Текст книги "Отряд "Зеро" (СИ)"

Автор книги: Волки

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц)

Глава 6. Погружение в прошлое

Лаборатория оказалась просторной, хотя вдоль стен плотно стояли различные агрегаты. Но моё внимание приковало длинное кресло, с которого свисала, наверное, целая тонна датчиков. По сравнению с этим монстром, кресло в больнице Визо – просто ни о чём. Ладони вспотели, и я постарался незаметно вытереть их о штаны. Курить хотелось просто смертельно.

– Снимите с него наручники, – профессор погрузился в изучение моей медкарты на одном из экранов. – Чем болели в детстве?

– Простудой, – я протянул руки командиру конвоя. Тот не спешил. Шармат заметил, нахмурился.

– А потом? – Гений нейролингвистики хмурился не меньше адвоката, пролистывая электронку. – Ничем? За двадцать с лишним лет? Ни разу даже не чихнули? Даже зубы не лечили? Тринадцать лет стаж курильщика – и ни одной жалобы? Лёгкие чистые, как у младенца?! Проникающее ранение грудной клетки зажило как на собаке. Переломы срастались всегда правильно и быстро. А ведь, если верить данным обследования, их у вас было немало. Агрессия в красном секторе, но зафиксирована только единственная вспышка. Как ваши повреждения? – Профессор, наконец, высунул нос из моей карты и увидел, что наручники до сих пор на мне.

А я стоял и думал, что после военного госпиталя на Рапистре терпеть не могу докторов, больницы и всего, что с ними связано. А что лёгкие чистые, так это не моя заслуга, а производителей сигарет, фильтры у них хорошие. Да не так уж много я курю…

– Не понял, – светило нейролингвистики поправил очки. – Эээ… Любезный, как вас там, снимите с пациента наручники.

– Не положено, – командир конвоя не собирался сдаваться. Профессор посмотрел на Шармата.

– Господин адвокат, думаю, это ваша работа. Мне нужен пациент в обнажённом виде и без всяких металлических штуковин на теле. Это оборудование стоит дороже вашей машины, и, если во время эксперимента замкнёт протонный контакт, вы будете иметь хорошо обугленный труп и разрушенную лабораторию. Итак?

Шармат кивнул и пошёл в атаку на конвой. Я перевёл взгляд сначала на кресло, потом на местного гения. Профессор наблюдал за перебранкой и прятал в короткие усы усмешку.

– Вам смешно? – я нервно сжал кулаки. Мне не до смеха. Известие, что в один момент я могу не просто стать слабоумным, а ещё и превратиться в головёшку, малоприятно. Только нереальное ощущение тонкой опоры под ногами вселяло надежду, что всё обойдётся. В остальном этот гений науки прав: на мне всё заживает как на собаке. Вон, за пару дней даже царапин не осталось. И не биогель помог. Сколько себя помню: после той ночи на Рапистре всегда так было. Я никогда об этом особо не задумывался. Рад был, что не болею. Видимо, с родительскими генами повезло.

– А вам нет? – светило нейролингвистики посмотрел на меня и посерьёзнел. – Вы слишком напряжены, Алексей Витальевич. Это плохо. Вы должны расслабиться, тогда всё пройдёт быстрее и легче.

Я покосился на командира конвоя, который связывался с начальством, на взмыленного Шармата и усмехнулся. Помирать, так с музыкой.

– Покурить можно?

– Можно, – профессор похлопал себя по карманам халата, выудил пачку «Самманиэль» и протянул мне. – Доза никотина вам только на пользу.

Я не успел взять сигарету. Ладонь командира конвоя легла на плечо.

– Руки.

С сожалением смотрю на курево, но какое облегчение, когда на запястьях ничего нет!

– Держите, – профессор протягивает сигарету и улыбается. – И раздевайтесь. А вас, господа, попрошу оставить помещение лаборатории.

– Не по… – начинает командир, но натыкается на взгляд Шармата, горящий мрачным огнём решимости, и молча разворачивается к выходу.

– Вас тоже касается, любезный, – стёкла очков местного гения издевательски блеснули. Шармат вытирает лоб. Я закуриваю и попутно стягиваю робу.

Почти счастье.

– Пара формальностей, профессор. Это недолго. Алексей Витальевич, – он выуживает из своей папки стопку бумаг. – Вам необходимо подписать несколько документов.

