Текст книги "Control your emotions (СИ)"
Автор книги: Vilen
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)
– У меня нет времени на пустые разговоры. Волан-де-Морт будет здесь уже утром, и ты близок к тому, чтобы встретить его, распластавшись на земле с надписью на лбу: «Я умер». Итак, я тебя слушаю.
– Возьмите и меня, возьмите с собой…
– Куда взять? Ты знаешь, куда направился Поттер, верно? И ты можешь мне сказать об этом без страха.
– Я…
Драко вытащил из кармана маленький приплюснутый шар. В протянутой к Скабиору ладони лежала волшебная карта с родословным гербом Малфоев. Единственная в своем роде и очень известная вещь, показывающая нужного тебе человека. Та самая карта, которую Драко забрал из кабинета отца.
– Отлично, – расплылся в улыбке Сивый.
Драко ухмыльнулся, вытащил палочку, и карта загорелась.
– Что ты наделал, идиот? Глупый мальчишка! Авада…
– Стой! Он сын Малфоя, он служит Темному Лорду! – воскликнул Скабиор.
– Уже нет, – вклинился в их перепалку Драко. – Я изучил весь маршрут Поттера. Я знаю, куда он направляется и зачем.
Скабиор дернулся, как будто его унизили до невозможности. Он опустил руки и отошел, сжимая руки в кулаки. Сивый прорычал что-то невразумительное и снова подступился к слизеринцу.
– Нет, ты не убьешь мальчишку, – остановил его Скабиор. – Добро пожаловать в нашу…команду, – повернувшись к Драко, прошипел егерь.
Она вовремя успела: Гарри уже собирал вещи в свой рюкзачок, когда она появилась у него в комнате. Парень был настолько поглощен в свои мысли, что не слышал даже, как она пришла, а слышать там было что.
Гермиона появилась на Тисовой улице через пятнадцать минут после того, как прочла письмо Кингсли. Написав ему в ответе, что она обо всем позаботится и будет ждать встречи, волшебница спустилась вниз, предупредить родителей. Она хотела все объяснить, рассказать, но делать этого категорически нельзя. Гермиона была до нельзя уверена, что к ней нагрянут Пожиратели Смерти, она же подруга Поттера…и подруга Малфоя. Почему-то второе казалось ей даже более весомой причиной для визита Пожирателей. Да это не так и важно, потому что родители не хотели отпускать единственную дочь на верную смерть. И как не пыталась Гермиона их переубедить, толку было мало. Оставался единственный способ – заклинание.
Двери ей открыл полный высокий парень, пытливо оглядевший девушку, прежде чем спросить, кто она. Стоило сказать, что ей нужен Гарри, на пороге тут же возник взрослый мужчина, ростом поменьше, но размерами побольше этого паренька.
– Кто вы такая? – проревел он.
– Я подруга Гарри, и мне срочно нужно с ним поговорить, – спокойно ответила Гермиона.
– Здесь нет никакого Гарри, – громче прежнего орал мужчина.
– Вы ведь Вернон Дурсль?
– Я, – отрывисто рявкнул хозяин дома, меж тем парень, наверное, его сын, ушел в комнату. – Я ничего вам не скажу, и с Поттером вы не увидитесь.
Гермиона покачала головой, окидывая взором улицу. Вроде никого, ну отлично. Она вытащила волшебную палочку и наставила её на Дурсля. Тот попятился назад, сделав самую отвратительную рожу, какую только можно.
– Я. Его. Увижу, – отчеканила волшебница, спокойно глядя на багровеющее лицо Вернона.
– Он уже собирает вещи, – мужчина скривился пуще прежнего, но все же пропустил её внутрь.
Поднявшись наверх, Гермиона легко определила, какая из двух дверей у лестницы является комнатой Гарри (оттуда исходил ужасный шум и слышался голос совы).
– Эй, Гарри! – без стука она ворвалась в комнату.
Парень выронил от неожиданности вещи и испуганно уставился на дверной проем. Пара секунд ему потребовалась, чтобы узнать Гермиону. Видимо, он настолько отвык от нормального общения, что просто не мог признать человека как человека.
