Текст книги "Развод. Я хочу стать мамой (СИ)"

Автор книги: Виктория Вишневская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)

Виктория Вишневская
Развод. Я хочу стать мамой

Пролог

Я готова визжать от радости. Но лишь прикрываю рот ладонью и едва не плачу, глядя на тест с двумя яркими полосками. Две! Настоящие!

Столько лет попыток впустую, проваленное ЭКО – и вот оно, чудо. Наше маленькое чудо, о котором мы с мужем мечтали ночами.

Надо скорее рассказать любимому! Неважно, что страшное ещё впереди, но...

Мы смогли!

Я вылетаю из ванной пулей, босые пятки шлёпают по прохладному полу. Несусь по коридору, но тут же сбавляю шаг, почти рефлекторно прижимая ладонь к ещё плоскому животу. Теперь я не одна. Теперь нужно быть аккуратнее. Чтобы несчастье не повторилось.

Иду уже спокойнее, но всё так же бодро, сердце гремит, как барабан.

Подхожу к кабинету мужа, уже готовлюсь радостно крикнуть, даже не думая, что отвлекаю Августа от работы. Он привык к моим налётам счастья.

Открываю рот, чтобы окликнуть, но имя застревает в горле. Я замираю на пороге: дверь приоткрыта – и это не то, что меня останавливает. Я слышу голос своей сестры. Той самой, что решила помочь нам с Августом справиться с нашей бедой.

– Зачем тебе бездетная жена?

Это она про меня?..

Делаю тяжёлый шаг в сторону и вглядываюсь в узкую щёлку. Лена висит у Августа на шее, а он крепко держит её за плечи – будто то ли отталкивает, то ли удерживает.

– Арина ведь пустышка. А я рожу тебе столько мальчиков, сколько захочешь. Только скажи.

Ком поднимается к горлу, сердце ухает в пятки. Не может быть. Не может быть!

Она сейчас клеится к моему мужу и говорит про меня гадости? Но почему Август не оттолкнёт её? Не одёрнет? Не осадит? Он ведь не предал меня? Не разлюбил? Почему он молчит?!

– Разводись, – твёрдо повторяет сестра.

– Уходи, – чеканит сдержанно муж. – Ты несёшь ахинею.

– Не уйду, – упрямо шепчет она, сильнее впиваясь пальцами в его шею. – Ты должен сделать выбор. Либо я, либо она. И если ты не можешь… Я тебе помогу. И она узнает, что её любящий, верный муж ей изменил…

Всё вокруг меркнет, звуки будто пропадают.

Изменил? С ней?

Пока я ломалась от боли, не в силах забеременеть, он всё это время крутил за моей спиной с моей же сестрой? Вот почему она появилась в момент моего отчаяния. Вот почему решила помочь нам.

Это была не доброта. А расчётливый план…

– У меня и фотографии имеются. Показать ей?

– Ты что, дура, ещё и сохранила это? Удаляй. Сейчас же.

Лена резко подаётся вперёд и прижимается к его губам. Внутри всё замирает. Рушится. Трещит, как хрупкое стекло.

Ноги подкашиваются, я хватаюсь за косяк. Меня ведёт вперёд, дверь распахивается от моего плеча, и я оказываюсь в кабинете – ловлю их с поличным.

Их глаза расширяются, а у меня из рук выпадает тест. Он падает на ковёр, и две мои яркие полоски смотрят на меня с пола, как две тонкие раны.

И тут знакомая боль сворачивает живот в узел. По ногам что-то тёплое течёт, липкое, и я судорожно шепчу себе под нос, понимая, что это.

– Нет… нет… пожалуйста, нет… – шепчу себе под нос, забывая о двух предателях передо мной.

Я не выдержу это второй раз. Не смогу. Но на моих домашних шортах расползается красное пятно, как клякса, всё шире и шире.

– Арина? – зовёт меня муж. Предатель.

Голос глухой, будто через воду. Но мне сейчас не до него. Не до кого. Моё собственное тело снова меня предаёт.

Я хватаюсь за живот, сползаю вниз по холодной стене. Колени подламываются, в ушах гул, в горле горячий ком. Как-то отчаянно пытаюсь схватить тест, будто от него зависит моя жизнь. Будто он спасёт моего ребёнка.

