Текст книги "Снег и пепел (СИ)"

Автор книги: The Other Borgia Girl

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)



========== Вместо пролога ==========

Гарри аккуратно закрыл входную дверь, повернул замок и со вздохом облегчения сбросил на пол тяжелую сумку, разминая затекшее плечо. В доме было сумрачно и тихо, и на мгновение сердце Поттера сжалось. Не от предчувствия – интуиция у Гарри была, но только на работе, дома же она всегда молчала с упорством оскорбленной в лучших чувствах женщины. Просто в сердце до сих пор жил страх, что однажды он придет в свой дом и не найдет ничего, кроме пустоты.

– Дэри? – негромко зовет Гарри. – Дориан? Я дома, родной.

Шорох почти на грани восприятия, движение в конце коридора, и Поттер тихо вздыхает от нахлынувшего облегчения и счастья.

Дориан всегда возникает бесшумно, как наваждение. Высокий, ростом вровень с Гарри, но тонкий и гибкий. Даже Поттеру, знающему, как обманчива эта хрупкость, иногда хочется обнять Дэри и спрятать от всего мира. Такого как сейчас – тени скрывают и резкие складки у рта, и морщинку между бровей, делая лицо мягче и моложе.

– Привет, – почему-то шепчет Гарри, обнимая свое счастье за талию и притягивая к себе. Зарывается лицом в мягкие волосы и просто стоит так несколько минут, вдыхая запах снега и пепла.

Дориан напоминает Гарри искусный рисунок тушью, выполненный рукой настоящего мастера гохуа. Тонкие росчерки кисти по белоснежному шелку. Бледная кожа, серебро рассыпанных по плечам волос, бескровность красивых губ. Никакого цвета. Только полуночная бездна глаз, точно на них рука художника дрогнула, позволяя тьме туши заполнить тщательно очерченную радужку.

Черные глаза, так похожие на те, другие – потерянные и оплаканные, но об этом думать нельзя.

– Тяжелый день? – тихо спрашивает Дориан, поднимает руку и, помедлив, касается кончиками пальцев щеки Гарри.

Дориан всегда колеблется, прежде чем прикоснуться, будто сомневается, что имеет на это право. Поттер не сомневается никогда – поворачивает голову и прижимается губами к узкой холодной ладони:

– Не самый легкий. О чем я только думал, когда защищал Драко, а?

– О том, что у детей пожирателей был не такой уж большой выбор. Люциуса ты тоже защищал.

– Да уж, это точно. Но от Малфоя-старшего хоть польза есть. Никогда не подумал бы, что Люциус может быть действительно благодарным. У него какой-то свой кодекс чести, который я все никак не могу до конца понять. А вот Драко действует мне на нервы.

Дэри приподнимает уголки губ – у него это улыбка.

И Гарри не удерживается, зарывается пальцами в мягкие пряди и прижимается жарким ртом к губам Дориана. Прикусывает нижнюю, проникает языком в уступчивый рот, углубляя поцелуй, опускает ладони на обтянутые серой джинсой ягодицы и теснее прижимает его к себе.

– Пойдем в постель, а? – шепчет Гарри в сгиб шеи, касаясь кончиком языка бьющейся жилки. Дэри податливо откидывает назад голову, давая свободу покрывать поцелуями прохладную кожу, и от этого у Гарри исчезают последние связные мысли. – Иначе я за себя не отвечаю, трахну тебя прямо в коридоре.

– Ужин. И душ. Потом – постель.

– Ты перепутал, все надо делать как-раз наоборот… Люблю тебя.

========== Глава 1 ==========

Победа вовсе не стала для Гарри Поттера финалом страшной сказки. Казалось, что со смертью Волдеморта все наладится – он жил этой мыслью, цеплялся за образ мирной жизни, наполненной смехом и радостью. И… оказался совершенно не готов к реальной жизни «после». А еще к тому, что в новой действительности люди совершенно не хотят признавать Гарри Поттера частью своей жизни.

