Текст книги "Амулет (СИ)"
Автор книги: TolstyjRyzh
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)
– Дикость какая! – пробурчал Джослин, котов не любивший.
– А ещё, мой друг, вам не терпится ее погладить... – тихонько прошептал себе под нос сэр Этьен, который, хоть и был грубоват и неграмотен, все же отнюдь не был глупцом и обладал хорошим зрением.
Его расслышал только сам храмовник, метнувший в приятеля грозный взгляд.
Доминика не нашлась, что ответить. С одной стороны, и она своим неосторожным замечанием едва не спровоцировала ссору, с другой стороны, в какой-то степени ей польстила неожиданная характеристика Сен Клера. Она хорошо помнила, как предупредительно он отнёсся к ней тогда, в башне, когда они с Осбертом искали амулет.
И, хотя она вменяла ему в вину тот факт, что оказалась в замке жестокого барона, девушка признавала, что до этой минуты храмовник не обидел лично ее ни словом, ни делом.
Как оказалось, отец Варфоломей уже какое-то время сидел на своем месте, прислушиваясь к беседе. Как только тема разговора исчерпала себя, все присутствующие вновь повернулись к нему и он продолжал свой рассказ.
– Так вот, милостивые дамы и господа, чародей Мирклин время от времени давал своим рыцарям разные задания, и вознаграждал их за это своей магией. Как-то раз он отправил их вернуть ему украденную прежде волшебную книгу, равной которой не было на свете. Владелец этой книги обладал серьезнейшей силой, которая, в отличии от известного нам артефакта, подчинялась ему целиком и полностью. Лорд Дарксторм добыл эту книгу, но тот чародей, который украл ее у Мирклина, неосторожно рассказал благородному лорду, что книгой может пользоваться любой человек, а не только волшебник. И несчастный лорд впал в такое искушение, которое оказалось сильнее его. Дьявол вложил в его руки волшебную книгу. Дьявол же подсказал ему, что в ней было написано, ибо то был колдовской язык, спаси нас Бог от таких искусов.
– Но отче, ведь лорд Дарксторм мог столько хорошего сделать при помощи этой книги! – не удержалась Мабель. Бланш истово закивала в знак согласия, ее вязание давно лежало в стороне.
– Как и покойный барон, при помощи амулета. Но что-то я не заметил, чтоб человек, получивший в свои руки огромную силу, хоть раз бы применил ее во благо,. – иронически заметил Сен Клер.
– Гмм… боюсь, что благородный сэр рыцарь прав, к сожалению. Но позвольте мне продолжить рассказ. Когда Мирклин сообразил, что лорд Дарксторм решил сам воспользоваться книгой, он попытался было помешать ему. Но лорд оказался достаточно проницательным и немедленно заточил чародея в колдовскую тюрьму, где тот и колдовать не мог. Лорд Дарксторм проштудировал волшебную книгу от корки до корки, и вообразивши себя великим чародеем, стал казнить и истязать людей направо и налево. Он заколдовал почти всех своих соратников, стоило им хоть раз упомянуть о Мирклине, иссушил реки и истребил своих врагов. Но в очередной раз перечитывая книгу, лорд Дарксторм заметил в самом конце какое-то короткое заклинание. Оно называлось “Наиглавнейшее колдовство”.
– Ничего себе, подходящее названьице для того, кто хочет привлечь внимание, – пробурчал сэр Осберт, делавший вид, что история его не слишком интересует, а сидит он тут исключительно для того, чтоб быть поближе к Мабель.
– Верно, благородный рыцарь, и сейчас вы поймёте, в чем дело, – невозмутимо продолжал священник. – Так вот, найдя это заклинание, лорд Дарксторм, ослеплённый собственным величием, немедленно решил испытать его. Созвав всех оставшихся верными ему соратников (а таких было не так уж и много), он произнес это заклинание, с интересом ожидая, что случится какое-нибудь невообразимое чудо.
– И как, случилось? – с нетерпением спросила Мабель.