– Каких? – я покосился на свои руки. Пальцы, да и не только они, заметно подрагивали. Несмотря на дозу никотина. Спокойно, Лёха. Спокойно. Всё будет нормально.

Пепел прямо на пол, хозяин лаборатории не возражает, а миниатюрные роботы-уборщики тут как тут. Гений нейролингвистики кивает, закуривает сам и отправляется раздавать указания по подготовке эксперимента.

– Приказ о вашем увольнении.

Вот так-так. Быстро в управе сработали.

– По какому основанию?

Спросил и подумал: а мне не всё равно? Через пять лет, если они будут, эти пять лет, меня и так уволят за…

– По инициативе работодателя в связи со штатным сокращением вашего отдела.

Ого! И чем я заслужил такую честь?! Не дожидаясь суда, не по статье за несоответствие занимаемой должности, не по собственному (хотя какое тут собственное?), а по сокращению!

– Пособие тоже выплатили? – не сдерживаю ехидства, но Шармат абсолютно серьёзен.

– Выплатили. Деньги на вашей карте. Вот документы, ознакомьтесь.

Стараясь не показать удивления, просматриваю бумаги. Всё верно. Расписываюсь в ознакомлении.

И ни черта не понимаю.

Зачем платить деньги потенциальному покойнику? Федерация – не богач с причудами. Просто так швыряться деньгами не будет.

– Шармат Иванович, раз уж разговор зашёл о деньгах. Сколько я вам буду должен?

– Двести.

– Сколько? – переспрашиваю, не веря услышанному. – Двести тысяч?

– Двести кредитов, – шельма не шутит. – За каждое судебное заседание. И двести за представление ваших интересов во время следствия. Всего вы мне должны четыре сотни кредитов. Пока.

Четыре сотни? Всего? Я усмехаюсь.

– И на эти деньги вы купили вашу красотку?

На лице Шармата появляется довольная улыбка.

– Это благодарность одного клиента.

– Хорошая у вас репутация, – я докуриваю и подписываю приказ. Один из роботов-уборщиков услужливо подставляет контейнер для окурка. Неплохо устроено. Ещё бы мозги не мне промывали. Так. А это что?

– Завещание?

– На всякий случай, Алексей Витальевич, – Шармат отводит глаза в сторону и вновь смотрит на меня. Честнее взгляда не бывает. – Просто страховка.

Быстро пробегаю взглядом текст. Я, такой-то, в здравом уме и твёрдой памяти (очень смешно), завещаю своё имущество в виде квартиры по такому-то адресу, гравицикл модель такая-то, счёт в Едином Банке Федерации в размере… хмм… не хило я накопил… Даже если выбросить отсюда Климовские восемьсот штук… На жизнь хватит.

– И кому я всё это должен завещать? – я посмотрел на адвоката. Тот наигранно равнодушно пожал плечами.

– Кому хотите. Подруге, другу, соседу, знакомому… Имя впишите сами.

Я усмехнулся. Нет, дорогой, моего наследства ты не получишь, уж извини.

Сергей…

Что?

Сергей Викторович… Королёв…

Так. Дожил. Сам с собой говорить начал. Спокойно, Лёха. Спокойно. Хватит психовать.

– Алексей Витальевич, у нас мало времени.

Знаю. Королёв Сергей Викторович… Где-то я это имя уже слышал… Или нет? А, сейчас всё равно не вспомню. Да и какая разница, пусть будет этот. Всё равно у меня никого нет.

Быстро пишу имя, расписываюсь и отдаю Шармату.

– Королёву Сергею Викторовичу… – адвокат быстро проговаривает имя. – А кто это?

– Понятия не имею, – я пожимаю плечами и иду к креслу. Гений науки уже нетерпеливо притоптывает ногой. За спиной слышу шелест убираемых бумаг, быстрые шаги и негромкий звук закрывшейся двери.

Всё.

Пути назад нет.

Видимая только мне плоскость под ногами строго вертикальна. Или я удержусь на тонкой грани, или упаду в бездну.

* * *

Датчиков на меня навешали несметное количество. Каждый сантиметр тела облепили. Я попытался шевельнуться, за что тут же получил нагоняй от светила.

– Но-но, молодой человек! – профессор погрозил мне пальцем. – Сидите спокойно!

