сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)
Но в голове пусто, никаких мыслей. Опускаю взгляд на бумагу. Интересно. Почему-то в закорючках видятся знакомые непослушные локоны, выбивающиеся из-под шапки…
Спустя час передо мной лежит странный портрет. Я не сильна в рисовании, но в улыбающемся парнишке легко можно увидеть его. Жаль, красок нет. У меня вообще ничего нет, ничего не осталось…
На бумагу сами собой капают крупные мокрые капли, размывая любимое лицо.
День тридцать третий
— Мисс Купер, я очень доволен результатом вашего теста. Довольно неплохо после месяца реабилитации. — доктор Саммерс светится гордостью за меня, и я невольно улыбаюсь в ответ.
Надо же, я ещё помню, как это — улыбаться.
— Спасибо. Это всё благодаря вам. Так скоро мне можно будет вернуться домой?
— Я подниму этот вопрос на ближайшем совещании. Будем анализировать ваше поведение не только со мной, но и с вашим окружением. Но, я думаю, вы проделали большой путь. Как вы сейчас относитесь к истории с вашим отцом?
— Я в порядке. Я знаю, что Хел Купер и есть мой отец, и он жив, хоть и в тюрьме. Он поступил отвратительно по отношению к нашей семье, ко мне в частности, и ко всему Ривердэйлу. Я пока не хочу его видеть и общаться с ним. Но это нормально. Я буду жить дальше и позволю себе помнить то хорошее, что он для меня делал. Потому что он по-прежнему мой папа. Может быть, даже когда-нибудь я смогу его… простить?
— Ты молодец, Элизабет. — впервые обращается ко мне на «ты» доктор, — Я очень, очень тобой горжусь. На сегодня мы закончили, можешь идти.
Встаю, но задерживаюсь возле двери.
— Доктор Саммерс, можно исполнить мою небольшую просьбу?
— Конечно, Бетти.
— Я хочу немного… Сменить имидж. Это можно устроить?
— Безусловно, если ты так хочешь.
День тридцать пятый
— Это значит немного? — усмехается доктор.
Улыбаюсь, перебирая тёплого медово-коричневого оттенка пряди, обрезанные до плеч в непослушном порядке разной длины. Довольно идеальных хвостиков и притворства.
— Не подумай, выглядишь отлично. Но зачем ты это сделала? — интересуется Саммерс.
— Хотела, чтобы моя жизнь изменилась после возвращения домой. А перемены начинаются с себя.
— Соскучилась по друзьям, по матери? — сочувственно спрашивает он.
Намеренно не трогает тему Джагхеда. Знает, что это табу. Но отзвук его имени уже витает в кабинете, заставляя меня вздрогнуть. Быстро перевожу мысли в другое русло.
— Очень. По Ронни, Кевину, Арчи. Как они там без меня? Арчи так и сидит по подозрению в убийстве. — опускаю глаза из-за жгучего стыда. С суда над папой я совершенно забросила своих друзей, а ведь Арч и Ви так сильно нуждались в поддержке.
— Вообще-то я позволил себе полюбопытствовать, и миссис Купер рассказала, что Арчи Эндрюса две недели назад выпустили, сняв обвинения. — дарит мне едва ли не первую информацию из внешнего мира доктор.
— Правда? Слава Богу! Я так виновата перед ним, перед всеми…
Мне страшно любить тебя!
Ведь если мы целое, то полчеловека я.
Я неполноценная!
Ведь если мы целое, то полчеловека я.
Полчеловека я…
День тридцать восьмой
С нетерпением дожидаюсь, когда в коридоре погаснет свет и Кейт уйдёт спать. Рука ныряет под подушку и достаёт сложенный листочек с перерисованным пять раз рисунком. Скоро, скоро мы увидимся…
Даже не верится. Пусть мы больше не будем вместе. Но я смогу видеть его, смогу говорить с ним, наслаждаться его смехом и безумно привлекательной улыбкой. Это всё же лучше потрескавшихся от боли воспоминаний и жутко корявого портрета.
Нужно уметь радоваться тому, что есть. Быть благодарной судьбе за все её подарки. Джагхед был моим подарком. Я не ценила, что имела. И поэтому всё потеряла. Это я разбудила в нём темноту, а потом сама же и испугалась её. Так глупо. Потому что я любила все его стороны. И сидящего в одиночестве в «Попс» тихого парня с ноутбуком. И поднявшегося по лестнице за поцелуем Ромео. И не контролирующего свои страстные порывы короля Змей. И даже отстаивающего свою точку зрения жестокого главаря банды с битой. Это всё — мой Джагхед, как детальки одного паззла. Потеряешь хоть один кусочек, и картинка уже будет неполной.
— Скоро увидимся, — шепчу я смятому листочку и воспоминанию в моей голове.
