Текст книги "Мечтательница (СИ)"

Автор книги: Все будет уруру

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

========== 1. Калека ==========

Когда темно, можно не думать, почему так стянуло кожу на всем теле. Не видно страшной комнаты. И его.

Сидеть на липком полу неприятно, но от страха нет сил, чтобы встать. Или это от потери крови?

Щелчок пальцев. Лампа зажглась и развеяла темноту кроваво-алым светом. Я вздрогнула.

Теперь я вижу. Вижу шрамы от ритуальных узоров на теле. Вижу залитые моей кровью камни пола и погасшие руны вокруг алтаря. Чувствую, как он безумно улыбается, глядя на меня, и с трудом поднимаю взгляд.

Он тоже перепачкан моей кровью. И закатанная по локти светлая рубаха, и руки, и темные штаны, и сапоги.

И я.

И все вокруг.

Кажется, что страшнее уже быть не может.

Но он открывает рот, и ужас с новой силой растекается по жилам. Лучше не знать, что он может сказать, не слышать, убежать… Но это невозможно. Хриплый голос проникает в уши.

– Нелари, теперь мы поделимся любовью Хранителей с нашей семьей.

Переполненный украденной «любовью» Источник в груди заныл. «Как поделиться этим? Хочет отдать меня своим сектантам?»

Отчего-то мысль даже не испугала, но тревога осела неприятным прохладным налетом на душе.

– Я подарю им новый путь. Путь счастья, – продолжил он.

Он очистил стол от крови волной алой энергии, подхватил с полки тяжелый фолиант учения секты, сел в кресло и начал читать вслух, будто ничего вокруг и не было.

Прекрасный древний язык. Завораживающий чуть хриплый голос. А еще если он читает, значит, занят и вряд ли будет трогать меня.

– Да, вот здесь и здесь исправим.

Карн открыл чернильницу и поднес кисть.

Тревога отступала. Возвращался разум и горечь от воспоминаний. Мы разрушили наш родной мир. И если кровь можно отмыть, а изуродованное ритуалом тело скрыть под платьем, то с прошлым уже ничего не поделаешь.

«Мы сотворили ужасное. Исправить это уже нельзя, но нужно хоть как-то искупить нашу вину. Сделать как можно больше добра за вечную жизнь. Или нежизнь? Все вокруг такое ненастоящее. Нет ни голода, ни жажды, и моей крови вокруг слишком много, чтобы я оставалась живой. Ничего, теперь я стану сильнее. Я не буду больше бояться, а за силу расплачусь, как смогу».

Получилось слабо улыбнуться. Украденная сущность Хранителей шевельнулась внутри, будто соглашаясь.

Раны уже затянулись, остались только выпуклые шрамы на месте разрезов и кровь. Провела по рубцу на руке. «Будут напоминанием. Надо отмыться и идти».

Энергия из руки вырвалась прерывистыми золотистыми вспышками и потухла. Выплеснуть больше и направить не получалось.

«Нет…» Я прикрыла глаза. «Еще бы, энергетические каналы разрывало и выворачивало… Наверное, плохо срослись».

Не удалось собрать в руке энергии и на простое заклинание.

Паника обернулась ледяным безжалостным осознанием.

Я стала калекой.

Калеке никогда не справиться с ним и не сбежать из этой комнаты.

Нет.

Помотала головой, отгоняя хмурые мысли. Не до этого. Найду способ это исправить позже, а сейчас нужно идти. Бежать из этой комнаты, подальше от этого страшного мужчины. Пусть не могу уйти отсюда своим телом. Но я могу покинуть ее хотя бы мысленно. Хотя бы до вечера. Хотя бы как-то…

Комментарий к 1. Калека

Иллюстрация от Марины Ветер

https://vk.com/album602951280_281077590

========== 2. Лишь след сознания ==========

Аватару не холодно и не жарко. В нем не чувствовалось ни усталости, ни боли. Это лишь след сознания, оболочка из энергии. Каждый раз, когда я появлялась им, казалось, что это не взаправду.

И вот сейчас солнце село, и беженцы из разрушенного мной мира кутались, отогревали руки дыханием. А я ничего не чувствовала в своем латаном-перелатаном ветхом платье. Только видела с холма бесчисленные наспех построенные бараки и огромную толпу. И на сердце было очень горько.

