Текст книги "Плеть и веревка (СИ)"

Автор книги: Vilen

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

Он внимательно посмотрел на Грейнджер. Она прикусывала нижнюю губу, перебирала в руках край мантии. Лицо её было напряжено, и несмотря на сгущающийся сумрак, каждая эмоция была видна хорошо.

– Я подумала, – наконец ответила она, – что нам надо поговорить.

Драко нервно сглотнул. Во рту внезапно пересохло, ладони вспотели, руки пробила дрожь, а в ушах был слышен стук сердца.

– Г-говори, – пролепетал он.

Гермиона вдохнула полной грудью и развернулась к Малфою лицом:

– Я помню, что ты слизеринец. Я знаю, что ты законченная сволочь и ублюдок, но я хочу забыть на время об этом. Мне хочется верить, что где-то в глубине души ты хороший человек. Оглядываясь назад, я вспоминаю всё, что ты мне сделал, и хорошего было сравнительно меньше, чем плохого. И я не знаю, зачем я это сделала…

– Сделала что?

– Защитила тебя, – со слезами в голосе договорила Гермиона. – Гарри полез ко мне с расспросами, но из-за Обета я не могла ничего сказать. Тогда он стал подступаться различными путями, стал задавать наводящие вопросы, но я… я не хотела, чтобы он опять… Рон заступился за меня.

– Это вы тогда позвали МакГонагалл? – осенило Драко.

Грейнджер закивала головой.

– Я знала, что по-другому Гарри не остановить. Хотя мне хотелось, чтобы он выбил из Блейза все мозги! Но тут в драку влез ты, и я… – по её щекам покатились слёзы, – я не хотела, чтобы ты пострадал. И я не могу объяснить себе, почему я этого не хотела. Ведь я должна, понимаешь, я должна желать тебе смерти. Но я не хочу, чтобы с тобой случилось что-то плохое. Это разъедает меня, и ты не должен был этого узнать…

– Но ты хотела, чтобы я знал, потому что сама ты с этим справиться не можешь. Верно? – закончил за неё Драко.

– Верно, – выдохнула Гермиона.

– И что же теперь Рон и Гарри?

– Рон поддерживает меня, а Гарри стал чёрствым и холодным. Он больше мне не доверяет, он вообще перестал кому-то доверять. Ведёт себя так, будто все его бросили и он никому не нужен, но это не так… Прости, я не должна говорить тебе всё это. Тебе же всё равно.

Да, черт возьми, ему должно быть всё равно! Но это не так. Всё, что говорила Гермиона, побуждало в Малфое желание обнять её и успокаивать. Однако, он не может позволить их отношениям упасть до такого. Да и каким отношениям? Он её насиловал, потом плакался. Потом снова насиловал и снова плакался. Не понимал, зачем это делает, а она не могла сопротивляться. И ничего больше. Ничего больше быть не должно. Потому что это неправильно, так быть не должно. Они же дети.

Драко облизнул пересохшие губы и взял Гермиону за руку.

– Я рад, что ты мне это говоришь. В конце концов, тебе надо было поделиться с кем-то. Я… Я тебя понимаю и ничего оскорбительного больше не скажу.

Она посмотрела ему в глаза, и Малфой понял, что ничего так сильно в жизни не желал, как этого. Просто сидеть рядом и держать её за руку. Видеть столько волнения и преданности в этих глубоких глазах.

Остановись. Вы друг другу никто и никогда не станете даже друзьями.

Гермиона пододвинулась чуть ближе, и Драко тут же одёрнул руку.

– Мне хочется верить, что ты лучше, чем кажешься, – прошептала она, прикусывая губу.

Малфой потёр переносицу, пытаясь прогнать её образ подальше из подсознания.

– Ты не понимаешь, – прошипел он. – Я не тот человек, Грейнджер. Я явно не тот человек, который тебе нужен.

– Откуда тебе знать, кто мне нужен?

Драко резко поднялся с земли, сунул одну руку в карман, а другой почёсывал подбородок, размашистыми шагами вымеряя территорию.

– Гермиона, я… – он тяжело вздохнул. – Я не буду сидеть с тобой на школьном дворе и обсуждать уроки. Я не буду просить, чтобы ты болела за меня на квиддиче. Я не буду изображать переживания у твоей постели, когда ты заболеешь.

– А что же тогда?