День сороковой
В окне мелькают уже позеленевшие деревья. Так странно, я их помню ещё только проснувшимися от зимы и снега. Скоро лето. Выпускной. Школа подходит к концу.
— Милая, ты же помнишь, что сказал доктор Саммерс? — спрашивает мама, едва мы преодолеваем приветственную надпись на въезде в Ривердэйл.
— Да, конечно. Если только почувствую, что дело плохо — сразу звонить ему.
Не позвоню. Я была уверена в этом на сто процентов. Мне это больше не нужно. Ядом отравлявшая меня злость вышла из тела. И речь не только, да вообще-то и не столько о наркотиках.
— Хорошо. И тебе придётся брать дополнительные занятия, если ты хочешь нагнать пропущенное до экзаменов. У тебя высокие баллы, и Стенфорд…
— Мама, я не поеду в Стенфорд. — уверенно отвечаю я.
— Повтори? — не секунду она отвлекается от дороги, чтобы посмотреть мне в глаза.
— Я не уеду из Ривердэйла. Поступлю на дистанционное обучение. — у меня был вагон времени всё обдумать.
— Мы ещё обсудим это позже. — твёрдо говорит мама.
Но я больше не послушная девочка, пытающаяся бунтовать. Не идеальная соседка. И ей меня не сломать. Я научилась отстаивать свои решения. А главное — принимать себя такой вот несовершенной.
Захожу в дом и с наслаждением вдыхаю запах. Как же здорово снова быть дома.
— Бетти, я ещё не закончила ремонт в твоей комнате. Ты же явно захочешь сама выбрать новые цвета? — улыбается мама, помогая мне занести вещи.
— Да мам, спасибо. Хватит с меня розового.
Она внимательно смотрит в мои глаза и вдруг крепко обнимает, целуя в щёку.
— Я так волновалась за тебя, дочка. Это было тяжёлое решение, но оно явно пошло тебе на пользу. И мне нравится твоя новая причёска. — тихо говорит она.
— Спасибо, мам. Я очень по тебе скучала. И по Полли. Она дома?
— Обещала завтра же приехать, повидаться с тобой. Переночуй пока в её комнате, ладно? А то в твоей полный бардак. Завтра же продолжим ремонт.
Поднимаюсь наверх вместе с мамой, у неё тут же звонит телефон.
— Прости, Бетти, я должна ответить, это из редакции. — она скрывается в своей спальне.
Медленно прохожу по коридору, заглядываю в свою комнату. И правда, бардак. Мебель вынесли, стены подготовлены под покраску. Это будут зелёные и тёплые золотисто-коричневые оттенки, я знаю.
Звонок в дверь вырывает меня из раздумий.
— Мам, к нам пришли! — зову я, но она явно не слышит, громко ругается в трубку на незадачливого редактора.
Вздыхаю и спускаюсь сама, звонят настойчиво и непрерывно, уже даже тарабанят кулаком.
— Кому там не терпится? — распахиваю дверь и встречаюсь с глубоко запавшими зелёными глазами в обрамлении фиолетовых кругов.
— Бетти…
========== Полчеловека. Часть 2:Demons ==========
День первый
Наступает холод, и мир расколот.
И все святые пылают огнём.
Когда мысли тают и мы страдаем,
Но что мы знаем? Кровь стынет ручьём.
Всю ночь я не спал и буравил взглядом потолок. Правильное ли решение я принял? Конечно. Я должен был спасти её от себя самого. Семь раз порывался позвонить ей, чтобы узнать, как она добралась до дома, но каждый раз бросал трубку. Всё-таки вечер, Саутсайд… Как я вообще её отпустил?
Не отпустил — прогнал. Ведь главная опасность Южной части Ривердэйла — король Змей.
К шести утра приходит светлая мысль позвонить отцу — он же у Элис сегодня.
— Джаг, ты на часы смотрел? — раздаётся сонный голос в трубке.
— Пап, Бетти ночевала дома? — обеспокоенно спрашиваю я.
— Бетти… Я не видел её вчера. Пришёл уже под ночь, её не было. Постой, она не с тобой?
Страх проносится по венам, холод пробегает вдоль позвоночника. Идиот, кретин, конченый мудак, почему ты не проводил её?!
— Нет. Пап, спроси, пожалуйста, у миссис Купер, может она видела её? — надеюсь я.
— Хорошо, я перезвоню, если что-то выясню. — он отключается.
Не могу сидеть на месте. Подскакиваю с ещё хранящей её сладкий запах кровати, сглотнув горький комок в горле. Интуиция вопит, что случилось что-то плохое. Быстро бегу в душ, надеясь, что телефон вот-вот зазвонит. Меня хватает на полчаса ожидания, потом выхожу из дома, седлаю байк и мчусь к Куперам.
