Текст книги "История одной болезни (СИ)"
Автор книги: ToBeContinued...
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 5 страниц)
– Мне больше не интересно быть любовницей женатого, – ответил Галлагер, отступая.
– Ты когда в такую истеричку превратился? – Какого хуя тут происходит?
– Когда понял, какое же ты ссыкло.
Чё, бля?
– Повтори, и я тебе такой пизды выпишу, – прорычал Микки, обозлившись от столь хлесткого замечания.
– Давай, давай, здоровяк, – но Йена не смогла остановить эта призрачная угроза. – Думаешь, ты крутой, да? Не-а! Ты трус, – да и что-либо другое не смогло бы сейчас справиться с этой задачей.
– Иди в жопу, ты нихрена не понимаешь, – толкнув Галлагера, прорычал брюнет, крепко сжав зубы.
– Все я понимаю, – не унимался рыжий. – Я куда лучше других понимаю, что ты боишься своего отца, боишься своей жены, боишься быть самим собой, – прошипел Йен, наклоняясь к лицу своего парня, ощутимо надавив на грудную клетку Милковича длинными пальцами, заставляя отступить, но чувствовать отголосок боли даже после потери контакта.
Внутри, под ребрами.
– Ну и ладно, вали, почему меня должно это колыхать, блин, – кинул Микки в спину удаляющегося парня, гадая, почему этот разговор и эта широкая спина, направляющаяся к двери, кажутся такими пиздецки знакомыми.
И последний взгляд, брошенный Галлагером, решившим оглянуться, стоя уже в дверях, ответил Милковичу на мучивший его вопрос.
«Он уходит, снова» – пронеслось в голове брюнета, возвращая горькие воспоминания о побеге рыжего, о времени БЕЗ НЕГО, продолжительных поисках после и по крупицам восстанавливаемом доверии.
«Только теперь навсегда» – подсказали зеленые глаза с противоположного конца зала, боль и разочарование в которых били под дых посильнее любого натренированного кулака, а мелькнувший в них на доли секунды огонек надежды, заставил сделать шаг:
– Эй, простите, – звонко хлопнув ладонью по полированной барной стойке, прокричал Микки, заставляя посмотреть на себя всех собравшихся на крестины. – Можно минутку внимания? – и одного особенного гостя, замершего в дверях, задержав дыхание. – Я хочу, чтобы вы все знали, – прогремел в гробовой тишине дрожащий голос, – я, блять, гей! Старый добрый педераст, – повторил он для особо непонятливых чуть тише. – Подумал, что всем стоит об этом узнать, – уточнил Микки под звук захлопывающейся входной двери. – Теперь доволен? – спросил одного конкретного слушателя с огненной макушкой и блядскими зелеными глазами, в полумраке помещения блестевшими непролитой влагой.
– Значит, признался окончательно? – спросил Галлагер, сидевший на бетонном блоке напротив входа в «Алиби», вытирая кровь с лица, передавая Микки фляжку с горьковатой золотистой жидкостью немалых градусов.
Наверное, только глухонемой не услышал выкрикиваемого на весь район признания Милковича, прижатого к патрульной машине, подробно, в красках и мельчайших деталях описывающего своему отцу, нагнутому у другой, свои сексуальные предпочтения.
С небольшими потерями в виде кусочка зуба брюнета и пары трещин на ребрах рыжего, а также красной вязкой жижи с характерным металлическим привкусом, стекающей по скулам и костяшками пальцев парней после продолжительной драки, развязанной Терри в баре, но Микки, все же, пришлось это сделать.
Признаться в своей ориентации.
Наконец, открыто заявить всем свои права на рыжее недоразумение, ворвавшееся в его жизнь с монтировкой наперевес и лишившее покоя.
Доказать Галлагеру, что он не трус.
Что он достоин этого зеленоглазого мудака, даже с разбитой в кровь мордой продолжающего улыбаться своей гребаной кривоватой улыбкой.
Окончательно изменить свою жизнь, переполненную ложью и неоправданными страхами, русскоговорящими шлюхами и ебанутыми папашами.
Наконец, быть свободным.
– Но это не значит, что я буду носить платья или типа того, – пробубнил Милкович в ответ на вопрос Йена.
