Текст книги "Развод. Я хочу стать мамой (СИ)"
Автор книги: Виктория Вишневская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)
Глава 7
Барабаню пальцами по столу, смотрю на ослепительно пустой лист бумаги.
Мы договорились прописать все плюсы и минусы. Решить всё вдвоём.
Но пока любимая гуляет с женой брата по магазинам, я никак не могу выкинуть это из головы.
Ребёнок. Конечно, я его хочу.
Хоть по мне и не видно, я очень переживаю из‑за того, что у нас происходит. Волнуюсь за жену, которая каждый раз с грустным лицом выходит из ванной. Я же знаю, что она каждую неделю, с надеждой и затаённым дыханием, проверяет – получилось или нет.
И мы оба в этом не виноваты. Я здоров, а вот у Ариши проблемы.
Мы и подумать не могли, что из‑за одного козла всё так обернётся.
Помню, как после того случая я возил её по больницам, искренне волновался, хотя тогда она была для меня почти чужим человеком. Но это нас и сблизило. Я долго не мог отпустить мысль, что по земле ходят такие вот ублюдки.
И как итог – то, что происходит сейчас.
Я пытаюсь относиться к этому легче. Но не Ариша. Она хочет семьи, хочет стать мамой. У нас есть всё, кроме этого маленького счастья. Работа, дом, вторая половинка. Но красок не хватает.
И как же тяжело решать – кто выносит твоего ребёнка.
Любимая жена или другая женщина. Хотя в нашем случае – вовсе не «незнакомая».
Лену я знаю: обыкновенная девчонка, хоть и со своими загонами. Тратит деньги налево и направо, давит на жалость Арине, которая не может её бросить.
Нет, будь Май таким же раздолбаем, я бы тоже не смог. Но у него теперь есть нормальная жена, которая держит его в ежовых рукавицах.
Блудный кот гулял-гулял, со столькими бабами переспал, а тут наконец-то нашёл нормальную девушку, которая понравилась даже матери. Дай бог Ангелине терпения. Пока уходить от него не собирается, даже планируют ребёнка.
А нам как поступить? Сдаться? Попробовать? У нас ведь всё равно может не получиться. А тогда я опять увижу слёзы жены. Нет. Надо, чтобы получилось.
Дверь в кабинет резко распахивается, и влетает Ариша – как тайфун.
От внезапности я роняю ручку и замираю, наблюдая, как моя весёлая, жизнерадостная, светящаяся изнутри жена летит ко мне. Впервые вижу её такой за последние пару месяцев. В прошлый раз она так сияла, когда мы понадеялись на ЭКО.
Чего это с ней? Развеялась?
– Авгу-у-у-уст! – тянет она, улыбаясь так, что у меня внутри всё теплело. Уголки моих губ сами ползут вверх. – Смотри, что купила!
Она почти торжественно демонстрирует какие-то тарелки – а у нас дома их и так целая гора. Но я смотрю не на фарфор, а на её глаза: они горят, как огоньки на ёлке.
– Красивые, – киваю, больше любуясь её счастьем, чем посудой. – Судя по покупкам, поход удался?
Она смеётся – звонко, по-детски, и этот смех на секунду смывает все мои страхи. И я понимаю: ради такого её смеха – я пойду на всё.
– Да-а-а… – она почти впархивает на кухню, ставит передо мной тарелку и заглядывает в мой пустой лист. – А чего это у тебя?
– Фигня, – мну листок в комок, прицеливаюсь и швыряю в урну. Бумага глухо шлёпается о пластик.
Она вздыхает, не утруждая себя стулом, вскакивает на стол рядом. Любит так. Свешивает ноги, болтает ими.
– Мы уже неделю не поднимали эту тему, – наконец говорит тихо, поняв, что это был за лист.
– Лена ждёт ответа? – фыркаю, скрещивая руки на груди. Там всё сразу колет. Как принять тот факт, что твоего ребёнка родит и выносит не любимая женщина, а её сестра?
– Я сказала, что ты не согласен и мы не примем её предложение.
Я округляю глаза, кидаю на Аришу изумлённый взгляд. Это точно моя жена?
– Но ты ведь хотела согласиться?
– Я не буду делать того, против чего мой муж, – спокойно, но упрямо отвечает она. – Неделя прошла, ты так и не вернулся к этой теме, и я решила, что больше говорить на неё не стоит.