– Случилось. Но не совсем то, которого лорд Дарксторм ожидал. Видите ли, дети мои, дьявол хоть и обещает нам златые горы, однако никогда не исполняет обещанного. Как говорится в притче…
– Святой отец, простите, но хотелось бы услышать…
– Да, прости, дочь моя, я отвлекся. Так вот, как только лорд Дарксторм произнес последние слова чародейского заговора, тотчас же затрясся его дворец, потом громадные глыбы огня стали падать с неба и едва не разрушили весь город. Следом за ним явились твари хищные, наподобие огромных ящеров. Люди Дарксторма бились с ними, но не могли одолеть этих чудовищ. Страницы в книге изменились, теперь они не давали сказать ни одного заклинания, но предсказывали конец света.
Слушатели ошарашенно молчали.
– Тогда лорд Дарксторм понял, что в гордыне своей он забыл господа и начал неистово молиться. Он молился день и ночь, не вкушал никакой пищи, оделся в рубище, истязал себя и не мыл лица своего, что покрылось копотью…
– Прямо, как мы, – тихо шепнул Джослин и повернулся на бок.
Лорд молился так отчаянно, что господь бог сжалился над ним и послал ему утешение. Вместе со своими верными соратниками, кои молились и истязали себя вместе с ним, он принес колдовскую книгу в чародейскую тюрьму, где был заключен чародей Мирклин. В пути их едва не убили землетрясения и страшная жара, а под конец воды омыли их и почти что внесли в темницу.
– И что сказал ему чародей? – полюбопытствовал сэр Этьен, который к этому моменту почти оттеснил соперника от девушки. – Небось отправил его к чертовой бабушке, простите, дамы, или ещё куда подальше.
– Нет, сэр рыцарь, – священник тонко усмехнулся, и его улыбка не слишком-то понравилась Сен Клеру. –
– Мирклин взял у лорда Дарксторма чародейскую книгу и поблагодарил его. Он сказал, что эта книга была проверкой. Таких книг было несколько, и если они попадали в неправильные руки, рано или поздно заполучивший их человек произносил запретное заклинание.
– То есть, отче, поправьте меня, если я недопонял, – произнес храмовник, – тот, кто произнес запретное заклинание, рано или поздно сам принес бы книгу чародею?
– Правильно, сын мой, – просиял старик. – Чародей остановил грядущий конец света, все непотребства, совершенные лордом Даркстормом, были исправлены, а сам он покаялся, удалился в дальний монастырь и до конца дней своих вел благочестивый образ жизни, не знаясь с магами, чародеями и иными еретиками.
– Нет уж, простите, святой отец, – не унимался тамплиер, сам не ожидавший, что эта история настолько заинтересует его. – А в таком случае, какого дьявола это заклинание не было помещенно на первые страницы книги, чтоб этот лорд Даркстрем, или как там его, произнес его сразу,как полез без спроса в книгу?
– И снова скажу, что вы правы, сэр рыцарь – отец Варфоломей скривился так, будто хватил стакан уксусу. – Но видите ли, тогда бы и история была бы значительно короче.
– Хорошая история! – одобрил сэр Этьен, тихонько поглаживающий замечтавшуюся Мабель по руке.
Все слушавшие словно очнулись – задвигались и заговорили. Джослин, судя по всему, мечтал о чародейской книге, а Доминика выглядела уставшей.
Поздно уже, – зевнул сэр Осберт, вставая. – Чья первая стража?
====== Часть 11 Наружу ======
Здравствуйте, призраки завтра
Со мной так всё время нельзя
Для героев фатальность безнадёжно смешна
Здесь большая игра
Пленных не брали в расчёт
Женщина, твой ядовитый укус – роковой
И. Лагутенко, “Призраки завтра”
С момента добровольного заключения отчаянных узников в каменном мешке пошли третьи сутки, когда дежуривший во внешнем подвале сэр Этьен услышал какой-то странный звук, явно доносившийся снаружи.
Они пытались открыть дверь и ранее, но страх пересиливал в них необходимость в свежем воздухе.
Звуки, привлекший внимание рыцаря, повторялся снова и снова, но это не было попыткой вломиться в дверь, скорее уж, каким-то пыхтением и скулежом. Один раз ему даже почудился собачий лай, но остальные с презрением отмели эту догадку – собакам было не убежать от голодных мертвецов.
Возможно, что и сейчас никто не обратил бы внимания на странные звуки, если бы еды не осталось так мало. Вода, как ни странно, ещё была.
