Текст книги "Сто тысяч Рю (СИ)"

Автор книги: Towaristsch Mauser

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)



========== Часть 1 ==========

Ведущий менеджер отдела закупок ООО «УкрВторМет», Андрей Витальевич, стоял спиной к холодному северо-западному ветру, не спеша пересчитывая деньги. Солдат на КПП, внимательно следивший за его действиями, уже устал стоять с протянутой рукой, но убирать ее в карман было как-то глупо, поэтому он стоял и мысленно поторапливал менеджера.

– Ну? – потребовал он, когда пересчет денег совсем затянулся, и потрепал менеджера за рукав.

– Сейчас, – отмахнулся тот, – погоди, Сереж.

Солдат нервно сплюнул, и как бы невзначай положил замерзшую ладонь на ствол автомата. Менеджера этот жест ничуть не смутил, он бормотал себе под нос, будто мантру читал.

– Держи, – проговорил он через пару минут, – вот тут всем вашим.

– Хватит? – подозрительно спросил солдат, быстро убирая перетянутую резинкой пачку.

– За глаза, – криво усмехнулся тот, и окрикнул водителей: – По коням!

Солдат поджал губы, словно обиженная девица, которой щедро выдали денег на новые чулки, а на брошки могло и не хватить. Ржавый расшатанный шлагбаум пополз вверх, освобождая дорогу для двух КАМАЗов и белой китайской «воровайки», щедро усеянной иероглифами по левому борту.

Андрея Витальевича немилосердно трясло, несмотря на то, что он пристегнулся – в середине кабины ухватиться было не за что, и он невольно бросал завистливые взгляды то на водителя, то на пристроившегося у окна солдата Сережу. Сережа крепко вцепился в ручку на двери, автомат подпрыгивал у него на коленях, упираясь дулом в ляжку менеджеру. Андрей Витальевич отодвинул от себя дуло, направив его в сторону приборной доски, но ничего не сказал.

– Держитесь, мужики! – предупредил водитель, и сбавил скорость, только это не сильно помогло – на повороте тряхнуло немилосердно, дорога пошла под гору, и КАМАЗ невольно разогнался, скрежеща и гудя всей своей металлической тушей. Впереди расстилалось серо-буро-рыжее, словно заржавевшее поле, утреннее солнце светило из-за облаков и слепило глаза.

– Ну и дороги тут у вас, – выдохнул Андрей Витальевич, когда грузовик, наконец, остановился, дернувшись в последний раз. Спрыгнул на землю вслед за солдатом и подошел к внушительной куче металлолома, наполовину ушедшей в землю. Старые, темно-зеленые станки вперемешку с трубами, металлическими прутьями, несгораемыми и сушильными шкафами и все это разъеденное ржавчиной едва ли не на треть.

– Сколько ж лет этому добру? – спросил он Сергея, который опять ухватился за свой автомат и стоял серьезный и строгий, охраняя «добро».

– Много, – ответил тот, – вы машины-то потом сполосните хоть.

Андрей Витальевич кивнул, доставая из кожаного кейса садовые тканые рукавицы, обошел всех своих водителей и рабочих, внимательно осматривая каждого. Остановился перед одним не то молдаванином, не то таджиком, с густыми сросшимися бровями и запанибратски потряс его за плечо:

– Рукавицы не снимай, понял? – и для наглядности взял его за ладонь, – ни в коем случае не снимай. И обувь выкинешь.

– Выкинешь? – нахмурился тот, «монобровь» надвинулась на раскосые черные глаза. Посмотрел на свои стоптанные кроссовки и насупился.

– Я тебе новые куплю, не плачь, – успокоил его Андрей Витальевич, и все дружно заржали. – Всё, хорош галдеть, давайте за работу, мужики.

Тени от редких пыльных кустов становились все короче, гром и лязг уже который час стоял на всю округу. Грузовик-воровайка полностью загрузил один КАМАЗ и принялся за второй. Рука-манипулятор с хищными когтями раскрылась, опустилась в гущу ржавого металлолома, сгребая в пригоршню трубы и прутья. С грохотом перебросив добычу в нутро пустого КАМАЗа, когти сжались в металлический кулак, ударили им несколько раз, утрамбовывая собранное.

– Как будто в колокол лупит, – с неодобрением сказал Сергей, покачав головой.

