Текст книги "Смерть как признак неудачи (СИ)"
Автор книги: Ваша Маша
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)
41 глава.
– Фрол, тебе необязательно сидеть рядом с ней круглыми сутками. Ты ничего больше не можешь сделать. Теперь она сама должна захотеть жить.
– Я в курсе.
– Так иди спи.
– Не хочу.
– Фрол! Мне Али позвать?
– У нее бой.
– Святая богиня. Что с тобой происходит? Это ведь не ты ее ранил, и похитил, и избил.
– Это не важно. Она пострадала из-за меня. Я не поверил в угрозы отца. Представляю, что она теперь обо мне думает.
– Не представляешь. Не смей себя накручивать. Если уж на то пошло, то я виноват не меньше. Не смог найти ее, хотя знал как минимум одну вещь – заколоченные окна.
– Не говори глупостей! Если бы не ты, мы вообще бы не узнали, что ее похитили! Иди, тебя мастер твой звал. Я посижу тут, с ними обоими. Я виноват перед ними.
– До скончания своих лет будешь себя корить?
– Нет. До тех пор, пока не вымолю их прощение.
– Я знаю, что ты уже очнулась. Чувствую.
Легкая улыбка появилась на моем лице, на более яркое проявление эмоций я сейчас оказалась не способна.
– Мой брат стал слишком чувствителен.
– Я всегда таким был, просто стеснялся признаваться.
– Действительно?
– Ты во мне сомнаваешься?
– Я слышу, что ты улыбаешься, – сейчас меня разрывали два чувства: с одной стороны мне было настолько легко и спокойно, что хотелось петь, танцевать, казалось, что еще немного и я просто взлечу; с другой стороны мне было так больно, как не было с тех самых пор, когда меня впервые выпороли в доме графа. – Почему мне так больно? Ведь ножевое ранение не первое, я помню, как это было раньше.
– Нож. Он был отравлен. Я не сразу понял, что тебя отравили. Прости.
– Давай без самобичевания. Это не ты виноват. – было бы в моих силах сморщится, я бы с радостью скорчила самую вредную рожицу, какая есть в моем арсенале, а так лишь голос мне подвластен. – Скажи лучше, что с Мироном? Вот уж перед кем я виновата по-настоящему.
– Прислушайся к себе и своей магии, хотя ее сейчас в тебе крайне мало, но на то, чтобы почувствовать связь с ним – должно хватить.
Я попыталась сделать так, как сказал брат. Как же сложно делать такие, казалось бы, простые вещи, ведь я не вертелась в этом с детства, мне вообще очень долго было сложно поверить в наличие магии, а уж научиться ею пользоваться было и того сложнее.
Тьма, слишком много тьмы вокруг меня и внутри меня; я старалась нащупать что-то, что бы отличалось хоть чем-то от всей плотной холодной тьмы.
В какой-то момент я настолько глубоко погрузилась в себя, что появилось ощущение, будто я парю в невесомости, вот так выглядит личный космос наверно, осталось найти хоть какие-то звездочки, освещающие мне путь и дарующие надежду на спасение.
Наконец, через минуту, час или год я увидела целый "Млечный путь", а может быть это просто была какая-то галлюцинация, вызванная моим уставшим подсознанием, но внезапно я поняла, что это оно, это наша с Мироном связь, если можно так сказать – это и есть наша с ним одна на двоих душа. Я просто это почувствовала, поняла, что могу поделиться с ним своими силами, ему это очень надо, буквально необходимо! И я стала передавать свои магические и физические силы ему, наша связь стала сиять ярче, даже просто по ощущениям она окрепла.
– Эй! Хватит! Стоп! СТОП!
Фрол выдернул меня из волшебного состояния умиротворения. Но я все равно была ему благодарна, потому что только сейчас поняла, что отдала слишком много, магия почти кончилась, остались лишь мельчайшие крохи, не способные сейчас меня даже просто поддерживать. Да и просто силы окончательно меня покинули.
