Текст книги "История одной болезни (СИ)"
Автор книги: ToBeContinued...
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)
========== Заражение ==========
Проникновение вируса в кровь чаще всего
проходит незамеченным со стороны инфицированного.
– Йен Галлагер! – прокричал Милкович, резким движением распахивая стеклянную дверь «Cash&Grab» в попытках найти мелкого ублюдка, посмевшего позариться на единственный в его никчемной жизни кусочек чего-то по-настоящему важного – его сестру. – Не ту девчонку обижать вздумал.
– Он уже убежал, на складе есть другой выход, – послышался голос желтомордого индуса, хозяина магазина, обеспокоенным взглядом мечущегося по лицам Микки и его братьев.
– Сука, – прорычал Милкович, отлетая от двери подсобки, в которую с усердием вгонял крепко сжатые кулаки, пытаясь добраться до мелкого Галлагера, скрывшегося за ней парой минут ранее. – Скажи этому гондону, что мы вернемся, – выплюнул Микки в лицо мусульманина, ощутимо припечатав того к пошатывающемуся стеллажу и, захватив пару пачек чипсов, даже не задумываясь о том, чтобы взамен оставить оплату, скрылся в дверях магазина, догоняя братьев, убежавших в переулок.
Рыжий сученок был достаточно проворен и умудрился избежать встречи с разгневанным брюнетом, но никак не мог обеспечить себе такого же везения в будущем.
***
Несколько дней Микки безуспешно пытался найти мелкого уебка, умело скрывающегося от его внимания за мусорными баками или в кузове грузовика своего босса, начиная закипать от гнева, одним удачным днем выплеснутого на его старшего брата с охуенно большими глазами и ничуть не меньшим гонором, беззаботно прогуливающегося со своей блядоватого вида подружкой.
Рассеченная в кровь физиономия кудрявого Галлагера ничуть не умерила пыл брюнета, самоотверженно вырисовывающего очередную угрозу на кирпичной стене одного из зданий на районе. Не смогли справиться с этой непростой задачей и бесконечные уговоры сестры, вдруг решившей включить заднюю, уверяющей Милковича в том, что рыжий еблан не притронулся к ней и пальцем, сохраняя в чистоте и непорочности ее девичью натуру, по подозрениям Микки, не раз уже запятнанную каплями спермы других мудозвонов, по каким-то причинам, не вызывавшим в нем такого адского раздражения. Фиаско потерпело и заявление девушки о том, что теперь этот чертов конопатый ушлепок официально стал ее парнем.
***
Частые набеги на магазин индуса, где Милкович с легкостью и на халяву мог раздобыть пару коробок с всевозможными ништяками в виде чипсов, пива или шоколадок, стали своеобразным развлечением для брюнета, наслаждающегося видом возмущенной до крайней степени физиономии исламистского мудака, молча наблюдавшего за его действиями, попутно составляя список того, что нужно докупить до возвращения его жены, единственного неоспоримого обладателя яиц в этой странной семейке.
И, конечно, рыжей соски, трогать которую Мэнди брату строго-настрого запретила.
– Соус забыл, – крепко сжимая коробку с парой упаковок Принглс, газировкой и шоколадками, Милкович вернулся в магазин, чтобы схватить с полки желто-коричневую баночку, и затем снова скрыться в переулке.
– Эй, Микки! Почему ты не крадешь в том районе, где не живешь? Имей хоть гражданский патриотизм, – прокричал Галлагер ему вслед под звуки колокольчика открывающейся двери.
Пытаясь выудить из памяти, что означает блядское слово на букву «п», Милкович запустил банку соуса в рыжую голову, наблюдая за траекторией ее полета, разочарованно отмечая, что та не пересекалась с огненной макушкой.
– Есть проблемы? Вы знаете, где я живу, – выплюнул Микки, слизывая остатки сырной массы с грязных пальцев, и, развернувшись, удалился прочь, оставляя за спиной двух ебанатов счищать желтые подтеки со стекла и бежать на склад для пополнения своих запасов.
