Текст книги "Амулет (СИ)"
Автор книги: TolstyjRyzh
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц)
Из ее комнаты дверь вела на небольшой балкончик, стоя на котором можно было видеть часть внутреннего двора. Набегавшись по коридорам, Доминика вышла подышать свежим воздухом и вдруг заметила вещь, которая была ей слишком хорошо знакома. Возле одной из стен стояла повозка, та, на которой они с монахами приехали на турнир!
Несколько минут девушка недоверчиво изучала повозку,как бы пытаясь найти неоспоримое доказательство того, что это именно она. Но знакомые по многочисленным поездкам выщербины, косые спицы в левом заднем колесе (а как раз его и было видно), и наконец, цвет… грязно-рябо-козюльчатый, как говорили в детстве, но такой привычный.
Доминика зажала себе рот ладонью, как бы испугавшись, что может невольно вскрикнуть. Вряд ли отец Варфоломей отдал бы повозку миром, да и продавать её он не стал бы. Ясно было, что и он и остальные монахи оказались в этом ужасном месте, быть может, их пытали, а возможно, что их уже и в живых-то нет.
Она тщетно склонялась по комнате до темноты, пытаясь выработать план побега. Так толком ничего и не узнав, девушка пришла к выводу, что утро вечера мудренее и устроилась на ночлег.
Под утро стало совсем холодно, и ей пришлось встать, с целью поискать, чем же ещё можно укрыться. Вчера ей так и не зажгли очаг, а кремня у нее не было – возможно, выронила или его ненароком унесла Айлуфа, копавшаяся в сумке послушницы.
Не найдя ничего подходящего, она так и промаялась до рассвета. Голодная, невыспавшаяся и расстроенная,
Доминика уже собиралась повторить попытку побега, с тем, чтоб хоть попытаться выяснить судьбу несчастных узников, как громкий крик со стороны двора отвлек ее внимание.
Несколько стражников пересекали замковую площадь, практически волоча на себе насмерть перепуганного паренька. Он вопил и сопротивлялся, как мог, елозил босыми ногами по грязным камням, устилающим двор, пытался падать на колени. Лица его не было видно – спутанные светлые волосы падали на глаза, а головного убора на нем не наблюдалось. Из одежды на нем осталась одна камиза, грязная, изорванная и окровавленная.
Из того, что он кричал, девушка сумела разобрать только “Верность!”, “Господин!” и “Пощады!”.
Воины двигались механически, избегая глядеть на своего пленника. Они очень скоро скрылись из поля зрения послушницы, и только по воплям она сумела определить, что несчастного потащили к стенам замка, в сторону ворот.
Визг достиг своего апогея, внезапно оборвавшись. Спустя короткое время, стражники промаршировали назад.
Доминика не сомневалась, что паренька убили, вздернув на замковых воротах, скорее всего, по приказанию их жестокого владельца. Но за какую провинность? Был ли это кто-то из стражи или наоборот, из узников? Вроде его голос не показался ей знакомым, но она не успела перемолвиться и словом со слугами Томаса Рокингемского, а те из них, кто пережил нападение разбойников, должны находиться тут же.
Послушница ломала голову, пытаясь понять, что же произошло и не будет ли она следующей, кого непонятно за что повесят на стене замка, но при отсутствии нужной информации это было совершенно бесполезно.
Часы шли, слуга принёс завтрак, и она засыпала его вопросами, на которые он не отвечал, лишь кивая и кланяясь. Вид у него был какой-то встрепанный, словно он одевался в большой спешке, и руки дрожали, когда он ставил тарелку с кашей на стол, но больше она ничего особенного не заметила.
Проводив взглядом ушедшего, девушка мигом проглотила нехитрую еду и внимательно прислушалась. Уже какое-то время она ощущала некое беспокойство, переходившие в тихую панику. Что-то было неправильно. Что-то было не так. Больше всего это походило на те минуты перед большим сражением, к примеру, при Акре, когда она и другие медики с лёгкой паникой обозревали пока ещё пустой лазарет. Они хорошо понимали, что очень скоро тут будет ад – запахи крови, пота, мочи и кишок, стоны и вздохи раненых и умирающих, крики солдат и их командиров.