– Грейнджер! – возмутился Драко. – Да что ж ты никак не уймёшься? Тебе этого мало?!

Она высокомерно вздернула подбородок.

– Допустим, мало.

– Я плохой человек, ты не поняла ещё?! – рассвирепел Малфой. – Я привык к боли, унижению. Я всю жизнь возвышал себя над другими и уже так привык. Я не могу доверять людям и не хочу, чтобы они мне доверяли. Мне в этом… «коконе»… проще.

Он высунул руку из кармана и сел рядом с Грейнджер, в который раз обречённо вздыхая. Повернулся к ней полубоком, и Гермиона обхватила его лицо руками. Приоткрыв алые губы, она приблизилась. Прикрыла глаза и потянулась к Драко, но когда их губы уже почти соприкоснулись, он убрал её руки и умоляюще посмотрел ей в глаза.

– Гермиона, не надо… Ты не обязана.

– Но я хочу.

Её бархатный голос завибрировал у Малфоя в ушах. Слова Грейнджер послужили рычагом, который запустил необратимый процесс. Но Драко всеми силами старался себя сдерживать. Он цеплялся за мысль, что должен измениться, стать лучшим человеком, а Гермиона безвозвратно тянула его вниз, в эту пучину страсти и желаний. Пошлых, развязных и искренних.

Грейнджер обхватила Драко за шею и снова притянула его к себе.

– Прости меня, – прошептала она.

Драко мягко улыбнулся, почти забывшись в эйфории от этой близости.

– За что тебе извиняться? – шепотом спросил он.

Гермиона ничего не ответила, но Малфой уловил тень жалости в её взгляде перед тем, как их губы соприкоснулись. Грейнджер впилась в его губы так яростно и требовательно, что Драко не мог не ответить. Он целовал её со всей ненавистью и жестокостью, которые долго копились внутри. Сегодняшний поцелуй отличался от всех предыдущих, за всё время: он был полон отчаяния, прощения и добровольного принуждения. В этот раз Грейнджер никто не заставлял, и это заводило Драко ещё больше. Он запустил руку ей под рубашку, поглаживая гладкую кожу, и продолжал осыпать поцелуями, спускаясь к ключице и цепляясь зубами за выступающие жилки. Гермиона дёрнула его за волосы, выгнула спину и тихо застонала. Перебирая пальчиками маленькие пуговички на его рубашке, Грейнджер припала губами к его шее. Малфой понял, что вот-вот потеряет контроль, а они на чертовом берегу озера.

Он оторвался от её плеча и, глубоко дыша – почти задыхаясь – спросил:

– Ты понимаешь, что делаешь? Я ведь плохой человек, я причинил тебе столько боли…

– Я знаю только, что ты доверился мне сегодня. А плохие люди никому не доверяют. Я… Я знаю тебя лучше, чем кажется. Ты другой.

Малфой отодвинулся и крепко зажмурил глаза. Каждое её слово казалось таким искренним, и это дарило Драко надежду, что у него есть шанс на искупление. Такая чистая, такая светлая, такая удивительная Грейнджер поверила в него! Как он мог так поступить с ней? И теперь довёл до того, что она привыкла к жестоким и пошлым ласкам, к грубости.

Она как будто прочитала его мысли. Придвинулась и приткнулась губами к плечу.

– Я же сейчас с тобой, Драко. Я никуда не ушла, я осталась. Осталась с тобой, значит, мне это важно.

Мерлин, она говорит вздор! Она осталась, но она должна была уйти. Она должна была уйти. И Малфой решил вдруг, что может спасти её – и усмирить своё животное желание – только одним способом.

– Ты столько лет дружила с Гарри и Роном, – тихо сказал он. – Они твои лучшие друзья. Сколько раз я видел, как ты возилась с Уизли, помогала ему. Даже то, как ты испугалась за него на игре. Тут и ослу понятно, что он тебе дорог.

Гермиона выпрямила спину, села прямо и сконфуженно отвела взгляд.

– К чему ты клонишь? – с ноткой неприязни спросила она.

– Ты любишь Рона? – выпалил Драко.

Идеальный план. Сейчас она скажет «да», осознает всё и уйдет. И всё будет, как надо.

– Нет, – вдруг твёрдо ответила Гермиона.

Малфой уверил себя, что ему послышалось. Он дёрнул Грейнджер за руку и удивленно заглянул ей прямо в глаза.

