затылок, уставился в одну точку, пытаясь вспомнить последние слова и уж совсем неуверенно произнес, – ан иеш.

Но лицезреть результат трудов своих ему так и не довелось, а причиной тому стал до зубовного скрежета за пять лет надоевший звон колокола, оповещавшего о конце урока. Едва услышав этот звон, Бинс скрылся, пролетев сквозь стену, за пару мгновений до того, как были произнесены последние слова. И почти сразу же со всех сторон начали раздаваться заспанные и недовольные голоса.

– Ну, наконец–то…

– Я уже думал, что сдохну…

– Вставай давай, ленивая скотина, – тормошил Малфой то ли Крэба, то ли Гойла. Что, впрочем, не давало какого – либо эффекта. Соотношение размеров и масс сводило на нет все попытки белобрысого сдвинуть такую тушу.

– Гарри, Рон, вставайте, – так и не заснувшая от монотонного гудения призрака Гермиона уже собралась и всем своим видом демонстрировала готовность к следующему уроку, каким бы противным он ей не был. – У нас сейчас зелья будут, так что давайте поторопимся. Я не хочу выслушивать причитания Снейпа по вашему поводу.

– Ты же, – Рон едва не вывихнул челюсть, зевая и демонстрируя всем заинтересованным свой кишечник, – вместе с нами опоздаешь.

– Еще десять секунд и я отправляюсь, с вами или без.

– Злюка, – буркнул Рон, и титаническими усилиями подавил еще один богатырский зевок. – Гарри… – он повернулся в ту сторону, где по его мнению должен был сидеть его лучший друг и с удивлением обнаружил, что Поттер уже стоит в дверях.

– Приготовьтесь, – ледяным тоном сказал Снейп, захлопнув за собой дверь.

В призыве к порядку не было никакой необходимости: едва услышав стук закрывающейся двери, ученики прекратили возню и затихли. Как правило, один только вид зельевара гарантировал полную тишину в классе.

– Прежде чем приступить к сегодняшнему уроку, – начал Снейп, стремительно подходя к доске и оборачиваясь к классу, – мне кажется уместным напомнить, что в июне вам предстоит очень важный экзамен, где вы должны будете показать, насколько хорошо научились готовить и использовать волшебные снадобья. И хотя, бесспорно, некоторые из вас отличаются редкостным слабоумием, я надеюсь, что при сдаче экзаменов на С. О.В. вы все сумеете получить как минимум «приемлемо». В противном случае я буду… крайне вами недоволен.

Его взгляд задержался на Невилле. Тот судорожно сглотнул слюну, покрылся холодным потом, и поспешно отвел взгляд, стараясь стать как можно менее заметным, а то и вовсе слиться со стеной, возле которой он сидел.

– Сегодня вам предстоит изготовить Смирительный Настой, снимающий беспокойство и возбуждение. Но учтите: если вы проявите неловкость при обращении с ингредиентами, то сон человека, принявшего ваше зелье, будет тяжёлым, а в некоторых случаях и непробудным. Состав и способ приготовления, – Снейп чуть заметно взмахнул палочкой, – на доске перед вами, а всё, что вам нужно, вы найдёте, – он опять взмахнул палочкой, – в шкафу, – на приготовление отводится полтора часа… Приступайте.

– А растолковать особенности взаимодействия компонентов, нюансы, или, на крайний случай проблемы, с которыми мы можем столкнуться при варке? – в абсолютной тишине спросил Поттер и с ехидной усмешкой снисходительно посмотрел на зельевара.

– Десять балов с…

– Да хоть все сними, клал я на них с прибором.

– Что вы себе позволяете, Поттер? Я…

– Я позволяю себе возмущаться твоей бездарностью, Снейпи–бой.

– Можешь идти собирать чемоданы, Поттер, – едва ли не прошипел Снейп. – Уже к вечеру будешь дома.

– Если добьешься моего исключения у Дамблдора, то я лично тебе памятник поставлю, в атриуме Министерства. Чтобы все знали первого в мире человека переспорившего Старика. Так что вперед и с песней.

Класс, ожидавший, что угрюмый и доведенный до крайней степени бешенства зельевар как минимум пойдет к директору и вышвырнет из Хогвартса зарвавшегося мальчишку, или, хотя бы проклянет его как–нибудь позаковыристее, с удивлением увидел, что Снейп при упоминании о Дамблдоре скривился и, махнув рукой, сел за свой стол.

– У вас осталось на десять минут меньше, чтобы сварить это зелье, – произнес он в своей обычной манере, будто и не было никакого препирательства с Недобитым Мальчиком. – И учтите, что огненный корень следует нарезать именно соломкой, а не кубиками, как это делает Гойл. Evanesco!