– Жарко, – я поморщился. – И все чешется. Это надолго?

– Потерпите, – улыбнулся гений. – Это временные неудобства. Когда мы доведем методику до совершенства, мы разработаем специальный костюм.

Вот спасибо, утешил.

Профессор заметил мою хмурую мину и расцвел, как роза. Развлечение ему. Нашел мыша подопытного. А я уже взмок весь, и чешется всё ужасно. В комбезе абсолютной защиты и то не так жарко.

– Давайте, я вам всё объясню, пока идет настройка аппаратуры, – светило нависло надо мной. За его спиной ассистенты внимательно изучали графики и цифры, ползущие на многочисленных мониторах. – Итак, как я уже говорил, с помощью разработанной мной методики мы можем зафиксировать все параметры организма в любой момент времени. Все ваши воспоминания будут записаны как фильм, где вы – главный герой. Для вас это будет выглядеть как реальность. Вы заново переживёте всё, что с вами случилось. Учтите, подправить воспоминания невозможно, для этого мы разработали «сыворотку истины».

С последними словами я почувствовал, как в плечо вонзилась игла, и по венам стремительно потекло нечто совершенно обжигающее. Обжигающее настолько, что весь предыдущий жар показался приятной прохладой. Никогда не задумывался о кровотоке, но теперь в полной мере прочувствовал каждый капилляр. В глазах стремительно потемнело, сердце зашлось в бешеном ритме, мышцы свело судорогой от боли, глаза, казалось, вот-вот лопнут вместе с кожей… Я бы придушил этого гения, но, кроме датчиков меня держали и прочные ремни безопасности. Чтоб они все со своей сывороткой!..

– …ойно, Алексей Витальевич, всё хорошо, – профессор проявился в глазах светлым туманным пятном. – У вас высокая чувствительность к химическим препаратам, это неприятно, но не смертельно. Сейчас всё пройдёт. Так вот, самое главное, что бы у вас там ни случилось, помните: вы просто спите. Это всё сон. Сон… Сон…

Огонь, охвативший до этого всё тело, сошёл на нет. Организм обрадованно расслабился, и под монотонный голос профессора я устало закрыл глаза, наслаждаясь вернувшимся покоем. Сон… Я просто посплю.

И пусть они пишут, как было на самом деле.

Я уснул.

* * *

… Лес. Я шёл по лесной дороге, сшибая подобранной веткой оголовки высокой травы на обочине. Задача передо мной была не из простых: заставить Клима выплатить долг Федерации в размере триста двадцать восемь тысяч кредитов. «УД» за поясом, «Макар» – на левом боку, в «оперативке» под курткой. За спиной приближалось урчание мотора, и показался старый грузовой мобиль, поднимавший клубы пыли.

Это не то, профессор.

Что?

Я знаю, что вам нужно. Не спешите, любезный. С того момента, как мы пытались проделать это в первый раз, наука ушла далеко вперёд. Мы сможем пробиться через любой блок…

Чёрт побери, я что, брежу? Что за голоса в голове?!

Мобиль приближался, и я шагнул на обочину, уступая дорогу и поднимая руку, чтобы тормознуть попутку.

Фёдор Михайлович, мы можем ускорить процесс?

Разумеется. Сейчас…

Господи, я что, сошел с ума? Мне же надо в космопорт, к Кли… О, чёрт!!! Что за боль?!!

В левое плечо словно попал зажигательный снаряд. Огонь почти мгновенно обхватил руку и стремительно растекался по телу. Мобиль, вместо того чтобы затормозить, резко прибавил скорость и двинул прямо на меня. Мышцы свело болезненной судорогой. Да куда он прёт?! О-о, боже… Моя голова…

Я ещё успел увидеть приближающуюся тупую морду мобиля с противоударной защитой и ободранной кое-где краской, когда в глазах все расплылось и на меня накатила темнота.

* * *

.. – Лёха, очнись! Да очнись ты, чёрт полосатый!

Кто-то активно трясёт меня за плечо, горячий шёпот обжигает ухо. Открываю глаза. Надо мной встревоженное и перемазанное грязью лицо Игоря.

– Наконец-то, – Игорь улыбается и вытирает рукой лоб. Синие глаза и белые зубы радостно блестят на измазанном лице. – Напугал. Я уж думал – всё, конец тебе. Как тебя головой-то приложило. Вставай, давай, пошли.