***
Очередной визит Милковича в «Cash&Grab» закончился парой фингалов на лице мусульманина и приятно оттягивающим карман куртки отработанным стволом, что пару часов назад этот мудила дрожащей рукой направлял ему в голову.
Возвращаясь домой, после того, как забрал отца из тюряги, Милкович с удивлением обнаружил свою спальню в идеальном порядке, раздражающим взгляд и вызывавшим подозрения.
– Мэнди, блять! – заорал он во все горло. – Какого хуя? – глазами указывая вглубь маленькой комнаты, спросил Микки сестру, появившуюся через мгновение.
– Я решила прибраться перед вашим приездом, – неубедительно пробормотала та в ответ, не смотря брату в глаза, очевидно, что-то недоговаривая.
Разбираться с Мэнди желания не было, и, бросив последний взгляд на удаляющуюся спину девушки, Милкович закрылся в спальне, намереваясь размяться парой банок пива перед грандиозной попойкой в честь досрочного выхода Терри из тюряги и, возможно, вздрочнуть в душе, который он использовал исключительно для этих целей.
***
Микки проснулся от ощущения постороннего присутствия кого-то в комнате и холодного металла, чувствительно давившего на его спину.
– Какого хуя? – не обращая внимания на ломоту во всем теле и адскую головную боль от излишне залитого в глотку спиртного вчерашним вечером, Милкович разлепил веки и повернулся, тут же встречаясь взглядом с парой зеленых глаз стоявшего напротив кровати парня.
– Верни ствол, Микки, – проговорил тот, удобнее перехватывая монтировку, крепко сжимаемую длинными пальцами.
– Галлагер? – удивился Милкович, разглядывая бледное лицо, сплошь покрытое веснушками.
– Ствол, – потребовал рыжий, махая перед глазами ломиком.
– Хорошо, – ответил Микки, поднимаясь с кровати и наклоняясь к тумбочке, в которой, конечно, никакого пистолета не было.
Ощутимый удар в кадык Галлагера с разворота последовал уже через секунду, предзнаменовав непродолжительную потасовку в маленькой комнате дома семьи Милкович, больше походившую на избиение малолетнего подростка, драться который совершенно не умел, сколько бы часов он не проводил на плацу, зарабатывая очередное свое звание кадета-хуй-знает-что.
Худощавое тело мелкого уебана полетело на кровать, тут же прижатое брюнетом, забравшимся сверху, выбивающим из пальцев вновь подобранную с покрывала монтировку, и заносящим теперь ее над рыжей головой.
Рваное дыхание, испуганный, затравленный взгляд зеленых глаз и едва ощутимое движение под собой заставили Милковича отбросить металлический предмет в сторону…
… чтобы в следующее мгновение начать сдирать с себя майку.
Микки не считал себя гомосексуалистом, пидором, как обычно выражался он сам, нет.
Просто за несколько месяцев в колонии для несовершеннолетних, где для удовлетворения потребностей гиперсексуальных подростков в их распоряжении были лишь собственные ладони, да рты и задницы таких же неудовлетворенных сокамерников, интимная жизнь брюнета приобрела довольно-таки широкое разнообразие. Конечно, Милкович никогда не ходил в сучках, не опускался на колени перед каким-нибудь малолетним дебоширом, предпочитая крепко стоять на ногах, пока очередной недомужчина заглатывал его член все глубже, или крепко сжимать худую задницу, в которую без смазки долбился он в заполненном паром помещении общего душа, предварительно выменяв последнюю пачку сигарет на презервативы.
Микки не собирался трахаться с Галлагером, намереваясь лишь как следует отхуярить того за необоснованную наглость и непредусмотрительную смелость, возможно, засунуть не способную теперь помочь ему монтировку куда-нибудь поглубже, но ни в коем случае не ебать это бледное тельце в своей собственной спальне, по соседству с которой громко храпел Терри на старом промятом диване.
Просто выражение лица рыжего и едва заметное движение языка по губам в момент, когда зеленые глаза опустились на милковичевскую ширинку, нависшую над ним, заставили что-то ощутимо толкнуться в трусах брюнета.
