Текст книги "Сто тысяч Рю (СИ)"

Автор книги: Towaristsch Mauser

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

– Да-да, – расплылся в ухмылке Зубило, – и девочку свою забирай. Иначе мы его тут по кругу пустим.

– Ага, по кругу?! – воскликнул Димка, – ты ж у нас неебаться какой натурал, а теперь по кругу, да, Зубило? Или один раз не пидорас?

– Фу, – сказал Леха, – слушать тебя противно.

Димка хотел возразить, хотел сказать, что ребята сошли с ума, но вдруг понял, что он все это уже говорил, и, похоже, все это происходит всерьез и наяву.

Рю уже выбрался наружу, стоял там, стараясь не реагировать на мрачные взгляды. Еще несколько дней назад все было хорошо, а сейчас изменилось в одночасье. А ведь на какой-то момент он даже поверил, что приживется здесь. Рюкзак потянул вдруг вниз, к земле, Рю почувствовал неимоверную усталость, охватившую тело. Опять лишний, опять чужой, опять прогоняют.

Солнце совсем уже село. В свете костра взволнованные и злые сталкеры с хутора походили на инков перед жертвоприношением. Человеческий социум требовал крови. И зрелищ, куда же без них. Всегда интересно, когда драма разыгрывается на глазах, а еще интереснее – организовать самому. Почти как театр, только интерактивный.

Димка, наскоро собравшийся, все еще до конца не верящий в происходящее, поднялся под конвоем бывших товарищей. Оглядел собравшихся и спросил:

– Какой белены обожрались?

– А ты какой обожрался, что на девок больше не стоит?

– Я так люблю, – пропел кто-то негромко и насмешливо, – когда большой и толстый хуй во мне…!

– Вот и мечтай о хуе! – рявкнул Димка, и, не обращая больше внимания на сталкеров, развернулся, и свободно, как-то легко даже зашагал вверх по косогору.

Леха курил, прикрывая рот пальцами, а Зубило прятал взгляд.

***

Идти было тяжело, страшно, и через полчаса силы куда-то утекли, как бензин из пробитого бака. Ночь была непроглядно-черной, жуткой до дрожи в коленках, но включать фонарик было еще страшнее. Лишившийся стаи Димка угрюмо брел по знакомой дороге. Нарочно не разговаривал с догнавшим его Рю и делал вид, что и вовсе незнаком с ним. Потом предложил заночевать на остановке. Поспать по очереди, а идти дальше днем.

– А сейчас никак? – тихо спросил Рю, которого все еще мутило, но шагать было проще, чем вздрагивать и ждать погоню.

– А сейчас не видно куда ногу ставить! – рявкнул Димка, злой, как потревоженный шершень, – так что давай, привал, и не выебывайся.

– Я не выебываюсь, – сказал Рю и послушно уселся на остатки лавки.

– Рот свой закрой, – сердито выдохнул Димка и сел рядом, – одни неприятности из-за тебя.

– Почему из-за меня?

– Ты тупой? – рыкнул тот, – или вы все, пидоры, такие безмозглые?

Рю вскинулся, словно от хлесткой пощечины, но смолчал. Всю жизнь молчал в ответ на оскорбления – спасибо хозяину полковнику, то есть, товарищу полковнику, конечно. Научил. Выдрессировал.

– Прости, – Дима вдруг встряхнул головой, – я не хотел.

– Забей, – отозвался Рю, откинулся на спинку лавки. Голова гудела, как рельс перед поездом, и грохот этого поезда лязгал в ушах.

– Я мудак, – вздохнул Димка и потянул вдруг его к себе, уложил головой на плечо, и почувствовал как тот, оживившись, ворочается и устраивается удобнее. Как сытый котенок. От этой возни у Димки в груди вновь возникло странное, сладкое чувство: защитник, смог, увел, в целости и сохранности. И вот это дивное чувство ответственности за чью-то жизнь стояло так далеко от пошлости про жопу и хуи, что Димка аж сплюнул на пол. А потом похолодел при одной мысли о том, что может взять и разложить сейчас тощего узкоглазого мента прямо на лавке и взять его как девочку. Прямо в жопу, да.