– Да никто и не просит, ёпта, – усмехнулся рыжий, – хотя, ножки у тебя и правда ничё, – рассмеялся он громче, тут же хватаясь за ноющие ребра, насчитавшие как минимум три ножки разъебанного о них табурета.
– Вот ты сука, ёбаный в рот, – расхохотался Микки, заражаясь от Галлагера истерическим весельем. – Да, в рот и будем, – наконец, открыто смог заявить он, даже не потрудившись оглянуться на прохожих, потому что больше их мнение для него не значило ничего.
Галлагер поднялся со своего места, подходя к Микки, продолжающему улыбаться только ему одному известным мыслям, опуская широкую ладонь на плечо своего парня, тут же поспешившего поднять голову, чтобы заглянуть в изумрудные глаза Йена.
«Пошли домой, Мик» – беззвучно произнесли разбитые губы рыжего, прижимаясь к перепачканным кровью, растрепанным волосам Милковича.
«Домой» – ответили голубые глаза брюнета до того, как исчезли за нежной кожей век.
========== БОНУС. Предписание врача (NC-17) ==========
Принимать в больших количествах,
желательно, ежедневно.
– Эй, блять! – прокричал Милкович, распахивая входную дверь своего дома, проходя внутрь.
И трудно было сказать, было ли это междометием, часто употребляемым брюнетом для выражения различного рода эмоций, или обращением к своей женушке, свалившей из «Алиби» в неизвестном направлении вместе с ребенком, как только приехала полиция.
В любом случае, ответа не последовало.
– Где все? – спросил Галлагер, входя следом, закрывая дверь.
– Хуй знает, – пожал плечами Микки, снимая куртку и отбрасывая ту на диван в гостиной. – Мэнди, кажется, сегодня в ночь, ебырь ее тоже на работе, а Игги… бля, никогда не знал, где этот пидр проебывается все время, – отчитался брюнет, пересекая комнату, двигаясь в направлении ванной. – Хули встал-то? – обернувшись, спросил он у Галлагера, продолжающего мяться возле входной двери. – Пиздуй в комнату, я в душ схожу, – указывая на свою спальню, давал указания он, на ходу снимая одежду.
Аккуратно стянув куртку, морщась от неприятного рода болевых ощущений под грудью, и положив ту на диван поверх милковичевской, Йен прошел в комнату, попутно озираясь по сторонам, замечая, насколько сильно изменилась спальня брюнета за эти несколько месяцев.
Конечно, он уже был в доме Микки несколько дней назад, но размахивающая молотком Светлана вряд ли претендовала на роль экскурсовода, а Мэнди, прикрывающая синяки и ссадины на лице, не пускала Йена дальше столовой.
Большая двуспальная кровать стояла в центре комнаты Милковича, занимая почти все пространство помещения, а высокий комод, основным содержимым которого всегда были ножи, стволы и кастеты, переехал в дальний угол.
– Пожрать чё-нить организуй, – раздался из ванной голос Микки, перекрикивающий шум воды, – и пива захвати, – добавил он, когда Галлагер развернулся, едва успев войти в комнату, чтобы отправиться на кухню.
Наспех подогретая в духовом шкафу паста в подозрительно коричневатом соусе и пара банок светлого ожидали Милковича на столе в гостиной, когда тот вернулся из душа, прижимая намоченное полотенце к рассеченной брови, вновь истекающей кровью после воздействия горячей воды.
– Иди, что ль, тоже ебальник умой, – улыбнулся Микки рыжему, плюхнувшись на диван и потянувшись к пульту от недавно спизженного телека, пришедшего на смену тому, что он успел разъебать пару месяцев назад.
– Мне бы помыться, – стирая с лица подсохшую кровь вперемешку с грязью, ответил Йен, бросив быстрый взгляд в направлении ванной, – и переодеться, – добавил он, опустив голову на разорванную перепачканную рубашку, лоскутами свисающую с плеч.
– Пиздуй, – проговорил Милкович, поднимаясь, – щас барахло добуду, – добавил он, прикидывая в уме, какой из предметов своего гардероба предложить рыжему, чтобы тот не смотрелся на нем слишком уж коротко, в очередной раз поймав себя на мысли, что их разница в росте не позволит этого сделать, но не желая видеть Галлагера в тряпках Игги или Кеньяты.