– Только не говори, что я снова отключусь, – говорить было настолько тяжело, что какая-то часть меня отчаянно желала отключиться и пережить всю эту бесконечную боль где-то в забытие, но другая часть меня, большая часть, так устала за эти долгие недели от собственной беспомощности, что предпочла сейчас контролировать ситуацию. Ну или хотя бы делать вид, что что-то еще контролирую.
– Маша, отдохни. Просто отдохни, скоро все вернется на круги своя.
– Я вообще-то только недавно из отпуска вернулась! – не смогла сдержать саркастической подколки, но оценить реакцию Фрола не удалось – глаза пока так и не смогла открыть, веки будто налились свинцом.
– Мне тебя не хватало.
Я не стала ничего отвечать, скоро услышала как легко прикрылась дверь, мы с ангелом остались одни. Я вбухала в его выздоровление остатки своих сил, так что скоро он должен очнуться. А я пока могу просто полежать и… нет, думать не хочу, хочу просто дождаться, когда очнется Мирон, может быть к тому времени я смогу открыть глаза. Мне очень хочется просто увидеть его улыбку.
– Эй, Маша, Маша, ты здесь? Маша! – я даже не сразу осознала, что это не слуховые галлюцинации, а действительность. Просто в одно мгновение звенящую тишину нарушил несмелый, неуверенный голос того, чьего выздоровления я ждала даже больше, чем своего собственного.
За последние долгие несколько часов я не пыталась открывать глаза, но сейчас меня не остановило бы даже то, что на меня бы упала бетонная плита, так сильно мне захотелось увидеть его.
Дневной свет больно резанул по глазам, ослепляя и дезориентируя на какое-то время. Слезы выступили, защищая глаза, но это далеко не сразу позволило прийти в себя.
– Маша, это правда ты? Или очередное видение?
– Решил, что так легко от меня избавился?
– Надеялся, что рано или поздно ты вернешься. – в голосе любимого прозвучала такая нескрываемая обида, что мне стало стыдно и захотелось все объяснить, но с чего начать – не знала, мысли роились в голове, но отдалялись, стоило только попытаться ухватиться хоть за одну из них. – Не надо, не плачь. Я знаю, что ты не виновата, но поделать ничего не могу, помню, как ты обрушила на меня стены, лишь бы уйти от нас.
Стыд сменился иррациональной обидой, радость от встречи сменилась желанием побыть одной или просто отвернуться от красноволосого.
Он что-то продолжал говорить, а мне как будто стало душно, тесно, жарко.
Неужели он не понял, что это было не мое решение, не моя воля, не мои слова? Неужели он не рад, что я вернулась? Я прошла через ад, чтобы вернуться к нему, к брату, но он лишь упрекает меня в том, что я под влиянием магического гипноза ушла к другому. О таком приеме я мечтала? Нет… Я так ждала мгновения, когда он очнется, а его первые же слова заставили меня отвернуться и снова уйти глубоко в себя.
Мирон еще что-то спрашивал, говорил, но мне вдруг стало совершенно безразлично.
К вечеру в комнату пришел мастер Владлен, сначала он о чем-то тихонько поговорил с Мироном, я даже не пыталась слушать их, несмотря на то, что они находились в паре метров от меня.
– Маша, я понимаю, что ты устала…
– Ой, да что все прицепились ко мне? Не устала я! Знаете, что мне говорили там, в плену? Что я в отпуске. Что я должна отдыхать, что я должна просто ждать, а потом за один невинный разговор мне повторно сломали шею. И снова я должна была отдыхать! И никто меня не искал! Вы, Балид, Фрол – никто из вас не искал меня, хотя я была всего в нескольких кварталах от клуба. Когда я вырвалась, избитая, без магии я пришла сюда, не ушла куда-то, а вернулась сюда, к вам, меня повторно чуть не убили. И снова я должна отдыхать. Но дело в том, что я не хочу отдыхать, я хочу просто понять, почему никто меня не искал? Ведь я всех вас считаю семьей. Почему же вы так просто отпустили меня?
– Успокоилась?
– У вас, мастер, потрясающая выдержка.
