Текст книги "Путь к возвышению (СИ)"
Автор книги: Ungoliant
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 6 страниц)
– Я заберу всё, вот увидишь.
– Что ж… занимательно, – протянул Джерро с неподдельным изумлением. – Это многое объясняет. В запасе остались эльфийка и дварф, но второй на испытание не годится из-за травмы. Даже жаль: он бы подошёл идеально.
Речь определённо шла об Эрне, но Алданону всё равно удалось отстоять честь своей расы, как ему казалось. Может, он не отличался умениями дварфов или мудростью эльфов, но зато упорства ему оказалось не занимать. Люди могли удивлять и учиться, к тому же по живучести им не было равных – кроме, разве что, орков.
Едва Алданон обрадовался победе, как почувствовал нарастающую отдачу, но в голове, а не желудке. Теперь он сильно сомневался, что на подносе были настоящие камни – и вряд ли вообще что-то из привычной реальности. Нечто словно расширяло его изнутри, рвало мозг на части и перестраивало на своё усмотрение, точно тысячи муравьёв роились под черепом. Мысли пролетали так быстро, что не успевали формироваться; в конце концов, их стало столь много, что Алданон забыл, как дышать и удерживать положение тела, и повалился со стула.
Он бился внутри собственного тела, пытаясь совладать с ним и вернуть контроль, даже не вникая в чужие, внедрённые, как зараза, мысли. Раньше, когда не получалось сосредоточиться – или, наоборот, хотелось отвлечься, – Алданон обращался к образу Фейн из амулета, и на сей раз он решился поступить так же. Ценой невероятного усилия конвульсивно дёргающиеся пальцы зацепили торчащую из кармана цепочку, однако заклинание на ум не пришло.
Эпизоды из его воспоминаний исчезали, будто кто вырывал сорняки из клумбы, но на их место протискивалось нечто необъяснимое, чужеродное – скорее присутствие силы настолько огромной, что жизнь одного смертного рядом с этим существом могла бы испариться каплей на солнцепёке. Алданон оттолкнул леденящее душу чувство подальше и сосредоточился на дыхании, постепенно вернув контроль. Как он и обещал, всё поместилось.
Мерзкая рожа Аммона Джерро возникла в поле зрения.
– Что видел? – поинтересовался тот, затем вдруг добавил, нахмурив рыжие брови: – Интересный у тебя амулет.
– Ты показал мне то же, что и нетерильцу – Фаугару… Пока не разобрался, как вы создали… не понимаю.
Теперь Алданон мог признаться вслух, что в потоке информации просвечивались бреши, нарочно созданные, чтобы не выложить лишнего. Однако целого искусственно созданного бога было не скрыть даже так.
– Считай, что я дал тебе закрытую шкатулку без ключа, – пояснил Джерро. – В конце пути ждёт куда больше, но когда откроешь и познаешь всё…
– Я стану архитектором, – закончил Алданон и закусил нижнюю губу. Сил встать так и не нашлось. – А ты не бессмертный – дело в этом месте, где ты открываешь пути в будущее и направляешь по ним своё сознание. Как это возможно?
– Разве основы Прорицания не учат, что структура материи определяется лишь точкой наблюдения во времени? Чтобы понять мой образ мысли, тебе придётся отринуть куда больше, чем нормы морали, мастер Алданон, но я попробую объяснить наглядно, – Джерро так увлёкся, что начал разводить руками. Возможно, поучая «низшую» расу, он получал удовольствие. – Ты представляешь отпущенный срок как отрезок от рождения до смерти, но прорицатели Иллефарна рассматривают его в виде линии горизонта. Можно перевести взгляд вправо и увидеть свою смерть; чуть левее – юность. Линия же, которую ты мысленно очерчиваешь, ни что иное как…
– Материя! – закончил Алданон в восхищении. Голова едва не разрывалась от сложности и одновременно простоты знания. Пожалуй, стало даже полегче, словно действительно ключом отворили громоздкие сундуки и вынули всё содержимое. Если задуматься, то любые открытия когда-то давались науке с боем, но потом становились обыденностью.
