Текст книги "Princeps Omnium"

Автор книги: Warrax

Соавторы: Olegern
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 20 страниц)

Психопатологические сущности и рецидив дуализма

Нельзя дважды войти в одну и ту же реку, а вот вляпаться в одно и то же дерьмо – сколько угодно.

Michael The Heretic

К определенному времени анахронизм традиционных религий стал настолько кричащим, что возникла идея их подновить путем заимствования идей из других религий и некоторых достижений науки.

Эти новшества затронули и демонологию. Особенно популярны тут идеи, болтающиеся около понятий биоэнергетики, психической энергии и т. п.

Некоторые экстрасенсы утверждают, что все наши мысли, эмоции, желания на самом деле не наши, а представляют собой некие «вибрации», проникающие в нас из астрала или других уровней бытия.

Такие страсти, как зависть, гордость, похоть, ненависть, невежество, эгоизм, рассматриваются ими как "энергетические сгустки", сущности, паразитирующие на астральном или ментальном теле человека. Они, вовлекая своего «хозяина» в бесконечную погоню за удовольствиями и иллюзиями, забирают львиную долю его жизненной энергии.[167]167
  Рекомендуем книгу А. Подводного «Возвращенный оккультизм. Тонкая семерка» на эту тему. Только убедительная просьба понимать написанное как метафорическую модель, а не буквально. Все подобные «сгустки», «астралы» и пр. с рациональной точки зрения – обычные сепульки, и обсуждение этого поля мыследеятельности чел-овеков ведется не с целью показать ненаучность всего этого; наука не занимается опровержением бредовых идей психопатов и сказок шарлатанов. Цель исследования на этом поле связана именно с восприятием архетипов чел-овечеством – ведь именно глобальные социальные тенденции позволяют сделать хоть какие-то обобщения по этому поводу.


[Закрыть]

Согласно некоему священнику Родиону, каждый демон олицетворяет определенную страсть. Он возбуждает ее в человеке, ныряет в него, подталкивает на удовлетворение этой страсти и сам от этого получает удовольствие:

Демоны получают силы через человека, приспособляя его энергетику для своего питания. Для этого они вначале должны уподобить человека себе, через то получив доступ к его душе. Раздувая в нем энергию страстей, пожирающие его жизненные силы, демон питается и усиливается в такой среде.

Что ж, если человек – это всего лишь сосуд для пребывания всяких психологических сущностей, так пусть в нас живут прекрасные демоны страстей: дерзости, гордости, отваги, любознательности, веселья, сексуальности; но не ангелы смирения, покорности, робости, воздержания и занудства.

Даниил Андреев в своей "Розе Мира" придумал еще интереснее: похоть, гордыня, чревоугодие – это для демонов своего рода полуфабрикаты, сырые продукты. Истинным витамином для них является некий «гаввах» – психическое излучение страдания. Поэтому они, дескать, и стараются всегда делать больно, кушать-то хочется. А всякие ангелоподобные сущности сидят на диете из излучения любви.

Согласно Андрееву, замысел бога состоит в том, чтобы все души в любви слились с Ним и между собой. А планы демонической сущности состоят в поглощении, вбирании в себя всех прочих эго. А теперь скажите, вы разницу видите? Это ведь одно и то же, только написано разными красками![168]168
  Наши разведчики, но ихние шпионы – полная аналогия.


[Закрыть] Только, пожалуй, «души в любви» добровольно стремятся к слиянию, к коллапсу. А демонические, сами рассчитывая стать центром, сопротивляются. Возникает противодействие, которое приводит к колебанию около точки равновесия, на котором держится Мир, как на «сильном» и «слабом» взаимодействии в атоме. На взаимодействии Эроса и Эго, собственно говоря, и построен этот Мир.

Эгоизм[169]169
  Не путать с эгоцентризмом. Эгоцентризм – гипертрофированный эгоизм, лишенный критического элемента, не учитывающий разумность поступка в плане последствий.


[Закрыть] – неистребимая черта разумного существа. Он de facto неотделим от осознания своего «Я», как бы ни пытались протестовать против этого моралисты.

Quodcunque aliquis ob tutelam corporis sui fecerit jure id fecisse videtur.

Ввиду того, что всегда были индивидуалисты и носители стадных взглядов (не исключается их совмещение в одном лице, только по разным чертам личности), эгоизм тоже бывает индивидуальным и стадным. Точка зрения индивидуального эгоизма подвижна и относительна. Установки коллективного эгоизма инертны. Это то самое ядро, вокруг которого возникают моральные понятия, возведенные в абсолют. Так называемый «альтруизм» на деле является противопоставлением коллективного эгоизма индивидуальному, когда каждый индивидуум обязан по первому требованию приносить себя в жертву обществу, причем осуждаются даже робкие попытки индивидуума отстоять свое право на самоопределение.

