Текст книги "Путь к возвышению (СИ)"
Автор книги: Ungoliant
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)
Сделав шаг в сторону практически вслепую, Алданон тут же запнулся о разбросанный хлам и снова упал, а следом, едва дух не выбив, на него навалилась груда металла и намертво придавила к полу. Мелкие шипы в броне впились через мантию в тело; перед глазами быстро темнело от недостатка воздуха. Когда же Алданон попытался зацепиться за стык каменных плит и подтянуться, голем обрушил кулак на его руку. Казалось, треснули уже все кости, хотя боли почти не чувствовалось; темнота неуклонно схлопывалась.
Словно удушья было мало, что-то влетело прямо в голема сбоку, выбив из Алданона слёзы боли, однако передышки хватило, чтобы прийти в себя и выскользнуть из-под него по пояс. Первый вдох пылью и паутиной казался слаще любой курительной смеси. Затем «длань Бигби», как по велению маятника, ударила с левого бока.
– Рэндал, внимательнее!
– Да куда внимательнее! – сорвался в ответ мастер Салхана. С каждым словом кровь брызгала в стороны, а правая сторона лица подёргивалась в муке, отчего даже демоны позавидовали бы его страшной гримасе. И всё же он не отрывал взгляда от голема и хитро управлял «дланью» с помощью телепортации. Один раз та перенесла орущего от ужаса Форда поближе к месту событий, но в остальном метод работал безупречно.
Голем отодвигался неохотно, почти не реагировал на столкновение, словно сломался, и поднялся будто бы с неохотой, вяло опустив руки вдоль туловища. Он согнулся над Алданоном, но всё равно высился каланчой; огромные рога протыкали пустоту над его головой.
– Голем зеркалит не только заклинания, но и нас, каждое движение, а с четырьмя противниками растерялся, что ли…
Алданон тяжело выдохнул и схватился за ноющие рёбра; ладонь, на которую пришёлся удар, покраснела и заметно раздулась: подумать только, как его расплющил подражатель!
– Мы наткнулись на нечто воистину грандиозное! – с придыханием прошептала Энна, однако даже мастер Салхана уже не разделял её энтузиазма, а к информированности Алданона отнёсся уже без подозрительности.
– Видел что-нибудь полезное?
Он мотнул головой и робко, как ребёнок, протянул к голему руку. Тот ответил тем же – дрогнуло огромное лезвие, чуть не разрубив Алданона надвое. Привыкнуть и думать наперёд оказалось сложно, особенно в перевёрнутом пространстве, которое теперь просто казалось замкнутым и душным. Чтобы не сломать себе пальцы, он едва шевелился, а когда соприкоснулся с металлом, тут же воззвал к прошлому.
«Покажи того, кто тебя создал!» – приказал Алданон, подивившись внезапно появившейся властности.
Перед ним появился чумазый дварф в странных очках со множеством линз на крючковатом носу; его синяя туника чем-то походила на ту, что носила Фейн в юности. Сам голем заметно преобразился: исчезли трещины, сколы, вмятины и тонкие прожилки ржавчины, цвет стал насыщенно-чёрным, а на плечах прибавилось шипов. Его нагрудник был распахнут, как створки окна, демонстрируя уязвимое ядро, его сердце – раскалённый шар в окружении перегородки рёбер, почти как в человеческом теле. К сожалению, Алданон ничего особо не понял, да и вряд ли был способен.
Когда дварф заговорил с кем-то, его речь не напоминала ничего знакомого. В другой день Алданон бы отчаялся и быстро опустил руки, но сейчас он заглянул куда дальше и чувствовал в себе силы если не манипулировать пространством в прямолинейном течении времени, то хотя бы направлять его в удобное русло. Разум будто отрастил щупальца и цепко ухватился за видение, за уже произнесённые слова:
«Только пусть попробуют перепродать его! Видит Ао, я своё творение на Арене узнаю!»
К ворчливому дварфу присоединился ещё один – тоже в синей тунике и фартуком поверх неё, с пышной седой бородой и улыбчивый, как мастер Дюррант – и засунул руку по локоть в корпус, тут же измазавшись в какой-то чёрной жиже.
