Текст книги "Control your emotions (СИ)"
Автор книги: Vilen
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)
– Прости меня, – прошептал Малфой.
Он придвинулся к ней и положил руку на талию. Гермиона была похожа на статую, безмолвную статую, холодную безмолвную статую, лишившуюся чувств. Только непрерывные слезы выдавали обратное.
– Пожалуйста, прости. Гермиона, я не хотел, чтобы все получилось так…
Каждое его слово. За это надо было бы влить кипятка ему в глотку, чтобы шипящие брызги воды обожгли горло, чтобы замолчал, не смог проронить ни одного больше слова. Поганого, вонючего слова. Он весь был пропитан враньем. Как можно верить такому, как Малфой? Она не могла понять, как доверяла ему раньше. И после всего, что случилось, после всего, что между ними было… Гермиона хотела сейчас вернуть все назад и изменить. Чтобы все было так, как должно быть. Не так, как у всех, а так, как надо.
– Я вернусь к родителям, – выдохнула она.
– Зачем? Ты там будешь в большей опасности, чем здесь.
– А что можешь дать мне ты?
Она вылила шоколад в кружку и убрала его руку. Подошла к столу и с невозмутимым видом пригубила из чашки.
– Прошу, не начинай опять. Важна жизнь каждого, как ты не можешь понять? Гермиона, я…
– Когда я просила, умоляла о помощи, вот тогда меня надо было спасать. Но нет, ты не сделал ничего.
– Я хотел, чтобы ты справилась с этой болью сама.
– Боль – это не то, чем можно поделиться, Малфой.
Он запустил руку в волосы и закатил глаза. Опять, снова. Почему она не может понять? Почему все свои гриффиндорские мозги она пустила в русло травологии и истории магии, а элементарных истин уяснить не может?!
– Сейчас не время для бурных истерик. Не заблуждайся, ты далеко не одна, кому важна победа.
– Тогда поспеши.
На опухшем от слез лице не дрогнул ни один мускул. До тех пор, пока Драко не долбанул со всей силы по кухонному шкафу и не ушел, проклиная тот момент, когда впервые увидел её. Гермиона отодвинула чашку и уткнулась головой в ладони, прижимаясь запястьями к столешнице. Тихонько плача, она все думала о том, что будет с ней дальше. Как выбраться из всего этого дерьма. Она увязла в этом по колени, не в силах выбраться сама. Но прибегать к чужой помощи не могла, слишком много грязи, помощничек тоже может застрять тут надолго.
Наверху послышались крики и звук разбитого стекла. Гермиона вздрогнула, вскочила со стула и помчалась к лестнице.
– …да потому что мне все ещё важны ваши жизни, идиот! И моя жизнь мне важна тоже! – надрывался Забини.
– И ты думаешь, что мы не хотим тебе помочь?! – вопил Рон.
Поднявшись по лестнице на крики, она оказалась на третьем этаже, сюда Гермиона раньше не заходила. Широкий коридор был увенчан множеством кованых люстр и тонких светильников на потолке и стенах. Резные фальшивые рамы на пурпурных как кровь стенах, белые тюли, едва прикрывающие безразмерную наготу широченных окон, на полу черный мягкий ковер, отливающий бриолином. Во всех углах и через каждые два метра, исключая двери многочисленных комнат, стоят небольшие диваны, на которых пылится многовековые летописи, свитки, свертки, подле всего этого пергаментного безобразия лежат пустые чернильницы и поломанные перья.
– Я прошу вас…нет, я даже приказываю – уходите! – кричал Блейз.
Он опять еле стоял на ногах и держался одной рукой за дверной косяк. На предплечье левой поверх помятой рубахи было намотано множество разных тряпок, и вид это был ужасный. Напротив Блейза стояли Рон и Гарри с самыми мрачными лицами, какие только можно представить. Гермиона подступила к слизеринцу и дернула Гарри за рукав.
– Прости меня, душа моя, я не смог… – умоляюще прошептал Блейз.
На лестнице послышались шаги, и через секунды к ним поднялся Драко. В одной руке волшебная палочка, в другой – маленький рюкзак. Гермиона даже немного удивилась: на Малфое красовались обычные джинсы, свитер и кеды. Совсем непривычно после всех этих строгих темных костюмов. Блейз виновато вздохнул и посмотрел другу в глаза.
– Драко, прости, я не смог…
– О чем он говорит? – непонимающе уставилась на Малфоя Гермиона.
