Текст книги "У Черного моря (СИ)"

Автор книги: TurkFan

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)

– Сефер, – сказал Ягыз, потирая лоб. – Ты собирался на карьер?

– Ну да, сейчас, придет госпожа Лейла, и выезжаем.

– Вот и славно, Сефер, езжай. Не начинай про традиции.

Ягыз покачал головой, когда Сефер аккуратно прикрыл за собой дверь.

То, что именно Сефер и Гекхан читали ему лекции относительно традиций, его чуть не вывело из себя.

Гекхан, стамбульский плейбой, женившийся по огромной любви на амбициозной змее из бедного квартала, учил его традициям Черного моря.

Сефер, в свои сорок неженатый, и Ягыз предполагал, что было это как раз-таки из-за… Нетрадиционности его предпочтений – Сефер читал ему лекции по традициям.

Ягызу это казалось какой-то бессмыслицей – потому что они читали лекции ему – тому, кто в отличие от них теперь по-настоящему живет по традициям.

Он живет с бабушкой и дедушкой.

Он собирается продолжить семейный бизнес, начатый еще его прадедом.

Он женится на женщине, которую до прошлого месяца ни разу не видел.

Теперь он еще и будет носить пистолет и гоняться за похитителем своей сестры, буде такой случится.

Он, человек, выросший и воспитанный в обществе, битком набитом плейбоями, женящимися по любви на амбициозных змеях и нетрадиционными холостяками, живет, можно сказать, по букве и духу традиций, а они имеют наглость ему указывать.

Хватит об этом думать, решил Ягыз, набирая телефонный номер.

– Госпожа Кериме? – Позвал он, но к его удивлению, ответил голос Хазан.

– Привет, Ягыз. Нет, тетя Кериме уехала в Бозтепе, я заменяю ее пока. Как дела?

– Отлично, – Ягыз потер щеку, обдумывая пришедшую в голову идею. – Слушай, зачем я звоню – я собираюсь вечером в горную деревню, отвезти мальчикам газовый баллон и еще по мелочи, вещи Синана из стирки. Для Керема ничего не нужно передать?

– Да, было бы неплохо, – задумчиво ответила Хазан. – Я позвоню Алтаю и попрошу его приготовить вещи Керема.

– Ты не хотела бы съездить со мной? – Ягыз спросил это легко, будто между прочим, крепко сжав ручку кресла. На той стороне провода повисла тишина.

– Да… – Неуверенно ответила она. – Почему бы и нет?

– Я заеду за тобой в порт после пяти, что думаешь?

Хазан утвердительно хмыкнула.

– Хорошо, жду.

Когда вечером она вышла из здания порта, он не сразу узнал ее.

В этот раз она выглядела совершенно по-новому. Это не была гламурная светская львица их встречи в отеле, не мужиковатая рыбачка с моря, даже не строго одетая приличная девушка с их помолвки.

На ней была светлая блузка, украшенная вышивкой, светло-коричневая юбка, длинные сапоги, голова была повязана цветастым платком – она выглядела, как жительница горной деревни, и выглядела она очаровательно. В этом наряде она не казалась ошеломительно блестящей, или пугающей, или холодной. Она казалась нежной, свежей и невинной, и когда она улыбнулась, увидев его, казалось, что она светится.

Он сам не заметил, что улыбается ей в ответ.

– Это что, новая машина? – спросила она, оглядывая внедорожник. – Опять подарок деда?

– Подарок отца, – поправил он.

Ягыз испытал неловкость, когда Хазан вдруг оглянулась на него и посмотрела так, словно то, что отец делал ему подарки, было совершенно неприличным.

Это был один из немногих подарков его отца. Он имел право получать и принимать эти подарки. Какими бы дорогими они не были. Она не имела права его осуждать.

– Поехали, – сухо бросил он, принимая из ее рук спортивную сумку и бросая ее на заднее сиденье. – А то до темноты не доберемся.

– Я попросила сестру Эсму приготовить нам ужин, – предупредила Хазан, пристегиваясь и поправляя волосы. – Так что сможем там перекусить с ребятами.

– Да, отличная идея, – Ягыз кивнул, разворачивая руль.

– Когда они возвращаются в Стамбул, не помнишь? Уже купили билеты? – Спросила Хазан после недолгого молчания, и Ягыз пожал плечами.