Димка никого еще не пер в задницу, не случалось такого – не давали. Девушек тоже не особо часто видел, и девственность потерял уже здесь, на Зоне, спутавшись со шмарой. Шмара на следющее же утро растрепала всем и каждому, какой Димка неумелый теленок, как у него от волнения член толком встать не мог. И как он от волнения кончить не мог – тоже растрепала. С тех пор Дима проституток совсем перестал уважать и пользовался ими редко. Да и со стояком были перебои – а ну как начнет ржать, а он опустится?! А если опустится, ржать еще сильнее станет, просто замкнутый круг. Не хватает еще и импотентом стать. Димка был неглупым и понимал, что деликатное обращение с важным органом решило бы проблему, но где же ж, блять, на Зоне найти деликатных, скромных девиц?

Димка сходил с ума в одиночку и тихо царапал куртку Рю. Тот молчал, дрых крепко-крепко.

***

Через пару часов, когда Димку и самого начало клонить в сон, на подходе к остановке послышались осторожные, тихие шаги. Встрепенувшись, Димка взялся за оружие, но гостем оказался давешний долговец, который остановился загодя и поднял ладони.

– Свои, – усмехнулся он, подходя ближе.

– Свои в такую погоду дома сидят. Чего тебе здесь надо?

– Я как раз домой иду, на Росток. И, выходит, мне с вами по пути.

Димка только покачал головой, потому что долговец без приглашения прошел внутрь и уселся совсем рядом, скинул рюкзак и сладко потянулся, разминая мышцы. Губы его скрывала маска, да и света почти не было, но Димка мог поклясться, что долговец улыбается сейчас, довольно и сыто. Странно это было, особенно после внезапной акции выдворения «пидорской заразы с Кордона».

– И чего ты тут трешься, – пробормотал Димка, поглядывая на незваного гостя и мимоходом оценивая стоимость снаряжения. Долговец не ответил, стянул маску и потер место под резинкой.

Рю, услышавший голоса, сонно заворочался, сдвигаясь с нагретого места.

– Лежи, лежи, – сердито фыркнул Димка, – пидрила.

Но тот уже проснулся, потер глаза и уставился на долговца.

– Я с вами, – сообщил тот, – вместе пойдем.

– Кто так решил? – тихо проговорил Рю.

– Я.

– А как тебя зовут?

– Знакомились уже, – неприветливо буркнул долговец, словно разочарованный его забывчивостью

– Коршуны оне, – напомнил Димка, хотя его никто не спрашивал.

– Стремная у тебя кличка какая-то, – сказал Коршун, не обращая внимания на Димку, – Рю – это император китайский? Дракон?

– А ты птица или самолет? – не удержался Димка, но долговец и ухом не повел.

– Мелкая разменная монета, – пошутил Рю, не раскрывая себя.

– Как интересно, – сказал Коршун, который, как выяснилось, был не столь суров и неразговорчив, как могло показаться. А Димка довольный фыркнул – он-то знал тайну «китайского» имени.

– Интереснее всего, почему нас с Кордона выгнали? – сузил Рю и без того узкие глаза. – Ты не в курсе, Коршун?

– Не-а, – нагло ухмыльнулся Коршун, – понятия не имею.

– Я тоже, – буркнул Димка, – и чего они взъелись?

– Говорят, у вас, у ментов, все через жопу, – заметил Коршун.

– Все-то ты в курсе, – фыркнул Рю, – и про меня, и про ментов, и про жопу.

Коршун улыбнулся, потер пробившиеся черные усы над губой, но Рю вновь отполз на свое место и закрыл глаза, словно уснул. И засопел через пару минут, демонстративно. Коршун поглядел на Димку:

– Ты на часах, – сообщил мрачно и привалился к стене, всем своим видом показывая, что его беспокоить не рекомендуется. Димка гневно фыркнул, но Коршун скрестил руки на груди сердито и закрыл глаза.

– Ну охуеть теперь, – буркнул Димка, вгляделся в непроглядную темноту и заскучал.

***

Наутро Рю остался один – эти двое ушли на разведку, мотивировав тем, что с пистолетом ему лучше сидеть на месте и не питюкать. Рю возражать не стал, полежал на лавке, лениво разглядывая утреннюю туманную хмарь. Потом сунулся в карман и обнаружил, что тот распорот. Кто-то из этих двоих вчера совал нос, куда не следовало, и, судя по всему, это был Коршун. Рю почти на сто процентов был уверен, что Коршун тут неспроста, и отмахаться от него будет непросто. Рю вздохнул. Зыбкин тени в тумане вставали перед ним, напоминая тени из прошлого. Вот товарищ полковник намекал – какое там намекал, прямым текстом утверждал, что с такой задницей грех отмахиваться, и шутил, что в отсутствие рабочих блядей выставит на панель его самого. А может и не шутил, черт его знает.