«Продался. Черт, он всё-таки сдался…не смог…отец ублюдок…» – вертелись мысли в голове Драко.
Он всё понял в мгновение. Блейз не смог умолчать, видимо, боль была такой сильной. И к тому же, Люциусу ничего не стоило узнать про их местонахождение, гребаная хвосторога. И что теперь? Получается, Пожиратели будут тут в считанные секунды, если они уже не здесь.
– Как скоро? – игнорируя удивленные взгляды остальных, обратился к другу Малфой.
– Через минуту, – мрачно отозвался Блейз одновременно с Гарри.
– Что? Откуда ты знаешь? – вопросительно посмотрел на Поттера Драко.
– Я…
Гермиона закусила губу, переводя взгляд с одного на другого. Ведь они с Роном знали, в чем причина этого. Потому что Гарри может проникать в сознание Волан-де-Морта, потому что видит всё, что с этим связано.
– Я… – снова протянул Гарри.
– Это я ему сказала, – среагировала Гермиона.
Драко удивленно изогнул бровь и усмехнулся. Конечно, он не поверил. Сколько ещё секретов скрывает эта троица? И зачем? После того, как ему стало известно про крестражи, Малфой думал, что большей скрытности быть не должно. Оказывается, нет, это ещё не предел.
Внизу послышались голоса. Все инстинктивно дернулись и прижались друг к другу. Гермиона не помнила как и сама ли она это сделала, но сжимала ладонь Драко в своей.
– Блейз! – грозно позвал голос на первом этаже.
Там было много людей, было слышно по топорному шуму и скрежету шуршащих о половицы ботинок. Большинство из них властно хохотали, разбивали что-то, наверняка просто из баловства крушили гостиную, громко ругались и выкрикивали заклинания.
– Забини! – рявкнул тот же голос.
– Простите меня, – с горечью прошептал Блейз.
Он выступил вперед и медленно пошел к лестнице. Гермиона не могла этого выдерживать. Она выбежала к нему и заключила в свои объятия.
– Мы будем с тобой. Мы тебя не бросим, – всхлипывала она.
– Нет, – отрезал Блейз. – Вы должны спасаться. Я не позволю, чтобы вы погибли по моей вине.
Драко смотрел на них не мигая. Ему тоже сейчас хотелось подскочить к другу и обнять его. Тоже заплакать и пообещать, что не бросит. Он понимал Блейза, понимал, как никто другой. Хотелось выть от собственного бессилия и тупости – почему он не предусмотрел всего, почему не послушался Забини раньше?! Блейз поднял голову и посмотрел Малфою в глаза. И всё читалось в этом взгляде. Всё, что они когда-то сказали друг другу, и всё, что ещё могли бы сказать.
– Забини, мальчик мой, мы знаем, что ты здесь, – пропел прогнивший женский голос уже на лестнице.
– Уходите, – прошептал Блейз, отпуская Гермиону.
Рон и Гарри всё это время стояли рядом, не проронив не слова. Всё время они молчали, пока на лестнице раздавались гулкие шаги, противный женский голос выл что-то, а Блейз топтался на месте в нерешительности.
– Ну уж нет, с меня хватит! – внезапно вскрикнул Гарри.
Выхватив из заднего кармана волшебную палочку, он на пару с Роном встал по обе стороны от лестницы, и сразу вместе они выкрикнули заклинание:
– Протего!
– Он не соврал, Люциус! Мальчишка здесь! Люциус! – взвизгнул женский голосок.
Внизу все замерло на секунду, но только на секунду. Потому что потом на лестнице послышался множественный шум и топот.
– Протего Максима! – взревел Рон, направляя палочку на лестничный проем.
– Редукто! – палили куда-то вверх Пожиратели.
Драко схватил Гермиону за руку и оттащил назад, пока Блейз искал на полу свою упавшую палочку.
– Гермиона, послушай, тебе надо трансгрессировать одной…сейчас…ты меня слышишь?
Она плакала, давилась слезами, что-то бормотала и мотала головой.
– Гермиона, мы останемся и поможем Блейзу. А ты пока…
– Я н-не оставлю с-своих др-рузей, – запинаясь, произнесла она.
Вывернув руку, девушка подбежала к Блейзу, взмахнула палочкой, и волшебная палочка Забини оказалась у него в руках. Ещё взмах – и воюющих разделил невидимый щит.