– Гарри, – уже после урока, направляясь в кабинет ЗОТИ, Гермиона решила воззвать в совести Поттера, – зачем было так грубо себя вести со Снейпом? Я, конечно, понимаю, что он далеко не лучший человек, но всё же…

– Но всё же он козел, каких мало, и порядком меня достал.

– Правильно, Гарри, так держать, – поддакнул идущий рядом Уизли.

– Я надеюсь, что ты не будешь так же вести себя на защите.

– Давай пари: если Амбридж действительно окажется хорошим учителем, то я исполню любое твое желание…

– А если нет?

– Тогда ты, – Гарри наклонился к её уху и прошептал так, чтобы Рон не услышал, – станцуешь для меня стриптиз.

23

– Ты знал! – воскликнула Гермиона, едва они вышли из кабинета ЗОТИ.

– Не понимаю, о чем ты.

– Вот только не прикидывайся шлангом, Поттер, – она стукнула его в плечо. – Я не знаю, откуда тебе стало известно, что эта противная, мерзкая, розовая жаба будет не лучше Локхарта.

– А…

– Даже не думай мне об этом напоминать, – будто его мысли прочитала Гермиона, явно не желая заводить разговор о своей детской влюбленности в идиота.

– О чем спор? – из кабинета вышел Уизли.

– О том, что я прав, а Гермиона – нет, – и на секунду не запнувшись, ответил Поттер. – И поэтому мы с ней идем в библиотеку. Будем выяснять. Присоединишься?

– Мерлин упаси! – отмахнулся тот. – Я достаточно корпел над книгой на уроке. Идите без меня.

С этими словами Рон закинул сумку на плечо и быстрым шагом сбрился в направлении гриффиндорской гостиной, торопясь и опасаясь, как бы его друзья не изменили свое мнение и не потащили его в это всеми богами проклятое место – библиотеку.

– Гарри, а ты вообще в курсе, что библиотека в другой стороне?

– Если Рон думает, что мы пойдем туда, то это еще не означает, что так оно и будет, – с умным видом изрек Поттер. – К тому же я сильно сомневаюсь, что мадам Пинс позволит тебе там исполнять непристойные танцы.

– Я… я думала ты уже и забыл о том споре, – попыталась так ненавязчиво съехать Гермиона.

– Я, конечно, немного «того», – Поттер покрутил пальцем у виска, – но склерозом не страдаю.

– Н… но Гарри, я же не умею, ну…

– Не беспокойся, всё у тебя получится, как надо, – заверил ее Поттер. – Почти пришли.

Он прошел несколько шагов вперед и начал ходить туда–сюда возле стены с таким задумчивым видом, будто решает вопросы мироздания.

– Это уже не «немного того», Гарри, – пробормотала Гермиона, – это уже на пожизненное в Святом Мунго тянет.

– Для таких буйных, как я, у них палаты не найдется.

Там, где только что была стена, теперь появилась массивная резная дверь со здоровенными латунными ручками. Упершись плечом в одну створку, Гарри приоткрыл дверь и пригласил Гермиону внутрь.

Комната приняла вид светского салона. Панели красного дерева, стены, задрапированные красной тканью, красные бархатные шторы на окнах, зеркала в золоченых рамах на стенах и потолке, мягкий персидский ковер в золотисто–красных тонах, изящная мебель с изысканной обивкой, из стен и с потолка лениво льется золотистый свет, оставляя комнату утопать в интимном полумраке.

Некоторые лампы источают красноватый свет, от чего в комнате как будто плывет туман, создавая нужную атмосферу непринужденности. В глубине комнаты возвышается небольшой круглый подиум; посреди него до потолка возвышается хромированный шест. Шторы на окнах задернуты, чтобы не отвлекать видом из окон. Из неизвестного источника доноситься волнующая, тихая музыка. В воздухе ощущается аромат восточных курений, от которого в голове становиться легко и свободно.

Посреди комнаты, на некотором расстоянии от своеобразной сцены удобный диванчик, а возле него столик с угощениями и напитками. Среди них фрукты, восточные сладости, шоколад, французская карамель, вино, глинтвейн и напитки покрепче.

На этом диванчике и устроился Поттер, наблюдая за стоящей возле шеста Гермионой. Она с интересом смотрит на Гарри. На ней была обычная школьная роба, но стоило Поттеру щелкнуть пальцами…

Мантия исчезла, юбка стала очень короткой, а клеточки на ней стали красно–черного цвета. Рубашка преобразилась в белый топик с рукавами фонариками, пуговиц осталось всего две, которые оставляли открытым больше чем скрывали. На шее висел малюсенький галстучек, в тон юбке. Длинные девичьи ноги были одеты в белые гетры, чуть выше колен и черные лаковые туфли с ремешком поперек ступни. Непокорные длинные русые волосы с каштановым отливом, образовали два кудрявых хвостика.