Коршун, видимо, тоже не шутил. Аж документы полез проверять, дотошный какой. Рю лежал, сонно разглядывая Коршунов рюкзак и раздумывая, а не обшмонать ли его на предмет компромата. И подумал, что сделал бы товарищ полковник на его месте. Наверное, товарищ полковник посоветовал бы насрать в рюкзак, но хорошо, что товарища полковника не было рядом.

Решил ничего не говорить Коршуну про документы – долговец был неприятным типом, спокойным вроде с виду, но слишком агрессивным, что ли. Еще прирежет, чего доброго.

Эти двое вернулись довольно скоро, с кислыми рожами, что было заметно даже по одним глазам. – Бандиты, – буркнул Димка, поясняя ситуацию.

– Много?

– Было много. Но все, нет там никого больше.

– Совсем?

Димка помотал головой, а Коршун подошёл и забрал рюкзак, наскоро проверив крепления.

Рю посмотрел на Коршуна чуть искоса:

– Ты их убил? Всех?

Коршун показал три пальца.

– Ну вы даете,– фыркнул Рю.

Димка незаметно тоже оказался рядом. Коршун вдруг посмотрел на него и спросил серьёзно.

– Это был твой первый?

Димка вдруг покраснел крепко и отвернулся.

– Нет, – буркнул он, – что я, совсем салага?

– Вы о чем, мужики?

Коршун перевёл внимательный взгляд на Рю.

– О мужиках, – повёл бровями. – Хорошо здесь в Зоне, трупы закапывать не надо. Мутанты быстро всё растаскивают.

– Хорошо, наверное, – кивнул Рю, – долго еще до твоего Ростка? Ночь скоро…

– Долго, до темноты не дойдём.

Сунув деньги в рюкзак, Коршун натянул его и пошел по дороге. Рю потянулся вслед за ним. И Димке ничего не оставалось, кроме как присоединиться к компании.

***

До следующего привала Димка уже не чаял добраться. Коршун пер вперед, осторожно, но быстро, будто на ядерном реакторе работал, Рю налегке поспевал за ним, а вот самому Димке приходилось туго. Он каким-то шестым чувством догадывался, что Коршун не станет ждать его. Если бы Рю попросился отдохнуть, то другое дело – к нему долговец был предупредительно-внимателен, и, ебаный стыд, чуть не на руках переволок его, обходя аномалию. Мотивировал тем, что в бандитских кроссовках менту каюк. Ну-ну, Димка прекрасно видел, как Коршун подхватил его – не через плечо перекинул, а под спину и колени подхватил. Тащил, словно добычу в свое гнездо. Димка засопел и прибавил шаг. Ишь ты, выискался расхититель чужих напарников!

Проклятая тушенка съехала в самый низ рюкзака и пребольно колотила по жопе и копчику. Сам рюкзак перекосился, и Димка чувствовал себя бабой с коромыслом, расплескавшей воду из одного ведра. Солнце, скрытое за туманом, белесое и сияющее, как монета, давно уползло с горизонта. Наплевав на возможные опасности, притаившиеся в кустах, Димка шел и шел, тушенка каждый шаг отмечала поджопником, а эта парочка останавливаться не собиралась.

– Черный Ко-оршун, – затянул он наконец тихонько, – что ж ты вьешься над моею головой!

– Тише, – фыркнул Рю, который успевал следить за обстановкой.

– Черный Коршун, я не твой, – не унимался Димка.

– Нужен ты мне, как зуб в носу, – буркнул тот, – чего за истерика?

– Время, – коротко сказал Рю и посмотрел на Коршуна, – нам пожрать бы.

Коршун смерил его долгим взглядом, но потом кивнул:

– Вообще, я планировал в депо пожрать, – сказал он, свернув за пригорок и подбирая укромное место для привала. Нашел и скинул рюкзак на траву: – но чего-то я и сам оголодал.

– А до депо еще далеко?

– Если никого не встретим, почти дошли. Но мы вряд ли никого не встретим.

– Тогда, наверное, лучше отдохнуть. А то у меня голова кружится, – вздохнул Рю, – меня ведь по башке как приложили, мозг на место еще не встал.

– Ну а я о чем? – Коршун достал из рюкзака цилиндрической формы батон, оторвал кусок и протянул Рю.