– Редукто! – наперебой ревели Пожиратели.
Ужасные, отвратные люди в черных длинных мантиях, с капюшонами на голове и масками на лице. За время битвы они разрушили половину коридора и лестницы, у многих капюшоны и маски уже слетели с голов, открывая взору их безобразные лица.
– Протего! – раз за разом обновляла щит Гермиона.
Рон и Гарри не отставали, осыпая заклятьями сторонников Волан-де-Морта. Одни за другими, эти заклинания рикошетом отскакивали от Пожирателей и возвращались назад, упираясь своей мощью в Защитные чары.
– Драко… – тихий голос из толпы Темных волшебников.
И все замолчали. И те, кто воевал за, и те, кто воевал против. Толпа застыла в общей спеси. Гермиона повернула голову: Драко замер посреди коридора, не сводя глаз с одного человека в той куче монстров в масках. Она обернулась, точно следуя за невидимой нитью его взора. Как предводитель этих ублюдков, в центре стоял Малфой-старший собственной персоной. Он протянул руку вперед и, пропуская по щеке лживые слезы, снова прошептал:
– Драко…сын, выходи.
Не этого ли ты хотел, а, Малфой? Чтобы отец преклонялся перед тобой, просил, умолял. И вот он здесь. Впервые за всю жизнь, если по отношению лишь к отцу, сердце забилось быстрее. Стук сердца заглушал в ушах все остальное. Кажется, Гарри что-то сказал, вскрикнула Гермиона, угрожая какой-то Пожирательнице. А он смотрел на отца. И видел только отца во всей этой толпе. Перед глазами поплыли образы, детские воспоминания. Как отец наказывал его за малейшую оплошность, но, как ни странно, выполнял каждую прихоть. И Драко вырос эгоистом. Он походил на отца, и можно даже быть слепцом, чтобы все равно увидеть это. Голос, походка, манеры, каждая эмоция была отражением, копией. Драко знал, уже давно знал, что часть его, большая часть его мыслей жаждала чужой боли. Как он сам делал это с Гермионой, как его отец делал это с его матерью. Это ведь было то, чего Люциус так добивался. Этого он хотел, не так ли?
Гермиона снова оглянулась на Драко. Безжизненный, пустой взгляд. И эти глаза цвета безнадежности. Одна из Пожирателей выступила вперед, шепча заклинания.
– Назад! Иначе от вас и мокрого места не останется, – пригрозила ей девушка, махнув палочкой.
– Драко… – опять просипел Люциус, сделав шаг к сыну.
Это имя. Из уст Малфоя-старшего оно звучало совсем не так. Не так, как произносила это имя сама Гермиона. Его имя… оно шипело на языке, прожигало кожу, оставляло на теле раскаленный, плавящийся след.
– Не подходите, – насупился Гарри, направив палочку на Люциуса.
Каждое слово, каждую минуту. Минуту-секунду-быстрее-убежать.
– Посмотри на меня.
Голос Драко прорезал эту давящую тишину. И все посмотрели на него, но был важен только один взгляд.
– Посмотри на меня, черт возьми, – глухо повторил Драко. – Это ты сделал меня таким. Я даже при всем желании не могу забыть детство, понимаешь?
– Щенок, да как ты смеешь?! – взвизгнул женский голос рядом с Люциусом.
Гермиона в ужасе закрыла рот рукой: глумливая Пожирательница стащила маску с лица, открывая на показ свое лицо. Исхудавшая, бледная, это была Белатрисса Лестрейндж. Гриффиндорка не могла забыть, выкинуть из памяти ту адскую боль, те пытки, которым подвергла её эта чокнутая.
– Ты не можешь даже себя защитить, настолько ты жалок, – продолжал Драко. – Ты пришел сюда думая, что Блейз один. Но ты пришел с целой свитой, хочешь показать всем своё величие. Как ты выносишь себя?
– Я не знаю, – отрешенно прошептал Люциус.
Две души, два сердца. Два разных человека сейчас переживали одну боль на двоих, один страх… Драко и Гермиона.
– Столько глупых условностей, столько глупых правил, – хмыкнул слизеринец. – Я сожалею…Мне жаль тебя, правда, за то, что ты мой отец.
Люциус побелел и отступил назад. На его глазах проступили слезы, он опустил голову и вжался в спины своих соратников.