Моё только что найденное счастье тает, истекает из меня, исчезает, уходит – и я ничего не могу сделать, ничего…

Глава 1.

Арина. Пять лет назад

– Ты написала заявление в полицию? – раздаётся встревоженный голос подруги в динамике.

– Да, – лепечу, озираясь по сторонам. Телефон скользит в мокрой ладони, губа пульсирует.

– И где ты сейчас? К папе поедешь?

К отцу нельзя. Он увидит мою разбитую губу, синяки на животе и шее. Будет переживать. А хуже всего – сорвётся, рванёт к Кириллу и, не дай бог, грохнет его из охотничьего ружья. Не хочу, чтобы папу посадили из‑за какого-то мудака.

Нет, до вчерашнего вечера Кирилл был нормальным. Полгода – всё гладко. А потом… срыв.

После которого он сегодня утром спокойно встал и ушёл на работу. Ни извинений, ничего.

Но даже если бы ползал у ног – не простила бы.

Поднял руку раз – поднимет и второй.

Теперь мне нужно забрать у него ключи. И поехать к подруге в общагу, пока всё не уляжется.

– Можно к тебе?

– Уф-ф, у нас коменда лютая, ты же знаешь. Я попробую переговорить, может, войдёт в наше положение.

– Спасибо, – выдыхаю и слабо улыбаюсь, хотя внутри трясёт.

Осталось решить несколько проблем. Вот почему сейчас направляюсь к зданию администрации, на работу к уроду.

Издалека вижу Кирилла. Вот тебе и первая любовь, увлечённость. Козёл в чистом виде. Стоит, как ни в чём не бывало, и ждёт, будто точно знал, где я пройду. Ну да, мой универ рядом, но на парах я сегодня не была.

Неужели он думал, что после такого у меня будут силы идти на учебу?

– Всё, перезвоню, – шепчу, отключаясь. Целеустремленно направляюсь к парню.

Может, стоило просто исчезнуть, больше не видеться с ним, но у нас есть незаконченные дела.

Увидев меня, Шевченко улыбается, распахивает руки, будто сейчас обнимет. От вида его ладоней меня бросает в дрожь.

Я делаю шаг назад и протягиваю свою ладонь.

– Ключи от квартиры.

Мы живём на съёме – у меня. И раньше я думала, что это нормально, но до вчерашнего вечера. Да я для него просто вещь. Захотел – избил. Захотел – выкинул.

Да только я выкину его раньше.

– Ариш, ну не дуйся, – включает милый тон. Не пробивает. Я не из тех, кто прощает мудаков. – Я вчера перегнул, но ты сама…

– Ключи, – говорю жёстче, непоколебимо глядя на него.

И вот тут из него опять черти полезли. Хмурится, шагает ближе.

– Что, ударишь на людях? – усмехаюсь, угадывая его мотив. Он только хватает меня за запястье и дёргает на себя. Взгляд падает на мою шею, где синюшные отпечатки его пальцев. – Давай. Одно заявление в полиции уже лежит. Второе хочешь?

– Ты написала на меня заяву? – глаза у него становятся круглыми, как у рыбы.

– Для государственного служащего, который по карьерной лестнице карабкается, кайфовая перспектива, да? – улыбаюсь уголком губ, чувствуя маленькое сладкое удовлетворение. – Побои сняты, отпечатки тоже. Так что если хочешь разойтись мирно – просто отдай ключи от квартиры.

Мне нужно вернуть ключи хозяйке. А потом съеду. Так намного надежнее.

Он вдруг хватает меня за шею. Я машинально вытягиваю её, словно черепаха, зная – среди прохожих он ничего мне не сделает. Хотя… ему, похоже, плевать на чужие взгляды.

– Что ты такая противная? – шипит сквозь зубы и слегка сжимает. Всё равно больно – вчерашние синяки ноют, как старые, капризные. – Ты же сама виновата. Была бы поотзывчивее – я бы тебя не ударил. А ты язык за зубами не держала, и…

– Что здесь происходит? – раздаётся стальной голос, и сбоку будто вырастает скала. Мы одновременно оборачиваемся. Перед нами – мужчина: высокий, широкоплечий, взгляд холодный, расчётливый. И весь этот ледяной взгляд сейчас вонзается в Кирилла. – Шевченко, объяснись.