– Что ты сказала?

Она пожала плечами, будто бы ей было всё равно, но Драко заметил, как задрожала нижняя губа.

– Он мне очень дорог… как друг. У нас что-то было на пятом курсе, но это давно прошло, мы всё забыли. Я не хотела бы прикасаться к нему так или целовать. Не его.

– А… меня?

– А тебя – да.

________________________________________________________________

Ну, что, писюхи, понравилась глава или нет? Строчите мнения поактивнее в комментах:) И раз уж я по заявке пишу, то имею право задать вопрос: концовку делать драматичной или ХЭ замутим?

========== Глава 13 ==========

– Сегодняшний вечер должен стать особенным для многих девушек, – улыбаясь, сказала профессор Стебль.

– Это точно, – хихикнула Лавадна Браун, косясь на Рона.

Драко пихнул в бок Грэхэма и удивленно посмотрел на него. Грэхэм закатил глаза и, склонившись, прошептал:

– Сегодня же Белый бал. Девчонки приглашают парней.

Малфой кивнул и опустил голову. Более унылого зрелища и представить нельзя: сотни девиц придут в сопровождении нытиков, которые не смогут им отказать, чтобы не обидеть. Интересно, а с кем пойдет Грейнджер?

– Ну, что ж, можете собирать вещи, занятие окончено, – бодро сказала мадам Стебль. – Мистер Долгопупс, не забудьте свой образец поломных первоцветов. Мисс Грейнджер, подойдите ко мне на минутку.

Драко сложил вещи в сумку и встал из-за парты, присоединяясь к общей толпе учеников.

– Так тебя не ждать? – раздался голос где-то позади.

– Я должна помочь профессору, – ответил сдавленный женский голос.

– Ты уверена?

– Я же сказала, что всё это была глупая шутка Забини, – вздохнул голос. – Вы не обязаны меня охранять целые сутки, идите на обед.

Вдруг его толкнули в плечо, и Драко, подняв голову, увидел спины Поттера и Уизли. Он усмехнулся, вспомнив Рона и Пэнси в Запретном лесу. Там Уизли был совсем другим, нежели сейчас: втянул шею в плечи, ссутулился и кивает на всё, что ни говорит Поттер. Жалкое зрелище, но Малфой сразу одёрнул себя. Разве он не выглядел так же, когда ходил хвостом за Блейзом?

Теплица опустела, и Драко пришлось делать вид, что он заинтересовался златогривником, чтобы его не выгнали. Из-за больших кустов прапойника вдруг вышла мадам Стебль, отчего Малфой резко отпрянул от растений, случайно вырвав пару листьев.

– О, мистер Малфой, и вам приглянулся златогривник? – улыбнулась толстощекая преподавательница.

Не придумав ничего лучше, Драко просто кивнул, не в силах сказать что-нибудь.

– Прекрасно, тогда помогите мисс Грейнджер вот с той грядкой, – она махнула за спину, – а меня уже заждался профессор Дамблдор. Приятного дня.

Словарный запас Малфой, видимо, совсем иссяк, потому что он что-то промычал в ответ и поплелся к грядке. Гермиона сидела на корточках и осторожно осматривала каждое растение, отщипывая самые маленькие и молодые листочки. Драко присел рядом, бросив сумку на землю, и с улыбкой посмотрел на неё.

– Что тебе нужно? – не отрываясь от своего занятия, спросила Грейнджер.

– Мадам Стебль сказала, что тебе нужна помощь.

– Не нужна, – резко ответила она.

Драко усмехнулся.

– Ну, да, как же… Ты зря отщипнула зрелый листок.

Гермиона удивленно приподняла бровь, развернувшись к Малфою полубоком.

– Что? – улыбнулся Драко. – Я разбираюсь в Травологии. Ну, в златогривниках точно.

– И что ты о них знаешь? – вернувшись к растениям, с вызовом произнесла Грейнджер.

Драко подался чуть поближе, срывая листки с соседних кустов.