Димка тоже устроился удобно и выволок проклятущую тушенку.

– Сейчас я тебя сожру, – пообещал он тушенке, но та не испугалась справедливого наказания. На Димку никто внимания не обратил – Коршун кормил предательского мента долговским сухпайком, копченой колбасой, а тот жевал, признательно посапывая.

– Держи, – Димка влез со своей непрошенной тушенкой, заранее насупившись, но Рю взял и его еду, благодарно кивнув:

– Какой ты предусмотрительный.

– Это всё, что у меня есть, – развёл Димка руками, – и батон еще.

– Все равно, сейчас очень кстати. Люблю предусмотрительных, – отстраненно пробормотал Рю, и принялся за еду.

Повисла тишина. Ненапряженная, спокойная, сытая и расслабленная.

– Водки? – вдруг предложил Коршун, оглядев собравшихся.

– А не рано?

– В самый раз. Она нейтрализует действие радиации. Если не обладать разумом и силой воли, то недолго спиться. Этим бандиты отличаются от свободовцев. Свободовцы скуриваются. Но медленнее, – Коршун усмехнулся собственной шутке. Димка посмотрел на него заинтересованно.

– А я слышал, водкой только салаги заправляются, – вякнул он.

– Правильно слышал. У нормальных людей есть что побезопасней. Но вы перетопчетесь. Вам и водка пойдет.

– А тебе?

– Я похож на алкоголика?

– Нет, – фыркнул Димка. Подумал, что сказал бы Коршуну, на кого тот похож с этой своей дурацкой заботой о симпатичном менте, начисто позабыв, что сам вел себя не лучше.

– Ну так давай свою водку! – Рю осмелел и поглядел на Коршуна задорно.

Коршун не торопясь доел свой кусок с колбасой и достал бутылку.

– Вот посуды у меня нет, поэтому пить из горла по очереди.

Рю кивнул, потянулся за водкой – и вдруг запрокинул ее, ловко обхватил губами горлышко, выхлебал пару-тройку крупных глотков, и, перевернув, отстранил от себя, вдохнул воздух, чуть поводя плечами. Коршун смотрел, не спуская глаз, а Димка срочно цапнул бутылку себе, заглотнув немного. Захлопал покрасневшими глазами.

Рю продышался, шумно высморкался в кусты и проговорил:

– Хорошо.

Коршун тут же отобрал у Димки бутылку и снова протянул Рю.

– Пей.

– Опять мне? – улыбнулся Рю, глаза повлажнели от выпитого.

– Можешь просто облизать, – проговорил Коршун хрипло. Димка зыркнул на него с вызовом, но Коршун на него даже не взглянул.

– Зачем? – фыркнул Рю, вновь присосался к бутылке, запрокинув голову и выставив беззащитное горло

Димка зашипел тихо.

– По-моему, ты просто споить нас хочешь.

Коршун посмотрел на него осуждающе и покачал головой.

– Как тебе не стыдно так плохо обо мне думать, – сказал он с постной миной советского политагитатора, – эх ты, Димка!

– Меня бесполезно спаивать, –заметил Рю, возвращая бутылку.

– Это почему же? – спросил Коршун, отобрав у него бутылку, и присосался сам. Сделал три больших глотка, потом завинтил крышку и закусил кружком колбасы.

– У меня иммунитет, – хитро улыбнулся Рю, – профдеформация.

– Что ты какой, – Коршун фыркнул и убрал бутылку. – Ладно, полечились и хватит. А то не дойдём никуда. Здесь полно бандитов, если что. Свалка – лакомое местечко для них. Хорошо, что Свобода засела глубже, а то бы они спелись, и простым сталкерам совсем бы нечего тут было делать.

– А ты тут частный гость? – спросил Рю, поднимаясь на ноги, пошел за Коршуном. Димка, едва успев переложить покосившийся рюкзак, послушно потащился следом. После еды и водки его слегка разморило, и ссориться с Коршуном больше не хотелось.

– Где, на свалке что ли? – Коршун на него оглянулся.

– Да.

– Нет. Я в Зоне не для того, чтобы старые вертолёты разбирать, – отрезал Коршун, а Рю хмыкнул, прикидывая, сколько бабла можно было бы распилить на всем этом добре, если пригнать несколько БелАЗов. По самым приблизительным подсчетам выходило столько килорублей, что Рю облизнулся мечтательно и начал прикидывать, на какие острова можно было б съебать, имея подобные деньжищи.

