Текст книги "Месть сладка (ЛП)"

Автор книги: Twilight to Midnight

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц)

========== 1 глава. Возвращение на родину ==========

Драко Малфой стоял над могилой матери. Без цветов, задумчиво глядя на слова, выгравированные на белой мраморной надгробной плите. Он помнил, как ругался с отцом за право самому написать эпитафию. Люциус победил. Все, что досталось его матери – это быть погребенной под массой непонятных латинских слов, но… последнее слово осталось за Драко.

Когда отец умер (был убит рукой своего хозяина), он решил закончить начатую миссию и добавил еще одно слово на древнем камне.

Мать.

И ничего больше. Нарцисса Малфой всегда в первую очередь была его матерью.

Остальные, возможно, считали ее столь же жестокой и порочной, как и ее муж, но для Драко ни одна женщина не могла быть лучше. Ни одна женщина никогда не смогла бы превзойти ее по доброте и красоте.

Он чувствовал лишь отчаяние и пустоту, зная, что его мать похоронена в холодной земле на этом пустынном кладбище. Ее единственной компанией были поколения умерших Малфоев, зацикленные на превосходстве чистокровных, как и отец Драко.

Его рот скривился от отвращения, когда взгляд скользнул к могиле отца. Он покоился рядом с его матерью. Казалось, даже после смерти Нарцисса Малфой не могла сбежать от Люциуса, человека, который уничтожил ее тело и душу.

Стиснув зубы, Драко сдержал слезы. Мама не должна была умереть. Но Нарцисса отказалась отдать своего сына, своего единственного сына, этим маньякам. Она не позволила Люциусу забрать его, чтобы поставить на колени перед этим выскочкой-полукровкой.

В ту ночь Драко был спасен.

Темная сторона долго вела провальную войну, ведь достаточно было посмотреть на послужной список Лорда Волдеморта, чтобы понять, кому в итоге достанется победа. И Поттер не разочаровал, он действительно сделал все, чтобы не только победить Темного Лорда, но и схватить всех его последователей одним махом. Подвиг, совершенный, главным образом, благодаря гениальному уму Грейнджер.

Все это время, пока бушевала Вторая Магическая война, Драко был в Италии с Блейзом в родовом имении Забини.

Мудрый ход. Оба слизеринца сохраняли нейтралитет, не желая принять ни одну из сторон в войне, которая опустошала английское магическое сообщество. В тот год немало магглов узнало о существовании волшебного мира. Да и как они могли не узнать, когда половина Лондона была разрушена взрывом, сравнимым по силе со взрывом атомной бомбы? Отдел Министерства магии по урегулированию магических происшествий провел колоссальную работу по сокрытию улик.

Метеор.

Сбитый с курса в результате столкновения с другим метеором где-то в космосе.

Так для магглов две тысячи седьмой год стал годом истерии и скорби, так же как и для ведьм и магов Англии. А Драко все это время жил и размышлял под теплым флорентийским солнцем, задаваясь вопросом, какую сторону выбрали его соседи, смогли ли они пережить стычки с аврорами до финальной битвы.

Когда война, наконец, закончилась, над древними стенами Хогвартса воцарилось молчание, знаменуя поражение Темного Лорда и его приспешников. Такое же молчание простиралось на волнах колдорадио, которое слушали Драко и Блейз в прямом эфире. Не нужно было лишних слов, они знали ответ.

Соседи слизеринцев – молодые и старые – не выжили. Они потеряли или свои жизни, или свою свободу, что практически равнозначно.

Блейз промолчал, и Драко тоже. Что тут сказать?

Он оставался в стороне шесть лет. И когда эти короткие годы прошли, Драко Малфой вернулся старше, мудрее, и, несомненно, намного больше знающий себя и мир.

Вернулся, чтобы найти великолепную школу милостью судьбы неповрежденной, свое фамильное состояние нетронутым, поместье семьи Малфой безукоризненным, а магический мир… в лохмотьях.

Война опустошила и без того крошечное население английского волшебного сообщества, а большинство выживших были или больны, или искалечены, или при смерти. Остальные пытались сложить воедино раздробленные части магического мира. Но потери были хуже, чем они ожидали. Неизлечимая магическая чума, последний подарок Волдеморта, пронеслась по стране, погубив ещё тысячи сверх тех, кто погиб в войне.