Без свежего воздуха было совсем туго, и обитатели подвала все чаще проводили время в дреме, кашляя и беспокойно ворочаясь. Каждый старался заняться каким-нибудь делом, хоть спать, хоть болтать, хоть читать, только бы не чувствовать, насколько медленно ползет время.
– Милостивые господа! Не будет ли вы так любезны выслушать смиренного служителя матери нашей церкви? – витиевато начал свою речь старый священник. Он тоже похудел и осунулся, но, в отличие от остальных, был немного бодрее.
– Чего тебе, старец? – проворчал сэр Осберт, не открывая глаз.
– Я так понимаю, что рано или поздно нам все же придется, подобно лисице, высунуть нос из своей норы. Возможно, стоит сделать это сейчас, пока благородные рыцари ещё не совсем ослабели?
– Кто это ослабел? Мы? Да глупости какие, старик, не говори, чего не знаешь. Мы бодры и полны сил, уж по крайней мере я отвечаю за себя! Вот, смотри и дивись, святой отец! – с этими словами сэр Этьен поднял сидевшую на скамье Мабель на руки, не обращая внимание на ее слабое сопротивление.
Служанка бросилась было госпоже на помощь, но та сама освободилась от хватки рыцаря, к его неудовольствию.
– Сэр Этьен! Нет никакой нужды носить меня на руках, я ещё не настолько плохо себя чувствую. И вообще, – возмущённо продолжала девушка, – рядом с вами я чувствую себя детской игрушкой – вам постоянно необходимо трогать меня, гладить мне руку или ещё что, похуже – брови рыцаря невольно взлетели вверх, но девушка не обратила на это внимание, занятая гневной отповедью.
– Простите, сударыня, но я не ослышался? Где располагается это самое “похуже”, которое, по вашим словам, я изволил гладить?!
– Хватит! – решительно рявкнул Сен Клер, слушавший всю эту беседу и похожие на неё уже некоторое время и смертельно уставший от безделья, бездействия и бесконечных перепалок “на ровном месте”.
– Вы беситесь от скуки, господа.
Он чуть ли не пинками выгнал всех мужчин, кроме священника, которому тамплиер по-прежнему не слишком доверял, в первый от входной двери подвал.
– Сожалею, сударыня, мы продолжим наше выяснение позднее! – Этьен фамильярно послал возмущённой девушке воздушный поцелуй.
Удостоверившись в том, что все его хорошо слышат, Сен Клер заговорил – тихо и отрывисто, но чётко, как говорил бы в засаде со своими людьми.
– Оставаться здесь опасно. Воздух плохой, воды мало, а еда скоро и вовсе закончится. Вполне возможно, что твари снаружи уже перебили друг друга, как мы и надеялись. Но на данный момент я не могу быть до конца уверен в этом. Поэтому мое предложение – сделать вылазку, для того, чтоб понять ситуацию, плюс принести по возможности еды и воды в убежище. Быть может, мы сможем и вовсе покинуть замок.
– Ты прав, Амори, и я с радостью пойду с тобой – Этьен мигом посерьёзнел.
– И я! Господин, умоляю, позвольте мне пойти с вами, я тут уже корни пустил и мхом покрылся! – взмолился оруженосец.
– Что ж, сэр храмовник, вы конечно редкий мерзавец, но тут вы правы – сэр Осберт изрядно удивил всех присутствующих.
Андрэ и Хамон промолчали, но было видно, что и им не терпится выйти наружу.
Улыбка тамплиера, и без того кривоватая из-за шрама, стала ещё страшнее.
– Ну что же… – медленно произнес он. – Мне кажется, что не стоит класть все яйца в одну корзину. Я возьму с собой сэра Осберта, Андрэ и Хамона. Сэр Этьен и Джослин останутся здесь, охранять дам и священника, и ожидать нашего возвращения
– Господин! – Джослин выглядел возмущенным и обиженным до глубины души.
– Что ещё?! А, кстати, подойди-ка, парень, я должен шепнуть тебе кое-что на ухо.
Оруженосец нехотя повиновался. Сен Клер долго шептал ему что-то, и понемногу лицо Джослина просветлело, насколько можно было увидеть в полумраке.