– Вижу, успокоилась. Так вот, я тебя искал, думал, что и мастер Сишод ищет. Но глубоко ошибался. И за это я прошу у тебя прощения. Но мы вновь вернулись к тому, с чего начинали: ты упиваешься жалостью к себе любимой, не замечая, что все остальные тоже имеют чувства, у них есть свои проблемы и терзания. Но тебе ведь плевать. Есть лишь ты и твои заскоки. Правда? Вот только ты не Маша. Может быть ты когда-то ею была, но та девочка с прелестным именем давно умерла, и судя по твоим шрамам по всему телу – не один раз. Ты изо всех сил цепляешься за прошлую жизнь, за свои слабости, не понимая, что ты давно изменилась, стала сильней, стала умней и выносливей. Так почему же ты позволяешь себе обиды маленькой девочки, что лишили конфетки?
– Вот и поговорили. Когда я смогу приступать к тренировкам? Через сколько большая игра?
– Через несколько месяцев, но у вас впереди очень насыщенный график; ты сильно выпала из расписания, как и Мирон. Много боев, очень много боев впереди, и ты должна их выигрывать, иначе на большой игре Вам будет очень тяжело. Понятно? Если к ночи сможешь сама приготовить какое-нибудь блюдо – завтра приходи на тренировку.
Мастер ушёл, а я встала и по стеночке покавыляла на кухню. Закрыла за собой дверь, чтобы не слушать и не слышать Мирона, обида на которого все еще не улеглась, меня не смущало то, что он по большому счёту ни в чем не виноват, ну не поддержал меня, не обрадовался встрече как следует, так ему сейчас наверно очень плохо, но понимать и чувствовать – это очень разные вещи.
Отварить картофель и подарить рыбу, сегодня это мой максимум. Ну и пусть. Хоть поем нормально.
О чем говорил мастер? Что он имел ввиду, говоря, что я цепляюсь за слабости Маши? Ведь я и есть Маша. Или он говорил о другом?
Мои размышления прервала хлопнувшая входная дверь, и судя по громким шагам, пришёл Балид.
Он ввалился в мое уютное пространство как медведь и тут же сдал в таких же медвежьих объятиях.
– Мелкая, как же ты нас напугала! Убью, если еще раз подобное выкинешь! Поняла?
– Я скучала по тебе, капитан.
Я снова крепко прижалась к этому надёжному человеку, пытаясь справится со всей той болью, которая обрушилась на меня сегодня. Мне так захотелось разделить свои страдания, плевать на мнение мастера Владлена, сегодня я шестнадцатилетняя девчонка, которая устала и просто напугана, сегодня я позволю себе быть слабой, а завтра с новыми силами пойду на тренировку.
Мы стояли обнявшись очень долго. Когда Балид предложил сесть, я поставила на стол наш ужин.
Быстро расправившись с основным блюдом, приступили к чаю, в это время я вспомнила о том, что хотела спросить еще с утра.
– Балид, как ты можешь проникать в сны?
Молодой человек поднял глаза на меня, как будто ища подтверждения тому, что он не ослышался.
– Я слышала ваш с Фролом разговор.
– Ты злишься?
Я задумалась всего на секунду.
– Сначала злилась, а потом поняла, что не могу злиться. Ты никогда не нарушал личного пространства, часто говорил, что ты не Мирон, хотя вообще-то я думала, что тв – лишь мое подсознание, но нет, я не злюсь. Ты дарил мне надежду. Еще с первых твоих посещений. Ты ведь давно так делаешь?
Капитан положил руки на стол и задумался, решая, рассказать или нет.
