Текст книги "Война по Убеждениям (СИ)"
Автор книги: Wilhelm Winter
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)
– Какая разница? – пожал Плечами Фридрих – какая разница где умирать, если есть за что?
– И нет почетней смерти той, что ты принять готов! За кости пращуров своих! За храм своих богов! – громко и уже смеясь закричал Гребер. После чего протянул руку Фридриху – приятно было с вами познакомится, мой господин
Фридрих пожал ему руку и ухмыльнулся. Гребер развернулся и закричал построившимся во внутреннем саду поместья солдатам:
– КТО УМРЕТ С ЧИСТЫМ МЕЧОМ, ТОГО В АДУ Я НАЙДУ И ИЗНОСИЛУЮ!
Он рассмеялся, и солдаты ответили ему тем же. Кто-то даже набрался смелости и пообещал с Гребером сделать тоже самое.
***
Комната. На кровати лежит старый человек, который уже ясно понимает, что его не спасти. Он смотрит на горящий город в окно. Белая, седая борода лежит поверх одеял, а сам он не в силах оторвать взор. На улице слышаться крики его младшего сына. Из глаз у старика текут слезы. Он шепчет:
– Прости меня Фридрих. Прости за то, что не помог тебе тогда, когда ты еще не мог постоять за себя.
Фридрих его не слышит. Фридрих готовится умереть.
Вдруг входная дверь заскрипев открывается и в помещение входит человек. На голове у него накинут серый капюшон, приделанный к такого же цвета плащу. Одного глаза у него не достает. Он грустно ухмыляется и скидывает капюшон с головы. Под плащом видны элементы брони и расположившееся на поясе оружие. Он берет стул и ставит рядом с кроватью, после чего говорит:
– Разрешите присесть? – и не дожидаясь ответа садится. Он достает из-под плаща нож и начинает вертеть в руках.
– Совсем старым ты стал… Теодор Бебанбургский. Раньше, никто бы и не осмелился напасть на Бебанбургских. Твои сыновья не внушают столько ужаса и страха, сколько внушал ты. Они храбры, жестоки, но их не бояться. Иронично.
– Ты тоже не молодеешь – крехтя и даже не пытаясь позвать кого-либо на помощь, ответил ему старик, пытаясь поднять голову, чтобы встретится взглядом.
Убийца рассмеялся и сказал:
– Знаешь Теодор. Ирония в том, что как правило, все что строят родители – рушат дети. А что построят они, уже разрушат их дети. Говорят, Яблоко от Яблони падает недалеко, но как мне кажется дети, живя в родительском доме настолько пропитываются ненавистью к тому образу жизни, что, ненавидя его до самой глубины души – делают все что угодно, лишь бы жить не так.
– Заблуждаешься. Есть множество примеров, когда дети восхищаются родителями и хотят быть похожими на них.
– Восхищаться можно и своих врагом, можно желать стать таким как твой враг, но разве будешь ли ты желать стать своим врагом? Объясню попроще. Твой сын Фридрих любит тебя как Отца и восхищается тобой как смелым, храбрым человеком. Клемсен любит тебя за хитрость, жестокость и беспринципность, однако мы оба знаем, что случилось той ночью, когда родился Фридрих. Клемсен уже зарекся не быть похожим на тебя, а когда узнает Фридрих… Мне кажется он тебя не простит.
Старик замолчал, а из его глаз продолжали течь слезы, но выражение его лица изменилось. Оно наполнилось гневом, горечью и выражением бесконечной боли.
– Убивай и закончим с этим. Я старик, который уже отжил свое. Я больше не нужен этому миру. Каждое поколение превосходит предыдущее, я это понял и не буду больше мешать молодым строить будущее.
Он откинул голову на подушку и уперся взглядом в потолок. Убийца встал, подошел к старику и уперев кончик ножа в горло старика сказал:
– В память о тебе, как о достойном противнике я сохраню жизнь твоему сыну, хотя могу забрать и ее тоже.