Я тяжело выдыхаю и потираю виски. Стены кабинета будто сужаются, лампа над столом гудит громче обычного.
– Меня смущает только одно, – слова сами выходят, глухо. – Что я не смогу поцеловать беременный живот своей жены. Всё. На остальное мне… плевать. Кто его выносит, кто его родит – он будет наш. С тобой.
Последние слова – ложь для её успокоения.
– Не поцелуешь, – качает головой, губы дрожат.
– А так… это всего лишь девять месяцев, да? – будто убеждаю не её, а себя. Хочется уже поставить точку, перестать видеть, как мечется моя девочка. – Снимем ей квартиру рядом, ты сможешь заходить к ней каждый день.
– Я боюсь, – шепчет честно. – Не знаю чего. Знаю, что Лене дети не нужны, и она откажется от него. Просто… готова согласиться, но предчувствие нехорошее.
– У нас всегда нехорошее предчувствие, когда дело касается детей, – беру её ладонь, тёплую и лёгкую, тяну к себе.
Сажаю Аришу к себе на колени, утыкаюсь носом в её шею, целую туда, где пахнет яблочным шампунем.
– Давай попробуем?
Плевать, что я чувствую. Свыкнусь с тем, что малыша выносит другая.
Но я хочу, чтобы моя женщина была счастлива. Хочу ребёнка, нашего, живого, реального.
Суррогатство – обычная процедура, многие так делают. Что может пойти не так? Составим договор, пропишем каждый пункт, поставим печати и подписи.
– Ты уверен? – в голосе придыхание, и надежда осторожно выглядывает из-за страха.
– Уверен, – улыбаюсь и целую её в ответ, задерживаясь губами на её улыбке.
Я жду радости, смеха, как раньше, – но в её глазах всё равно пляшет волнение, тонкие тени тревоги.
– Тогда я… – она осторожно с меня слезает, босыми ступнями шлёпает по паркету. – Пойду напишу Лене, чтобы завтра приехала к нам. Обговорим условия?
Я киваю. Нам нечего бояться. Мы вдвоём. Но если Ариша потухнет из-за этого своего желания стать мамой – я погасну вместе с ней.
Глава 8
Сомневаюсь. Правильно ли мы решили поступить?
Но ведь в суррогатстве нет ничего страшного. Столько бездетных семей прибегают к таким услугам. В этот раз мы – одни из таких людей.
Поздно отступать. Лена уже сидит напротив, неловко уткнув взгляд в стол. Мы все напряжены, будто воздух в кухне стал гуще.
Кроме Августа: он по‑прежнему задумчив, насторожен, пальцы скреплены в замок.
– С чего бы начать… – Лена нерешительно постукивает ногтем по столешнице и мечется глазами, будто выискивает подсказку у кого‑то над нашим плечом. Понимаю её: не каждый день решаешься выносить ребёнка для сестры.
– Мы поговорили с Ариной, – вступает Август, скрестив руки на груди. Голос у него ровный, даже слишком. – И с центром, который этим занимается, тоже. По деньгам не обидим: ты нам не чужой человек. Но будут условия. Переедешь в квартиру, которую мы снимем. Ежемесячные визиты к врачу, никакого алкоголя, сигарет и… мужиков. Последнее даже не обсуждается.
Кажется, у сестрёнки щёки вспыхивают.
Муж у меня прямолинейный…
– Да я и не собиралась! – пискливо вырывается у неё, чуть обиженно.
– Первые две недели – гормональная терапия, – продолжает он, будто читая по бумажке. – Потом подсадка. Если не получится – повторим один раз. Потом всё, пытаться не будем. Для нас с Ариной это тоже огромный стресс.
Лена кивает коротко, серьёзно, как профессионал на планёрке. А я сижу сжата в маленький тугой комок: ладони влажные, в горле сухо, слова в голове путаются, как нитки в клубке.
– И мы заключим договор, – добавляет Август, медленно, по слогам, будто ставит точки. – Родственники родственниками, но так всем будет спокойнее. Мне – точно.
– Без проблем, – соглашается мелкая, пожимая плечами. – Но у меня будет своё условие. Я хочу жить у вас.
– Тебе не хочется своего пространства? – говорю, что крутится на языке. – Ты же всё это время одна жила. Я ещё буду контролировать по любому чиху. Ты уверена?