«Как я могла?! Неужели способа правда не было? Ах…»

Слезы покатились из глаз. На плечо легла рука, и мягкий женский голос попросил:

– Золотце, подсоби. Выдавай, я пока еще принесу.

«Золотце? Я же в детском облике, точно… А, как сложно! Не время плакать, глупенькая».

В ногах стояли корзины с аппетитными фруктами.

Я утерла слезы и протянула плод женщине.

– Мне на семью! – возмутилась она.

Я растерялась. «На семью – это сколько?»

Толпа недовольно загудела, и я отдала женщине остатки из корзины, не считая. Та, к моему облегчению, спорить не стала и ушла дальше.

Рядом выдавали теплые плащи, одеяла, даже посуду… Все пришли налегке – ничего не разрешали брать с собой из-за хрупкости порталов и пути.

– Это что еще? Мне попроще, не рассчитаюсь за такое, – неуверенно пробормотал старичок в молочно-белом.

– Не беспокойтесь, берите! Это вкусно! И бесплатно! – улыбнулась я.

«При жизни это было очень вкусно. Хотела бы ощутить это снова. Но теперь не чувствую голода, а вся пища на вкус почти одинакова».

– Мне… – возразил было он, но толпа сзади насела.

Старичок сжался, поспешно взял фрукты и отошел дальше.

Плоды, еще плоды, все новые руки и лица, благодарили, ругали, плакали, вымученно улыбались, скрывая печаль…

«Зря благодарят. Знаю, что не заслуживаю этого».

Сердце разрывалось. Но чтобы поддержать других, и я вновь и вновь фальшиво улыбалась им и говорила, что все будет хорошо, что вырастили достаточно, и достанется всем. Соглашалась, что главное, что выжили. Что отстроимся. Что обживемся. Что Новый Эрв огромен и приютит всех. Что Старый Эрв был мал и опасен, а Новый велик и крепок.

«Лицемерка!»

На глазах вновь выступили слезы.

– Не плачь, солнышко, обживемся, – ласково сказала беженка и забрала плоды.

«О Ловы, она пытается успокоить ту, что лишила ее дома!

Как неудобно. Но не могу же я сказать, что разрушила их мир, меня сразу отведут в храм Архи, решив, что тронулась умом.

Ладно. Если улыбка и помощь приносят облегчение, какая разница, чьи они?»

– Плодов хватит всем! Да здравствует Новый Эрв! – воскликнул кто-то, и в толпе подхватили.

– Да здравствует!!!

– Отстроимся!

– Отстроимся!!!

– Обживемся!

– Обживемся!!!

Я знала, что все совсем не так просто. Что переселяться бы не пришлось, если бы… Но восклицания и ответный гул, вымученные улыбки сквозь слезы и витающий вокруг дух надежды втягивали в свою особенную атмосферу, не оставляя места печали о том, что уже нельзя изменить.

Среди них даже я почувствовала себя почти живой.

Отстроимся. Обживемся. Новый мир лучше.

Комментарий к 2. Лишь след сознания

Иллюстрация от ухозавра

https://vk.com/photo602951280_457243422

========== 3. Я не хочу быть здесь! ==========

В комнате было страшно. Очень страшно. В алой полутьме поблескивали инструменты и оружие. Багровые пятна на полу казались черными. Сквозь закрытое платье будто просвечивали рубцы и кровь, которую так и не удалось оттереть с тела до конца. Становилось еще более жутким бледное лицо того, кто запер нас здесь.

А еще казалось ненастоящим тело Лова. Тело ли это? Я видела свою призрачную душу с золотым Источником в груди, видела, как она покрывается моей энергией и становится копией тела, которое при жизни было моим. Жалкая подделка! Ни голода, ни чувств толком, только сознание, заточенное в ненастоящей оболочке. Вечной оболочке, которой все равно может быть очень больно.

Нет, я так не могу! Надо отвлечься!

Пусть ночью уходить отсюда запрещено, я могла посмотреть, что делали с моей энергией смертные.

К каждому из них тянулись золотистые ниточки, тоньше и толще, и я все видела. Ниточка за ниточкой, капелька за капелькой растворялась в сознании залитая кровью комната и перед глазами проявлялись образы тех, кто пользовался энергией моего Источника.

Ремонтировали плохонькие бараки. Запирали на ночь склады. Вытаскивали воду из бездонного колодца. Зажигали лучинку и накладывали чары времени, сберегая кристаллы.