«Всё сокрытое до поры считается невозможным» – однако эта простая истина была лишь верхушкой, тогда как мудрость пряталась намного глубже. Тот, кто скрывался за личиной Джерро, подманивал его не на пустой крючок.
– Иллефарн – великая империя, свободная от предрассудков варварских традиций. Многие века мы искали власти над материей, не замечая истины: однажды плоды наших трудов станут пылью и забудутся как сон. Лучшие оковы – те, что не видны и принимаются данностью. Время стало нашим врагом, а для кого-то даже вдохновением: культура вмиг переориентировалась на мысли о неизбежности забвения.
До сих пор существовали подобные течения, например, культ Долгой Смерти, однако Алданон не мог понять другого: отчего целая империя так прониклась закономерным окончанием жизни, что похоронила себя заживо? Воистину, чтобы понять техники Иллефарна, он должен думать как они, однако в самой теории Алданон видел очередные бреши.
Наконец он смог приподнять голову, а затем и опёрся плечом о стул.
– Вы же не в силах бороться с ним. Время – это абсолют, основа мироздания, крепче любой стихии!
На лице Джерро отразилось разочарование – так смотрят старшие и опытные товарищи на сопливых новичков.
– А ты не думал, что время – лишь морок, который навязывает смертным образ мыслей и не даёт задавать вопросы? Нет ни сегодня, ни вчера, ни завтра – есть только иллюзия, отражённая в стекле; ложь, придуманная богами. Мы сами не приспособлены к такой истине: наш слабый разум восстаёт против идей, которые не может охватить – именно так нас и контролируют.
Вмиг в фантазиях Алданона предстала прекрасная гордая империя, отринувшая тиранию богов – и что с ней стало? Быть может, и Стена Неверующих появилась в противовес, чтобы покарать смертных за чрезмерное любопытство или недовольство мироустройством. И всё же его волновала возможная перспектива, как далеко могли зайти технологии Иллефарна, если бы империя сохранилась?
Возможно, Алданон всё так же бы считался представителем «низшей расы», не смог бы получить образование или вовсе бы не родился.
– И поэтому вы решили создать собственного бога?
Джерро не удивился вопросу.
– Нет, мы создадим его для защиты от Нетерила, чтобы выжить, однако по стечению обстоятельств наше творение выйдет из-под контроля и уничтожит империю.
В голове будто что-то щёлкнуло, и Алданон воскликнул:
– Погоди! Этот момент ещё для тебя не наступил? Так предупреди…
– Думай, мастер-прорицатель, – издевательски протянул Джерро. – Я видел будущее и знал, что ты пройдёшь испытания, но без усилий не наступит настоящее. Прорицатели ход истории не меняют, за исключением незначительных деталей. Ты поймёшь, что жители империи до сих пор живы, как и все, кто был после них.
Алданон просто отказывался верить: выходило так, что половина заклинаний школы Прорицания попросту бесполезна… или же архитектор банально заблуждался. Однако он не мог и прийти к однозначному мнению, не имея доступа к собранной доказательной базе.
– Но ты меняешь меня сейчас! – бросил он последний в запасе камень, из чистого желания поспорить. Учёный и не должен соглашаться со всем услышанным, как бы убедительно ни звучала теория.
– Для какого-то момента времени твоя старость – прошлое, которое уже случилось. В свой час умрёт и Страж, созданный нами, однако он – теперь ваша забота. Моя задача проста: передавать знания Иллефарна, несмотря ни на что. Впрочем, как я уже говорил, разум смертных не идеален и не способен самостоятельно выйти за рамки ограничений, поэтому для архитекторов была создана специальная процедура хирургического характера. Прежним ты уже не останешься, но сознание получит неограниченную свободу.
Повисла тишина, которую Алданон долго не решался нарушать. Ему действительно не хватало мудрости, чтобы просчитать последствия подобного решения даже с пророческим даром. Вряд ли хоть кто-то во всём мире был способен – пока нет.