– Да всё в порядке, Август Викторович, – Кирилл отшатывается от меня, как от кипятка. Он искренне пугается, завидев мужчину.

– Август? – шепчу, не веря. Разве это не замминистра? И не босс Шевченко? Он. Точно он. Я столько раз слышала, как мой бывший ругался на него и искал способ подлизаться, что выучила это имя наизусть.

– Это моя девушка, – лепечет Кирилл, уже путаясь в словах. – Она… ну… чуть-чуть извращенка, знаете ли. Пришли, попросила схватить её за шею, и…

Интересно, поверит?..

Конечно. Мужики как всегда выходят сухими из воды.

– Хватит, – обрывает Август. Его взгляд скользит по моему лицу, задерживается на шее и – зачем-то ниже, будто там что-то найдёт. А найдёт, если задрать майку.

Только подумав об этом, внутри всё болезненно сжимается. Я хватаюсь за живот, стискиваю ткань футболки – губы сами кривятся.

– Кажется, вы переборщили со своими игрищами, – голос мужчины становится жёстче. – Девушке нужна медицинская помощь.

– Да ничего ей не надо, – Кирилл снова лезет, хватает меня за запястье. Я дёргаюсь, пытаясь вывернуться.

– Отпусти, придурок, – шиплю на него.

– Отпустите, Шевченко, – гулко приказывает тот же голос. На секунду я благодарна ему – он не отворачивается, не бросает меня.

И ведь этот прихвостень слушается, пугливо пятясь назад.

– Я уйду. Отдай только ключи, – выдавливаю, мечтая поскорее закончить этот цирк.

Кирилл мнётся. Не знает, как выкрутиться. Понимает, в каком свете стоит перед своим боссом. А мне его ни капли не жалко. Ни грамма.

– Поторопитесь, у меня мало времени, – спокойно произносит Август Викторович и бросает взгляд на часы. – Мне нет дела до ваших семейных разборок, но это происходит перед зданием администрации. Быстрее.

Шевченко нехотя суёт мне в ладонь связку ключей. Металл холодит, как лёд.

– Вот и решили. Как тебя зовут? – это уже мне.

– Арина, – выпаливает язык раньше головы.

– Пойдём, – кивает он в сторону стоянки. – Отвезу тебя в больницу.

Город вокруг гудит, как улей; люди смотрят и отворачиваются.

Я бы хотела отказать, доехать сама, но… Внутри и правда что-то болит.

Делаю шаг в сторону, за мужчиной. Пока не знаю, поеду ли с ним, но поблагодарить за помощь стоит. И ухожу, ощущая взгляд бывшего парня на своей спины.

Чувствую, так просто это не закончится…

***

Друзья, всем добро пожаловать в мою новинку

Будет больно, будет неприятно, будет сложно. Надеюсь, вам понравится!

Не забудьте поставить звёздочку на книгу, добавить в библиотеку, чтобы не потерять историю!

Домой сегодня точно нельзя. Нельзя-нельзя. Надо где-то переждать, переночевать, пока Кирилл не утихнет и полиция не возьмётся за дело.

Мы доходим до какой-то крутой тачки – зеркальная, чёрная, как ласточка. Мне, будущему учителю начальных классов, о такой только мечтать.

– Садитесь, – кивает он на пассажирское сиденье, открывая свою дверь.

– Спасибо за помощь, но дальше я сама, – привычно упрямлюсь. Раньше и так было тяжело принимать чужую помощь, а теперь ещё сильнее. Во всём ищу зло. Даже сейчас.

– Садитесь, – чеканит уже злее и твёрже. – Не хочется быть как ваш парень, поэтому прошу по-хорошему.

Это он так просит?

– Отвезу в больницу. Ничего более.

– Зачем вам эти заморочки, замминистр?

– Ненавижу эту грязь, – морщится, снова смотрит на мою шею, где по-прежнему горит кожа. – Считайте, хочу исправить косяки своих сотрудников. Только больница. Никаких расспросов, ничего личного.

Нельзя доверять мужикам. Нельзя-никак. Кирилл тоже поначалу был хорошим. Прямо принц на картонном коне. Правда, меня всё время что-то тихо тянуло за рукав и шептало: люблю ли я его? Правильно ли, что я с ним?

Я вздыхаю – и отчего-то решаюсь довериться ещё раз. В больницу и правда надо.