– Вы все давно поняли, что у меня есть еще один вид магии. Я маг снов. Причём именно эта стихия сильней других. Но мне всегда утвердили, что я должен это скрывать, что если кто-то узнает – мне не жить. И я скрывал. Много лет не проникал ни в чьи сны. А потом оказался здесь и понял, что это шанс начать новую жизнь. Но ты и Мирон… Вы так долго не могли просто поговорить, а я был уверен, что у вас все взаимно. И Мирон со своими заскоками просто бесил. Поэтому однажды я решился прийти в твой сон. Но каждый сам выбирает, в какой форме хочет и может пустить собеседника. Твой мозг сразу сгенерировал образ Мирона. И если честно, меня затянуло. Магия бурлила, после многих лет бездействия она поднялась во мне, затопила и требовала выхода. И я стал ходить в твои сны. С тобой было очень спокойно, легко, ты не искала подвохов, просто была собой. Когда ты ушла от нас, я каждую ночь пытался прийти к тебе, но меня все время что-то не пускали, пока однажды ты почти самостоятельно не притянула меня. Тогда ты рассказала мне о похищении, об окнах, о сроках. Я все передал мастеру Владлену, и он начал действовать. Но его как будто все время кто-то опережал, куда бы он не пошёл, о чем бы не подумал. Тогда мы не понимали, кто предатель. Поэтому когда оказалось, что все это время Сишод все знал и даже организовал, для мастера Владлена это стало настоящим ударом. Мастер Сишод был его мастером. И Владлен доверял ему больше всех, он считал его вторым отцом.
Мда. Некрасиво получилось с мастером. И отмазка, что "я не знала" вряд ли прокатит.
– Подожди, но почему надо скрывать твою магию? Чем она опасна?
– Она? В принципе ничем. Кроме того, что передаётся исключительно по мужской линии.
– И? – я все равно не понимала, что опасного в походах по снам.
– И она есть только в царской семье.
Ого. Ого-го-го-го! Ого-го-го-го-го-го-го!
– Ты… Принц? В смысле – царевич?
По кухне пронёсся такой заливистый смех, что я испугалась, что мой друг слегка "поехал".
– Нет, Маша, я не царевич. Я незаконнорожденный сын нашего старшего царевича и кухарки. И такое случается. Но он обо мне не знает. Никто не знает. Мне повезло, что внешность мамина, иначе меня убили бы еще в детстве. У нас категорически запрещено иметь незаконнорожденных детей, если таковые появляются – их не признают, а убивают. Именно поэтому я покинул маму и отправился сюда. Мне нужна эта работа. Здесь я защищен, умею и могу постоять за себя и здесь никому даже в голову не придёт сравнить меня и нашего царевича. Ты никому не должна говорить.
– Я понимаю. Правда понимаю. Можешь быть уверен. А Мирон..?
– Он спит. Уж в этом я разбираюсь. Поверь и ты мне.
– Хорошо.
42 глава.
На следующее утро я встала раньше всех, приготовила завтрак, немного прибралась в комнате, помылась, разбудила ребят и мы пошли на тренировку.
Мирон пытался со мной заговорить, но какая-то девичья глупость и упертость (или это была излишняя гордость?) не позволяли мне просто признать, что в своей обида я не права. Мне хотелось потешить себя извинениями ангела. Мысль о том, что он может не захотеть бегать за мной, я даже не допускала! Как так!? Я же его единодушная, он обязан вымаливать прощение!
Очень быстро выяснилось, что не обязан, не должен и даже не особо горит желанием!
Это был очередной удар… Который наконец натолкнулись меня на мысль, что мастер вообще-то был прав.
Я уже давно не та маленькая девочка, что попала сюда, не слабая, не беззащитная, но упорно цепляюсь за те слабости, лелею веру в то, что меня кто-то должен спасти, защитить, а жизнь и обстоятельства каждый раз доказывают, что никто меня спасать и защищать не обязан. И чтобы понять и принять эту простую, почти прописную истину, мне понадобилось больше пяти лет. Вывод один – наконец во мне умер тугодум и пара начинать исправлять собственные ошибки.
Логично было бы начать с Мирона, извиниться перед ним и спокойно поговорить, все объяснить, ведь он из-за комы не знал подробностей моего плена, точнее вообще о плене не знал, но мне стало банально страшно, что такой истеричке просто скажут "прощай", к этому я оказалась не готова.
Поэтому бросила все силы на то, чтобы не подвести команду и не провалить большую игру.
Я стала тренироваться по пятнадцать часов в сутки, чередовала магические и боевые тренировки, совмещала их, медитировал и училась работать с сырой магией. Училась отвлекаться от боли и думать наперед, училась тактике, училась видеть то, что происходит за моей спиной.
