Текст книги "У Черного моря (СИ)"

Автор книги: TurkFan

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)

Также неловко было ему и встретить деда впервые вживую, потому что кое-кто (а вернее, вся его семья) не предупредил, как следует себя вести, и когда закончились поцелуи и объятья, вдруг раздался звук негромкого покашливания, и все смешались и тут же, как по команде расселись по креслам и диванам.

Дедушка сидел в кресле у окна, сжимая обеими руками трость и внимательно глядя на Ягыза. Ягыз, оставшийся стоять посреди комнаты, когда все вдруг отпрыгнули от него и сели, неловко крутил головой во все стороны, пытаясь понять, что ему делать, а все только пялились во все глаза, не смея вымолвить ни слова. Только папа все пытался мысленно что-то ему передать, поглядывая на него и кося глазами и кивая в сторону деда.

Господин Фатих буравил Ягыза взглядом, и Ягызу хотелось под землю провалиться, но он собрался с духом, вздохнул, расправил плечи и подошел к дедушке, протягивая ему руку.

– Дедушка, я так рад встретить тебя сегодня.

Дед недоверчиво уставился на повисшую в воздухе руку, и Ягыз так и услышал, как все в комнате затаили дыхание.

Дед нехотя пожал ему руку, твердо глядя ему в глаза, потом перевел взгляд на сына.

Хазым Эгемен, строгий отец семейства, потупился, как маленький ребенок, и Ягыз понял, что он сделал что-то не так. Он передернул плечами, снова уставившись на деда, сделал шаг назад и присел на диван рядом с Гекханом, который ткнул его в бок, не отводя взгляда от деда.

– Что? – Прошептал Ягыз, и дед тут же перевел на него взгляд, тяжестью своих черных глаз словно прибивая его к дивану. Все в комнате затихли, повисла неуютная тишина, и тут ситуацию решила спасти Ясемин.

– Господин Фатих, позвольте еще раз поблагодарить вас за все, – вскочила она с места и бросилась к дедушке, схватила его за руку, быстро коснулась ее губами и прижала к своему лбу, и тут же отступила от деда, разворачиваясь к Ягызу и широко раскрывая глаза, скашивая взор на деда. До Ягыза дошло, особенно когда Гекхан с одной стороны и Селин со другой пнули его по лодыжкам.

Ягыз медленно поднялся, поправил галстук и пиджак, и снова двинулся к креслу дедушки.

– Простите меня, что не поприветствовал вас сразу, как полагается, дедушка, – сказал он, беря деда за руку. – Я безгранично рад вас видеть. – И он повторил жест Ясемин – поцеловал деда в руку и прижал ее к своему лбу, чувствуя себя невероятно глупо, но стараясь ничем не выдать своего состояния.

– Вижу, в Америке ты манеры подзабыл, – впервые услышал Ягыз голос деда вживую, который обхватил ладонью его руку, не отпуская его. – Подучим, подучим, – решил он, пристально разглядывая внука. – Поговорим.

Тогда Ягызу казалось, что первое впечатление на деда он произвел самое плохое, и приготовился к ужасным с дедом отношениям. Кто бы мог тогда подумать, что через пару лет дед будет открыто называть Ягыза своим любимым внуком.

Ягыз честно не понимал, чем заслужил такие слова дедушки. Может быть потому, что жил далеко, и его недостатки не так были видны деду? Именно так он говорил семье, когда они поднимали тему, называя его дедушкиным любимчиком во время семейных перезвонов. «Ты же у нас мальчик без недостатков» – ядовито отвечала Ясемин. Ох, Ясемин. Если бы Гекхан не убеждал его, что Ясемин его обожает, потому что только благодаря Ягызу и его согласию жениться на девчонке Чамкыран, Гекхан и Ясемин смогли пожениться, если бы Гекхан его не убеждал в этом, плюс изредка теплые слова Ясемин, Ягыз бы считал, что она его просто ненавидит.

Мама с папой встретили его у самых дверей, как только услышали, как подъехала машина Гекхана – поцелуи, объятья, на этот раз еще более радостные и тесные, потому что Ягыз возвращался навсегда. По лестнице спустилась Ясемин, которая тоже радостно обняла его, мазнув по щеке губами.

– А где же Омрюм, – замотал головой Ягыз, не видя нигде племянницу. – Где наша девочка? Я привез ей подарки.

– Сынок, у тебя всего пара сумок с собой, – опешил Гекхан, – только не говори, что у тебя там половина – подарки.