– И не пытайся меня отговорить, я уже все решил, – подняв книги с пола, сразу пресек её Гарри. – Я уверен, Кингсли написал тебе приглядывать за мной, не давать мне выходить из дома…Так вот, я в порядке, и я все решил. Я не буду ждать своего совершеннолетия, я отправлюсь на поиски крестражей прямо сейчас…
– Гарри, не глупи!
– Гермиона, я сказал – я все решил. Мне не нужна помощь Ордена, все равно мы не можем им ничего рассказать.
– Это часть твоего плана?
– Нет, просто…
– Ты, что, сдался?
– Я не сдался!
– Неужели? – она насмешливо улыбнулась и удивленно изогнула бровь. – Ты бежишь в страхе, что не сможешь справиться. Ещё не все потеряно, мы сможем все сделать правильно, если оттянем этот момент. И ты не можешь подвергать столько жизней опасности…
– Какие жизни? – взбесился он.
– Твои дядя и тетя, твой кузен, их жизни, Гарри, очнись!
– Им было плевать на меня 16 лет, так почему я теперь должен играть в благородство? Мне все равно, Гермиона, понимаешь? ВСЁ РАВНО!!!
– Это не ты, – возмущенно проговорила девушка. – Тот Гарри, которого я знаю, не обращал внимания, врагов он спасает или друзей…
Парень выронил рюкзак из рук и опустошенно посмотрел на Гермиону. В глазах стояли слезы. Он обхватил голову руками и опустился на край кровати, глядя себе под ноги.
–…настоящий Гарри, мой друг, переступил бы через собственные принципы ради благого дела. Может ты и Избранный, но это все гораздо больше, чем ты думаешь. Все эти люди рискуют своими жизнями не только ради тебя, но и ради других. Их семьи, их любимые и близкие. Гарри, послушай: я не хочу, чтобы ты погиб вот так, из-за собственной глупости…
– А как ты хочешь, чтобы я погиб? – прошипел он.
Гермиона изумленно взглянула на него. Что-то тут не так. Война подкосила многих, и саму Грейнжер в том числе, но она не опустилась ещё до такого. Доброту и любовь у неё никто никогда не отнимет. А вот Гарри… смерть Рона его окончательно подкосила.
– Гарри, я прошу тебя, успокойся. Я хочу, чтобы ты жил, глупый! Ты мне безумно дорог, если ты не заметил, – печально усмехнулась она, садясь рядом.
– Ну подумай сам: если бы мне было плевать, я бы не находилась сейчас тут и не уговаривала бы тебя не идти на верную смерть.
Гриффиндорец слабо улыбнулся и протянул Гермионе руку, резко сжимая холодными пальцами её ладонь.
– Если все так плохо, как ты говоришь, – просипел волшебник, – то почему бы не стать на сторону победителей?
– Учитывая, что там ужасно кормят, думаю, оно того не стоит.
Она довольно улыбнулась – друг приходил в норму. Полу-усмешка полу-ухмылка отразилась на его лице, и парень с сожалением вздохнул, очевидно, признавая, что он дурак, раз решил спасать мир в одиночку.
– А твои родители? Как же они? – всполошился через полчаса Гарри.
– Они предупреждены и согласны, – отмахнулась Гермиона. – Сейчас гораздо большей проблемой будет уговорить Дурслей.
Внутри все болезненно сжалось: родители не были согласны. Они даже не были толком предупреждены. Но девушка решила не говорить пока парню о том, что её родители теперь не знают о существовании Гермионы. С того момента, как волшебница покинула свой дом, её родители уверены в том, что их фамилия Стоун , что они очень хотят полететь в Австралию и что у них нет и не может быть детей.
– Их тоже нужно спасти!
– Они уже мертвы.
– Но крики!
– Это всего лишь ветер.
– Ветер? Вы сошли с ума?!
Он приставил палочку прямо Драко к горлу. Ожесточенный, решительный взгляд.
– Встречный вопрос: что ты слышишь сейчас?
– Шум ветра, – прорычал Малфой, глядя Сивому в глаза. – И то не очень хорошо. Может, мне просто показалось.
– Наверняка, – оборотень убрал палочку и двинулся дальше, довольно хмыкнув.