– И запомни, первое – самое главное! – напутствовал его тамплиер. С этими словами он повернулся к остальным.
– Ну что? Никто больше не хочет ничего сказать?!
– Я понимаю, что ты хочешь сам приглядеть за сэром Осбертом, а не оставлять нам это сокровище. – спокойно сказал де Баже, – видит Бог, я хочу помочь тебе, но… что ж, Мабель останется на моем попечении!
– Размечтался!– фыркнул сэр Осберт. – Эта девушка уже без пяти минут моя невеста, так что умерьте свои необузданные страсти, глубоконеуважаемый сэр.
– Так, достаточно! – храмовник встал между спорщиками. – мы сейчас все в одной тарелке. Я подозреваю, ле Дюк, что ты, как и я, не доверяешь старому священнику. Поэтому я оставляю с девушками и рыцарем своего оруженосца…
– Которому ты, без сомнения, дал строгий наказ относительно того, что он должен сделать, дабы использовать девицу в своих целях! – ослеплённый ревностью, Осберт не видел ничего и никого.
– Можешь прекратить верещать, я не претендую на девицу Мабель. Я все ещё тамплиер, забыл? И мой обет безбрачия принят не просто так. Посему успокойся и перестань ревновать этого тощего цыпленка к каждому столбу.
– Уж чья бы корова мычала! Да ты как коршун, вьешься над послушницей. Бедная девочка и не знает, как избавиться от твоего настырного присутствия!
– Если вы на женщин слишком падки,– вдруг запел Хамон, – в прелестях ищите недостатки. Станет сразу все намного проще: девушка стройна, мы скажем: мощи! Умницу мы наречем уродкой, добрую объявим сумасбродкой. Ласковая – стало быть, липучка, держит себя строго – значит, злючка (“Собака на стене”, “Песня Тристана”)
– Вот именно, – согласился с шутом сэр Этьен,. – и вообще, какое тебе дело, что будет с послушницей? Она в любом случае потеряна для мира, несмотря на красоту. Так что направь свою ярость против тварей и успокойся пока.
Осберт последовал мудрому совету, все ещё что-то недовольно бурча.
Сен Клер обернулся к приятелю.
– Что ты думаешь о моем выборе? Только хоть на минуту забудь о своей страсти к девушке и шутках.
– Побойся бога, Амори, я мрачен, как надгробие. Андрэ я доверяю, он человек барона, и в силу обстоятельств будет тебе полезен – он лучше всех знает замок. Шут ловок и осторожен, но как ты сможешь говорить с ним в случае чего? И потом, он предан своему господину до печенок.
Об этом не беспокойся. Но справишься ли ты с одним оруженосцем?
– Мне будет всяко проще, чем тебе.
– Возможно.
В этот момент шут внезапно подошёл к храмовнику, низко поклонился и указал сперва на себя, затем на дверь. Потом он изобразил в воздухе что-то небольшое, вроде квадрата, от которого отходили две линии вверх.
Рыцари с интересом смотрели на эту пантомиму.
“Он явно знает больше, чем может сказать” подумал Сен Клер.
– Амулет! – осенило Осберта. – Да, мой дорогой шут, ты ведь знаешь, где находится амулет?
Хамон посмотрел на господина со странным выражением лица, чуть наклонив голову налево. Будто не знал, соглашаться ему или нет.
Потом он, отчаявшись, схватил лютню и пропел :
За годом год мои слова,
Он произносит с трона.
Моя всем правит голова,
Но на другой корона. (“Не покидай”, “Песня Канцлера”)
– Хамон! – рявкнул Осберт – Да за такое тебя мало просто высечь, хороший господин с тебя шкуру бы спустил, и ты ещё должен был ему спасибо сказать, негодяй! Я не желаю брать с собой на вылазку предателя и дурака, способного испортить дело.
– Нет, – сказал тамплиер. – Хамон пойдет с нами.
– Я его господин, я и решаю, куда он пойдет и с кем! – заартачился ле Дюк.