– На следующей неделе. Билеты не нужны, отправим частным самолетом…

Она молчала, но он сразу услышал ее неудовольствие.

– Ягыз, – наконец сказала она. – Я лично куплю им билеты. В эконом-класс. Даже нет, в лоукостер. А еще лучше, на автобус.

– Ладно, не перегибай палку, – успокоил он ее. – Эконом-класс, так эконом класс. Всего полтора часа, выдержат.

– Я не могу поверить, что это слышу, – завелась Хазан. – Керем ездил в Грецию на автобусе. А теперь я должна его жалеть, что он полетит эконом-классом. Что вы с ним сделали в вашем Стамбуле? – Обвинительно зашипела она, и Ягыз закатил глаза.

– Вот я тут вовсе не при чем, Хазан, – сразу открестился он. – Я все эти годы прожил в Америке. Ты извини меня, Хазан, но твоего кузена Керема я практически и не знаю даже. Все те разы, когда я приезжал в Стамбул, они с Синаном убегали кутить.

– И ты не ходил кутить с ними? – Приподняла она брови, и Ягыз фыркнул.

– Кутеж – это не мое. Я предпочитаю тишину и покой.

В свой первый приезд после того, как Керем поселился у них, Ягыз попытался наладить с ним контакт – с ним и с Синаном, но… Тогда он окончательно понял, что они с его любимым младшим братом, братом, который спрыгнул с крыши, чтобы он не уезжал, братом, с которым они были так близки в детстве, что они совсем разные люди и им совершенно не о чем говорить. Синан и Керем болтали о какой-то ерунде – о своем университете, о том, куда они и когда ходили, что видели, кого видели, кого и что надо увидеть, и Ягызу казалось, что они говорят на каком-то чужом языке, понятном только им двоим.

Отец всегда был занят, Гекхан упивался своим семейным счастьем, и только мама всегда была рядом с ним.

– Я тоже совсем не узнаю Керема, – Хазан вздохнула. – Он был таким серьезным и спокойным…

– Думаю, у него было шанса быть другим рядом с сестрой Кериме, – хохотнул Ягыз, и Хазан шлепнула его по плечу.

Ягыз едва сдержался от того, чтобы вздрогнуть, когда это случилось, но покосившись на нее, увидел, что она этого не заметила. Она улыбалась, глядя в окно.

– О да, тетя Кериме может.

И они снова замолчали, но, к удивлению, Ягыза, их молчание не было неловким или напряженным, сердитым или скованным – просто спокойным, умиротворенным молчанием, как бывало у него, когда он ехал в машине с друзьями или членами семьи. Может быть, подумал он, они действительно уже начинают становится друзьями, партнерами? Несмотря на то, какие они разные, несмотря на различие в их планах, несмотря на то, как сложилось их знакомство.

– Что это? – Вдруг спросила она, указывая на коробку, лежавшую между сидениями, и Ягыз скривился.

– Можешь посмотреть. Только очень аккуратно, – вспомнил он, и Хазан приподняла брови, удивленно глядя на него.

– Пистолет?

– Подарок дедушки, – Ягыз дернул головой, и Хазан засмеялась.

– Твой дедушка любит… Серебристые подарки.

– Да, я тоже заметил тенденцию, – фыркнул Ягыз. – Честно, не знаю, что на него нашло, пришел сегодня и всучил… Это.

– Ну, – Хазан хихикнула, пряча пистолет обратно в коробку. – Каждый мужчина Карадениза носит пистолет. Такие у нас традиции.

Ягыз с трудом сдержался от желания скривиться.

– Да-да, и половина женщин, я знаю. Ты тоже носишь?

– Не ношу, – призналась она, к его облегчению, но тут же добила. – Но у меня есть.

– О Аллах, – Ягыз потер лицо рукой.

– И пистолет, и ружье – ружье мамино. – Она насмешливо улыбалась, глядя на него. – А как же иначе, когда твоя тетя – Кериме Йылдыз? Моя тетя стреляет лучше всех в Орду.

– Да ты что? – Ехидно хмыкнул он, и она серьезно кивнула.

– У нее и награды есть. – После недолгого молчания, она добавила, певучим тоном. – Когда-то она много тренировалась, сидя там, на ферме в горной деревне, стреляя по баночкам, и воображая, что это голова Хазыма Эгемена.

– Потрясающе, – в тон ей ответил Ягыз, и Хазан расхохоталась.