Собственно эгоизмом общепринято называть индивидуальный эгоизм, яростно осуждаемый общественным мнением.

Что характерно, люди неимоверным образом рефлексируют по этому поводу и стараются рационализировать любое проявление эгоизма, так как с точки зрения общества эгоизм – это "очень, очень плохо". Типичная попытка выглядит как "я делаю это ради тебя!" – к примеру, родители запрещают подростку поздно гулять на улице, мотивируя это заботой, реально же они заботятся о себе, так как иначе будут волноваться. Сюда же можно отнести попытки определить эгоизм не просто как приоритет своих целей перед чужими, а обязательно одновременно причинение вреда другим, причем в явном виде. Либо заявляют, что эгоизм – это только доведенный до абсолюта принцип «хочу, и все тут!» без расчета последствий хотения. В общем – какие угодно ухищрения вместо того, чтобы честно признаться в эгоизме.

Кто-то весьма точно заметил, что ради себя человек может пойти на преступление, но ради своей семьи он готов на большее преступление. Ради своего класса или сословия – на еще большее. А для пользы своего государства или нации – на гораздо большее злодеяние, но это уже будет подвиг. Ну а уж ради своей веры некоторые готовы на что угодно, и это уже назовут святым деянием.

Вывод: индивидуальный эгоизм – вещь неизбежная; развитый индивидуальный эгоизм – признак психического здоровья. Между тем в общественной морали принят коллективный эгоизм, который осуждает поступок человека для собственной пользы, и одобряет точно такое же деяние на пользу государства (веры). Некоторые разновидности коллективного эгоизма, к примеру, национализм, в наши дни уже осуждаются. Другие – патриотизм – еще приветствуются.

Пока вы находитесь внутри некоей биологической, политической, социальной или другой системы, то, что угрожает ей, представляется вам абсолютным злом, и ваша личная позиция – борьба с ним.

Коллективный эгоизм – это выход, выражаясь словами Ницше, для "связанных умов". Им не по силам собственное сознание, они его арендуют. Одно сознание на всю толпу может создать чувство причастности, приглушая при этом осознание собственной убогости, но разум оно не заменит.

Коллективный эгоизм может иметь значения в широчайшем диапазоне – от семейного до видового, выражающегося в уверенности, что чел-овечество занимает в мире какое-то особое место.

Как ни парадоксально это звучит, но антропоцентризм нашего мировоззрения не только в общем виде – «детская болезнь эгоцентризма человечества», но и в частностях – просто перешедшее в научную традицию религиозное представление о богоизбранности человека (характерное для христианства, ислама и иудаизма), о человекоподобии – антропопатизме – божества либо каких-то его ипостасей (практически во всех исторически известных религиях). В данном случае и научное и религиозное клише – разные стороны общего культурного фона.

В.Р. Арсеньев «Звери=боги=люди»

Могут возразить, что коллективный эгоизм – это реакция самосохранения общества. Однако никто не желает оказаться индивидуумом, конкретно за счет которого упомянутое общество самосохраняется, хотя и немногие в этом признаются.

Социум стремится к стабильности, это – проявление социальной самозащиты на уровне всего общества. Но – как всегда – есть «но»… Член общества – часть структуры, стремящейся к самосохранению. И он будет способствовать этому всеми способами. До тех пор, пока это не вступает в противоречие с более важным для субъекта приоритетом – стремлению к личному самосохранению, к личному оптимальному положению в глобальной структуре, называемой Бытие. Истоки этого – не только и не столько инстинктивно-биологические, они лежат в самой сути разума – самоидентификации, самоотделении «Я» от всего остального. И именно «Я» требует оптимального существования. А "все остальное" – или мешает/помогает этому, или интактно. Личный эгоизм – это проявление борьбы «Я» со всем остальным – за оптимальное существование конкретного разума. И именно это – глубинная суть, коли уж разум на нашей планете существует, как индивидуальный феномен, четко локализованный во времени и пространстве. Не только отделенный от всего остального, но и осознающий это. Понимающий, что если «Я» не выживет – погибнет и вся Вселенная, ведь Вселенная для каждого конкретного Разума – это именно то, что он воспринимает и отражает.