Старик молчал
– Не стоит благодарности – убийца опустил нож…
***
Город горел. Толпы сражающихся уже по одиночке людей были разбросаны повсюду. Большинство лежало на земле и не делало никаких попыток встать или убежать. Они уже не могли. Дороги окропились кровью и та, смешавшись с грязью, стекала в канавы, где продолжала течь, разбавленная водой и еще бог знает, чем. Фридрих стоял в воротах и смотрел на дорогу. Пепел оседал на его доспехах, а стоявшие сзади людей, готовились умереть, обороняя поместье Бебанбургских. Вскоре на горизонте показались первые ряды врагов. Фридрих быстро надел шлем на голову и отступив к своим рядам закричал:
– ПРИГОТОВИТСЯ! НАДЕЮСЬ ВСЕ ХОРОШО ПООБЕДАЛИ И ПОПРОЩАЛИСЬ С КЕМ ХОТЕЛИ? ВЕДЬ УЖИНАТЬ МЫ БУДЕМ В АДУ.
Воины разразились приветственными криками, в которых частично поливались помоями враги. Враги начинали потихоньку заполнять свободное пространство проходя через ворота и минуя таким образом каменную, но тонкую и низкую стену. В конце концов, перед солдатами возник их лидер. Его было несложно отличить. Он был защищен куда лучше остальных солдат, и его броня была украшена драгоценными камнями. Он посмотрел на ряды Фридриха и оставил взгляд на нем.
– Я Герфорд Крелианский. Запомни это имя. Назовешь его в чертогах Вальгаллы, хочу, чтобы ты знал имя своего убийцы.
– Фридрих Бебанбургский – крикнул ему в ответ младший из сыновей Теодора, сделавший пару шагов вперед.
Тот кивнул и махнул рукой. Его солдаты с диким ревом побежали вперед. На их стороне было и численное преимущество, и качество снаряжение. Фридрих прекрасно понимал, что у них нет никаких шансов. Он улыбнулся и подумал: «Интересно, что скажет Элизабет, когда узнает, что я умер».
– ДЕРЖАТЬ СТРОЙ, УБЬЕМ ПОДОНКОВ! – заорал за его спиной Гребер. Его верный боевой пес. «Спасибо боже за то, что позволил умереть рядом с такими достойными людьми». Он посмотрел на окно комнаты своего отца и подумал: «Ты будешь мной гордиться отец!». После чего поднял свой меч и нанес удар первому, кто подбежал. Удар пришелся по голове и тот покачнувшись упал. Бедолагу почти сразу же затоптали. Враги не соблюдали никакого строевого порядка. Фридрих пытался командовать некоторое время, но ничего путного из этого не выходило. Очень быстро все утонуло в какофонии и неразберихи боя. В один момент кто-то поджег поместье и на дерущихся уже в рассыпном строе солдат, посыпались сверху горящие обломки, обжигая или даже убивая тех, на кого они падали.
Фридрих рассмеялся и вновь пошел в атаку, рубя направо и налево. В нескольких метрах от него, Гребер перерезал глотку очередному противнику. Внезапно слух Гребера услышал боевой рог. Он не поверил сначала себе, а потом подумал, что к Крелианским пришло подкрепление. Но внезапно в тыл врагам ударила пехота под другим знаменем. Оказавшись в окружении и зажатыми между двух огней вражеские ряды запаниковали. Кто-то что-то крикнул и через некоторое время, весь вражеский строй начал паническое отступление. По непонятной причине, вражеская пехота, рубя Крелианскую пехоту, все время держала коридор, по которому те могли сбежать. Фридрих улыбнулся и заревев бросился в атаку, на убегающих врагов…
***
Все было кончено в течении получаса. Пришедшие на помощь оказались людьми Ивара Иварсона, немецкого дворянина датского происхождения. Его привел Клемсен, что сразу по прибытию ринулся искать Фридриха, а когда нашел его, то крепко обнял и тут же отпустив уставился на его окровавленное лицо.
– Да вы господин Бебанбургский, во второй раз утерли нос смерти! – он рассмеялся и добавил:
– Я рад, что ты жив
– Отец в дома – внезапно спохватился Фридрих. – дом в огне, надо его достать
Он побежал в сторону дома, но Гребер сбил его с ног и упал сверху, удерживая Фридриха.