– Значит, стрелять ты не умеешь, – решила она. – Если хочешь, я могу тебя научить.

– Давай, – согласился Ягыз, поворачивая к ней голову и глядя ей в лицо. – Как-нибудь попробуем.

Синану пошла на пользу жизнь в горной деревне, решил Ягыз. Чистый свежий воздух, работа на природе, крепкий сон, отсутствие алкоголя, табака и чем там еще, не дай Аллах, он травил свой организм. Он весь посвежел, исчезли темные круги под глазами, и он так светился улыбкой, что мог освещать всю деревню с террасы, вместо фонаря.

– Явились наконец-то! – Возопил он, когда Хазан с Ягызом вышли из машины. – Мы тут с голоду помираем, соседи, слушайте, они голодом нас морят!

Ягыз переглянулся с Хазан и закатил глаза, вынимая из багажника газовый баллон и пакеты с покупками. Керем Йылдыз медленно вышел из-за угла, вытирая пот со лба, и подошел к Хазан, забирая из ее рук корзину с ужином, который они по дороге забрали у сестры Эсмы.

– Забери ваши вещи, – велел Ягыз, указывая на лежащие на заднем сиденье сумки.

– Аллах-Аллах, – обрадовался Синан, – наконец-то. Я уже весь чешусь тут в этой грязище.

– А самому постирать тебе в голову не приходило? – Рявкнула Хазан, забирая из рук Ягыза пакет с продуктами.

– Как? – Изумился Синан. – Тут нет стиральной машины!

– Создатель, к тебе я отправляюсь, – Хазан остановилась, возводя очи горе. – Руками, конечно, как же еще?

– Руками? – Синан едва не задохнулся от возмущения. – Керем, брат, ты послушай ее, она говорит, руками. Ягыз, ты это слышал? Слышал, как она твоим младшим братом измывается?

– Постирал бы руками, не надломился бы, – сердито ответил Ягыз, внося газовый баллон на кухню и начиная крепить его к плите. Он заметил, как Хазан приподняла брови и переглянулась с Керемом, но не стал это комментировать.

– Аллах вас накажет! – Синан поднял палец к небу, указывая, где находился тот, кто покарает за него. – Обоих вас за все накажет. За все вы ответите перед Создателем. Когда закончится ваш земной путь, предстанете вы перед Пророком, и спросит он вас – как вы обращались со своими младшими братьями, не издевались ли вы над ними, не пренебрегали ли своим долгом старшего, что вы сможете ему ответить?

Хазан, накрывавшая на стол, выпрямилась, недоверчиво глядя на Синана.

– Братец, я на полгода младше тебя, – напомнила она. – Я младше Керема на два месяца! Что ты имеешь в виду, «долг старшего»?

Синан смешался, но ненадолго. В деле выкручивания и изворачивания его еще никто не обходил.

– Ты невеста моего старшего брата, – нашелся он. – Значит мне ты тоже старшая сестра.

Когда Хазан оглянулась на смеющегося Керема, тот доказал, что кой-чего от друга нахватался.

– А мне ты с детства была старшим братом, сестра, – сказал он, кланяясь. – Я по своей воле отдал тебе старшинство.

– Ягыз, – процедила Хазан сквозь зубы, отворачиваясь от ржущих парней. – Дай мне свой пистолет, я их пристрелю и успокою наши жизни.

– У тебя есть пистолет? – Обрадовался Синан. – Покажи!

Ягыз закатил глаза, поднимаясь от газового баллона, и Хазан встала рядом с ним, ставя на огонь чайник.

– Синан, пожалуйста, – попросил он. – Будь посерьезнее. Да сядь за стол и ешь как положено, – возмутился он, разворачиваясь и видя, что Синан с Керемом уже потрошат пакет с долмой.

– Ну а что такое, – ответил Керем с набитым ртом. – Вы нас голодом морили.

– Керем, имей совесть, – Хазан с трудом вырвала у него контейнер с долмой и шлепнула по ладоням, когда тот потянулся к маринованным овощам. – Иди хоть руки помой! Садись, Ягыз, – позвала она, ставя перед ним тарелку. – Ты-то наверняка проголодался, после работы.

Парни хором заулюлюкали, и Хазан покраснела.