– Ничего, ничего, – покачал головой Андрей Витальевич, – потерпи немножко. Избавлю я тебя от этого хламидиоза.

– Нет у меня никакого хламидиоза! Я медкомиссию проходил.

– Я про ржавый хлам. – Сказал тот, провожая взглядом очередной шкаф, опустившийся в кузов. Стальные когти воровайки зависли над здоровенным станком, словно выбирая слабое место. Тот стоял, облезлый и пыльный, обросший какой-то серой мохнатой паутиной, совершенно нелепый и жалкий посреди поля, давно истекший просроченным машинным маслом. На боку красовалась алая надпись «Слава СССР!», облупившаяся вместе с краской. Заскрипело, заныло, и все шесть когтей китайской воровайки впились в станок, пытаясь пробить стенки.

– Тяжеленный-то какой.

– А то. Вполне может, что цельнометаллический.

– Как же вы их разбираете-то потом?

– Как-как, – хмыкнул Андрей Витальевич, – поднимаем краном на высоту, а потом…

– И что, разбивается?

– Ну да. Там близко не стой – мне как-то раз отлетевшим болтом ногу пробило навылет. Ты думал, у вас одних служба и опасна, и трудна?

– Надо же, – подивился Сергей, уставившись на тяжело поднимающийся в воздух станок. Тот медленно отрывался от земли, будто услышал про свою дальнейшую судьбу и сопротивлялся ей. Воровайка загудела, словно раненный тираннозавр, и Андрей Витальевич замахал рукой, закричал: «Майна! Майна, твою же мать!», побежав к грузовику.

– Видать, и правда цельнометаллический, – проговорил Сергей, поискав себе другого собеседника взглядом, но рядом никого не было, только тощий, как макаронина, бровастый таджик ползал по земле, собирая в небольшой контейнер болты, детали и обрезки труб. Сергей подошел к нему, но общение с гастарбайтером было где-то настолько далеко за пределами добра и зла, что он только вздохнул и продолжил контролировать отгрузку.

– На сегодня все, что ли? – фыркнул Сергей, недовольно потирая урчащий живот. Покосился на холодный хотдог Андрея Витальевича, сочащийся кетчупом и майонезом.

– Скоро закончим, – кивнул тот. И совершенно неожиданно для Сергея, протянул тому черный целлофановый пакет. В пакете обнаружился еще один хотдог, давно остывший, но все еще такой соблазнительный, увесистый, с длинной здоровенной сосиской. Сергей тут же откусил четверть, принялся жевать, проникаясь самыми теплыми чувствами в адрес менеджера. Тот, как ни странно, оказался вовсе не жадным гнусом, торгующим родиной вразвес, а вполне свойским и приятным мужиком.

– Зря вы, конечно, сюда приехали. Все-таки… нельзя, наверное, этим железом торговать. Оно ж фонит.

– Так мы ж не для себя, – улыбнулся ему Андрей Витальевич, утирая губы салфеткой, – мы ж не в Киев сейчас, мы сразу в порт, на баржу отгрузим.

– И потом куда?

– В Турцию.

– А, в Турцию, – Сергей окончательно подобрел, – правильно, не хрен у нас этот… радиоактивный хламидиоз держать, пусть турки еще и денег нам за него дадут.

– Только это, Сереж, военная тайна. Лишнего не трепи.

– Как скажете. Приезжайте еще, забирайте.

– Приедем, приедем, нравится мне ваше чудесное поле.

– Что?

– Поле Чудес, – хмыкнул Андрей Витальевич себе под нос, – в Стране Дураков.

Сергей не вполне понял, что тот имел в виду, но переспрашивать не стал.

– Все, блядь, Виталич! – заорал потный высокий парень, спускаясь с руки-манипулятора, – загрузился я по самые гланды, того гляди, брюхо прорвется нахуй.

– Не прорвется, не волнуйся за свое брюхо, – сказал тот, но потом устало махнул рукой. – Ладно, народ, давайте на сегодня заканчивать работу.

Сергей с радостью отметил, что возражать начальству никто не стал. Перехватив автомат, он был готов уже запрыгнуть в кабину КАМАЗа, но Андрей Витальевич садиться в машину не спешил.

– Что у вас еще? – недовольно протянул он, нутром предчувствуя какую-то поганую неувязку, из-за которой могли начаться неприятности.