«В бои ставят только рубак, а твою идею не оценят, особенно когда на скромный бюджет посмотрят. Я и сам ещё не знаю, гений ты, Мэл, или лентяй!»
«А может, всё сразу? – тот подмигнул и от души расхохотался. – Глядишь, заметят меня, к себе примут – стану тобой руководить, старик!»
«Так и должно быть».
Голем резко развернулся и отвесил Алданону уже реальную оплеуху – больше унизительную, чем болезненную. Теперь он видел островки старой чёрной краски и будто бы слышал размеренный, тихий гул раскалённого сердечника. Могучая рука потянулась к шлему и поскоблила металл с мерзким скрежетом.
– Прошу прощения. – Осознав, что происходит, Салхана оставил свою кровоточащую щёку в покое. – Так как отсюда выбраться?
Алданон долго не отвечал, пытаясь соединить оба видения во что-то осмысленное.
– Голем отвлекает нас от выхода… или он сам… – он повторил слова Фейн и задумался, как же их продолжить. – Может быть, он и есть выход?.. А ещё его создал лентяй.
Мастер Салхана одарил Алданона таким взглядом, что захотелось немедленно зарыться в землю с головой прямо сквозь плиты, но Энна, наоборот, ухватилась за мысль:
– Не зря же говорят, что всё простое гениально? Если не придираться к формулировкам, то нам останется лишь подчинить хаос – эту комнату!
Из всех присутствующих только она избежала ущерба и, преодолев страх падения, смогла хоть немного взять себя в руки, так что бремя решений перешло на её плечи. Сейчас они все стояли в разных плоскостях, а должны были выйти в изначальном порядке, как заходили, и голем также был участником головоломки. Алданон не мог вспомнить название логической игры со схожими правилами, где нужно нажимать на разные стороны неровной формы, чтобы собрать её в кубик. Стоило поставить на место одну часть, как выпрыгивала другая или даже две сразу, а если собрать почти всё, последняя всегда издевательски выпирала и при нажатии разрушала всю конструкцию. С самого детства эта игра доводила Алданона до белого каления; сейчас же от неё практически зависела жизнь.
Чтобы не допустить ошибок, Энна что-то быстро нарисовала на углу листа с письменами и начала раздавать команды, кому и куда идти. Голем тенью шатался за ними по очереди и портил расклады, отчего приходилось перетасовывать комнату заново и терпеть головокружение. Однако главной проблемой остались «блуждающие» заклинания: телепорт и «длань Бигби» сбивали с мест; Салхана один раз попал в путы, которые давно наколдовала Энна, но поскольку он стоял правильно, то просто едко комментировал каждый провал; ползающий по стенам конус холода приходилось попросту обходить по широкой дуге.
Алданон ещё никогда так не уставал. Болела каждая частичка тела – внутри и снаружи. Стянув через голову мантию, шипя от боли в руке, он осмотрел равноудалённые раны от шипов и пришёл к выводу, что простое лечение ему поможет. Оторвав от последней рубахи рукав, Алданон перевязал ладонь, надеясь, что хуже трещины ничего не будет. Форд, как и Энна, легко отделался парочкой полётов через зал, но старался держаться в стороне, помалкивал и отводил взгляд, когда кто-то хотел к нему обратиться.
Перевёрнутый мир странно действовал на разум. Поначалу Алданон боялся упасть, а желудок выворачивало наизнанку, со временем же страх преобразовался во что-то иное: липкая, мерзостная сонливость мешала мыслить здраво, и, осматриваясь, Алданон с трудом воспринимал реальность, где стены слились в сферическую фигуру с острыми углами; апатия заволокла все чувства дымкой. Чем больше времени он проводил в этом зале, тем больше уверялся, что всё вокруг нереально – это было пустое созерцание в чистом виде. Шаги голема громыхали в такт его шагов, сам гигант хищной тенью смерти преследовал по пятам. Тёмный потолок кружился в танце над головой – кроме статуй, разложенных по стенам, точно покойники, не было ни единого светлого пятна.