— Джагхед, нечего так тарабанить! — возмущается Элис Купер, запахивая поплотней халат.
— Где она, вы её видели? — всё, что меня интересует.
Элис хмурит брови и выходит из дома, не предлагая мне зайти. Плохой знак.
— Если ты о моей пришедшей вчера в жутких синяках и обдолбавшейся в сопли дочери, то забудь о ней, Джонс! — зло бросает она.
Фух. Пришла домой. Облегчение от этой новости тут же заменяет новая тревога:
— Обдолбавшейся?
— Не делай вид, что для тебя это новость! Вы наверняка торчали на пару с этих антидепрессантов! Жаль, твой папаша не верит! Уже час как пытается доказать обратное! — кипит миссис Купер.
Злость ледяным душем окатывает меня с головой, заставляя покалывать напряжённые мышцы.
— Мы не наркоманы, ни я, ни Бетти! — сдержанно отвечаю ей, стараясь не повышать тон на женщину.
— Да что ты говоришь, я тоже так думала! Пока аптекарь не стал участливо интересоваться моим душевным здоровьем. Проверяю шкаф, а там ни одного препарата. Жду дочь для разговора, а она заявляется в таком виде, будто под грузовик попала. В кармане какие-то таблетки, сама языком не ворочает. Что я должна думать?!
Она замолчала, громко пытаясь отдышаться после своей тирады. Из дома вышел отец, услышав ругань.
— Эли, прекрати. Мой сын…
— Не наркоман, конечно. Слышала. Он просто садист. — она повернулась ко мне, испепеляя взглядом, — Джагхед, скажи мне только одно: ты знал, что Бетти сидит на транквилизаторах?
Какой смысл врать теперь? Вздыхая, роняю тихое:
— Да.
Элис отшатывается, будто получив пощёчину. Резко разворачивается и перед тем, как громко хлопнуть дверью, успевает сказать:
— Забудь о моей дочери, гадёныш.
День третий
Все мои мысли в эти три чертовски долгих дня заменила всего одна: где Бетти? Элис наотрез отказалась со мной говорить. Отцу она тоже ничего не рассказывала, кроме официальной информации, о которой было объявлено в школе: Элизабет Купер уехала для продвинутого курса подготовки к поступлению в Стенфорд.
Я не поверил этой глупости ни на секунду. Во-первых, никаких приглашений на курсы ей не поступало. Во-вторых, Беттс не раз мне говорила, что не хочет ехать так далеко от Ривердэйла. Но кроме меня официальное заявление восприняли скептично только Кевин и Вероника. Последней было не до выяснения местонахождения подруги: она практически жила среди адвокатов, пытаясь вытащить Арчи из тюрьмы. Кевин обещал расспросить отца, но пока никакой новости от него не было.
Я поднял весь Саутсайд. Змеи рыскали по городу в поисках любых крупиц информации, но Бетти словно сквозь землю провалилась. Вчера мы всей бандой ездили к сёстрам, перевернули там всё вверх дном. Но безуспешно. Никто не слышал ни слова. Спустя сутки пришлось признать, что Бетти нет ни в Ривердэйле, ни в Гриндэйле.
Единственная зацепка — нашли какого-то парнишку, толкающего дурь, который признался, что тем вечером продал пару доз симпатичной блондинке. Но на этом — всё. Тишина.
Меня просто разрывало от тревоги за неё. Где она, где, где?!
День пятый
— Когда ты в последний раз спал, Джагхед? — хмуро интересуется отец, озабоченно рассматривая круги под моими глазами.
Не помню. Пару раз измождённый организм проваливался в какое-то забытье, но каждый раз это заканчивалось одинаково. Резкое пробуждение и заплаканные зелёные глаза Бетти, пронизывающие меня сквозь чёрный туман сна.
Уже не моей Бетти. Мы же, вроде как, расстались. Но меня это нисколько не волновало, по крайней мере, пока я не увижу её в целости и безопасности.
— Пап, поговори с Элис, пожалуйста! — умоляю я его, наверное, уже в сотый раз.
— Джаг, я говорил. Но это Эли — если она думает, что для Бетти так будет лучше, ты её не переубедишь. — отец качает головой.
— Пусть хоть телефон даст, по которому можно с ней связаться.
— Не даст, я просил. Там запрещены звонки.
Цепляюсь за случайное слово, как утопающий за последнюю соломинку.
— Там? Пап, там это где?! — сам не замечаю, как хватаю его за плечи.
— Полегче, Джаг. Всё, что я понял из разговоров, что Бетти в каком-то исправительном центре для зависимых.
— Название? Адрес? Город? — быстро спрашиваю я, ловя первые правдивые кусочки информации.
— Джаг, если бы знал, то сказал бы.