– Как же ты проведёшь… процедуру, если не находишься здесь? – тихо спросил Алданон, уже предчувствуя весомые причины для отказа. Джерро же снова одарил его
жутковатой, дьявольской улыбкой.
– Знания у меня, но руки – твои. Да, ты сам это сделаешь, по собственной воле, и никак иначе.
Зал собраний резко поглотила темнота; образ Джерро растворился в ней, однако в голове Алданона продолжали набатом стучать его последние слова: не оставалось сомнений, что он видел исход. Следом вернулись настоящие звуки падающей где-то воды и сладковатый запах плесени – третий зал затопило, однако опоры продолжали держать потолок. Словно путь к посмертию, впереди забрезжил свет – спасительный выход.
– Он вернулся! – раздался крик Эрна, а затем Алданон услышал, как зачавкала под его ногами сырая почва. Дварф прекрасно ориентировался в темноте, полагаясь на чутьё. – Госпожа Энна просила дождаться тебя.
– А она сама…
– Жива и раскаивается в своём поступке, – донёсся слабый голос где-то снизу, и Алданон, шаркая ногами, приблизился к ней, опустился на корточки и впотьмах нашарил холодную, почти безжизненную руку. Им не требовалось что-либо произносить вслух: каждый с ужасом представлял последствия предстоящего выбора. Через его кожу, мышцы и кости волной прошла дрожь от её едва сдерживаемых рыданий.
– Как он выглядел? Это был Джерро? – На миг Энна замерла, точно испуганный заяц, но совладала с собой и ответила утвердительно. Сердце у Алданона с тревогой сжалось. – Тогда ты всё ему выложишь, что узнала. «Инструмент не имеет смысла без умельца» – Энна, помнишь? Всё действительно связано.
– Я не понимаю… – прошептала она уже сквозь слёзы, чуть слышно, пока Алданон, кряхтя от усталости, усаживался рядом. – Я должна отнести тайные знания – в себе, стать… подопытной крысой этого ублюдка? Нет, только не это!
Сердце вновь кольнуло, когда Алданон задумал спрятать свои мысли – точнее, не раскрывать их без причины. Ему действительно было жаль Энну, несмотря на недомолвки об истинных целях экспедиции, но также его одолевала и ревность: разделённое на двоих знание уже не уникально. После долгих лет одиночества и принятия собственной никчёмности ему хотелось получить всё – расширить собственные знания и получить куда больше, познать суть времени, до которого другим учёным и дела нет. Только в его руках оно бы по-настоящему раскрылось.
– Тебе и не придётся: главное предупреждение уже получено. Если знать, как искать, то и ответы на все вопросы найдутся. Теперь повторяй за мной: «я, Энна…» У тебя есть фамилия?
– Алоро…
– «Я, Энна Алоро, отказываюсь от дара».
Несколько долгих мгновений она молча глотала слёзы, и Алданон не торопил её – фактически бросать его, – сам же запоминал это прекрасное чувство, когда касался кого-то живого и получал в ответ эмоции, а не их тень из прошлого. Эрн тихо стоял рядом, словно на похоронах. Наконец, Энна повторила его слова и судорожно выдохнула, однако ничего не произошло; они так и сидели во тьме.
– Что нам теперь делать? – спросила она.
– Готовиться к возвращению искусственного бога, видимо, – ответил Алданон. – Я разузнаю всё, что потребуется, ты передашь информацию Джерро, а тот его остановит.
– Что насчёт меня? Даже не надейтесь, что я просто сбегу после всего, что произошло, – заявил Эрн с вызовом, достойным настоящих бесстрашных героев. У Алданона потеплело на душе от мысли, что он не один, а с настоящей – пусть и не с самой дружной – семьёй.
– Этот… архитектор считал тебя идеальным кандидатом в преемники, так что, уверен, решение найдётся. Истинная радость знания в самом процессе, тернистом пути поисков, поэтому ты должен пройти его самостоятельно.