– Я знаю, что они очень любят воду, хотя их магическая сила определяется огнём. За ними нужен постоянный уход, надо следить, чтобы на взрослом растении не появлялись молодые листочки, иначе они будут забирать всю его силу… – он коснулся руки Гермионы, и его голос упал до полушепота: – Я знаю, что это чудесное, божественное растение любит свет и свободу. Ему надо много пространства, и оно не любит, когда кто-нибудь командует им. Златогривники сами указывают ветками, где они хотят дальше расти. Это нежные растения, и их нужно всегда оберегать – нельзя, чтобы какой-нибудь урод растоптал их. И если бы златогривник согласился, я бы весь остаток учебного года был рядом с ним, чтобы защищать…

Гермиона резко поднялась на ноги, роняя все листки на пол. Её грудь часто вздымалась, руки дрожали, губы были плотно сжаты, а в глазах виднелся не то страх, не то ярость.

– Хватит вести себя так, будто мы говорим не о растениях, – прошипела она. – Потому что я ничего другого и слышать не желаю.

– Гермиона…

– Хватит, Малфой. Ты говоришь одно, а делаешь другое, и всегда так было. Сначала ты обещаешь чуть ли не райские небеса, а потом насилуешь меня вместе со своим лучшим другом!

– Он больше не мой лучший друг! – рявкнул Драко.

Грейнджер даже рот открыла от удивления.

– Он больше не мой лучший друг, – севшим голосом повторил Малфой. – Я отказался от дружбы с ним из-за тебя, потому что не могу его выносить. Он хочет всем навредить, как дементор питается плохими эмоциями. Я не могу быть ему другом, потому что мне хочется спасти тебя. И это правда, Гермиона. На этот раз это правда.

Она разжала кулаки и медленно подошла к Драко, взяла его за руку.

– Помнишь, что я говорила на Чёрном озере про Рона, про тебя?

Он кивнул, не отрывая взгляда от её лица.

– Я тоже говорила правду. Как бы это извращённо не звучало… И я никогда не думала, что смогу сказать такое вслух, но тогда сказала, и я об этом не жалею.

Драко не мог на неё насмотреться. Грейнджер казалась ему идеалом, бесспорно, безоговорочно. Он находил в ней миллион прекрасных качеств и даже больше, но было слишком опасно признавать это. Если подтвердятся эти жуткие романтические вещи, то Драко может смело называть себя влюбленным, а это невозможно. А даже если возможно, то неправильно. Совершенно, на хрен, неправильно и недопустимо ни в одном воспаленном мозгу этой Вселенной. Малфой попробовал найти у неё недостатки, но, кроме «грязной крови», ничего на ум не приходило.

– С кем ты пойдешь на бал? – неожиданно для себя спросил Драко.

Гермиона немного замялась, опустила голову и слегка покраснела.

– Ни с кем. Гарри идёт с Джинни, Рон с какой-то девочкой, имя которой для нас пока загадка, Невилл с Полумной, Дин и Симус идут с близняшками Патил. Мне… Я не думаю, что кто-то захочет пойти со мной.

– Если ты таким образом намекаешь, чтобы я сделал тебе комплимент, то не дождешься, – рассмеялся Малфой. – Но если тебе интересно, меня ещё никто не приглашал.

– А как же Пэнси? – удивилась Гермиона.

– Она…

В голове сразу вспыхнула картинка страстно целующихся Паркинсон и Уизли.

– … В общем, я не знаю, но она идет с кем-то другим, – отмахнулся Драко.

Грейнджер грустно усмехнулась.

– Честно говоря, я не хочу идти на этот бал. Это глупо.

– Глупо?

– Ну, и ещё мне нечего надеть.

Малфой снова рассмеялся.

– Уверен, что это была главная причина. Ну, ничего страшного: у тебя есть ещё полдня, отпросись у МакГонагалл в Хогсмид и выбери себе что-нибудь. Я бы очень хотел посмотреть на тебя в одежде.

Гермиона смешно сдвинула брови и пихнула его в плечо.

– Но я и так в одежде!

– В моих фантазиях – нет.

– Малфой, как тебе не стыдно? Я через такое прошла за это время, а ты ничуть не изменился! Я тебе не девочка по вызову, и не надо представлять меня голой – это унизительно. И если ты думаешь, что я…

Он обхватил Грейнджер за талию и впился в её губы. Сначала она выворачивалась и что-то бормотала ему в рот, но после сдалась и ответила на поцелуй. Мерлин, какие же у неё сладкие губы, будто сделаны их чистого сахара! Драко глубоко вдохнул, отстранившись на секунду, и почувствовал, как по спине бегут мурашки от её дурманящего запаха. Гермиона стала чем-то вроде наркотика, он настолько привык к ней, и всё равно каждый раз всё было заново – поцелуи, прикосновения, объятия. Даже её дыхание, шумное и рваное после затяжного поцелуя, приводило Малфоя в состояние эйфории.