Ягыз рассмеялся, снова обнимая брата.

– Остальные вещи прибудут с грузовой перевозкой, брат. Ты же не думал, что после половины жизни в Америке я вернусь с одним чемоданом? Папа, мама, у нас тут будет где подержать некоторые мои вещи, пока я не найду себе квартиру?

– Ты что же, не будешь жить в особняке? – Удивилась Ясемин, но Ягыз заметил, как отец и мать переглянулись, когда он упомянул о квартире. Не хотят, чтобы он съезжал?

– Мы потом все обсудим, сын, – ответил Хазым. – Иди, поздоровайся с дедушкой. И Омрюм тоже там. – Он схватил сына за локоть и повел в гостиную. – Отец, посмотри, кто приехал!

Дедушка сидел в своем любимом кресле, с Омрюм на коленях, и Омрюм тут же вскочила, бросившись навстречу Ягызу.

– Дядя приехал! Дядя Ягыз! – она обхватила его за ноги, радостно глядя на него снизу вверх. – Дядя, мне сказали, ты больше не вернешься в Америку, да, дядя? Ты будешь жить с нами? А твоя жена тоже будет жить с нами? А вы будете жить в одной комнате?

– Омрюм, Омрюм, сладкая моя, – остановил ее дедушка, – дай дедушке обнять своего Ягыза.

– Дедушка, – Ягыз быстро схватил и поцеловал руку деда, попадая в его медвежьи объятья.

– Добро пожаловать, внучок.

– С добром пожаловал, дедушка.

Дед чуть отодвинул его от себя, держа за плечи и глядя ему в лицо.

– Настоящий богатырь ты у меня, красавец, молодец, молодец.

– А вот и кофе, – захлопотала Ясемин, внося поднос и подходя с ним к дедушке и Ягызу. – Прошу, господин Фатих. Прошу, Ягыз.

Ягыз принял кофе, бросив исподтишка взгляд на маму, которая чуть закатила глаза. Мама часто поговаривала, что дедушка до сих пор ее не любит, но зато просто обожает Ясемин – вот как раз за такое, с усмешкой подумал Ягыз, глядя как Ясемин с поклонами предлагает дедушке угощения.

Кроме того, Ясемин была матерью Омрюм, первой и единственной правнучки господина Фатиха, решил Ягыз, обнимая рукой прижавшуюся к нему девочку.

– Дядя Ягыз, а что ты мне привез?

Ясемин вспыхнула, хватая Омрюм за руку, а все остальные в комнате расхохотались.

– Идем, милая, покажу, – Ягыз потянул ее за собой, – да брось ты, Ясемин, конечно же я не мог ей ничего не привезти, Омрюм это знает, правда ведь, Омрюм?

Весь день прошел в радостных хлопотах. Ягыз дарил подарки, обнимал свою семью, и удивлялся, почему он не вернулся раньше? И раньше его встречали с радостью, но на этот раз вся семья была по-настоящему переполнена счастьем, все так искренне радовались, что Ягыз Эгемен навсегда вернулся домой.

Одно отравляло его счастье – мысли о том, что все было бы так прекрасно и раньше, если бы его не отправили в Америку. Ягыз не хотел ехать в Штаты, не хотел уезжать от семьи, да, в Штатах он получил прекрасное образование, отличный опыт, нашел замечательных друзей, но…

Почему? Почему отец отправил его? Говорил, что хочет, чтобы Ягыз стал лучшим, что Ягыз должен быть лучшим, что он ждет от него, чтобы он был лучшим – но разве он не стал бы лучшим и здесь, рядом со своей семьей?

Ягыз смотрел на счастливого Гекхана, обнимавшего дочь и державшего за руку жену, на радостную Селин, которая пересказывала какие-то семейные сплетни, на Синана, который хохотал, болтая о чем-то с Керемом Йылдызом, на отца и мать, на дедушку.

Все это могло быть у него всегда. Постоянно. Ему не нужно было для этого уезжать в Америку.

– Сын, – сказал вдруг дедушка. – Позволь-ка мне поговорить с Ягызом. Ягыз, проводи меня в кабинет.

– Конечно, дедушка, – Ягыз вскочил на ноги и вопросительно глянул на отца с матерью. Отец был смущен, подумал он, а мама грустной. Ягыз обеспокоился, ступая за проворным дедом, который только для порядка носил свою неизменную трость.