***

В депо без приключений добраться не удалось.

Рю, усталый, плохо соображающий – и от сотрясения мозга, и от усталости, и от водки, – все равно вертел башкой по сторонам, разглядывая тяжелые ворота, навес для составов, высокий и длинный, баррикады из бочек и ящиков. Рыжие отблески огня плясали по крышам и стенам, туда и обратно прохаживалась охрана с автоматами наперевес. Рю глубоко вздохнул, потянулся к манящему огню, к островку безопасности, тепла и покоя. Но Коршун тронул его за плечо, вышел вперед, навстречу охране. Встал вполборота, договариваясь о чем-то, и Рю только сейчас заметил две темных дыры на бронежилете.

– Ты ранен? – спросил он, когда Коршун вернулся. Он был пыльный и уже не такой холеный, как вчера вечером.

– Хуйня, – отрезал тот, – Пойдемте, нечего тут вертеться.

И повел его под навес вправо, по деревянным мосткам над путями. Рю шел следом, отогреваясь, напитываясь спокойствием. Депо пришлось ему по душе, и он сразу почувствовал, как усталость, накопленная за день, наваливается на плечи.

Коршун привел его в небольшую комнату с матрасами на деревянных лежаках. Прошел внутрь, занимая место, а Рю застрял на пороге. Димка, с рукой на перевязи, догнал их, запыхавшись.

– Вы меня не забыли? – спросил он, стараясь скрыть обиду в голосе.

– Нет, – сказал Рю, – я думал, ты рядом идешь.

Димка запыхтел, зафырчал, но потом сглотнул вертевшиеся на языке слова и только затянул:

– Отряд не заметил потери бойца и «Яблочко»-песню допел до конца.

– Достал петь, – рыкнул Коршун, но Димка только ухмыльнулся, прошел и занял соседний лежак:

– Лишь по небу тихо сползла погодя, – он едва не сорвался на фальцет, уставившись на Коршуна, – на бархат заката слезинка дождя…

– Заткнись, – рыкнул тот, усталый и злой, но в Димку словно черт вселился. Он замолчал, обхватил раненое плечо и болезненно вскрикнул.

– Дим! – тут же обернулся к нему Рю, – тебе плохо?

– Не очень, – фыркнул сконфуженный Димка, – не смертельно.

– Все так говорят, – хмыкнул Рю, – дай, посмотрю. Я аккуратно… сильно болит?

– Да ну не ори ты так, не отвалится же.

– Прости, – вздохнул Рю, молча ослабил слишком тугой узел повязки, быстро вколол лекарство, а Димка, стиснув зубы, мужественно терпел боль. И едва сдерживался от победного взгляда в сторону Коршуна.

Народу тем временем прибыло, шумных, с гитарой и изрядно навеселе. Приволокли котелок – собрались варить суп-дружбу. Затолканный в угол Рю сидел на лежаке и редко моргал. Не хотел высовываться, в углу спокойнее было. А Димка с Коршуном, не сговариваясь, незаметно уселись с двух сторон от него, чтобы никто больше не мог ближе подобраться.

В шуме и гвалте Рю чувствовал себя слегка потерянным, отказался от водки, пришедшей по кругу. Сидел, смотрел в огонь и лишний раз не шевелился, чтоб не привлекать к себе внимания чужих, а потом уставился в упор на Коршуна. Тот склонил голову чуть набок и вопросительно поднял брови.

– Ты, наверное, в одиночку там половину уложил, – спросил, наконец, Рю. В темных, чуть выпуклых глазах отражалось пламя костра.

– Куда там? Две трети! – фыркнул тот, потянулся за колбасой. – Ну чего ты глупости говоришь?

– Почему глупости, ты же у нас мистер Рэмбо, – и отвернулся от него сердито, – а ты, Дим?

– Не знаю, – пожал плечами. – Наверное, подстрелил кого. Но они убежали все.

– Ясно. В общем, вы сегодня не особо отличись, – рассудил он, все-таки отхлебнул из граненого стакана, когда тот вновь пришел к нему.

– Не особо отличились от кого? – Коршун навис над ним.

– От самих себя.

– Зато у меня теперь есть УЗИ, – похвалился Димка. Рю улыбнулся и потрепал его по плечу.

– Не трожь его, – велел вдруг Коршун, и Рю уставился на него, непонимающе склонив голову к плечу:

– Это почему еще?