Драко не приняли как члена команды, не хотели принимать. И притом, выставляли свою неприязнь напоказ. Еду ему, в отличие от остальных, давали в последнюю очередь, и то, полупустую миску с остывшей кашей ему приносил Скабиор. Он один проявлял к нему хоть какое-то уважение, хотя чаще остальных отпускал колкие замечание в общем кругу. Главной задачей егерей было отлавливание грязнокровок, осквернителей крови, признанных предателей, новоявленных, по словам Министерства, преступников. И Малфой, нехотя, конечно, но все же исправно выполнял эту работу. После того «позора» – спасения Гермионы из лап Белатриссы и бегства с девушкой – никто не мог нормально воспринимать Драко. Те, кого он ловил (в основном, грязнокровки) попросту недоумевали, почему слизеринец не спасает их, почему не помогает бежать, как той девушке. Если бы они знали всю историю, то все вместе запустили бы в него Авадой за это. Все было плохо. Нет, все было ужасно, просто паршиво. Он хотел увидеться с Гермионой, рассказать ей все. Трансгрессировать? А куда? К ней домой? Драко не знал даже, где она живет. Послать сообщение совой? Все совы сейчас перехватываются Министерством, а Драко пообещал, что не выдаст их. Хотя было известно и так во всем волшебном мире, что Гарри Поттер отсиживается у себя дома, Малфой не хотел рисковать. Он был уверен – Гермиона рядом, и плевать, что ходит слух о том, будто она улетела с родителями в Австралию. Драко знал, чувствовал, что у них пока все хорошо, они ведь в безопасности. В какой-то степени он даже им завидовал: Гарри и Гермиона сидят дома, в тепле, спокойно обдумывают план поиска крестражей, получают поддержку от Ордена Феникса, а он тут, в этих идиотстких лесах, черт знает где, мерзнет на холоде каждую ночь, получает копейки за кропотливую работу, выслушивает издевки. И все это ради неё, ради них.
У Драко было только это, только эта связь с внешним миром, другого выхода не было. Конечно, другой выход был, зачем врать, вот только этот выход являлся для парня верной смертью. Люциус страшно разгневался после того, как его сын ушел с егерями, променяв шелк статуса аристократа на оборванное существование. Но Волан-де-Морт во время очередного собрания пресек Люциуса, сказав, что для мальчика нет сейчас лучшего шанса оправдать себя.
«…сначала такой триумф, когда твой сын убил Дамблдора, а потом такой позор. Он сбежал с мальчишкой Поттером!» – доносились сплетни с того собрания, когда Темный Лорд наказывал Люциуса. А наказывал он прям от души, мучая Малфоя-старшего так, что от его криков трещали окна в непрочных рамах поместья чистокровных.
Это все, чем Драко дорожил – вот такое существование. У него и вправду ничего больше не осталось, кроме воспоминаний. И уже в тот момент, когда прошлая школьная жизнь начинала казаться сном, парень в бешенстве бежал к Скабиору и вымещал на нём всю злость. Ругань, крики, практически драки, но потом слизеринец успокаивался, а всепонимающий – и как Скабиор вообще в егеря подался – мужчина усаживал Драко рядом у костра и говорил с ним, просто говорил, часами напролет. Они говорили обо всем, и из этих разговоров Драко многое узнал о своем «начальнике». Хоть главным в стае был Фенрир Сивый, Скабиора все слушались даже больше, чем самого оборотня. Скабиор следил за собой, как бы смешно это не звучало, учитывая условия, в которых им приходилось жить. Заношенные и порванные, на первый взгляд, штаны и мантия на самом деле были многократно зашиты, и на них стояла гравировка, неприметная сразу. Скабиор был егерем не всегда. Худое его лицо, обезображенное шрамом в полщеки, не выражало особых эмоций, когда они не требовались, ведь в работе охотника самое главное – держать себя в руках: жертвы обычно не слишком согласны с тем, что их хотят убить. Скабиор редко улыбался, но когда тень усмешки все же проскальзывала на его губах, это казалось лучом света в этом постылом мраке ущербной жизни. Он не хотел быть егерем, никто не желает им становиться, но после очередного падения Министра Магии (уже не припомнить, какого по счету), Скабиор покинул свой пост – он был заместителем начальника по работе с маглами. Веры в победу чистокровных, веры в победу Волан-де-Морта у мужчины никогда не было, но когда закончились последние кнаты в копилке бывшего сотрудника Министерства – а в тот момент Первая Магическая Война была в самом разгаре – Скабиор подался в егеря. Прислужник Министерства, но не настолько ему обязанный. И в одну из «битв местного значения» Волан-де-Морт спас его. Немыслимо, невообразимо для образа Тома Реддла, но это было так. Им надо было захватить кого-то или что-то, никому точно даже не было известно это, был отдан приказ убивать всех и каждого. Что ж, егеря слепо вершили суд над невинными волшебниками, но в этот раз все пошло не так: множество волшебников, которые именовали себя Орденом Феникса, выскочили вперед, заслоняя собой что-то, и дали отпор. Бой был удачный, если рассматривать его с точки историка.