– Дом в огне, вы погибнете. Ваш отец мертв. Огонь сожрал здание. Все кончено, ваша светлость.
Фридрих крыл Гребера и всех присутствующих благим матом и требовал отпустить его. Из глаз брызнули слезы. В конце концов он сдался и больше не пытался вырваться, а только беспомощно смотрел на то, как из окна отцовской комнаты высовывались языки пламени. Гребер печально смотрел, то на огонь, то на своего господина.
– Все кончено – тихо повторил он.
Огонь все еще пожирал здание, когда Фридриха вывели из внутреннего двора и усадив на землю, дали вина. Подошедший Клемсен заговорил довольно тихим голосом:
– Здание будет гореть еще долго – немного помолчал, после чего добавил – А знаешь, Фридрих. Отец ведь именно так и хотел умереть. Еще чуть-чуть и он умер бы от старости в постели. Смертью, которую он презирал. А так считай погиб в бою.
Фридрих коротко кивнул и сделал глубокий глоток вина. Клемсен шумно выдохнул и выбил у него из рук жидкость, затем резко схватил его и подняв злобно заговорил:
– У нас есть куда более существенные проблемы! Посмотри кем ты себя выставляешь перед солдатами, у каждого из них погибли родные! Ты должен быть примером! Думаешь мне не грустно? Но нельзя плакать! Мужчина не плачет, мужчина дерётся, мужчина умиРаэт, но мужчина не плачет.
Он бросил его обратно на землю
– Собери сопли и скажи, когда будешь готов услышать более ужасные новости.
Фридрих поднял на него взгляд. Страшные догадки в его голове начали появляться с пугающей скоростью.
– Я готов – проглотив комок в горле, сказал он.
Клемсен кивнул
– Тогда слушай. Ульрих мертв. Солдаты, которых ты послал с ним, тоже мертвы. Тереза скорее всего похищена. С Кэтрин все в порядке. – он поднял руку – не перебивай меня, сначала дослушай. Так вот. Я встретил их, когда маршировал сюда со своей конной частью войска. Тела все внимательно проверил. Наших сестер там нет. Ульриха там кстати тоже не было. Тела утыканы стрелами…. Напоминали ежей, а не людей. Ульриха мы встретили в нескольких километрах от того места. За ним гнались несколько всадников. Из спины у него торчало не менее пяти стрел. Он закрыл собой Кэтрин и увел ее от налетчиков. Просил у тебя прощения, что не смог спасти и Терезу. Потом умер на моих руках.
– Ты допросил тех, кто гнался за Ульрихом?
Клемсен оскалился
– Ну конечно. Крелианские это были. Саксонский дом. Их войско шло на помощь мятежникам. А потом мы завалили одного из них в баре, вот они и решили завернуть сюда.
– Почему вы не вырезали всех, когда была возможность? Вы оставили им выход, где они и бежали…
– Понимаешь Фридрих… Человек у которого нет выхода, будет драться до конца, и он куда страшнее, нежели тот у которого есть любой шанс на спасение… Ну и хорошая новость. Раэ с отрядом своих следопытом, попытается сесть на хвост налетчикам. Разберемся со здешними проблемами и двинемся за ним.
– А Вильгельм с тобой?
Клемсен удивленно поднял бровь и медленно заговорил:
– Нет. Я думал он где-то в деревне….
– Он покинул ее и сказал, что ему срочно надо что-то решить.
– Я не вкурсе, может сбежал испугавшись. Он несмотря на свои размеры, никогда не отличался особой храбростью.
Клемсен посмотрел куда-то в сторону. Там люди с нарисованными топорами на щитах, привели и усадили на колени вереницу пленных. Пленные вели себя по-разному. Несколько человек билось лбами о землю и просили пощады. Был человек, что с усмешкой на губах проклинал его поработителей. Два оставшихся спокойно смотрели вверх. Подъехала белая лошадь верхом на которой сидел здоровенный детина. Огромные белые волосы, что спадали по его плечам и достигали пояса, были местами заплетены в косы. Бороды у него не было. Он был чуть ниже чем Вильгельм и не такой крупный, хотя одежды из мехов, накинутые на его плечи и шкуры животных создавали образ богатыря и всесильного человека. Он спешился и подошел к первому пленнику, что молил о пощаде. Ивар плюнул ему на голову, после чего мощным ударом ноги раздробил его череп. Тело перестало дергаться. Пара воинов хлопнула несколько раз по щитам и улыбаясь продолжала смотреть за казнью.