Это – банальные вещи. Но именно понимание (и признание) этого отсутствует практически в любой общественно-идеологической системе: исчезнет коллектив, общество, идея – Вселенная останется. Исчезнет разум – исчезнет Вселенная. Исчезнет все. Конечно – для конкретного «исчезнувшего» субъекта, но для каждого «Я» – Вселенная своя, уникальная. А поскольку единственным носителем разума на сей день является биологическое тело, то отделение «телесной» оптимальности от «духовной» – попросту бессмысленно. Но эту идиотскую операцию всегда проводят идеологи любого социума – "Погибнуть за Отечество почетно", "Умри, но защити коллектив", "Пострадавшим за веру воздастся на небесах"… Какой почет? Что погибшему до «почета»? "Награжден посмертно…" Смерть – не награда. Смерть – именно что прекращение всего, исчезновение Вселенной. Это может быть равноценно вообще чему-либо (не говоря уже о какой-то побрякушке)?!

Но любая идеология заботится о сохранение социума в неизменном виде, а отнюдь не об отдельных индивидах. И для того, чтобы послушно следовать идеологии, лучше всего подходят стандартные, социализированные и не слишком умные особи.

По этому поводу вспоминается Фридрих Ницше:

Облагораживание через вырождение. История учит, что лучше всего сохраняется то племя, в котором большинство людей имеют живое чувство солидарности вследствие одинаковости их привычных и непререкаемых принципов, т. е. вследствие их общей веры. […] Опасность этих крепких обществ, опирающихся на однородные, сильные личности, состоит в том, что они легко глупеют, и что это оглупление, которое, как тень, всегда сопровождает всякую устойчивость, постепенно растет, передаваясь по наследству. […]

Некоторые построители современных религиозных систем являются настоящими наследниками манихейского дуализма и антагонизма материи и духа. Элизабет Хайх, например, излагает эту доктрину в физических понятиях. Силы гравитации, таким образом, не что иное, как стремление всего сущего в направлении пустоты, которая стоит над временем и пространством, в райское единство с Богом, к блаженству. А препятствует этому силы сопротивления материи, которая сама и является Сатаной.

Наиболее забавно в таких рассуждениях следующее: получается, что возникновение вселенной произошло зря, со стороны Бога это случилось непроизвольно. Он как бы нечаянно пустил газы, упустил часть своей божественной сущности. И теперь в этом выкидыше действуют силы "света и добра", под девизом "Назад к блаженству!" стремящиеся забраться обратно туда, откуда появились. А другие, «темные», мешают этому – им, видимо, нравится снаружи. Плерома раскололась и София вытекла… Караул! Скорее отскоблить и запихать обратно (это в терминологии гностиков).

А некоторые апостолы модернизированных религий в соответствии со своим интеллектуальным и духовным уровнем ударяются порой в такой вульгарный дуализм, какой не снился и Заратустре. Ну ладно, тьма – это «зло», свет – «добро»; но как вам нравится такое: туманность Андромеды – это «добро», а звезда Антарес – «зло»? Причем автор этой сногсшибательной идеи, Даниил Андреев, еще и убежден, что «злые» стихии должны быть уничтожены, а к ним относятся: все хищные животные, пустыни, джунгли, мегаполисы, океанские глубины, тайга, некоторые звезды, Луна. Эта идея содержится в его книге "Роза мира", которой восхищается определенное количество, гм… считающих себя эзотериками.

В общем, глупость чел-овеческая неисчерпаема. Как вы понимаете, эта глава добавлена не из-за того, что сатанизм почерпнул что-либо из подобной бессмыслицы, а исключительно потому, что и это отдельные деятели приписывают сатанизму.

Добро/Зло – мифы и реальность

Мораль – это важничанье человека перед природой.

Ф. Ницше

Рассуждая о Сатане, нельзя не затронуть проблему Зла, поскольку люди в подавляющем большинстве своем на уровне сознания ассоциируют с ним Дьявола. Зло однозначно является частью архетипа Сатаны. Однако, понятие Зла также архетипично и нуждается в психологической трактовке. Мы не замахиваемся на освещение в достойном объеме еще и этого вопроса, но кое-какие хрестоматийные моменты затронуть стоит.

Возникновение самих всеобщих идей абсолютных Добра и Зла[170]170
  Против частных, локальных и относительных добра и зла возражений не имеется – кроме того, что таковые гораздо точнее описываются терминами «польза» и «вред». Зачем вводить лишнюю путаницу, создавая иллюзию понимания?


[Закрыть] обосновано в цитате из «Этюдов по…» А.Травина (см. далее стр. 101). Но введение абстрактного понятия отнюдь не обозначает не только реальности такового, но и его всеобщего однозначного понимания.