Он очнулся, когда голем врезался в Форда, и его меч с лязгом приземлился на каменные плиты. Тот даже не заметил потерю и просто ждал своей очереди на передвижение. Наплевав на порядок, Алданон – голем повторил те же движения в противоположной части зала – направился к Энне, схватил её за плечи и как следует встряхнул, приложив остатки сил.
– Ты уверена в том, что делаешь? – безэмоционально, заплетающимся языком уточнил он. Нижняя челюсть почему-то оказалась настолько тяжёлой, что отвисала, словно у мертвеца.
Энна устремила на него остекленевший взгляд, моргнула – и вдруг всё поняла. Лишь чудом никто не наткнулся на морозную жижу или клинок голема. Терять уже было нечего – к тому же положительные эффекты не отзывались колдующему боком, – и Энна с осторожностью, точно боясь собственных способностей, коснулась струн.
Мышцы тут же наполнила невероятная благодать, хотелось бежать, сражаться, решать дьявольскую загадку, но ни в коем случае не бездействовать. Больше они комнату не переворачивали, справлялись сами: когда голем зеркалил не того человека, кто-то переманивал его внимание и, как часть от головоломки, покидал нужное место, уступая кому-то другому. Логики Алданон не заметил; скорее они беспорядочно шатались, пока комната не встала правильно, и арка не оказалась прямо перед ними. Голем застыл за их спинами и не последовал, когда они ринулись прочь одновременно, боясь остаться в комнате навечно.
В освещённом коридоре Алданон не выдержал и лёг прямо на пол, когда почувствовал мерзкую качку, как на корабле в шторм – точнее, он так себе её представлял. Энну рвало, а Форд учтиво придерживал ей волосы, борясь с собственным желудком. Салхана же первым делом залечил свою рану, затем спросил, как себя чувствует Алданон. Щека бугрилась остатками торчащей кожи и свернувшейся крови.
– Шипами проткнуло неглубоко и ладонь, кажется, сломана… А ты как? – робко выдавил он и только сейчас заметил кровавое месиво ещё и на примёрзшей руке, которой отмахнулся Салхана.
– На лице полно капилляров, так что пострадала лишь моя гордость.
– Вас точно волкодав подрал, честное слово! – пошутил Форд и заботливо погладил Энну по спине, когда кашель унялся. Разгибаться она всё же не спешила.
После небольшого магического вмешательства боль во всём теле утихла, но отёк на руке пока не спал. Расстроенный лидерским промахом Салхана прошёл чуть вперёд, чтобы разведать путь. Алданон же глядел назад в смятении: он почти ничего не помнил из пережитого, как целенаправленно вызвал образ Фейн и что она вообще говорила. Коснувшись пола коридора, где она тоже должна была остановиться после испытания, он снова воззвал к ней и даже не удивился, когда всё получилось.
Прислонившись лбом к стене и прикрыв глаза, Фейн восстанавливала дыхание, затем она тряхнула головой и взмолилась:
«Пожалуйста, Миэль, не сейчас! Я не знаю, почему Фаугар ушёл и что вообще здесь искал, но нетерильцы нашли его раньше нас. Мы нагоним их и отомстим».
Когда её собеседница заговорила, то и возникла рядом – маленькая лунная эльфийка с луком за спиной сверлила Фейн знакомым пронзительным взглядом.
«Ты никогда не одобряла, что я выбрала человека».
«Нетерильца, – уточнила Фейн и сглотнула. – После того, что случилось с папой, с нашим домом – как можно им доверять?»
«Фаугар вступил в наш круг, сражался с нами бок о бок, проливал свою кровь – ты должна была его выслушать, а не запрещать расследование… Мне следовало уйти вместе с ним».
Сквозь безжизненный голос Миэль с каждым словом рвалась едкая разрушительная горечь, и Алданон, зная часть правды, не мог винить Фейн за молчание. Однако сам он, заглядывая всё глубже в спутанные сети лжи, убеждался в ложности этого пути: рано или поздно всё вскроется, даже спустя тысячелетия. Следовало рассказать о Фейн своим коллегам. Саврас будет рад правде.