–…но когда ты там, ты видишь это все совершенно по-другому…
Они в очередной раз сидели у костра, и Драко с упоением слушал эту историю. Совершенно спокойный сейчас, кроме того, что заинтересовался жизнью Скабиора. Его истории были для Малфоя отдушиной. Он читал Скабиора как книгу, и мужчина с удовольствием рассказывал о себе ещё и ещё. Было видно, что ему давно хотелось поделиться своими переживаниями, да только кто поймет. Но теперь, теперь рядом есть Драко, которому на самом деле интересно, который не прикидывается другом, который вправду становится для Скабиора другом.
– А ты когда-нибудь любил? – осмелился задать интимный вопрос Малфой.
– Нет, мне повезло, я не был рабом этой слабости, – поэтично ответил егерь.
– А ты?
– А я любил. Вернее, люблю. Скаб, послушай, – он развернулся к мужчине, – мне нужна помощь. Помнишь, я рассказывал тебе про Гермиону?
– Помню, конечно… – улыбнулся Скабиор, но улыбка быстро исчезла с его лица: – И не думай, Драко, не смей подвергать её опасности.
– Ты рассказывал мне про те средства связи, которые вы использовали, чтобы Министерство не отследило вас. А если так попробовать?
– Это очень рискованно, Драко, но…И не смотри на меня так. Я не рыдал на «Омелия покидает Хогвартс»*, не растрогаюсь и сейчас, – он шутливо пригрозил Малфою пальцем.
– Я не могу так больше, – жалобно произнес парень. – Мне нужно увидеть её, прошу.
– Ох, хорошо, – сдался Скабиор, театрально вздыхая. – Но только если ты попадешься, пеняй на себя. Я тебя предупредил. Если что-то случится, ты не имеешь права выдавать нас, и меня в частности, понял?
– Понял. Рассказывай уже детали.
Месяц тянулся слишком долго. Слишком медленно и в то же время слишком быстро. У Гарри и Гермионы была куча времени на решение одной проблемы, и параллельно катастрофически мало было дано на решение другой. Дурсли были предупреждены и уговорены, хотя они меняли решение по сто раз на дню (руководил «парадом» Вернон Дурсль). И пусть Гарри уже давно махнул на это рукой, Гермиона упорно доказывала им по десятому, а может, и по сотому кругу, что их упрямство ни к месту, что им надо доверять Гарри и Ордену, что в Министерстве небезопасно и что им надо будет покинуть этот дом, если им дорога жизнь. Когда сил не хватало у Гермионы – после криков дядюшки Вернона любой сойдет с ума – они закрывались в комнате Гарри, ставили Оглушающее заклятие и вновь продумывали план поиска крестражей. Где они могут быть, с чего начать, как они вообще выглядят? Четко разобрались ребята только в том, что все крестражи должны быть очень значимы, иметь большую ценность для Волан-де-Морта. Гермиона предлагала Гарри множество вариантов того, где может находиться чаша Хельги Пуффендуй, но парень со временем вообще начал отрицать то, что она может быть крестражем.
– Подумай, Гарри, ведь ты видел память Волан-де-Морта, ты знаешь, как для него это важно. Значит, чаша может быть одним из крестражей.
– Я уже ни в чем не уверен. А может, у меня галлюцинации и тебя тут нет?
– Хватит страдать ерундой, сосредоточься на чем-то более важном, чем жалость.
– У меня самобичевание через 15 минут, не выбивай меня из графика.