– Брат Хазан становится настоящей караденизской женушкой, – веселился Синан, усаживаясь за стол и притягивая к себе тарелку. – Смотри, как все складывается, Керем, – радостно сказал он, когда полностью очистил ее. – Брат Хазан на кухне, за столом, хозяйничает. Ягыз сидит султаном, и зыркает на нас глазами. Прямо черноморская идиллия.

– Да, брат, – согласился Керем, наскоро проглатывая долму. – Ты у нас становишься настоящим мужчиной Орду. Уже вот и пистолет носишь. Скоро отпустишь усы и бороду.

Ягыз засмеялся вместе со всеми.

– Да, а потом возьму в руки трость и буду ей вас охаживать, традиции так традиции.

– А вообще, я тоже заведу себе пистолет, – решил Синан. – У отца есть, у Гекхана есть, у Ягыза вот теперь даже есть. Разве я не тоже с Черного моря?

– Конечно, – серьезно кивнул Ягыз, – как же ты будешь гнаться за женихом, когда у нас украдут Селин?

– Не волнуйся, брат, – сквозь смех ответил Керем, – если у нас украдут Селин, я лично догоню жениха. Догоню, расцелую его в обе щеки и пожелаю ему благословения Аллаха, за то, что забрал.

– Эй! – Гневно прикрикнул Синан. – Ты что такое говоришь? Никогда такого не будет!

– Прости, Синан, извини, – повинился Керем, хихикая. – Я понимаю, что она твоя сестра, но все-таки…

– Нет, ты не можешь такое говорить, – ответил Синан, наставив на него указательный палец. – Не можешь, потому что ты женишься на Селин.

Смех за столом погас, и три пары глаз уставились на Синана. Ягыз обеспокоенно перевел взгляд на Керема, глядя на него с подозрением. Тот застыл, держа у рта кукурузный хлеб.

– Что? – Захлебнулся он. – Ты о чем, брат?

Синан уставился на него с недоумением.

– Ну как что, Керем, сынок? Ты мой названный брат, больше, чем мои собственные братья. И если ты женишься на Селин, мы с тобой станем настоящими братьями. Это же самый простой вариант, сам подумай.

Керем смотрел на друга широко раскрытыми глазами.

Ягыз бросил взгляд на Хазан и заметил, что, как и он, она потеряла дар речи.

– Синан, – серьезно сказал Керем, опуская хлеб и отодвигая на столе тарелку. – Что ты несешь? Я… Я не буду жениться на Селин. Серьезно. Чушь какая-то.

– Да в чем тут чушь? – Вскинулся Синан. – Ну я же говорю, сам подумай, это же самый лучший вариант. Так мы навсегда будем вместе, мы все, понимаешь? Будет как в Гарри Поттере, понимаешь? Мы же как там, трое лучших друзей, понимаешь? Ты женишься на моей сестре, я женюсь на Ниль, и мы все будем одной семьей, все вместе.

– Вот как… – По лицу Керема заходили желваки, и он до побеления пальцев сжал стол. – Вот значит как. А Ниль в курсе твоих грандиозных планов? Знает, что ты собираешься на ней жениться?

– Знает, конечно, – совершенно уверенно ответил Синан. – Это же Ниль. Она сама все отлично понимает. Она же свой парень, конечно, она все знает и понимает.

– Ясно, – Керем, смотревший до этого куда угодно, на кого угодно, перевел взгляд и посмотрел прямо в лицо Синану. – Я не собираюсь жениться на твоей сестре, Синан. Строй свои планы без моего участия.

И он встал, с грохотом отодвигая стул, и быстрым шагом пошел к двери.

– Керем! – Синан вскочил с места. – Керем, брат, ну ты что? Ты же мне самый близкий брат, ну что ты? – Он бросился за другом, хлопая за собой дверью, и Ягыз поджал губы, глядя в стол.

– Он не это имел в виду, – сказала Хазан через несколько минут, прислушиваясь к отдаленным голосам двух друзей. Ягыз вопросительно посмотрел на нее, и она пояснила. – Когда говорил, про братьев и… Он не это имел в виду.

– Почему же, – ответил Ягыз. – Керем и правда ему больше брат, чем мы с Гекханом.

– Да брось ты, он просто преувеличивает, как обычно, – Хазан затрясла головой. – Ты же знаешь его. Они с Керемом друзья, но ведь знакомы всего-то семь лет. Мало ли что он преувеличивает.