День восьмой
Устало откидываюсь на стуле, строчки с адресами мелькают перед засыпанными пылью покрасневшими глазами. Все возможные места её нахождения в пределах ближайших пяти штатов. Вряд ли её увезли дальше.
Я сидел за ноутбуком уже три дня, но не продвинулся ни на шаг. Беда в том, что подобные учреждения для наркоманов в большей части анонимные. Пытался выбрать самые ближайшие, но их было слишком много. Я физически не смогу объехать все. По телефону меня только посылали, потому что я не родственник пациента. Тупик.
Даже посоветоваться не с кем. Бетти вряд ли будет рада, если я открою её друзьям, что она сидела на таблетках. Собственное бессилие уже даже не бесит, как было в первые дни, — опустошает. Словно я опять одинокий забытый всеми ребёнок за дальним столом кафе, закрывающийся ото всех под шапкой.
Достаю из стола пачку сигарет и с наслаждением затягиваюсь, вдыхая отравляющий дым. Глупо, конечно. Но хоть чуть-чуть отвлекает от ноющей пустоты в груди, от огромной дыры на месте, где раньше было сердце. Она исчезла, забрав его с собой.
День двенадцатый
— Джаг, есть новости. — говорит, догнав меня, Свит Пи, когда я спешно направляюсь от школы к своему мотоциклу, на ходу закуривая сигарету.
Останавливаюсь, как вкопанный. Наконец-то.
— Говори.
— Найджел начал с девчонкой встречаться, ловелас мелкий. Она живёт с бабушкой напротив дома Куперов. Та такая чертовски вредная старуха…
— Блядь, Свит, рожай быстрей, — нетерпеливо говорю я, бросая за минуту скуреную до фильтра сигарету.
— Короче, эта бабка видела в тот вечер, как увозили Бетти. — сокращает рассказ Свит Пи.
— Подробности, Горошек, что, где, как?! — нервно вырывается у меня, с трудом пытаюсь устоять на месте.
— Давай с Найджелом поговори лучше, ладно? Я так толком ничего и не понял. — вздыхает он.
— Где он?
— На уроке. Физика…
Уже не дослушиваю, бегом возвращаюсь в школу, за мной трусцой семенит Свит Пи. Полетаю к классу физики, просовываю голову в дверь.
— Мисс Престон, можно Найджела на пару слов? — наглость, но мне сейчас плевать.
Учительница закатывает глаза.
— Какого Найджела, Джонс, вы совсем уже обнаглели со своими…
— Коулман. Найджел Коулман, — с трудом вспоминаю я фамилию Свита, — Пожалуйста, это очень важно!
Мисс Престон обречённо кивает, и худощавый паренёк с последней парты выходит в коридор школы ко мне и брату.
— Привет, Джагхед, — как-то нервно здоровается он.
Ох, точно, я ж ему нос сломал. Чёрт.
— Рассказывай, что видела твоя девушка. — требую я, сгорая от нетерпения.
— Не она, её бабушка…
— Поебать. Найджел, не томи!
— Ну, короче, бабка вышла кота выпустить вечером, уже темно было, а она слепая на оба глаза. Но видела, как к Куперам подъехал фургон, из него вышли два крепких парня в синей форме. Через пару минут они на носилках вытащили из дома девушку со светлыми волосами, погрузили в фургон и уехали.
Синяя форма. Пролистываю в уме все просмотренные сайты. Зацепка.
— Спасибо. Спасибо вам обоим. И Найджел, прости за сломанный нос.
День девятнадцатый
Захожу домой и кое-как добираюсь до дивана, еле переставляя затёкшие от долгой поездки ноги. Тупик. Опять. Сгибаюсь пополам от пронзающей тело боли, растекающейся от пустоты в груди до самых кончиков пальцев. Я пытался игнорировать её больше двух недель, пытался отвлечься поисками Бетти. Но она всё равно настигла меня после очередного разочарования.
Я объехал шесть пристанищ для наркоманов за эту неделю, подходящих под описание. Где-то меня посылали сразу, и приходилось подговаривать санитаров или медсестёр, чтобы узнать, не поступала ли к ним хорошенькая блондинка. Где-то мне открыто говорили, что никакой Бетти Купер не знают. Сегодня я ездил ещё дальше, чем обычно, до Атланты. Но и там тоже было глухо.
Я и правда могу её больше не увидеть. Не видеть сверкающей улыбки, не чувствовать волшебного аромата её волос, жить без любимых глаз-изумрудов… Зачем вообще тогда жить?
Самообладание окончательно покидает мой истощавший на кофе и сигаретах организм. Я обхватываю голову руками, вцепляясь в несколько дней не мытые волосы, закусываю губу, пытаясь сдержать рвущийся из пустой грудной клетки крик.
Обессилен. Истощен. Потерян. Из горла вырывается предательский всхлип. Так умирает надежда.