«Они живут. Пусть еще не устроились, но живут. А я в этой комнате, и нет никаких забот. Мне не хочется есть, не хочется спать, я существую и не существую. И рядом он».

Я поежилась и зарылась в золотистые ниточки снова.

Взгляд выхватил комнатушку, едва освещенную энергией вместо кристаллов. Настолько темно, что лиц не разобрать. Молодая женщина, укутавшись в два плаща и одеяло, кормила грудью в углу, а мужчина рядом, ежась, замазывал щели в стене. За хлипкими перегородками навзрыд кто-то рыдал и шумели явно хмельные ребята.

– Все время так холодно, будто ночь, Тан, – тихо сказала женщина.

– Утеплимся, Оро. Кристаллов мало, и непонятно, есть ли они вообще в новом мире. Поговаривают, на зиму оставить надо, станет намного холоднее, – пропыхтел он.

– Куда уж холоднее, Тан? – тихо заплакала она. – Вчера Нод умер, сегодня Роя. И мы замерзнем и умрем.

– Я уже все щели замазал, не паникуй.

– Все равно холодно, – всхлипнула Оро, прижимая ребенка крепче.

– Это от соседей выдувает. Давай обнимемся, станет теплее.

– Может, дровами согреемся? Тут есть местное, как его… печь.

– Оро, от них задыхаются. Вспомни соседний барак.

– Местные же живут как-то…

– Давай спать, завтра тяжелый день. Я что-нибудь придумаю, дорогая. Ты же мне веришь? Тут же лучше, чем в тесном общежитии, правда?

Двое поцеловались, и я смущенно оторвалась от ниточки. В сердце заныло. Стало одиноко.

Я открыла глаза и увидела его в алом свете, что-то воодушевленно строчившего за столом. Теперь он вовсе не казался таким пугающим. Бледная кожа и темные волосы, бездонные черные глаза. Для такого сухощавого развитые мышцы.

«Почему Карн стал таким? Хорош собой, умен, образован… Зачем ему творить ужасы?»

Вспомнилось, как он дарил сладости и милые украшения.

«Кажется, тогда я жила в междумирье, не в секте. Но где?»

В душе сильно заныло, и пришлось оставить попытки вспомнить. Живот потеплел, будто подбадривая. Я улыбнулась и обняла себя.

«Эйрин, ты вырастешь умным и сильным. Нам надо успокоить твоего отца, чтобы он больше не творил зла. Ты поможешь мне?» – мысленно обратилась я.

Искорка в животе не ответила, только потеплело еще сильнее.

«Горячий ты парень, Эйрин».

Отчего-то стало не так страшно. Кровью больше не пахло. В полумраке темные пятна было видно плохо, а Карн казался увлеченным мирным писателем. Или ученым. Он выводил руну за руной и улыбался сам себе.

«Как семья», – подумала я. – «Жаль, что я так и не смогла вспомнить чувств к нему. Карн говорил, я любила. Да и разве вышла бы я замуж, если бы не любила? Но воспоминания о жизни такие путаные, и чувство, будто очень многих не хватает…»

В груди заныло, и я поспешно оборвала опасные мысли. Духовные силы нужно беречь, иначе не хватит на аватар. А если не хватит на аватар – не смогу выбраться даже сознанием из этой страшной комнаты.

«Почему Карн сделал со мной… вот это все? Неужели какие-то воспоминания могут быть хуже боли в душе? Неужели что-то может стоить стольких жизней и моего искалеченного тела?»

Я провела по выпуклым шрамам. Ощущались даже сквозь рукава. Когда-то переполненные энергией руки теперь казались безжизненными, слабыми, тусклыми и уродливыми. Будто и не свои вовсе. Тихо вздохнула.

«Не хочу думать, что это тело – лишь сосуд для того, что мы отняли у нашего мира, средство для создания детей и… и место для меня».

Нахлынула удушливая паника, и сознание сузилось до одной-единственной мысли.

«Я не хочу быть здесь!»

Ниточки тускнели – элькрины спали. Но связь осталась, можно посмотреть то, что запомнила энергия за день. Хорошо…

========== 4. Бесполезная ==========

Наконец небо посветлело. Теперь можно не только смотреть за живыми, но и прогуляться в мир самой!

Аватар появился посреди сонного города.

И куда идти?