Ягыз усмехнулся.

– Если честно, я с Синаном знаком ненамного больше. – Хазан вопросительно посмотрела на него. – Когда я уехал в Америку, ему тоже было семь-восемь. И после этого я его уже не знал.

– Не говори так, – покачала она головой, и он усмехнулся.

– Нет, это правда. Я уехал, когда Синан был маленьким, а Селин только родилась. И оставался там до последнего года. Я совсем их всех не знаю. – Он грустно улыбнулся. – Я собирался вернуться после учебы, работать у отца в компании и все такое, но… Может быть, если бы я вернулся несколько лет назад, мы бы заново узнали друг друга. Но я решил поработать там.

Ягыз решил не возвращаться, и он не стал говорить, почему.

Потому что отец с радостью принял его согласие жениться на неизвестной ему девчонке, и похвалив его пару раз, сосредоточился на своих отношениях с дедом.

Потому что Гекхан, пообнимав его и поцеловав пару раз, отвернулся к Ясемин и не отводил от нее глаз.

Потому что Синан таскал по городу своего новоприобретенного друга из Орду, даже не обратив внимания на приехавшего из Америки брата, который тем временем клятвенно обещал деду и дяде Джихангиру, что исполнит заключенный ими много лет назад договор.

Потому что он снова почувствовал себя ненужным и позабытым. И потому он вернулся в Америку, и потерял шансы стать для своего брата кем-то большим, чем его новый названный брат.

– Если хочешь, – сказала Хазан после долгого молчания, – я могу сейчас тебя поучить стрелять. Тут, на заднем дворе.

– Было бы неплохо, – кивнул Ягыз. – Было бы неплохо.

Правда он не знал, чьи головы ему представлять, когда он будет стрелять по баночкам.

Комментарий к Часть 9

Вуф, вот и еще одна глава. Подбавила побольше Синана и объяснила, как могла, почему Ягыз тут не так носится с Синаном, как в оригинале – не знаю, сколько лет в сериале Ягыз прожил в Стамбуле после возвращения из Штатов, если упоминали, то я и не помню, а тут он так и не вернулся до самого конца почти.

Если есть идеи, как визуализировать Керема, бросайте в комменты, каким актером вы его представляете? У меня пока идей нет, а Керема будет в будущем достаточно.

========== Часть 10 ==========

По вечерам Хазан вывозила Ягыза на берег моря и учила стрелять.

Не так она себе представляла романтичные свидания с будущим мужем… Когда-то, маленькой девочкой, она представляла, что будет ходить с ним за ручку по улицам Орду, есть мороженое, он будет покупать цветы, она будет в красивом платье, тетушки-соседки будут желать им счастья… Единственное что, она никогда не могла представить себе его лица.

Потом она приходила в себя, натягивала треники и вместе с кузенами и друзьями шла драться с Эгеменами, стесняясь своих девчоночьих мечтаний. Такие мечтания были скорее для Эдже и Бетюль, а не для Брата Хазан, и она отлично понимала, что ни один из парней из ее банды не станет ходить с ней за ручку, даря ей цветочки, а о парнях и компании Эгеменов и говорить не стоило.

Когда дедушка помирился с Эгеменами, Хазан нравился один мальчик, его звали Берк, дальний родственник дяди Фатиха. Он был смелым, умным, хорошо учился и боксировал, говорил на трех языках и пел на свадьбах.

А потом оказалось, что он больше всего мечтает уехать из Орду, даже из Турции. Сейчас он жил в Голландии, был женат на голландке и с каждым годом все реже возвращался в Орду.

Еще была легкая влюбленность в Синана – ну как влюбленность, ослепление – Синан был так хорош, так красив, так ярок – как не закружиться голове при виде такого красавчика? Головокружение и мечты о прогулке с ним по набережной Черного моря под ручку с цветочками в руках прекратились после его пробежки по улицам Орду с дедушкой по пятам.

После того – Хазан не говорила матери, но было – несколько свиданий с парнем из Трабзона, таким же капитаном, как она, они по-дружески беседовали о кораблях, о море, о рыбе, о проблемах с морем и рыбой, и в мечтах о совместной жизни с Мустафой уже не было мыслей о цветах и прогулках, а о совместном плавании и совместных приключениях на море. Потом оказалось, что капитанство капитанством, а от будущей жены Мустафа ждет, что она будет сидеть, чистить рыбу и ждать его на берегу, пока сам капитан Мустафа будет добытчиком на море, потому что понятно, что со стороны Хазан это все блажь, и корабли она водит чисто для того, чтобы мужа в море найти.