Его чествовали, вручили охапку орденов (этот период он, на свое счастье, провалялся в Мунго) и задвинули подальше. В мирной жизни красивые истории с героической смертью овеянного славой рыцаря всегда предпочтительнее вполне живого и отнюдь не безупречного героя.

Мальчика-который-выжил-и-победил хотели просто забыть, как и все ужасы войны, о которых он невольно напоминал. И Гарри честно пытался соответствовать ожиданиям. Отгородился от прессы, отказывался от всех официальных приемов. Встречи с друзьями сами сошли на нет – натянутые улыбки и натужное веселье, воспоминания «О Хоге» (тщательно ретушируемые, будто там никогда не преподавали Снейп или Тонкс, не было Люпина, вообще не было войны) были слишком утомительны для всех участников.

Полгода ему казалось, что он справляется с тем дерьмом, которое ошибочно называлось его жизнью.

А потом Гарри Поттера очень настойчиво пригласили на суд. Новый министр не пожалел времени лично встретиться с героем и намекнуть, что любое снисхождение к воевавшим за другую сторону будет рассматриваться весьма… негативно. Например, может опять всплыть теория о превращении убийцы Волдеморта в нового Темного лорда, ведь этого бы не хотелось, правда? Обойдемся ВСЕМИ проигравшими. Этот гнойник надо выжечь раз и навсегда, а Азкабан – большой…

И Гарри закусил удила. Свидетель со стороны Министерства. Пожалуй, это была самая эмоциональная речь за всю его жизнь. Он говорил о родителях. О Сириусе, осужденном без всякого следствия, и что с ним сделал Азкабан, об учениках Хогвартса, которые его уже никогда не закончат. О том, как мало осталось магов.

Остановился лишь, когда понял, что охрип. Облизнул сухие губы. Обвел зал тяжелым взглядом, с тоской осознавая, что его просто не хотят понимать. И устало закончил:

– …а еще я рад, что сражался не напрасно. Что победили мы, и сегодня не уподобимся Темному Лорду – не будем сажать в Азкабан этих детей, виновных только в том, что не смогли предать родителей. Не будем осуждать людей, пытавшихся защитить свои семьи. Я поддерживаю министра Милтона в этом вопросе – мы просто не имеем права судить без разбора, мня себя зерцалом истины и справедливости. Отпустите этих людей домой. Ради всех, кто умер, чтобы сегодня все мы могли проснуться без страха – мы должны беречь живых.

В полной тишине Гарри спустился с кафедры и побрел прочь.

Наследники магических родов, вынужденных принять сторону Темного Лорда под давлением родителей, были оправданы. Как и Люциус Малфой (положа руку на сердце, последнего Гарри защищал где-то из вредности, искренне считая, что поменяй сейчас судей и подсудимого местами и Фемида не заметит особой разницы).

Министр, «поддержанный» Гарри Поттером, выглядел так, словно у него разболелись все зубы разом. Речь Героя планировали как «последний гвоздь в крышку гроба», и она была последней. Адвокаты защиты от своего права на напутственные слова отказались.

– Не могу сказать, что я ожидал такого, или что не рад вашей помощи, мистер Поттер, – тихо произнес Люциус Малфой, подходя к нему на выходе из зала суда. И Гарри пожалел, что остался и дождался результата процесса. Разговаривать с Малфоем он не хотел. От того сильного, цветущего мужчины, каким его запомнил Гарри, мало что осталось, но осанка истинного аристократа и холодный внимательный взгляд внушали уважение. Стоящая рядом Нарцисса осторожно поддерживала мужа под руку, делая вид, что опирается на его локоть. – Я очень благодарен за свою семью и за себя. Но сегодня вы приобрели много врагов.

– Мне не нужна благодарность. И, честно говоря, мне наплевать.

Драко выдавил из себя неискреннее «спасибо». Гермиона грустно покачала головой, явно не в силах понять старого друга. Рон сплюнул на пол рядом с его ботинком. Джинни закатила безобразную истерику, прилюдно швырнув в лицо большое блестящее кольцо, которое Гарри никогда ей не дарил.