…людям свойственно привязывать к некоторым сущностям или явлениям общие термины, а потом благополучно забывать о том, что они – чересчур общие. В результате каждый отдельно взятый человек наполняет эти абстрактные понятия некой субъективной конкретикой, и по умолчанию предполагает, что если кто-то еще пользуется тем же самым термином, что и он, то и вкладывает в него точно то же самое. Конфликты, возникающие в результате таких разногласий подобны удару из-за угла и весьма ожесточены, так как стороны часто явно или подсознательно испытывают чувство оскорбленного доверия. Казалось бы, чего проще, заранее уточнить, что собеседник имеет ввиду, но опасность абстрактных понятий именно в том, что они у всех на слуху, и их самодостаточность редко подвергается сомнению.

Cайко, «О неуниверсальности абстрактных понятий»

Термины «Добро» и «Зло» являются именно такими общепринятыми терминами, которые каждый понимает по-своему, но считает, что его личное мнение соответствует пониманию любого другого человека. Это также – мнимые конвенции, наряду со «справедливостью» и т. п. Основа их – проецирование собственного миропонимания на других субъектов. Т. е. «абсолютные» критерии некорректны вследствие некорректности неполной индукции, на основе которой они выстраиваются. «Я так считаю, мой сосед так считает, мой дедушка так считает, значит – абсолютно все так считают», или короче, но психологичней: «А разве может быть иначе?!»

Объясняйте значения слов – и вы избавите мир от половины недоразумений.

Р. Декарт

Но Декарт был оптимистом – дело не только в том, что люди не понимают значения слов, но в том, что они не хотят что-либо понимать и менять в этом отношении.

Забавно то, что сторонники использования этих терминов, понимая невозможность их определения и самой возможности провести демаркационную линию, настаивают на их использовании:

Что есть зло? Зло – это то, что люди воспринимают как зло (конгениально! – O.&W.). Но представления о зле настолько различны, что этот концепт невозможно определить достаточно строго. Для целей ограниченного общения за данным словом могут быть закреплены произвольные значения. Но зло – это не просто смутно определенное понятие; в нем вообще нет внутренней согласованности. Поэтому мы должны рассматривать не категориальное определение зла, а его прямое, непосредственное и экзистенциальное восприятие.

– Д.Б. Рассел, «Дьявол»

Спрашивается, зачем вводить термин как одну из основ мировоззрения при невозможности категориального определения? А все очень просто. Убедив в возможности применения определения добра/зла остенсивным способом, получаем превосходный инструмент манипуляции.

Подавляющее большинство "неизмеряемых категорий", и уж точно абсолютно все "моральные категории" определяются только остенсивно – еще на этапах родительского и общественного воспитания. «Вон видишь – дядя дерется? Это – плохо!» Что важно, впоследствии эти понятия никак не переосмысливаются (профессиональные исключения и общественные кризисы не рассматриваются, речь идет об общей ситуации) и, следовательно, их понимание остается на уровне детской психики младшего возраста: понимание того, что можно делать, а что нельзя, включает в себя только перечень действий, но не включает какого-либо обоснования, почему так. При этом запрет чего-либо подкреплен исключительно боязнью вызвать недовольство у тех, кто воспринимается как безусловный авторитет (воспитующие взрослые для ребенка), и ничем больше. Естественно, что детское же желание делать все наперекор (даже если самому во вред!) также остается в психике. Отсюда, собственно, и берет начал тезис всех моралистов «если отменить мораль, то все начнут убивать, грабить и т. д.». Точно такие же желания есть у маленького ребенка: съесть банку варенья или засунуть пальцы в розетку, если только бабушка перестанет за ним следить. Проблема в том, что психика таких моралистов уже не детская, страндартно-неконгруэнтная, но попросту искалеченная когнитивными диссонансами за всю жизнь. И очень вероятно, что оставленный без присмотра индивид такого рода действительно пойдет в разнос, сочтя, что «раз бога нет – то все позволено», и ни разу не задумываясь над тем, зачем ему что-либо делать из того, что ранее ему запрещалось декларативно. Это обычный детский эгоцентризм «Хочу!!!» в сочетании с не менее детским негативизмом, который возникает и проявляется помимо воли такого моралиста, но сдерживается различными навязанными условностями.

Не только тезисы, но и определения слов, исходящие из авторитетного для обывателя источника, воспрнимаются абсолютно и без критического анализа, на уровне психики 3-5-летнего ребенка. Разумеется, как малыш такого возраста не читал еще Витгенштейна, так и взрослый представитель чел-овечества практически не в состоянии понять, что класс имен и класс объектов отличны друг от друга.

Если вы говорите «Слово – это не вещь», все легко соглашаются с вами; но посмотрите вокруг, и вы увидите, что все ведут себя так, будто нечто, называемое Священным, «действительно является» священным, а нечто, называемое Низким, «действительно является» низким.