– Ариш, – тихо останавливает меня. – Мне страшно так же, как вам. Это моя первая беременность. Я одна с ума сойду. Я даже не знаю, что делать!
Я ловлю себя на мысли, что, может, стоило обратиться к профессиональным сур. мамам… Но ведь если бы не Лена, мы бы и не решились на суррогатство. Никак.
– Я согласен, – говорит муж, даже не раздумывая. Непоколебим, как шкаф. – А ты, Арин?
– Я… тоже?
С одной стороны, она права: у неё нет опыта, да и у меня тоже. Лучше, если она будет рядом, под присмотром. С чего угодно может начаться беда, а так я хотя бы буду рядом.
– Тогда сразу после гормональной терапии? – поднимает на нас взгляд Лена.
– Можно раньше, правда? – оборачивается ко мне Август. Я снова киваю, будто плыву в тумане. – На днях встретимся с юристом, я покажу договор, всё ещё раз обсудим.
– Хорошо, без проблем, – сестрёнка резко встаёт, стул скрипит, отдаёт по моим нервам. Смотрит на меня с какой‑то светлой надеждой. – Ариш, можно с тобой наедине поговорить? Проведёшь? Извини, Август, это чисто женские дела.
Муж никак на это не реагирует, только моргает медленнее обычного. Я вскакиваю и почти бегу за сестрой.
– Что случилось? – шепчу уже на улице.
Передумала?
Где-то в груди появляется страх и в то же время одобрение. Вот бы передумала и мы выкинули эту мысль из головы!
Она останавливается, поворачивается ко мне.
– А Август на меня не злится? Что я… предложила такое? – Лена вскидывает на меня взгляд, и в нём такая детская просьба: скажи, что всё хорошо.
– Он злится на обстоятельства, – честно отвечаю, чувствуя, как из груди срывается вздох. – На то, что вообще нужна чужая помощь. На себя. Может, и на меня чуть‑чуть. Но не на тебя. Если бы он был против, мы бы сейчас не стояли здесь и не обсуждали всё это.
– Фух, – она театрально смахивает невидимый пот со лба и даже фыркает смешно. – Хорошо тогда. А то я распереживалась.
Я улыбаюсь краем губ, и камень внутри будто становится легче.
Да я сама такая. Пятницкий последнюю неделю сам не свой ходит. Уже надумала всякого, а он меня успокаивал, говорил, что я накручиваю. Он всегда таким был – ровным, спокойным.
– Ладненько, тогда до встречи? – она тянется ко мне, вытягивается, и волнения как не бывало. Я киваю, крепко обнимаю её, провожаю до ворот.
Возвращаюсь домой и невольно застаю Августа всё на том же месте, сидящего на кухне. На столе остывает чай, а он, как скала, с телефоном у уха.
– Села в такси? – ласково произносит он, почти шёпотом. – Ладно, давай, позвонишь, как доедешь. Люблю.
Это с кем это он?..
Я уже тянусь, чтобы выхватить у него телефон, но он сам убирает его от уха и тут же блокирует экран.
– Кто там? – слишком быстро выскакивает у меня.
– Мама звонила, – улыбается он так спокойно, что у меня в груди на секунду всё мягко оседает.
Я обнимаю его за шею, вешаюсь у него на плечах, прикасаюсь щекой к его тёплой коже. Пахнет кофе и чем-то родным, его.
– И куда она поехала на этот раз? – спрашиваю вдруг. И сразу думаю: зачем? Не знаю. Просто червячок сомнения шевельнулся. Он ведь не разговаривал с мамой так раньше… А если это была не она? А кто?
Боже, Арин, перестань. Август никогда не давал повода. Просто это «люблю»… Я собственница. Ревнивая. Не к родной матери, конечно. Но он никогда так с ней не прощался. С чего бы вдруг?
– В Карелию, – он запрокидывает голову назад, пока я стою у него за спиной, и его губы сами тянутся в улыбку, в глазах вспыхивает огонёк. – Что, тоже хочешь куда-нибудь?
– Не-а, сейчас совсем невовремя, – бурчу, потираясь с ним носами. Тепло. Безопасно.
– Согласен, – он легонько проводит ладонью по моим пальцам.
– Кстати… Мы ведь пока ничего не скажем твоей маме? – спрашиваю осторожно, будто ступаю по тонкому льду.