Дни тянулись один за другим. Дом на Гриммо пришлось оставить – слишком много воспоминаний, слишком известный адрес, да и манера министерских чиновников ломиться в заблокированный камин раздражала неимоверно. Идея снять квартиру в маггловском доме тоже была отвергнута – слишком сложно будет ставить защиту на тонкие общие с соседними квартирами стены, а доверять свою жизнь картонке с железкой, которую там называли дверью, он не собирался. Еще несколько вариантов тоже не устроили Поттера по разным причинам, пока он не наткнулся на скромный пустой коттедж, немного запущенный и почти без мебели, зато в хорошем месте.

Дом, который приглянулся Гарри, был меньше, чем огромный особняк Блэков, но вполне удовлетворял непритязательному вкусу человека, чьи привычки к комфорту формировались сначала в чулане, а потом в общей спальне школы. Защиту же на него Поттер ставил сам, позволив разгуляться своей паранойе. Незваным гостям вообще не стоит быть слишком настойчивыми.

– Мистер Поттер… – незамеченный (таких ошибок Гарри не допускал очень давно) в тени крыльца гость сделал шаг вперед. И тут же шарахнулся в сторону, едва не попав под парализующее заклятье.

Наверное, Гарри был слишком усталым или погруженным в свои мысли, чем-то другим объяснить свою реакцию он бы не смог. Если бы захотел объяснять, конечно. День выпал тяжелый и выпил все силы. А вот в таком состоянии Гарри становился опасен для окружающих: ничто не сдерживало отточенных войной инстинктов, предпочитающих сначала обезвредить помеху, а уже потом разбираться, кто и что от него хотел.

Гость с недоумением посмотрел на все еще направленную ему в грудь палочку, покачнулся и мягко повалился под ноги героя магического мира. Поттер изумленно моргнул: обычно парализующее не давало такого эффекта.

К любым совпадениям Гарри относился с очень большим подозрением. Но бросить беспомощного человека не позволяла гриффиндорская честность. Кто бы мог подумать, что даже война не вытравит до конца эту чушь?

А о том, как в Мунго относятся к подозрительным пациентам, Поттер знал слишком хорошо. Покачав головой, он наклонился, убеждаясь, что его не дурачат и обморок настоящий.

Потом перевел взгляд на стопку почты (Гарри перевез ее с Гриммо, но так и сбросил на крыльце около двери, не найдя в себе силы разобрать послания, – в конце концов, важные вещи, вроде отчетов от гоблинов, доставлялись лично в руки), на которую ухитрился наступить незнакомец и даже раздавить один из конвертов. Сделал привычный жест, вглядываясь в нити магии, и поморщился.

Похоже, какой-то доброжелатель отправил в подарок небольшой, но противный сюрприз, не озаботившись даже настроить элементарное срабатывание по ауре. И если сам Гарри слабенький «подарочек» едва ли заметил бы (ну что за детство, честное слово!), то гостю хватило и этого.

– Класс! Достойное завершение отвратительного дня. Ау, незнакомец! – Гарри присел на корточки и ухватил гостя за плечо. Голова лежащего бессильно мотнулась, капюшон сбился, открывая бесцветное измождённое лицо в обрамлении белых волос.

Сердце кольнуло – вспомнилось другое бледное лицо. Сириуса в той, другой жизни, с загнанным взглядом, вздрагивающего от каждого шума. А еще – Люциуса, стоящего прямо лишь на одном упрямстве. Кстати, если уж вспоминать о Малфое… Гарри поспешно отпустил плечо и ухватил незнакомца за левое запястье, сдвигая рукав вверх. Тронул голубоватый росчерк вен на сгибе локтя. Белая кожа на предплечье была безупречна – никакого следа метки, но проверить-то стоило. Остается надеяться, что это не один из шакалов пера. После памятного суда журналисты долго не давали Поттеру прохода, появляясь в самых неожиданных местах. Вместо того, что бы доставать Гарри, министр Милтон мог бы заняться чем-нибудь полезным, например, пометить всех папарацци.