Теперь Драко смотрел на Гермиону. Опустошенный, словно сам себя убил этими словами. Он смотрел на неё, на опухшее от слез лицо, на искаженную от отвращения улыбку, на тесную пылающую от стыда кожу.
– Жалкий предатель крови, любитель мерзких грязнокровок… – алчно шептала Белатрисса.
– Перестаньте, просто прекратите! – вскрикнула Гермиона, отводя взгляд.
– Да как вы смеете противостоять нам?! – воскликнул кто-то из общей толпы. – Вы всего лишь школьники, вам и не снились те заклинания, с которыми знакомы мы…
– Редукто! – крикнул Гарри, направив в кого-то волшебную палочку.
Нескольких Пожирателей сбросило с лестницы под общий крик и ругательства. И битва возобновилась. Только не было в ней больше общности, какой-то согласованности. Все палили заклинаниями друг в друга, кричали. Платиновых волос Люциуса и его пустого взгляда больше не было видно в толпе. Гермиона подбежала к Драко и взяла его за руку.
– Я всегда с тобой, – тихо, но различимо в бушующем крике сказала она.
– Мы всегда с тобой, Драко, – поправил её Рон.
– Я думаю, мне будет не хватать этой сентиментальной белиберды, – рассмеялся Блейз, пуская заклинание в кого-то по ту сторону лестницы.
– И не думай, Забини, ты с нами, – запротестовал Гарри.
Вдох-выдох, и не думать ни о чем постороннем. Сосредоточиться. Защитное, Обезоруживающее. Молодец, Гермиона! Не оглядываться на остальных. Выпустить руку Драко, потому что так легче сражаться. Вдох-выдох…
– И что теперь? – перекричав вопли, спросил Рон.
– Вы трансгрессируете сами, а я уж как-нибудь сам… – ответил ему Блейз.
– Ничего подобного! – одновременно воскликнули Гарри и Драко.
– Круцио!
Любимое заклинание Лестрейндж полетело в Забини. Он не сумел защититься, палочка выпала из рук, и, упав на колени, парень закричал от боли.
– Остолбеней! – в отместку пальнул в неё Гарри, но заклинание проскочило мимо.
– Инкарцеро! – взвизгнула появившаяся из ниоткуда Алекто Кэрроу.
Драко помнил её, там, на башне Астрономии, как такое забудешь. Вместе со своим тупоголовым братцем и дружком-оборотнем Сивым. Да они бы могли группу организовать, подонки! Заклинание попало в Гермиону, и кучи веревок опутали её тело, сдавливая со всей силы. Пожирательницы расхохотались, не убирая волшебных палочек со своих жертв.
– Ах ты тварь! Бомбарда Максима! – взревел Рон.
Попав в Белатриссу, он тем самым прекратил действие Круциатуса, да и саму Лестрейндж сбросило с лестницы.
– Подонок, как ты смеешь! Круцио! – наставил на него палочку ещё один Пожиратель.
– Протего! – мгновенно среагировал Гарри, заслонил собой друга.
И так они сыпали друг в друга заклинаниями, сбиваясь на дыхании, пытаясь придумать что-то новое, потому что одни и те же заклинания пускались в ход по десятому кругу.
– Фините! – направив на путы палочку, пробормотал Драко.
Веревки спали с тела Гермионы, и, пока она откашливалась и хваталась руками за шею, Малфой сел подле неё и взял за руку.
– Блейз… – одними губами прошептала девушка.
Драко прижал её к себе и поцеловал. Время остановилось, замедлило свой ход на этот краткий миг. Он поцеловал её и мог поклясться, что по спине пробежали мурашки. Горький, липкий страх окутал с ног до головы. Её горячие, нежные губы. И этот вкус, вкус грязного рая.
– И только… – закрыв глаза, пролепетал Малфой, отпустив её.
– Бойтесь своих страхов, дорогие мои, – нараспев произнес Амикус. – Бойтесь нас – мы ваш главный страх, детки…
– Ступефай! – поднявшись на ноги, махнула в его сторону Гермиона.
– Пора! – крикнул Гарри.
– Он собирался убить тебя! – верещал на весь дом Кэрроу. – Редукто!
– Я давно уже сделал свой выбор, – отползая в сторону, покачал головой Забини.
– Давай же, Блейз, мы тебя не оставим, – взмолился Рон.
Отбивая заклинания, они отступали назад, к одной из самых дальних комнат, чтобы было время аппарировать.