– Этот бровастый, как же его звали… где он? – Андрей Витальевич заозирался по сторонам, оглядывая чахлую траву и кусты. Сергей тут же невольно побледнел, вытянулся в струнку и со злости врезал по борту кулаком.

***

Бесценное для торговцев черным металлом поле казалось просто бесконечным, пока не удалось отползти подальше. Только когда захмызданные кусты смогли как следует защитить от случайного взгляда, он поднялся на ноги, и крадучись, пошел быстрее.

Когда тени вновь вытянулись, темные и густые, впереди показалась дорога. Сквозь разбитый асфальт сочилась бледная чахлая трава, тянулась к свету. Ускользнувший от начальства человек вышел на дорогу, потер вспотевшее лицо, невольно смазав бровь, отчего та стала невероятно густой и совсем ненатуральной.

Через несколько сотен шагов впереди показалась кирпичная автобусная остановка. Откуда-то справа потянуло приятным запахом костра и, кажется, жареного мяса, желудок отозвался голодным урчанием, но вечерний воздух был чересчур обманчиво спокоен. Остановка казалась неплохим местом для отдыха, но невдалеке от нее были видны строения, слишком похожие на военную заставу. И, как будто в подтверждение этим мыслям, заухала сирена, нагоняя инстинктивный подспудный страх.

Человек замер посреди дороги, заколебался, дергаясь то в одну, то в другую сторону, ощущая себя отличной мишенью. Кто-то невидимый и не особо далекий принялся отдавать приказы в мегафон, неразборчиво, невнятно, будто с полным ртом манной каши, и от этой неясности стало еще страшнее. Наконец он метнулся в сторону деревни, близ которой высились тополя, высокие, раскидистые и рыжие.

Застава оживилась, все так же, давясь неведомой кашей, бубнил мегафон, человек прижался спиной к дереву и замер, переводя дыхание. Рядом, ограждая старый заброшенный дом и двор, тянулся деревянный забор. Серо-бурая листва тихо шуршала под ногами. Он сунул руку глубоко за пазуху, осторожно выглянул из-за дерева, и тут же отшатнулся: военные, группой в шесть человек, пробежали по дороге, громко и слаженно топоча.

Он в очередной раз подумал о том, что это было не лучшим решением. Не самым лучшим выходом из ситуации. Откровенно говоря, это было самым настоящим идиотизмом – сунуться в Зону Отчуждения. Он отчаянно надеялся, что товарищ Макаров тоже так подумает.

Выбора не было. Пробежав сквозь высушенные заросли пыльной амброзии, он попытался забраться и перелезть через забор, но тот предательски заскрипел, прогнулся под его весом, земля вдруг встала дыбом и ударила его, подняв столб пыли. Человек закашлялся, растерянно потряс головой, пытаясь придти в себя. Небольшой черный рюкзак слегка расплющился под его весом, кожаная куртка порвалась в нескольких местах, и синтепон полез из дыр, как вата из распотрошенной игрушки, но он не обратил на это ни малейшего внимания, рванул к дому. Вновь взвыла сирена, заставив его шлепнуться на живот, и ящерицей заползти на крыльцо. Там, за забором раздался визг, и топот нечеловеческий, и солдатский мат, безостановочно выла сирена, хотелось скрючиться на полу и перестань сопротивляться, признав свое поражение.

Он стиснул зубы, попытавшись перебороть себя, добрался до террасы ползком, уперся лбом в ножку стола и вздрогнул от неожиданности, на какое-то мгновение решив, что это кирзач. К кирзачу обязательно прилагался второй, а к ним – солдат. А уж к нему, соответственно, табельное оружие.

Он только раскрыл рот, чтоб сказать хоть что-нибудь, робко поднял глаза, но осознал, что перед ним всего лишь стол, на четырех босых ножках. Самый обычный рассохшийся стол, с выцветшей клеёнкой в клеточку и гора серого грязного тряпья. И старая софа, пыльная, как газон весной.

Он заполз под софу. Геройствовать, принимать ответственные решения сил не осталось. А раз не было сил действовать, оставалось лишь отдаться на волю судьбе, а там как кривая вывезет. Под софой было пыльно, грязно, и в лицо, куда ни повернись, лезла липкая паутина. Сейчас придут, найдут, и… Не жди меня мама, хорошего сына.