Р.А. Уилсон, «Квантовая психология»

Этот прием повсеместно применяется по отношению к Сатане. В истинно зороастрийском духе ему инкриминируют все, что вызывает страдания у людей, причем безразлично, по какому поводу и какие именно (выделение курсивом наше – O.&W.):

Если нужно понять зло, то мы всегда должны от метафоры и метафизики возвращаться к индивидуальному. Числа только скрывают реальность. Шесть миллионов уничтоженных нацистами евреев[171]171
  Это цитата. Реальное кол-во по некоторым данным, развенчивающим официальную пропаганду, в несколько раз меньше. Рекомендуем книги «Миф о Холокосте» и «Великая ложь XX века» Ю.Графа, а также Э.Цунделя «Шесть миллионов – потеряны и найдены» и вообще раздел «Идеологические мифы» на сайте Black Fire Pandemonium.


[Закрыть] становятся абстракцией. Вы понимаете страдание одного еврея, но ваши способности к дальнейшей экстраполяции ограничены. Поэтому Сатана у Мильтона кажется таким гордым: олицетворяемое им зло спряталось за абстракцией. Замученное в одиночестве и темноте дитя, о котором рассказывает Иван,[172]172
  «Для чего познавать это чертово добро и зло, когда это столького стоит? Да ведь весь мир познания не стоит тогда этих слезок ребеночка…» – Ф. Достоевский, «Братья Карамазовы», кн. 5, гл. IV.


[Закрыть] открывает истинный смысл сомнительной славы Сатаны, той славы, которую мы ощущаем только если позволяем […] забывать о страдании конкретного человека.

Д.Б. Рассел, «Дьявол»

Как видите, Сатане приписывается во-первых, какая-то патологическая жестокость, во-вторых – мелочность (Ну и зачем ему страдания этой пятилетней девчонки? Так Сатане можно приписать что угодно, вплоть до подкладывания кнопок на стулья[173]173
  Аналогия: описание «темных» в литературе, цит. по Den-M, Warrax «Образ Тьмы в современной литературе»: "Герои же противоположного лагеря [Тьмы] выглядят весьма странно: они все ну настолько злые, настолько стремятся делать пакости людям, что даже не задумываются, – а зачем, собственно, им это надо? Дальше абстрактных пояснений автора, что, дескать, они хотят править всем миром или побольше власти захватить, дело не идет. Вот нам лично непонятно, а зачем все это? Понятно, зачем (и почему) так пишут авторы – но никак не ясно, как мотивируется такое поведение самим отрицательным героем. Можно, разумеется, предположить острую умственную недостаточность вкупе с паталогической паранойей и перемежающимся бешенством, но тогда возникает резонный вопрос – как такой персонаж с весьма специфическим характером смог дожить до своего возраста? Да еще и стать магом? (Практика магии подразумевает самодисциплину, работу над психикой и развитие разума.)"
  Не удивительно, что писатели, выросшие и воспитанные в обществе, которое построено на христианских «ценностях», восхваляют «светлых», но почему они при этом приписывают «темным» все отрицательные свойства без какого-либо обоснования? Впрочем, это, опять же, как раз понятно – просто проецируют на них свои желания, которые не решаются высказать сознательно (Тень по Юнгу).


[Закрыть]). При этом суггестия такой пропаганды усиливается вторым термином, определяемым также остенсивно: «истиной» (Истина в этих случаях скорее определяется декларативно – часто ее конкретные примеры совсем не обязательны. Достаточно задекларировать ее «наблюдаемые пределы» – в соответствии с собственным разумением, конечно. Ни о каких реальных конвенциях в этих случаях речь не идет.). Приписав себе право толковать истину, а заодно и добро/зло, такие пропагандисты получают прекрасный инструмент манипуляций народом: им достаточно ткнуть пальцем: «вот это – зло!», и мало кто спросит, – а почему, собственно?

Полезным эффектом такой политики устрашения народных масс Сатаной, помимо подпитки эгрегора страхом обывателей, является невозможность войти в контакт с эгрегором тем, кто имеет стадный менталитет. Просто не за что зацепиться – нет соответствий.[174]174
  К сожалению, это не может препятствовать таким индивидам называть себя сатанистами.


[Закрыть]

Интересно рассмотреть восприятие зла человеком, стоящим на позиции добра. Процитируем предисловие к книге Д.Б.Рассела "Дьявол. Восприятие зла с древнейших времен до раннего христианства":

Что такое зло? В общепсихологическом плане – это опыт гибели, разрушения, предчувствия смерти, наличия силы, оказывающей сопротивление не только нашим планам и чаяниям, но и самому нашему бытию. Однако зло – не просто человеческая оценка происходящего с ним или с окружающим. За ним стоит какая-то реальность […] Нечто сопротивляется нашим замыслам и предположениям о принципиальной доброжелательности мироздания, в котором мы пребываем.