– Нет, – не унимался Блейз. – Это мое решение, – он выронил палочку и вжался в стену, закрыв глаза. – Но я пришлю вам открытку.
– Ты спятил?!
– Уходим! – воскликнул Гарри, отперев дверь.
Пожиратели как голодные гиены бросились к Блейзу, но часть из них понеслась за убегавшими. Рон, взяв Гермиону за руку, уже забежал внутрь старой комнаты, походившей на кладовку. Драко, оставив слабый щит, ворвался следом туда же. Гари к этому моменту уже проверил комнату и теперь стоял посреди прочего хлама и вытянул руку.
– Давайте, у нас меньше минуты…
Драко и Гермиона положили свои ладони на запястье Гарри. И вот уже рука Рона едва не коснулась дрожащей руки Гермионы, как дверь распахнулась и в комнату вбежала Алекто Кэрроу на пару со своим братцем.
– Авада Кедавра!
Она слабо слышала вскрик совсем рядом с собой, издевательский хохот Пожирательницы и тяжелый вздох позади. Перемещаясь в этой давящей темноте и исчезая из этого треклятого поместья, Гермиона пыталась сосредоточиться. Спрятаться…скрыться…в лесу…каком-нибудь лесу…Её тащило в неизвестность. Всё болело и хотелось кричать, она лишь повторяла про себя слова про лес, надеясь, что этого вполне хватит. И тут она почувствовала под ногами землю, твердую землю. Открыла глаза, упала на колени, выпустив руку из общего цепкого замка. Рядом рухнуло тело. Она подумала, что так же, как это сделала она пару секунд назад. Но нет. Рухнувший лежал лицом вверх, глядя в тучное небо с застывшей на губах усмешкой. Рядом как вкопанные остановились ещё двое.
– Рон… – выдохнул Гарри.
Гермиона внимательно вгляделась в упавшего. Взгляд остекленелый, пустой, грудь не вздымается на вдохе. Она протянула руку и коснулась его щеки – леденящий душу холод.
– Очнись, Рон, – жалобно попросила она.
Сжав в одной руке волшебную палочку, а в другой маленькую сумочку, что все это время перевешивалась через плечо, Гермиона подняла голову и посмотрела на друзей.
– Его парализовало во время трансгрессии? – не совладав с собой, расплакалась девушка.
Драко отошел назад на пару шагов, как будто не веря происходящему. Хотелось рассмеяться. Ну же, вот оно. То, чего ты так хотел. Теперь Рональд Уизли никогда больше не посмотрит на неё, не подойдет и не заговорит. Ни с кем. Никогда.
– Нет, Рон, пожалуйста, очнись! Прошу…Ты врёшь, ты притворяешься…Давай же, вставай. Ты ведь жив…Прошу, Рон…РОН, ПОЖАЛУЙСТА! Я ПРОШУ ТЕБЯ, ОЧНИСЬ!!!
Гарри рухнул на землю, падая на колени и сразу раздирая ткань джинсов о твердые камни. Он выпустил палочку из рук и уперся ладонями в холодные булыжники.
– Гермиона, хватит… – одними губами прошептал парень.
– Что?
Она дернулась как от иглы, как от кипятка, ошпарившего локоть. Прикусила до крови губу, смешивая тонкие красные капли у рта с горькими слезами.
– Как…как ты можешь?! Он жив, ты должен помочь мне! Я…надо…да, точно…
Гермиона протянула руку и рванула к себе маленькую сумочку, расшитую бисером. Покопавшись там пару секунд, она вытащила безоар и флакончик с зельем. Быстро влила зелье Рону в рот, а затем туда же впихнула и безоар.
– Давай же, Рон, очнись, прошу…
– Гермиона, он умер, – тихо проговорил Драко.
– НЕТ, ВЫ НЕ ПОНИМАЕТЕ! Я ВАМ НЕ ВЕРЮ!!! РОН, Я ПРОШУ ТЕБЯ, ВСТАНЬ! РОН!...РОН!!! НЕ БРОСАЙ МЕНЯ, СЛЫШИШЬ? – она давилась рыданиями. – ТЫ ПОКЛЯЛСЯ МНЕ, ЧТО НИКОГДА НЕ БРОСИШЬ…пожалуйста, очнись, – её голос упал до шепота.