– Тот, кто сдается в плен – медленно и злобно начал тянуть Ивар – ничтожны и слабы. Однако даже попав в плен, можно сохранить достоинство.
Он подошел к следующему пленнику, что, улыбаясь сыпался оскорблениями. Ивар улыбнулся в ответ и расхохотавшись внезапно ударом ножа вскрыл ему глотку. В остальном казнь была скучна. Все оставшиеся, кто просил пощады были убиты самыми разными способами. Начиная от отрубания головы и заканчивая вскрытием внутренностей. Однако тех, кто ни слова ни вымолвил и спокойно смотрел на все происходящее, Ивар велел отпустить и даже дал им немного денег из своего личного кошелька. Это все продолжалось больше часа. Поместье Бебанбургских начинало потихоньку затихать. Сгущались сумерки, но в деревни было по-прежнему довольно светло из-за огромного количества огня. Закончив Ивар направился к Клемсену и Фридриху.
Ивар Схватил Клемсена за руку и стукнул плечом в плечо. Некий приветственный жест. Тоже самое он сделал и с Фридрихом, только перед этим подняв его. Оказавшись в объятьях Ивара, Фридрих почувствовал сколько силы скрывается под этими мехами и шкурами.
– Славная была битва. Они бежали, поджав хвосты! – громогласно закричал Ивар
– Славный – ответил ему Клемсен.
– Я продолжу преследовать Врага. Он был побежден, но не уничтожен.
– Мне нужно остаться здесь и навести хоть какое ни будь подобие порядка. Убрать тела, похоронить их – грустно ответил Клемсен, но в то же время без разочарования. Казалось, он изначально знал, что так получится.
– Я пойду с Иваром, если он возражает – подал голос Фридрих. Северянин рассмеялся и хлопнул того по плечу
– Конечно непротив. Вместе мы догоним Герфорда Крелианского и заставим его пожалеть о том, что он родился на свет.
Глава 4
Глава 4
Гессен. 28 ОКТЯБРЯ 1073 года
***
Группа из двадцати трех всадников скакала в вечерних сумерках по пустынной дороге. Справа и слева от Всадников расположился довольно густой лес. Никто не знал о том, что случится. В основном всадники были облачены в броню, за исключением двух. Двух девушек, чьи платья развевались на ветру. Внезапно самый первый из всадников покачнулся и упал под ноги лошадям. Его скакун испуганно заржал, и тут же в его брюхо вонзилось несколько стрел. На огромной скорости лошадь споткнулась, и в последний раз вскинув голову начала падать. Солдат попытался предпринять какие-нибудь действия, но все было тщетно. Лошадь задавила человека и продолжала скользить закапывая того и ломая ему последние кости.
– Засада – послышался захлебывающийся крик. В мгновение ока небо окончательно потемнело от количества стрел, что появлялись с каждой секундой во всем большем количестве. Ульрих резко остановил свою лошадь, одновременно хватая за поводья едущую рядом кобылу. Из-под копыт полетели комья грязи. Защищенные дополнительной броней лошади знатных особ все еще продолжали оставаться в живых, но так долго не могло продолжаться. Старых вояка, развернул лошадей сестер его господина, после чего закричал:
– Защищайте семью графа! Защищайте ценой своей жизни!