– И полотенце захвати, – крикнул Йен, уже спрятавшись за клеенчатой шторкой, выкручивая ручку крана до упора.
– Мое возьмешь, – ответил Милкович через минуту, проходя в ванную с парой спортивных штанов и сложенной серой футболкой.
– Мик, – позвал рыжий, появляясь в гостиной спустя некоторое время в милковичевской футболке и своих собственных боксерах, привлекая внимание брюнета к характерной выпуклости под хлопковой тканью. – Тут дыра на очке, – протягивая Микки его штаны, проговорил он, улыбаясь.
– И чё? – ответил тот, не имея сил отвести взгляда от черных шорт и нескольких темно-рыжих волосков, выглядывающих из под резинки. – Здесь тебе не бутик, блять, – хмыкнул Милкович, понимая, что единственные целые и чистые свои джинсы он напялил на себя после душа. – Не нравится, в трусах ходи, не привыкать, ёпта, – напоминая Галлагеру о его рабочей униформе, саркастично заметил Микки, радуясь удачному стечению обстоятельств и перспективе наблюдать особо ничем не прикрытую костлявую жопу рыжего весь сегодняшний вечер.
– Стиралкой хоть могу воспользоваться? – спросил Йен, отбрасывая штаны, любезно предложенные брюнетом, в сторону, вытаскивая из кармана своих перепачканных грязью и кровью джинсов все содержимое.
– Вперед, – ответил Микки, указывая взглядом на машинку, стоявшую на кухне, тут же переводя его на задницу Галлагера, направляющуюся по назначенному адресу.
Кажется, позабыв об уже успевшем остыть ужине, стоявшим на столике напротив, чувствуя гораздо более сильный голод другого характера.
Кое-как справившись с раздолбанной дверцей стиралки, подперев ту стулом, благо, опыт постирушек в своем собственном доме быстро подсказал рыжему пути решения возникшей проблемы, Йен вернулся в комнату, опускаясь на диван рядом с Милковичем, продолжающим бросать на него быстрые взгляды подозрительно поблескивающих глаз.
– Ты че пыришься-то? – усмехнулся Галлагер, вспоминая разговор с Мэнди и последующие свои поиски хоть какого-то намека в глазах Микки на испытываемые брюнетом к нему чувства в школьном коридоре.
– Просто, – ответил Микки, закусив губу, давая понять рыжему, что тоже помнит, но взгляда не отвел.
– Бровь, наверное, зашить надо, шрам останется, – заметил Йен, поднимая руку, дотрагиваясь кончиком пальцев до рассеченной до кости кожи над короткими черными волосками на лице брюнета.
– Ебальник свой зашей, чтоб херни не базарил, – отпихнув ладонь парня, тут же поспешил ответить Милкович, ненавидящий врачей и особенно сильно одного хирурга, проводившего операцию над его подстреленной жопой прямо на столе в галлагеровской кухне. – Хотя, нет, нихуя, – резко передумал он, – сосать ты мне как тогда будешь? – улыбнулся он, пихнув в бок рыжего, скривившегося от боли при соприкосновении локтя Микки с его пострадавшими ребрами. – Бля, прости, – слишком взволнованно, слишком не похоже на себя, пробормотал брюнет, заметив гримасу конопатой физиономии.
– А, разве не ты у нас спец в этом деле? – парировал Йен, усмехнувшись.
– С хуя ли? – вскинул брови Милкович, вынуждая ранку вновь открыться.
– Ну, судя по тому, что ты орал на всю улицу… – начал было объяснять Галлагер, вновь поднимая руку, чтобы стереть алую каплю, стекающую на скулу брюнета.
– Завали, бля, – огрызнулся Микки, но в этот раз не стал отстраняться, чувствуя приятный холодок пальцев рыжего на раздраженной коже и огонь возбуждения, разгорающийся чуть ниже пояса от невинной ласки, подаренной бледной ладонью.