На прощание хотелось сказать так много, однако нужные слова, как назло, не находились. После ментальной встряски Алданон в принципе радовался, что не утратил способность составлять осмысленные предложения и не пускал слюни. Эрн помог им пройти к выходу, и в освещённом изогнутом коридоре они вновь посмотрели друг на друга – покалеченных, измученных, но стойких в желании дойти до конца.
Он встал первым и уже почти сделал шаг, когда его позвала Энна:
– Алданон! – Всё-таки её грустная улыбка была очаровательна, и он вконец уверился, что в эту женщину мог бы даже влюбиться. – Береги себя!
Оказалось сложно врать, примерно зная, что предстояло вынести; тяжело далась и последняя, самая высокая ступень к возвышению. Алданон остался один в болезненном бледно-синем свете круглого зала; разве что высохший труп Фаугара – его невезучего предшественника – составлял компанию. Здесь можно было отдышаться и, возможно, изобразить смирение, но у Алданона остался ещё один вопрос, с которым он, по сути, и пришёл сюда.
Фейн тоже касалась постамента в центре и пронзительно долго рассматривала окровавленное тело Фаугара, словно уже жалела о содеянном – по крайней мере, Алданону хотелось так думать. Затем она внезапно рассмеялась и адресовала вопрос куда-то в потолок, для своего наблюдателя:
«Значит, моих мучений мало – нужно ещё и рассудок в жертву принести? Что ж, если такова цена силы, чтобы защитить наш народ, я согласна. Забирайте всё».
Взрыв магии сотряс стены, выбив крупные куски камня и несколько светильников; земля содрогнулась. На миг они с Фейн, казалось, встретились взглядами – два потерянных одиночества – и разошлись каждый в своё время. Алданон хмыкнул, наконец признав иронию совпадения, опустился на колени и послушно положил голову на жертвенный алтарь.
Ему нужно было успеть, пока потолок ещё держался.
========== Эпилог ==========
В центре зала, у всех на виду, Алданон нашёл под массивной плитой нужные инструменты, накрепко запечатанные зачарованием, однако, к счастью, опыт в опознании предметов для археологического общества сыграл ему на руку. Взрывы учащались, стена слева расползалась под натиском магии Разрушения, что не мешало сосредоточиться. Знания уже были в голове – их раздавали каждому, кто проходил третье испытание, но только взявшись за длинную серебряную иглу, Алданон понял, для чего та понадобится.
Самый первый ключ открывал сознание для мира.
Он уже знал, что на лице слишком много капилляров, поэтому позаботился, чтобы глаза не залило кровью: вытащил из рюкзака какие-то последние тряпки и обмотал ими нижнюю часть головы, как делали на операциях хирурги. Он был готов; он мог это сделать! Холодный металл обжигал кожу, и по собственным ощущениям Алданон менял направление лезвия, зачарованного на остроту. Чем меньше площадь острия, тем оно эффективнее, даже сквозь кость проходило.
Пот стекал по спине, пропитывал одежду и обвязанные тряпки, но руки не дрожали. Левее, выше, ещё вверх, к коре, минуя жизненно важные отделы – и он оказался на месте, дёрнул вправо, освобождая место для воздуха, медленно вдохнул и взялся за следующий инструмент.
Миэль с оставшимися в живых друзьями обрушила на Пути Испытаний целую гору, тогда как Салхана с Фордом сосредоточились на опорах и несущих стенах. Все трое ещё не знали, что тратили усилия впустую.
Звуки замедлялись, стихали, словно Алданон переносил своё тело через Портал Песен, потому что в голове так и не заканчивался прилипчивый детский стишок про бутерброд, под который он каблуком выстукивал ритм. Мигрень отступала, словно кто выпустил через отверстие в мир все нехорошие мысли – о жадности, зависти, неудачах и страхах. Вскоре Алданон и вовсе забыл, почему недавно печалился. Энна такая милая девушка, она же не должна плакать.