Алданон услышал крик Салханы сквозь голос Миэль и тут же развеял видения:
– Быстро все сюда – я нашёл Эрна!
========== 5. ==========
Раньше команда от главы экспедиции считалась приказом, но теперь никто особо не торопился выходить из спасительного коридора. Форд вполголоса спросил, не могут ли они остаться и дождаться подмоги, однако даже Алданон уже не питал иллюзий насчёт злосчастных руин.
– Нет. Пройдут недели, прежде чем кого-то отправят на помощь.
Подготовительный этап, включавший развёртывание лагеря и внешний осмотр, мог растянуться на несколько дней, а затем с первыми находками – или их отсутствием – экспедиция отправляла из ближайшего населённого пункта либо первые образцы, либо весточку в археологическое общество. Молчание обычно затягивалось на неделю, если не больше.
Откашлявшись, Энна оперлась спиной о стену, вытерла губы рукавом и сказала:
– Испытания не убивают, а проверяют.
– Тогда откуда столько костей в зале? И тот парень в синей комнате – что про него скажешь? – вспылил Форд, на что у Энны был ответ:
– Трагическая случайность.
– Это правда! – встрял Алданон, когда коллеги собрались спорить на повышенных тонах. – Я видел, как его убили за предательство бывшие соратники. Испытания вовсе ни при чём… или же… нет, в конце пути открывается нечто ценное – мудрость или тайна, за которой охотились нетерильцы… что-то о создании рукотворного бога, – он тяжело дышал, говорил урывками, но в повисшей тишине так и просилось последнее откровение. Алданон взглянул в глаза Энне и сказал: – Прозвучит безумно, но Фейн – девушка, о которой я рассказывал – была здесь последней!
Уже по одному скептическому взгляду он понял, что Энна ему не поверила.
– Нас всех только что взболтало, как воду в бутылке; ты озадачен, испуган… – она измученно прикрыла глаза прямо как Фейн только что – тысячелетия назад. – Разве ты сам не понимаешь, насколько идеальное совпадение?
– О ком речь? – не понял Форд, но Алданон лишь махнул рукой – им обоим сразу – и пошёл на голос Салханы, который снова их поторопил.
Правда никому не нужна – да и как её доказать, зачем? Даже если прошлое что-то пыталось сказать им, Алданон сперва должен пройти тот же путь, что и Фейн, увидеть собственными глазами упадок Путей Испытаний – и может, тогда разрозненные видения обретут порядок. Ему бы хотелось, чтобы руины преподнесли свой секрет, как жемчужину – раковина, однако Алданон знал, с каким трудом доставалось хоть что-то минимально ценное.
За поворотом коридора его ждала уже знакомая комната в голубоватом свете – временная передышка перед следующим добровольным истязанием. Несмотря на неугасающее тревожное чувство, Алданон был рад остановиться хотя бы здесь. Салхана стоял у пустого постамента, а перед ним на полу, откинувшись о вогнутую стену и расслабленно вытянув на коленях окровавленные руки, сидел Эрн. Его блуждающий взгляд на мгновение остановился на Алданоне, отчего мурашки пробежали по спине.
– Эрн, ты слышишь? Узнаёшь меня? – Салхана говорил спокойно, не наседал, хоть и бросалось в глаза, каких усилий ему стоило держать себя в руках. Ради собственной безопасности он не касался Эрна и держался в паре шагов, подле постамента, за который можно было в крайнем случае сигануть. – Где Ульфгар?
Его голова качнулась и заслонила синий магический светильник, отчего под глазами залегли длинные зловещие тени. Сходство с живым дварфом исчезало, чем дольше Алданон смотрел на него и боролся с желанием снова проверить ауру. Он сделал жест подоспевшим коллегам, что всё в порядке, хотя ничего подобного не было, и подошёл к ним.
– Что случилось? – полушёпотом шокировано пролепетала Энна, прикрыв рот ладонью.