Просто рвение конопатого пидора, с которым тот бросился срывать уже свою одежду, и его голодный взгляд, заставили Милковича помочь ему скинуть все эти так теперь мешающие куртки, кофты и футболки.
Микки никогда не позволил бы кому-то вроде Галлагера пристроиться сзади, хотя бы попытаться занять это положение, даже в мыслях, нет.
Просто пара тонких рук, с непонятно откуда взявшейся в них силой, ощутимо сжали его бока, разворачивая брюнета спиной к их обладателю, и толкая на покрывало, а в спешке облаченный в латекс член прижался головкой к плотно сжатому отверстию его заднего прохода, пока он не успел возразить.
Просто, сука, Галлагер, ебал его так, что на глаза наворачивались слезы.
Просто рыжий трахал его так охуенно.
========== Симптоматика ==========
Большинству симптомов
больной не придает значения.
– Ммм… вкусняшка, обожаю такие. По ходу, и ты такие любишь? – откусывая смачный кусок только что спизженной непосредственно на глазах индуса шоколадки, спросил Милкович, вскидывая брови. – Ага, я тоже, – улыбнулся он, предоставляя взору ебучего Кеша перепачканные липкой коричневатой массой зубы.
Конечно, он имел ввиду блядский Сникерс, шоколадный батончик, под завязку набитый жареным арахисом, а никак не конопатое нечто, втихаря потрахивающее их обоих. Малолетнего еблана, столь умело управляющегося со своим невъебенного размера членом, так охуенно ощущающимся в его заднице.
– Положи, живо, – то ли прошептал, то ли прорычал в ответ хозяин магазина дрожащим голосом, трясущейся рукой направляя ствол в голову нахального вора.
О, ты серьезно? Мы это проходили.
Заученным движением намереваясь вновь отобрать револьвер у гребаного пидора, возомнившего себя хуй пойми кем, Микки сорвался было с места, но оглушительный грохот заставил его дернуться в сторону, чтобы не встретиться с пулей, просвистевшей в десятке сантиметров от него, разносящей в клочья упаковки картошки, стоявшие за его спиной.
– Блять, это ж просто Сникерс… – прокричал Милкович, но новое движение пальца на курке заставило заткнуться, а несколько банок томатной пасты разлететься на мелкие осколки, как только очередная пуля угодила в яркие стекляшки.
Третий выстрел был более точен: острая боль в правом бедре подкосила брюнета, завалившегося на пол, судорожно прижимая ладонь к разорванной коже.
– Эй, ты как? Посмотри на меня, – взявшийся не пойми откуда рыжий, склонился над Милковичем, пытаясь оказать первую помощь, а полицейские сигнализации, раздающиеся со стороны входа, прозрачно намекали Микки о неизбежно приближающимся новом тюремном сроке.
А ведь все так хорошо начиналось: неожиданно раздавшийся стук в дверь дома Милковичей, когда Микки с отцом и братьями подсчитывали свои доходы от недавней вылазки на склад бытовой техники и последующего слива всего оттуда вынесенного; бледное лицо сплошь усеянное веснушками, с ярко-алым пятном покрасневших от частого терзания губ, шептавших что-то о необходимости поговорить; пара зеленых глаз, наполненных соленой влагой, из последних сил сдерживаемой их обладателем; и охуительный трах в подсобке магазина буквально через двадцать минут после встречи.
Кто ж мог знать, что в самый разгар процесса ебучий индус ворвется в тускло освещенное помещение с перекошенным от злости и ревности лицом?
Кто мог предположить, что ядовитая фраза о чертовом Сникерсе вызовет такую реакцию гребаного исламиста?
Дверь скорой громко скрипнула, пряча от взглядов посторонних зевак молодого человека, восседавшего на каталке с перевязанной ногой. Машина тронулась по направлению районной больницы, сопровождаемая патрульным автомобилем, а неудавшийся воришка все продолжал высматривать сквозь матовое стекло двери макушку рыжего, скрывшегося в только одному ему известном направлении.