Подхватив на руки неожиданно легкое тело, Гарри внес его в дом и ногой захлопнул за собой дверь.

========== Глава 2 ==========

Подхватив на руки неожиданно легкое тело, Гарри внес его в дом и ногой захлопнул за собой дверь. Помедлил в коридоре, раздумывая, куда нести свалившегося ему на голову гостя. Из всей мебели в доме была обставлена только его собственная спальня, еще – кухня и немного обжит уголок в гостиной (полка с книгами и кресло возле камина).

На ледник гостю было еще рано, а укладывать в собственную постель выходило за рамки даже Поттеровских расплывчатых представлений о гостеприимстве.

Тихо выругавшись, Гарри решительно зашел в гостиную и непочтительно сгрузил тело на тяжелый обеденный стол. Дубовый монстр, как и еще несколько предметов, выбросить которые все не доходили руки, достался в наследство от прошлых хозяев. Обедать за чем-то подобным Гарри не стал бы даже под угрозой Авады, так что стол был задвинут в самый дальний угол гостиной и благополучно позабыт. Вот и пригодился.

Подавив острое желание закурить, Поттер разжег камин, магией передвинул стол в середину комнаты под светильник и решительно навис над незнакомцем. Одежду пришлось снять заклинанием. Укороченное серое пальто, хлопковая кофта с капюшоном, джинсы, тяжелые ботинки на высокой шнуровке.

Под слоями ткани тело оказалось неожиданно хрупким – в чем только душа держится? Гарри стало стыдно за соскочившее на крыльце проклятие. А еще больше за нож во второй руке, удержаться и не метнуть который удалось только в последнюю секунду. Надо что-то делать с нервами. Он уже не на войне.

Диагностирующие заклинания удавались ему неплохо. Но вот в медицине (кроме разве что полевой, где он предпочел бы иметь поменьше практики) Гарри мало что смыслил и опасался, что в Мунго обращаться-таки придется.

Не пришлось. Гость не был болен, не избит и вроде бы даже не проклят. Он просто умирал.

Слабая магическая аура висела непонятными перепутанными клочьями, соединяясь с физическим телом лишь несколькими тонкими каналами. Вокруг головы, на предплечьях и, слабее, по груди она перекрывалась странной голубоватой пленкой, вроде бы даже сдерживающей окончательный распад ауры на куски и предоставляющей несколько узких, но вполне сносных каналов с циркулирующей энергией.

– Да что же это за хрень?! – Гарри стянул с себя жаркие уличные вещи, натянул домашнюю майку и штаны, подтащил поближе кресло и все-таки закурил.

– Хитрый сглаз? Модифицированный Обливиэйт? Последствие нарушения магической клятвы? Творение нового Темного Лорда в стиле сюр?

Такого Гарри никогда не видел. Даже не понять, куда обращаться за помощью. Обычные колдомедики здесь не помогут – это что-то иное. В библиотеке Блэков, может быть, и есть какие-нибудь упоминания, но пока он будет их искать, гость окончательно перейдет в категорию мертвых.

Помощь… Из тех, кто может что-то знать, с ним, Гарри, общаться никто не будет. Разве что Малфои. Род темный, может и есть в их библиотеке что-нибудь о такой гадости и как с этим бороться. Помогут поискать. Пытался же тогда что-то Люциус говорить о благодарности. Смотаться в Малфой-менор? Нарцисса не откажет, только не после того, как получила из Азкабана на руки такой же полутруп. Но время! Даже за те десять минут, что Гарри просто курит, думает и рассматривает жертву неизвестного явления, тот потерял много сил. Такими темпами незнакомец и до утра не дотянет.

Ну, и смысл тогда сидеть и рефлексировать, если потом все равно придется думать, куда труп прятать?

Гарри потянулся, затушил сигарету в тяжелой бронзовой пепельнице, принес из спальни несколько артефактов, решительно хрустнул пальцами, и взялся за «лечение» с энтузиазмом, от которого у любого свидетеля, хоть немного смыслящего в магии, волосы стали бы дыбом.