– А то развалится, – кисло пошутил Коршун и сменил тему, – чего ты такого натворил, что решил скрываться в Зоне?

– Не убил, кого следовало, убил, кого не следовало, – проговорил он скороговоркой, откинулся, вновь становясь похожим на восточного божка.

– Как интересно. Так значит, ты уже убивал людей?

– А то ты не знаешь, – хмыкнул Рю.

– По тебе не скажешь. Пошли-ка, проветримся.

– Ну… – выдохнул Рю, посмотрел на него, потом на Димку и умолк.

Димка, с аппетитом уминавший кашу, поймал его взгляд. Замер с ложкой у рта, сглотнул беспокойно. Рю подождал, пока Димка скажет что-нибудь, предложит или возразит, но не дождался. Димка выдохнул, по горлу прокатился кадык. А потом он вновь зачерпнул кашу и принялся жевать так, будто его совершенно не интересовало, кто и куда пойдет гулять.

Рю решительно отложил банку и потопал к выходу. А Коршун тут же вскочил и пошёл следом. Димка проводил их тревожным взглядом, но потом плюнул и продолжил наворачивать кашу.

Каша в рот не лезла.

***

Снаружи прошел дождь, оставив после себя сырость и свежесть. В бочках по-прежнему горел огонь, надежный и успокаивающий. Ночной ветер был прохладным, и Рю, зябко поежившись, обхватил себя за плечи руками. Подошел к торчащей боком арматурине, оперся на нее, как на перила. Коршун подошел ближе, надвинулся на него черной скалой.

В наступившей тишине было слышно, как мирно потрескивает костер, как матерятся вдалеке охранники, и где-то совсем далеко воют не спящие псы.

– Рю, а расскажи о себе? – вдруг попросил Коршун.

– У тебя закурить есть? – спросил тот в ответ. Старался не глядеть в сторону долговца – боялся его присутствия.

– Нет. Я бросил. Зажигалка только есть.

– А у меня сигарет и нет. Но…как-то надо бы закурить, не находишь?

Коршун не ответил, и тишина натянулась струной.

И Рю преодолел страх и обернулся к нему. Долговец не нападал.

– Ну так что? Сколько, например, тебе лет? – спросил Коршун, когда тишина стала совсем уж невыносимой.

– Я взрослый мальчик уже. Двадцать один исполнился.

– А кем ты работал? На Кордоне говорили, ты от строителей отбился?

– Ну, это был временный приработок. А так я мент, – улыбнулся криво, – я думал, ты в курсе.

– Значит, и правда мусор? А какой конкретно? – ухватил его вдруг за ремень некрепко.

– Шестерка товарища полковника, – признался Рю и посмотрел на его руки. Сглотнул, постаравшись скрыть дрожь, и закрыл глаза.

– Секретарь? – чуть потянул его на себя.

– И не только, – засмеялся тихо, безуспешно пытаясь подавить волнение и страх.

Коршун осклабился так, будто все понимал, губы расплылись в широкой ухмылке, обнажив крепкие зубы. Притянул Рю вдруг резко к себе, придавил к груди ладонью, припечатав между лопаток. Зашарил по его груди, пытаясь стиснуть. Рю смолчал. Его взволновал неожиданный порыв, кровь застучала бешено. Сильный, крепкий, как гранит, долговец, лапал его, не позволяя вырваться, проводит от груди вниз, стискивая яйца.

– Эй, – вздрогнул Рю, попытался избавиться от жаркого морока, уперся ему в плечи, – боюсь тебя разочаровать, но я мужик.

Коршун посмотрел ему в глаза внимательно, светлый взгляд был холодным и испытующим.

– Правда, мужик, – мягко сказал Рю, стараясь не разбесить долговца, чтоб шею не свернул, – убери руки от яиц.

Коршун, странное дело, послушался. Убрал руку медленно, передвинул выше и крепко стиснул его чуть повыше поясницы.

– А кроме секретаря ты кто? Мокрых дел мастер?

– Ну да, всякое по мелочи. Мокруха, бляди… – вежливо улыбнулся он, размышляя, как так отделаться, чтоб уйти целым и живым.

– Ммм. А сам как? Никак? Не спишь со своим начальником? – Коршун, кажется, и не собирался его выпускать.

– Я ведь сказал, – фыркнул чуть раздраженно, – что я мужик.

– Ну вдруг у тебя начальник – баба? Откуда мне знать? Ты так загадочно выражаешься.