Хазан не облила его пивом и не двинула его в нос, потому что она все-таки была приличной девушкой, а Мустафа был обычным мужчиной, таким же, как все в ее баре, даже моряки и поденщики, работавшие с ней.

Теперь в ее жизни появился Ягыз Эгемен, американский стамбулец, собирающийся жить в Орду, любимый внук своего дедушки и кроме того, согласный, после короткого с ней спора, чтобы она продолжала ходить в море, пока сама считает это нужным. Одним словом, все, что ей и было нужно.

Почему же у Хазан было ощущение, что все было неправильно?

– Расслабь руку, серьезно, расслабь, – велела она, и Ягыз дернул щекой.

– Что значит «расслабь»? Если я ее расслаблю, я уроню пистолет!

– Ты отлично знаешь, что значит «расслабь», ты вцепился в пистолет, как в дубину, у тебя аж пальцы белые.

Ягыз вздохнул и снова поднял пистолет.

– Так пойдет?

Хазан пожала плечами.

– Расслабь локоть, но зафиксируй руку. Чуть нагни голову, чтобы глаза были на одной линии с прицелом. Выдохни. Не смотри на цель, смотри на мушку. Дыши медленно. Не торопись, – указывала она. – Дыши медленно и глубоко. Давай.

Как она и думала, он снова выстрелил мимо.

– У меня никогда не получится.

– Тебе просто нужно тренироваться.

– А кто тебя учил? Сестра Кериме? – Спросил он, опуская пистолет и разочарованно глядя перед собой.

Хазан покачала головой.

– Папа.

– Он же умер, когда ты была маленькой? – Ягыз недоуменно посмотрел на нее, и Хазан усмехнулась.

– Ну, я не говорю, что он научил. Начал учить. Потом, да. Тетя Кериме. Дядя Кудрет. Дедушка. Мама, – добавила она, глядя на озадаченного жениха. – Но мама предпочитает стрелять из ружья.

Ягыз засмеялся, качая головой.

– Я что, попал на Дикий Запад?

– Нет, это Черное море. – Она забрала у него пистолет. – Привыкай.

Она подняла оружие, глядя на выстроенные в ряд баночки на деревянном столе для пикника на берегу.

– Помнишь, я говорила про тетю Кериме. Как она тренировалась?

Ягыз кивнул.

– Тетя Кериме уехала в горы, не закончив школу. Когда пришли вести, что твой отец женился, она стала посмешищем всего города. И она не выдержала позора. Она ведь была помолвлена самой первой в своем классе. Носила кольцо, когда остальные девчонки еще играли в куклы. И была этим горда. Она не любила твоего отца, Ягыз, она любила свою гордость. Вот как было разбито ее сердце – не тем, что твой отец бросил ее, а тем, что ранил ее гордость. Потому она уехала в горную деревню, на ту самую молочную ферму, где жил твой брат, годами жила там, в горах, не появляясь в городе. Пасла коров, взбивала масло, делала сыр. А в свободное время стреляла.

Хазан прицелилась.

– Она не совсем твоего отца представляла, когда стреляла там по бутылкам с скисшим молоком. Она стреляла по своим обидам. – Хазан навела пистолет. – По своим несбывшимся мечтам. – Выстрел. – По своим нерожденным детям. – Выстрел. – По непостроенному дому. – Выстрел. – По несыгранной свадьбе. – Выстрел. – По горю ее отца. – Выстрел. – По разочарованию ее матери. – Выстрел. – По позору своих братьев. – Выстрел.

На столе не осталось баночек, и Хазан, перезарядив пистолет, пошла к столу, собирать баночки и снова расставлять их по столу.

Ягыз задумчиво смотрел на нее, когда она вернулась к нему и снова повернулась к цели.

– Я не сразу научилась попадать. Мне понадобилось много времени. Но когда я стреляла, я тоже представляла себе свои обиды.

Хазан подняла пистолет.

– По тому, что отца больше нет рядом. – Выстрел. – По тому, что дедушка остался без сына. – Выстрел. – По тому, что Эдже не знает отца. – Выстрел. – По тому, что дядя Кудрет отбился от рук без него. – Выстрел. – По тому, что в жизни тети Кериме снова появилось горе. – Выстрел. – По тому, что мать не плачет о нем. – Выстрел.