Постепенно издерганные нервы успокоились, и он невольно прислушался к наступившей тишине: визги и стрельба затихли. Зато с другой стороны послышался смех. Он навострил уши.

– Вояки опять свинью с человеком спутали. Прорыв, прорыв. Гыгыгы.

– Ага. У кого, блядь, прорыв вон монстров из центра, а у кого – шантрапы с периферии. И ходят все такие важные, главное. Типа военные, с автоматами и в бронекостюмах государственных. Вот и думай потом, кто серьёзней, они или парни из Свободы.

– А ты за Свободу впрягся, что ли? Или сочувствующий?

– Нет, сочувствующий.

– Ишь!

– Да ладно, Свобода те ещё придурки. От них самих нужно Зону защищать, вместе с теми монстрами, которых они якобы отстреливают.

– Ага. Вот Долг и сидит на следующем кордоне, охраняет Зону от Свободы.

Вновь раздался ржач. Пистолет приятно и удобно лежал в ладони, успокаивал. Человек прижал его к себе, и немного осмотрелся. Осматривался, пока не сообразил, что куча тряпья и хлама в углу – ссохшийся скелет.

– Народ, а я слышал, у нас с запада забор рухнул нахрен. Вдруг кабаны к нам прорвались? Надо бы пойти проверить.

– Да? Когда?

– Да вот как только военные всполошились.

– Пошли глянем.

Он зажал себе рот рукой, услышав приближающиеся голоса.

– Забор кто-то снёс. Не, это не кабаны… Следы бы остались.

– По-моему, кто-то в доме. Пойдем, проверим?

– А вдруг военные?

– Они по одному в домах не прячутся.

Послышался топот тяжелых ботинок со стороны крыльца, отчего из самого нутра поднялся липкий, как та паутина, противный, гадкий страх. Не было ни подпола спасительного, ни щели, в которую можно было бы просочиться. Может, не заметят…

Страшно заскрипела софа, в лицо вполне ожидаемо уставилось черное дуло автомата.

– Брось оружие! – раздался голос.

Второй, такой же высокий и крепкий, как первый, стоял чуть поодаль, наблюдал. Пришлось положить пистолет и подняться, не дожидаясь, пока за шкирку вверх вздернут. Язык превратился в присохший к батарее шерстяной носок, от страха челюсти свело.

– Кто ты такой?

– Слышь, он, наверное, по-русски ни бельмеса не понимает, – сказал второй мрачно, разглядывая стоявшего перед ними человека. Тот, покорно подняв пустые руки, смотрел на них настороженно, черные глаза поблескивали, пухлые губы окаймляла густая черная щетина, спускаясь вниз, на худую шею. Медленно прижался к решетчатой раме террасы.

– Нет, ну ты погляди, – не то с усмешкой, не то с отвращением сказал первый, – сталкера-ма к нам в Зону пришла.

– Потерялся, что ли?

– Насяльника, небось, своего ищет. Может, военные его привезли кафель в туалете класть?

– А черт его… – не успел договорить первый, когда человек, внезапно отшатнувшись назад, со звоном расшиб мутное стекло. Ему почти удалось вывалиться наружу, но сталкеры ухватили его за ноги, втянули обратно. Он попытался вывернуться, ударив первого кулаком в кадык, но тут же опрокинулся на пол от удара.

– Сидеть смирно, блядь! – рявкнул первый, съездил ему по щеке так, что голова человека дернулась, он ударился виском и невольно застонал. – И не рыпаться, блядь, когда с тобой разговаривают.

– Ладно тебе, не искри, – сказал второй, – щас отправим его обратно на заставу, пусть там и работает.

– Понаехали тут… а это что еще за херня? – первый уставился на свой кулак, выпачканный в чем-то черном. Потом перевел взгляд на сидящего на полу. Черная щетина того смазалась, обнажив светлую кожу.

– Да из него гастарбайтер, как из теба, Леха, гитарист! – изумленно выдохнул второй сталкер, и демонстративно поднял автомат, – а ну говори живо, кто ты такой, и откуда взялся?

– Оттуда, – ответил человек, кивнул куда-то в сторону периметра.

– И что ты здесь забыл? Какого хрена таджиком прикидываешься?

– Надо мне так, – человек поднял глаза. Смотрел на сталкеров по-прежнему настороженно, с таким выражением лица, что, мол, не обижусь, если вы меня здесь и пристрелите.