***
Несколько месяцев, проведенных в колонии для малолеток, не принесли Микки Милковичу ничего нового: очередная запись в личном деле, грозившая гораздо большими сроками, если парень опять попадется, достигнув уже совершеннолетия; несметное количество драк и разборок с нагловатыми сокамерниками по пустякам, будь то пачка любимых желейных мишек, что с завидным постоянством таскалась Мэнди в редкие моменты свиданий, или спор за верхнюю койку; и одно единственное воспоминание, лелеемое на протяжении всего времени заключения.
Бледная ладошка с длинными пальцами, ногтями царапающая по стеклу, пока ее обладатель рассказывал Милковичу о том, что соскучился. Нелепая угроза, брошенная рыжему в ответ, выданная на автомате, подпитанная страхом быть замеченным за пидорестическими нежностями, грозившими превратить одного из главных заводил блока в терпилу.
Микки Милкович не сучка, ясно вам, уебаны?
Получая свои вещи на выходе, брюнет изо всех сил сдерживал красноречивые эпитеты, которые его скорый на генерацию последних мозг успел подобрать каждому из надзирателей, снующих повсюду.
Мэнди и рыжий мудак, заметно вытянувшийся и окрепший за непродолжительное время своеобразной разлуки, ждали снаружи.
– А он чё тут забыл? – не удержался Милкович, встречаясь взглядом с глазами Галлагера, в которых с легкостью любой мог бы заметить радость от встречи.
– Привет, Мик, – зубоскалился рыжий.
– Решил, что мне нужна защита, – ответила Мэнди, подходя к брату.
– Да, ну? Поверь, ты не знаешь мою сестру, пока с ней не подерешься. Она умеет за себя постоять, – с сарказмом заметил Микки, обнимая девушку, вспоминая уроки самообороны, которые прошла его сестренка на улицах.
– От тебя несет соусом, – сморщив нос, отстранилась Мэнди, отталкивая брата от себя.
– Чем несет? – улыбнулся Милкович, привычным движением ущипнув девушку, начиная тем самым небольшую потасовку, под ехидным взглядом зеленых глаз парня, стоявшего рядом.
– Эй, слышь? – развернувшись к лестнице, на которую вышли покурить сразу несколько офицеров, позвал Микки. – Вот тебя нахуй, тебя и особенно тебя, – взметнув вверх средний палец правой руки, прокричал он и, не долго думая, помог тому его собратом с левой.
– Ну, все, погнали, пока тебя опять не посадили, – услышал он голос Галлагера, по-хозяйски закинувшего руку ему на плечо в попытках увести разошедшегося было парня подальше от тюряги.
Резким движением скинув ладонь рыжего, Микки отшвырнул ненужный хлам в сторону, следуя за парочкой, спешившей вдоль зданий, намереваясь отметить очередную свою отсидку в компании конопатого мудозвона, бросающего на него мимолетные взгляды.
Тем же вечером, подставляя Галлагеру свою задницу, после банки пива, распитой на пару, Милкович понял, насколько сильно скучал по всему этому: сильным пальцам, сжимающим его бедра, пока их обладатель под громкое рычание и нескончаемый поток матершины брюнета проталкивал свой длинный член в плотно сжатое отверстие; незамысловатым беседам, что вели они в перерывах между сносящими крышу и уносящими за границы реальности оргазмами; и наглой физиономии, продолжающей скалиться, обещая по крайней мере еще парочку заходов.
Но Микки не признался бы в этом никому даже под пытками.
***
Работа в «Cash&Grab» оказалась неплохим вариантом, предложенным Галлагером, пока тот переводил дух после очередного оргазма.
Конечно, батрачить в магазине, в котором всего несколько месяцев назад его самого подстрелили, казалось Милковичу чем-то абсурдным, но превратившаяся в слонопотама хозяйка минимаркета, была не так категорична, довольно легко согласившись взять Микки в помощники рыжему, вынужденному вкалывать в зале в одиночку после позорного побега его бывшего любовника.