– Мы не знаем, – признал Алданон и спросил Форда: – У тебя всё в порядке? – Тот мотнул головой и не поднимал взгляд, пока Энна не ушла к Салхане. Давить на юношу не хотелось – скорее поддержать. Однако Алданон был плох в выражении своих чувств в принципе. – Отдохни, скоро всё кончится…
– Вы попросили помочь, а я не смог – струсил, как приклеился к месту… ничего не сделал, – перебил его Форд и сердито утёр лицо рукавом, растерев грязь по щеке.
Алданон прекрасно понимал его, хотя сам себе казался фальшивым, пока выдавливал добрую улыбку и подбирал слова утешения.
– Бояться – нормально, даже естественно. Как вообще можно подготовиться к чему-то подобному? – он махнул дрожащей рукой в сторону коридора. – Да никак. Мы же мирные исследователи, а не искатели приключений, в конце концов!
– Дамарцы должны быть храбрыми и сильными, несмотря ни на что. Трусости нет оправдания!
Подобную чушь Алданону приходилось слышать на улицах Невервинтера, особенно из уст особо пьяных и буйных завсегдатаев таверн: каждый норовил полезть в драку под выдуманным предлогом, то защищая чью-то честь, то силясь доказать собственную отвагу. Дамарцы среди прочих народов отличались твердолобыми принципами и детей воспитывали в строгости, на сказках о долге и подвигах. Конечно, далеко не все из них вырастали бесстрашными воинами.
– Ну, трусость и здравый смысл – разные вещи, – пробормотал Алданон, но Форд лишь обречённо вздохнул.
– Поэтому я и выбрал археологию: всем кажется, что работа опасная, полная приключений, но на деле – скучная и монотонная. Смешно теперь думать, насколько я заблуждался.
– А я тогда что, обязан быть варваром с двуручным мечом или мореплавателем в наколках, раз родился иллусканцем?
Смеяться над собой оказалось проще, чем Алданон думал; Форд – видимо, представив своего учителя в образе берсерка – тоже улыбнулся. Наверное, лишь Салхана был прямо-таки образцовым представителем чондатанцев, но куда храбрее большинства собратьев. Хотелось верить, что и Форд когда-нибудь поймёт, как важно найти собственный путь вне чьих-то ожиданий.
– Ну, я хотя бы мечом владею! – Однако его улыбка вмиг угасла, когда пальцы нащупали пустоту над ножнами. – Где он? Где мой меч? О, боги, отец прикончит меня!
В отчаянии он схватился за голову и замер перед коридором, решаясь на очевидное самоубийство – уже почти шаг сделал, но Алданон схватил Форда за плечо и крепко сжал пальцы, чтобы боль немного его отрезвила.
– Эй, не расстраивайся так: мы выберемся, наймём больше людей, подстраховку, охрану, разроем здесь всё и подберём твой меч. Отец даже не узнает, – добавил Алданон, пытаясь пошутить, но Форд уже и не слушал. Его губы едва заметно шевелились, но голос Салханы его перебивал.
Алданон сразу почувствовал неладное, но пока решил оставить Форда в покое: после первого испытания всем им было не по себе. Только Энна с любопытством продолжала осматривать зал и что-то зарисовывать. Используя в качестве опоры тубус, ей приходилось вертеть лист на вогнутой поверхности.
Все мысли Алданона занимал Эрн: через что он прошёл? С трудом верилось, что они сильно разминулись, а значит, дварфы должны были зайти в другую комнату и пройти своё испытание. Салхана тоже хотел знать наперёд, что их ждало, однако не мог добиться хоть какого-то вразумительного ответа.
– Ты когда-нибудь считывал прошлое по живым людям?
Алданон не сразу понял, что Салхана обращался к нему, и поёжился, взглянув на разодранное лицо.
– Да… Просто я… – он прокашлялся. – Не люблю их касаться. С вещами проще.
Возможно, проблема крылась в самом Алданоне и его брезгливости перед той грязью, что пытались от него – да и от всего мира – скрыть. Зная, кто к ним прикасался, люди словно интуитивно боролись с прорицателем и невольно поднимали со дна памяти самые мерзкие и чересчур эмоциональные эпизоды; порой они зацикливались на безобидных с виду, но крайне неприятных для них ситуациях вроде сдачи экзамена требовательному преподавателю. Живая память – крайне хаотичная материя, а Алданону не хватало то ли смелости, то ли упорства, чтобы отмести лишнее. Тогда, после неудачных опытов, он решил сосредоточиться на предметах из поздней истории, ведь и работа в археологии намечалась весьма кстати.