– Да и обещал ты, кажется… – припомнив еще и произнесенное едва слышно в крохотной спальне Галлагера «буду», Йен наклонился, сменяя длинные пальцы губами, слизывая солоноватую каплю с лица Микки, замершего без движения, наслаждаясь действиями конопатого.
Ненадолго.
Резко подняв голову, чуть не заехав макушкой парню в нос, Милкович накинулся на губы рыжего своими, тут же проталкивая язык вглубь приоткрывшегося рта, ощущая на его кончике вкус железа.
Кровь.
Слишком много ее было в этих странных отношениях.
Она стекала по рукам и лицам после очередных драк или побоев Терри, она сочилась из огнестрельных ранений, не раз возвращая Микки на столы хирургов, оставляя в носу стойкий запах на последующие несколько дней.
Она чувствовалась сейчас на языках, сплетающихся воедино, и кипела в жилах, когда едва успевший начаться поцелуй перерос в яростное терзание губ, сопровождаемое стуком зубов друг о друга и тихим рычанием из глубин грудных клеток.
Не разрывая контакта, Микки ухватил Галлагера за затылок, удовлетворенно отмечая, что рыжая щетина армейской прически больше не колет грубую кожу пальцев, заметно удлинившись, и прижался к горячему телу, вторую руку заводя за спину Йена, слегка лаская ее через мягкую ткань футболки, стараясь не нажимать сильно на поврежденные ребра.
Тихо простонав от неожиданных действий брюнета и непривычно нежных прикосновений, Галлагер чуть склонил голову вбок, углубляя поцелуй, который, казалось, и так уже был слишком откровенным, чувствуя как по телу прокатывается горячая волна возбуждения, разбиваясь о скалу вздымающегося в трусах члена.
Двинувшись, Микки закинул одну ногу, согнутую в колене, на диван, полностью поворачиваясь к рыжему, и чуть приподнялся, теперь нависая над ним, продолжая терзать губы парня, втягивая нижнюю в рот, звучно посасывая.
Запрокидывая голову, Йен поднял руки, чтобы ухватиться за шею Микки, но, снова почувствовав боль в груди, вынужден был опустить их на талию брюнета, ощутимо сжимая кожу длинными бледными пальцами.
– Неудобно, бля, – прохрипел Милкович в его губы, ощущая неприятного рода покалывание в конечностях, спустя несколько минут жаркого поцелуя.
– В комнату, – скомандовал Галлагер, отталкивая Микки от себя, поспешив подняться с дивана.
Мелькнувшее в рыжей голове сомнение использовать брачное ложе Милковичей по его прямому назначению, тут же было отметено прочь, когда брюнет взгромоздился с ногами на кровать и протянул руку Йену, помогая тому забраться следом, вновь возвращая свое внимание к губам Галлагера, податливо раскрывшимся навстречу упорному языку Микки.
Удивляясь столь непривычному количеству поцелуев в предварительных ласках, рыжий надавил на плечи Милковича, заставляя того откинуться на покрывало, и навис сверху, усиленно игнорируя ноющие ребра, напоминающие о себе в этой неудобной позе, начиная исследовать короткими поцелуями покрытый колючей щетиной подбородок парня.
Задирая поношенную футболку, Микки аккуратно ласкал бледную кожу спины Йена, слегка надавливая и сжимая бедренные косточки, опустив ладони ниже, заставляя рыжего лечь на себя, чтобы стройное тело, наконец, расслабилось, чувствуя твердый член Галлагера своим бедром.
Ощутив ответный толчок в штанах Милковича, рыжий опустил руку, тонкими длинными пальцами расстегивая пуговицу на джинсах брюнета, вновь отмечая неожиданного рода поворот – обычно, Микки сам справлялся с этой простой задачей, не давая Йену возможности помочь себе раздеться.
Ладонь Галлагера легко проскользнула в распахнутую ширинку, опускаясь на полностью затвердевший орган Микки, громко прорычавшего в момент первого прикосновения, и начала неторопливые движения по стволу, лаская возбужденный член через легкую ткань трусов.
– Бляяяять, – прохрипел Милкович, подаваясь навстречу руке рыжего, не сумев сдержать стона, ощутимо сжав кожу на боках Йена, впиваясь коротко стриженными ногтями в бледное полотно, покрытое мельчайшими рыже-коричневыми точками. – Сними, нахуй, – приказал он, задирая футболку Галлагера еще выше, чувствуя острую необходимость увеличить пространство для исследования своими руками.