И Линда не прогадала: количество краж, что и так заметно снизилось после ареста Микки, теперь сошло на нет, ведь красноречивые угрозы здоровью очередному незадачливому воришке, рождаемые Милковичем, пользовались большим успехом, а бывавшие раньше частыми набеги его братьев и кузенов перестали беспокоить хозяйку.
Единственным человеком, кто с завидной регулярностью пытался испариться с упаковкой пива или несколькими пачками чего-то съестного, не потрудившись расплатиться, оставался Френк Галлагер. Но и к нему брюнет нашел своеобразный подход:
– Девятнадцать долларов и шесть центов, – произнес рыжий, выбивая кассовый чек, спустя уже несколько попыток уговорить Френка расплатиться.
А старший Галлагер, по рассказам Йена даже не являющийся ему отцом, лишь начал втирать что-то парню о скорой кончине его новой пассии и возможности вскоре разжиться на ее страховке.
– Эй, Френк, – решил вступить в диалог Милкович. – А пошарь-ка по карманам еще разок. Может, проглядел? – преграждая путь намылившему было лыжи мужчине, предположил он.
– Ты теперь тут работаешь? – возмутился тот, прекрасно понимая, что просто так уйти не удастся.
– Пока испытательный срок, – ответил Микки, удовлетворенно замечая мятую двадцатку, что появилась после первой же попытки мужчины последовать его совету.
– А, знаешь, Мик, ты, возможно… поглядите. Этого должно хватить, – пробормотал Галлагер, обреченно выкладывая купюру на прилавок перед сыном. – Получше отдохни от заключения, – пробубнил Френк под звон дверного колокольчика.
– Ты в армии хочешь таким же командиром быть? – саркастично заметил Милкович, подходя к рыжему, спешившему убрать наличку в кассу.
– Ты вообще вчера снизу был, – не остался в долгу тот, решая ответить на издевку брюнета.
– И что? Мне это просто нравится… – выдал Микки, тут же проклиная себя за неосмотрительно брошенную фразу, за которую сам готов был бы оторвать себе язык. – Я не сучка, – решил добавить он, чтобы хоть как-то реабилитироваться в глазах конопатого мудозвона, теперь довольно скалившегося напротив.
Нравится? Нет, вам послышалось.
И Микки Милковичу вы никогда не сможете доказать обратное.
***
– Какие планы на вечер? – спросил Милкович братьев, которых застал за кухонным столом за привычным занятием – пинанием хуя.
– Закинуться Сиалисом и вздрочнуть, – ответил тот, что посообразительнее.
– Нужно кое-кого грохнуть, – разрушая планы Милковичей на спокойный вечерок, проговорил брюнет, доставая из холодильника банку пива.
– Он нам дорог?
– Нет, – осушив ту в пару глотков, ответил он.
– Нож, ствол, монтировка? – с готовностью подрядились парни.
Да что угодно, блять!
Ебучий Френк, так некстати нарисовавшийся в закрытом торговом зале, решивший попытать удачу с новой кражей, проникнув в магазин через задний вход, о чем поспешил сообщить рыжему, в этот самый момент вколачивающемуся в Милковича, распластавшегося на столе за холодильниками.
Блядский мудак, ставший невъебенного размера угрозой репутации главного гопника района, заслуживал сразу всех орудий расправы.
А чертов еблан, заверяющий Микки в том, что Френк никому не расскажет о представшей перед его взором картине, был послан по всем известному адресу, попутно узнав о своем месте в жизни брюнета.
«Теплый рот» яркой неоновой вывеской висело на лбу Галлагера, провожающего взглядом удаляющуюся спину Микки, решившего вновь наведаться в магазин, чтобы удостовериться в том, что этот мелкий пидарас успел предупредить Френка, грозя Милковичу продолжительными поисками объекта своего гнева.
Страх перед отцом, перед лицом позора и стыдом признания своей «небольшой слабости» давали нехилый толчок к затянувшимся уже на пару дней разыскным действиям.
Галлагера-старшего Микки с братьями встретили неожиданно.
Голова потела и чесалась под резиновой маской, а татуированные пальцы, крепко сжимающие ручку пистолета сильно дрожали, когда Милкович ускорил шаг, догоняя отца рыжего.