Мастер мое рвение оценивал скептически, по глазам видела, что он просто ждёт того момента, когда я скажу стоп, выдохнувшись. Только я не собиралась останавливаться.
У нас была всего неделя на усиленные тренировки, а потом начались бои.
И это стало адом.
Каждый день по одному бою. Смл ы кончились уже через неделю таких " выступлений", но мне надо было во что бы то ни стало успеть закончить свою сотню, так же как Мирону свою, иначе условия на игре будут не только ужасными, но и невыполнимыми.
Мастер не изменил себе и не разрешил нам пользоваться после боёв настойками и магическими мазями, к нам не приходил лекарь, очень скоро это дало свои плоды, мы настолько привыкли к боли, что через три недели я даже во время боёв с кинжалами не реагировала на порезы, это стало нормой для моего исполосанного тела.
Нельзя сказать, что победы давались легко. Случались и проигрыши, но не было ни одного боя, за который мне было бы стыдно перед командой, за который они бы могли меня упрекнуть, я выкладывалась на тысячу процентов, всю себя оставляя на рингах.
"Принцессу Нему" стали боятся и уважать. К концу второго месяца проигрыши свелись к минимуму; кожа по всему телу загрубела от шрамов и карост, которые не успевали заживать, взгляд стал цепким, подмечающим любые детали, некоторые из которых не замечал даже сам мастер в силу некоторой расслабленности, коей я себе позволить не могла.
Соперники стали готовиться к боям со мной, ставки на мою победу выросли, принося клубу неплохой доход, и только мастер вечно находил, к чему придраться и периодически оставлял нас голодными, лишая еды на день или два. Но оказалось, что и голод можно пережить. Безумно сложно, но реально, если есть стимул, если есть, ради чего стараться.
Иногда, совсем редко, на боях присутствовал Димитрий. Только я не давала ему даже шанса на приближение и на разговор. Мне не хотелось узнавать, действовал он под внушением или по собственной инициативе. Для меня просто не стало этого человека. Так было спокойней, а спокойствие сейчас было для меня самым важным.
Фрол проводил со мной очень много времени, Али часто сопровождала его, но мне не о чем было с ней говорить, как и ей со мной, дружба между нами не зародилась. Что послужило тому виной – выяснять я не собиралась. Я вообще приняла для себя решение, не лезть ни во что, что напрямую меня не касается, так оказалось жить гораздо проще и плодотворней.
Мирон не отставал от меня по части боёв, он так же шёл напролом, всего себя посвещая тренировкам. Между нами установилось негласное "незамечание" друг друга, причём это было не игнорирование, а именно "незамечание". Если рядом никого не было, мы даже не смотрели в сторону друг друга, если кто-то указывали второму прямо или косвенно на присутствие другого, мы могли даже разговаривать, но ровно до тех пор, пока не оставались одни.
Мастер, как будто издеваясь или просто поднимая себе настроение, постоянно ставил нас в пару, но и это мы обернули в свою пользу – мы научились читать друг друга без слов. Хотя, не исключено, что именно этого мастер и добивался. От него можно ожидать чего угодно.
Возможно именно в таких молчаливый спаррингах мы и помирились, ведь без лишних слов, лишь на языке тела и с помощью глаз можно сказать гораздо больше, особенно если понимаешь себя, понимаешь партнёра и понимаешь, что хочешь от жизни. Я наконец решила для себя, чего хочу, а чего и даром не надо.
И вот в итоге я стою в комнате ожидания и слушаю объявление последнего для меня боя в качестве ученицы. Дальше большая игра, потом я озвучу своё решение мастеру остаться или уйти, конечно если выживут, но сейчас не об этом надо думать. Сегодня у меня очень сложный бой. Без магии.
Мирон вопреки правилам стоит рядом со мной и крепко сжимает руку в молчаливом единении, сейчас для меня очень важна его поддержка, потому что иначе я трусливо сбегу, а ведь за эти месяцы была проделана колоссальная работа мной и всей моей командой. Нельзя подвести их из своей слабости, возможно, последней моей слабости, но от этого не менее сильной и подавляющей.