Глядя на окровавленные руки и безумный взгляд Эрна, Алданон сразу понял, что не хотел видеть то же, что и он, несмотря на новые успехи в считывании видений. Отказ – нетвёрдый, жалкий – Салхана расценил как побег от единственной обязанности.
– Ты же профессионал – по крайней мере, пытаешься им казаться! Сам говорил, что наблюдатель ни на что не влияет. Никакая сила не затянет тебя в этот… «пузырь прошлого»!
Алданон хотел его исправить, но быстро передумал – да и как объяснить, если довод будет одним и тем же? Был ли у него выбор в принципе?
– Энна, ты что думаешь?
Та промычала в ответ, не поворачиваясь и не отрываясь от своего занятия. Её рука бодро выводила рисунок – наверняка треклятой синей лампы. Форд ходил вдоль стены, понурив голову, и сквозь протяжные вздохи можно было расслышать обрывки слов:
– Бесполезный, бесполезный!.. Ни на что не годен… Ну, Форд!..
Алданон обречённо вздохнул. Впору было самому себе под нос бухтеть: «Всё это – чужие воспоминания, просто смотри, не зацикливайся…», чтобы не присоединиться к лагерю самобичевания. Затем он подумал, что не должен единственным идти на риск, как требовал Салхана, и отметил, что даже в уме перестал называть его «мастером».
– У последователей Савраса есть ритуал «правда за правду» – считается, что никакая информация не даётся даром: взамен ты сам должен преподнести что-то от себя. Правда не откроется, пока её таит кто-то другой.
На самом деле Алданон хитрил и снова недоговаривал: правило не относилось к почитателям других богов, но считалось хорошим тоном – жертвой Саврасу. Салхана вообще не считал его богом и поэтому грозно сдвинул брови, пока отчитывал Алданона:
– Глупости! Давай работать – Ульфгар где-то ждёт нашей помощи!
Однако его взгляд избегал прямого контакта, и агрессивность в ответ также могла скрывать недомолвки. Несмотря на то, что Салхана был заперт вместе с ними, у Алданона сложилось стойкое впечатление, что именно он, их руководитель, был заодно с Джерро и преследовал собственные корыстные цели. Нити соединялись даже слишком отчётливо. Верить ему на слово не следовало, и Алданон решил сделать всё по-своему.
Он рисковал, усаживаясь напротив Эрна, но верил, что Салхана хотя бы спасёт его от внезапного нападения, посчитав ценным. Форд позади продолжал причитать:
– Бесполезный, бесполезный!..
Сообщив, что призовёт всё имеющееся сосредоточение, Алданон коснулся холодного пола и закрыл глаза, чтобы холодный синий свет не давил на него.
«Убейте их!»
Мужской крик точно обухом ударил. Зал ожил звуками – лязгом стали, голосами и треском магических молний – и показал Алданону последнюю развернувшуюся битву. Нетерильские маги в тёмных мантиях пытались крушить своды зала, тогда как воины в доспехах защищали их от группы иллефарнцев, уступающей им по численности. Однако его взгляд приковала всего одна знакомая фигура. Длинные кинжалы с зазубренными лезвиями, как у охотников, безошибочно находили незащищённые места в доспехах и проникали почти по рукоять – удар занимал всего миг, и Фейн уже спешила к следующему противнику. Густые тени укрывали её от выпадов и ослепляли в ответ, а стрелы спутников прикрывали со спины. Эльфийка Миэль тоже была здесь, но мешкала, натягивая тетиву, словно боялась сразить невинного. С каждой выпущенной стрелой её лицо всё больше искажал гнев.