В кабинете дедушка не смущаясь занял место отца в главном кресле и махнул Ягызу, указывая на бар.

– Налей-ка нам чего-нибудь.

– Воды, дедушка?

– Ракы мне налей, – велел дед. – И себе плесни. Давай, давай, плескай.

Ягыз кивнул, послушно разливая ракы в два стакана.

– Любишь ракы? – спросил дед, глядя как Ягыз делает глоток. Ягыз собрал все свои силы, чтобы не поморщиться.

– Если честно, дедушка, я от него отвык… То есть, пробовал всего пару раз в жизни. Сами знаете, уехал я отсюда ребенком, да и к тому же отец…

– Слишком весь из себя столичный, чтобы пить ракы, как какой-нибудь босяк с Карадениза, – сурово закончил дед, и Ягыз смутился.

– Я не это хотел сказать…

– Я сказал, – ответил дед. – Наш дорогой Хазым, наш дорогой стамбульский герой светской хроники, пьет только французские вина и коньяки, а ракы и пивом брезгует.

– Дедушка… – Ягыз не знал, что и сказать на это.

– Я тоже ракы не люблю, – вдруг сказал дед. – Виски я люблю, сынок, солодовый чтобы. От коньяков у меня голова болит, а ракы и не вкусный совсем.

– О… – Ягыз осекся.

– Но ты к его вкусу привыкай, привыкай, – велел дед. – В Орду тебя всегда будут угощать ракы и смотреть, кто ты – стамбульский герой светской хроники, или внук Фатиха Эгемена.

– Конечно, дедушка, – быстро сказал Ягыз, делая еще глоток.

– Об Орду я и хотел с тобой поговорить, внук.

– Об Орду? – Ягыз не понял.

– Я не буду долго растягивать, Ягыз, и перейду сразу к делу. Ты вернулся домой – давно было пора. Конечно, семья по тебе соскучилась, но я хочу, чтобы ты снова их покинул, правда жить в этой же стране. Сынок, я хочу, чтобы ты поехал со мной в Орду, Ягыз. Я хочу, чтобы ты помогал мне там. Конечно, – сказал он, глядя на ошарашенного Ягыза, – Орду после всяких ваших Америк, тебе поди и дырой покажется, но… Внук, я остался там один. У меня нет других сыновей, у меня нет других наследников, кроме твоего отца и его детей. Я совсем один управляю там всем, что принадлежит Эгеменам. Люди говорят, что мне принадлежит половина Орду, но этой половиной все труднее управлять, сынок. Я не молодею, и мне нужна помощь.

– Но… – Ягыз замялся. – Но как же кузен Сефер?

– Кузен Сефер – сын моего племянника, Ягыз, и он не моей крови, разве могу я ему оставить все, что заработал еще мой отец, и я после него? Орду я хочу оставить своей крови, и кому оставить это, как не тебе? Давай же, сынок, я понимаю, что тебе покажется, что это скучно – управлять делами в провинциальном городе, но где еще ты найдешь столько разной работы? Гостиницы, пекарни, ночные клубы, рестораны, коровьи фермы, рыболовецкие артели, грузовые перевозки, порт, марина, ореховые сады и помидорные теплицы – все это мое, и за всем этим нужен глаз да глаз, а мои глаза все слабеют, сынок. Ты нужен мне, Ягыз. И чтобы жил рядом с нами, со мной и Асие, был нам утешением в старости, радовал нас собой, детьми своими, которых ты заведешь с внучкой моего дорогого друга Джихангира.

Ягыз сглотнул, опуская глаза. Его руки крепко сжимали стакан с ракы, и он судорожно сделал еще один глоток. Он заморгал, сдерживая непонятно с чего набежавшие слезы.

– Дедушка, – начал он дрогнувшим голосом. – Дедушка, конечно. Если я должен, то конечно, я…

Раздался звонкий удар трости о пол, и Ягыз так и подскочил, глядя на разгневанного дедушку. Дедушка еще раз стукнул тростью о пол, прожигая Ягыза взглядом черных глаз.

– Никаких «я должен», внук! Ты понял меня? Никаких «я должен»! Чтобы я не слышал от тебя никакого «я должен» в этом разговоре! – Гневно воскликнул он.

– Дедушка, я…

– Послушай меня, внук, – Дед оставил в сторону трость и взял из рук Ягыза стакан с ракы, который поставил на журнальный столик. – Знаю ли я, что ты сделаешь, все, что ты должен? Конечно знаю. Я знаю тебя именно по тому, что ты сделал то, что должен. Что ты, серьезный уважаемый американец, весь из себя современный и светский, согласился жениться на незнакомой ему девчонке по желанию провинциального дедушки, только чтобы порадовать своего негодного отца!