Так волшебный мир Соединенного Королевства был поставлен на колени, и хотя Темный Лорд не был живым свидетелем произошедших зверств, многие чувствовали, что английские магические расы никогда не восстановить, что смертельный удар был нанесен.

***

Перед ним стояла эльфийка с глазами испуганной лани, нервно теребя длинными когтистыми пальцами сильно изношенное кухонное полотенце, которое служило одеждой ее истощенному телу.

Драко Малфой посмотрел на жалкое существо и грустно улыбнулся, сильнее сжав ручку чемодана. На него нахлынули мрачные воспоминания о прошлом, пока взгляд блуждал по знакомому интерьеру поместья.

– Мы содержали дом в чистоте, хозяин. Мы знали, что хозяин когда-нибудь вернется, и мы помнили, насколько хозяин презирал грязь. Везде грязь, так много грязи, говорил хозяин Люциус.

Серые глаза Драко посмотрели на существо, нервно переминающееся перед ним. Он сглотнул, понимая, что имел в виду домовой эльф, но ничего не ответил.

Остановившись на несколько минут в вестибюле, он встретился с любопытными взорами портретов, которые постепенно начинали признавать наследника семьи Малфой. Внезапно свист и ругательства заполнили комнату. Его предки, скаля зубы, бросали проклятия:

– Предатель крови!

– … жалкое подобие…

– Трус!

– … позор на имя Малфой…

– Бесхребетный червь!

– … избалованный мальчишка…

Драко разжал кулак и с оглушительным грохотом опустил чемодан. Он оглядел каждого своего предка с портрета, уверенно встречая их осуждающие мертвые взгляды.

– Вы можете говорить все что угодно, но, в конце концов, ваши слова ничего не изменят. Война проиграна, Темный Лорд повержен, а вы… вы все мертвы… давно мертвы.

Возмущенное молчание наполнило комнату, оставляя во рту Драко горький привкус. Знакомый голос пронзил вязкую тишину поместья, голос, который он надеялся больше никогда не слышать. Однако этот голос раздался не из прихожей, а из более дальней комнаты поместья, из парадной гостиной в сердце дома.

Мгновенное узнавание затопило его сознание, и ноги сами понесли его через сводчатый проход вестибюля, пока не остановились перед портретом Люциуса, гордо висевшего над камином в окружении холстов, переполненных жителями картин со всего поместья.

– Отец.

Человек с картины прошипел:

– Ты не мой сын.

Он мог только усмехнуться на приветствие отца, цедя слова с холодным равнодушием:

– Я вернулся.

Люциус презрительно фыркнул:

– Настоящее чудо, что ты все еще можешь войти в этот дом. Малфои – не трусы, – портрет одарил его ледяным взглядом, – весь в мать, – кинул ему Люциус.

Воцарилось молчание. Напряженное, зловещее. По всей комнате предки Малфоя, загнанные в ловушку в своих нарисованных холстах, начали ликовать, поддерживая слова Люциуса.

– Ты прав, – Драко позволил себе драматическую паузу. – Я – сын своей матери…

Один взгляд серых глаз столкнулся с другим, точно таким же.

– И слава Богу, – закончил он фразу.

Сказав это, он снял дорожную мантию и бросил на стул. Потом оглядел темную гостиную, в которой не был почти семь лет, и вздрогнул от отвращения. Драко вспомнились страшные кошмары, которые это поместье внушало ему, когда он был ребенком. Вспомнил он и эту комнату, на полу которой его мать, корчась и крича от боли… умоляла… умоляла мужа не о милосердии, не о смерти… а лишь об избавлении единственного сына от участи Пожирателя.

– Шприц!

Мгновенно перед ним появился сутулый и взволнованный домовик. Драко улыбнулся своему любимому эльфу, вспомнив забавный случай, когда он, ещё малыш, повинуясь детскому упрямству, настоял на том, чтобы нового эльфа назвали в честь нелюбимого медицинского предмета.

– Хозяин звал меня? – его писклявый голос отозвался эхом в комнате.

Вернувшись в настоящее, Драко вежливо поприветствовал эльфа, еще раз отметив невзрачное кухонное полотенце, обернутое вокруг его тела, и указал на стены гостиной.