Работа оказалась несложной, скорее нудной и кропотливой. Напоминало копание в коме одежды, вытащенной из маггловской стиралки, – выпутать, расправить, сложить вместе, подштопать порванное, кое-как стянуть прорехи. Только здесь «вещички» еще и норовили прилипнуть к рукам, стремясь к более сильному источнику магии. Приходилось все время следить за этим.

Голубоватые участки оказались кусками той же ауры, изменяющейся по непонятным причинам (Гарри видел серебристые ниточки, вокруг которых происходило изменение, но определить их природу не смог). И вмешиваться в процесс не стал, сочтя его вполне благожелательным. То, что у пациента не было сил, даже помогало – не надо было отвлекаться на сопротивление чужой энергии.

То, что какой-нибудь великий маг, возможно, мог сделать основываясь на искусстве и знаниях, Гарри же неуклюже, но действенно совершал, пользуясь интуицией и беспрецедентным запасом сил. Хоть на что-то сгодилась эта победа, давшая ему скачок магического потенциала в разы и стойкую головную боль в вопросе, как это скрывать.

Щедро напоив чужую ауру своей энергией (что все учебники по магии хором объявляли невозможным и убийством, причем двойным), Гарри с изумлением наблюдал, как легко она приживается, но доискивать причины такой совместимости не стал.

Сил не осталось даже на то, чтобы трансфигурировать стол во что-нибудь приемлемое для сна.

Подхватив пациента на руки, Гарри отнес его в свою комнату, уложил на кровать и закутал в одеяло на манер кокона. Посмотрел на уже светлеющую полоску горизонта за окном, устало потер переносицу и решительно повалился на кровать с другой стороны.

Впервые с окончания войны уснув без убойной дозы зелья сна-без-сновидений.

========== Глава 3 ==========

Очнулся «пациент» только через четверо суток, вымотав Гарри до предела. Применять лечебную магию при такой нестабильной ауре Поттер побоялся, поэтому пришлось возиться с зельями (преимущественно сваренными без колдовства), отпаивать, вливая жиденький травяной отвар в слабое горло, и все время прислушиваться к дыханию.

Больше всего его тревожило полное отсутствие реакции: как на лечение, так и просто на свое присутствие рядом. Худое тело не согревалось даже под двумя одеялами, а узкие белые ступни и кисти рук были холодными как лед, и Гарри, плюнув на условности и возню с грелками, просто заваливался рядом, прижимая к себе и щедро делясь теплом.

С диагнозом Поттер так и не определился, хотя выбрал час, чтобы посетить дом на Гриммо и притащить к себе стопку соответствующей литературы, которую и пролистал, сидя у постели.

Дыхание изменилось, стало резче и глубже. Ресницы дрогнули, открывая невозможно-черные глаза. Тело содрогнулось, словно порываясь вскочить, но сил хватило лишь на слабое движение.

– Доброе утро, спящая красавица, – невозмутимо поприветствовал Гарри, откладывая книгу. Не о магических проклятьях, которую он успел выучить едва ли не наизусть, а куда менее напряженную даже для его закаленных нервов – об истории квиддича. – Хотя вообще-то уже ближе к вечеру. Пить хочешь?

– Да…

Поить пришлось с рук, едва пришедший в себя мужчина оказался слишком слаб, чтобы удержать в руках тяжелую чашку. Гарри терпеливо придерживал её и быстро отвел глаза, стоило столкнуться с внимательным взглядом. Эти темные бездонные глаза и оставшаяся на нижней губе капелька воды вызывали у него отнюдь не положенные доброму самаритянину мысли.

Как оказалось, жаловался на судьбу все эти четыре дня Поттер зря: гость, назвавшийся Дорианом, в сознании оказался куда более сложным для восприятия, чем в виде хладного тела. Он не спорил, не капризничал и вообще редко что-то говорил. Заботу принимал с благодарностью, хотя было видно, что зависимое положение ему в тягость. Но Гарри шестым чувством чувствовал какой-то подвох. Что-то важное, тревожащее на самом краю сознания, но ускользающее от восприятия.