Он хмурится, как будто я подняла тему, о которой никто из нас ещё не подумал.
– Лучше пока никому ничего не скажем. Договорились?
– Договорились, – шепчу и лёгонько целую его в губы.
Глава 9
Время летит неимоверно быстро. Пока я собираюсь с мыслями, не успеваю заметить, как подходит момент подписать договор. Лена, даже не читая, ставит галочку, со всем соглашаясь.
Всё. Пути назад нет.
Через девять месяцев у нас будет малыш… Наш. Маленький, хорошенький, родной. От одной этой мысли все сомнения и страхи, будто пылинки, разлетаются в стороны. Я держусь за ладонь Августа – и сжимаю от радости. Нет волнения, только сладкое предвкушение, щекочущее ребра.
– Завтра тебя ждут в клинике, – спокойно сообщает Пятницкий. Лена серьёзно кивает, будто прячет заметку у себя в голове, чтобы не забыть.
– Гормональная терапия начнётся? – уточняет она.
– Обследуют, всё выпишут.
– Поняла, – снова кивает. – А я могу переехать на неделе?
– Да.
Я опять сижу, как истукан. Договариваются только Август с Леной. А я и рада, что мне не приходится говорить об этом. Тя-же-ло.
– А отвезёте меня завтра? – Лена смотрит то на меня, то на него.
Я поворачиваюсь к мужу.
– У меня завтра две пары. Не успею. Ты сможешь?
– Смогу, – кивает он, коротко, уверенно.
– Вот и отлично, – улыбаюсь, а у самой душа не на месте, будто на цыпочках ходит. Август всегда был добрым, во всём шёл мне навстречу. Но в этой ситуации… я ожидала от него большего сопротивления? Или мы уже так притёрлись, что думаем одинаково?
Встаю из-за стола, случайно звякаю кружкой.
– Пойдём, выберешь комнату. Я подготовлю её к твоему приезду.
– О-о-о, это я люблю! – оживляется Лена.
Мы снова бросаем Августа и, как две подружки, под болтовню, под лёгкий перестук наших шагов, поднимаемся наверх.
– Как хорошо, что я уже отучилась. Академ брать не надо, – довольно произносит. По ней и не скажешь, что она переживает.
– Да, здорово, – поддакиваю.
– А мы будем ходить на какие-то курсы для беременных? Ну, как дышать там правильно. Что думаешь?
– Было бы неплохо, – потираю подбородок, задумываясь. Но тут же, как шарик, сдуваюсь: на курсы, где уже нужны животы, мне идти… с моим плоским. А если там партнёрские занятия, то Августу присутствовать придётся. И не со мной, а с сестрой. Ну уж нет! Не позволю! Слишком интимно для такого.
– Ой, классно будет, – мечтает Лена. – Особенно, когда я перееду. Фильмы по вечерам посмотрим, готовить будем вместе, ух!
Я только представляю это – и опять не по себе. Это же наше время с мужем. Наши тихие вечера. И теперь мы не сможем побыть наедине…
– А вот эта комната свободна? – Лена останавливается у двери прямо напротив нашей спальни.
– Да, тут свободно, но… – стараюсь отказать мягко: – Тут наша спальня, и я не хотела бы смущаться, если вдруг ты услышишь что-то… что тебе не нужно слышать.
– Ах, я поняла, – смеётся сестрёнка и трёт свой курносый носик. Я в детстве ему всегда завидовала, свой не любила. Но только в детстве. Она в маму пошла, а я в папу. Спасибо, папуль, за такой классный и красивый нос! – Тогда возьму комнату подальше. Из неё никаких стонов слышно не будет. Мне же твой муж секс запретил.
Я неловко смеюсь, прячу взгляд. Правильно сделал!
– Вот здесь, – она кивает на дверь в конце коридора.
– Окей, приберусь, всё организую. Сразу после того, как проверю задания своих лоботрясов…
Мы дружно хихикаем, вспоминая, какими студентами были когда-то. Она – всё такая же оторва, искра в глазах, слова – как фейерверк. А я… я была поспокойнее. И, кажется, такой и осталась.
Под тёплыми воспоминаниями ещё немного шушукаемся, перешёптываемся, как девчонки с соседней парты, а потом расходится каждая по своим делам. Я проверяю стопку листов с заданиями, готовлюсь к лекции, а в свободные минуты захожу в пустую комнату и навожу там порядок: протираю пыль, меняю постельное бельё, и разбираю шкаф, набитый давно забытой одеждой.