– Да. – Драко слегка улыбнулся. – Я решил сделать ремонт.

Шприц с энтузиазмом кивнул.

– Конечно! Как пожелаете. Я позову других эльфов?

– Пожалуйста.

В мгновение ока великолепная комната заполнилась армией утомленных домовиков. Каждый вежливо поклонился недавно вернувшемуся хозяину, разглядывая картины, бросавшие на них сердитые взгляды.

– Перво-наперво, – начал он. – Я хочу снять все картины. В каждой комнате. А портрет моей матери, что висит в ее покоях, поместить сюда. – Драко указал пальцем на место, где висел и ухмылялся холст с Люциусом, чье лицо вмиг исказилось после услышанного:

– Ты – неблагодарный щенок!

– Избавь меня от своего нытья, Люциус.

Сутулые эльфы быстро исчезли, стремясь как можно быстрее выполнить поручение хозяина. Шприц остался, его преданный взгляд все еще был устремлен на молодого человека:

– Что сделать со всеми картинами, хозяин?

Драко нахмурился, задумавшись на мгновение.

– Заприте их на чердаке, а самых надоедливых можете сжечь.

Все поместье заполнил шум, гам и проклятия на род Малфоя за неуважение к предкам, но Драко их все проигнорировал. Вместо этого он повернулся к эльфу, который съежился от хаоса, творившегося вокруг.

– Шприц! – Существо посмотрело вверх. – Я хочу, чтобы ты отправился во Флоренцию, – Драко вручил ему большой старинный ключ. – В филиале Гринготтса ты найдешь хранилище на мое имя. Там сотни картин, которые я приобрел за время своего отсутствия. Я хочу, чтобы ты принес все сюда и развесил на стены.

Домовой эльф подобострастно кивнул и исчез, оставив Драко наслаждаться тишиной, которая медленно обосновывалась в поместье. Он наблюдал, как домашние эльфы снимали одну картину за другой, оставив портрет Люциуса напоследок, дабы он явился свидетелем действий своего сына. Когда, наконец, два эльфа приблизились к позолоченной раме, Люциус был мертвенно тих; спотыкаясь, два маленьких существа сняли со стены портрет и потащили его прочь.

На губах Драко появилась улыбка, и он рухнул в жесткое кожаное кресло.

Да. Хорошо быть дома!

***

Потребовалось почти два месяца, чтобы все устроить согласно пожеланиям молодого Малфоя. После того, как шипящие семейные портреты были заменены несметным числом художественных работ магглов и волшебников, Драко подверг критике и остальную часть интерьера. Красивые работы казались неуместными на фоне угнетающей темной архитектуры древнего Уилтширского поместья, не гармонируя с холодными мраморными полами, тяжелыми шторами и темной мебелью.

Постепенно Драко начал реставрировать каждую комнату. Ремонт помогал ему снять стресс, словно, перестраивая дом, он открывал новую страницу своей жизни, начинал новую главу.

Когда работы по дому были, наконец, завершены, Драко не мог не восхититься прекрасным февральским солнцем, которое струилось в окна, пока он босиком стоял на мягком белом ковре в своей спальне. Его рука покоилась на переливающемся в лучах солнца хрустальном драконе (одной из немногих старинных вещей, которых он решил оставить в поместье), а потом погладила прохладную морду удивительного существа.

Спустившись в столовую, Драко с гордостью осмотрел остальную часть дома, улыбаясь яркому акварельному пейзажу, висевшему на мраморной стене.

Оглядев стол, Драко остался доволен увиденным: кружка кофе, тарелка, полная дымящихся блинов, а рядом с ними – кувшины с кленовым сиропом и медом, блюдо с нарезанными фруктами и серебряные приборы, поблескивающие на накрахмаленной скатерти.

Как только он сел за стол, перед ним появился домовой эльф, одетый в новое чистое полотенце с вышитым гербом семьи Малфой, и передал ему газету и небольшую пачку писем. Бросив быстрый взгляд на заголовок Ежедневного пророка, Драко сделал маленький глоток кофе, позволяя горькой жидкости стечь вниз по горлу, и чуть не подавился, ознакомившись со страницей целиком.

Почти выплеснув горячий напиток на колени, он вскочил со стула и поднес газету ближе к лицу, пристально глядя на заголовок.