Оглядев себя в ближайшее зеркало, она довольная повернулась к наблюдавшему за ней парню и лукаво улыбнулась, ответная улыбка озарила, его до этого сосредоточенное лицо. Подмигнув ему, она развернулась и пошла к шесту.

Музыка немного изменилась, и девушка, взявшись за шест, принялась, с его помощью, исполнять не вполне пристойные телодвижения. Став к нему спиной, и держась за него, она изящно сползла вниз, присев на носочках раздвинула бедра, показав при этом снежно–белые трусики. Затем сдвинула ноги и с шаловливым видом, посмотрела на парня, который лениво вертел в руке бокал красного, тягучего вина, неспешно его потягивая. Получив молчаливое одобрение и поощрение, снова медленно раздвинула их и почти сразу сдвинула. Грациозно встав, потянулась как кошка, взявшись за шест, медленно обошла его, а потом, зацепившись за него одной ногой, скользнула вокруг него с гибкостью акробата, сделала на нем еще несколько па, с мастерством профессиональной стриптизерши.

Как бы опомнившись, неохотно вернулась в стоячее положение. Облокотившись спиной о шест, она принялась гладить свое тело, медленно и провокационно скользя по нему, то пальчиками, то ладонями. Случайно, а может и нет, на пути пальчиков попали пуговицы рубашки, медленно расстегнув их, так же медленно сняла кофточку и, держась за шест, грациозным движением бросила ее Гарри. Она упала ему на колени, странно глядя на кофточку и по инерции взяв ее в руки, он отбросил её на диван и перевел затуманенный взгляд на девушку.

Та с невинным видом продолжала гладить себя и исполнять волнующие движения всем телом. Затем пальцы нашли новое препятствие – лоскут ткани, то было некое подобие юбки. Повернувшись спиной к своему единственному зрителю, она аккуратным движением, расстегнула молнию на левом боку, затем, покачивая бедрами, спустила юбку вниз, показав белые с множеством мелких оборочек трусики, бросила взгляд на парня, закусив сочную пухлую нижнюю губку.

Переступила через жалкий кусочек ткани и взмахом ноги, отбросила ее прочь. Покачивая бедрами, и делая волнообразные движения телом, вернулась к шесту. Там, извиваясь вокруг него в невероятных комбинациях и с акробатической гибкостью, позволяла парню насладиться видом своего молодого тела, отражающегося во всех зеркалах, создавая эффект, что она не одна, что ее много.

Среднего роста, но с длинными ногами, с красивыми линиями девичьих бедер, упругая попка, плоский животик, небольшая, но красивой формы грудь, длинная шея, хорошенькая мордашка, огромные карие глаза, сочные спелые губки–вишенки, разметавшиеся волосы, смуглая мерцающая кожа.

Вволю навертевшись, вернулась на пол, танцующей походкой направилась к застывшему Гарри, который, держа в руках пустой бокал, даже и подумал его поставить, так заворожила она его своими движениями. Покачивая бедрами, изгибаясь, проводя по разгоряченному телу руками, остановилась в паре шагов от него, и продолжила волнующий танец, затем повернулась спиной и большими пальцами расстегнула застежку белоснежного бюстгальтера. Держа его спереди обеими ладонями, опустилась на колени с намереньем ползти и глянула в глаза парню с лукавым блеском в глазах. От напряжения, забытый бокал в его руке, разлетелся тысячей осколков.

– Так, стоп! – Гарри хлопнул в ладоши и все замерло. Стихла ненавязчивая мелодия, потускнели зеркала. Казалось, что даже свет и тот застыл. Гермионе вернулся её прежний вид, и она с недоумением оглядывалась, будто не веря, что то, что она творила минуту назад делала именно она, а не кто–то другой.

– Гарри, я никогда раньше не делала подобного и я… я просто не понимаю как это все получилось. И вообще, что это за место?

– Выручай–комната, или как её еще называют Комната–по–требованию. И насколько я знаю, она может воплощать желания того, кто её открывает, в разумных пределах конечно.

– Но это не объясняет того, что со мной было!

– Я хотел, чтобы ты хорошо станцевала, – Поттер направился к выходу, – и вот результат. Похоже, это место может как–то влиять на разум.