– Ну не ссы, не ссы, – уже менее грозно сказал второй, – если ты не военный, и не бандит, мы тебя не тронем.

– Правда?

– Больно надо об тебя руки пачкать, – пробурчал первый, стирая с пальцев следы «щетины». Сглотнул пару раз, потирая пострадавший кадык.

– Как тебя зовут? – второй протянул ему руку.

– Меня? – по-дурацки переспросил он, а потом чуть улыбнулся, – в последнее время меня звали Рю.

– Рю, ну надо же… а меня Дима. Вот на кой хер ты здесь, Рю? Потерялся, заблудился?

– Я сюда намеренно пришел, – выдохнул тот без акцента, едва заметно растягивая слова по-среднерусски. Он устало полуприкрыл глаза и прижался спиной к стене.

– С хрена ли ты тут отдыхать собрался? Сюда придти догадался, а куда дальше – не знаешь что ли?

– Нет.

– Вставай, нехер тут рассиживаться. И ствол свой подобрать можешь, только не глупи, усек?

– Усек, – кивнул тот, быстро сцапал свой пистолет и поднялся на ноги.

Из-за забора на них смотрело еще десять мужиков, таких же крепких, серьезных на вид. Конвоируемый двумя сталкерами Рю попытался улыбнуться приветственно, но вышло, мягко говоря, хреново.

– А эти… мне ничего не сделают? – шепнул он Диме, ощущая насмешливые взгляды.

– Ничего-ничего, – буркнул Леха, – только будешь плохо себя вести – поставят к стенке и расстреляют.

– Правда?

– Правда-правда, по закону гор.

– Каких гор…?

– Лех, кончай хуйню пороть, – хмыкнул Дима, выходя за калитку. Рю шел следом, настороженно разглядывая большую вытоптанную площадку, три металлические бочки, в одной из которых горел костер. Рю на автомате перевел стоимость бочек в рубли, а потом потряс головой. Судя по слухам, которые ему довелось услышать, сталкеры бочками не торговали.

– Садись, – велел ему Дима, кивнув на бревно. Рю уселся, куда ему велено было, скинул свой рюкзак в пыльную траву, вытянул из-за пазухи носовой платок, и, поплевав на него, принялся вытирать перепачканное лицо. Дима молчал, с интересом наблюдая, как под слоем жирного карандаша проявляются настоящие брови – тонкие, вразлет. Рю молчал, не замечая его. Как и в любой незнакомой, необычной ситуации, ему хотелось улечься куда-нибудь под одеяло, и закрыть глаза. Ничего не вижу, ничего не слышу.

Но надеяться можно было только на себя, не было рядом внимательного начальства, готового подсказать в нужный момент, не было четких приказов, обязательных к исполнению. Сам себе начальство, сам себе исполняло. Какая гадость эта ваши самостоятельная жизнь и ответственность.

Платок быстро стал серым. Наверное, внутренности тоже покрылись этой вездесущей пылью… Интересно, успел ли он уже нахвататься радиации, или солдат с Кордона врал?

Местное население, видимо, давно наплевало на радиацию. Местное население собралось возле костра и с интересом разглядывало новичка. Местное население представляло собой крепких и здоровенных мужиков, не последнюю очередь здоровенных на вид из-за брони. Рю оглядел свою куртку, отодрал висевший на соплях рваный капюшон и нервно оглянулся.

– А говорили, у вас тут гастарбайтер, – разочарованно протянул кто-то, оглядывая кое-как умывшегося, тощего, как подросток, Рю, – это ж не гастарбайтер, это говнарь какой-то малолетний.

– Цой, ты?

– Нет. Цой уже умер, а я еще нет.

– Ну, здесь с этим быстро!

– А как тебя звать-то?

– Рю.

– Китаец, что ли?

– Ага, – нервно усмехнулся тот, – по прабабушкиной линии.

Двое принялись оглядывать его и спорить, похож он на китайца или не особо. Рю молчал, не встревая в спор, потому что сам не знал, похож ли он на китайца. Живых китайцев он отродясь не видел, а раскосыми глазами, скуластым и узким, как у кошки лицом он явно пошел в собственное начальство. Бывшее начальство, поправил он себя, закусив губу.