– Я больше не твоя рабыня, – выдохнула Гермиона ему в губы.

– Я знаю. Так… Я пойду с тобой на бал? – улыбнулся он.

Грейнджер скорчила задумчивую гримасу.

– Я подумаю.

Волшебную тишину в теплице нарушил трепет крыльев. Над головами пронеслась бумажная ласточка, покружилась вокруг Гермионы, а затем опустилась на её раскрытую ладонь.

– Наверное, от Гарри… – сконфуженно пробормотала она, раскрывая записку.

Драко решил, что не будет читать, разве только Грейнджер сама покажет ему письмо. Стало очень важно заслужить её доверие и расположение. Он только смотрел на Гермиону, с удивлением замечая, как расширяются её глаза, словно от страха, и белеет кожа.

– Что такое? – с опаской спросил Малфой.

Она дернулась и беспокойно глянула на Драко, будто он только что из-под земли появился. Взгляд карих глаз метался по комнате, довольно часто облизывались тонкие губы. Она скомкала записку и сунула её в карман мантии, потом ропотно подошла к столу, забрала сумку и книги и развернулась к выходу.

– Я… Я должна срочно идти: надо помочь Гарри и Рону, так что… Прости, закончи всё сам. Увидимся на балу, – бросила она уже у дверей.

Малфой почесал затылок, пожал плечами и вернулся к грядкам. Да, что-то определенно не сходилось в словах Гермионы и её поведении, но он не придал этому значения, решив поскорее разделаться с чертовым златогривником.

Через полчаса кропотливой работы Драко возненавидел себя за то, что вообще остался ждать Грейнджер. В конце концов, мог бы с ней и после обеда поговорить, идиот. Но отнекиваться поздно, да и некому, поэтому у Малфоя не было другого варианта, кроме как закончить работу. Он старался не отсчитывать секунды, которые остались до конца, пока он отщипывал листки на последнем кустике, но так уж вышло, что секундная стрелка сама по себе тикала в голове. Драко с трудом поднялся на ноги, тут же сгибаясь пополам – ноги ужасно затекли, а спина, кажется, хрустнула в трёх местах. Он вытер пот со лба, разложил листки на подвесной полке, ближе к свету, вытер ладоши от зеленых катышков. Есть и спать хотелось жутко, и Малфой, повесив сумку на плечо, уже представлял по пути в Большой зал, как заполнит желудок до отказа и развалится после на любимой кровати.

Он закрыл теплицу на ключ и с довольной улыбочкой неспешно направился в сторону замка. Вдруг, на повороте, в него врезалось что-то рыжее. Драко ничего не успел понять, как оказался прижатым к земле чем-то тяжелым и теплым. Он стряхнул с лица комья земли и приподнял голову. Кто-то на нём попытался подняться, и тут же копна рыжих волос хлестнула Малфоя по лицу. С жалобным стоном, на дрожащих руках, они еле-еле встали, и тут-то Драко и разглядел недотёпу.

– Джинни?!

Он так и застыл, придерживая её за рукав.

– Малфой?!

Они простояли в безумно смешном удивлении, по меньшей мере, минуту. Потом отпустили рукава друг друга и принялись отряхивать мантии и подбирать свои учебники и сумки. И Драко решил воспользоваться случаем поговорить с Уизли ещё раз в слепой надежде получить её прощение. Теперь это было действительно важно ему.

Он поднял с земли последний лист пергамента и протянул его девчонке.

– Держи, это точно твой, – с легкой улыбкой сказал он.

Джинни приняла бумагу, даже не взглянув на Малфоя.

– Прости, я тебя не заметил.

– Не страшно, я тоже виновата.

Она опустила голову, старательно игнорируя его. И всё равно Драко попытался задержать её.

– Знаешь, – он преградил Уизли дорогу, – я могу тебе помочь…

Наконец, она подняла голову. Но взгляд был не добрым, а скорее насмешливым.

– Прости, что?

– Ну, у меня завалялись рефераты с прошлого года, которые я так и не сдал. Вот я и подумал: раз мне они уже не пригодятся, надо отдать их какому-нибудь шестикурснику.