– Ты, – храмовник выделил это слово, – уже нарешал до того, что он говорить не может. Сдается мне, что твой шут владеет какой-то информацией, и ты очень не хочешь, чтоб она дошла до меня. Напоминаю тебе, сэр Осберт, что коль уж мы пока в одной упряжке, так и надо научиться действовать сообща . В противном случае твоя якобы невеста имеет все шансы узнать о том, как именно ты выслуживался перед королем! – последние слова он тихо, но яростно прошипел прямо в лицо рыцарю, который от такого пошел красными пятнами.
– Ты… ты что, шантажируешь меня? Ах ты ж… позор своего ордена, проклятый пёс!
– Да! Черт меня раздери, да, я шантажирую тебя и буду делать это до тех пор, пока ты научишься слушать людей мудрее тебя, и не лезть в драку по желанию своей левой ноги! А сейчас иди и попрощайся с девушкой, да держи язык за зубами, иначе и я молчать не буду! – он толкнул рыцаря в грудь, в сторону прохода во второй подвал.
Осберт был в таком замешательстве, что аж послушался. Обвинения в содомском грехе были сами по себе серьезной причиной для вызова на дуэль, но сейчас было не время и не место. Кроме этого, проклятый храмовник явно владел какой-то неизвестной ему информацией, что было непонятно и неприятно. Привыкнув всегда думать на шаг вперёд и владеть ситуацией, ле Дюк вдруг ощутил, что умение предугадывать не слишком-то помогает ему теперь, а лидерство у него выдернули, как коврик из-под ног, ещё ранее.
Приойдя, наконец, к решению касаемо количества выходящих на разведку, рыцари посвятили в него остальных обитателей подвала. Мабель казалась обеспокоенной разлукой с Осбертом, что не радовало де Баже, священник был отрешен и спокоен, а Доминика лишь кивнула и снова принялась за чтение рукописей. В последнее время послушница явно находила в них утешение, в отличии от Мабель, которой все было не мило. Та часто плакала, вспоминая погибшего отца, и в отчаянии утверждала, что скоро она встретится с ним, а другого ей и не надо. Этьен и Осберт, конечно, из кожи вон лезли, дабы утешить несчастную девушку. Хамон же старался по возможности развлекать ее песнями. Когда Мабель не плакала, она сидела подле шута, тихо нашептывая ему что-то – скорее всего, он стал для нее чем-то вроде любимой собаки, которая так умна, что всё понимает, только сказать ничего не может.
Хамон подошёл к девушке, развел руками, прощаясь.
– Ох, Хамон, только не ты! – заливаясь слезами, воскликнула она. – Что я буду делать без твоих песен?!
– Сожалею, девица, но пока что вам придется довольствоваться мной, – вмешался неутомимый де Баже.
– Сэр, простите, но вы неисправимы! Ваш голос груб, как старая циновка, а очарования в нем – не больше, чем вот в этой скамье!
– Зато я умею делать комплименты, сударыня! Ну, право слово, вот вы и улыбнулись!
Мабель и вправду улыбнулась сквозь слезы. Она порывисто обняла шута и отошла, чтоб нежно попрощаться с сэром Осбертом. Тот уж пушил павлиний хвост, стараясь улестить девушку и расположить ее к себе.
Уходящие вооружились кто чем – выбор был не так уж и велик, но лучше, чем ничего, да и снаружи оружия наверняка хватало, умылись и оставили последние указания остающимися, в основном касаемо воды, еды и безопасности.
Сен Клер предупредил де Баже, что если через два дня (насколько можно было рассчитать время), маленький отряд не вернётся, им лучше попытать счастья и выйти, иначе они в любом случае умрут как крысы, в ловушке, от голода и жажды, да и нехватка воздуха поспособствует скорейшему их переходу в мир иной.
Наконец, все были готовы. Помолившись на дорогу и заверив остающихся, что они вернутся так быстро, как только смогут, тамплиер, сэр Осберт, Андрэ и Хамон, неразлучный с лютней, отперли жутко заскрипевший замок входной двери.
Тут возникла заминка – тяжёлая дверь едва открывалась, двигаясь буквально по дюйму, и понадобились усилия храмовника, Хамона и Этьена, пока не появилась щель, достаточная для того, чтоб выпустить наружу четырёх мужчин.
– Святой отец! – тихо спросил храмовник у отца Варфоломея, принимавшего деятельное участие в общих усилиях, – а как же вы умудрились открыть нам эту дверь в свое время? Она же заедает, да и весит немало.