Поднимаю руку к голове и обнаруживаю на себе лёгкий шлем. На шлеме – вмятина, хотя чтобы провернуть такое с ти-кевларом, надо приложить аховую силу. Чем это меня так? В голове медленно проясняется, а перед глазами все плывёт.

– Постой, командир, сейчас.

Стараюсь встать, но внезапное головокружение отбрасывает назад, перед глазами мелькает встревоженное лицо Игоря и снова темнота.

Только странные голоса продолжают беседовать в голове.

Профессор, дальше, прошу вас.

Потерпите, любезный. Не торопите события. Вы же не хотите, чтобы он умер быстрее, чем мы найдем то, что вам надо?

Нет, разумеется. Это слишком ценная информация…

Что это за голоса? О чем они говорят? Я не знаю никаких тайн, у меня никогда не было к ним доступа. Это бред или сон? Но боль была реальной, такой не бывает во сне. Тогда что со мной? Почему так холодно…

* * *

… Холодно. Мокро и холодно. Голова раскалывается, а в глазах темно и светлячки. Холодно…

И тихо. Слишком тихо. Только дождь и запах гари. Светлячки исчезают.

И в глазах не темно. Это ночь. Тёмная, дождливая ночь, такие часто случались на Рапистре. Но почему так болит висок и во рту вкус крови? Откуда этот стойкий запах гари? Где я? Почему чувствую себя беззащитным, растерянным мальчишкой?

Сажусь, чувствуя, как стекают по лицу струйки дождя. И словно в ответ снова слышу непонятный разговор.

Смотрите, это то время?

Кажется, да. Давайте подождём.

Кто это? Где они? Вокруг меня никого нет, в этом я уверен. Я чувствую, когда рядом кто-то есть. Дотрагиваюсь до головы и обнаруживаю слипшиеся волосы на виске. Больно. Теперь понятно, откуда голоса – по голове прилетело. Но что со мной было?

Рука натолкнулась на что-то твёрдое и холодное. На ощупь – мокрый металл. Ребристый, снова гладкий, форма странная… Это не нож и не… Подтягиваю к себе, рассмотреть что-либо просто невозможно. Я даже своих рук не вижу. Предмет тяжёлый, цепляется за что-то. Дёргаю, и мне в ногу упирается холодное и широкое дуло. Нет. Не может быть. Торопливо ощупываю находку. Неужели…

Винтовка. Не импульсная, простая. Такие я видел на соседней военной базе, когда…

Я вспомнил.

Мама!

Я рванулся вперёд, не выпуская винтовки. Ноги скользили по грязи, я падал, спотыкаясь в темноте о чьи-то тела, чувствовал под руками то мокрую холодную кожу убитых, то упавшее оружие. Меня колотило от холода и дождя, трясло от омерзения, когда я касался мёртвых, но надо найти маму…

Профессор, что с ним? Мне не нравятся эти показания!

Ничего, ничего, нормальная реакция. Он сейчас заново переживает всё, что с ним случилось. Вот, небольшая доза успокоительного ему поможет…

Странное отупение нахлынуло внезапно. Я замер, выпрямился, подставляя лицо последним каплям дождя. Понял, что случилось. Повстанцы убили всех, но и сами понесли потери. Они могут вернуться. А я должен выжить и предупредить военных.

С тяжёлой винтовкой на плече я побрёл к лесу. Дождь закончился, и ветер скоро разгонит тучи. Конечно, за воротами небезопасно даже днём, но у меня нет выбора.

Дорогу к военной базе знал любой мальчишка нашего посёлка.

* * *

По наезженной старой техникой колее я шёл недолго. Мне надоело оскальзываться и падать в грязь, и я пошёл по обочине. Мокрая трава оплетала ноги, но и без того пришлось идти медленно, чтобы не запнуться за узловатые корни деревьев и не попасть в ловчие петли лиан. Рапистра – колония, здесь мало поселений, и огромная часть планеты совершенно не освоена и почти не изучена. Из разговоров взрослых я знал, что дорожное покрытие не держалось на лесных дорогах: местная растительность ухитрялась разламывать листы полотна. Поэтому возродили колёсный транспорт. Я видел такие электромобили – так их называли, и даже пару раз катался, но всегда мечтал летать. Я бредил космосом и военными кораблями. Мама смеялась и обещала отправить меня на Землю, в Академию космофлота, когда вырасту. А теперь от моих мечтаний не осталось ничего. И мамы тоже больше нет…

Зло мазнул рукавом по щекам, задрал голову, пытаясь понять, когда же разойдутся тучи. Свет двух лун значительно упростит дорогу, но небо оставалось беспросветным.