Всё-таки архитектор вводил кандидатов в заблуждение, когда обещал неограниченные знания. На деле он выдал Алданону связку ключей, не уточняя назначение каждого, и оставил его у своего рода бесконечного архива с запертыми стеллажами. Как ребёнок, ожидающий подарков, он сразу направился к самому большому участку и приступил к делу. Голова немного болела, под переносицей жгло, но в целом – жить можно. Главное, он понимал, что раньше смотрел в потоки времени через глазок, но сейчас – распахнул дверь настежь.
Ещё пока не зная, как совладать с новыми возможностями, он решил вернуться к своему маяку в прошлом и сосредоточился на мысли о Фейн: что с ней случилось и… как она умерла? Алданон неуверенно шарил в потоке, ориентируясь на образ, но не находил ответа, затем передвигался дальше вправо, как учил архитектор, и снова безуспешно. Её горизонт тянулся в бесконечность, полную тьмы и холода – что-то, похожее на жизнь, как обратная сторона луны.
Технологии Иллефарна перестроили её тело до неузнаваемости, лишив не только половых признаков, но и личности – вытравились память и чувства, желания и стремления, – освободившееся же внутри место заняла непомерно гигантская воронка, которая вбирала магию через Плетение в чудовищных количествах. Словно в назидание богам, какими им следовало быть, архитекторы оставили своему творению одно лишь чувство долга перед империей.
Однако и Страж был лишь псом, привязанным к магии, а значит, и к богине Мистре. В час её смерти и падения Нетерила, чтобы выжить, он потянулся к иному источнику – Теневому Плетению – и вернул себе часть утерянной памяти о страданиях во время преображения, когда распадались тело и разум. Определённо сердце Фейн до сих пор билось, но сочилось ядом омерзительной магии.
Алданон тянул за нити времени, едва ли разбираясь, которая из битв со Стражем станет для него будущим, и вдруг почувствовал на себе тот самый взгляд, что превращал мёртвых в не-живых – даже из глубин Теневого Плана он пробирал до костей. То же чувство Алданон испытал, впервые взглянув на настоящую Фейн в видении.
«Человек. Нетерилец!»
«Это лишь пустое созерцание», – пытался он себя уверить, пока хищная тьма тянулась к его разуму, игнорируя границы разных Планов. Однако тут же кто-то резко потянул Алданона назад. За тот миг, пока выбитая из руки игла летела на пол, он с улыбкой погрузился глубже в собственное сознание и завис где-то посреди сети пещер к разным участкам памяти, будто прогрызанных огромными червями.
– Мастер Алданон, что вы с собой сделали?! Держитесь, я вас вытащу!
До чего же храбрый мальчик этот Форд! Наконец сфокусировав взгляд, Алданон с восторгом уставился на ширящуюся длинную трещину в потолке и совершенно не участвовал в собственном спасении от камнепада. Тонны земли рванули в залы, освобождая место для прекрасного солнечного света.
– Хватайтесь за верёвку! – грубый голос Ульфгара откуда-то сверху оказался полной неожиданностью, и Алданон перевёл взгляд на него – грязного, перевязанного бинтами, но живого. За ним толпились люди и эльфы в балахонах. В недрах памяти что-то зашевелилось, но оказалось не столь существенным, чтобы складываться в логическую конструкцию.
Мозг тратил слишком много энергии впустую, что-то пошло не так, а затем Алданон вспомнил о выбитой из руки игле, развернулся и попытался вернуться, однако Форд, раскинув руки в стороны, преградил путь. С новым толчком ближайшая стена тоже пошла трещинами, щит на арке с пафосным, но стилистически неплохим предупреждением раскололся пополам и рассыпался.
– Мастер Алданон, вы слышите меня? Нет, он меня не понимает! – выкрикнул вверх Форд. – Я обвяжу его, подождите!