Ягыз почувствовал, как у него отваливается челюсть. Он во все глаза уставился на дедушку.

– Ты, как барашек на Курбан-Байрам, пошел и принес себя в жертву ради своей семьи. Разве кто может теперь сомневаться в твоем долге, внук?

– Гекхан, – дрожащим голосом сказал Ягыз, потягивая ворот рубашки, который словно душил его. – Гекхан тоже собирался…

– Ага, собирался он. А прежде чем собраться, тебе позвонил, а? Чтобы ты успел его остановить и занять его место, ты ведь сам это понимаешь, да? Что именно этого он от тебя и ждал? Сам ведь понимаешь, что иначе он сам бы припал к моим рукам и согласился бы жениться, на ком я захочу, как ты тогда сделал?

Ягыз опустил голову. Эта мысль посещала его.

Дед встал и поднял его на ноги.

– Ягыз, – сказал он, – посмотри на меня.

Ягыз поднял глаза и посмотрел деду прямо в лицо. Дед поднял руку, обхватил его голову, вдавливая пальцами в затылок.

– Сынок, я хочу, чтобы ты поехал со мной в Орду. Чтобы ты был моей радостью на старости лет, кем, я знаю, ты и так будешь, где бы ты не находился. Но прежде всего я хочу, чтобы ты сам хотел этого – поехать в Орду, стать моим наследником, моим помощником, моей отрадой. Чтобы ты сам хотел жить рядом со мной, в месте, где твои корни, на нашем Черном море, сынок. Но если твоя душа не лежит к тому, внук, то я приму это. Я не буду заставлять тебя это делать, Ягыз. Где бы ты не жил, где бы ты не работал, куда бы ты не собрался, ты всегда будешь моим Ягызом, моим любимым внуком. Ты и так делал все, что тебе говорили и даже не говорили, ехал туда, куда тебе велели, поступал во благо семьи, переступал через себя. Я не хочу, чтобы ты снова переступал через себя, сынок. Если ты не захочешь, если не лежит твоя душа, поступай, как тебе угодно, как тебе хочется. Я хочу, чтобы ты захотел поехать со мной, любимый мой внук, чтобы ты хотел жить рядом со мной.

Ягыз почувствовал, как по его лицу покатились слезы. Он схватил дедушку за руку и поцеловал ее, снова, снова, еще раз. Дед обхватил его, прижимая к себе, и Ягыз обнял его, вдыхая запах табака дедушки.

– Я хочу этого, дедушка. Я согласен. Я поеду с тобой в Орду.

Дедушка чуть отстранился, обхватив Ягыза за лицо, посмотрел ему в глаза.

– Ты точно говоришь это не потому, что должен?

– Нет, дедушка, – Ягыз улыбнулся, вытирая слезы. – Я хочу поехать с тобой. В Орду. К тебе и бабушке.

Дед снова обнял его, прижимая к себе, и Ягыз закрыл глаза, улыбаясь. На его сердце стало легко и тепло. Как давно он хотел услышать такие слова. Что его любят, что ему желают добра, что кто-то хочет, чтобы он был рядом с ними, и не просто потому что должен, а потому что хочет этого.

– Ну давай, давай, – отстранился дедушка. – Налей-ка мне виски солодового, лучшего, что есть у твоего отца. И себе налей, что ты любишь. Я тебе расскажу про то, что у меня в Орду за дела.

Они еще долго говорили с дедушкой, и пару раз в комнату заглядывал отец, один раз мать, но дедушка махал им руками, прогоняя их, веля не мешать ему разговаривать с внуком. Они вышли на ужин, а после ужина снова вернулись в кабинет, где к тому времени дедушка уже включил ноутбук, где показывал документы на то, чем владел в Орду.

Вдруг дедушка насторожился.

– Это не голос ли Синана там? – Спросил он. – А это Керем. Куда это они собрались на ночь глядя? – Он подскочил к окну. – Эй, Риза, – крикнул он в окно. – А ну закрой ворота! Закрой, я сказал, не открывай никому. Никому, я сказал.

Дедушка развернулся и принялся расстегивать манжеты и закатывать рукава.

– А ну веди их сюда, обоих. Синана и этого негодного Керема Йылдыза.