– Грррр….

Низкое рычание с левой обочины, алые раскосые глаза и зловонное дыхание заставили меня подскочить на месте и заорать на все джунгли:

– Не подходи!

Я перепуганно и неуклюже целился из винтовки в ночного хищника, совсем забыв, что даже стрелять не умею. Взрослые в моём посёлке занимались изучением природных богатств Рапистры; дети, и я в том числе, после занятий работали в теплицах, где выращивали земные овощи; охрану же обеспечивали двое солдат с военной базы. Этого вполне хватало, чтобы не подпускать к стенам посёлка местных хищников. Да они и сами не рвались под меткие выстрелы.

Но в ночных джунглях хозяевами оставались они.

– Ахрррр… – кровожадно зарычал зверь. А я, наконец, нащупал что-то похожее на пусковую кнопку, нажал, закрыв глаза, но даже так вспышка выстрела едва не ослепила.

– Уааауууууууууууууу! – взвыл раненый зверь, а я развернулся и побежал в джунгли, успев подумать, что на дороге-то он меня точно догонит.

Ветки и мокрые листья хлестали по мне, лианы цеплялись за ноги и руки, корни деревьев сами лезли под ноги, я падал, вскакивал и снова бежал. Винтовка давно потеряна, за спиной – вой раненого и разозлённого хищника и его сородичей, окружавших меня, а в голове говорили голоса…

Проклятье, это слишком долго! Вы можете ускорить процесс?

Мы и так погрузились очень глубоко в его память. Сейчас воспоминания идут в режиме реального времени. Что ещё вы хотите?

Чёрт побери! Я не хочу торчать тут неделю! У меня – дела!

Я вас не держу, любезный. Вы здесь только из-за прямого распоряжения моего руководства.

Простите, профессор. Я погорячился. Есть возможность ускорить процесс?

Есть. Но есть и два но. Во-первых, мы подошли очень близко к нужному вам, и ускорение процесса может вызвать непредсказуемые последствия. А во-вторых, он может не выдержать ещё нескольких доз сыворотки. Он и без того под капельницей. Слишком высокая чувствительность к препаратам.

Но шанс есть, я правильно понял?

О чём они говорят?! Какой шанс? Да эти звери меня сожрут раньше, чем…

Хорошо, Фёдор Михайлович. У меня есть определённые полномочия. Я беру на себя ответственность. Ставьте укол.

Как хотите. Но я вас предупредил.

Огненный удар в руку свалил меня с ног. Я упал на землю, воя и крича не хуже раненного мной хищника. Пламя изнутри пожирало тело, и сознание меркло в этом огненном шторме…

А ещё я словно проваливался через тонкую, но прочную плёнку. Плёнка не рвалась, но пропускала меня куда-то в глубины памяти.

.. орид! Скорее! Скорее!!! Пять кубиков! Синтометиазин!

Профессор, смотрите! Сдвиг есть! Это он!

… Я медленно поднялся, тряся головой. Запредельный свист падающего корабля все ещё звенел в ушах. Голова здорово болела, да и самочувствие неважно. Очень уставший и голодный, с разбитыми коленями и локтями, весь изодранный, на одежде – куча дыр. Мама бы мне за такое… В душе снова защемило, но я заставил себя не думать о том, что случилось два дня назад. Сейчас я стоял на краю огромной воронки. Космический шлюп незнакомой мне, наизусть знающему все модели кораблей военного космофлота, конструкции, пропахал джунгли. Шлюп почти наполовину зарылся в землю, а в сочной зелени остался чёрный шрам длиной около километра. Но скоро его не будет. Джунгли затянут эту трассу за несколько дней.

Я вздохнул и перелез через земляной вал.

Там, на шлюпе, наверное, гражданском, наверняка есть карта, и мне помогут выбраться отсюда…

Святая дева Мария… Фантастика…

Профессор! Вы видите! Мы не ошиблись! Это действительно он! Давайте дальше! Умоляю вас!