Возле ринга сейчас беснуются болельщики и поклонники мои и моего соперника, коих, оказывается, очень много – это стало большой неожиданностью, слава обо мне и моём сегодняшнем соперника опережает нас обоих, и сегодня нас это не особо радует, я это точно знаю.
Прислушалась к голосу ведущего.
– Девяносто девять боёв за ее спиной, шестьдесят три победы, тридцать шесть поражений. Участница сильнейшей группы "Кардаса" под началом мастера Владлена. "Принце-э-есса Не-э-ема"!
Я последний раз взглянула на моего ангела, он крепко сдал мою руку, а затем отпустил, и я сделала шаг навстречу своему главному бою за все время, проведенное в этих стенах.
Каждый шаг отдавался гулким эхом где-то внутри меня.
Перед глазами мелькал последний разговор, который я смогла позволить себе в этот сумасшедший день:
– Маша, запомни, на ринге нет друзей и врагов, на ринге есть только противник, которого ты должна победить. Если бой будет недостаточно убедительным или не зрелищным – руководство клуба понесет убытки, а это повлечет наказание не только для бойцов, но и для их команд. Запомни, сегодня ты должна сражаться не только за себя, но и за своих ребят!
– Но, я не могу сражаться с тобой в полную силу. Зачем они это сделали?
– Руководству неизвестно наше родство, но зато известно из-за кого арестовали отца. Они посчитали это достаточной причиной для моей ненависти и жажды мести. А значит это должен быть крайне интересный бой. Скорее всего они поставят запрет на магию, чтобы бой был зрелищнее и кровавее, от меня ждут, что я захочу буквально расправиться с тобой, и я буду соответствовать, это моя работа, и станет твоей, если ты останешься после большой игры! Поэтому не обижайся на меня, и знай, что я не обижусь ни на одно твоё действие! Сегодня должна пробиться кровь, иначе всем будет хуже!
– Я очень люблю тебя!
– Эй, сестренка, я тоже очень тебя люблю! Запомни, мои действия на сегодняшнем бое – лишь работа! И после боя мы вместе станем зализывать раны, я тебе обещаю!
Крепкие объятия были громче всяких слов.
И сейчас я шла вперёд, зная, что сегодняшний день покажет, пригодна ли я для такой работы, или мне лучше просто уйти из клуба.
– Двести четырнадцать боёв, сто восемьдесят шесть побед, двадцать восемь поражений. Лучший боец "Кардаса", возможный будущий мастер нашего клуба. Фро-о-ол!
Публика ревела, реакция зрителей была похожа на бушующее море, сколько эмоций, ожиданий, волнений, но никто из них даже не представлял, каково сейчас нам: мне и моему брату. Сегодня обязательно прольётся кровь. Если до этого был мизерный шанс обойтись обычным боем, то после того, как его представили будущим мастером, а меня участницей сильнейшей группы – выхода не осталось.
Казалось бы, что сложного в том, чтобы провести очередной бой, просто теперь против брата. Но не для меня. Он – единственный родной мне человек, существующий в моей вселенной, и как же чертовски сложно выходить в таком накаленном поединке против самого дорого существа в этом проклятом мире.
Нельзя сдаться, нельзя подыгрывать, нельзя проигрывать. Любой вариант не устроит ни меня, ни моего мастера, ни моего капитана. И только Мирон примет любое мое решение. Только он будет стоять рядом со мной, когда все начнут обсуждать и мусолить наш с Фролом поединок.
Мы ступили на ринг одновременно. Глаза в глаза. Лишь на доли секунды во взгляде брата промелькнули нежность и боль, а после они стали совершенно безэмоциональными, холодными, отрешенными. Больше передо мной не было брата, сейчас передо мной стоял боец клуба "Кардас", тот, кто будет драться на полную мощь, потому что знает, сто я могу ему противостоять, мне есть чем ему ответить и я не подведу никого: ни его, ни себя, ни наши команды. Я – боец! Я хочу сделать это своей работой и своей жизнью.
– Пожмите друг другу руки.