Фейн не пыталась отстраняться, будто специально подставлялась под брызги яркой артериальной крови и рвалась вперёд, крича и вдохновляя собратьев на бой. Однако нетерильцы не уступали в умениях. Тела падали на плиты под равнодушный бледно-синий свет и замирали навсегда. Оставляя кровавые следы, Фейн бросилась на последнего мага, выбила посох из руки, а затем и вовсе отрубила её, едва заклинание сплелось. Алданона чуть не вывернуло, но после первого испытания организм, видимо, устал от тошноты. Гневный возглас Форда прозвучал совсем близко, но из другого века:
– …Трусливый кусок дерьма!
«Стой! Допросим его!»
Миэль, не уступая Фейн, ловко перехватила её за руку, рискуя нарваться на удар локтем, однако та собой владела и взглянула на сестру скорее с сочувствием.
«Он солжёт. Люди всегда лгут», – сказала она и воткнула лезвие в горло магу, чтобы даже в предсмертных муках он не имел возможности заговорить.
«А ты? – Фейн встрепенулась и сделала шаг, угрожающе нависнув над Миэль, хотя они были примерно одного роста. – Поклянись костями нашего отца, что не врёшь – что не ты убила Фаугара и действительно не понимаешь, почему он так поступил со мной!»
В нависшей тишине даже у Алданона – невольного зрителя – пустилось сердце в пляс, перед глазами потемнело, а после её ответа он и вовсе забыл про дыхание.
«Миэль… это же часть испытания: архитекторы проверяют твой разум и пользуются слабостями, чтобы с толку сбить. Не поддавайся!»
Алданон повернул голову вправо и наконец заметил, что возле постамента не было останков Фаугара, ведь он умер в другом зале.
«Да-да, ты просто выполняешь приказы; не думаешь, а спасаешь наш народ от гибели», – произнесла Миэль заученную, набившую оскомину фразу. Она словно только сейчас рассмотрела свою сестру, испачканную в крови с головы до ног, растущую лужу под ногами, из которой торчали отрубленные скрюченные пальцы, и комнату с мерцающим, гипнотическим синим светом.
Их обоих в разном времени не покидало чувство, словно кто-то наблюдал со стороны, за завесой, как за мышами в лабиринте, испытывал, тянул руки к мыслям и оживлял старую магию. Немыслимая догадка поразила Алданона, но тогда пришлось бы пересмотреть все знания, которыми обладали прорицатели его эпохи.
«Кто-то должен», – устало промолвила Фейн, чувствуя не то же, что они, но другую неподъёмную тяжесть ответственности.
Миэль понимающе кивнула, отвела взгляд, а затем схватила стрелу с зачарованием и молниеносно выпустила её в потолок. На их головы посыпались камни и мелкая крошка; зал точно вздрогнул, но устоял. Фейн вскрикнула в ярости, но когда пыль рассеялась, перед Алданоном сидел Эрн и таращился вполне осмысленным, испуганным взглядом. Он сжал пальцы в кулаки, позволив крови тонкими струйками стечь под рукава, и поделился секретом:
– Всё давно сломано – а мы не замечали.
Нет, Алданон тоже видел.
Едва воспоминание распалось, как на его месте сплелось другое. Одна материя – один и тот же зал – перестроилась, треснула по швам кладки и раскрылась, как старый гнойник, явив истинное уродливое обличье. Часть стены и потолка разнесло взрывом, земля давно проникла внутрь, лишь чудом не засыпала зал и застыла поросшим оползнем с выпирающими кусками камня. Судя по шорохам и плеску, в темноте копошились какие-то зверьки – их они и слышали у арки с предупреждениями.
Магические светильники явно доживали свой век; пахло затхлостью с примесью металла. Теперь Алданон боялся пошевелиться, чтобы не побеспокоить останки погибших нетерильцев. Его мантия, в которую завернули Эрна, валялась в грязи, а чуть дальше торчало ложе арбалета. Дварфов иллюзиями не сбить с толку – они землю и камни нутром чуяли, – оттого и Ульфгар сделал привал на насыпи, решив, что уж здесь точно раскопает путь наружу.