Гарри уткнул голову в колени и заплакал. И его слезы были для Драко в каком-то роде отпущением грехов. Он сам не мог заплакать, не было ничего. Зияющая дыра в груди, пустая рваная рана. Малфой подошел к мертвому телу и опустился рядом. Он приобнял Гермиону за плечи, и девушка прижалась к нему, утыкаясь головой в грудь. Рубашка сразу стала мокрой от её слез.
– Я не верю в это, Драко…скажи, что это неправда, что он жив…
Её шепот резал слух. Слизеринец опустил голову и перевел взгляд на бездыханное тело. Всего минуту назад он был живым, всего минуту! Минуту назад этот парень раздражал и досаждал Малфою, мог быть другом, хотел помочь Поттеру, хотел помочь всем. Нет, Драко никогда не видел Рона во вторых ролях. Наоборот, Уизли был для него фигурой даже более яркой, чем Гарри. И что теперь – этот рыжеволосый смешной парень остекленело смотрит в небо, и в глазах его застыла смерть, а на губах кривая усмешка, словно он сейчас поднимется и даст сдачи этой суке Кэрроу.
– Надо похоронить его, – почему-то сказал Драко.
Гарри поднял голову и что-то тихо прошипел. Он покачал головой и потянулся к волшебной палочке.
– Он не умер, – неустанно повторяла Гермиона.
В голове творился настоящий бардак. Мысли метались в подсознании как сумасшедшие. Этого не может быть. Вот же он, рядом, лежит и пусто смотрит вверх, куда-то в небо. Искренний до жалости, верный и преданный как друг, по-настоящему заботливый и доверчивый. В этом весь Рон. Гермиона любила его, и не могла для себя понять – любовь эта была дружеской или нет. Да собственно, не так уж и важно. Он умер! Больше не будет ничего. Он умер…Этого ей никогда не принять, слишком много боли. Слишком много ужаса вдруг обрушилось на неё, не в силах так дальше жить, без него, без того, кто теперь стал всего лишь трупом рядом.
– А миссис и мистер Уизли? Как сказать им? – в пустоту бросил Драко.
Гарри снова заплакал, подползая на коленях к Рону. Его колени и ладони были в крови, но ни капли не волновало. Гарри словно молился, что-то бессвязно шепча и хватая мертвого друга за руку, сжимая уже ледяные пальцы в своих руках.
– Мы не скажем им, пока не придет нужный момент, – всхлипывая, сказал Гарри.
Он поднял глаза, и в этих глазах было столько отчаяния, сколько Драко не видел никогда. Это немыслимо, терзает, хочется блевать от подобной жалости к хладному трупу…По щеке щекотной робостью пробежала соленая капля, как бы смущаясь своего присутствия. А за ней ещё одна. Малфой давно не плакал.
– Ты сделал свой выбор, – опять в пустоту бросил Гарри.
И даже непонятно было, кому он это сказал. Но слова показались такими нужными, такими правильными. Гермиона закивала и ещё больше разрыдалась.
Они похоронили Рона у старого раскидистого дуба. Гермиона сидела у могилы и держала одну руку на сырой рыхлой земле, а второй рукой сжимала руку Гарри. Драко не был против, он понимал, что сейчас Гарри как никогда необходима поддержка. Он тоже сел у могилы и вытащил из заднего кармана палочку. Драко подумал, что даже забавно то, какие бы цветы предпочел Рон, и наколдовал букет белых орхидей. Он не знал, понравится ли такой жест этим двум, что давились слезами сейчас. Малфой хотел так сделать, ему это было нужно, чтобы наконец была возможность дышать, жить, а не умирать от тупого существования. Он положил букет у основания могилы, на песчаную горку вроде надгробия.
– Никто не говорил, что это будет легко, – сказал Драко. – Я понял это только сейчас.
– Это была случайность, – опустил голову Гарри. – Если бы Рон не стоял спиной к двери…
– Но он стоял, – твердо произнесла Гермиона. – Он стоял спиной к двери, потому что ты, – она бросила ненавистный взгляд на Драко, – стал с боку…
– Не смей обвинять его, – покачал головой Гарри. – Мы не могли знать, что это случится.
– Нет, мы знали. Это же Пожиратели, они только такие заклинания и знают. И если бы Рон… – она опять заплакала.
– Знаешь, что мне сказал Уизли в тот момент, когда заставил выпить яд? – тихо сказал Малфой.
– Что же? – всхлипнула Гермиона.