На следующий день Август отвозит меня на работу, а сам едет за Леной.
Всю пару маюсь: мысли скачут, пальцы сами тянутся к телефону. Пишу ему, стираю, снова пишу.
Волнуюсь. Сама не понимаю чего.
Муж у меня самостоятельный, сам всё решит. А мне как будто надо держать их под контролем!
Завтра мы тоже поедем в клинику, но уже вдвоём, без сопровождающих. Нужно сдать анализы, пройти обследование перед извлечением яйцеклетки. Слова звучат страшно, но я не боюсь. Это уже во второй раз. Только раньше подсадка была мне, а теперь – моей сестре.
И если у меня ничего не вышло, очень надеюсь, что получится хотя бы у неё…
«Поехали за вещами Лены, потом домой. Не успею к окончанию пары. Подождёшь меня в кафе?» – приходит сообщение после долгой тишины. Значит, у врача она уже была, всё расписали, выдали анализы и направления.
Интересно, какие? Что там по датам, по уколам? Ладно, приеду домой – узнаю.
«Я доберусь сама, не переживай. Люблю :*» – отправляю и невольно улыбаюсь экрану, как школьница.
– Арина Михайловна, – тянется голос из аудитории. – А чего это вы одна улыбаетесь? Скажите всей аудитории, мы вместе поулыбаемся.
– Шутник, Попов, – поднимаю взгляд от телефона и прячу улыбку в строгом тоне. Решил встать на место учителя. Не дорос ещё! – Сдавай работу, раз всё сделал и у тебя появилось время.
– Не-не, я ещё не готов, – бурчит он и утыкается в тетрадку, старательно рисуя каракули вместо букв.
После двух пар забегаю в магазин: хлеб, молоко, йогурты – и на кассу галопом. Решено: в следующий раз поеду на машине! Благо она есть, просто запылилась в гараже, потому что последние два месяца муж меня возит и забирает, как принцессу с башни.
Домой добираюсь на такси. Переступаю порог и удивлённо округляю глаза, слыша смех. Звонкий, заливистый. Прислушиваюсь: Август смеётся. И Лена тоже.
Да чтобы мой муж так смеялся с кем-то ещё, кроме меня?..
Я даже пальто не снимаю – лечу по коридору, сердце стучит, как мячик по полу. Влетаю в гостиную и замираю в дверном проёме.
Эй… что тут вообще происходит?
Глава 10.. Арина
– Не могу-у-у! – Август шмыгает носом и будто смахивает невидимую слезинку, устроившись на диване. В руках у него наш старый семейный альбом. – Она тут такая мелкая! И почему она мне это не показывала?
Лена сидит рядом, сияет и тычет пальцем в фотографию:
– А вот тут глянь! Беззубая. Ей тут лет семь, кажется.
– Вы чего тут устроили? – влетаю в комнату, упираю руки в бока, моментально остужая себя.
Я боялась. Боялась увидеть то, что развалит нас на кусочки.
С чего вообще эти мысли? Не знаю. Август никогда повода не давал. Я же в нём уверена... Тогда почему в груди закололо? Приревновала к их смеху?
Дура! Начиталась форумов, где все мужики – изменщики поголовно.
И забываю, что наша суррогатная мама – моя сестра. Лена. Она никогда не полезет к чужому мужику, ещё и к мужу собственной сестры.
Как я вообще могла такое подумать? Дурья башка!
– Лена привезла альбом, – улыбается Август, даже отдышаться не может от смеха. – Здесь есть фотки, которых я не видел. Все – огонь.
Подлетаю к нему, пытаюсь забрать его.
– Потому что он так и называется! «Позорные фотки»! И кое-кто обещал мне их не доставать!
У всех такие есть! У нас – отдельный альбом, для тёплых вечеров и тихих «помнишь?». Но я правда не хотела, чтобы муж видел меня... такой. Я там гадкий утёнок.
Тянусь ещё раз – а Август, играючи, вскакивает и поднимает альбом повыше, прячет от меня за спиной:
– Не дам. Я не досмотрел!
– Да ну тебя! – топаю ногой. Чисто для спектакля.