– Товарищ полковник не может быть бабой.

– А физически? – ухмыльнулся.

– И физически тоже, – выдохнул, потом положил ладонь ему на бок, провел осторожно, ощупывая края раны, – тебе лечиться не надо?

– Мне – нет. А бронежилету не помешало бы. Завтра сдам его в ремонт.

– Тебя не задело? – выдохнул, все еще держа руку на его груди

– Не до крови. Там синяки, должно быть, остались, – Коршун не договорил, потянул его на себя рывком, впился в губы, целуя властно и всерьез, царапая колючей щетиной. И, не позволив опомниться, стиснул его пальцы своими, быстро поволок его к одному из товарных вагонов. Затолкал в один из них, но обернулся, почуяв взгляд в спину.

Раздраженно зашипев, он вышел наружу, наткнулся на Димку, который стоял, крепко стискивая кулаки.

– Куда это ты его?! – выдохнул Димка, пылающий пламенным гневом. Попытался обойти Коршуна, но бесполезно было – долговец встал на пути.

– Тебя не ебет, куда.

– Ебет! – возразил Димка, – а ну выпусти его!

– Не твое дело, – зашипел Коршун, стараясь не привлекать внимания, толкнул его в здоровое плечо, – иди спать.

Димка стоял, не в силах вот так взять, развернуться и уйти. Смотрел на долговца, сверлил его взглядом, а потом попытался съездить по роже.

– А ну стоять, – рявкнул тот, перехватив его руку, – я с тобой драться не буду, самый больной в мире Карлсон. Иди спать.

Димка задышал часто-часто, стиснул зубы. Не уходил, стоял и стоял, словно приклеенный.

– Или ты пидор у нас?

– Сам ты пидор! – фыркнул Димка машинально в ответ на оскорбление.

– Я, может, и да, – ухмыльнулся Коршун и развернул его за плечи на сто восемьдесят градусов, – а ты нет, вот и иди спать.

Димка выругался, плюнул, а потом пошел прочь. Спустился вниз, к нагретому месту – а потом подхватил гитару, вдарил по струнам:

– Наша страна – полна жопа огурцов! – заорал он, не задумываясь о смысле. Песня пришлась по вкусу, нашлись те, кто подхватил, а Димка орал громче всех.

Болело почему-то не в раненом плече, а в районе груди.

***

В товарном вагоне было пусто, как в скорлупе, но сухо. Рю не знал, как ему быть, посмотрел на Коршуна взволнованно и тревожно. Долговец, посчитав, что прелюдий было предостаточно, подхватил, развернул его к себе спиной и запустил одну ладонь в штаны, ловко расстёгивая ремень.

– Коршун… – проговорил Рю тихо, упираясь руками в стену, – что происходит?

Тот ничего не ответил, проходясь прохладными кончиками пальцев к низу его живота. Почуял, как напряглись мышцы под его руками от прикосновения и довольно усмехнулся. Согрев пальцы, добрался до его члена, провёл властно ладонью от основания вниз. Вздрочнул ему несколько раз, не отвечая на глупые вопросы, сунулся под свитер и майку, нащупывая сосок. Молча и сосредоточенно задышал над ухом.

– Ты что вздумал? – пробормотал Рю, закрыв глаза, почувствовав, что по телу бегут мурашки как от холода. Холод и жар накатывал одновременно.

– Трахнуть тебя, – выдохнул Коршун тихо, сам прикрыв глаза. Плотно прижался к нему, потираясь защитной пластиной о задницу.

– Нельзя… – прошептал Рю пересохшими губами, весь разгоряченный и перепуганный.

– Можно, – сжал его член крепче. Уверенными движениями подрочил, вытягивая головку из шкурки.

– Нннн…! Я тебе не девочка, – выдохнул, закрыв глаза. От долговца веяло силой и безопасностью, а член, соскучившийся по ласке, бодро встал и уперся в шершавую ладонь.

– И хорошо, – рыкнул тот, потерся бедрами о его ягодицы, доставая член из расстёгнутой ширинки.