ЗАКОН МИНИСТЕРСТВА О БРАКЕ!

Он нервно хмыкнул и начал быстро просматривать статью.

Вчера на пресс-конференции министр магии г-н Август Торидж объявил о принятии спорного послевоенного Закона о браке.

“В свете уменьшающегося магического населения Англии Министерство решило принять Закон о браке для всех ведьм и волшебников, достигших брачного возраста (21-45). Каждая ведьма и волшебник совиной почтой получат уведомление и бланки для заполнения, которые необходимо будет предоставить в Министерство, чтобы подтвердить свое согласие.

Каждой ведьме или волшебнику надо будет внести в бланки, присланные письмом, свои персональные данные, финансовое состояние, а также некоторые личностные характеристики, которые он или она посчитают важными. Эти данные затем будут сведены воедино и занесены в реестр, к которому могут получить доступ через библиотеку Министерства все потенциальные супруги. В течение трех месяцев (с начала апреля и до конца июня) кандидаты, отвечающие всем требованиям, смогут просмотреть списки и подать Министерству заявку на прошение руки ведьмы или волшебника.

Далее ведьма или волшебник принимает ходатайство, регистрирует помолвку в Министерстве и до конца года пара должна официально заключить брачный союз.

Ведьма или волшебник, не обратившиеся в Министерство к концу трехмесячного периода, подвергнутся министерскому вмешательству (то есть супруг будет им подобран).

Если ведьма или волшебник обратились в Министерство, но не приняли никаких предложений к концу трехмесячного периода, первое прошение в отношении их персоны будет автоматически принято.

Условия включают в себя…”

Драко был оторван от чтения отвратительной статьи ревом камина, взметнувшегося зеленым огнем. От каминной решетки отошел Блейз Забини, стряхивая сажу с дорогой мантии, и шагнул к блондину.

– Ты видел сегодняшний Ежедневный пророк? – Он в сердцах пнул стол, опрокинув кружку с кофе.

– Как же так? Что это за ерунда? Торидж сошел с ума! Это же нарушает все права человека! – Драко переполняла ярость, и гнев проступал на лице, на что Блейз лишь покачал головой.

– Ты читал письмо?

Драко торопливо сломал восковую печать на толстом пергаментном конверте, который был ранее скрыт другой корреспонденцией, и быстро просмотрел несколько страниц содержимого. Его глаза сверкали гневом, когда он перевел взгляд на Блейза, шагающего из угла в угол.

– Они не серьезно. Эти бланки! Словно…

– Словно мы рекламируем себя как скот. Помимо фотографий им нужен наш годовой доход и финансовый статус. Может, нам сразу надеть хомут на шею?! – Блейз оборвал себя на полуслове. Драко не мог с ним не согласиться. Годы, проведенные под игом отца, преподали ему урок о ценности свободы, и теперь, наконец, почувствовав ее вкус, он не собирался надевать на себя кандалы и связывать себя с какой-нибудь пустышкой, польстившейся на его деньги.

– Нет, – пробормотал он. – Мы сейчас же уезжаем. Мы вернемся в Италию…

Блейз покачал головой, лицо его исказилось от отчаяния.

– Бесполезно… Мы – подданные Магической Британии… это относится к каждому, будь он хоть в Англии, хоть в Африке.

– Черт! – Драко зашагал по комнате.

– Возможно, мы могли бы выбрать кого-то, кого знаем. Друга. По крайней мере… – пробормотал Блейз.

– Подумай об этом, Забини! Сколько женщин ты знаешь, кому смог бы доверять? Большинство слизеринок погибло на войне…

– Панси!

Драко послал ему злобный взгляд.

– Ну ладно. Не Панси, – исправился Блейз. – Вот черт, что же нам тогда делать?

Вдруг, словно все силы покинули его, Блейз рухнул на стул, обхватив голову руками.

– Единственное, что мы теперь можем сделать, это подчиниться этому глупому закону и искать лазейки, – заявил Драко и уселся рядом с ним.

– Динки! Принеси виски!

***

– Спасибо за ваш приход, мистер Малфой. Для вас это должно быть трудно, я понимаю…

– Понимаете? – прервал его Драко сухим тоном, окинув холодным взглядом и заставляя человека нервно ерзать в кресле.