– С Божьей помощью, сын мой, и никак иначе! – с некоторым недоумением ответил священник. Казалось, он и сам только сейчас задумался об этом.
Оказавшись снаружи, они осмотрелись. Было тихо и темно, тянуло свежим воздухом. Внезапно Сен Клер увидел в дверном проёме личико Доминики. Послушница глотнула свежего воздуха, словно выпила дорогое вино – смакуя и восторженно улыбаясь, несмотря на страх в глубине ее глаз.
– Сударыня! – он почувствовал волнение и оттого говорил суше, чем надо было,. – Прошу вас, дайте нам закрыть дверь, чтоб не подвергать вас излишней опасности.
– Благодарю вас даже за эту минуту, сэр рыцарь. – шепнула девушка, сама не зная почему, испытывая некое странное смятение, – Благословляю вас! – она молниеносно перекрестила их и исчезла в глубине подвала.
Появившийся на ее месте капитан наёмников подмигнул приятелю, нажал посильнее, дверь поддалась. Откуда-то изнутри щёлкнул замок. Храмовник тяжело вздохнул, что не укрылось от глаз Осберта.
Тишина окутала их, и тишина была их спутником. Они захватили с собой факелы, хотя бы на первое время. Стараясь ступать как можно тише и не разговаривать, чтоб не привлекать ничьего внимания, маленькая группа медленно продвигалась.
Впереди шел Андрэ, с левой стороны прикрываясь щитом, тем самым,на котором они несли барона и бросили его перед дверью. В руках у него был топорик, найденный в убежище. За ним шел Хамон, лютня была у него за спиной, а спереди висел арбалет. Замыкали строй сэр Осберт и тамплиер, вооруженные мечами.
Длинный коридор они прошли довольно спокойно, лишь летучие мыши носились под потолком.
А вот дальше уже начались неприятности.
Барон, страшно израненный, с белыми глазами и белым же тестоообразным лицом, поджидал их возле выхода из подземелья.
Урча и пуская слюни, бывший хозяин замка набросился на бывшего же слугу. Андрэ оборонялся отчаянно, но без помощи остальных ему бы пришлось несладко – дни ожидания не сказались на де Маконе, или же он хорошо питался. Здоровяк не выказывал никакой усталости, хотя дрался сразу с четырьмя.
Некоторое время они нападали и оборонялись, пока наконец, тамплиер не отвлек барона на себя, после чего шут удачно сделал ему подножку и Осберту осталось лишь довершить дело, отрубив голову чудовищу.
– Фух, – Андрэ вытер пот со лба, и перекрестился.
– А я всегда говорил, что совместный труд, для моей пользы, он объединяет – подняв палец вверх, важно продекламировал Хамон.
– Ну что ж,. – Сен Клер преклонил колено, тихо пробормотал поминальную молитву и встал,. – Оттащим его в дальний коридор, чтоб не мешал по возвращению.
Никто не возражал, и расчистив путь, отряд двинулся дальше.
Выйдя на нижнюю галерею, сэр Осберт тихонько застонал от удовольствия. Свежий воздух ощущался невыразимой сладостью. Солнце садилось, значит, время они высчитали более-менее правильно.
Остальные на миг остановились, но тут же двинулись дальше, то и дело вытирая глаза – даже от неяркого солнца они слезились и болели.
Храмовник в сто пятый раз мысленно похлопал стражника по плечу. Если бы не Андрэ, они десять раз заплутали бы в лабиринте коридоров.
Он поглядел на своих спутников и еле сдержал нервный смешок – такими они казались пятнистыми, копоть и сырость размазались на их лицах толстыми полосами, превратив их в каких-то нищих. Одежда, которую у них не было возможности переменить, была ужасно грязной, с пятнами запекшейся крови, плесени, и бог знает чего ещё.
Однако сейчас все мысли мужчин занимал другой вопрос, а именно – где чудовища? Неужели в замке их не осталось, как и надеялся тамплиер?
Так они дошли до колодца, умылись и набрали воды во фляги, которые предусмострительно взяли с собой.
Но пока они приводили себя в относительный порядок, к ним пришёл ответ на ранее заданный вопрос. Как водится, ответ пришел не один, а в большой компании, жаждущей личного общения.