Однако нельзя обмануть тех, кто знал будущее. Пока Алданон не понимал, как подобное возможно, но чувствовал вмешательство загадочных архитекторов. Бунт Миэль был для них не преградой и даже не досадной помехой, а одной из ступеней, которые невозможно миновать. Старой магии не нужны стены, тем более они не нужны запертому в клетке разуму.
Алданону даже не пришлось концентрироваться, чтобы увидеть – прошлое будто само рвалось к нему сквозь поток.
Эрну повезло очнуться – в месте, куда он так не хотел отправляться. Из-за травмы пропала часть последних воспоминаний, а с новыми он попросту не смог справиться. Увидев, что племянник встал, Ульфгар бросил подкоп и на несколько минут позабыл о безопасности, а когда вернулся, насыпь обрушилась вместе с частью стены. Эрн едва ли мог стоять, поэтому полз на помощь, хватал Ульфгара за торчащие из завала плечи и окровавленную голову, рыдал и кричал, а затем резко отполз назад, вспомнив дядины нравоучения, которые тот сам и нарушил, и едва не попал под новый обвал, когда сухой грунт речушкой осыпался из-под покосившейся кладки. Затем всё стихло.
Потухло и видение, словно материя, потеряв связь с сознанием, растворилась в потоке времени. Раньше Алданон едва улавливал обрывистые образы и с трудом описывал их, но теперь чувствовал чужие воспоминания так, будто сам пережил их. Мысли Эрна – сумбурные, бессвязные, испуганные – кружились в его голове опавшими листьями на ветру, стараясь вытеснить массой его собственные переживания, как наблюдателя.
– Я мечтал избавиться от опеки… неужели это я сделал… убил его? – прошептал Эрн и в отчаянии искал ответ у Алданона. Тот покачал головой.
– Нет, это был несчастный случай. Ульфгар так хотел помочь тебе, что забыл о себе.
В горле пересыхало при мысли, что случайностей уж слишком много – а виноваты кто? Вряд ли призраки прошлого настолько всесильны, что устроили стычку с друидами, сорвали экспедицию и теперь потешались над растерянными исследователями. Будущее создавали смертные и их поступки, никак иначе.
Выслушав его, Эрн медленно кивнул, и взгляд уже не пугал Алданона отстранённостью.
– Комната хочет, чтобы мы отвечали за себя. Теперь ваша очередь.
– Вряд ли сама комната чего-то хочет, но… наверное, ты прав.
Эрн с тревогой посмотрел на него и самостоятельно засеменил к уцелевшему после взрыва коридору – видимо, для того и строились столь массивные своды из цельной породы. Алданон проводил его взглядом и помахал на прощание, затем тяжело вздохнул и зажмурился, когда Форд вновь что-то воскликнул. Салхана никак не отреагировал ни на Эрна, ни на их разговор, а сосредоточенно пялился на противоположную стену, словно на ней разворачивалось нечто занимательное.
Алданон не пытался бежать и даже проверять клетку на прочность – всё равно бесполезно. Он знал, что давно застрял в собственном пузыре – или тот всегда был где-то внутри, – ни для кого и не жил, кроме себя, но чувство долга, воспитанное родителями, не позволяло просто так отвернуться от попавших в беду коллег. Куда глубже, в потаённых желаниях тлела безумная идея: использовать Пути Испытаний для своей школы, раскрыть третий глаз самостоятельно и докопаться до пресловутых архитекторов. Энна допускала, что Алданон мог восстановить утраченные песни, но он был способен на большее.
Чтобы случайно не травмировать себя, он пересел в дальний от обвала угол и занял ожидание подготовкой. Из-за усталости Плетение поддавалось с усилием, но как только заклинание формировалось, материя пришла в движение. Тишину нарушало лишь бормотание Форда да яростное чирканье грифелем.
– Фамильную ценность будешь всю жизнь в наёмниках отрабатывать!..
Алданон закрыл глаза и сосредоточился: чем раньше он начнёт, тем быстрее выберется.
– Материя вне нас, но также и внутри нас… – повторял он, как молитву, цепляясь за устои школы Прорицания и своего полумёртвого бога, который мог всё это время молча направлять способности Алданона в правильное русло. – Материя вне меня… во мне…