– Дедушка, – напрягся Ягыз, – а может не надо? Маме это не нравится, она очень расстроится…

– Веди, веди, я сказал, – сурово ответил дедушка, поудобнее перехватывая трость. – Давно пора поговорить с твоим негодным младшим братом как следует. Веди!

Ягыз вздохнул и вышел за порог.

Комментарий к Часть 3

Согласитесь, Синана надо было как следует отходить тростью?

========== Часть 4 ==========

Хазан кипела от ярости, и судя по тому, как помалкивала обычно говорливая подруга, Бетюль это понимала. Хазан была сейчас на таком взводе, как взведенная граната, и любое неосторожное движение могло вызвать взрыв.

Только из уважения к дедушке и господину Фатиху Хазан не поколотила сейчас Керема, но ничего, вернется потом и закончит, пообещала себе Хазан.

Пару недель назад дядя Фатих вернулся из Стамбула и привез с собой этих двух полудурков: ее кузена Керема и своего внука Синана, двух клоунов, чтоб их. И правило ведь было простое – поработать в Орду пару месяцев, как положено, с утра до вечера, а не прохлаждаясь по полдня в постели, нет, погнуть спину, потрудиться, доказать, что приличные люди, не уходить в загул.

Само собой, всего пару недель и продержались, а вчера вот такое устроили… Стыдно, стыдно, стыдно, с каким лицом теперь на улице показаться? Напились, устроили драку, побили мебель и посуду, люстру с корнем вырвали! Как? Как они до люстры допрыгнули?! Утром все это донесли до дедушки и тети Кериме, и началось светопреставление, Хазан даже пришлось отменить свой выход в море, и вместо нее корабль повел брат Акын – и если этот балбес потеряет ее корабль, она с Керема шкуру спустит, с Керема, не с Акына, брат Акын – человек порядочный.

И вот они с дядей Фатихом, дедушкой и тетей Кериме отвезли этих двух обалдуев в горную деревню, на молочную ферму тети Кериме. Пусть там посидят, коров подоят, негодяи. Без электричества и интернета, без выпивки, без машин. Никуда не денутся оттуда, пешком если только не пойдут, будут там сидеть как миленькие, пока дедушки не отойдут. И в деревне им никто не поможет, дедушка всем запретил, а в горной деревне Чамкыранов привыкли слушать. Но какую же неприличную истерику закатили оба два, когда увидели, где приходится поселиться. Дедушка схватился за трость, тетя Кериме тоже поддала жару, и только Хазан выскочила оттуда и рванула к машине, зная, что не сдержится и поведет себя неприлично в присутствии старших, если еще хоть слово от этих двух негодяев услышать.

Бетюль вот попросила ее подвезти, и наверняка об этом теперь жалеет.

Хазан попыталась успокоиться. Хазан ведь не истеричка и не психованная, она привыкла рассуждать здраво, с холодной головой, и на свете был только один человек, который мог довести ее до ярости – мама. А вот теперь и Керем. Ну ведь хороший был мальчик, такой вежливый, такой уважительный.

Городские его испортили, стамбульские. Уф. Все эти Эгемены, дядя Хазым прежде всего – куда смотрел? Тетя Севинч куда смотрела? Брат Гекхан куда смотрел? Да хоть даже эта их Ясемин, не невестка разве? Не за честью семьи должна приглядывать? Ягыз этот их, он куда смотрел? Селин, конечно, тут винить нельзя, она еще маленькая, но и она!

А теперь вот такой позор на весь Орду, такой позор! Бедный дедушка, бедный дядя Фатих, бедная тетя Кериме, бедный… Все бедные, короче.

Хазан повернула руль и удивилась, когда внезапно перед ней оказалась машина, совсем не предназначенная для узких побитых проселочных горных дорог. Роскошный, явно дорогой серебристый мерседес, место которому было на улицах города, не Орду даже, Стамбула какого-нибудь, притормозил при виде нее и посигналил ей фарами. Хазан опешила. Что этому пижону было нужно от Хазан?

Дверь машины открылась, и вышел человек, и Хазан заморгала, пытаясь осознать увиденное.

Из машины вышел высокий темноволосый мужчина, одетый в темный костюм, белую рубашку и галстук. В костюм и галстук! На мерседесе! На проселочной дороге в горную деревню?

Как он так заблудился?

Хазан вышла из машины, с трудом подавляя раздражение на этого неуместно одетого типа.