Словно бездушная мясная туша, Алданон позволил утянуть себя наверх, глядел на повисшие руки и ноги, пытаясь вспомнить, что же забыл там внизу, где так холодно, и вдруг увидел в не-живой черноте очертания рогов, шипов и длинных когтей. Что-то шевелилось внутри и глядело на него через замочную скважину между мирами. Настанет день, и дверь откроется, выпустит его…
«Никто не скажет, будто я тиран и сумасброд…» – подыгрывала песенка.
Люди в смешных балахонах шептались между собой, поглядывая на него, а затем маленькая эльфийка присела рядом, помогла размотать промокшее тряпьё и спросила, не нужна ли помощь лекаря.
– Не хочу показаться грубым, но вон тот дварф отрастил новую голову, – громко прошептал Алданон и указал на Ульфгара, который в это время тянул Форда вверх за руки, – хотя мог бы забрать старую из моей сумки.
– Мы успели откопать вашего друга, всё хорошо, – она замолчала, словно что-то не позволяло ей говорить, но теперь – упало с плеч. – Я узнаю твой взгляд: мой брат вернулся с таким же, но не смог дотянуть и до следующего рассвета. Он всё твердил, что время – это иллюзия, и мы живём в нём вечно. Надеюсь, он ушёл туда, где страданий не существует.
Почему-то и эта эльфийка грустила, как Энна, которая сидела у разрушенного лагеря спиной к ним. Последним выкарабкался Салхана и тут же выкрикнул что-то командным тоном, отправив Ульфгара и Эрна засыпать проход так, чтобы ни одна живая душа больше не смогла бы попасть внутрь. Жутковатый гул падающих стен был слышен даже отсюда. Чтобы скрыть опавшую почву, друиды наколдовали вокруг шипастую лозу.
– Скоро и мы сможем уйти, – сказал один из них, – когда убедимся, что это проклятое место действительно больше не сможет отбирать ни души, ни жизни.
– Идём, пока земля держит, – проворчал Ульфгар и устало поднялся, опираясь руками на здоровое колено, затем крепко обнял своего племянника.
Салхана, к несчастью, перегородил вид и навис грозовой тучей.
– Почему ты в пижаме? – наперво спросил он грубо, а когда эльфийка что-то шепнула, указав на голову Алданона пальцем, то опустил руки и замолчал: человек, который по пути растерял лицо и в ужасе выдёргивал собственные волосы, теперь не знал, какую команду отдать, чтобы всё встало как прежде.
Алданон же и сам не помнил момент, когда переоделся – да и разве это важно? Главное, что ему так удобнее. Нет ничего лучше удобной, тёплой пижамы, особенно в путешествии. Эльфийка поколдовала над его головой, но Алданон уже был далеко – подбирал ключи к новым архивам и с детской жадностью поглощал всё, что мог найти. Мельтешащие люди быстро его утомили, а лошадь так и норовила укусить за ногу, когда Алданон принимался тискать её гриву.
Некоторым вещам пришлось учиться заново, но тогда забывалось что-то уже известное. Тоннели памяти петляли, переворачивались с ног на голову и путали направления, даже когда Алданон развешивал указатели. С ровным горизонтом времени как-то сразу не срослось, а мысль оказалась куда быстрее происходящих событий. Он понимал, что сейчас ещё мог сосредоточиться, но с возрастом, когда ресурсы мозга начнут угасать, то едва ли сможет даже понять, где находится.
Полное имя Фейн кануло в пучинах времени, словно архитекторам было важно стереть его; её образ остался лишь в ненадёжной памяти Алданона, да и там постепенно истончался под тяжестью более полезных знаний. Хорошо рисовать он так и не научился, а старая книга с набросками затерялась где-то в библиотеке. Энна всегда говорила, что важные мысли следует тут же записывать, поэтому в момент ясности Алданон снова вооружился иглой и чернилами вытравил на предплечье: «Её зовут Фейн».