Вы что, не понимаете?! Он умрёт, если вы!.. Что это?! Вы что себе позволяете?!

У меня есть приказ, Фёдор Михайлович. Ставьте укол, и мы всё узнаем через пару минут.

Ага, щаз-з, размечтались, – насмешливо и ехидно фыркнул вдруг третий голос. Тот самый, говоривший про какого-то Королёва. Но я не успел испугаться или хоть как-то выказать протест, когда снова появилась боль.

Возникшая в левой руке огненная точка за несколько мгновений выросла в шар, поглотивший меня целиком, и эти мгновения я горел заживо, сходя с ума от боли. А потом шар лопнул, расшвыривая крохотные молекулы моего тела в чёрном непроглядном пространстве великого космоса…

Глава 7. Кома

Темнота. Сплошная темнота. Ничего не вижу и ничего не чувствую. Только ощущение, что завис, как катер без топлива на орбите. Только вот ни планеты, ни астероида, ни звезды рядом нет.

Ни хрена нет.

Чёрт возьми, кажется, даже меня нет. Одни мысли. Я что, умер?

– Неа. Так, заблудился. Слегка.

Обернулся на голос, не успев удивиться, как могу что-то делать без тела, и замер, ошеломлённый.

Красота неожиданной гостьи впечаталась не в сознание – в душу, ярко и навсегда.

Белоснежная кожа и чистые черты лица. Чёрные брови как след от кисти мастера. Глаза – космические омуты в идеальном обрамлении ониксовых стрел ресниц. Смотрит на меня, как на старого знакомого, и улыбается, задорно сверкая совершенными зубками. А губы строгие, очень строгие, несмотря на улыбку. Чёрная коса, толщиной с моё запястье, переброшена через плечо и спускается ниже талии. Королевская осанка. Идеальная фигурка под закрытым и длинным, до пола, платье. Нежная длинная шея и округлые плечи под шелковистой тёмно-зелёной тканью. Изящные, точёные кисти рук. Грудь… просто божественная. Нырнуть и забыть обо всём….

Из паха вдруг пружиной развернулась и наполнила по самую макушку горячая волна. Неожиданно ёкнуло и забилось сердце, во рту пересохло от волнения, а в груди томительно защемило. Чёрт… Откуда что взялось… Ни на одну женщину я так не реагировал. Да и не помню я ни одной. Нет их. И не было никогда.

Эта – Моя. Других не надо.

– Хм, – гостья перестала улыбаться и сложила руки на груди, смерив оценивающим взглядом сверху вниз. – И долго ты намерен так… стоять?

Вот чёрт! Я вздрогнул, приходя в себя и стараясь унять поднявшиеся чувства. Выходит, тело у меня всё-таки есть, а вот одежда…

– Представь, какая нужна. Появится. – Гостья едва насмешливо улыбнулась, без труда понимая невысказанное вслух и едва не вгоняя меня в краску. Чёрную форму я представил быстро, а вот с пульсирующим в такт сердцу «моя, моя», так легко не справлюсь.

Ладно, Лёха, соберись. Хватит слюни пускать. Не мальчишка.

– Привет, – я попытался изобразить вежливую улыбку. – Ты кто?

– Марья, – чёрные глаза озорно смеялись. Ещё бы. Клоун такой попался…

– Мария? – тупо переспросил я, ловя себя на том, что совершенно зачарованно любуюсь незатейливым переплетением чёрных прядей в косе. Подобные причёски вышли из моды лет за сто до моего рождения. Женщины предпочитали волосы до плеч, а то и короче. А здесь… И только сейчас понял, что вижу девушку так, словно вокруг не сгустившийся сумрак, а солнечный день. Странно.

– Марья, – невозмутимо и твёрдо впечатала она имя в моё сознание. – Ну, чего смотришь? Пойдём, провожу.

– Куда? – я удивился такому предложению, с трудом давя безумное, но самое скромное из возникших желаний: подойти и распустить заворожившую меня косищу, полюбоваться, погладить роскошный чёрный плащ из её волос. Мысли о том, как она выглядит без одежды, прогонять получалось ещё хуже.