– Да, мистер Малфой, понимаю… – мужской голос слегка дрогнул под тяжелым взглядом Драко, сидевшего напротив него.

На мгновение взгляд Малфоя скользнул к левой руке мужчины, прежде чем снова вернуться к напуганным карим глазам. Жесткая ухмылка скривила его губы, он наклонился вперед, буравя собеседника тяжелым взглядом.

– Вы женаты. У вас был выбор. Вы ни на йоту не понимаете, что я чувствую сейчас, так что даже не пытайтесь понять меня. – Он откинулся назад, ухмылка исчезла с его лица. – Может, мы продолжим, мистер Ньюман?

Мистер Ньюман нервно сглотнул и спрятал руки под стол, лихорадочно сжав пальцы вокруг обручального кольца. Он облизал пересохшие губы и попытался сделать глубокий вдох. Он провел весь день, общаясь с рассерженными волшебниками, но этот был самым пугающим из всех. Что-то в холодных серых глазах предупреждало, что в разговоре с ним стоит очень тщательно подбирать слова.

– Э… Вы принесли… – казалось, что его язык стал весить тонну.

Драко Малфой бросил на стол небольшую папку с заполненными бланками, но не сказал при этом ни слова.

Мистер Ньюман вытянул руку, ухватился за край пергамента и медленно притянул его к себе. Когда он ознакомился с содержанием, то не смог не восхититься характером Малфоя. Даже на бумаге ощущалась та же самая пугающая аура. Каждый ответ был изящен и точен, каждое слово – официально и совершенно. Когда он дошел до суммы годового дохода, его глаза чуть не выскочили из орбит.

– Вы, уверены… то есть… может быть, какой-нибудь просчет… то есть, ошибка? Эта сумма…

– Семья Малфой очень древняя, мистер Ньюман, – Драко не проронил больше ни слова, словно это все объясняло.

Ньюман кивнул, вновь облизнув пересохшие губы.

– Я… я вижу, что… – он кашлянул, а потом быстро нырнул под стол и достал фотоаппарат. Он держал его слабо, одной рукой, неловко жестикулируя перед Драко, не зная как подойти к этому вопросу.

Все, что он получил взамен – то же самое каменное выражение лица и тяжелый взгляд.

Не имея другого выбора, он быстро сделал снимок и посмотрел, как образ отпечатался на пленке. Фотография была неброской. Просто человек за столом на фоне белых стен. Но этот человек выделялся. С фотографии на Ньюмана смотрел явно красивый мужчина с суровым пристальным взглядом, заставлявшим съеживаться несчастного чиновника.

Быстро прикрепив снимок к папке, он закрыл ее стопкой других документов.

– Я надеюсь, вы знаете подробности?

Малфой только кивнул.

– Если… – чиновник немного оттянул воротник. – Если вы откажетесь жениться или попытаетесь уехать из страны, то будете привлечены к ответственности в судебном порядке, Министерство будет вправе предъявить вам обвинение.

Ничего. Драко вообще не реагировал.

– Пожалуйста, помните, мистер Малфой, что брак обязателен. После женитьбы вы не сможете снимать обручальное кольцо, вы не сможете…

Малфой резко перебил его:

– Я хорошо осведомлен о древних магических браках. Кольцо невозможно снять, невозможно обмануть, невозможно развестись… верно?

На мгновение в кабинете повисла тишина, и Ньюман мечтал, чтобы это встреча поскорее закончилась.

– Да… да… ммм… Министерство просто хотело напомнить, что следует выбирать тщательно…

– Пустые напоминания, – фыркнул Драко. – Возможно, если бы у меня было немного больше времени, или же… добрая воля… я мог бы.

После очередной неловкой паузы Ньюман продолжил:

– Ваша жена должна забеременеть в течение первых двух лет брака…

Казалось, в кабинете внезапно стало прохладнее.

– А что, если женщина не захочет? Должен ли я заставить ее? – с сомнением, растягивая слова, спросил Драко.

Ньюман сглотнул, его язык прилип к гортани.