От ожидания сводило живот и холодели руки, а по спине бежали мурашки.
Потом, во время сражения, когда раненые сотнями приносились и привозились, когда фоном становилось все,что так давило раньше, страх исчезал, ибо некогда было его испытывать. “Потом, не сейчас” говорила она страху. “Я занята, видишь, этот раненый кричит оттого, что в животе у него застрял арбалетный болт, а тому нужно что-то сделать с кровотечением из руки”. “Делай, что должно, и будь, что будет”. Так говорил отец настоятель Жак.
Если б она хоть знала, что ожидает её.
Если б могла хоть как-то приготовиться к этому.
Если б сумела устоять перед невозможным, нереальным, нечеловеческим.
Если бы….
Все произошедшее в главном зале на мгновение обратило присутствующих в статуи, наподобие жены Лота, так некстати испытавшей тоску по родным местам. Но тут барон грозно рявкнул “Взять!”.
Хамона схватили и повторно скрутили, предварительно несколькими ударами кулака в живот выбив из него желание петь или говорить.
Стивен затравленно озирался, не пытаясь даже перезарядить арбалет. Впрочем,ему это и не удалось бы. Осознав, какую ошибку он сделал, бедняга бросился на колени, как бы в безмолвной попытке просить прощения. Де Макон, осознав, какой куш он только что упустил, как и то, чей гнев навлечет на него это нечаянное убийство, был вне себя от ярости, настолько, что лишь с большим трудом можно было понять, о чем он говорит.
– Повесссссить! Сссссей же часссс!!!– сипя и брызгая слюной, он указывал на шута. Тот закрыл глаза, скорчившись на полу.
– Стой! – изо всех сил заорал сэр Осберт, глядя, что дело принимает совсем не весёлый оборот.
– Ты не можешь его повесить! Он – живое доказательство!!!
– Доказательство чего? – барон трясся от злости.
– Существования того, о чем ты спрашивал меня ранее. Если ты убьешь его, это может привести к непоправимому! Я скажу тебе, где взять эту вещь, но не убивай моего оруженосца!
Он метнул в меня нож! Если б не сэр Амори, он убил бы меня!
Это именно то, чего он добивается. Убей его – и проклятие падёт на тебя и всех присутствующих! Это не игрушка, это мощное оружие!
– О чем он говорит? – тон Сен Клера был жестким, и барон не сомневался, что если он не ответит, вопрос будет задан снова, в гораздо менее вежливой форме.
– А ну, все заткнулись и дали мне поразмыслить! – рявкнул хозяин замка.
Он осмотрел присутствующих. Слуги беспокойно перешептывались, шут свернулся клубком на полу, сэр Осберт смотрел с нескрываемой ненавистью и страхом, храмовник же казался бесстрастным, но в глубине его глаз то и дело пробегали злые огоньки. Все смотрели на де Макона, ожидая дальнейших распоряжений. Томас Рокингемский лежал в большой луже крови, широко раскрытыми глазами глядя в закопченный потолок.
Айлуфа была единственной, кто никак не отреагировал на грозный приказ хозяина. Она подошла вплотную к убитому, и на лице её была искренняя жалость. Она что-то пробормотал, обращаясь к де Макону, и возможно, это была последняя капля, переполнившая чашу его, и так невеликого, терпения.
– Пошла вон, старая ведьма, и забери с собой эту мерзость! – барон Жеро отпихнул ее ногой, подходя к сэру Осберту.
Женщина потеряла равновесие и упала прямо на мертвеца, уронив свой свёрток и перепачкавшись в крови. Она барахтались, пытаясь одновременно удержать свой свёрток и подняться, но руки скользили по алой жиже и она падала обратно. Это выглядело одновременно жутко и жалко, а вязавшие молчаливого Стивена стражники ещё и добавили неразберихи. Наконец, кто-то из них протянул старухе руку.
– Я жду ответа, Жеро. – Сен Клер не двигался с места.
Рядом с ним стоял сэр Этьен, и выражение его лица понравилось барону ещё меньше.