– Твоя ворчливость, видимо, заразна, – вздыхала Гермиона.
И они, точнее, она, по новой прокручивала варианты того, что может быть крестражами и где они в таком случае могут быть.
В один из таких дней, в принципе, ничем не примечательных, когда до совершеннолетия Гарри оставалось две недели, возле дома на Тисовой улице раздался хлопок. Кто-то трансгрессировал, не иначе. Гермиона, которая первая услышала этот звук, пробормотала что-то Гарри, который в недоумении посмотрел на неё, резко выронившую свой тост с джемом и убежавшую в коридор. Волшебная палочка всегда была при себе. Использовать магию в присутствии маглов запрещено, но ничего страшного, у Министерства достаточно поводов и без этого, чтобы упрятать юных волшебников в Азкабан.
Она рванула дверную ручку на себя как раз в тот момент, когда Драко хотел постучаться. Обескураженная, взволнованная, забывшая про все обиды. Она сейчас перед тобой, ну чего же ты стоишь тут, глупец? Подойди и обними ту, ради которой рискуешь жизнью. Но Драко просто стоял, глядя на неё, как в первый раз.
– Зачем ты пришел? – прошипела Гермиона.
– Я…ты мне нужна.
– Ты мне не нужен, Драко, – процедила она, выходя на порог.
– Кто там? – подал голос спешащий на помощь Гарри.
– Все нормально, я разберусь сама, – так она обычно отвечала, когда к ним навязывался продавец библии или пончиков.
– Я люблю тебя…
– Сколько ещё раз мне сказать, что ты мне не нужен, Драко?
– Я не верю этому.
– А чему бы ты поверил?
– Ну скажи наконец правду, неужели это так сложно?!
– Это не сложно, потому что я уже сказала правду.
– Ты хочешь, чтобы я ушел?
– Без сомнений.
– Дрянь…
– Убирайся.
– Я уже попросил прощения!
– А потом сбежал с егерями!!! Что, думал, я не узнаю?!
– Я думал, что ты поймешь. Я не мог оставаться с отцом…и выполнять приказы
Сама-Знаешь-Кого…
– А так ты, конечно, не выполняешь его приказы, – с сарказмом произнесла она. – Может, стоило оставить всё, как есть?
– А так было бы лучше?
– Так было бы правильно.
– Откуда тебе знать, что правильно, а что – нет? Цена вопроса?
– Не говори чепухи. Все могло бы быть прави…
– Хватит этих «если бы». Меня это раздражает, – усмехнулся парень.
– За этот год я не смогла тебя изменить.
– Да, я замечал твои попытки.
– Интересно, и как же так получилось, что ты заметил что-то, кроме себя любимого?
– Ну, всё довольно просто: я тебя люблю.
– И снова эти слова…
– А ты ждешь чего-то нового? Без проблем. Ты самоуверенная, самовлюбленная, доверчивая заноза в заднице. Так лучше?
– Как же ты сейчас похож на Блейза.
– Не думаю. Я все же не черный обаятельный нарцисс.
– Но ты нарцисс. А теперь ещё, оказывается, расист.
– Ты, кажется, хотела поговорить о другом.
– Нет. Ты знаешь, мне ужасно сильно теперь захотелось пообсуждать проблему расового неравенства, если ты, конечно, знаешь, что это.
– Выключи режим «змеи», ладно?
– Режим «змеи»?! Я гриффиндорка, не забыл?
– Даже если бы хотел, не забыл. Таких истеричек редко забывают.
– Я истеричка? Это почему же?
– У меня много причин так говорить.
– Например? Давай рассуждать логически, хотя я не уверена, что ты слова-то такие знаешь, – все больше злилась Гермиона.
– Да, скептицизма достаточно. Мм, я бы добавил ещё немного хамства и орешков.
– Я не для тебя стараюсь.
– А для кого же? Мы тут одни.
– Я…отвали, Малфой.
– Оу, снова по фамилии. Я упал в твоих глазах? Эх, жаль. Знал бы заранее, приготовил бы венок с черной лентой.
– Если бы я тоже знала, выслала бы тебе извещение совиной почтой.
– Сарказм тебе дается с трудом, Гермиона.