– Только после тебя, – прошептал рыжий в ответ, приподнимаясь, не торопясь стягивая серую материю с груди и плеч, открывая Микки обзор на чистую, без единого волоска грудь и проступающие под ней синяки, грозившие разукрасить бледную кожу во все оттенки фиолетового уже к утру.
Прорычав от досады и злости на отца и его дружков, посмевших прикоснуться к хрупкому на вид телу Йена, Милкович последовал его примеру, отбрасывая уже свою майку в сторону и, не долго думая, проделал то же самое с джинсами, сильно стесняющими движения и ощутимо давившими на его изнывающий от возбуждения и потери контакта с галлагеровской ладонью член.
Опускаясь на кровать рядом с Микки, не имея больше сил удерживать свой вес на руках, рыжий притянул к себе Милковича, переплетая свои ноги с его, чувствуя ступнями холодные пальцы ног брюнета, задумавшись на мгновение о том, что никогда до этого самого момента они не были столь близки и открыты друг другу.
Но Микки не дал Галлагеру времени на долгие размышления: толкнувшись навстречу, пахом прижимаясь к паху рыжего, ощущая твердый ствол через ткань трусов, тихо простонал, и, подавшись внезапному порыву, закинул свою ногу на бедро парня, находя пяткой опору в виде внутренней стороны коленной чашечки Йена.
– Презервативы… – прошептал Галлагер через несколько минут возобновленного поцелуя, сжимая пальцами покрытую мелкими кудрявыми волосками кожу на бедре Милковича, вспоминая, что упаковка резинок, купленная по возвращению, осталась дома.
– В пизду их, – выдохнул в ответ Микки, понимая, что идти на поиски гондонов в комнату сестры совершенно не хочется, хоть и XXL Кеньяты, определенно, подойдут невъебенного размера члену рыжего.
– А смаз… – не успел договорить Йен, чувствуя движение рядом и вмиг теряя контакт с телом брюнета, перекатившегося на кровати, запустившего руку в верхний ящик прикроватной тумбочки, доставая баночку лубриканта. – Запасся? – усмехнулся Галлагер, удивившись содержимому милковичевской тумбочки, обычно предпочитающего использовать слюну в качестве смазки. – Нехилый тюбик, – подметил он, оценив размеры сосуда.
– Уж поменьше, чем у твоего мелкого брата, – протягивая лубрикант рыжему, хмыкнул в ответ Микки, вспоминая литровую банку крема, стоявшую возле подушки Карла, кажется, проводившего все свое свободное время за дрочкой.
Галлагер звонко расхохотался от едкого замечания наблюдательного парня, и вновь потянув того на себя, заставил лечь на спину, а сам поднялся на колени, устраиваясь рядом, взглядом указывая на трусы брюнета, определенно, имеющие возможность стать нехилого размера помехой к продолжению.
Наблюдая за татуированными пальцами, тут же схватившими хлопковую ткань и потянувшими ее вниз, Йен широко улыбнулся и облизал горящие от продолжительных терзаний пересохшие губы, когда взору зеленых глаз предстал блестящий член Милковича, не скрываемый больше трусами, в полной боевой готовности подрагивающий возбуждением меж бедер.
Шумно выдохнув от похотливо облизывающегося напротив рыжего, Микки вновь откинулся на кровать, разводя колени, предлагая Галлагеру разместиться между ними, чтобы подготовить его.
Звонко щелкнув, крышка тюбика со смазкой отскочила в сторону, а Йен перешагнул одну ногу брюнета, чуть сползая вниз и наклоняясь, покрывая грудь и живот парня невесомыми поцелуями, ожидая привычного приказа «харэ уже тут пидаросню свою разводить, блять, к делу приступай».
Но проследовав по покрытой мурашками коже губами до самого паха Милковича, так и не услышал грубых словечек от нетерпеливого обычно парня, решился увеличить время предварительных ласк, носом скользя по жестким коротким волоскам, втягивая ноздрями возбуждающий аромат, направляясь к подрагивающему члену с отчетливо просматривающейся сквозь тонкую кожицу ярко-синей венкой.