– Ты можешь не стать тем, кем хочешь. Но ты можешь не быть тем, кто ты есть.
====== Глава 18 ======
простите за задержку главы – была занята универом и переездом.Примерно через недельку будет новая глава.Спасибо тем,кто читает и ждет проды:*
Yes, Draco told me all about you.
Холодное черное небо, затянутое тучами. Даже на горизонте нет ни единого проблеска, ни единой надежды на то, что солнце покажется миру хотя бы одним маленьким лучом. Никакой надежды.
Гермиона впервые встречала утро у могилы. Мокрые от ночного дождя волосы липли к лицу, сплетая из спутанных кудрей паутину на щеках. Её охватило странное оцепенение. Мысли о том, что Рона больше нет, не укладывались в голове. По-прежнему внутри таилась детская надежда, что он жив и сейчас придет. Черная почва земляными катышками убегала с бугристого холма, песчаными насыпами означавшего смерть. Могила притягивала взгляд. В секундные помутнения в сознании казалось, что это не ветер воет вовсю, а Рон просит выпустить его из душного земляного гроба.
«Его больше нет. И он не вернется. Его больше нет…»
Она повторяла это как молитву. Повторяла в голове раз за разом и каждый раз плакала. Глаза опухли и покраснели. Голова гудела, словно раскалываясь на части. Девушка не реагировала ни на какие посторонние звуки, неотрывно глядя на песчаный насып. Она даже не шевельнулась, когда тяжелая ладонь опустилась на её плечо. Без слов или лишних вздохов, без успокаивающих слов или обещаний, кто-то сел рядом. Гермиона не смотрела, кто это. Плевать, Гарри это или Драко. Вопросы для обоих были бы одни и те же.
– Где ты был всю ночь? – она словно спросила это у букета цветов, что лежал на могиле.
– Устанавливал Защитные чары, – пустой, осипший голос Малфоя.
– Зачем? – вопрос кажется ненужным и пустым, но всё равно слетает с её уст.
– Потому что больше никто не умрет.
Она уткнула голову в колени, вздрагивая всем телом. Опять слезы, опять мысли о том, что это всё её вина. Что это их вина.
– Гермиона… – Драко провел рукой по каштановым прядям.
Она дернулась и посмотрела на Малфоя так, как будто убийцей был он. Внутри бесполезно начала закипать злость. Бешеное, безумное животное, рвущее на части ошметки исцарапанной души. До ноющей боли в животе, до сводящих от напряжения мышц. Ненавистное понимание того, что Рон не вернется. Понимание того, что Рон умер.
– Не надо ничего.
– Ты предлагаешь просто смириться? – её крик эхом отдался на пару километров вокруг.
– Нет. Но ты уже ничего не сможешь сделать.
Гермиона ахнула, словно ей влепили пощечину. Пусть бы лучше побили до полусмерти, изувечили рваных шрамов на лице. Только не слова. Только не эти слова смиренным тихим тоном. Она вскочила на ноги и быстро ушла.
Холодные капли стекали по щекам как слезы. А может, это и были слезы, кто знает. Сутулый, понурый и потрепанный. Вот он, герой войны. Этот кто-то раньше был Гарри Поттером. И кто он теперь? Глупый мальчишка, потерявший веру и надежду.
– Гарри…
Он не обернулся. Не шелохнулся. Никаких признаков жизни. Пустой остекленелый взгляд, устремленный в землю. И чего ещё ожидать от человека, потерявшего лучшего друга? Гермиона знала, каково это. Знала, возможно, лучше него.
– Гарри…
– Это моя вина.
– Это не так, – она отрицательно помотала головой.
– Это так. И ты знаешь.
Знала. Конечно, она знала. Если бы Рон и Гарри не появились тогда в поместье, ничего бы не было. Ничего. Если бы можно было вернуть всё назад. Но запас Маховиков Времени был уничтожен два года назад. И опять из-за Гарри.
– Я знаю, что если бы не…
Он словно читает мысли. Потаенные мысли Гермионы, до которых никому было не добраться. Никому, кроме Гарри и Рона. Только они могли безалаберно залезть в душу и вытащить все секреты с её дна.
– Что дальше? – прервала тишину Гермиона.
– Не знаю.
– Оставаться здесь мы не можем, – те же слова, что были произнесены в поместье у Блейза.