– А почему меня не по фамилии, а?
– Я уже говорил. Потому что я люблю тебя. Кстати, бесишь ты меня по той же причине.
– Ты променял наши отношения на лучшую жизнь.
– Лучшую жизнь?! – окончательно взбесился Драко. – Я не могу даже душ принять, потому что, мать его, живу в палатке в лесу. Я гоняюсь за теми, кто не угоден Министерству, против своей воли. Я вынужден жить в отбросах, а рядом вонючие тупые егеря, – кричал он, – и все это только ради того, чтобы Волан-де-Морт не пытал меня, желая выяснить, где же вы скрываетесь! Я сбежал, потому что мой отец оставил бы меня в этом поместье навсегда, не дал бы мне поехать в школу, он бы ничего мне не позволил! Я сбежал именно к ним, чтобы точно знать, что происходит в магическом мире! Чтобы, блин, знать, что задумал ОН и что творится в Министерстве. Это не вы метаетесь от Министров и их заместителей в камеру для пыток! Вы не были там, вы не знаете, что я пережил! Твой отец не хотел убить тебя за то, что ты поступаешь так, как ты хочешь!!!
Стало намного легче. Будто камень с души. Он хотел увидеть её, но не думал, что это будет именно так. Что до Гермионы, то парень думал, она убежит сейчас обратно, и больше они никогда не увидятся. Но гриффиндорка подалась вперед и заключила Малфоя в свои объятия.
– Прости меня, – сквозь слезы шептала она, прижавшись головой к его груди, – я должна была верить тебе, а я…я…Гарри верил тебе до последнего…прости…прости, Драко. Ты голоден? – встрепенулась она, стоило парню ответить на объятие. – Пойдем в дом, мы тебя накормим. Столько всего надо рассказать… – забвенно говорила Грейнжер.
– Постой, – стушевался Малфой. – Сначала поцелуй меня.
– Это, безусловно, важнее всего, – усмехнулась Гермиона и, вытерев слезы, снова подалась вперед.
Без страсти и дикого желания, это был поцелуй. Отдача, нежность, любовь, всё что они чувствовали после долгой разлуки, всё, что накипело внутри к этому моменту, передавалось через эти импульсы. А они и вправду были, короткие электрические разряды по всему телу от радостного сумасшествия.
– Скажи, что любишь меня.
– cлезливая история от Магического Театра.
====== Глава 20 ======
Простите, что так медленно пишу, просто вдохновение что-то покинуло меня. Главы будут поменьше, увы. Но я постараюсь писать почаще.
И был человек, а остались только стыд и желчь.
Драко. 3 лицо. Неизвестность.
21.10.1997
Порой нам всем чего-то не хватает. Любви. Заботы. Вдохновения. Это все пустое, наверное. Нам не хватает лишь энергии. Будет энергия – будет и все остальное. А пока, бездушные – безынициативные – мы загибаемся и ноем от своей лени. Мы жалкие, а потому никчемные. Зачем мы существуем?
2.11.1997
Это слишком невыносимо, когда работа забирает у тебя всё. Всех. Я ниже это, признаюсь. С меня как будто содрали кожу и повесили на гвоздик в прихожей.
26.11.1997
Я сижу возле костра и сжигаю письмо, которое оставила мне Гермиона. И все её предыдущие письма. Наверное, и этот дневник я тоже брошу в огонь. К черту всё это, такая жизнь не по мне и никогда не будет. Я не убийца. Я даже не охотник. Я ничего не умею, как меня ещё не убил Волан-де-Морт?
Драко вырвал из потрепанного блокнота исписанный лист и бросил его в костер. Воспоминания затапливали его, душили, обволакивали. Призраки прошлого преследовали каждую ночь в кошмарах. Извращенный ум Темного Лорда Малфою не понять никогда.
Пара новых грязнокровок, пойманных в Лютном переулке. Эти совсем сумасшедшие, ещё надеявшиеся на что-то волшебники, просто хотели сделать покупки. А егеря, и Драко в том числе, не могли этого допустить. Челядь, грязь на улицах Магического Лондона, и им по должности положено от таких избавляться. Те, кого задержали в тот раз, не представляли никакой важности для Министерства, были простыми рядовыми работниками в одной из лавочек Косого переулка. И в таком случае Темным Лордом было приказано доставлять вонючих грязнокровок в поместье Малфоев, чтобы потом Волан-де-Морт мог сам избавиться от этого отребья. Вот и сейчас. Им надо доставить этих несчастных в чертово поместье.