– Что ж, господа, мне не остаётся ничего другого, нежели поговорить с вами наедине. Эй, Герард,– бросил он начальнику своей стражи, – свяжите этого паршивого шута покрепче и оставьте нас. И заберите с собой эту падаль и вооон ту ещё не падаль. – он указал рукой на едва успевшую привстать на колени Айлуфу.
Та подняла голову, посмотрела на де Макона. Взгляд её был абсолютно, совершенно безумен и в нем проглядывало что-то, бесконечно далёкое от человека. Так мог бы смотреть медведь, разбуженный посреди спячки в его пещере, не до конца проснувшийся и прикидывающий, как бы ему поступить с этими жалкими существами, посмевшими потревожить его покой.
Потом она медленно шевельнула рукой, начертила в воздухе окровавленным пальцем две вертикальные черты, и одну косую, перечеркнувшую их слева направо.
Еле открыв рот, прошептала что-то типа: “Хагал”.
Повернулась, покрепче прижала к себе свёрток, и вышла из зала, ни на кого не глядя.
Слуги убрали труп и увели арестованного, оставив господ наедине с пленниками. Хамон приподнялся по приказу своего господина, и прислонился к стене. Рот у него был заткнут, а руки крепко связаны. Забытая лютня валялась в темном углу.
Хозяин замка и двое его соратников переглянулись.
– Ну, ничтожество? – прорычал барон.
Сэр Осберт тяжело вздохнул, бросил быстрый взгляд на оруженосца, пошевелил плечами связанных за спиной рук. Прочистил горло.
И начал рассказывать.
====== Часть 7 Вне смерти ======
Всё богатство людей – это грязь и гнильё! Так пускай мертвецы охраняют своё!
Для меня же бесценно – встретить её,
Эту новую жизнь вне смерти!
Павел Пламенев, “Вне смерти”
Мабель проснулась утром от кошмара, в котором пьяный сэр Этьен гонялся за ней, держа в руках свёрток Айлуфы и голосом Бланш требовал, чтоб она немедленно закончила с вышиванием, вместо того, чтоб марать пергамент пустыми россказням.
На деле, выяснилось что ничего настолько страшного не произошло, просто служанка искренне боялась, как бы девушка не проспала завтрак.
Умывшись и поев, девушка спросила у Бланш, не слышала ли она чего странного. Та замялась, видно было, что она очень не хочет признаваться, но понимая, что ее юная госпожа и так рано или поздно все узнает, сказала, что вскоре после рассвета она слышала ужасные вопли, но не поняла, кто и зачем кричал, а с их балкона этого не было видно. Ещё она призналась девушке,что видела, как стражники несли какую-то явно тяжёлую ношу, положив ее в одну из повозок во дворе, но что это, она так и не поняла.
Бланш вышивала, Мабель скучала, рисуя на полу кусочком угля из очага какие-то силуэты. К обеду, который так и не принесли, терпение у обеих дам уже лопалось. Мабель совершенно серьёзно сказала, что ещё час назад готова была расцеловать первого, постучавшего в дверь, теперь же она готова его покусать.
В это время со стороны двора послышался топот ног. Выглянув наружу, они заметили нескольких человек, убегающих от какого-то странного мужчины. Он бежал босиком, неловко наклонив голову, одетый в одну нижнюю рубашку (“Фи, госпожа, не смотрите, срам какой, прости господи!”), а за ним волочился обрывок веревки, как хвост какого-то диковинного животного.
Пока девушки гадали, что бы это могло значить, причем Мабель строила теории об обете в честь прекрасной дамы, а Бланш предполагала внезапный приступ горячки, при которой, как всем известно, человек сходит с ума и бегает в поисках чертей, за дверью послышался какой-то шум.
– Не открывайте, госпожа! – служанка испуганно оглядывалась по сторонам в поисках чего потяжелее, чтоб забаррикадировать дверь.
– Глупости, Бланш. Мы во власти наших тюремщиков. Кто захочет войти, в любом случае войдёт. Бог не оставит нас, вот увидишь.
Мабель упрямо тряхнула головой и приоткрыла дверь. В коридоре было темно и глаза девушки не сразу заметили главное.
На полу лежала Айлуфа. Она была залита кровью и забрызгана грязью, ранена в голову, руки и наверняка куда-то ещё, и совершенно выбилась из сил, но свёртка из рук не выпустила.