Небольшое замешательство, появившееся так некстати и вой полицейской сирены, раздавшийся за спиной, поубавили решимости, и пистолет с маской, обещающей некую безопасность намеренному преступлению, полетели в мусорный бак.
В пару шагов пересекая пустынную улицу, Микки подошел к одному из офицеров, только вышедшему из машины:
– Поберегись, – потонув в городском шуме, прозвучало предостережение, предзнаменовавшее смачный удар в челюсть толстомордому копу. – Это нарушение моего условного освобождения? – риторический вопрос, адресованный человеку, застегивающему наручники на запястьях брюнета, не требовал ответа.
Сидя на заднем сидении полицейской машины, Микки Милкович понял: странного рода привязанность к рыжему мудаку, беспокойство и страх в глазах которого не позволили сегодня пойти на мокруху, стало слишком тяготить не привыкшего к столь обильному количеству эмоций парня.
Каждое ядовитое слово, что бросил днем он в лицо Галлагера, набатом звучало теперь в голове, обещая продолжительные мыслительные процессы, благо, очередное тюремное заключение предоставит немало времени для оных.
Микки Милкович не сучка, но по члену, так охуенно ощущающемуся в его заднице, он будет скучать.
Впрочем, как и по его рыжему обладателю.
Но он никогда не признается в этом.
Даже самому себе.
========== Диагноз ==========
Постановка диагноза является
первым шагом к исцелению.
– Так, чем мы там занимаемся? – поймав взглядом пару полуобнаженных фигур, в самом разгаре незатейливого процесса, прокричал Микки, проскальзывая меж металлических балок подтрибунного пространства районного стадиона. – Ну, и кто тут у нас? – ядовитая улыбка Милковича, перескочившего очередную перекладину, резко сошла с лица в тот момент, когда в одном из парней, судорожно напяливающих на себя одежду, он узнал «старого своего знакомого».
Рыжего мудака, что не соизволил даже навестить его ни разу за длительное время вынужденной отсидки, причиной которой стал этот самый еблан. Гребаного педрилу, теперь лупившего на него свои блядские зеленые глаза, не потрудившись даже надеть до конца футболку. Чертова Галлагера, продолжающего трахать все движущееся, пока Микки был вынужден дрочить в темном углу одиночки или ебать очередного прыщавого подростка, готового подставить ему свою жопу за обещание некой безопасности в стенах исправительного учреждения.
– Микки? – удивился рыжий, прикрывая тканью голые участки своей бледной кожи.
– А ты, что, не в тюрьме? – испуганно пробормотал его сегодняшний партнер по «ректальным исследованиям», невысокого роста филлипинец, обычно узкий разрез глаз которого теперь расширялся при каждом новом шаге приближающегося брюнета.
– Уже нет, – оскалился Милкович, нанося смачный удар тому между ног, по едва ли успевшему опасть члену, буквально слыша звон переполненных спермой яичек. – Что, хуи друг в дружку пихали? – решил уточнить он, продолжая пинать уже лежавшего на земле недовояку, стараясь не обращать внимание на рыжего, стоявшего в нескольких метрах, красноречиво закатывающего глаза от представшей его взору картины.
– Нет, нет, нет, клянусь, – скрючившись от очередного соприкосновения ботинка Микки к его ребрам, пыхтел узкоглазый. – А чего ты только меня бьешь? Он тоже при делах, – проговорил он, указывая на рыжего.
Да, паренек, не стать тебе партизаном – при первой же возможности сдашь своих, попав в плен к врагу.
– Жопу ведь ты подставлял? – аргумент, который не смог бы оспорить ни один адвокат, сопровождал очередные пинки и удары. – Помогает? – присаживаясь рядом, хватая мелкого пидора за шкирятник, спросил брюнет. – Ну, что? Полетели? – напоследок отвесив смачный пендель уже спешившему подальше ушлепку, улыбнулся Микки, разворачиваясь к Галлагеру.
Рыжий смотрел на него, не скрывая улыбки, широко растянувшей его губы.