Драко не хотел, не мог туда приходить, но делать это нужно было теперь постоянно. С Гарри и Гермионой он остаться не смог – слишком опасно. И это, черт возьми, ещё больше удручало. Печальная серость – всё, что осталось от эмоций бывшего слизеринца. Ему больше некуда податься. Прежняя жизнь казалась раем, хотя все было наперекосяк. Но все же лучше, чем это: когда ты не можешь нормально поесть, когда спишь черт знает где, когда твой душ – это капли кислотного дождя.
Она. Причиной всего...даже его существования...была она. И Драко держался теперь только за эту мысль, за жалкое однодневное воспоминание. Как она прижалась к нему. Как поцеловала. Как рассказала обо всем. Она выглядела измученной, но счастливой. Заглядывала в глаза в поисках ответа, надежды. Чего-то, что сама себе не смогла бы объяснить, но это было так по-детски любовно и правильно, что Драко впервые за долгое время испытал чувство покорного счастья. И то, как Гарри отчаянно кинулся в объятия к нему. Прошлая ненависть, ссоры, обвинения – всё это являлось пылью, совершенно ненужным хламом. Они ведь повзрослели. Изменились на самом деле. И Поттер казался старым верным другом, которому не нужно было ничего объяснять: простого многозначительного взгляда хватало с головой. А Гермиона была похожа на молодую жену, ждавшую своего мужа с войны. Да так оно и было, наверное. И в голову прокралась смешная мысль сделать ей предложение. А что, если Малфоя и вправду убьют во время одного из захватов? Волшебники бывают разные, и до небольшой местной битвы, сражения, уже несколько раз доходило. Бравые, отважные, умные и смелые...те, кого Министерство считает неугодным...маглорожденные волшебники защищали свое право на существование. И было стыдно потом перед их мертвыми телами за то, что так и не смог вступиться за них.
Скабиор часто и шумно дышал, постоянно матерясь. Ему попался постоянно вырывающийся паренек. Драко знал этого волшебника: смуглый раскрасневшийся мальчишка учился на Пуффендуе, и был достаточно силен в Заклинаниях, поэтому с ним было больше всего проблем. А Малфой вел под руку тощую маленькую девочку, лет двенадцати на вид. Её талию можно было обхватить одной рукой. Хрупкое тельце почти обмякло в его руках, пока они шли к воротам. Кованая калитка не отпиралась никем. Егеря просто подняли левые руки и прошли вместе с жертвами через решетку. Черт, почему надо было так хорохориться? Конечно, Люциус Малфой, как и его высоконравственные ублюдочные предки, не мог обойтись обычным домом. Ему надо было показать свою стать. И теперь совершенно забитый и убогий, этот мужчина сжигает в своем доме убитых волшебников. Зато возле дома есть тисовая изгородь, ах, какая прелесть. Пфф.
На первом этаже в ромбовидных окнах мерцает свет. Егеря ускорили шаг, спеша распрощаться со своей “ношей” до появления Темного Лорда. Если бы только они знали, что Темный Лорд уже здесь. А всем его соратникам было известно, насколько брезглив был по отношению к егерям самый-злой-волшебник-всех-времен. Не обращая внимания на плач, слезные мольбы жертв, они упрямо шли вперед, к двери, которая сама раскрылась при их приближении. Черная Метка на предплечье Драко неистово прожигала кожу, но он снова и снова отрицал в мыслях, что Волан-де-Морт где-то рядом. Это же невозможно. Он не появится здесь так поздно.
Холл чист, как всегда. Здесь просторно и тускло, как будто это место создано высасывать радость. Каменный пол устлан мягким ковром. На стенах портреты умерших Малфоев. Бледные, гордые лица недовольно взирают на пришедших. И дальше, к другой двери, куда егерям надо попасть, тянется узкий коридор. Пересечь его занимает от силы десять секунд. Маглорожденные упираются из последних сил, только маленькая девочка рядом с Драко идет покорно и тихо. И это слишком пугающе, до мурашек. Слишком зловеще.