И тут же сама улыбаюсь. Видя, как он искренне радуется, как у него глаза смеются, – уже не жалко. Ну опозорюсь. И что? Он же мой. Родной.
– Ну и срач вы тут устроили... – шепчу, оглядывая гостиную.
– Да, мы только что приехали, сейчас всё разберём, извини, – Лена вскакивает, ловко подхватывает две сумки разом.
– Отпусти, – муж прямо ладонью стукает её по пальцам. – Я отнесу.
– Хорошо-хорошо, – даже не сопротивляется.
– Помочь тебе вещи разложить? – спрашиваю.
– Да, давай, а то я к вечеру не управлюсь.
– Тогда я в душ, переоденусь – и к тебе.
– Замётано.
После рабочего дня душ – самое то. Вода гудит в ушах и смывает с меня весь липкий страх, все глупые мысли. Переодеваюсь в домашнюю одежду, лечу к сестре. Помогаю раскладывать её вещи по полкам.
На дне одной коробки находим ещё один альбом. Садимся на ковер, и ныряем в прошлое. Смеёмся, вздыхаем, щуримся на выцветшие снимки. И я, на всякий случай, прячу находку подальше, чтобы Август точно не увидел меня уже школьную – пухлую, и с прыщами. Пусть до этого я дойду сама. Когда-нибудь. Когда перестану краснеть с головы до пят.
Сидим чуть ли не до вечера, пока я, уже с урчащим животом, не вскакиваю с места. Со вчерашнего дня во рту ни крошки – вся на нервах.
Залетаю на кухню и замираю на пороге: Август у плиты.
Что-то в нём не так… Ага! Точно. Он в футболке. В футболке! Этот мужчина обычно щеголяет по дому с голым торсом.
– Непривычно видеть тебя в футболке, – улыбаюсь, подхожу к столешнице и тырю у него болгарский перчик, хрустя им.
– Мы теперь живём не одни, – напоминает он и усмехается краем губ.
– Да-да, знаю. Но почему без меня готовить начал?
– Не хотел вам мешать. Подумал, накормлю всю семью.
Семью… Слово ложится мне в сердце мягко, как плед. Отчасти нас теперь трое и правда можно назвать семьёй.
– Уже закончил. Будешь кушать?
– Я голодная, как волк, – мурлычу и веду коготками по его сильной, мускулистой руке. У меня же муж – тот ещё качок. Скала, за которой можно спрятаться.
– Тихо-тихо, – он мягко отодвигает руку, улыбается шире. – А то вместо ужина пойдём в спальню.
Я смеюсь, выдыхаю. Достаю тарелки, помогаю разложить еду. Попутно пишу Лене: «Спускайся на ужин».
Садимся за стол, вилки звякают, и тут по лестнице слышится топот.
– Как пахнет! – раздаётся на весь дом мечтательный, растянутый голос.
Ну всё, о тишине в нашем гнёздышке можно забыть… Хотя разве не этого я хотела? Чтобы дом дышал, жил. И обзавелся детским плачем и смехом…
Не дождавшись сестру, кладу кусочек мяса в рот. Сочно, горячо.
– Как вкусно, – жмурюсь от удовольствия и в ту же секунду замираю: мимо меня пролетает Лена. В коротких шортах и топе, тоненьком, как шелуха. Лифчика нет – отчетливо видно очертание груди.
– Как же тебе повезло с мужем! Он умеет готовить! – выдыхает она, тянется к тарелке.
Мне хочется встать и закрыть Августу глаза ладонями. Но поздно – он уже заметил её вид.
***
Скользит взглядом – и тут же отводит, утыкается в тарелку.
Надо будет поговорить с ней, чтобы не одевалась так вызывающе. И дело не в моей ревности, а в муже: ему-то может быть неловко. Не прятать же ему глаза в собственном доме.
Скажу ей об этом наедине, спокойно. А то ещё обидится, и начнётся.
– Ой, прохладно у вас тут, – она потирает плечи и съёживается, садясь за стол. По её коже бегут мурашки – я слышу, как у себя внутри скриплю зубами.
– Дать тебе халат? – натягиваю улыбку и очень надеюсь, что она согласится.
– Да не, просто отопление вам посильнее бы включить, – хихикает и тут же приступает к еде. Округляет от шока глаза, мечтательно вздыхает и обращается к Августу: – Как вкусно, Август! Не был бы ты занят, я бы за тебя боролась! Эта картошечка… ммм!