– Добрый день, господин… – Мужчина осекся, еще раз оглядев ее. – Госпожа.

Хазан вскипела. Обычно она не обращала внимания, когда ее иногда принимали за парня, но сегодня ее злило все.

– Чего надо? – Резко спросила она, повысив голос. Мужчина недоуменно прищурился, оглядываясь по сторонам. Из машины вышла обеспокоенная Бетюль.

– Гм. Окей, ладно, хорошо, – пробормотал себе под нос мужчина и снова посмотрел на нее.

– Госпожа, не могли бы вы немного сдать назад, чтобы мы с вами смогли разъехаться. Я боюсь, что моя машина и ваш огромный джип, мы не уместимся.

Сдать назад? И что, ей до самой деревни задним ходом мчать, чтобы этот пижон свой мерседес домчал? Он что, идиот, не понимает, что дорога дальше вся такая же узкая?

– Понимаете, госпожа, я не хотел бы поцарапать машину, она совсем новая, и к тому же это подарок от…

– Да плевать мне, чей это подарок! – Хазан почувствовала, что срывается и готова все свое раздражение вылить на этого проклятого незнакомца на дурацкой машине, в дурацком костюме, с дурацкими сине-зелеными глазами. – Вам нужно было головой думать, прежде чем на вашем подарке в горы выезжать! Сдавайте сами задним ходом, я никуда задом вперед не потащусь!

– Госпожа, – мужчина распрямил плечи и поставил руки на пояс, становясь сразу шире и угрожающе, что еще больше разозлило Хазан. – Госпожа, я не понимаю вашей агрессии. Давайте останемся в рамках цивилизованности.

Хазан аж чуть зубами не заскрипела от таких слов. Ей была нужна обычная хорошая, добрая дорожная ссора, чтобы успокоиться, а вместо этого этот козел ведет себя, словно на приеме у посла.

– Слышишь ты, городской! – Зашипела она. – Ты меня своими сладкими словечками тут не распустишь! Бери свою машину и уходи отсюда, а то сейчас перееду, что от твоей Марии Мерседес одна вмятина останется!

У мужчины заметно отвисла челюсть.

– Что, простите?

– Уходи отсюда, я сказала.

Мужчина сделал шаг, подходя к ней ближе.

– Простите, но нет, я не уйду.

– Уйдешь!

– Не уйду!

– Уйдешь!

– Не уйду!

– Как осел, уйдешь!

Мужчина осоловело уставился на нее, открывая и закрывая рот. Он зажмурился и часто задышал, явно в надежде успокоиться, потер лицо рукой и снова открыл глаза.

– Госпожа, – сказал он, – давайте все-таки попробуем разрешить это дело, как разумные люди, пусть у вас это пока и не получается.

– Что ты сказал? – Взвыла Хазан. – Бетюль, Бетюль! Это он что, меня неразумной назвал? Меня?

– Нет, меня, Хазан, меня, – успокаивающе сказала Бетюль. – Хазан, давай поедем…

– Женщина, – мужчина очевидно разъярился. – Вы что, совершенно здесь в горах одичали? Я же вежливо вас попросил…

– Что?! – Хазан не поверила своим ушам. «Женщина»? Не «госпожа», не «сестра», не «тетя», хотя бы, «женщина»? Что он себе позволяет? – Что ты себе позволяешь, козел?

– Козел? – Мужчина наконец-то повысил голос. – Козел? Госпожа, это она меня козлом назвала? Меня?

– Меня, господин, меня, – ответила ему Бетюль. – Хазан, ну что ты, ну пойдем…

– Никуда я не пойду! – Хазан ужасно хотелось затопать ногами. – Пока отсюда не уйдет этот городской! Давай иди отсюда! – Выкрикнула она, стоя совсем с ним рядом, глядя прямо ему в лицо. – Забирай свою машинку и вали! Нечего тебе тут делать, в наших горах, а то одичаешь! Здесь тебе не место!

У мужчины перекосилось лицо, и он сжал кулаки.

– Не вам, госпожа, решать, где мне место, а где не место. Куда хочу, туда пойду. Хоть здесь, хоть в Стамбул. Свое мнение держите при себе.

– Ах ты козел стамбульский, – Хазан уже было не остановить. – Это от вас, стамбульских, одни проблемы! Да я же тебя порву!

Мужчина ошеломленно уставился на нее, по-дурацки моргая, и наконец он вдруг не выдержал и рассмеялся, глядя по сторонам, словно в поисках скрытой камеры.