– Мы… Министерство надеется, что… вы… э… сможете найти компромисс…

– О, – тон Малфоя стал едким, – я полагаю, ответ очевиден из фото, верно? – Драко послал ему еще один уничтожающий взгляд, лицо его казалось вырезанным из камня. – Пока вы не начали заикаться, я пойду, сегодня у меня есть дела и поважнее.

Мистер Ньюман кивнул и посмотрел, как Драко Малфой элегантно поднялся на ноги, молча скользнул к двери и, выходя, звучно захлопнул ее за собой.

========== 2 глава. В ярости ==========

2 недели назад

ХРЯСЬ!

– Миона! Остановись! Все не…

ХРЯСЬ!

– О Мерлин! Мама подарила нам ее на новоселье!

ХРЯСЬ!

– Нет! Только не моя хрустальная статуя Пушек Педдл!

ХРЯСЬ!

– О Боже, это же коллекционное издание!

Гермиона Грейнджер резко повернулась к своему бойфренду, взмахнув неукротимой гривой курчавых волос. Ее глаза опасно блеснули, обещая ему медленную и мучительную смерть.

– И это все? Я ловлю тебя в постели с другой женщиной, и это все?

– Миона… послушай…

Гермиона дико расхохоталась, вскинув голову, а потом с издевкой произнесла:

– Позволь угадать: это не то, что я думаю?!

– Ну конечно, это не то, что ты думаешь! Ты слишком остро реагируешь!

Она попыталась нащупать в своей мантии волшебную палочку, а Рон стал осторожно отступать.

– Гермиона… мы можем решить это без насилия! Давай просто… уберем палочку… и спокойно все обсудим… как взрослые люди.

Не отдавая себе отчета, Гермиона затаила дыхание, а потом выдохнула, выпуская воздух сквозь плотно сжатые губы. Окинув Рона презрительным взглядом, она направила на него свою волшебную палочку.

– Рональд Уизли… как долго мы вместе?

Младший сын четы Уизли вспотел, его глаза неотрывно смотрели на кончик палочки.

– Гм… Пять лет…

Ярость поглотила сознание в мгновение ока, и Гермиона, схватив с кухонной полки ближайшую чашку, с размаху бросила ее в голову рыжего ублюдка. Рон резко пригнулся, и чашка разбилась о стену за его спиной.

– ШЕСТЬ ЛЕТ! Мы начали встречаться во время войны! На кой черт тебе мозги, Уизли, если ты используешь их только для хранения бесполезных фактов о квиддиче?

Рон попытался приблизиться к Гермионе, но она, яростно сверкая очами, угрожающе вскинула палочку.

– Кто, черт возьми, она такая? – Холод ее тона был сравним с арктическим.

– Никто и… ничто по сравнению с тобой!

Грейнджер схватила блюдце, которое было парой несчастной чашки, и бросила его в голову своего (теперь уже бывшего) парня. Блюдце разбилось о стену, повторив судьбу своей предшественницы.

– Еще скажи, что ты не получил удовольствия! Дай-ка подумать… Что же ты кричал, когда я вошла… Что-то вроде “блядь, детка, ты самая лучшая!”… Или постой, ты же прокричал ее имя!

Она глубоко вздохнула, пытаясь успокоить нервы, что совершенно не помогало. А потому вновь потянулась к полке и опять запустила в парня чашкой, пытаясь попасть ему в голову. Рон снова пригнулся.

Чертовы рефлексы вратаря.

– Это ничего не значит!

Яростный вопль разнесся по комнате:

– Confringo!

Заклинание просвистело над головой Рона и ударило в кухонную полку. За его спиной послышался жуткий грохот падающих металлических кухонных принадлежностей.

– Ты ебал ее на НАШЕЙ кровати! Ты чертов ЛЖЕЦ, Уизли!

Она еще раз тяжело вздохнула, все еще направляя на него волшебную палочку:

– Ты знаешь, что мама сказала мне сегодня, Рональд? Она сказала, что ты планируешь сделать мне предложение! СДЕЛАТЬ ПРЕДЛОЖЕНИЕ, ЧЕРТ ПОБЕРИ! Я была так взволнована, пришла домой пораньше… но что я нашла? ТЕБЯ… ТЕБЯ… У-у! Я не могу даже подобрать слова для этого!

Рон, казалось, отчаянно хватался за соломинку, его глаза были умоляющими.

– Я собирался! Я собираюсь!