– Обратно, – глубокий тёмный голос окатил ледяным, одновременно отозвавшись мучительно-сладкой вибрацией в душе и теле, каким бы оно сейчас ни было. Я вздрогнул от неожиданности, но обжигающий холод и неожиданный резонанс ошеломили настолько, что не сразу смог поднять глаза и посмотреть ей в лицо. Как не попятился ещё…

Марья не улыбалась, она смотрела так сурово, словно я высказал все свои желания вслух, но холодная строгость шла ей ещё больше. Королева, не иначе. Ледяной и беспощадный клинок, прикрытый бархатом.

Только вот ни эта строгость, ни лёд в удивительном голосе ничуть не отбивали совершенно ненормального желания, пусть и загнанного глубоко на задворки сознания. Даже хуже. Дразнили, как быка красная тряпка.

Яркая. Строгая. Холодная. Полная загадок и скрытого… Нет, не огня. Иного.

И от этого иного какая-то часть меня вдруг безумно рванулась к Марье, желая обладать этой красотой немедленно, здесь и сейчас. Моя женщина. Единственная. Всё бы для неё сделал, лишь бы позволила быть рядом…

Чёрные бездонные глаза Марьи источали абсолютный космический холод. И под этим взглядом я, наконец, загнал все безумные порывы поглубже. Даже она не найдёт.

Дурак ты, Лёха. На всю невидимую голову.

– Нечего тебе здесь делать. В коме ты. Забыл? – Загадочная гостья окончательно вернула меня в призрачную реальность.

Твою мать… Забыл. Хотя нет. Не забыл. Даже не знал.

– А ты откуда знаешь? – Я уже недоверчиво посмотрел на Марью. И вдруг понял, что вокруг не так уж беспроглядно темно, – скорее, сумеречно. Но, кроме этого сумрака, опять ничего нет. Чёрт побери, да что это такое?

– И сама кто?

– Конь в пальто, – красотка сердито глянула на меня. – Мог бы и догадаться уже. Давай, возвращайся. Пока я добрая.

Догадаться? О чём?

Марья снова хмыкнула, что, мол, за олух такой попался, и меня озарило.

Ёёёёёпрст… Так она… Вот теперь я действительно вляпался… Как в сказке той, что Игорь рассказывал…

Не то чтобы я не был готов к такому: к мысли о смерти как о неизбежном конце своего существования я привык давно. Но встретить Ёе лично не ожидал совсем. Мне даже в голову никогда не приходило, что Она существует вот так…

А в душе что-то натужно заныло от отчаяния. Ах ты, Лёха… Дура-ак… Нашёл, в кого влюбиться…

– А… Ты же… ну… это…

– Люди, – Марья презрительно наморщила носик, легко поняв все мои сумбурные мысли. – Столько веков, а предрассудки всё те же. Каждый раз – как впервые видят. Ничего не помнят.

– Ну, я… Да, наверно, – я не собирался спорить. Не совсем же идиот. Отпускает и ладно. А остальное… Переживу, не маленький. Дел в настоящем реале наверняка много осталось. Не соскучусь.

– А где выход?

– Где и был, – хозяйка этого места кинула на меня короткий взгляд и непонятно чему усмехнулась еле уловимо самым краешком губ.

– Люди… – повторила, чуть смягчившись. Или мне так показалось?

Марья махнула рукой куда-то в сторону. В указанном направлении стремительно светлело, и я непроизвольно дёрнулся вслед за проступающей тропой.

– Боишься уже… – в спину и с непонятной горечью.

– А не должен? – вопрос сам сорвался с языка. И тут же обернулся, испугавшись: глупость ляпнул, не обидел ли? Вдруг не отпустит. А мне – надо. Не помню зачем, но твёрдо знаю: остались ещё дела.

– Извини, я не хотел.

– Иди уже, – она устало вздохнула, а в чёрных глазах появилась грусть. И меня словно что-то толкнуло в спину. Нельзя так уходить. Совсем нельзя. Неправильно это будет.

– Прости, – я шагнул к Марье и в каком-то безумном наитии осторожно взял её ладонь. Живая и настоящая, только прохладная немного. Кожа нежная и гладкая, тонкие изящные пальцы, розовые ноготки с белоснежными кончиками. Четыре идеально ровных, округлых полумесяца. И один ослепительно-лунный кинжал, раза в три длиннее собратьев. Мизинец. Самый маленький пальчик из всех. И самый опасный. Вот так поведёт им – и всё. Нет больше комы.

Я этого даже не знал. Просто понял.