– Вот какому-нибудь шестикурснику и отдай, – фыркнула Джинни.

– Да, но я подумал, что если помогу тебе, то…

– Малфой, ты совсем рехнулся?!

Драко смущенно отвел взгляд. Ему было неприятно это признавать, но сейчас он выглядел полным придурком. Ну, а что ещё он мог ей сказать? О чем говорить с этой недотрогой, чтобы подойти к теме извинений? Вот-вот, ни о чем адекватном.

– Я просто подумал…

– Какой прогресс, – огрызнулась Уизли.

– Заткнись, – шикнул на неё Малфой. – Я подумал, что если я могу хоть что-то для тебя сделать, то я должен это сделать. Понимаешь?

– Что за нелепое и неуместное благородство, на кой чёрт тебе это?

– Потому что… П-потому что…

Он запустил руку в волосы и закатил глаза. Мерлин, почему же так сложно сказать два долбанных слова? Тем более, он уже говорил это раньше. Что изменилось? И почему так тяжело сейчас смотреть этой бестии в глаза? Перед глазами поплыли пошлые картины прошлого, и Драко невольно сглотнул.

– Я хотел извиниться за то, что…

– Ясно.

Джинни отпихнула его и пошла вперед, но Малфой перехватил её за руку и притянул к себе. Не рассчитав своей силы, он слишком сильно рванул на себя девчонку, и она оказалась полностью прижата к нему, распластав ладони на его груди. У Драко перехватило дыхание.

– Джинни, прости меня, – прошептал он, с упоением глядя в её глаза.

Уизли смотрела на него, не мигая, и не двигалась с места, словно её тоже заворожил этот миг. Малфою на одну секунду показалось, что сердце так бешено колотится от того, что гриффиндорка так близко, но он списал это на волнение из-за извинений. Только из-за извинений, и больше ничего.

– Ты не должен извиняться, Драко, – дрогнувшим голосом сказала она.

– Нет, это не так, – он приобнял её за плечи и пригнулся, чтобы быть на одном уровне. – Слышишь, Джинни? Я должен просить прощения, и я хочу, чтобы ты меня простила. Я совершил гнусный поступок, но я раскаиваюсь, что не делает меня самым плохим человеком на Земле.

– За что тебе извиняться? – всхлипнув, спросила она.

Малфой знал, его предупреждали, что такое случается со всеми, когда приходит время. Но глядя в эти огромные глаза, он не смог удержаться. Он подался вперед и крепко обнял девушку, поглаживая её по рыжей пышной шевелюре.

Малфой знал, его предупреждали, что такое случается со всеми, когда приходит время: все начинают совершать хорошие поступки, любить и переживать.

– Ох, Джинни…

Она сделала шаг назад, не разрывая объятий, и уперлась спиной в стеклянную стену теплицы. Теплая рука обвила шею Драко, а кожа покрылась мурашками.

– Джинни, что… Ч-что ты делаешь?

– Так за что тебе извиняться? – прошептала она, поднявшись на цыпочки и прикусывая мочку уха. – За поцелуи?

Малфой не успел понять, о чём она говорит, как на него тут же обрушились горячие губы. Он по инерции склонил голову набок, приоткрыл рот и обнял Джинни за талию. Она впилась ему в нижнюю губу, жадно кусая и посасывая, отчего Драко почувствовал внизу живота легкую волну возбуждения.

– Значит, за поцелуи, – выдохнула Уизли, отстраняясь.

У него закружилась голова от этой страсти, но Драко чётко понимал, что это невозможно. Что-то было не так, и он старался заставить мозг управлять телом, а не наоборот. Джинни расстегнула мантию и положила руку Малфоя себе на бедро.

– За что ещё хочешь извиниться? – с ухмылкой спросила она. – За прикосновения, м?

И она снова поцеловала его, уже прижимаясь всем телом так близко, что наверняка почувствовала стоящий колом член в узких штанах. Руки сами стали шарить по её телу, то добираясь до груди, то спускаясь к заду.

– А теперь ты, наверное, хочешь извиниться за изнасилование, – сказала Джинни. – Ну, давай.

Драко замер на поцелуе.

– Я не…

Она зло улыбнулась.