За дровами? Замазывать щели? Вязать теплую одежду? Прогревать колодцы? Можно было бы помочь родным, но стыдно показываться им на глаза.

Что там еще делали смертные?

Я сжала подол старого рыжего платья. Все такое ненастоящее. Нет ни голода, ни жажды, ни холода. Аватар похож на живого, но внутри ничего нет, кроме энергии. И мне не нужно ничего из того, что они делают. Я хочу только сбежать, а сбежать нельзя.

Лучше не думать об этом! Просто куда-нибудь!

Ноги принесли меня на вырубку. «Столько бревен! Ничего, видела, как тут работают». Я уверенно взялась за топор. «Надо наколоть побольше».

Тук. Тук. Тук-тук-тук.

Собрать-уложить.

Тук-тук-тук… Тук-тук-тук…

А это даже весело! Правда, «тело» аватара до досадного ненастоящее. Нет ни тепла, ни усталости, ни-че-го. Но в стуке и треске есть что-то медитативное.

– Эй-эй, малышка! Отпусти, покалечишься!

От резкого звука рука дрогнула. Топор вошел в пенек и завяз.

– Хочу помочь! – возмутилась я.

– Тогда вот так, – распорядился дедок, направляя. – Ноги разведи. Рукой не держи. Бей.

С трудом вытащила топор и ударила. Получилось кривовато.

– Неудобно, если не держишь!

– Неудобно жить без рук и ног, – проворчал дедок.

Он поднял топоры золотистой дымкой и принялся отработанными движениями колоть и собирать, колоть и собирать… Чурки сменяли друг друга и наполняли поленницу.

«Я бесполезна со своей скоростью». Руки заныли, напоминая о неспособности колдовать, и опустились вместе с топором.

– Не грусти, малышка. У тебя еще все впереди. Сходи лучше в храм Нелы, поучись магии, а то толку с такой работы.

Дедок крякнул и ускорился.

«Поучись магии! Я положила на это целую жизнь. А теперь… теперь…»

Руки заныли.

«Ай, какая разница?»

– Да, – кивнула я и побрела прочь.

«Моя энергия может помочь другим, но не я сама. Сосуд и только! Тоже хочу что-то сделать!»

Брела и повсюду видела, как все вокруг, будто в насмешку мне, с помощью магии споро замазывают щели, укладывают бревна, тащат телеги, мастерят, вяжут…

Вспомнилось, как послушна была энергия раньше, как помогала во всем, как приятно разливалась по телу и поддерживала. А теперь она вся давила переполненную грудь удушающим комком и почти не текла никуда больше. Только так, крохи, из которых не сложить и простейшего заклинания.

«Я и не замечала. В Новом Эрве нет запретов, и все так свободно пользуются магией!

А я…

Я…»

Руки сами собой сжались в кулаки, а из глаз хлынули слезы.

«Я бесполезна. Бесполезна».

========== 5. Так будет лучше ==========

Живот грело все сильнее разгорающейся искоркой. «Эйрин, изжаришь мамочку!» – улыбнулась я, ласково коснувшись вспышек багровой энергии рукой.

«Интересно, каким будет Эйрин? Похож на меня? Или на Карна? Или на обоих? Жаль, Ловы не могут иметь детей. Скоро мне придется отдать моего Эйрина живой женщине».

Отчего-то выступили слезы.

«Почему мне грустно? Я ведь всего лишь подумала о своем ребенке. Почему не хочу расставаться с ним? Он ведь погибнет в моем чреве, и потому отдать живым – благо».

Но все же на душе скребли кошки. Хотелось быть нормальной матерью, хотелось колдовать, хотелось быть живой, а главное – сбежать из страшного дома! Столько всего…

«Почему я хочу сбежать? Ведь при жизни я обещала принести брачную клятву Карну, доверить душу и тело. Значит, сильно любила, хоть и не помню. Не испытывать чувств к Карну стыдно, папочка учил меня, что замуж выходят по любви. Но что делать, если не помнишь ничего, и этой самой любви тоже?»

Было ощущение, что что-то в этой истории не так, но разве разберешься?

Да и толку.

Смутно вспомнилось, как мечтала быть самостоятельной и верила, что учеба поможет мне. Как старательно осваивала магию при жизни. Днем и ночью тренировалась! Как сдала экзамен в общине Кона, трепетно завязала пояс младшего адепта… Тогда я думала, что передо мной открылось будущее. Я так радовалась, когда наконец-то стала взрослой!