Продолжавшиеся погибать в страшных муках от многочисленных стрел в совершенно разных частях тела солдаты оглянулись. Кто-то ринулся на врага, надеясь добраться до засевших в листве лучников, но довольно быстро умирали. Однако можно было позавидовать стойкости и храбрости этих людей, когда получая множественные ранения, они заставляли себя встать и снова атаковать. Подлетевший солдат с торчавшей брюха стрелы, выплевывая кровь, замычал, указывая куда-то:
– Туда
Ульрих пришпорил свою лошадь и продолжал нещадно лупить кобыл под дочерями. У лошадей летела пена, а сами они начинали задыхаться от адской скачки. На очередном повороте на них вылетело не меньше шести бронированных всадников врага. Ульрих оглянулся и заметил, что остался совершенно один, не считая последнего гвардейца. Тот при виде врагов вдруг оживился и зарычав ринулся, оставляя за собой широкой красный след. Он закричал:
– Вальгалла
После чего резко выпрыгнул из седла и упал под ноги лошадям врага. На огромной скорости две вражеские лошади переломали себе ноги об бронированного солдата. Ульрих же резко повернул оставшиеся три лошади на очередном повороте и закрылся щитом от прилетевшей в него стрелы.
– Трусы! – заорал он врагам, но те не обратили на него никакого внимания. Вслед ему полетело еще несколько стрел. Парочка из них угодила в щит, но одна достигла своей цели и, пробив неплотную броню на правой ноге, пронзила насквозь. Ульрих заскрипел зубами и схватился за инородное тело. Преодолевая нечеловеческую боль, он в последний раз ударил по лошадям и крикнул:
– Скачите!
Резко развернул свою лошадь и влетел в строй противника. Противник был не готов к столь наглому и дерзкому маневру. Левой рукой, в которой он держал щит, Ульрих выбил из седла одного из стрелков. Тот упал на спину и скорее всего, сломал себе позвоночник. Правой рукой Ульрих сумел отрубить вражеской лошади заднюю ногу. Лошадь заржала и, не переставая издавать звуки, мотылять головой с размаху влетела в землю. Старый слуга на ходу развернул своего боевого коня и закрываясь щитом от стрел помчался за одним из врагов. Враги бросились в рассыпную. Их осталось двое, и они решили обойти с двух сторон. Ульрих почувствовал, как стрелы впиваются в его бок одна за одной. В конце концов, его лошадь упала, и он полетел вслед за ней. На ходу он успел вытащить ноги из стремян и высоко поднять. Перекатившись через голову, он быстро поднялся. Оставшиеся обломки стрел продолжала раздирать раны и вызывать адские боли. Он увидел толпу людей, что стояли на перекрестке и смотрели на него. Один из них вышел вперед и натянул лук. Стрела вонзилась в грудь Ульриха. Кровь полилась изо рта. Он зарычал и ринулся на стрелка, но слетевший шлем подвел его. Следующий выстрел прервал его жизнь. Тело медленно упало на колени. Черты лица продолжали постоянно меняться. По телу прошли судороги. Оно попыталось встать, но рухнуло на землю, а под ним тонкими струйками начала растекаться кровь…
***
Клемсен стоял над убитым старым слугой его семьи. Он стоял, сняв свой черный шлем и держал его в руках. Черноволосый аристократ посмотрел на багровый закат.
– Славный был воин. Достойно умер – сказал подошедший сзади Ивар.
Клемсен медленно кивнул, но продолжал молчать. Он похлопал себя по бедру и наклонился над телом. Даже не зная зачем, провел рукой, щупая пульс. Перевернул тело и закрыл широко раскрытые удивленные глаза. От трупа неприятно пахло.
– Хотя по запаху, он неплохо испугался перед смертью – сказал усмехнувшийся Ивар
– Замолкни – холодно и жестко ответил ему Клемсен, до этого не проронивший ни слова на протяжении всей картины. Картины, что разыгралась на их глазах не так давно.
Он отошел от тела и махнул рукой. Отряд, состоявший из пяти человек, подошел к Ульриху и перенес его на заранее заготовленный костер. Его аккуратно уложили, дали меч и отошли. Все начали переглядываться, ожидая, что кто-нибудь что-нибудь да скажет. Клемсен не собирался говорить, его сейчас терзали плохие мысли. Речь получится невнятной, а о покойниках либо хорошо, либо никак.
– Я не знал этого человека – вдруг над полем прозвучал громогласный возглас Ивара – но я видел как он погиб. Видел, как он принял свою смерть. Это, несомненно, достойная смерть, которой восхитятся в загробном мире. Пусть ему хватит сил, преодолеть свой последний путь. Он ушел в лучший мир!