Он зашарил по карманам халата и достал свою волшебную палочку.

– Accio кольцо!

Спустя пару мгновений ему в руки прилетела красная бархатная коробочка, и Рон завозился, опускаясь на колени. Дрожащими пальцами он открыл крышку и показал ей кольцо, с надеждой улыбаясь.

Гермиона застонала, когда взглянула на предмет ювелирного мастерства. Бриллиант в золотой оправе. Совершенно неоригинальный дизайн… и совершенно не-Гермионин. Она ненавидела золото! Она всегда считала, что бриллианты это клише… Мерлин! Разве этот мужчина не знал ее вовсе?

Оторвав взгляд от безвкусного предмета в коробке, Гермиона осознала, что Рон уже стоит на коленях и вот-вот начнет делать ей предложение.

В то же мгновение она пронзительно закричала:

– НЕТ! НЕТ! Не смей этого делать, чертов ублюдок!

Несмотря на ее протесты, он произнес:

– Гермиона… ты любовь всей моей жизни… Окажешь ли ты мне честь, став моей женой?

Гермиона побледнела, челюсть ее отвисла, а рука, державшая палочку, безвольно опустилась. Несколько минут прошли в молчании, и было слышно только медленное тиканье часов.

– Ты делаешь мне предложение? – Ее тон был устрашающе спокоен.

Рон придвинулся чуть ближе.

– Да… Я. Скажи «да», Миона!

– Ты предлагаешь… Теперь?

Рон Уизли выглядел раздраженным. Ну, хорошо! Просто в бешенстве!

– Да… Миона, просто…

Рука девушки мгновенно взметнулась, направляя на парня палочку. Глаза Гермионы сверкали холодной яростью.

– Нет, жалкий сукин сын! По-твоему, у меня нет никакой гордости?! Никогда в жизни я не выйду за тебя замуж! Ты меня слышишь? НИКОГДА!

Стиснув зубы, Гермиона ворвалась в свою спальню… их спальню… и начала вытаскивать из ящиков платяного шкафа одежду. Оглядев комнату, она поняла, что у нее нет даже сумки, чтобы упаковать вещи. Сдержав крик отчаяния, Грейнджер выскочила в коридор и вытянула с антресолей свой потрепанный школьный чемодан, а потом вернулась в комнату. Она взмахнула палочкой, и вся ее собранная одежда, обувь и личные вещи полетели в чемодан, крышка которого захлопнулась секундой позже.

Повернувшись к двери, Гермиона заметила фотографию ее и Рона, сделанную на их двухлетнюю годовщину. Подавляя рвущийся наружу крик, она направила палочку на счастливую смеющуюся пару.

– Reducto!

Рамка для фотографий разлетелась на осколки, заставив ее чувствовать себя чуть лучше. Однако гнев вернулся несколько мгновений спустя. Уменьшив чемодан и сунув его в карман, Гермиона вернулась в гостиную.

Рон все еще стоял на коленях, с каким-то потерянным выражением на лице. Гермиона прожгла его испепеляющим взглядом.

– Я уезжаю.

Этого хватило, чтобы вывести Рона из оцепенения. Резко встав, юноша уставился на нее красным от гнева лицом.

– Что? Почему?

Гермиона потерла переносицу.

– Почему? Ты спрашиваешь меня, почему?

– Я только что сделал тебе предложение! – крикнул Уизли, потрясая зажатым в руке кольцом.

– Ты меня обманул, Рон! Ты обманщик! Господи… Я не понимаю, чем ты думал, решив, что это лучший момент, чтобы просить меня выйти за тебя замуж! Почему я уезжаю? Сам подумай.

– Но я люблю тебя!

Она фыркнула:

– Да… Ты отлично это доказал сегодня вечером!

Гермиона повернулась, чтобы уйти. Она уже открыла входную дверь, когда вдруг замерла на пороге, услышав вслед:

– Ты вернешься.

Идея запустить в ублюдка Авадой внезапно стала такой соблазнительной. Его тон был таким… надменным, самодовольным… таким Роновским.

– Нет, Рон, не вернусь. Даже у меня есть пределы терпению.

Она почувствовала себя такой усталой. Гнев и печаль иссякли, иссушая ее, как порыв арктического ветра. Ее плечи поникли, ей казалось, что она постарела на несколько лет.