Запалили еще два костра, тепло проникало в замерзшие руки, гладило по щекам, обманчиво успокаивая и обещая, что все будет хорошо. Рю ему не слишком-то верил. Окружающие тоже смотрели на него недоверчиво. Никто никому не доверял. Однако деваться было некуда

– А ты откуда?

– Из одного небольшого, закрытого города.

– А из страны из какой?

– Хочешь чаю? – предложил ещё какой-то мужик из любопытствующих.

– Из России, – опустил взгляд, – совсем закрытый город. Чаю хочу, очень.

– А я из Украины, – сказал еще кто-то, Рю закивал, даже и не стараясь запомнить всех, лица сливались в одно. Схватил протянутую крышку от термоса, дымящуюся, горячую. Подул в нее и отпил немного и закрыл глаза. Крепко заваренный сладкий чай согревал не хуже водки. Кивал в ответ на приветствия, повторял одно и тоже несколько раз, не поднимая взгляд, внимание смущало и раздражало сейчас, когда хотелось забиться куда-нибудь в угол. А толпа все не расходилась, стояли, разглядывали его с интересом. То ли национальность новенького отгадывали, то ли половую принадлежность.

– Так зачем ты в Зоне? Расскажи? – Дима долил ему еще чая, и присел поближе. Первый сталкер, которому досталось от Рю, выполз из подвала сбоку. Сморгнул и уставился на него недовольно.

– Спрятаться мне надо, – криво усмехнулся Рю, держа крышку в обеих ладонях.

– От кого же это можно прятаться в Зоне? – усмехнулся кто-то из мужиков. Часть местного населения расселась вокруг, часть всё-таки куда-то разбрелась, ворча себе под нос.

– Тут так страшно, что проще в петлю залезть, – проговорил кто-то другой.

– Надо будет – залезу, – усмехнулся Рю, не упомянув о том, что не так давно уже хотел застрелиться.

– А почему именно сюда, а не за границу куда-нибудь? Лучше места нет, что ли?

– Курица не птица, Зона не заграница, – усмехнулись собственной шутке.

– Прям ты нужен кому так, что аж сюда прибежал!

– Ищут военные, ищут милиция, – тихо заговорил Рю, – ищут давно, но не могут найти. Чтоб за границу попасть, нужны деньги и документы, а у меня нет ничего. Без денег и документов, – он опять усмехнулся, вздернув тонкую бровь, – я могу только кафель класть. Или чермет собирать, но я по уши уже насобирался. Денег так не накопишь, да и не очень это безопасно…

– Ничего, – ухмыльнулся высокий усатый мужик, – пару дней тут потусуешься, и если жив останешься – сбежишь обратно свой кафель класть, будешь каждую плитку целовать с благодарностью.

– Может, и сбегу, и поцелую, – не стал спорить Рю, сощурил раскосые глаза, отчего стал похож на фигурку нецкэ, вырезанную из кости.

Первый сталкер прошелся за спинами остальных, встал в отдалении, сложил руки на груди и окинул всех мрачным взглядом.

– Ладно, большинство сюда за артефактами идет, – заговорил один из сталкеров постарше. – Чтобы денег заработать. Здесь, на Кордоне, в основном такие и сидят. Чтобы если что, обратно на большую землю свалить. А если кто сюда по убеждениям идёт, то нужно дальше вглубь идти. Там есть два клана, Свобода и Долг. У них тоже есть свои торговцы, так что там тоже можно неплохо разжиться, если выжить сможешь, конечно. Еще там же, поглубже, есть научные лаборатории, которые охраняют либо военные, либо долговцы, как договорятся.

Рю закивал, допивая остатки чая.

– Есть наёмники. Это совсем уж крутые ребята, которым плевать на распри Долга со Свободой. Они в Зону просто заработать пришли, и весьма профессионально подготовились. А есть еще бандиты. Но эти пацаны есть везде, кроме Припяти, разве что. Туда Монолит никого не пускает. Монолит это самые, что ни на есть придурки с прожженными мозгами. Говорить даже про них не хочется. Заняли Припять со станцией и сидят там, как собака на сене.

– А вы кто? Вы не военные разве? – положил пальцы на автомат Димы. Тот покосился хмуро и задвинул оружие за спину от греха подальше.