Три шага вперёд. Протянула руку. Вдох. Выдох. Подняла голову. Взгляд сосредоточенный. Я готова к бою.
Боец протянул мне руку. Рукопожатие должно длиться три – пять секунд. Эти секунды для некоторых длятся почти бесконечно, но не для меня. Миг и нам говорят разойтись.
Один шаг назад.
Взгляд прямой. Я не боюсь его. И не боюсь себя. Я – боец. Я одержу победу! Чего бы мне это не стоило. Я – боец.
– Нам предстоит всего пять раундов чистого боя. Еще два раунда с холодным оружием на выбор бойцов. Или до тех пор, пока один из бойцов не сможет продолжать бой…
Пока ведущий озвучивал правила на этот бой и напоминал, что использовать магию и амулеты категорически нельзя, вокруг арены появлялись противомагические канаты, которые не позволят кому-то вмешиваться в бой извне. Такие канаты не пропускают не только магию, но вообще ничего и никого. До тех пор, пока их не уберут, никто не войдёт сюда и не выйдет отсюда. На моей памяти эти канаты поднимали всего несколько раз. Неужели у судей есть основания полагать, что в наш поединок захотят вмешаться? Зачем? Отомстить мне за Сишода? В чем причина такой глобальной перестраховки?
Долго думать об этом не получилось.
Звук гонга не становится неожиданным, но он заставляет зрителей замереть, вокруг ринга становится настолько тихо, что каждый шаг теперь отдается эхом в ушах. Мы идём по кругу.
Несмотря на то, что брат проводит со мной восемьдесят процентов своего времени, мы почти не видели друг друга в деле, так вышло…
И сейчас мы оба наблюдаем, понемногу сужая круг. Все ближе и ближе.
Фрол внезапно атакует хуком снизу в челюсть и я падаю…
Арена взрывается!
В глазах брата читается удивление, думаю, в моих он видит полное отражение своих эмоций.
Лежать некогда. Я вскакиваю и бью левой снизу, он уворачивается и не замечает подсечки.
Тратя драгоценные секунды на удержание равновесия оппонент пропускает хук справа. Из разбитой губы капает первая капля крови и тогда зал взрывается повторно.
На периферии сознания мелькает мысль, что мастер кричит что-то, но услышать его сейчас просто невозможно, на это нет времени.
Фрол не из тех, кто отчаивается от вида крови, шаг назад и он бьёт с разворота ногой прямо в голову. От этого удара в глазах слегка двоится, а в голове начинает звенеть, и тут другая нога Фрола со всей силы врезается в грудную клетку, выбивая из меня воздух, отчего я отлетаю к самым канатам.
Противник подлетает ко мне, ловит за голову и, удерживая в вертикальном положении, проводит серию ударов коленом по рёбрами. В глазах темнеет, но я тоже сюда вышла не просто так!
Удар ребром по шее, ему мастер Владлен учил меня отдельно от всех, как знал, что пригодится, мой противник всего на секунду ослабляет хватку, но мне этого достаточно!
Я атакую брата, с мощным хуком справа мой кулак врезается в челюсть Фрола, за которым следует мощный удар по печени, это заставляет оппонента поморщиться, не более, но меня это не останавливает. Я продолжаю серию точечных ударов по полевым точкам противника кулаками и ногами.
Соперник быстро перехватывает инициативу и наконец включает в наш бой скорость.
Я пропускают момент, когда он оказывается за моей спиной и захватывает меня за шею, буквально душа в своих "объятиях".
Я заношу руку для удара локтем, но звук гонга останавливает наш бой, давая одну минуту на передышку.
Я отходу к углу, где меня ждёт мастер и Балид. Мирон стоит рядом, но помогать бойцу сегодня могут лишь двое из команды. От Балида здесь пользы больше, мы все это понимаем, Мирон сейчас сам как натянутая струна, а мне нужна помощь и холодный рассудок.
– Включи наконец ноги, и вспомни, мать твою, что твоя главная сила в скорости и маневренности! Куда ты прешь против него?! Переходи в борьбу, от твоих захватов ему не уйти. Кровь успеешь пролить в шестом и седьмом раундах!