– Давай же, ты этого хочешь, я чувствую, – Джинни слегка потерлась бедром о его пах. – Хочешь снова сдавить тебя, душить и трахать.

– Так вот зачем ты меня…

Он устало закрыл глаза и отступил на полшага назад. Всё внутри болезненно сжалось, обида и злость мигом заняли господствующее место среди эмоций, и Драко еле сдерживал в себе желание ударить.

– Я хотела, чтобы ты тоже почувствовал, – процедила она, подступив к Малфою. – Мне мерещится такое постоянно, когда мы пересекаемся. Вот только тебя это возбуждает, а я этого боюсь. Боюсь, что это повторится… Вижу наяву и во сне чуть ли не каждый день. И меня трясет от тебя, Малфой, слышишь?

Больше выдержать он не мог. Драко пихнул её к стене и с криком ударил кулаком по стеклу, в сантиметре от головы Джинни. Она пригнулась, закрыв затылок руками, и её крик смешался со слезами. Малфоя трясло, он уже с трудом понимал, что творит. Он схватил Джинни за плечи и тряхнул, как игрушку, чуть приподняв её над полом. С разбитых костяшек кровь струйкой стекала ей на мантию.

– Мне жаль, – прорычал он. – Мне искренне жаль, и всё, что мне было нужно – это прощение. Я не хотел причинить тебе боль, я уже извинился, чего тебе ещё от меня надо? Я только хотел загладить свою вину, а ты… Мне плевать теперь на твои кошмары, на свои угрызения совести: если надо изнасиловать тебя ещё раз, чтобы ты успокоилась, то я сделаю это.

Он поставил её на землю, снова притыкая спиной к осколкам стекла. Драко приподнял её лицо за подбородок и заглянул в испуганные глаза. Он нагнулся и слизнул со щеки горькую дорожку слез, и от этого Джинни задрожала ещё сильнее.

– Ну, что же ты? – хмыкнул Малфой. – Уже не хочешь проверять меня, прощать через поцелуи и секс?

Джинни вжалась в стекло, послышался хруст рвущейся ткани.

– Ты не посмеешь… – задыхающимся тоном сказала она.

– Ты не сможешь меня остановить, – пресек её Драко.

Он положил руку ей на талию, и Уизли глубоко вдохнула, зажмурившись от ужаса.

– Я всё расскажу Гарри! – пискнула она.

Малфой почувствовал великое душевное облегчение. Пусть расскажет, гиппогриф её раздери, пусть! Может, когда Поттер разобьет ему рожу, всё встанет на свои места?

– Конечно, ты расскажешь, – безумно улыбнулся Драко. – Расскажешь во всех подробностях, что я с тобой делал, в каких позах и как долго. Раз ты видишь это каждый раз во сне и наяву, значит, задача для тебя простая.

– Как ты можешь? Как ты можешь говорить такое? – закричала Джинни.

– Давай! – рявкнул Малфой, снова разбивая стеклянную стену.

Уизли испуганно взвизгнула.

– Иди к нему!

Ещё удар, уже о твёрдый камень.

И руки до самых плеч пронзает невыносимая боль.

– Расскажи про меня, если тебе станет легче… Давай, ты, – он сдавил руку на худой шее, – маленькая вонючая предательница крови, во всех подробностях…

– Жалкий выродок семейства Малфоев, – выплюнула девчонка.

Джинни отпихнула его, на ходу подобрала сумку и рванула вперед по коридору. Драко в последний раз впечатал кулак в стену, стряхнул с кожи мелкие камешки и рваные ошметки кожи и, подняв сумку, побрел к замку. Аппетит и сонливость как рукой сняло. Напротив, Малфою хотелось крушить всё на своём пути, но почему-то он не мог этого сделать, как будто невидимая сила удерживала его, успокаивала и велела спокойно продолжать путь. Драко держался за мысли о Грейнджер и о том, что будет, если она узнает. Наверное, лучше предупредить истерику, чем разгребать её потом. То есть, будет гораздо лучше, если Гермиона узнает всё от него самого, а не от сумасшедшего Поттера. Но Малфою не хотелось говорить об этом до бала: он знал, Грейнджер не захочет пойти на танцы с маньяком и насильником. Пусть лучше в слезах сбежит из зала, чем откажется заранее.