– Ты чего там… – хотел было поинтересоваться Микки, но договорить не успел, почувствовав первое прикосновения шершавого языка рыжего к головке своего стояка. – Бляяяяя… – лишь смог выдохнуть он, широко распахнув глаза, и запрокинув голову, когда влажные губы обхватили ее, а огненная макушка начала опускаться вниз вместе с ними, скрывая член Милковича в глубинах галлагеровского рта.
Игнорируя вновь напомнившую о драке боль в ребрах, Йен чуть приподнялся облизывая блестящий ствол, особое внимание уделяя уздечке, прекрасно зная, какое наслаждение могут подарить незамысловатые движение языка по этой крохотной перемычке, и вновь опустился, встречаясь носом с пахом Микки, вбирая твердый орган в себя полностью.
– Ебаный в рот, – прорычал Милкович, чувствуя, как головка проникла в горло рыжего, не вызывая рвотного рефлекса, от которого страдал брюнет, заглатывая девятидюймовое достоинство Галлагера хотя бы наполовину. – Сука, блять, – прохрипел, когда Йен заставил его согнуть колени, не выпуская члена из своего рта.
Первая капля смазки пролетела мимо длинных пальцев, падая на покрывало, а показавшаяся следом из горлышка тюбика прозрачная полоска встретилась с широкой ладонью рыжего, поспешившего размазать лубрикант по коже.
Снова поднимая голову, круговыми движениями языка лаская головку стояка Микки, Галлагер аккуратно просунул руку под наполнившиеся уже спермой яички брюнета, прижимая блестящий палец к крепко сжатому анальному отверстию и, под тихое рычание, сопровождаемое привычной слуху матершиной, протолкнул первую фалангу внутрь.
Когда в Милковиче уже свободно двигались два пальца, а маты сменили угрозы скорой расправы, если рыжий, продолжающий сосать член парня, изредка опускаясь с поцелуями на яички, особенно удачно провернув руку, подушечками пальцев доставая до уже припухшей простаты, сейчас же не трахнет его, Йен широко улыбнулся, добавляя третий палец, под громкое рычание и новый поток брани, проскользнувший к своим собратьям, разрабатывая уже довольно широко раскрытое отверстие для проникновения.
– Блять, Галлагер, сука, – простонал Микки, чувствуя давление на стенки ануса, находясь уже на грани оргазма, – давай уже! – взмолился он под громкий чмокающий звук, раздавшийся в тишине комнаты, когда рыжий, наконец, выпустил член брюнета изо рта.
– Поворачивайся, – приказал Йен, мизинцами, оставшимися единственно сухими, потянув свои трусы вниз, чуть скривившись от боли в груди, когда пришлось выпрямиться.
– Нахуй, – ответил Милкович, наблюдая за блестящей ладонью парня, размазывающего лубрикант по торчавшему под огненно-рыжими лобковыми волосами члену, размеру которого мог позавидовать каждый.
Широко распахнув глаза в удивлении, Йен наблюдал за Микки, чуть приподнявшим зад над кроватью, намекая своему парню о смене привычной «коленно-локтевой» позиции, пытаясь подсчитать, сколько незначительных, но столь важных изменений претерпели их отношения за один единственный вечер.
Сбившись со счета где-то в районе поцелуев и презервативов, Галлагер громко хмыкнул, услышав «и долго ты, блять, сиськи еще мять будешь», понимая, что одно навсегда останется неизменным.
Переступив коленями лишнее пространство, Йен наклонился, превозмогая боль в груди, не способную сегодня помешать ему насладиться лицом Милковича, когда он будет в нем, и, убедившись в том, что его собственные локти послужат хорошей опорой, направил головку своего члена к растянутому входу.
– Сукааааа… – услышал рыжий сквозь плотно сжатые зубы Микки, когда преодолев первый сантиметр напряженных мышц ануса, замер, позволяя брюнету, зажмурившему глаза, привыкнуть к болезненным ощущениям. – Давай, – раздалось через несколько секунд, и голубая радужка, почти закрытая расширившимися от возбуждения зрачками, вновь показалась Галлагеру, не сводившему с лица своего парня взгляда.