– Хорошая девочка – бормотала женщина, пока Мабель и очнувшаяся от столбняка служанка втягивали ее в комнату. – Такая хорошая девочка, но совсем глупая. Слушай меня, девочка, и ты, тоже слушай….
– Боже милосердный, сударыня, вам плохо, вы ранены, давайте мы перевяжем вас и позовём на помощь! – предложила Бланш.
– Не трать время, дурочка. – Айлуфа говорила тихо, но из ее горла вырывалось зловещее бульканье.
– Они уже близко, я знала, что делала, но не думала… эх, а как хорошо было это видеть… – она закрыла глаза и замолчала, собираясь с мыслями.
Открыла их, увидела, что служанка направилась к выходу и приподнявшись, пробулькала:
– Не смей, ты погубишь нас!!
– Что с вами случилось, Айлуфа?
– Неважно. Они сделали то, о чем я их попросила. Скоро они доберутся до него, о, как сладок этот миг. Слушай же, – она приподнялась и ухватила девушку за плечо, губы женщины окрасились красным, – заприте дверь и никому не открывайте, даже если – особенно если! – это будет кто-то знакомый. Даже мне не открывайте.
– Как вам не открывать? Вы же здесь!
– Это не надолго, девочка. Ты хороший человек, милая, но слишком наивная. Я оставляю тебе Гуннхильду, позаботься о ней. Она скрашивала мое одиночество и спасала меня, теперь она сделает то же для тебя. Дьявол меня уже заждался, да, мы с ним старые друзья…. – она заговаривалась, бледность ее стала уходить в синеву.
Кровь струилась по рукам Айлуфы и подтекала изо рта. Она протянула ничего не понимающей Мабель свой свёрток, и та машинально взяла его. Из него на девушку смотрело лицо куклы с двумя точками на месте глаз.
– Помогите... добраться до... окна – прошелестела женщина. Она ловила ртом воздух, и Мабель со служанкой подтащили ее к балкончику
– Вот и славненько, милые, вот и хорошо. Гуннхильдочка, будь хорошей девочкой, мама любит тебя, но сейчас маме надо закончить одно важное дельце, а потом она вернётся, да, вернётся к своей девочке,. – голос её ослабел, но последним, самым страшным усилием она выпрямилась, оглянулась, борясь с головокружением, бросила пламенный взгляд на свёрток и перекинулась через стену.
С криком ужаса обе девушки подбежали, стремясь выглянуть за стену. Бланш успела первой и укусила себя за руку, стремясь проверить, не сон ли это.
Тело Айлуфы распростерлось на камнях двора, голова неестественно вывернулась, словно в нелепом стремлении заглянуть себя за спину, а под ней образовалась красная лужа.
Странно, что поступок старой служанки произвел непонятное впечатление на находящихся во дворе. Заметив ее падение, они вдруг развернулись и побежали что было силы к одной из угловых башен.
– Бланш, отойди! – Мабель пыталась отпихнуть служанку, чтоб своими глазами увидеть происходящее, но та застыла, как тролль из сказки, превратившийся в камень на рассвете.
– Бланш! Сию минуту дай мне посмотреть! – таким тоном она говорила со слугами очень редко, они это знали и беспрекословно подчинялись ей, но сегодня, казалось, все было шиворот-навыворот и служанку пришлось трясти, и даже залепить ей пощечину, чтоб она пришла в себя.
Наконец-то, оттолкнув Бланш от окошка, Мабель заглянула вниз и не поверила своим глазам. Переломанное тело Айлуфы шевельнулось раз, другой, потом начало двигаться, видимо, пытаясь приподняться. С десятой примерно попытки ей это удалось. Так и не развернув смотрящую вверх голову, женщина весьма резво поползла по двору, опираясь на локти.
От такого зрелища сомлел бы и человек с куда более крепкими нервами. Хорошо, что Бланш вышла из ступора и успела поймать госпожу.
Мабель очнулась ближе к вечеру и сначала думала, что ей приснился очередной кошмар. Но пятна крови на полу заставили ее усомниться в собственных глазах.
– Бланш!– слабо позвала она.