Правда, недолго. Оказалось, что я выросла только для того, чтобы умереть и подарить Покровителю внуков.

Точно. Я не хотела замуж за Карна.

«Все равно для меня уже ничего не изменить. Мне страшно, но как можно отказаться от своих слов?

Ничего, я могу каждый день выходить из этой комнаты. Мне хватит этого глотка свободы. Скоро Эйрин родится, буду заниматься им. Надо сберечь».

Я обняла покрепче живот. Отдавать не хотелось.

«Надо, конечно, но потом. Эйрин мой. К тому же я не помню, где осталось мое настоящее тело. Хотя Карн наверняка знает».

Я покосилась на задумчивого мужа. В последнее время он больше читал и хмурился, чем писал. И чем чаще он был недоволен, тем противнее расползался по душе мерзкий липкий страх.

«Что, если он опять что-то мне сделает?»

Хотелось, чтобы Карн писал вечность. Чтобы не трогал. Не пугал. Чтобы можно было днем убегать в мир из этой комнаты, пусть и не принося большой пользы.

Показалось, что Карн шевельнулся, и я застыла. Нет, пишет.

«Может быть, он успокоился, получив желаемое от ритуала? Было бы хорошо. Точнее, мы сотворили ужасное, но ведь уже все равно ничего не изменишь. Нужно ценить то, что есть».

Я погладила живот. «Эйрин, какой ты жаркий! Сильным будешь. Багровая искорка, маленькое воплощение любви. Ты не виноват в ошибках родителей. Ты вырастешь замечательным элькрином. Полноценным и счастливым. Пусть мама с папой натворили дел, но все наладится. На тебе это никак не скажется».

Карн, будто услышав мысли, посмотрел на меня и улыбнулся:

– Пойдем, порадуем стариков.

Он поднялся и шагнул навстречу. Сердце сжалось, и я чуть не отступила. Хорошо, что сил не хватило, вряд ли бы ему это понравилось… Карн подхватил меня на руки и вышел на улицу.

Очень страшно быть так близко к нему. Очень страшно ощущать жар его тела сквозь платье. Очень…

– Я сама… пойду, – еле слышно предложила я.

– Мне нравится тебя носить.

Спорить слишком страшно. Всю храбрость я потратила еще на прошлую фразу. А еще он вышел за порог. Не стоило выяснять отношения публично, тем более, что в Обители Ловов всего одна улица, Карну это точно не понравится. Конечно, вряд ли он поднимет на меня руку вне дома, но вот потом…

Карн опустил меня перед входом в дом и постучал в треснувшую дверь.

Открыла Арха и жестом пригласила внутрь. Покровительница семьи была такая статная! Я смотрела снизу вверх на ее темные волосы, аккуратно собранные в узел, на свободную светлую одежду, развевающуюся при ходьбе.

«Будто излучает силу. Арха такая порядочная, волевая и чистая. Настоящая женщина.

Не то что я. Разрушительница мира, бесхребетная запуганная кукла и калека. Я даже рот открыть боюсь. Да и толку, все равно не поможет. Стыдно, так стыдно!»

Я плелась следом за Карном, не поднимая головы. Мы опустились на пушистый темный ковер. Мягко. Приятно. Совсем не липкие жесткие камни пола. Рядом низкий столик с бумагой и кистями, шахматами и мелочами для рукоделия, пухлая подушка рядом так и манит. Так уютно… Видно, что здесь живут двое. Есть место интересам и вкусам обоих.

Я невольно вспомнила кабинет мужа, больше напоминавший пыточную, и поспешно отогнала эти мысли.

Кон с любопытством заглянул в гостиную. Арха жестом пригласила его к нам и сама села на ковер, аккуратно подобрав юбку.

Я не смела открыть рот и сидела рядом с Карном, рассматривая узоры на темном дереве стола. К счастью, говорить и не требовалось. От волнения голоса вокруг сливались в гул, и я разбирала только обрывки фраз.

– Эйрином…

– Славное!

– Передать…

Им что-то ответила Арха и придвинулась ко мне.

Отчего-то захотелось сжаться, исчезнуть, спрятать живот, но получилось лишь зажмуриться. И то на мгновение. После это показалось непочтительным, и я испуганно распахнула глаза.

«Трусиха!»