Их атаковали сразу с трёх сторон, и, вынужденные защищаться, они не заметили, что отряд оттеснили к одной из стен. Тварей было много, и обороняться становилось все сложнее – сказалось долгое сидение в каменном мешке, голод и общая оглушенность.
Отпихнув очередную тварь, тамплиер внезапно обнаружил, что его товарищи куда-то бегут, и припустил за ними. Он с удивлением сообразил, что они уже находятся под той башней, откуда они с ле Дюком когда-то спасли Доминику. “Надо же”, подумалось Сен Клеру, “тогда этот путь казался вечностью, а сейчас мы быстро добежали сюда! Возможно, все дело в том, что сейчас нет нужды нести тяжёлого барона, одновременно отбиваясь от тварей”.
Те, кстати, не отставали, двигаясь вроде и не слишком быстро, а вот поди ж ты, оторваться не получалось.
– Куда сейчас? – прокричал он Андрэ, поравнявшись с ним.
– К погребам, за провизией. – задыхаясь, ответил тот.
Тамплиер только кивнул, не тратя дыхания.
Сэр Осберт, на удивление, молчал почти всю дорогу, иногда односложно отвечая. Он старательно отбивался от тварей, и Сен Клер выпустил его из своего внимания, справедливо полагая, что сперва им нужно добраться до погребов, а потом уже, спрятавшись там, можно начать думать о том, как доставить туда остальных.
Они добежали до запасов вина и провизии достаточно быстро, чтоб с разочарованием понять, что дверь туда сорвана, и внутри, насколько можно было увидеть, кто-то основательно похозяйничал. Андрэ сунулся было внутрь, чтоб тотчас же с ругательствами отпрянуть.
– Проклятые трусы! – быстро сообразил ле Дюк, и тамплиер в кои-то веки ощутил с ним полное единение. – Эти ничтожества пытались тут укрыться, пока кто-то из них не помер от ран.
– Или от обжорства, – у Сен Клера иногда, в совершенно не подходящее время, просыпался юмор висельника. –
И восстал потом, как я понимаю, поев остальных?
– Да, видимо,. – неохотно согласился с ним рыцарь.
– Андрэ! Тут есть другие погреба? –
Сстражник отрицательно покачал головой.
– Это был главный погреб, здесь была и еда и вино. Теперь тут все залито кровью, да и дверь едва держится на петлях. А вонь какая….
– Живо! Хватаем то, что можем, и бежим в ближайшую башню.
– Мы не добежим, господин!
– Добежим, у нас приличная фора, минут на пять точно. Я беру копчёности, сэр Осберт – бочонок вина, Хамон – сухари, а Андрэ несёт, что может, и прикрывает нас, насколько это возможно. Быстро, нечего тянуть кота за... хвост, пошли!
Как же печально,что в те давние времена не было художника, который мог бы запечатлеть этот бег!
Осберт, нагруженный вином, Андрэ, обмотавшийся колбасками, Хамон, нагруженный всем тем, что не успели сожрать крысы или твари, и наконец, храмовник, с грудой копченных окороков в руках и мечом едва ли не в зубах – прекрасная картина бы получилась!
Твари, которые увидели всю торжественную процессию, опешили. Жаль, что ненадолго.
Четверо храбрецов бежали, нагруженные так, что от тяжести вещей им было трудно переговариваться.
– За мной! – пропыхтел Андрэ, сворачивая куда-то влево, и ныряя в темноту.
– Что там? – крикнул Осберт, шатавшийся под своей ношей.
– Личные покои барона! Они…. Оооо… – стражник выпучил глаза так, что казалось, они вот-вот вывалятся.
Бежавший за ним Хамон увидел, что затаившаяся в тени тварь ударила его в живот, выбив из бедняги воздух. Шут ловко шибанул ее щитом. Андрэ с трудом выпрямился.
– Спасибо, друг. Скорее, мы уже почти рядом.
Они выбежали в покои де Макона, находившиеся на втором этаже главной башни . Вслед за ними, мешая закрыть дверь, влезла рука кого-то из упырей, но Андрэ метко попал в нее из арбалета. Раздалось разочарованное рычание, рука исчезла и дверь удалось захлопнуть.