Двинув бедрами, Йен протиснулся глубже, погружая головку члена в Милковича полностью, чувствуя давление узкого колечка на свой ствол, налившийся кровью и твердый, как никогда.
– Скажи, когда… – но договорить рыжий не успел: Микки сам двинулся навстречу его паху, принимая в себя Галлагера до самого основания, сорвав громкий стон с губ парня, чуть не повалившегося на него, не имея возможности удержать вес своего тела на подрагивающих от мощного разряда наслаждения, прошедшего по всему телу от неожиданных действий брюнета, конечностях.
– Быстрее, – хватая свой дрожащий от приближающего оргазма стояк, выдохнул Милкович, обращаясь к рыжему, размашистыми толчками уже свободно скользившему в нем. – Сильнее, – простонал он, чувствуя каждое прикосновение головки галлагеровского члена к напряженной до предела простате, отдающееся неописуемого рода наслаждением в каждой клеточке тела брюнета.
– Мик, я почти, – выдохнул в ответ рыжий, угадывая в поджавшихся яичках и легкой дрожи рук и ног намек на скорое окончание сладострастного процесса, не имея больше сил сдерживать электрические импульсы, пробивающие нервные окончания его члена, не прикрытого привычным латексом, ощущая каждым его миллиметром горячую плоть Микки, благодарно принимающую того в свои глубины.
– Нихуя, – ответил брюнет, начиная двигать по своему стволу ладонью, желая полностью насладиться приближающимся оргазмом: с Галлагером ВНУТРИ.
– Пожалуйста, Мик, я больше не могу, – сбиваясь с дыхания, взмолился рыжий, увеличивая скорость и глубину проникновений, чувствуя, как его член напрягся от очередного соприкосновения с мягкой тканью простаты.
– Да, блять, вот так, – услышал он в ответ хриплый голос, сопровождаемый первым толчком Микки навстречу, – Еще, да, – и заметив яркую искру в голубых глазах своего парня, прежде чем тот закатил их под веки, еще сильнее сжимая ладонь на своем достоинстве, ускоряя ее движения, подстраивая их под ритм, заданный его парнем. – О, да, блять! – раздалось в темной комнате, когда вязкая белесая струя спермы оросила живот брюнета, продолжающего выкрикивать новые ругательства, только ему подвластные складываться в столь замысловатые словосочетания.
– Черт, – вторил ему Йен, всегда отличавшийся воспитанностью, продолжая толкаться в податливое тело, ощущая каждое сокращение мышц Милковича вокруг своего члена. – Мииик, – выдохнул он, изливаясь в глубины парня, не переставая двигаться, наслаждаясь каждой секундой сильнейшего в его жизни оргазма.
– Блять, рыжик, хули ты раньше молчал? – спросил Микки спустя некоторое время, поворачиваясь на бок, прижимаясь спиной к голой груди своего парня, недавно только вернувшегося из ванной.
– О чем? – не понимая смысла сказанных слов, переспросил Галлагер.
– Нахуй эти ебаные резинки, – проговорил Милкович, понимая, насколько различались ощущения от присутствия в нем члена Йена, облаченного в латекс, и НАСТОЯЩЕГО члена Йена.
– Напомни выбросить пачку завтра, – хмыкнул в ответ рыжий, целуя своего парня в шею, оставляя мокрый след, блестевший на коже, тут же покрывшейся мурашками, отражая свет уличного фонаря, бивший в окно.
– Только после того, как высплюсь, – пробормотал Микки, чувствуя дикую усталость во всем теле, удобнее устраиваясь в объятьях Галлагера, продолжающего ласкать языком кожу его шеи.
– Я планирую проспать весь день, – улыбнулся Йен, понимая, что, наконец, он может расслабиться и как следует отдохнуть, понимая, что добился всего, чего так долго желал: его любимый человек рядом, уже тихо посапывает в его руках на широкой кровати в небольшой комнате дома на окраине Чикаго, теперь ставшем и его ДОМОМ. – Весь день, – повторил Йен, проваливаясь в темноту.
Даже не подозревая, насколько был прав…