– Да… Ты вернешься. Я – единственный, кто когда-либо будет хотеть тебя, Гермиона.

Она развернулась, пристально глядя на этого червяка.

– Ты можешь быть самой умной ведьмой нашего времени, но все равно останешься уродливой, властной маленькой всезнайкой. Тебя никто не захочет, Гермиона! Только я, потому что я знаю тебя…

Девушка вновь вскинула палочку.

– Заткнись! Ты ублюдок, Уизли! Я никогда не вернусь! НИКОГДА! Надеюсь, ты сгниешь в аду!

Скрипя зубами, Гермиона повернулась к нему спиной и положила свою палочку на плечо:

– Avis Oppugno!

Рональд Уизли даже не услышал, как хлопнула дверь; он был слишком занят, отбиваясь от стаи разъяренных птиц.

***

Наши дни:

Она искусала губу в кровь, искрутила пальцы, пока они не заболели, утомила ноги ходьбой, пока ее обувь не покрылась пылью… и все же Гермиона не могла заставить себя войти в коттедж Гарри Поттера.

Перед ней простиралась проторенная дорожка, которая вела к причудливому маленькому домику, где Гарри поселился с Панси. И хотя их отношения начались с довольно неприятных событий, Гарри и бывшая слизеринка стали одной из самых милых пар, которых Гермиона когда-либо имела удовольствие видеть.

Джинни Уизли восприняла такую новость не очень хорошо. После того как Гарри ушел от нее на поиски хоркруксов, она решила, что он безусловно вернется к ней. Однако когда миновала финальная битва, Поттер попросил передышку, отправившись на несколько месяцев за границу. Вместо того, чтобы счастливо пасть в руки рыжеволосой красавицы, юноша хотел некоторое время насладиться одиночеством.

Что и говорить, Джиневра всегда обладала крутым нравом всех Уизли. Через несколько недель рассказы о ее похождениях с самыми богатыми холостяками Англии попали в заголовки газет, и Гарри был в ярости.

Дело в том, что, когда юноша попросил «время подумать», он и имел в виду желание подумать и отдохнуть… а не «ебать все что движется», как интерпретировала Джинни. Последние годы Гарри Поттер счастливо встречался с Панси (которая, кстати говоря, была уже на шестом месяце), тогда как Джинни каждую неделю приводила на воскресный обед в Нору очередную игрушку. Гермиона всегда приходила с Роном припозднившись на час, чтобы быть уверенной, что ее друг не прибьет очередного ухажера Джинни.

Что и возвращало ее к существующему затруднительному положению… Девушка уже занесла руку, чтобы постучать в дверь, когда она без предупреждения распахнулась, открывая взору ее единственного оставшегося лучшего друга – Гарри Поттера.

Лицо его было бледным, как и прежде, волосы дико спутаны, шрам на лбу после смерти его создателя словно смазался. Но, несмотря на свои двадцать четыре года, зеленые глаза Поттера горели ребячеством, ведь только теперь он жил жизнью, о которой всегда мечтал.

Гарри был хмур, и Гермиона попыталась обнадеживающе улыбнуться.

– Где ты была все это время? – он казался странно спокойным.

Гермиона почувствовала, что сердитый румянец окрасил ее щеки. Стиснув зубы, она мгновенно сузила глаза.

– Жила в гостинице, – ее тон был немного укоризненным.

Поттер нисколько не смутился.

– А сейчас?

– Неважно. Да какая разница, где я…

Гарри прервал её:

– Потому что Рон и я волновались за тебя. Ты не можешь просто…

Он не успел закончить фразу, потому что позади него раздался потрясенный визг, и отступил в сторону, позволяя подруге промчаться мимо него. Панси обняла Гермиону, правда, чересчур крепко, все-таки на шестом месяце сделать это аккуратно довольно сложно.

Отпустив девушку, бывшая слизеринка погладила свой большой живот и одарила Гермиону сладкой улыбкой.

– Слава богу, ты в порядке, Миона. Рон сказал нам, что ты просто убежала после того, как он попытался сделать тебе предложение, – на мгновение она выглядела озадаченной, прежде чем, слегка наклонив голову, поинтересоваться с любопытным прищуром. – Почему ты…