Снаружи в нее били, словно тараном.
Они посмотрели друг на друга в полутьме и рассмеялись, громко и немного истерично, как и полагается людям, бывшим на волосок от смерти, но избежавшим ее объятий.
Сен Клер высек огонь и зажёг факел.
Комната была в беспорядке, но гораздо лучшем состоянии, нежели подвал. Тут не было трупного запаха.
Всюду валялись куски изрубленой мебели и разных предметов интерьера. Подоконники были завалены всяким мусором, и вообще, создавалось впечатление, что это место покинули гораздо раньше, нежели пару дней назад.
– Я думаю, – сказал храмовник, осмотревшись, – что мы можем переночевать здесь. А завтра решим, либо пытаться уйти из замка, уведя с собою остальных, либо доставить им хотя бы еду и воду.
– Хотелось бы мне знать, – с расстановкой произнес Осберт, – а дальше-то что? Твари уходить не собираются. Мы здесь, как лисица , которой охотники подожгли вход в нору – можем убежать только в одну сторону. Помощи нам ждать не от кого, а где амулет – можно только гадать. Не искать же его по всему замку.
– Чего не знаю, того не знаю,. – тамплиер сел прямо на пол. – Давайте пока подкрепимся и ещё раз хорошенько тут все осмотрим. Возможно, что Айлуфа побывала здесь с амулетом.
– В качестве служанки? – презрительно фыркнул сэр Осберт, набивая рот колбасой.
– В качестве любовницы, – невозмутимо парировал Сен Клер, внимательно понюхав мясо.
Оно казалось хорошим, но от погони ли, или по иной причине, он начисто потерял аппетит, наоборот, чувствуя небольшую тошноту. “Старею” подумал он, “вот и мутит меня от запахов, крови и убийств. Такими темпами я скоро сам в дальнюю прецепторию попрошусь, отдыхать от мирской жизни.”.
Он сам усмехнулся своим мыслям, прекрасно понимая, что не с его деятельной натурой о таком мечтать. Да и некоторые чувства, проснувшиеся некстати и не вовремя... Сен Клер поймал себя на том,что грезил наяву о чьем-то нежном лице и темных волосах.
Слуги присоединились к трапезе, стараясь поменьше обращать внимание на шум за дверью. Сэр Осберт, казалось, был крайне удивлен его последней фразой. – Ты не знал? – тамплиер взглянул прямо в вытаращенные глаза ле Дюка, который едва не подавился куском колбасы. – Она не была такой уж древней, ей было лет сорок, не больше. Для женщины, конечно, это старость, но не слишком глубокая, видал я и старше.
– Простите, господин, а как же тот свёрток, что старая карга вечно носила с собой?– поинтересовался стражник.
– Это была её память, о ребенке.
– Ребенке де Макона? – удивился рыцарь.
А дьявол его там разберет, чьем ребёнке. Это случилось лет двадцать назад, я тогда был совсем зелёным юнцом и мне эту историю тоже рассказали, так что “за что купил, за то и продаю”. Якобы барон, который тогда не был ещё бароном, повздорил со своим старшим братом из-за смазливой служанки,. – дождавшись утвердительного кивка Осберта, он продолжал, – Вот Айлуфа и была той самой служанкой. Кто-то из братьев обрюхатил ее. Она, говорят, была красивой в молодости, не знаю. Но факт остаётся фактом – Жеро с Филиппом рассорились так, что схватились за мечи. Жеро оказался искуснее. А потом у Айлуфы родился ребенок, но долго не прожил, и года не было той девочке, когда она умерла.
– Барон запрещал даже упоминать имя брата... – почти прошептал Андрэ.
– Конечно, – невесело усмехнулся тамплиер,. – сдается мне, они и без служанки друга друга бы уничтожили, это была просто последняя капля. Айлуфа спятила, но, пока она была красива, барон держал ее при себе. Она грела ему постель и докладывала обо всем, что происходило в замке.
– Она, говорят, все плакала вначале, а уж потом привыкла и даже помогала барону кое-где. Не из брезгливых была, – стражник содрогнулся от отвращения. – Господин, а я слыхал, что у барона сестрица вроде была, моложе его ?