– Потрахаться осталось, или все ушло в того пидора? – спросил Милкович, отвечая конопатому тем же, делая несколько шагов навстречу, попутно расстегивая ширинку.
Вся злость и раздражительность, вызванная недавно увиденным представлением, а также некая обида, растущая с течением всего тюремного срока, тут же испарились, уступая свое место сопровождаемому едва терпимой болью наслаждению от чувства наполненности и подкашивающему ноги удовольствию приближающегося оргазма.
– Как же охуенно, – выдал Милкович, прикуривая сигарету, спустя некоторое время, не сумев сдержать рвущиеся наружу эмоции. – Я скучал, – добавил он, понимая вдруг, что только что сказанное – чистая правда.
– Правда? – конечно, рыжий не смог пропустить мимо ушей неосторожно брошенную фразу.
– Ну, да. В тюряге самому приходилось всех трахать, чтобы в сучках не ходить, – решил выкрутиться он, не желая признаваться Галлагеру в том, что скучал он не только по его длинному члену. – Хорошо вернуться к старому, – конечно, Микки говорил исключительно о хуе.
Непродолжительная беседа, завязавшаяся между ними не несла конкретного смысла, пока рыжий не задал свой идиотский вопрос:
– Так зачем ты вернулся? – решил узнать он, внимательно всматриваясь в лицо брюнета, делающего очередную затяжку горького дыма.
– Я до тюряги дал Коку в залог, иду за деньжатами, – придумав первую попавшуюся причину, тут же ответил Милкович, не собираясь открывать Галлагеру реальных мотивов того, почему он, сразу после освобождения, даже не заскочив домой, помчался на стадион, где, по его прикидкам, сейчас проходили учения будущие вояки, в числе которых он ожидал увидеть этого пидараса.
Какая-то неведомая сила тащила его через полгорода, обещая долгожданную встречу.
Что-то свербило и чесалось внутри, и Микки был уверен, что это всего лишь желание потрахаться, а конопатый мудила – лучший из всех возможных вариантов получить желаемое.
Просто его хер идеально подходил милковичевской заднице, и только поэтому.
***
– Здоров, Санчез, – резким движением приложив кулак к металлической дверце школьного шкафчика, удовлетворенно отмечая, как дернулся мелкий мексикашка, поприветствовал того Микки. – Пора платить, – проговорил он, в ответ на обреченное «о, черт», сорвавшееся с губ его старого школьного приятеля.
– Тебя выпустили? – удивился парень, прекрасно понимая, что необходимой суммой сейчас он не располагает, да и достать в ближайшее время таковую возможности нет, что означает угрозу физической расправы. – Еще же четыре месяца, – попытался реабилитироваться он, намекая Милковичу о своей временной неплатежеспособности по причине сокращения срока заема.
– Йоу, там охрана на подходе, – раздался голос за их спинами, и мелкий уебок резко сорвался с места, пытаясь скрыться от раздраженного брюнета, отвлекшегося было на подоспевшего к ним Галлагера.
– Ты чё творишь? – недовольно пробормотал Микки, понимая, что теперь придется разыскивать этого мексикашку, если он хочет получить обратно свои бабки.
– Тебя спасаю, – ответил рыжий, прислонившись к шкафчикам, что-то сосредоточенно выискивающий в лице Милковича заинтересованным взглядом.
– Я и сам за собой смогу приглядеть, – огрызнулся брюнет, отбрасывая в сторону рюкзак Санчеза, в котором решил было поискать чего-то, что можно слить в ближайшем ломбарде. – Я только что откинулся, не забыл? – захлопывая шкафчик коротышки, наверное, уже пересекающего границу с небольшой котомкой через плечо, направляясь к входной двери, проговорил Микки, бросая быстрый взгляд на Галлагера, семенившего рядом, продолжающего лупиться на него. – Блять, ты чё пыришься-то? – не смог сдержать волнующий его вопрос Милкович.
– Ничего, просто, – ответил рыжий, отворачиваясь.
Какого хуя тут происходит?