Арха собрала в ухоженных руках светлую энергию и впилась взглядом в живот. На их с Коном лицах читалось столько предвкушения, радости, восторга, что спрятаться захотелось еще сильнее.

«Это мое дитя, не ваше!»

Стало мерзко от осознания, что только ради этого меня отказался защищать тот, кому я служила верой и правдой. Или, быть может, это и есть лучшая служба? Потерять все, умереть, выйти замуж за того, кто причинил столько зла, чтобы подарить внука предавшему тебя Покровителю?»

При жизни служение Ловам казалось естественным, правильным. Я верила, что учеба поможет мне найти работу. Верила, что могу раскрыть свой талант к магии. Верила, что в скрытом доме безопасно, и не знала, что Лов-Покровитель так легко продаст меня!

Кон мечтательно улыбался и смотрел. Он явно не сожалел ни о чем. В душе волной поднялась ярость, но один предупреждающий взгляд темных с алым отблеском глаз мужа рассыпал волю.

«Слишком страшно. Ничего нельзя сделать. Совсем ничего. И никто не поможет, не вступится».

– Пора передавать, – спокойно сказала Арха.

Я нашла в себе силы кивнуть. Она окинула меня взглядом, и сердце затрепыхалось птицей в горле. Арха мирно продолжила:

– Сольешься с живым телом и подождешь, пока оно примет плод. Я присмотрю.

«Это мой ребенок! Я не хочу его отдавать!» – неуместно вскипело в душе. Но трусость и здравый смысл пересилили. «Конечно, Эйру так будет лучше. Даже если не хочу…»

– Благодарю. Зайду, как договорюсь, Арха, – поклонилась я.

– О чем тебе договариваться со своим телом? Пойдем, – Карн тронул за плечо, и меня сковал ужас.

– Чем дольше ждем, тем хуже для моего внука, – проворковал Кон.

Я посмотрела на Арху украдкой. «Конечно, она не вступится. Тоже ждет».

– Ему плохо рядом с Источником, – кивнула она.

– Пойдемте. Все равно уже оторвался от работы, закончим все дела разом.

Карн поднялся и подхватил на руки меня. Кон и Арха выдвинулись следом.

Я тихонько вздохнула, поглаживая живот и мысленно объясняя больше, кажется, себе, чем ребенку: «Ничего, Эйрин, в живом теле тебе будет лучше. Извини, что мама не сможет выносить тебя».

========== 6. Помнишь? ==========

На горячих руках неуютно и страшно. Слишком близко. Слишком крепко держали. Слишком много боли принесли мне они.

Вокруг разливался непроглядный молочный туман междумирья, и все казалось ненастоящим. Да, мы все мертвы, кроме малыша Эйра. Да, мы лишь сознание, воплощенное магией Источника во внешнюю оболочку. Но почему до сих пор боюсь?

Искорка в животе, видимо, чувствуя мое волнение, разгорелась сильнее, и я прикрыла руками багровый всполох. «Все будет хорошо, Эйрин. Просто твоей маме немного страшно без всякой причины, я трусиха».

Мы пересекли едва заметный радужный иллюзорный барьер. Я засмотрелась на переливы. «Какая тонкая работа! Столько сил Ловов сплетено!» Отчего-то сердце защемило. Мы оказались в благоухающем жасмином и яблонями саду, росшем прямо посреди тумана. «Здесь живет талантливый друид?» Место казалось знакомым. И этот огромный деревянный дом в древнем стиле тоже.

От всего вокруг будто веяло теплом, хотелось остаться здесь навсегда. «Что за мысли?» Я опустила голову пониже.

Карн открыл дверь с ноги. Оказалось, что в обратную сторону, и та слетела с петель с треском и грохотом.

«Как грубо!» – я сжалась, но возразить не посмела.

Внутри все только подтвердило мои догадки – изумрудные с золотым драпировки, огромный портрет мужчины в роскошной одежде лесной общины напротив входа. «Мое тело в лесной общине? А Покровитель Эрв не будет возражать?» В сердце робко затеплилась надежда. Мы собирались сделать явно противоестественное, вряд ли это понравилось бы лесному Лову.

В полутемный холл вышел бритый наголо высокий мужчина в темном одеянии. «Судя по фамильному перстню, хозяин дома. Это тот самый друид? Но почему на нем пояс с кристаллом Главы общины Кона? Почему в родовом доме друидов Глава темной?»