Сажусь. Достаю телефон. Знаю, что с моей позиции это нагло, но…

– Я включу запись нашего разговора, – говорю. Больших шишек надо бояться ещё сильнее. Они безбашеннее: знают, что им всё простительно, пока не доказано обратное.

– Делай, что хочешь, – усмехается он, заводя мотор. Такой самоуверенный.

Не думала, что увижу его вживую. Только слышала о нём и только гадости. Фамилия… какая у него там? Пятницкий, кажется. А имя у него странное… Август.

– Когда это произошло? – вдруг спрашивает он на повороте. Сразу понимаю о чем он – моё избиение.

– А вроде говорили, без расспросов… – кусаю губу и тут же шиплю, закусив ранку.

– Точно, – будто вспоминает. – Не хочешь – не отвечай. Но после подобного – он будет уволен.

Ого. Такого эффекта я не ожидала. Даже не знаю, что делаю больше – радуюсь или волнуюсь. Потому что весь гнев потом он может выплеснуть на меня.

– Вы даже не знаете, что произошло. Может, я и правда извращенка? – бросаю глупо. Пытаюсь понять этого человека. Какие цели он преследует.

– Извращенки не отшатываются при виде рук, – ровно отвечает. – Я невольно стал свидетелем с самого начала.

Я отворачиваюсь к окну. На секунду становится стыдно. Посторонние люди видели это, наблюдали – чем же закончится.

– Извините, – почти шепчу.

– Ты же не виновата, – опять стойко звучит.

– Как считает он – очень даже виновата, – хмыкаю, пряча дрожь за смешком.

– Молчи лучше. Слишком много говоришь и вызываешь вопросы. А мне нельзя их задавать.

Из горла вылетает лёгкий смешок. Поворачиваюсь к нему. Август. Забавное имя, всё-таки.

– У вас случайно братца Февраля нет?

– Есть младший братец Май, – усмехается.

Я округляю глаза. Серьёзно?

– Женат, – добавляет сухо.

– Да мне неважно, – фыркаю. Но факт смешной. Будь у них сестра, как бы её звали? Октябринка? Рубрика «странные вопросы в самый неподходящий момент» продолжается.

Мы проезжаем остановку.

– Можете высадить меня здесь, – показываю на знак. – Сяду на метро, доеду за десять минут.

– Я же сказал, что довезу, – упрямо перебивает меня, будто реально чувствуя вину за то, что натворил его сотрудник.

– Вы же спешили, – напоминаю, хоть и приятно, что кто-то не бросает на полдороги. Мне бы научиться не дёргаться от каждого резкого звука. И верить понемножку. Хотя бы до ближайшей больницы.

– Спешил. Хотел отвезти вас в больницу. Вы побои сняли?

На последнем вопросе ещё сильнее сжимает руль. Замечаю это непроизвольно.

– Сняла. И заявление в полицию написала, – отвечаю тихо, будто боюсь спугнуть собственную смелость.

– Удивительно… Обычно женщины молчат о таком.

Дуры потому что.

– У вас был такой опыт? – напрягаюсь, сжимаю сумку так, что белеют пальцы.

– Упаси господь. Он только бил? Не изнасиловал? – голос у него глухой, злой не на меня, а куда-то мимо.

– А вы говорили, что вопросов не будет…

– Чёрт, – выдыхает он и отворачивается на секунду, как будто стыдно за вопрос. Я вдруг ловлю себя на улыбке: от этого становится легче. Он не выглядит злодеем. И хоть дружить я с ним не собираюсь, можно ведь чуть-чуть приоткрыть душу перед незнакомцем?

– Вчера он пришёл злой. Хотел секса, а я не дала. Поэтому и избил.

Машина резко останавливается. Чего это он? Замечаю, как впереди загорается красный.

– Серьёзно?! – выпаливает с эмоциями. Громко так, будто искренне удивлён.

– Вот до чего доводят ваши проблемы на работе, – шучу без злобы, криво.

– Поверить не могу, что рядом со мной работают такие ублюдки, – чеканит он, взгляд не отрывает от дороги. Я вздыхаю и отворачиваюсь к окну: там живой город, люди, у которых сегодня обычный день. У меня – нет.