Обратите внимание на восприятие реальности: сторонники «добра» совершенно инфантильно стремятся к «принципиальной доброжелательности мироздания» (вспомните концепцию христианского рая), причем им больно и обидно, что реальность не соответствует их предположениям (!!!). Они высказывают протест против реальности, мечтая об элиминировании сопротивления вообще как феномена.

Лишь тот достоин жизни и свободы, кто каждый день идет за них на бой.

И.В. Гете

Кроме того, они путаются даже в столь незамысловатых мечтах, пытаясь увязать их с реальностью. Тот же текст, соседний абзац:

Человеческое сознание склонно оценивать все, происходящее с ним, исходя из простейшей шкалы ценностей. Начиная с первобытных времен мир удваивается, организуясь согласно системе простейших оппозиций: небесное-земное, наше-чужое, священное-мирское, хорошее-плохое.

И как прикажете совместить понимание стремления чел-овечества к примитивной дихотомизации и «какую-то стоящую за злом реальность»? «Зло трансцендентно, оно врывается извне в космос, ежемгновенно выстраиваемый нашим сознанием» – op.cit.

Какая наглость! Реальность Вселенной посмела не соответствовать иллюзиям нашего сознания![175]175
  К слову: любое восприятие действительности иллюзорно и не соответствует реальности. Даже если не забираться в глубины психологии и физиологию нервной системы, это следует из того, что осознается нами далеко не все, что мы воспринимаем органами чувств, а то, что воспринимается – неизбежно воспринимается опосредованно; мы познаем действительность, но не реальность.


[Закрыть] Отсюда остается лишь небольшой шаг до концепции «материя – это зло», которую мы рассматривали ранее. Кроме того – разумеется, в нас [людях[176]176
  Сатанисты обычно себя к людям не относят, если вы не в курсе.


[Закрыть] ], хороших, белых и пушистых, никакого зла нет, поскольку не может быть никогда, и значит, что оно находится где-то «снаружи».[177]177
  Именно поэтому необходимо изничтожать любую религию. Разделение организма на тело и душу, разделение психики на «хорошую» часть и «плохую» и т. п. с последующими попытками избавиться от одной из них ни к чему, кроме патологий в психике, не приводит. К сожалению, эти патологии из-за распространенности считаются не только социально приемлемыми, но часто даже желательными.


[Закрыть]

Именно с этим связано стремление к персонификации зла – раз навязывается извне, значит, навязывается кем-то.

Самым глобальным заблуждением (после непосредственно ввода в обиход этих понятий) является тезис о том, что зло является privatio boni, что оно вторично, зависимо от добра,[178]178
  Аналогично некоторые любят говорить, что Тьма – это всего лишь отсутствие Света; однако, при этом они забывают, что Тьма самодостаточна и изначальна, а для света требуется источник такового, вносимый во Тьму.


[Закрыть] является его отсутствием и не представляет собой самостоятельной сущности. Такое мнение не только есть error in re, но, что характерно, даже противоположно реальности. Поскольку Добро и Зло – искусственные, неестественные понятия (и опять скажем – почти по Пруткову – Вселенная имморальна!), то справедливо заметить, что Добро вводилось как нечто возвышенное, оторванное от мироздания, а на долю Зла пришлась как раз сама реальность, материальный мир без каких-либо измышлений.

Суждения добра и зла есть болезни разума. Пока эти болезни не покинули разум, что бы вы не делали, не является добром.

Yagui Minenori

Все подобные измышления связаны исключительно с теодицеей. Древняя идея зла как отсутствия добра была радостно подхвачена христианскими апологетами Августином и Аквинатом, а позже вообще превратилось в хоровое подпевание. Причем этот измышлизм приводил иногда к очень оригинальным выводам: к примеру, если зло не существует, то у него нет и начала; следовательно – Дьявол также не существует.[179]179
  Или существует, но не как начало зла – его представляли как могущественного ангела, чье зло состоит в несовершенстве его природы, а могущество усиливает это зло. Как вы понимаете, проблемы теодицеи это никоим образом не решает – кто создал этого ангела, а?


[Закрыть] Все это сводится к донельзя кривому тезису Платона: онтологическое небытие зла не освобождает мир от зла, но освобождает создателя мира от ответственности за зло.