Верная служанка тут же подбежала к девушке. На нее было жалко смотреть, так тряслись ее руки и губы, лицо было перекошено ужасом и она долго не могла ничего сказать.
– Что это было? – наконец спросила Мабель.
– Осмелюсь сказать, госпожа, я могу только предполагать. Конечно, девочкой я слышала страшные сказки об эльфах и феях…
– На фею это уж точно не похоже – девушка содрогнулась от ужаса. – Ты тоже видела это… это… – она не смогла найти подходящего слова.
– Да, госпожа, и уж лучше бы я этого не видела! Вы как упали, я вас сразу на кровать, дверь столом и стульями припёрла, так перепугалась, чуть камин на подпорки не разобрала! А сама набралась смелости, да выглянула через балкончик. А там такая страхолюдина по двору на четвереньках бегает, да и не одна, штук пять или шесть их, все какие-то перекрученные. Гоняют стражников, двоих на куски разорвали. А некоторые подраные, а ходят. Конец света, госпожа, конец света! Господи, помилуй нас, грешных!! – она истово крестилась и пыталась читать обрывки молитв. Мабель дрожащими руками пыталась сотворить крестное знамение, горло пересохло так, что молиться получилось только шёпотом.
Она села и попыталась привести мысли в порядок. Итак, они заперты в комнате, куда уже скоро наверняка начнут ломиться… неизвестно кто, но точно не феи. Еды и воды у них почти нет, нет и оружия, да они и не умеют им пользоваться. Кроме этого, судя по тому, что происходит во дворе, этих существ не слишком-то просто убить.
Ещё одно сильно тревожило девушку. Если судить по путанным предсмертным словам Айлуфы, ей не стоит верить никому, включая собственного отца. “Значит ли это, что он уже…. Тоже?” Даже в страшном сне ей не могло привидеться, что ее надёжный, любящий отец может превратиться в такое чудовище и будет угрожать ей.
“И кто сможет их спасти, да и захочет ли?”.
За окном стало темнее, но никаких факелов видно не было.
“Возможно”, – подумалось Мабель, “люди барона отсиживаются в башнях, а завтра нам удастся с кем-нибудь из них связаться. Хорошо бы сэру Осберту удалось освободиться и прийти за ней…. В таком бедственном положении, все, что осталось – это только мечтать”, – подумала девушка, механически ощупывая свёрток, лежащий рядом с ней. Он был залит кровью, уже подсохшей и отвердевшей. Но она обещала старой женщине, до того, как…
Совсем стемнело, и снаружи стало тихо. То ли чудовищ убили, хотя и не слышно было бряцанья оружия и боевых криков, то ли наоборот, защитники замка отступили и заперли двери.
Они с Бланш дремали вполглаза, стараясь не думать о происходящем снаружи, когда мощный удар в дверь вырвал их из полузабытья.
– Кто там? – спросонья подскочила к двери девушка, забыв о том,что сейчас ей лучше было бы затаиться и сделать вид, что в комнате никого нет.
Снаружи послышался стон, и что-то с силой заскреблось, словно кот, вернувшийся с ночной охоты на мышей. Раздался топот.
Стон повторился, теперь в нем было отчётливо слышна умоляющая интонация.
– Боже, Бланш, ты узнаешь? – в темноте Мабель едва различала силуэт служанки.
– Мне как будто кажется,что я знаю этот голос, – задумчиво прошептала служанка.
– Конечно, дурочка, ты его знаешь. Это голос моего отца и твоего господина! О, боже всемогущий, спаси и помилуй нас, грешных, он освободился и пришел сюда, спасти меня! Бланш, он нас нашёл!!
– Госпожа, погодите. Вспомните, что сказала сумасшедшая, что мы с вами видели во дворе. Опомнитесь, прошу вас, заклинаю вас, вдруг это не он?!
– Маловерная! Как тебе не стыдно, неблагодарная ты женщина! – пыхтя и загоняя занозы под ногти, Мабель пыталась отодвинуть мебель. Стоны снаружи усилились, раздался чей-то предупреждающий крик.
– Отец!!! – не помня себя от радости, девушка кричала, уже почти преуспев в отодвигании тяжёлого стола.