После этого мы почти не говорим. Максимум, что он спрашивает: не дует ли мне и не мешает ли музыка.

Через пятнадцать минут мы доезжаем до больницы. Я выхожу, благодарю его ещё раз за помощь и спешу к огромному зданию.

И я понимаю, что с этим мужчиной мы больше не увидимся.

Глава 2. Август

– Где-где ты? – переспрашивает брат.

– В больнице, – бурчу, перекидывая телефон из руки в руку. Ожидание хуже всего.

– Ты это сейчас решил отмазаться от знакомства с моей ненаглядной, да? – моментально видит подвох Май, аж слышу, как он ухмыляется.

– Нет. Просто не могу её бросить, – ловлю себя на том, что чуть-чуть волнуюсь.

Казалось бы – с чего это?

– На ужин ты не придёшь?

– Нет, давай в другой раз.

Не велика потеря – это уже третья или четвёртая девушка, с которой знакомит нас Май. Бабник мелкий. Уже бьёт мои рекорды.

– Ну и не надо. Сам всё съем. А ты локти кусай, что Ленкину еду не попробовал. Хотя… может, тебе и повезло, готовит она так себе.

Закатываю глаза. Младшие братья все такие противные или это мой особенный экземпляр?

– Надеюсь хоть в постели хороша, – подтруниваю над мелким.

– А как же. Зачем мне ещё с ней встречаться, раз она готовить не умеет? – хохочет там.

– И с какой по счёту ты меня уже знакомишь? С четвёртой?

– Ну блин, я пока не нашёл ту самую. Может, Лена – моя судьба?

– Ага, как же, – фыркаю.

– Мне норм, надо всё пробовать, пока молодой. Ладно, если по-серьёзному… давай. Удачи тебе там с твоей незнакомкой.

– Пока, болван, – отрезаю, но без злости. Скорее устало.

Отключаюсь и смотрю на наручные часы. Стрелка ползёт, будто издевается. В машине сидеть уже устал, вышел на улицу. Курил бы – было бы проще. Но я такой гадостью не занимаюсь.

Надо было её в платную клинику везти, а не в этот больничный комплекс. За деньги всё сделали бы быстрее, и не пришлось бы два часа торчать в машине, считать ступеньки, ведущие к входу.

И опять вопрос – почему я ещё здесь?

Вина? Я не должен её чувствовать. Не должен.

Сочувствие? Скорее всего. Оно давит на грудь, как чужая рука.

При виде синяков на её шее внутри что-то щёлкнуло. Громко. Я всегда презирал мужиков, которые поднимают руку на женщин. П

апаша мой тоже был такой – тяжёлый, злой. Бывало, матери прилетало. Хорошо хоть ушёл раньше, чем всё перешло в настоящее, дикое насилие.

А здесь – вот оно, рядом. Синие отпечатки на тонкой коже, страх в глазах.

И какая тупая причина? Отказ в сексе.

Любишь – подождёшь. Потерпишь. Поймёшь. А не будешь избивать любимую.

И это отродье ещё на меня работало. Ходило возле меня, шило хвостом, каждое утро кофе приносило, улыбалось. Не удивлюсь, если ещё и плевал туда, думая, что никто не заметит.

Я стискиваю зубы так, что хрустит челюсть. Хочется выбить кулаком вмятину в машине.

Вдыхаю, выдыхаю. Считаю до десяти. До двадцати. Не помогает. Смотрю на двери, откуда выходят люди, но не Арина.

Уже успел отзвониться помощнику: пусть проверит этого ублюдка. Найдёт косяки – любые, договорённости, превышение полномочий. А потом – увольнение, заявление в полицию и суд. Ему полезно будет. Пусть разок посидит и подумает.

Заморочился… И всё в день знакомства с девушкой брата.

Не велика потеря, правда. Это уже чёрт знает какая. Когда‑нибудь, надеюсь, он опомнится и перестанет тащить знакомить со мной и матерью всех подряд. Натуральный потаскун. Ладно, молодой, двадцати пяти нет, пусть кутит.

Краем глаза ловлю знакомую фигуру на лестнице. Спускается медленно, держится за живот, лицо бледное, губа разбита.

Я так понимаю, он её и в живот ударил?

Арина поднимает с асфальта взгляд и смотрит прямо на меня. Лицо вытягивается, она замедляет шаг за метр.