Впрочем, можно освободить, декларируя, что демиург создал Упорядоченное, но одновременно существует Хаос, над которым демиург не властен, и иррациональность Хаоса в проекции на Упорядоченное является злом. В общем, не создавал специально – не ответственен. Но при этом всемогущество становится куда большим отсутствием, что зло в творении демиурга. Так что теологи вправе выбирать – либо бог всемогущ, либо ответственен за все зло. И никак иначе.

Тезис (неявный) теологов обычно таков: причиной блага нельзя считать никого другого, кроме бога, но для зла надо искать какие-то иные причины, только не бога. Тем не менее, еще Эпиктет утверждал, что добро и зло заключаются не в самих вещах, а в их применении, т. е. – они личностны и относительны. Его точку зрения разделял Марк Аврелий. Но эти разумные философские рассуждения не могли удовлетворить чел-овечество, которое всегда хотело переложить ответственность на других, а кроме того – найти какую-либо концепцию, которая позволила бы избежать зла хотя бы в послесмертии, и уверовать в эту иллюзию.

…зло есть «privatio boni». Эта классическая формула лишает зло абсолютного бытия и превращает в какую-то тень, обладающую лишь относительным, зависимым от света бытием. Добро, напротив, наделяется позитивностью и субстанцией. Психологический опыт показывает, что «добро» и «зло» суть противоположные полюса так называемого морального суждения […] Как известно, суждение о какой-либо вещи может быть вынесено лишь в том случае, если ее противоположность реальна и возможна. Кажущемуся злу можно противопоставить лишь кажущееся добро; лишенное субстанции зло может контрастировать лишь со столь же несубстанциональным добром. Хотя противоположностью сущего и является несуществующее, однако наделенное бытием добро никогда не может иметь своей противоположностью несуществующее зло, ибо последнее есть contradictio in adiecto и противопоставляет существующему добру нечто с ним несоизмеримое: ведь несуществующее (негативное) зло может быть противопоставлено лишь несуществующему же (негативному) добру. Таким образом, когда утверждается, будто зло есть простое privatio boni, тем самым вчистую отвергается противоположность добра и зла. Но как вообще можно говорить о «добре», если нет никакого «зла»? Как можно говорить о «свете» без «тьмы», о «верхе» без «низа»? Когда добро наделяется субстанцией, то же самое неизбежно будет проделано и в отношении зла. Если у зла нет никакой субстанции, тогда добро остается призрачным, так как защищаться ему приходится не от реального, наделенного субстанцией противника, но лишь от тени, от простого privatio boni. […]

Есть и другая христианская трактовка проблемы зла: зло олицетворяется и наделяется субстанцией в качестве Дьявола или Люцифера. […]…имеется и такая точка зрения, согласно которой Дьявол, хотя и сотворен, все-таки является автономным и вечным созданием. К тому же он выступает противником-партнером Христа: заразив наших прародителей первородным грехом, он открыл процесс порчи и разложения творения (а точнее, изменения[180]180
  «..было бы крайне нелогично, если бы Бог, который с самого начала наряду с великодушием временами демонстрировал припадки слепой ярости, в одночасье превратился в чистое благо. […] Искупительный подвиг должен, таким образом, спасти человека от страха Божия, что, конечно, возможно лишь там, где вера в любящего Отца, пославшего своего единорожденного Сына для спасения рода человеческого, вытесняет явно упрямствующего Яхве с его опасными аффектами» – К.Г.Юнг, «Ответ Иову»


[Закрыть] – O.&W.), сделав необходимой инкарнацию Бога, которая есть условие спасения (по христианской мифологии, а не по логике – O.&W.). При этом Дьявол действовал свободно, по собственному усмотрению, как в случае с Иовом, когда ему даже удалось уговорить Бога предоставить ему свободу действий. Эта мощная действенность Дьявола плохо вяжется с приписываемым ему призрачным бытием в качестве privatio boni, которое, как уже сказано, подозрительно напоминает некий эвфемизм. Дьявол как автономная и вечная личность больше соответствует исполняемой им роли противника и партнера Христа, а также психологической реальности зла.