Порой он практически бился внутри собственного тела, не в силах ответить на вопросы друзей или хотя бы дать знак, что он здесь, внутри – ещё прежний – и никого не винит. По правде, не очень-то и получалось: теперь для всех он был забавным сумасшедшим, который и раньше не особо умел выражать свои мысли. Подробности экспедиции замяли, а самого Алданона отправили на раннюю пенсию, хотя опознанием артефактов он занимался до сих пор и щёлкал секреты как орехи, мгновенно забывая о них.
Когда Аммон Джерро выписал археологическому обществу существенную компенсацию, Салхана тут же уволился и отдал свою часть вознаграждения Алданону – точнее, Энне, которая взялась его опекать. Она купила ему огромный дом в Чёрном Озере, где могло поместиться всё, чего он только ни хотел: мастерская под любые нужды, подробная карта Фаэруна во всю стену, целый шкаф для пижам, а ещё книги – много книг! Эрн и Форд каждый месяц присылали ему редкие экземпляры из путешествий. Из обрывков информации Алданон понял, что и Ульфгар смог удержать свой умирающий клан на плаву.
Фазы дня перестали иметь смысл, время в принципе размывалось, а значит, Алданон только приближался к заветному горизонту. Он спал урывками и ел, лишь когда напоминала Энна – затем её сменил слуга, но Алданон далеко не сразу заметил подмену, – его эффективность возросла в сотни раз, а разум словно источал чистейший свет. Со временем сложнейшие знания укладывались и словно цементировались – так, например, дети учились ходить.
Однажды Алданон сказал Энне о хрустальном шаре под глубоководным городом, который никто не может найти, а через пару дней к нему впервые явился сам Аммон Джерро. Мерзкая аура колдуна разила демонической кровью, однако Алданон принял его как интересного гостя.
– «Глубоководный город» – Уотердип; «стеклянный шар» – символ Савраса. Там его храм? – сходу бросил Джерро с таким видом, будто получил несварение, однако Алданон лишь растерянно хлопал глазами. – Неважно. Меня интересует, как остановить это тёмное существо: чем глубже я копаю, тем больше уверяюсь, что вы все говорите правду… Наши города стоят на костях империи, которую уничтожило это чудовище! Что оно такое?
Способность хранить тайны тоже исчезла, как только Алданон повернул первый ключ, поэтому болтал он без умолку, перемешивая ценную информацию с мусором, который вдруг вылезал из подсознания. От переизбытка чувств он всплеснул руками, сбив со стола подсвечник.
– Воронка, вихрь – потрясающей силы! Если с края стоять, то вмиг засосёт, но зато в центре всё тихо… относительно мгновенной смерти и превращения в нежить, конечно. Сердце бури отыскать легко, но вот лезть туда – форменное безумие!
Алданон весело рассмеялся и уже потирал руки, предвкушая главный вызов тысячелетия, да и какой толк от всех этих бесконечных архивов, если содержимое девать некуда?
– Точно. Мне нужна информация, какое оружие способно противостоять ему. За работу! Кстати, – добавил Джерро невзначай, уже унося демонический смрад за порог библиотеки, – у тебя амулет с истраченным зарядом защиты от смерти, чучело. Смотри, не помри случайно.
– Э-э, нет, случайно не выйдет.
Он уже знал, что Джерро выживет в битве со Стражем и вернётся для финала, душу сожжёт, но найдёт способ покорить время – ведь его всегда мало, а дел не убавлялось. Видение собственного будущего, где Джерро заносил горящий клинок над его седой головой, быстро сместилось новым и потонуло под грузом других мыслей: лакей снова куда-то перепрятал зачарованные чернила для магических формул, а затем те нашлись в башмаке.
Усевшись прямо на пол, Алданон дотронулся до амулета с укороченной до подбородка цепочкой – чтобы случайно не вылетела через голову – и перевёл взгляд правее, откуда уже виднелось такое знакомое, но изуродованное ненавистью лицо под костяной маской монстра. Тьма сгущалась, билась об истончающийся барьер, и Алданон приветливо помахал ей рукой.