– Это что, шутка какая-то? Госпожа, давайте уже прекратим этот цирк и разойдемся. Мне срочно нужно проехать, и вы не даете мне этого сделать, и…

Прежде чем Хазан успела ему ответить, не выдержала Бетюль. Она подбежала и встала между Хазан и этим козлом, строго глянула на Хазан и повернулась к мужчине.

– Господин, – спокойно сказала она. – Вы просто не сможете там проехать на своей машине. Дальше дорога только хуже. Вам нужен внедорожник. Даже если мы сейчас вас пропустим, вы просто застрянете там дальше, или побьете вашу красивую машину.

Мужчина снова повторил этот свой трюк с открытым и закрытым ртом и потиранием лица.

– Хорошо, – выдохнул он. – Хорошо. Спасибо, госпожа. Вы мне очень помогли.

И он развернулся и пошел прочь – скатертью дорога!

– Эй! – Крикнула она ему вслед. – Куда ты вообще ехал, стамбульский?

– Простите, госпожа, – сказал он, открывая дверь машины. – Но вас это совершенно не касается.

– Козел, – прошипела Хазан, глядя как он сдает задним ходом, разворачивается и направляется к шоссе.

– Интересно, кто это такой? – Вслух подумала Бетюль. – Красивый какой, да, Хазан?

– Турист наверное, – сухо ответила Хазан, глядя как серебристый мерседес выбирается на шоссе и мигом набирает огромную скорость. – Тут же много туристов бывает. Стамбульский.

– Номера машины Орду, – сообщила Бетюль, и Хазан хмыкнула.

– Все-то ты замечаешь.

Всю последнюю неделю город обсуждал только одну новость.

Приехал Ягыз Эгемен. Казалось, куда бы Хазан не пошла, везде все только и делали, что обсуждали приезд внука господина Эгемена.

Хазан вставала утром, пила кофе – мама говорила о Ягызе Эгемене.

Хазан уточняла у деревенских, как работают два клоуна – деревенские спрашивали про Ягыза Эгемена.

Хазан шла в порт и выбирала поденщиков для работы в море – они болтали о Ягызе Эгемене.

Хазан вела корабль в море – по радио другие капитаны обсуждали Ягыза Эгемена.

Хазан сгружала улов – и ребята из холодильника чесали языки о Ягыза Эгемена.

Даже рыба, которую она поймала, подозревала Хазан, говорила о Ягызе Эгемене.

Что самое противное – все его хвалили. Хазан казалось, что город попал под какое-то колдовство.

Какое-то проклятье, от которого люди только и могли, что петь славословия молодому Эгемену.

И красивый он, и порядочный, и уважительный, и вежливый, старших чтит, младших не обижает, женщин уважает, уф, уф, прям не внук, а сокровище. Тьфу!

Сама Хазан его пока не видела, была занята морем и рыбой, и вообще, у нее полно важных дел, например, можно посмотреть, как краска сохнет – все важнее, чем смотреть на всяких Эгеменов.

Хазан вспомнила свой разговор с дедушкой. Это было на следующий день после того, как они с Алтаем как следует вздули Ясина. Они были правы, конечно же, но Эдже было ужасно жалко…

– Дедушка, – сказала она тогда. – Дедушка, может быть мы не правы? Может быть не стоило нам втягивать в это Эдже? Она такая маленькая еще, дедушка, и она теперь так несчастна…

– И чего же ты хочешь от меня? – Строго спросил господин Джихангир. – Чтобы я предал свое слово? Нет, нет и нет, Хазан, пусть все знают, что слово Джихангира Чамкырана – тверже камня.

– Дедушка, я понимаю, конечно, я согласна с тобой, клятву нарушать нельзя. Я просто подумала… Может быть… Может быть я? Им же все равно, которую из твоих внучек брать. Я же справлюсь, дедушка. И вообще, я же старшая, разве не я должна первой замуж пойти? Ну вот и пойду. Давай отпустим Эдже, дедушка? Поговори с дядей Фатихом, он не будет против, я уверена.

– Хазан, внученька, – дед взял ее за руки. – Милая ты моя, я же знаю, что ты у меня умница, все сделаешь, всегда правильно поступишь. Но ведь не все тебе одной правильно поступать? Пора бы уже и Эдже повзрослеть и начать вести себя ответственно. В школе учится плохо, в университет не поступит, с этим негодным Ясином путается, ну что за беда! Нет уж, пусть взрослеет и ведет себя как взрослая.