Но страха почему-то не было. Совсем. Словно в один миг я стал равным Ей. Заглянул в чёрные глаза. Чёрные, как глубокий космос. И такие же бездонные, полные тайн и загадок.

Не забыть мне её. Не смогу. И не хочу.

Моя Марьюшка…

– Прости, Марья Моревна, – бережно и осторожно коснулся губами пахнущей травами точёной белоснежной кисти. Я сам не понимал, откуда взялись жест и это обращение, как не понимал причин своего поступка. Рук я не целовал никогда, даже Маринке, даже в шутку. Сейчас я не шутил. И не боялся. Отступило даже ненормальное желание. Я искренне жалел о своей несдержанности.

– Я не хотел тебя обидеть. Ты… ты очень красивая. Я не ожидал.

– Ты забыл, – она смотрела с едва уловимой грустью. – Все забывают.

– Теперь не забуду, – с сожалением отпустил её ладонь и снова глаза в глаза. – Но мне надо идти. Я должен.

– Я знаю, – на губах печальная улыбка. – Иди.

– Спасибо, – благодарно улыбнулся Марье. – Мы ещё встретимся?

– А как же, – она усмехнулась в ответ на мой идиотский вопрос и исчезла.

Я некоторое время смотрел на то место, где она была. Ни страха, ни ужаса. Только печаль и грусть от расставания.

Марья Моревна, прекрасная королевна….

Эх, Лёха… Дурак ты на всю голову…

Иди уже, – вдруг услышал я её голос и заставил себя встряхнуться. Марья права. Мне здесь делать больше нечего.

Развернувшись, поплыл-полетел в сторону указанного выхода, попутно вспоминая, что же приключилось со мной там. И эти воспоминания мне не нравились. Слишком много вопросов возникало. И ответы я очень хотел найти.

Чем ближе становилось пятно света, тем громче и отчётливей доносились голоса.

И эти голоса оказались мне хорошо знакомы.

Пятно света распахнулось передо мной неожиданным окном в знакомую лабораторию. В первый момент я чуть не шарахнулся назад, когда обнаружил, что выход под самым потолком. Но увиденная картина оказалась чрезвычайно интересной, и я осторожно вылетел из сумрака. Выход за спиной исчез, но я не спешил спускаться вниз. Сверху открывалось на редкость занимательное зрелище: в реанимационной капсуле полного жизнеобеспечения, опутанный проводами, капельницами и датчиками, лежал худой и бледный я, а над моим телом, укрытым до самого подбородка тонкой простыней, отчаянно ругались Шармат, Семён и местное светило нейролингвистики.

Теперь я знал, чьи голоса слышал во время сканирования памяти.

Гений и Шармат. И у адвоката имелись на мой счёт особые полномочия и приказ.

Дело становилось всё интересней. Я жадно наблюдал за разборками троицы. Когда ещё представиться такой шанс разобраться в случившемся?

– Фёдор Михайлович, как вы могли такое допустить! – особист едва ли не за грудки тряс профессора. – Вы же прекрасно понимали всю важность этой информации!

– Я и сейчас это прекрасно понимаю! – местный гений в ответ яростно сверкал стёклами очков. Как ему это удавалось – загадка. – А вот этот ваш хам – нет! Это всё по его вине! Я его предупреждал, что введение препарата опасно для жизни подопытного!

– Шармат… – Семён развернулся по указующему персту гения к виновнику моей почти смерти. Больше всего особист напоминал разъярённого хищника. Адвокат, или кем он там был на самом деле, попятился, выставив перед собой в качестве защиты папку с документами.

– Семён Ми… Михайлович… Я же не специально! Я только хотел…

– Я знаю, что ты хотел, сявка! – особист рвал и метал. Никогда не думал, что он может так орать. – Так вот! Ни хрена ты теперь не получишь! Понял, щенок сопливый?!

Шармат побледнел. Очень заметно для его смуглой физиономии. Интересно, что же такое он хотел урвать на моём деле? Личную яхту? Квартиру на Земле? Дом на курортной планетке?

А ещё он боялся. Здорово боялся. И это было очень интересно. Официально он не мог и не должен был иметь с нашим ОСБ в общем и с Семёном в частности ничего общего. Однако имел. И не просто знакомство. Он действовал по указке Семёна, подводя меня под это сканирование. Теперь понятно, как ему удалось получить заявления от Шлема и Маринки.