Коротко киваю, не тратя силы на разговоры. Мастер прав. Эмоции берут верх. Надо выключить их, если хочу победить. Фрол опытней меня, пока он только провоцирует меня на резкие движения и открытый бой. Я совсем не защищают себя, а только нападаю. Так меня надолго не хватит, разная весовая категория.
Удар гонга заставляет снова встать и идти туда, где больно и кроваво. Но я уже сделала свой выбор. Отступать поздно.
Мысль о том, что у Фрола сегодня рядом нет мастера, его поддерживают Брютай и Питэр, совершенно точно была лишней, но игнорировать этот факт не смогла, лишь затолкала его глубоко внутрь своей паршивой совести. Сейчас не время и не место!
Фрол меняет тактику и сходу бьёт левой, но и я готова к смене стиля поединка.
На сверхскорости ухожу под рукой оппонента и делаю удушающий захват, одновременно бью под правое колено, боец оступается и под давлением падает вперёд, я приземляюсь сверху.
Фрол не позволяет мне задушить его, хватает за ногу и перекатывается, оказываясь сверху, но по-прежнему не в самой удобной позиции, спиной ко мне, поэтому я продолжаю душить его, это продолжается ровно до тех пор, пока бойцу это не надоедает. В какой-то момент он резко бьёт головой и мой нос оповещает всех громким хрустом, что удар не прошёл для него бесследно.
В глазах опять темнеет и я разжимаю хватку, чем пользуется противник.
Он вскакивает и я понимаю, что он даёт мне шанс встать, потому что брат "внезапно" решает размять ногу, которая не так уж и пострадала.
Я не могу упускать такую возможность. Поднимаюсь, и мы снова лицом к лицу.
Делаю несколько шагов назад, но не для разбега, а для большего пространства. Фрол делает шаг ко мне, а я прыгаю резко, как пружина, отрываясь от пола и поворачиваюсь вокруг своей оси. Этому приёму меня учил Балид. Долго. Больно.
На лету бью ногой в лицо, тут же отпрыгиваю еще раз, и еще раз, теперь уже через соперника, на лету хватая его за голову. Будь это непроффесиональный боец – я бы сломала ему шею, но Фрол готов куда лучше, поэтому отталкивается от пола и продолжает полёт, вслед за мной, что не спасает его от сильнейшей боли, но это не фатально для него.
В мгновение отказываюсь на ногах прямо перед оппонентом и снова провожу серию ударов, разбивая лицо брата в кровь.
На этот раз звук гонга раздается неожиданно быстро, или я просто слишком сильно ушла головой в бой, потеряв счёт времени.
– Молодец, уже лучше. Теперь у тебя есть шанс на победу. Он уступает тебе в скорости. Дыши. Просто дыши. Ты сама знаешь, что делать.
А вот это неправда. Я не знаю, что с ним делать. Он выносливый. Сильный. Быстрый. И умный. Последнее самое мешающее. Он может и не предугадывает мои действия, но быстро ориентируется и подстраивается. Я не могу его измотать.
Не получается. Сейчас я скорее изматываю себя сама.
На зрителей уже не обращаются никакого внимания. Они орут не прекращая. Подбадривают и меня, и его, просто свистят, топают, хлопают. Просто фон.
Третий раунд начинается интенсивно.
Фрол сходу пробивает прямой, но в этот раз я не уварачиваюсь, позволяя ему диктовать темп, а ставлю блок и сразу пробиваю двойной удар: прямой правый и боковой левый и дополняю комбинацию ударом левой ногой в корпус. Все это не слишком вредит Фрола, но всё-таки немного его замедляет. Что позволяет мне сделать длинный шаг назад и (слава мастеру, растяжка позволяет) делаю прямой удар ногой снизу вверх. Голова противника откидывается назад с мерзким хрустом, который мог бы привести меня в отчаяние, если бы не наша ситуация, а так я лишь жду момент, когда боец начнёт выпрямляться, и тут же хук снизу левой желает то, что я не могла сделать уже почти три раунда. Фрол падает.