– Отец, подожди, держись, отец, мы сейчас!!! Мы уже… лезем… – от натуги и отчаяния она бормотала невесть что.
Служанка с ужасом наблюдала за этой сценой, но она была недолгой. Дверь сильно вздрогнула, раз, другой, а потом в ней появилась щель. Бланш инстинктивно дернула госпожу назад, больно ударившись при том о стол, но, возможно, спасла ей жизнь. За дверью метался свет факела.
В щель просунулась большая рука с памятным перстнем, развернулась, дернула, щель увеличилась. Вот и вторая рука смогла влезть и обе они расширяли проход, попутно обшаривая окрестности
– Отец?!! – в ужасе крикнула Мабель, наконец-то сообразив, что Айлуфа, похоже, была права в худшем из своих предположений.
– Нет, госпожа не надо, это не он!!! Изыди, нечистый дух! – Бланш пыталась бросить в упырчатого бывшего хозяина настенным крестиком, без особого, впрочем эффекта.
Вот он уже всунул внутрь голову и обе руки, и урча от близкого предвкушения добычи, принялся подтягиваться внутрь.
Мощный удар снёс дверь с петель, и она упала, придавив внутренней своей частью застрявшего в ней Томаса.
Пока он неловко и неуклюже пытался высвободить корпус, раздирая доски и рыча, в комнату вбежал сэр Этьен, а за ним кто-то из его отряда. Походя, ударом топора рыцарь перерубил спину несчастному саксонцу, что не слишком отразилось на его жизнеспособности. Выдернув топор из спины несостоявшегося тестя, он подошёл к девушке вплотную.
“Сэр Этьен выглядит не самым лучшим образом”, отстраненно подумала та, пытаясь схватиться за уплывающее сознание. “Совсем не похож на благородного рыцаря, явившегося на помощь дамы в беде”.
И в самом деле, доспехи де Баже были во многих местах погнуты и залиты кровью, накидка порвана, меч в его руках был также окровавлен.
– Жива? – хмуро поинтересовался он у Мабель, которая не сводила глаз с того, во что превратился ее отец.
Это, без сомнения, было отталкивающее зрелище. Лицо Томаса было бледным и каким-то рыхлым, раздувшимся, как у утопленника, денёк пролежавшего в воде. Шея его была повернута чуть набок, руками он с лёгкостью разламывал прочные доски, но не мог сообразить, как выпутаться из-под двери, что подвергало сомнению наличие у существа хоть мало-мальского разума и способности к мышлению.
Существо не оставляло попыток добраться до людей, несмотря на то,что ходить он явно не мог. Страшная рана на спине не кровоточила.
– Живо, уходим отсюда, пока нас тут не захлопнули, как в мышеловке! – он схватил девушку за руку повыше локтя и дёрнул. Та никак не могла выйти из ступора, хотя и понимала, что сейчас ничего лучше бегства он ей предложить не может.
– Подожди, сэр рыцарь, – она попыталась вырвать свою руку из его латной перчатки, живо оставившей ей на память великолепный синяк.
– Что ещё? Ты сама видишь, что это чудовище не сожрало тебя только благодаря моей скорости и твоему везению. Нам нужно выбраться туда, где они не смогут запереть нас и сожрать.
– Но моя служанка… и это мой отец...
– Он такой же твой отец, как любая тварь в болоте в соседнем лесу. Ты что, ослепла, что ли, дурочка?! Бегом отсюда! – он повернулся ко второму воину, с нетерпением переминавшемуся с ноги на ногу. – Клеман! Хватай служанку и живо вниз, по дороге прихвати все оружие, что сможете унести, лучше щиты.
Клеман не заставил себя долго ждать. Сэр Этьен так дёрнул Мабель за собой, что она почувствовала, как ее ноги на секунду оторвались от пола и едва удержала равновесие. Повинуясь какой-то неведомой силе, в последнюю секунду девушка успела схватить свёрток за край ткани. Кровь настолько плотно спаяла его, что грязная тряпка осталась на месте, удерживая внутри куклу.
Они выбежали из разоренной комнаты, и только разочарованный вой лежащего на полу упыря донесся им вслед.