– Но дедушка, Эдже же еще совсем маленькая, у нее еще есть время… Давай все-таки я за него замуж пойду, дедушка?

– Хазан, милая, – дедушка погладил ее по голове. – Давай ты подумаешь о себе, в кои-то веки, а? Разве ты будешь счастлива с Ягызом Эгеменом? Он увезет тебя в Стамбул, а то и в эту свою Америку. Разве ты сможешь жить вдали от нас, вдали от нашего моря? Кто же тогда будет водить мои корабли?

Хазан прикусила губу, чувствуя, как ее глаза начало жечь слезами.

– Нет, милая, я тебя на такое обречь не смогу. Ты угаснешь вдали от нашего моря, Хазан.

Дедушка был прав, решила Хазан. Пусть Эгемен женится на Эдже. Глаза б ее его не видели.

– Тетя Кериме? – Позвала она. – Я тут закончила с накладными.

– Вот спасибо тебе, дочка. На, вот эти вот счета в систему занеси.

– Что-то сегодня много дел с бумагами, – заметила Хазан, потирая руки. – Вы днем не могли из-за чего-то?

– Ну да конечно, я же тебе не рассказала. Ягыз Эгемен сегодня приходил.

– Да вы что? – У Хазан упало настроение. Опять Ягыз Эгемен. – И что он тут делал?

– Ну как что, – ответила Кериме, – порт смотрел, конечно.

– Что он по всему городу носится, как ужаленный? – Удивилась Хазан. – Кого не встретишь, все его видели, везде он был, везде смотрел. Что он пялится то везде? Сюда зачем приходил?

– Ну как зачем, Хазан, что за вопросы? Он же теперь жить здесь будет, деду своему помогать, вот владения дедушки и осматривает, все хочет лично увидеть и руками пощупать.

Хазан замерла.

– Здесь жить будет? Как здесь жить будет?

– Ну как люди живут, спать, есть, дышать, как еще он жить будет?

– Разве он не будет жить в Стамбуле или Америке своей?

– Да нет же, к деду он приехал, навсегда, станет тут его помощником и наследником. Так что да, Ягыз Эгемен в Стамбул не вернется. У Орду новый шахзаде. А красивый-то какой парень, уважительный, вежливый…

Хазан выпучила глаза.

– Тетя, – сказала она, встала и потрогала тетю за лоб. – Тетя, у тебя что, жар? Ты хвалишь Эгемена!

– Да тьфу на тебя, – ответила тетя. – Чтоб его и не похвалить? Тут мамаша твоя прибегала, дурища, орала тут, так он и глазом не моргнул, просто принц, слов нету.

– Мама приходила? На кого она кричала? На Эгемена?

– Да на Эдже, конечно. Орала тут на нее, что Эдже дура набитая, необразованная, опять экзаменов напроваливала, совсем она у нас глупенькая, оказывается.

– Эдже? А Эдже что здесь делала?

– Ну тебя встречать прибежала, думала, у тебя от матери скрыться, но от Фазилет так просто не уйдешь. Ох уж отвесила ей Фазилет, стояли тут, скандалили, и ведь даже и не знали, что жених Эдже стоит и все слушает, – Кериме мерзко захихикала, и Хазан захотелось ее придушить. Когда дело касалось госпожи Фазилет, к сожалению, тетя Кериме совсем забывала о чести Чамкыранов. Какой позор! Что теперь подумает господин Ягыз! Что подумают Эгемены! Какой позор.

– Ну и где теперь Эдже?

– Ну дома, конечно, где теперь быть. А, да, Хазан, дочка, смотри, что у меня есть. Глянь.

Хазан глазам своим не поверила.

– Пригласительное на концерт Эсмы Кадыоглу? Откуда он у тебя? Их же уже все раздали! Я не успела!

– Ягыз Эгемен мне подарил, это же отель Эгеменов концерт устраивает. Он говорил, что из порта поедет инспектировать отель, проследит за организацией концерта. Сказал, что там в отеле сегодня заселился, чтобы на дорогу не отвлекаться, очень ему важно, говорит, сегодня там быть, все самые важные люди Орду будут там. И меня пригласил, говорит, как же мы будем там без госпожи Йылдыз? Но будут уж как-нибудь, будут. Сама знаешь, мне эта Эсма не нравится, голос писклявый у нее.

– Ничего ты не понимаешь, тетя, – горячо ответила Хазан, прижимая к груди пригласительный.