Стоит ли говорить, что весь ужин проходит в напряжении? Ложки звякают громче обычного, мы с мужем перекидываемся короткими взглядами, а Лена лепечет, будто всё отлично.
Доедаем быстрее обычного. Моем посуду под её бесконечный рассказ: какие анализы назначили, что завтра утром нужно отвезти её в клинику.
– Мы будем заняты, съездишь на такси, – говорю, ставя тарелку в сушку. Завтра, по плану, мы тоже едем к врачу, но в другую сторону.
– У меня денег нет.
– Оплатим, – киваю. И куда она всё уже дела? Пижаму новую купила, в которой перед нами щеголяет?
Блин, Арина, перестань. Она, наверное, просто не подумала, что нам может быть неловко. Но всё равно поговорю с ней. Тихо. Аккуратно.
Сделать этого не успеваю – сестра убегает первой, в комнату. Мы возвращаемся в нашу спальню и будто обходим тему боком. По моей просьбе включаем фильм – картинки бегут, а я ловлю запах своего мужа, жар его тела и понимаю, как сильно люблю его.
– Любимый, – шепчу и, неожиданно для него, забираюсь сверху. Под ладонями – его горячая, упругая грудь, под коленями – крепкий пресс. Его руки тут же ложатся мне на талию, сильные, уверенные, готовые сорвать с меня халат. – А ты хочешь…
– Хочу, – отвечает без паузы, и у меня вырывается тихий смешок. Наклоняюсь к нему, призывно показывая ему грудь.
– Я не договорила. Ты не хочешь съездить на выходных куда-нибудь?
– С тобой – всё хочу, – улыбается уголками губ, и у меня в груди вспыхивает маленький огонёк.
Я склоняюсь ещё ближе и накрываю его губы своими. Целую медленно, как будто подкручиваю громкость в комнате, где уже и так жарко. Люблю его мучить – сладко, в игре. Он тоже любит, я знаю; пусть считает это маленькой местью за наш прошлый раз.
Чувствую, как его напряжение нарастает и упирается мне в ягодицы – дыхание у нас сбивается в один ритм. Кончиками пальцев веду по его груди, и сама загораюсь от одного только поцелуя и от его нетерпеливых рук.
Халат слетает шуршанием, остаются только мягкие шорты да майка. Я всё целую и целую, а Август уже едва сдерживается – и мне от этой его нетерпеливой нежности становится тепло до дрожи.
Неожиданно дверь распахивается, и я вздрагиваю – такой звук у нас дома совсем не обычный. Потому что живем вдвоем.
Я рефлекторно разрываю поцелуй и выпрямляюсь. На пороге застывает Лена – глаза круглы-е, щёки вспыхнули.
– Ой, извините, я… – пищит она, осекается и тут же, чуть ли не пятясь, закрывает за собой дверь. – Простите!
За дверью слышу её торопливый топот.
В комнате сразу становится тихо, только рядом тяжело дышит мой муж. Кажется, злится. Или не злится, а пытается не сорваться?
Он вдруг резко переворачивает меня на спину, и я оказываюсь под ним, теряюсь от неожиданности. Он задерживает взгляд, отстраняется, будто собирая себя по кусочкам.
– Уже не хочу. Прости, – глухо говорит он, отводя глаза.
Ну, Лена! Ну зачем же так невовремя?
Я не даю ему отодвинуться, обнимаю за шею, притягиваю ближе. Замечаю, как пульсирует венка на шее. От злости?
– Я с ней поговорю, – шепчу, касаясь губами его уха. – Но она не должна мешать нашей личной жизни. Или ты правда готов девять месяцев воздерживаться от секса?
У него глаза делаются круглыми-круглыми, тело на секунду каменеет, он шумно сглатывает. Я не удерживаюсь, улыбаюсь и дразняще, почти невесомо, целую его в губы.
– Не сможешь, – подсказываю уже совсем тихо.
Он это понимает – вижу, как в его взгляде снова вспыхивает знакомое тепло, а уголок губ дрожит, сдаваясь. Он наклоняется ко мне и целует – уверенно, жадно, так, что все мысли про хлопнувшую дверь и Ленин топот растворяются.
Мы всё равно любим друг друга, несмотря на эту нелепую заминку, и, вымотанные, счастливые, потом засыпаем, уткнувшись друг в друга.