Ивар выхватил факел из рук стоявшего солдата и, подойдя к костру – поджег его. Огонь быстро и жадно пожирал покойника, а все собравшиеся молча, смотрели на это зрелище… Одновременно прекрасное и ужасающее…
***
Клемсен медленно ехал по сгоревшим улицам деревни. Пепел все еще продолжал медленно падать с неба, оседая на черных, испачканных доспехах, меняя их цвет в серый. Улицы были завалены трупами. Всюду бегали и суетились люди, пытаясь во всеобщей суматохе отыскать родных. Спасти оставшиеся имущество или добыть новое.
– Забавно – сказал сам себе дворянин, глядя на то как бедный крестьянин с полуобгоревшим лицом, пытался стянуть с пальца павшего воина золотое кольцо – люди думают только о деньгах, кто бы что ни говорил. Человек ненасытное животное, которого сколько не корми… Все будет мало.
Клемсен повернул лошадь и та, переступив через очередные обломки, свернула на другую улицу. В этой части деревня пострадала меньше. Тут в конце даже виднелись нетронутые постройки. Его солдаты, ранее облаченные в зеркально чистые черные доспехи, теперь больше смахивали на слуг смерти, покрытые пеплом и вымазанные кровью с ног до головы. Они сновали по улицам и распугивали крестьян, стараясь, навести хоть какой нибудь порядок, однако не стеснялись и сами прятать особенно драгоценные штучки… Штучки, которые до этого заставляли отдать крестьян, говоря, что мертвые должны быть с ними похоронены. Повсюду стоял ужасный вой. Это сотни плачущих людских голосов слились воедино. Однако Клемсену был хорошо знаком этот вой. Для него было не впервой заниматься грязной работой вроде осмотра сгоревших деревень или полей сражений.
Лошадь остановилась. Клемсен повернул голову и снял с головы шлем. К нему подошло два пепельных воина:
– Ваша светлость, деревня понесла серьезный ущерб. Однако не была полностью уничтожена – солдат немного постоял и подняв свой взгляд закончил – наши потери не столь уж и катастрофические.
– Благодарю. Иммерман. Ты превосходно исполнил свою часть плана.
Он тронул лошадь и двинулся дальше. Он двигался к сгоревшему семейному дому. Сам не зная зачем, но продолжал к нему приближаться. Продвигаясь по улицам, где все несколько часов назад бушевала смерть и огонь, он всматривался в измученные, высушенные лица пострадавших людей. «Забавно, а ведь они всегда больше всех страдают. Почти никогда не питаются и половиной плодов, что дает им их земля, а забирают короли и лорды… Но тем не менее эти люди каждый раз встают грудью на защиту их грабителей и разорителей» – подумал Клемсен. Потребовалось около десяти минут, что бы добраться до дома. Он спешился и отпустил поводья. Конь засопел, после чего попятился назад, недовольно дрыгая ушами.
– Спокойно – тихо произнес дворянин – здесь остались только мертвецы, а мертвецы самая приятная компания… Они не обижаются, не кусаются и будут слушать тебя, сколько и чего бы ты им не говорил.
Он горько усмехнулся и прошел через дыру в заборе. Внутри лежало множество тел, что были разложены по линиям и колонкам. Здесь огонь утих в первую очередь, и сюда относили тела богачей, слуг и других важных персон, которые были связаны с Бебанбургскими. Клемсен прошелся и присев возле одного из них провел рукой у того над головой. Выгоревшие глаза и отсутствие кожи почти на всех участках кожи делало из него страшного вида покойника.
– Приятель. При жизни ты был богат. А теперь ничем не отличаешься от тех бедняков, которых ты презирал. Я видел, как ты умер, друг – Клемсен поднял взгляд на небо и плюхнулся на пятую точку – видел, как ты визжал от боли перед смертью и видел, как умирали бедняки. Молча, со злобой в глазах. Те самые, что воевали за тебя. Мир несправедлив друг мой. Мир несправедлив. Деньги достаются тем, кто их не заслуживает…
Клемсен достал сушеные листья груши и при помощи огниво поджег их. Выпустил струйку дыма и закрыл глаза…