====== Часть 8 Проклятый замок ======
По дороге в закат
Есть долина одна,
Где убитые спят,
И больная луна там танцует смешно
Танец, дикий как бред,
Тех, кто умер давно, вызывая на свет
Канцлер Ги, “Песня о мертвой долине”
Сэр Амори де Сен Клер вскочил с кровати, не успев толком проснуться – сказалась привычка к мгновенному действию в случае опасности.
Он не сразу понял, что за звук разбудил его, поэтому звук любезно повторился.
Скрежет, словно что-то тяжёлое тащат по полу. Ещё раз. Стон, крик, ещё крик.
Дверь распахнулась, судя по всему, от удара ногой и перед тамплиером предстал его оруженосец.
Джослин был крепким, отменно спокойным и здоровым молодцом, уже не первый год сопровождавшим своего господина. Умный, сметливый и ловкий малец к тому же обладал ямочками на щеках, которые находили очаровательными представительницы слабого пола от пяти и до пятидесяти пяти лет.
Тем разительнее выглядела перемена, происшедшая с ним, пока его хозяин мирно спал.
Волосы молодого человека стояли дыбом, а лицо было искажено ужасом. Он попытался что-то сказать, но голос не шёл. В широко раскрытых глазах плясало безумие.
– Джослин! Джослин! Проклятье, nom de Deiu, очнись, сопляк! – Сен Клер высвободил из судорожно сжатой руки паренька окровавленный меч и прислонил его (меч, а не оруженосца, хотя и оруженосца прислонить бы не помешало), к стене.
– Выыыы… – оруженосец честно пытался что-то сказать, но получалось плохо. Он глубоко вздохнул и попробовал ещё раз, – – Тттттааааа….Оооонннн….
– Черт бы побрал этих впечатлительных маменьких сынков! – храмовник оправдал поговорки о своем ордене и грязно выругался, помянув оруженосца, собак, свиней, замок, барона и пленников в противоестественном родстве.
– Джослин, успокойся и говори толком. Что произошло?
– Гогогосподин… – наконец, прыгающие губы парня справились с первым словом. Он согнулся, упер руки в колени, попытался перевести дух – и его стошнило прямо под ноги сэру Амори.
Тот понял, что ситуация далеко-таки не штатная. Никогда ещё никто из его отряда не осмеливался вести себя подобным образом, да вроде и причин для такого не было. Он запер дверь, и невзирая на шум, доносившийся снаружи, сел и стал ждать, пока несчастный Джослин придет в себя.
Тот прокашлялся, снял с пояса флягу и трясущимися руками открыл крышку, не с первой попытки, разумеется. Промочив горло глотком вина, оруженосец, наконец, немного успокоился.
– Господин, я прошу прощения! – он упал на колени перед рыцарем, едва не в собственную блевотину. – Вы не представляете, что там случилось.
Где это – там? – с любопытством спросил Амори.
Татататамммммм , – оруженосец опять начал заикаться, досадливо тряхнул головой и продолжил – внизу, в главной зале, когда мы несли тело этого несчастного, Томаса из Рокикингемммма. Он был мертвым, я точно знаю.
Храмовник досадливо махнул рукой. Джослин вроде и говорил связно, но ясности от этого не прибавлялось.
Мы положили его на повозку во дворе, накрыли и ушли. Как вы и велели, поужинали и легли спать. Перед рассветом меня разбудил Клеман, как раз была моя стража. Потом я вышел во двор, там вешали этого болвана Стивена, он орал так, что хоть святых выноси.
И вдруг я вижу – бегут те, кому поручили его… словом, закончить с ним. И орут, не хуже того бедолаги! Я никак не мог понять, что с ними, спросил, а они только руками машут. Вдруг вижу – Стивен, живехонек! Бежит эдак-то странно, как бы семенит, лицо и не разглядеть, а голова повернута, ровно у висельника и конец веревки за ним тянется, ни дать, ни взять, змеиный хвост, Господи, спаси и сохрани! – оруженосец торопливо перекрестился.
Не тяни, мерзавец! Отчего ты влетел сюда, словно в зад ужаленный? Что происходит снаружи? – Сен Клер был относительно терпеливым человеком, но сейчас ему хотелось скорее разобраться в происходящем и терпение его было на исходе.