В это же время, в совсем другой части замка, а если быть точным – в кабинете директора, этот самый директор, которого некоторые знали под кодовым именем «Дамблдор» уплетал лимонные дольки с чаем и подводил итоги первого учебного дня со своим заместителем. Хотя, по правде говоря, итоги были уже обсуждены, жалобы выслушаны, а заварник наполнен в пятый раз. И вот уже когда МакГонагалл собралась было уходить:

– Похоже, и в этом году в школе будут происходить весьма занимательные события, – задумчиво проговорил старик.

– Опять плетете интриги, Альбус?

– В этот раз я абсолютно ни при чем, – отмахнулся он. – И если бы вы были немного внимательнее, Минерва, то заметили бы, что из замка исчезли все призраки.

– Думаете это Тот – Кого-Нельзя – Называть?

– Полноте вам ломать язык, – хохотнул старик. – Называйте его по имени, коль не можете кличку выговорить. И нет – я не думаю что это его рук дело – размах не тот. И вот что интересно: когда я последний раз видел Пивза, а это было как раз в момент окончания первого урока, он был белее мела, несся с невообразимой скоростью к ближайшему окну и орал во все горло: Жнец!!!

24

– С этим надо что–то делать, Гарри, – Гермиона опустила книгу по ЗОТИ и решительным взглядом уставилась на Поттера.

– Если ты о книге, – он указал пальцем на ни в чем не повинный учебник, – то можешь её сжечь.

– Ты прекрасно знаешь, о чем я. Вот уже месяц как начался учебный год, а мы все книгу читаем.

– Она права, Гарри, – поддакнул сидящий у дивана Рон. – Читать надо поменьше – это вредно для здоровья.

– Вредно говорить такое, сидя спиной к человеку, который за хорошую книгу убить готов, – хохотнул Поттер, наблюдая, как Рон с молниеносной скоростью передислоцируется на кресло.

– Гарри, надо с этой Амбридж что–то делать, иначе нам вовек экзаменов не сдать, а что еще хуже – мы сдохнем при первой же стычке с упиванцами.

– Вот тебе два варианта на выбор: можем её связать и оттащить на ужин Арагогу, или наслать одно из этих чудесных проклятий, – Поттер ласково провел пальцами по переплету из черной кожи, судя по всему человеческой.

– Посадят, – откликнулся Рон. – Статья пятнадцатая, пункт второй. До пяти лет с конфискацией.

– Ого, – изумилась Гермиона, – а ты откуда знаешь?

– От Фреда с Джорджем слышал.

– Предлагаю не доводить дело до крайностей и просто начать заниматься самостоятельно, – выдвинула Гермиона самую благоразумную идею.

– Ты еще предложи тайную организацию создать, – как бы намекая, пробурчал Поттер.

Лучше бы он этого не говорил. Глаза Гермионы загорелись как у кота, дорвавшегося до валерьянки. Она тут же достала из сумки перо и пергамент и начала что–то в нем усердно записывать. Зная её повадки, можно с уверенностью было предположить, что она составляет детальный план всего мероприятия.

– Я поговорю с людьми, – сказала она, оторвавшись от пергамента, – многим эта жаба надоела и, я думаю, они согласятся.

– Вперед и с песней, – дал добро Гарри. – Те, кто согласятся пускай приходят в «Три Метлы» в эти выходные.

– А может лучше в «Кабанью Голову»? – вставил свои пять копеек Рон. – В Метлах слишком много народу, нас могут подслушать и сдать.

– А в Голове, где отродясь не было студентов, а тем более их большого количества, мы типа будем менее заметны, – хмыкнул Поттер. – И вот еще что, Гермиона, приглашай, начиная с третьего курса и только тех, у кого нормальные результаты по практической части. Я не собираюсь учить их люмосу.

– И не говори мне, – сказал Поттер, отвечая на две пары удивленных глаз, – что ты уже не вписала меня на эту должность в своем списке.

Оставшиеся до выходных дни пролетели с молниеносной скоростью. К пятнице Гарри уже отчетливо замечал на себе взгляды своих будущих учеников. Благо идиотов не было, и никто не стал нарушать конспирацию, подходя с глупыми вопросами – Гермиона правильно поняла смысл слов «тайная организация» и смогла это донести до остальных.

Поэтому к десяти утра в субботу в одном из углов бара «Три Метлы», за предусмотрительно сдвинутыми столами собралось две дюжины учеников из ближайшей, а за неимением других, то и единственной школы магии. Для незаинтересованного взгляда это больше походило на стандартную, выверенную веками процедуру отравления алкоголем молодых организмов. Главенствовавший в этом бесстыдном мероприятии, юноша бледный со взором горящим, то и дело вставал со своего места, что–то говорил, стучал кулаком по столу… но ничего из этого не было слышно остальным посетителям из–за мощных шумоподавляющих заклятий.