Но если Дьявол обладает достаточной властью, чтобы поставить под вопрос весь смысл Божьего творения или даже вовсе навести на него порчу, а Бог никак не препятствует ему в этой нечестивой деятельности, но предоставляет все решать человеку, который заведомо глуп, бессознателен и столь легко поддается соблазну, – тогда злой дух, несмотря на все заверения в обратном, на самом деле должен представлять собой мощный фактор с совершенно необозримым потенциалом. […]

К.Г. Юнг

Классическим апологетом privatio boni являлся Августин Блаженный. В своем трактате «О свободе воли» он попытался освободить бога от всей ответственности за зло, переложив ответственность на свободную волю ангелов и людей. Его взгляды ортодоксальны: бог творит только добро – следовательно, зло совершается другими; бог терпит зло – значит, это зачем-то нужно, а поскольку это всеблагой бог – то нужно именно ради некоего высшего блага, недоступного людям. Позиция весьма не оригинальна и исходит из догмы о том, что бог добр, что бы он ни делал. Августин среди прочих сентенций выдает даже такую фразу: «Когда грешники несчастны, вселенная совершенна». Понятно, что такая позиция не может дать ответа на вопрос «а за что страдают дети и животные?» В ответах на это теолог не блещет логикой, оправдываясь тем, что страдание детей, возможно, должно вразумить их родителей, а в перспективе бог сделает этих детей счастливыми (после смерти, например…). Что же касается животных, то раз у них нет разумной души,[181]181
  Согласно христианскому учению, в рай спасаются души людей, животные же не обладают душой. Однако при этом животные, особенно высшие, имеют кое-какой интеллект, а также несомненно имеют память. Таким образом, спасению подлежит нечто, но не интеллект и не память. Вам все еще хочется в райские сады?


[Закрыть] о них и беспокоиться незачем: может, их страдания «учат любить совершенное единение»?

Кроме того: если еще можно заявить, к примеру, о том, что если мороз причиняет зло, являясь отсутствием тепла, то в случае сжигания напалмом мирного населения чему конкретно "не достает сущностного бытия"?

Известнейший схоласт Фома Аквинский (1225–1274 гг.) договорился до следующего: "Бог не хочет, чтобы зло было, но и не хочет, чтобы его не было, но Он позволяет ему быть для большего добра" (Summa Theologiae Ia 2.3), и вообще несовершенность и испорченность творения необходимы для того, чтобы в полной мере выразить величие и могущество бога.

Между тем, мысли о том, что и добро, и зло конвенциональны и относительны, высказывал еще Протагор, а Трасимарх заявлял, что единственно возможными критериями добра и зла являются сила или целесообразность. И это далеко не весь список считавших аналогично: даже поборник идеи Абсолюта Платон, в конце концов, согласился с тем, что мир является смесью, mixiV (см. «Филеба»).

Давайте рассмотрим, откуда произошли сами понятия "добро/зло" и вообще моральные установки социума? Все не так уж сложно. Более того,

Все просто: этические нормы и догматы, выработанные и закрепленные в ходе социальной эволюции, требовали однозначного толкования поступков людей. А это – минимизация степеней сложности в системе с огромным числом переменных. Ведь ситуация читается (читалась, если о начальной стадии) так: поведение любого индивида – в силу высокой сложности его организации – может быть в принципе непредсказуемым, однако сообщество таких индивидов (организация еще более сложная) не должно от этого страдать – сообщество должно быть стабильным и продуктивным. Следовательно, чтобы выполнялось последнее (стабильность системы), необходима упорядоченность, стабильность первого – то есть составляющего системы, индивида.

Возник, казалось бы, парадокс: в самое сложное, высокоорганизованное и прогрессивное – головной мозг человека (детище эволюции!) – необходимо вносить какие-то поправки? Именно так. И этот парадокс можно было разрешить только за счет упрощения: в сложной, в том числе конкурентной, системе взаимоотношений между людьми оценки их поступков должны быть не только однозначными, одинаково трактуемыми, но и полярными (да – нет, хорошо – плохо, можно – нельзя). Нюансы уходят: чем проще, тем лучше, надежней для системы в целом. Более того, чтобы окончательно закрепить подобный механизм выживания и стабильности вида, человек в ходе эволюции наделяется еще и способностью к самооценке (в дальнейшем – к тому, что называют рефлексией). Вот стандартное, используемое теперь всяким цивилизованным человеком психологическое построение: я еще не совершил нечто, только задумал совершить, а уже могу оценить свой будущий поступок, да и самого себя, с позиций морали, нравственности, этики. Таким образом, оценочный механизм продублирован: оценка со стороны дополняется оценкой внутренней, и, как правило, упрощенно-альтернативной. В общем, механизм с двойной страховкой…

А.А. Травин, «Этюды по теории и практике эволюции»

Таким образом, в очередной раз показано, что мораль предназначена именно для того, чтобы те, кто не умеет мыслить, приносили меньше вреда. Совершенно аналогично выглядит совет из старинных учебников по поведению в обществе: недостаток ума можно замаскировать хорошим знанием этикета.[182]182
  Это более грубо, но более точно выражается поговоркой «Молчи – за умного сойдешь».


[Закрыть]