–Так вот, господин, он сперва проковылял мимо меня, а потом вдруг развернулся, и я увидел его лицо. Господи, никогда ещё я не видел ничего подобного! Белое, рыхлое, как тесто, глаза словно слепые, и вроде принюхивается. Я ему говорю, мол, так и так, Стивен, что с тобой, дружище? А он эдак вдруг подобрался – и ко мне. Вроде и не быстро, а мне страшновато стало. Ну, думаю, спятил, бедолага, шутка ли, веревка оборвалась, когда вешали. Это ж прямо из преисподней выдернули, тут любой с ума сойдёт!
– В общем, я попятился, а он все ближе. И тут мимо меня просвистел арбалетный болт, видать, кто-то из ребят в него стрельнул. А он как ни в чем ни бывало, дальше идёт, не пошатнулся даже. В самую грудь ему вонзилось, а он же в одной рубашке, и на той – ни пятна. Потом смотрю – стрела у него в животе торчит, никак стрельнули сразу за арбалетом, а все так же – шагает, как шёл. Я – бегом оттуда, но он за мной. Потом я добежал до входа в главное здание, а эта тварь за мной, я было дверь закрыл, так он ее руками ломать начал! Я побежал вверх по лестнице, к вашим покоям, и тут ,видно, на шум кто-то снизу из караульной вышел, и, не разобравшись, в чем дело, дверь открыл. И сразу Стивен, или что он теперь такое, его трепать начал, чисто собака зайца. Я услышал крик, потом ещё. Там же люди были, и наши, и барона. Повезло, что никто меня не приметил, и я с лестницы видел, как он...оно грызло и расшвыривало все, до чего могло дотянуться. Кровь во все стороны брызжет, в тварь эту кинжалами тычут, дротиками, топорами – а всё без толку, дьявол его забери. Господин, – оруженосец поднял на тамплиера совершенно несчастные глаза, – вы видели меня в бою, никогда я не боялся ничего, не гнушался ранеными, спокойно смотрел на самые страшные травмы и увечья, но ничего страшнее мне видеть не доводилось. На мое счастье, один из людей барона, Кривой Жиль, кажется, умудрился достать страхолюда топором и перерубить ему хребет. Тот сразу же упал и все, не двигался более. Зато зашевелились другие. Те, кого чудище не порвало в клочья или не оторвало им голову, начали вставать. Не мертвые и не живые, лица бледные, отекшие, глаза как слепые. И пошли на Жиля, тот и мяукнуть не успел, как мигом оказался погребён под горой тел. Я едва успел убежать, но куда нам теперь….
Перед Сен Клером стоял нелегкий выбор. Никто не смог бы поверить в ту бессмыслицу, которую наговорил оруженосец. Но при этом рассказ его звучал связно, логично – и нереально.
– Кто ещё жив внизу? – наконец спросил рыцарь.
– Не знаю, господин, но вот что я вам скажу – этих тварей очень сложно убить, они почти неуязвимы, разве что хребтину перерубить. И если так пойдет и дальше, в смысле, они будут всех живых превращать в себе подобных, то очень скоро в замке останутся только чудовища.
– Ты прав,. – тамплиер в задумчивости расхаживал по комнате.
Со двора доносились крики, в коридоре пока было вроде тихо. Впрочем, им все равно нужно отсюда выбираться побыстрее. Тем более, после вчерашнего разговора с бароном, храмовник чувствовал настоятельную потребность в разговоре с сэром Осбертом. “Проклятье, вот было же у меня чувство, что вся эта идиотская затея с захватом пленников плохо кончится. Но кто бы мог подумать, что такое может случиться?”.
– Джослин, собери поскорее все, что может нам пригодиться, – он оглядел скудное убранство комнаты.
В силу принадлежности к ордену храма, или же просто по природной склонности, Сен Клер терпеть не мог излишней роскоши, предпочитая практичность во всем, касающемся повседневной жизни. Исключением являлись всякие богатые попоны для коней, позолоченные уздечки и прочее. Это было для него необходимым злом, к примеру на турнирах, в которых ему, разумеется, нельзя было участвовать, но как, говорил один восточный мудрец, “уж если очень хочется, и никто не узнает, то исключаем исключенное”.