Двери в гостиную открывает кто-то, как будто их ждали. Вся мебель сдвинута к стенам, а посреди комнаты стоит длинный изукрашенный стол, за которым сидит с десяток молчащих людей. В помещении темно и мрачно, только отблески языков пламени в мраморном камине освещают лица окружающих. И главное лицо того, кто сидел перед самым камином, выглядит омерзительно. Змееподобное, злое, с узкими прорезями вместо ноздрей и красными глазами, бледное как молоко.
– Так-так, это ведь твой сын, Люциус? – высокий, звонкий голос Волан-де-Морта обращается к Малфою-старшему.
– Драко...
На него было не страшно, а, скорее, неприятно смотреть. При свете огня он казался восковой фигурой, с желтоватой кожей и впавшими глазами. Рядом с ним сидела Нарцисса, мама. Она казалась такой же испуганной, такой же бледной и напряженной. Взгляд, секунду назад обращенный в пустоту, куда-то прямо перед собой, теперь умолял Драко о чем-то. Безмолвные речи. А он уже не мог понять этого, слишком многое изменилось, и сейчас эти взгляды вызывали лишь непонимание.
– Сын Люциуса Малфоя – егерь, – прошипел Волан-де-Морт, и по залу пустился сиплый смешок. – Кого мне привели в этот раз?
– Четыре грязнокровки, – ответил Скабиор, слегка поклонившись.
– Отведите их в подвал, – махнул змееголовый, – а ты, Драко, подойди к нам.
Малфой испугался. На самом деле. Он и не заметил, что сжимает руку этой маленькой девчушки. Только когда она дернулась, волшебник опустил голову, переводя на неё взгляд.
– Все будет хорошо, – одними губами прошептала малышка.
В носу защипало и на глаза предательски навернулись слезы. Милая, как же я хочу забрать тебя отсюда и убежать. Бедная девочка, понимает ли она, что её ведут на верную смерть?
– Быстрее, – Реддл шипит, как змея.
Скабиор незаметно пихает Малфоя локтем в бок и протягивает руку к малютке. Пленных забирают и уводят дальше к лестнице. А Драко ничего другого не остается, как идти к столу. Ноги налились свинцом, и сделать шаг ужасно сложно. Под ложечкой неприятно засосало. Воздуха не хватает.
– Эта привилегия тебе за то, что ты убил Дамблдора, – противно улыбается Волан-де-Морт.
– Мой Лорд...
– Молчать! – вдруг вскрикивает он. – Пока я говорю, ты молчишь, ясно?
– Д-да, Мой Лорд...
– Так вот, – он снова смягчается в тоне, но это ещё зловещее. – Ты убил Дамблдора, и за это тебе должна была выпасть похвала. Но этого не произойдет никогда, потому что ты сбежал с грязнокровкой. Ты помог Гарри Поттеру. И за это ты будешь наказан.
Нет. Не надо. А как же то, что Драко уже несколько месяцев гоняется за маглорожденными, как охотничья собака? Разве это не в счет? Пожалуйста, не надо. Сил нет. Он сойдет с ума, если эта скотина применит...
– Круцио!
Драко падает на колени. Собственный крик стоит в ушах. Тело словно разрывают на части. Как будто кожу поджигают. Боль невыносима, её невозможно терпеть, особенно сейчас, когда каждая клетка тела и так ноет при малейшем движении. Картинка плывет перед глазами, и он уже практически проваливается в черную пустоту.
– Мой Лорд, я...
– Как ты смеешь мешать мне, Северус? – рявкает Волан-де-Морт, все же прекращая действие заклинания.
– Он не стоит траты вашего времени. Думаю, таскаясь по лесам в поисках развлечения для вас он вполне может и дальше так отрабатывать свою вину, – бесцветно бросает Снегг.
Красные глаза пристально изучают Драко несколько секунд, потом Непростительное ещё не надолго летит в парня, и Волан-де-Морт отстает от него. Взор обращен к новому директору Хогвартса.
– Ты прав, Северус. Только...ты будешь контролировать этот процесс, я думаю. Ты нужен мне в Косом переулке. То, о чем мы говорили...