Он кивком пригласил нас в гостиную. Сердце бешено колотилось. «Я точно знала его раньше. Странное чувство, будто родной. Таю. Я же замужем, что со мной? Или это кровь ветреного народа матери?»

Как в тумане опустилась вместе со всеми за стол, заваленный бумагами. Хозяин дома сел напротив и выжидательно посмотрел на нас.

– Малыш Иркрин, даже чаю не предложишь? – хрипло спросил Карн.

– Ловы не нуждаются в пище, – вздохнул он, впившись взглядом в меня.

Я опустила голову еще ниже, и теперь видела только гладкую столешницу. Но взгляд чувствовала все равно. «Голос странный, с эльфийскими переливами. Разве друиды дружат с эльфами, и глава древнего рода может быть с ними в родстве?»

– Это не значит, что нам не хотелось бы попить ароматный чай из свежайших листочков с твоего чудного куста. Даже Покровителя на свою свадьбу не позвал, как непочтительно! И о своем «верном ученике» забыл. А уж по отношению к той, кто подарила тебе возможность жениться не на пустом теле, это совсем грубо! – Карн хмыкнул.

Сердце дрогнуло и разнылось. Перед глазами поплыло. «Больно… Этот элькрин женат на теле? Как ужасно…»

– Ближе к делу, – Иркрин устало потер лоб.

– Доверяю тебе честь вырастить моего внука, – бархатно промурлыкал Кон.

– Все имеет свою цену, – криво улыбнулся хозяин дома, не отрывая взгляда от меня.

– Что же ты хочешь?

– Свободу Нелы.

– Это вне моей власти, – развел руками Кон.

– Как так получилось, что свобода твоей верной служительницы оказалась вне твоей власти? – вздохнул Иркрин.

– Ты же сам благословил брак, – беззаботно улыбнулся Кон.

Я сидела рядом с супругом, не поднимая глаз. «Благословил? Опекун, что ли?»

– Почему бы тогда не заплатить отцу? Тело оставлено мне, – он скрестил руки на груди, холодно глядя на Карна.

– Тело и остается тебе, никто не забирает. Нелари, смотри, как он держится за твою смертную оболочку! Еще и торгует ею, с ума сойти! – хрипло рассмеялся Карн.

Я сосредоточенно рассматривала стол. Вмятинка, будто след от горячего. Жалко, красивый. Дорого выглядит. «Храбрый смертный. Зачем он рискует? Тоже хочет получить вмятинку? Между нами что-то было? Ничего не помню. Он кажется очень знакомым и дорогим. И сердце так болит…» Тычок в бок дал понять, что требуется ответ.

– П-пожалуйста, – тихо попросила я.

– Нела, – тихо вздохнул Иркрин, и я увидела, как он сжал кулаки.

– Откажешь ей? – улыбнулся Карн.

– Ей – нет.

– Проводи нас. Остальные могут идти домой, – спокойно и настолько строго попросила Арха, что захотелось тоже убежать куда подальше.

Кон и Карн, только что вольготно развалившиеся на подушках, поднялись, попрощались и покорно вышли. Я от неожиданности моргнула.

Мы остались втроем. Я, настоящая женщина и этот смертный мужчина, вызывавший столько волнения в сердце. «Мне нельзя. Я замужем. Он женат. Что это за чувство? Почему он такой родной? Почему так хочется побыть с этим смертным рядом?»

Я не поднимала головы. «Как же неловко, да еще и при Архе! Я не только искалеченная кукла, так еще и посмела смотреть на другого, женатого!»

От мысли, что предстоит побывать в теле его женщины, дышать становилось трудно. Так волновало. «Помнит ли тело его прикосновения?» Сознание сузилось до мысли, что получится дотронуться до Иркрина.

Я отогнала ее. «Совершенно не о том думаю! Главное, чтобы Эйрин смог устроиться в живом теле. Чтобы у него и у живой мамы все было хорошо».

Но разум оказался бессилен перед истекающим кровью и неуместными чувствами сердцем, которое билось громко и часто, почти как живое.

Хозяин дома проводил нас в спальню. Я остановилась перед собственным телом, сладко спящим в огромной кровати. Арха укрепила чарами сон женщины и выжидающе посмотрела на меня.