– А вы чего… тут?

– Ждал, – честно говорю.

– Два часа? – в её глазах удивление.

Сам в шоке.

– Согласен, это было долго.

– Не надо было, – растерянно выдыхает. – И зачем?

– Садись, – киваю на тачку. – До дома подброшу. Как раз расскажешь, что врачи сказали. Обследование сделали?

– Сделали, – кивает, пальцы нервно теребят ремешок сумки. – Нужно сдать анализы завтра с утра. И к гинекологу записаться.

– Отлично, – открываю дверь и поторапливаю её взглядом сесть.

Минус одна проблема – девчонка обходит машину и садится внутрь.

Невольно оглядываю её, до этого времени не было. Сколько ей лет вообще? На вид… девятнадцать, двадцать?

– Так куда? – спрашиваю, когда она устраивается рядом, сидя будто на иголках.

– Секунду, я поищу быстро гостиницы, – тянется за телефоном.

– Домой не хочешь?

Мотает головой, прикусывает больную губу – морщится, и тут же отпускает её, видимо забыв, что там ранка.

– Правильно. Небезопасно, хоть и ключи забрала. Родные есть? – опять допытываю её.

– Папа и сестра. Но сестра живёт у него, а ему не хочу показываться в таком виде, – тихо говорит, взгляд прячет в экран.

Самому не по себе от этой раны на губе. Взгляд всё время к ней тянет, будто магнитом.

– Деньги есть хоть? – скольжу по ней взглядом с головы до ног. Одета аккуратно, чистая футболка, джинсы, но кроссовки уже протоптаны. Но обувь же не признак недостатка?

– Прорвёмся, – шепчет себе под нос.

Я чуть опираюсь на руль, слушаю, как тикает поворотник в тишине, и не понимаю, почему не могу бросить её в беде. Красивая, милая, не робкого десятка. Понравилась, что ли?

Да жалость всё это, Август. Возьми себя в руки.

– Можешь сегодня перекантоваться у меня, – вдруг выпаливаю, ворчу сам на себя тут же. Не люблю посторонних в своей квартире, не люблю чужих вещей, чужих запахов… но здесь совсем другой случай.

Она отрывает взгляд от телефона, долго смотрит. В глазах – подозрение.

– Спасибо вам за помощь, но… вы же понимаете, что я откажусь?

Её избил парень. Конечно, теперь она всех считает мудаками. И меня заодно.

– Я не гребу всех под одну гребёнку, – упрямо хмурится. – Но вас я совершенно не знаю. Вдруг усну у вас дома, а завтра проснусь где-нибудь в подвале?

– А то, что я чиновник, государственный работник, тебя не утешает? – выгибаю бровь, пытаясь шуткой разрядить ситуацию.

– Ещё хуже, – фыркает. – Дадите бабла кому надо – и поминайте меня лихом.

– Кто-то пересмотрел сериалов про девяностые, – усмехаюсь, пытаясь глядеть на дорогу.

– Власть в наше время продажная, – отрезает она, поджимая губы.

– По своему парню судишь? – спрашиваю мягко, видя, как её взгляд дёрнулся в сторону.

– Может быть.

Вздыхаю. Она настороже, как уличный котёнок – шипит, но никуда не бежит. Надо аккуратно.

– Ладно, давай так. Я правда хочу помочь. Предлагаю свою квартиру. Она большая, можем даже не пересечься. Для твоего спокойствия… могу отдать тебе свой паспорт.

Она колеблется. Смотрит на меня снизу вверх, щурится, будто пытается разглядеть ложь на лице.

– Было бы неплохо, – наконец выдыхает.

Улыбаюсь краем губ, тянусь к бардачку, достаю паспорт. Замечаю краем глаза телефон: у неё всё это время включена запись. Перестраховщица. Молчу, не хочу вгонять её в краску. Протягиваю документ – она ловко его перехватывает, листает, фотографирует со всех сторон.

– Пароль на Госуслугах дать? – не удерживаюсь от подкола.

– Не надо, – бурчит и прячет мой паспорт в сумку, будто талисман. Вот же чудачку подобрал… – Теперь можно ехать.

– Тогда везу ко мне, – уточняю, заводя мотор. Она молчит, смотрит в окно, сжимает и разжимает пальцы. Значит, согласна.