– Нет, мы просто обычные сталкеры. Большинство, – обвёл рукой собравшихся. – Дальше заставы Долга и не ходило никогда. До Свалки и всё. На Свалке часть артефакты появляются. Сидорович отстёгивает военным с заставы, и они всех, кто на хуторе, не трогают. Так что это хорошо, что ты до нас добрала… – подвис на пару секунд, – …лся раньше, чем они тебя словили.

Все замерли и посмотреди на него, как на идиота.

– Как же тебе удалось сюда пробраться, если ты совсем ничего не знаешь? – проговорил кто-то растерянно.

– Это мужик, мужик, точно вам говорю, – хрипло буркнул первый сталкер по имени Леха. Но его никто не услышал.

– Я с конторой по закупке металлолома приехал. Я полгода у них работал на отгрузке, но платили совсем паршиво, скопить почти ничего не удалось, а работать приходилось ой как много.

– Ты думаешь, здесь тебе легче будет?

Рю не нашелся с ответом, уставился в пустую крышку. Повисла тишина, долгая и напряженная. Слышно было, как трещат сучья в пламени.

– Здесь, – проговорил негромко, – у меня хоть шанс есть. А там – только вшивый матрас на троих, и въебывать с шести утра до десяти вечера. И больше ничего.

– Оставайся, раз так решил, – проговорил ему Дима.

– Романтика опять же, – ехидно усмехнулся усатый, – а какая здесь природа!

– А какие тебе ночью будут сниться сны!

Местное население с охотой подхватило тему, принялись травить байки про Зону, про бандитов и про военных.

– А что… – проговорил Рю после паузы, – военные с такими, как я, делают?

– С такими как ты? – протянул усатый лукаво. – Ну, не знаю. Обычно ловят и сдают в милицию обратно на большую землю. А проникновение в Зону уголовно наказуемо.

– Нельзя мне в милицию попадать!

– Миграционная служба в Кишинев отправит? – схохмили в толпе.

– Так ты и не попадайся им. Обычно сталкеры на смерть с военными с кордона бьются.

– А зачем тогда вы за мной побежали охотиться? – нахмурился Рю.

– Мы на тебя не охотились! – возмутился Дима. – Мы хотели проверить, не пробрались ли мутанты на хутор. А то там, куда вояки побежали свой прорыв латать, недавно стая кабанов поселилась. Они вроде не вылезали оттуда. Но их могли спугнуть. Хер знает, куда они побегут.

– Тебе не попадались, нет? – один из старших ехидничает.

– Я вас испугался! – мрачно заявил Рю.

– Это потому что ты кабанов-мутантов не видел, – фыркнул Дима. – Если военные их не уволокли, можно сходить на дохлых посмотреть.

– Ага, на ночь глядя как раз! – кто-то поднял его на смех.

– Никто мне, кроме вас не попадался!

– Вот и радуйся! Раз тебе так деньги нужны, тут с этим просто. Относительно просто. Сидорович большой альтруист, завсегда таким как ты помочь готов.

– За просто так?

– За задание.

– Зада-а-ание…?! – протянул задумчиво, пошлепал ладонями по коленям, – нет, наверное. Мне глубже в Зону надо попасть, потому что если военные поймают – мне так и так кранты.

Усатый помотал головой скептически.

– В таком виде ты дальше Кордона не уйдёшь. Тебе деньги нужны, чтобы приодеться.

– А хочешь, я тебя провожу? – предложил Дима. – Я всё равно на Свалку собираюсь. А одному идти страшно.

– Вот чудесная компания будет, – кто-то прыснул.

Леха, стоявший за спинами мужиков, многозначительно помотал головой, мол, Дима хороший.

– Боюсь я к кому-то еще обращаться, – признался Рю, зажав крышку от термоса между колен, – вдруг этот ваш Сидорович меня увидит и решит, что выгоднее будет военным сдать.

– Он не такой, – помотал головой Дима. Усатый оценивающе окинул взглядом фигуру Рю, а Леха перехватил его взгляд, вначале повертел пальцем у виска, а потом еще и постучал пальцем по лбу, для наглядности. Мол, дебил ты, или как? Усатый выразительную мимику Лехи проигнорировал.

– Если бы он этим промышлял, – сказал Дима, – сталкеров бы в Зоне не было никогда. Думаешь, таких как ты, кто от людей снаружи сбегает, нет больше? От долгов многие бегут.