– Но ты меня как девочку хочешь…

– Как я могу хотеть тебя как девочку, если ты мальчик? И как, по-твоему, тогда я должен хотеть тебя как мальчика? Хватит мне зубы заговаривать. Не верю, что ты целка, – Коршун резко сдернул с него штаны, приспустив до пояса, и пропихнул пальцы между ягодиц. Рю тихо взвыл, пальцы, скользкие, настойчиво ищущие вход, мешали думать, но нельзя было давать – сейчас позволишь себе потерять разум, а потом что будет! А здесь все это вдвойне опасно, вдруг дашь – и вновь выгонят, или по кругу пустят, или чего получше придумают? Но, почувствовав настойчивое прикосновение, он невольно выгнулся, подался назад, позволяя себя приласкать. И одновременно сжался, не желая проникновения.

– Что, есть что скрывать? – ухмыльнулся Коршун у него над ухом, вжал грудью в шершавую стену вагона.

– Ты поиграешь и выпустишь…? – Рю развернулся вдруг лицом, посмотрел в глаза, положив ладони на его плечи.

– Нет, – помотал головой медленно. Щелкнув языком хищно, уставившись ему в глаза.

– Нет! – оттолкнул его, испугавшись, – нет, пусти!

– Куда собрался? И не ори, – Коршун крепко держал за ремень, не отпускал от себя. Рю едва не взвыл от отчаяния – нельзя позволять себя трахнуть, иначе все плохо будет. Надо обойтись малой кровью.

– Хочешь кончить? – подобрался весь, часто взмаргивая, узкие глаза заблестели, – хочешь, чтоб я отсосал тебе, да?

– Не особо, – фыркнул Коршун, – может, потом.

– Хочешь… – утвердительно сказал Рю, посмотрев ему в глаза, – хочешь, да.

Положил ладонь на небритую щеку, провел по ней, прикрыв глаза, стараясь успокоить и его, и себя. Отделаться минетом – еще куда ни шло. В голове стучала одна из любимых фраз товарища полковника, что отсос – это еще не повод для знакомства.

Коршун поймал его руку и прижал к доске.

– Хочешь… – повторил Рю медленно, глядя в глаза. Облизал губы, и, как в дурной порнухе – причмокнул. Коршун замер, уставившись заворожено, и Рю облизнулся еще раз, поцеловал его вдруг коротко в губы, прошептав:

– Хоть попробовать… – вновь прижался губами к его губам и задышал хрипло, закрыл глаза. И долговец дрогнул, разомлел, поцеловал в ответ. Настойчиво и грубовато, царапаясь щетиной. Пахло пахнет пылью и кровью.

Рю наконец решился, скользнул вниз, оказавшись под ним. С сомнением лизнул его чуть выше паха, щекотно и осторожно, повел вниз дорожку, касаясь черных волос. Зажмурившись, высунул кончик языка, никак не решаясь коснуться чужого члена языком, а потом выдохнул, посмотрел на Коршуна – тот ничего не сказал. Лишь уставился на него неопределённо, дыша сквозь зубы с лёгким свистом.

Деваться было некуда, бежать – тоже. Рю закрыл глаза, застонал тихо и уверенно обхватил головку губами, внутренне содрогаясь. И возбуждение не помогало – ощущение чужого члена во рту было ужасным. А потом из ужасного стало просто неприятным. Лаская твердый, упругий, солоноватый член, Рю никак не мог сосредоточиться, понять, как заставить долговца кончить поскорее.

Коршун вдруг оскалился, схватил его за шкирку и резко дёрнул вверх. Рывком перевернул под себя и навалился сверху:

– Я же сказал, что не хочу. Чего непонятного?! – прорычал яростно, с силой вдвинув колено меж его ног.

– Нет… ну пожалуйста! – выдохнул Рю, задыхаясь под ним. Идея потерпела неудачу, и теперь оставалось только терпеть – сил, чтоб сбросить с себя тяжелого долговца, не было никаких. Он вяло дернулся, но тут же получил по шее.

– Твою мать, ты вообще меня слушаешь?! – Коршун вновь ударил его, потеряв терпение. Не настолько сильно ударил, насколько мог бы, но настолько, насколько хотел.

И тут же, наплевав на заебавшее откровенно сопротивление, сделал все, что хотел. Взял наглого, потерявший всякий стыд салагу, натянул – и отодрал, как следует. Рю извивался, выл в ладонь, наглухо заткнувшую рот. От приятного возбуждения не осталось и следа, но кончил долговец и, правда, быстро. Видно, давно хотел это сделать.

А кончив, притянул к себе и поцеловал, пробормотав на ухо, что все равно доволен им. Рю, взволнованный, потрясенный до глубины души, не возражал ничего – даже когда Коршун привел его в порядок и поволок спать. Он поволокся за ним, но сон не шел.