Балы никогда не начинала раньше семи, так что у Драко в запасе была ещё уйма времени. Ему, определенно, были нужны душ и Заживляющее зелье. Спокойный мысли о еде и послеобеденном сне никак не хотели возвращаться, хотя пыл Малфоя немного да угас.

Драко поднимался по лестнице, когда орава ребятишек с мётлами налетела на него, проносясь во внутренний двор. В общей толкучке кто-то сильно толкнул Малфоя, и он, пошатнувшись, едва не перевалился через перила, но сумка всё же упала. Драко попробовал приманить её Акцио, но та за что-то зацепилась и всё никак не желала лететь вверх к хозяину. И ему пришлось спуститься к подсобке, тихонько матерясь себе под нос. Он отцепил ручку сумки от хвоста статуи, за которую она зацепилась, и собирался подниматься, как вдруг услышал из-за двери знакомый голос:

– Ты не имеешь права вмешиваться, Блейз! Это не твоё дело, оставь их в покое! И меня, и Драко тоже…

– Тогда ты тоже заканчивай свою любовную историю, грязнокровка! Это уже ни хера не смешно, и как он ведётся на это?

«Что за чёрт?» – это была основная мысль в голове Драко. Он не стал медлить и подслушивать под дверью, как хренов шпион – не его метод. Малфой рванул на себя ручку двери и быстро вошёл, светя перед собой слабым Люмосом. За несколько десятков метров от него стояли Забини и Грейнджер, оба шумно дышали, наставили палочки друг на друга; щеки их были пунцовые, лбы влажные от пота. Спорили они тут довольно долго, видимо.

– О чём беседу ведёте, господа? – довольно спокойно спросил Драко, закрывая за собой дверь.

Блейз и Гермиона сразу убрали палочки в карманы, поправили одежду и переглянулись.

– Ну-с, я жду ответа, – так же спокойно произнес Малфой.

Грейнджер делала крохотные шаги, ступая ему навстречу, выставив руки перед собой.

– Я сейчас всё объясню. Понимаешь, мы… О, Мерлин, ты весь в крови, что произошло? – ужаснулась она.

– Ничего.

Драко хотел отпихнуть её, но не смог, слишком приятны были её прикосновения, даже несмотря на боль. Гермиона осмотрела разодранные руки, вытащила палочку и прошептала заклинание. Боль не прошла, но крови стало меньше.

– Что случилось, Драко? – снова спросила она.

Малфой выдернул руку и вернулся к двери.

– У меня тот же вопрос, – ответил он. – Блейз?

Забини опёрся плечом о стену, скрестил руки на груди и с насмешкой наблюдал за ними двумя. Слабые лучи света, что пробивались сюда из-под потолка, стен и двери, превращали Блейза в дьявола в слизеринской форме. Хотя, и превращать особо не надо было.

– Мы просто обсуждали новые позы, Драко, ничего такого, – ухмыльнулся Забини.

Естественно, Драко не поверил ему. Как вообще теперь можно ему верить?

– Это правда, – опустив голову, сказала Гермиона.

Малфой пошатнулся и отступил назад. Что за бред? Что за околесицу несут эти оба? Какие позы, к чёрту? Они оба терпеть не могут друг друга, не могут находиться рядом, чтобы дело не закончилось угрозой смерти или избиением. А теперь они обсуждают новые позы? Новые? Да у них и старых-то не было. Но Драко уже давно понял, что нельзя быть в чём-то уверенным на сто процентов.

– Хочешь, чтобы я повторил то, что слышал? – глянув на Гермиону, сказал Малфой. – А то я ведь могу. Лучше признавайтесь, что тут происходит. Это он написал тебе записку?

Грейнджер по-прежнему молчала, не смея поднять головы. А Блейз всё так же насмешливо смотрел на них, будто его здесь не было, будто он объективный наблюдатель.

– Гермиона, отвечай, это приказ! – прикрикнул Драко.

– Да, он.

Забини расхохотался, запрокинув голову назад.

– Я же говорил, – сквозь смех выдавил он, – что это надо прекращать. Никакой любви не будет, грязнокровка.

Малфой понял, что он единственный, кто ничего не понимает и не понимал из всего, что происходило всё это время.

– Какой любви? О чём он говорит, Гермиона?

Блейз отлепился от стены и подошёл к Грейнджер сзади. Склонился над ней и, пригладив волосы, поцеловал в висок. Драко едва сдержался, чтобы не врезать ему.