Хазан опустила пистолет, мрачно глядя перед собой.

– И тебе было легче, когда ты стреляла? – Спросил Ягыз, и Хазан перевела на него взгляд.

– Когда я попадала, да, мне становилось легче. Всего на пару секунд. Ненадолго. Иногда совсем ненадолго. Но да, мне становилось легче, – она глубоко вздохнула, отводя от него взгляд.

– Знаешь, тетя сказала, что ей стало точно легче, когда она поняла, что полюбила Джамаля Йылдыза. Когда она сыграла свадьбу, родила Керема, вернулась в Орду с гордо поднятой головой. Ей стало легко, так легко, что она на некоторое время перестала стрелять. – Хазан рассмеялась. – Но потом она снова начала копить обиды – на мою маму, на соседей, на глупых работников порта. Уж чего-чего, а поводы пострелять она всегда умела найти.

Хазан протянула Ягызу пистолет.

– Попробуешь?

Он смотрел на нее внимательно, словно стараясь что-то разглядеть, увидеть в ее лице то, чего там не было, а было где-то в сердце, в душе, в глубине ее мозга, где даже она не могла разглядеть.

Он перевел взгляд на стол с банками, усмехнулся, покачав головой, словно подумал о какой-то глупой чепухе, быстро глянул на нее, улыбаясь, и поднял руку с пистолетом.

– Расслабить локоть, – насмешливо сказал он, – опустить голову. Дышать медленно.

Выстрел. Выстрел. Выстрел. Мимо. Мимо. Мимо.

Другого и не стоило ожидать, это всего-то вторая неделя, подумала она, но тут он наконец попал. И через несколько выстрелов он попал снова. А потом снова.

– Семь попаданий из двадцати. Отличный результат, радостно сказала Хазан, медленно хлопая в ладоши, и Ягыз застенчиво улыбнулся ей, застенчиво и радостно, словно маленький мальчик, которому удалось что-то сложное. – Расскажешь мне, что ты представлял, когда стрелял по этим банкам?

Его улыбка погасла, и он покачал головой.

– Может быть, когда-нибудь.

А может быть и никогда. Хазан внимательно смотрела ему в лицо. Ей тоже хотелось понять, что творится в голове этого Господина Холодильника. Действительно ли он настолько холоден и сдержан, как выглядит?

Холодильники источают холод внутрь, потому что снаружи их подпитывает тепло. Ее будущий муж был холоден снаружи, был ли огонь внутри его сердца?

Был, подумала она. Не может быть, чтобы не был.

– Сколько тебе было, когда умер твой отец? – Спросил Ягыз, и Хазан дернула уголком рта.

– Девять.

– Совсем маленькая, – он покачал головой. – А Эдже была совсем крохой, получается.

– Слава Аллаху, с нами был дедушка. Была бабушка, упокой Аллах ее душу. Были тетя, дядя, кузены. Я не представляю, как бы мы жили, если бы их с нами не было. Если бы мы жили одни.

Она повернулась к морю, закрывая глаза, вдыхая соленый запах, подставляя лицо ветру.

– Я не представляю, как бы мы могли жить иначе, не здесь, не на Черном море. Мне иногда кажется, что без Черного моря я была бы совсем другой. Это Черное море дало мне силы, Черное море наполняет меня покоем. Я не знаю, смогла бы я жить в мире с собой, если бы не было рядом моего моря. Мне иногда бывает грустно, когда я вспоминаю отца, но эта грусть светлая. Вдали от моря эта печаль была бы черной, я уверена в этом.

Хазан почувствовала, что он стал рядом и открыла глаза, посмотрев на него. Ягыз смотрел прямо перед собой, внимательно, словно пытался разглядеть то же, что видела, что чувствовала она.

– Может быть, если бы ты жила в Стамбуле, или в Измире, или… Где-нибудь еще, другое море, другие горы, твоя семья… Кто-то другой бы тебе помог? – Неуверенно сказал он, хмурясь и глядя на синие волны.

– Ты не чувствуешь этого, да? Совсем не чувствуешь? Когда ты закрываешь глаза, прислушиваешься к шуму волн, вдыхаешь запах, не чувствуешь? Попробуй, просто послушай, – Хазан взяла его за руку, – Закрой глаза, не думай ни о чем, почувствуй это.