Я взяла собственное тело за руки. «Он держал их». В порыве чувств припала к мягким губам девы своими, со стыдом пытаясь поймать вкус поцелуев ее мужа.

– Не губами, Нела. Местом связи, – смутно донесся голос Архи.

Сердце вырывалось из груди. От губ удалось оторваться с трудом. Я дрожащей рукой прикоснулась к связующему тело и душу месту. Растянутое, но пустое. «Когда-то здесь был мой Источник».

Я наклонилась и прижалась грудью к женщине, сливаясь. Тело Лова переходило в живое, и мы становились единым целым.

Странное ощущение возвращения домой. Уютное и родное тело. Ощущения вспыхнули ярко. Гладкий шелк белья. Мягкая постель. Приятная усталость и расслабленность. С каждым вдохом ощущалась жизнь. Тепло стало приятным. Я открыла глаза. Такое… настоящее. Такое чувствительное. Вот только живот начало жечь. В теле Лова Эйрин только немного пек, но вот в живом!

Арха следила за животом через молочное облако своей энергии. Иркрин взял за руку. Вероятно, он хотел поддержать свою жену, но я воспользовалась этим прикосновением. Суховатая, прохладная. Так бережно, лучше любого обезболивающего. Сердце запело. Боль стихла.

«Арха точно заметит. Хотя это тело его жены, так что вряд ли что-то скажет. Главное, спрятать свои чувства позже». Я прикрыла глаза, и в сознании остался только легкий запах молодой листвы, немножко горький от частичек энергии Кона. «Как же он приятно пахнет! Можно к нему сбежать и стать второй женой? Он не похож на безумца. Такой заботливый…» Очень хотелось это тело навсегда. «Вот бы его жена вечно спала, а я притворилась бы ею, чтобы побыть немножко дольше с ним. Эх, мечты. Все-таки я влюбчивая, в маму, наверное. Лучше бы чувства к мужу вспомнила! Но дома так страшно, а здесь так хорошо. Сколько нужно времени, чтобы Эйрин прижился? Сыночек, извини, но можешь устраиваться подольше? Побалуй свою непутевую мамочку…»

Я сжала ладонь сильнее. «Ты мне нравишься. Извини, что воспользовалась телом твоей женщины». Украдкой приоткрыла глаз.

Иркрин не возражал. Наверное, он не заметил подмены. Я с облегчением вздохнула про себя и осмелела. Он очень нравился. «Мне не страшно доверить ему своего сына. Эйрин, тебе тоже по душе твой второй папочка?»

Эйрин тактично молчал, не отвечая на мысленный бред влюбчивой девы. Он просто устраивался в чреве. Я посмотрела через волшебное облако на живот и удивленно распахнула глаза. «У Эйрина брат! Какой же он крупный… сколько ему? Ничего, что так?» Я покосилась на Арху, но та была сосредоточена и не обратила внимания. Видимо, ничего страшного.

Я посмотрела на Иркрина и встретилась с ним взглядом. «Ой! Хотя… Он же считает меня своей женой, верно?» Я улыбнулась ему. А он мне. И погладил по ладони. «Ах! Как же приятно!» Я украдкой погладила пальцем в ответ, покосившись на Арху. Та делала вид, что не замечала.

«Извини, Покровительница семьи. Это нечестно по отношению к Карну, но как можно устоять, когда этот мужчина так осторожно держит за руку, а сердце поет? И тело не совсем мое. Точнее, уже точно чужое».

В животе что-то зашевелилось. Я посмотрела через молочное облако. Крупный братик попытался обнять Эйра. Получил отпор, но все-таки попытки обнять не оставил. Эйр собрал было багровый сгусток в ручках, но рассеял. Видимо, не хотел обижать брата.

– Прижился, – улыбнулась Арха. – Лучше оставить тело поскорее, Источник вредит детям.

Я кивнула.

«Скоро увидимся, Эйр».

Зажмурившись, выбралась из тела. Такое ощущение, будто выскользнула из уютной постели утром, только вместо холода встретила равнодушная безликая пустота. «Живые» ощущения приглушились, пришло чувство полуреальности происходящего. Как раньше, только искорка из живота пропала.

«Да, я мертва. Но мой Эйр будет жить, и мне хватит этого».

– Если захочешь проведать, приходить лучше аватаром, чтобы не вредить Источником, – наставила Арха.

«Я могу прийти снова!» Улыбку едва удалось сдержать.