– Малфой окружил территорию За…
– Защитными чарами. Да, знаю. Но нам надо вернуться домой, потому что…
– Да, знаю, – нетерпеливо оборвал её Гарри. – Вот только я не могу оставить Рона.
Слова душили, закутывали. Хотелось опять кричать и плакать. Но зачем? И кому нужны эти немощные бедные крики?
– Дамблдор хотел, чтобы мы…
Она зря это сказала. Злость и ненависть обрушились на Гарри так, как будто никаких других эмоций он никогда не испытывал. Последняя капля. Смерть Дамблдора стала, видимо, последней выжатой из сознания каплей счастья. Гарри со всей силы ударил кулаком в массивный ствол дерева, росшего рядом уже много веков. До разодранной кожи на костяшках и крови. Ушел. Подальше от слов, подальше от мыслей. Так далеко, как позволяли чары. Защитные, мать их, чары, чтобы спасти, чтобы уберечь от новых разрушений. Уберечь от Пожирателей смерти. А так хотелось бы выйти за эти чертовы пределы, столкнуться с этими ублюдками лицом к лицу и запустить Непростительным. Отомстить, со всей злости, точно и строго, чтобы заклинание попало прямо в грудь, напрямик к сердцу. К их вонючему, гнилому, черствому сердцу.
День прошел в измученном молчании. Гермиона нервно переминалась с ноги на ногу в одном месте не меньше часа, перебирая в руках подол свитерка. Потом смахнула вновь выступившие на глазах слезы и пошла к дальней защитной черте. Гарри молча сидел у могилы друга. А Драко…
Он ненавидел себя. Он ненавидел её. И чья это была вина, уже неважно. Уже совсем неважно, потому что смысла эта глупая идея больше не имела. Всё это было впустую, абсолютно всё. И о чем они думали, несколько подростков, простые школьники, которым в самом деле далеко до настоящих, стоящих волшебников. Всё сводилось к тому, что их поражение видно и слепому. Это поражение зависло вонью в воздухе, его можно кромсать ножом и раздавать на благотворительных акциях. В свои обычные 17 они стали старше на жизнь. На целую жизнь, незаконченную и проклятую. Жизнь, что они получили взамен закопанной в землю жизни Рона.
Малфой плавно подошел к Гермионе, по пути срывая с пожеванного ветром дерева одинокий желтый лист. Вертел его в руках, чтобы хоть как-то успокоиться. Холодный ветер сушил глаза, заставляя моргать так часто, что казалась, он плачет. Лучше бы плакал. Рыдал бы, как она. Бился головой о стену, сотрясался в рыданиях, хотел покончить с собой. Но этого не было. Не приходило отчаяния, смирения. Простая дыра в груди. Рваная, исколотая, избитая рана прямо там, в сердце, замурованная под слои мышц и сосудов.
– Нам…мы…
– Просто уйди, Драко.
– Я знаю, что ты…
– Не сейчас.
Её голос похож на каменную стену. Холодную, неприступную стену из грубого нешлифованного камня. Такую стену не разрушить. Не подступиться даже.
– Гермиона, выслушай…
– Не. Надо. Ничего.
Малфой схватил её за руку и развернул к себе. Короткий, тихий, больной вскрик, потерянный в шуме ветра. Гарри их не видит и не услышит, он слишком далеко, там, у сырой от дождя могилы. Молится и плачет.
– Выслушай меня, – он вжал девушку в ствол дерева и с силой вцепился в хрупкие плечи.
Она попыталась вывернуться. Уперлась руками в его грудь, отталкивая от себя. Жалкие и бессмысленные попытки. Сил даже просто идти не хватает, а уже тем более сопротивляться кому-то. Безликие, ненужные движения. Он убивает взглядом. Этого вполне хватит. Он так близко. Он слишком близко для того, чтобы просто говорить. И это неправильно – сейчас ждать от него поцелуя. Но тело ноет, каждая клеточка жаждет прикосновения. Мучительного, жаркого, изнывающего.
«Дотронься до меня».
– Ты сама знаешь, что ты не виновата. Никто не виноват. Рон был замечательным человеком, и мне безумно жаль, что он погиб. Я этого никогда не хотел. Если бы я мог вернуть время назад… – он глубоко вдохнул, придвинувшись ближе к Гермионе, – …то я бы сделал что угодно, лишь бы не встречаться с тобой тогда, на этой дурацкой башне. Ты – причина, по которой я чуть не умер…