– Ты Эгемен, – сказала Хазан, глядя в его спокойное лицо, когда он прикрыл глаза, цвета волн Черного моря. – Ты сын и внук Эгеменов. Эгемены жили здесь испокон века. Черное море в твоей крови. Ты не можешь не чувствовать этого. Здесь, – она подняла их сплетенные руки, прикоснувшись к его груди, и он вздрогнул, но продолжил так же смотреть перед собой с закрытыми глазами. – Ты почувствуешь это здесь. В твоем сердце.

Когда Ягыз ничего не ответил, она улыбнулась и опять повернулась к морю. Она не отпустила его руки. Они стояли на берегу, взявшись за руки.

– Отец рассказывал мне о Черном море, – вдруг сказал Ягыз, когда они садились в машину. – Я вспомнил, я был тогда совсем маленьким. Но… Не так красиво, как ты.

Хазан улыбнулась. Сейчас, когда прошло волшебство момента, той минуты на берегу, ей было немного неловко из-за ее порыва. Но Ягыз, казалось, не замечал. Он улыбался чему-то в своих мыслях.

– Он говорил о том, как скучает по его запаху, по тому, что от Черного моря идет совсем другой звук, чем от Босфора, другое небо, другое солнце, и как он скучает по всему этому. Помню, Гекхан тогда спросил, почему бы нам не поехать на Черное море? Я… Я не помню, что он ответил. – Несколько секунд они ехали в молчании, Хазан смотрела на дорогу перед собой, но чувствовала на себе его взгляд. – Наверное, ничего, просто ничего не сказал тогда. Что он тогда мог сказать? Что не может вернуться, потому что у него есть мы? Потому что дедушка не может простить его за то, что мы есть в его жизни?

Хазан тоже не знала, что на это ответить.

– Ты знаешь, мы его видели тогда… Семь лет назад. Твоего отца. Когда он приехал в город. В первый раз, чтобы поговорить с дядей Фатихом. – Хазан коротко посмотрела на него, Ягыз не отводил от нее взгляда, и Хазан продолжила. – Он приехал, вышел на площади, и… Мне рассказывали. Кажется, его никто не узнал, конечно, почти тридцать лет прошло. Но он кого-то узнал, дядюшку Саваша, кажется, поздоровался, представился… Представляешь, какой поднялся шум? Через несколько минут уже весь Орду знал, что вернулся Хазым Эгемен. Люди валили на улицу, свисали с балконов, – Хазан улыбнулась, услышав смешок Ягыза. – Само собой, нам тоже захотелось пойти посмотреть, но дедушка накрепко запретил. Сказал, что Чамкыраны даже не плюнут в сторону Хазыма Эгемена, не то, чтобы повернуться в его сторону. Так и велел нам: увидите Хазыма Эгемена – немедленно отвернитесь! Повернитесь к нему спиной! Перейдите на другую сторону улицу! Плюньте в его сторону! Керем, конечно же, получил тростью по спине, когда начал спрашивать, в каком порядке это делать – не получится попасть в Хазыма Эгемена, если сначала отвернуться к нему спиной, перейти улицу, а потом плюнуть. Я добавила, что мы не сможем это сделать, потому что не знаем, как он выглядит, и, конечно же, получила шлепка от моей мамы. – Ягыз уже смеялся в голос. – Само собой, вечером мы все – я, Керем, Алтай, наша кузина Севда, все мы вечером сбежали и пошли караулить Хазыма Эгемена возле гостиницы, друзья обещали нам его показать. – Хазан снова покосилась на будущего мужа. – Нам просто было интересно, какой он, этот пресловутый Хазым, шахзаде в изгнании. – Ягыз едва не захлебнулся хохотом. – И… Вечером он вышел из гостиницы, и мы его увидели. И, знаешь, ты не обижайся, но… Он не произвел на нас впечатления. – Ягыз смеялся, качая головой, и Хазан засмеялась вместе с ним. – Нет, честно, мы с рождения только и слышали о нем, столько дурного, так часто, что представляли себе, я не знаю… Что-то такое невероятное, а это оказался просто… Просто дядя Хазым. Честно, мы были разочарованы.

– Представляю, – Ягыз улыбался, глядя на нее, – вы, наверное, ожидали трехголовое чудовище?