Блядские глаза, цвет радужки которых он не смог бы описать каким-то одним словом, ведь обычный зеленый, присутствующий в палитре брюнета и не имеющий разнообразия оттенков, ничуть не подходил этому странному сочетанию расцветок, что встречался во взгляде конопатого ушлепка, продолжали искоса наблюдать за идущим рядом Микки.
– Тебе не пора на уроки? – пытаясь отвлечься от странных мыслей о цветовых гаммах, против воли возникших в голове брюнета, не способного даже ровный круг нарисовать, спросил он, подходя к входным дверям школы.
– Я уже опоздал, – ответил рыжий, улыбнувшись, – Питерсон меня не пустит.
– Облом, – тут же поспешил подметить Милкович, бросая беглый взгляд на широкую грудь Галлагера, довольно соблазнительно смотревшуюся в этой полосатой футболке. – Наверное, теперь мне стоит преподать тебе пару уроков анатомии, – саркастично заметил он, прозрачно намекая рыжему о том, что в школу сегодня тот больше не вернется.
И не пожалел о сказанном: раздвигая ноги шире, выгибаясь сильнее, он тихо хрипел и рычал, заглушая рождаемые звуки кулаком, который вынужден был закусить, чтобы справиться с болью, когда головка невъебенного размера члена Галлагера проскользнула в вовсе неподготовленное отверстие его заднего прохода, раздражая каждое нервное окончание и пробивая тело мощным разрядом наслаждения.
Блять, как же пиздато его трахал рыжий уебок, единственный обладатель постоянного пропуска в милковичевскую задницу.
Просто только его хер идеально подходит, и только поэтому.
***
Скоропостижно собранная банда, в большинстве своем состоявшая из родственников Милковичей, а также нескольких Галлагеров, вооружившихся всевозможными орудиями, потерпело позорное фиаско, когда ожидаемые разборки с переехавшим в соседнем квартал детоебом превратились в кратковременный странный разговор с миловидной наружности девушкой, оказавшейся тем самым растлителем малолетних.
– Нет, надо что-то сделать, – не унимался кудрявый, когда основная часть собравшейся толпы разошлась по своим делам, оставляя Милковича в компании двух Галлагеров. – Она пристает к детям, – продолжал возмущаться он, не слушая заверения брата о сознательном возрасте «изнасилованного» ребенка, которому к тому времени уже стукнуло четырнадцать.
– Фигуристая училка, которая в четырнадцать лет сама к тебе лезет? Бля, да у меня уже встал, – ответил Милкович, поправляя заметно топорщащиеся штаны, выдавая так некстати накатившее возбуждение от лицезрения подкаченного и сильного тела рыжего, крепко сжимающего арматурину, которую тот было собирался приложить к черепушке насильника. – Эй, Энжи! – позвал Микки гиппопотама, восседавшего на лестнице соседнего дома с бутылкой рома, назвать которую «девушкой» язык не повернулся бы даже у сильно нажратого мужика. – Потрахаемся? – предложил он, и, получив согласие, направился к местной шалаве, готовой раздвинуться перед каждым, кто осмелится покорить ее тушу.
Конечно, он с большим удовольствием бы сейчас сам принял в свою задницу стояк рыжего, но сопровождавший их лупоглазый брат последнего, стал нехилого размера препятствием к утолению желаний брюнета.
Да и появившаяся странного рода зависимость от галлагеровского хуя начинала напрягать Микки.
***
– Стоп! Эй, парни, не берите оружие, там пьяная старушка, – обеспокоенно проговорил конопатый, вынуждая скинуть стволы обратно в сумку.
Обещающее неплохой заработок дельце, подкинутое престарелым галлагеровским хуесосом, казалось довольно простым на первый взгляд.
Бухая мадам, что заперлась в спальне на втором этаже огромного особняка, не должна была стать помехой к тому, чтобы обчистить ее дом. Или навиагренный мудак, заказавший Милковичам этот набег, не соберет своих вставных зубов на асфальте, вспоминая недавно уже прилетевшие ему несколько пинков и ударов, когда тот неосмотрительно назвал Микки пидором.