Рю ничего на это не сказал. Сунулся в свой потрепанный рюкзак, достал пакет с вареными яйцами, и печально осмотрел его. Яйца не выдержали падения с забора, сплющились совсем, но Рю настойчиво принялся выколупывать из них обломки скорлупы. Дима усмехнулся и протянул ему банку горячей перловой каши с тушенкой.

– Я с тобой потом тоже поделюсь, пообещал Рю, многозначительно похлопав по боку своего тощего мятого рюкзака, не обращая внимания на усмешки. Вытащил ножевилку из кармана и принялся есть, стараясь не жрать голодно, как кот, оставленный нерадивыми хозяевами без еды на целые выходные.

– У тебя вообще хоть какое-нибудь оружие есть с собой?

– Пистолет, – продемонстрировал, вытянув из-за пазухи.

– К Сидоровичу пойдешь, патронов заодно купи. Они здесь быстро заканчиваются.

Рю закивал, не отрываясь от еды. Уши его едва заметно двигались, и он то и дело отодвигал выбившиеся из хвоста длинные темные пряди волос, так и норовившие попасть в рот.

***

Утро настало быстро и безоговорочно. Мудренее вечера оно не оказалось. Рю лежал с закрытыми глазами, прислушиваясь к своим ощущениям. Больше всего сейчас хотелось плюнуть на все и уйти, изобрести еще какой-нибудь вариант, попроще и не такой рискованный. Но сколько сил было потрачено…

– Просыпайся, – толкнули его в плечо. Он сонно потянулся, сел на ушатанной старой софе, свесив ноги вниз. Ночевавший рядом Дима принялся пересказывать ему суть местных разборок с бандитами, встряхиваю измятую за ночь куртку. Без брони Дима оказался моложе и худее, и тянул максимум на двадцать лет.

– Я с такими гопниками еще там, у себя на районе конфликтовал. Один раз, помню, иду домой…

– Умываться у вас тут принято?

– Тут колонка есть.

– Проводи, – сказал Рю. И добавил, – пожалуйста.

Колонка хрипло плевалась водой, захлебываясь и давясь ею, рычала утробно и гулко. Диме надоело смотреть на это, и он надавил на облупившийся рычаг: в колонке хрюкнуло, забулькало, ровная струя забила о ржавый лист железа.

– Спасибо, – Рю принялся умываться, размышляя о том, насколько эта вода чистая. Судя по художественным фильмам, радиоактивная жидкость имела обыкновение светиться кислотно-зеленым цветом, но верить фильмам было глупо.

– С меня кожа потом не слезет? – поинтересовался он, нервно потирая потную шею.

– Может, слезет. А может, и не слезет. У всех разная реакция. Лучше не злоупотреблять.

Но, вопреки своим словам, попросил его подержать рычаг и тоже умылся, отфыркиваясь шумно. Вода пахла металлом, оставив после себя во рту странный привкус.

– От кого ты бежишь? – Дима вытерся рукавом. – От бандитов?

– Нет, – покачал головой, и пошел прочь от колонки, руки и лицо от холодной воды слегка покраснели, ресницы слиплись в иголки, – от военных. Мне… сложно сказать.

– У тебя имя такое странное.

– Это не имя.

– Хорошо, что не имя. Ты говоришь, что ты из закрытого города… – задумался. – Ладно. Пойдём, один тайник проверим. Мне сегодня знакомый на ПДА координаты кинул.

– Вот так запросто?

– А тебе сложно надо?

– Нет… сложно не надо.

***

Пыльная дорога поднималась в гору, слежавшийся грунт упруго пружинил под кроссовками. Если закрыть глаза и ни о чем не думать, то казалось, будто настало долгожданное лето, и можно пойти на большое вытоптанное поле с редкими кустиками травы и поиграть в футбол с пацанами, или сбегать на речку.

– Эй, – ощутимо толкнули под локоть, – глаза-то разуй. Чего расслабился?

– Здесь тоже опасно? – Рю кивнул в сторону косогора, уходившего вверх.

– Здесь охереть как опасно, – буркнул тот, – по дороге военные ходят. Твои любимые.

Димка достал бинокль, осматривая окрестности – все больше для понта, с низины ничего нельзя было разглядеть. Рю сразу понял, но смолчал, легко предоставив ему лидерство – а Димка только того и ждал.