– Ты – маг?

– Нет.

– Сквиб? Маггл, знающий о магии? Тебя прокляли?

Молчит. Не отворачивается, но взгляд сразу становится закрытым, словно где-то в глубине захлопнулась невидимая дверца. Он делает так всегда, когда не собирается отвечать.

Подобные диалоги происходили с завидным постоянством, рождая больше вопросов, чем ответов. Магом мужчина действительно не был, но в магическом мире ориентировался не хуже, а иногда и куда лучше Поттера, прекрасно знал как исторические, так и последние события, хотя своего личного мнения о прошедшей войне то ли не имел, то ли, что более реально, не желал высказывать. Выяснить что-нибудь у упрямо молчащего Дориана не представлялось возможным, а узнавать что-то за его спиной Гарри посчитал унизительным: захочет – сам расскажет.

Спустя пару дней первый и единственный пациент Поттера стал вставать и свободно передвигаться по дому, хотя категорически отказался от любых предложений о прогулках.

Несчастный дубовый стол все же был трасфигурирован в кровать и определен в условно-гостевую спальню напротив хозяйской, выделенную непонятному гостю еще в день, когда он очнулся.

Заснуть ночью Гарри так и не смог, всей кожей остро ощущая одиночество большой постели и то, как всего за несколько дней он привык к тихому дыханию рядом и тонкой холодной руке, иногда ночью ложащейся на плечо.

Через неделю Дориан оказался в его постели. Бесшумно возник в комнате, скользнул под одеяло, прижался к плечу спящего Гарри. Обостренное чувство опасности Поттера, просыпающееся от любого звука, не говоря уже о вторжении в личную зону, в этот раз нагло дрыхло вместе с хозяином, с какой-то стати внеся странного гостя в список «своих».

Узкие ладони погладили широкие плечи, спину, осторожно прослеживая чуткими пальцами безобразные рваные шрамы. Помедлив, скользнули вдоль позвоночника, очертили ямки на пояснице. Легкий поцелуй на шее, горячее дыхание коснулось смуглой щеки.

Гарри пошевелился, перекатился на бок. Приоткрыл сонные глаза, нежно улыбнулся и потянулся к губам Дориана. Обнял за талию, плотно притянув к себе и прижимаясь возбужденным членом. Запустил пальцы в мягкие шелковые волосы, в сумраке спальни кажущиеся абсолютно белыми. Тело под его руками на мгновение напряглось, почти окаменело, а потом с заметным усилием расслабилось, словно обмякло.

Дориан просто позволял ласкать себя, послушно откидывая назад голову и раздвигая бедра под напором сильного колена.

Гарри замер, в затуманенных зеленых глазах, сменяя томное возбуждение, появилась осмысленность. Оттолкнув податливое тело, он поднялся и сел на постели спиной к Дориану, обхватив руками голову.

Выдавил глухо:

– Иди, а? Я не беру оплату натурой. И не выгоняю никого на улицу. «Спасибо» – вполне достаточно. Можешь потом еще кофе приготовить.

Дориан прищурил черные глаза, помедлил, но все же поднялся и отошел к двери, подобрав с пола сброшенную рубашку. Тихий голос донесся уже с коридора.

– Ты идиот, Поттер.

Гарри завалился спиной на кровать и со стоном накрыл лицо подушкой.

«Я знаю».

Как он будет смотреть в глаза Дориану за завтраком, Гарри себе не представлял. Почему-то он чувствовал себя так, будто это его выставили из чужой постели, и злился на себя за неуместное смущение. А еще опасался, что так внезапно появившийся в его жизни Дориан так же незаметно исчезнет, оставляя Гарри с засасывающей пустотой тихого дома. Так что малодушное желание сбежать на работу до завтрака было задушено на корню, но вовсе не по причине героической смелости.

С кухни доносились аппетитные запахи: Дориан, как ни в чем не бывало, готовил завтрак. Все заботы по дому он взял на себя, за что Гарри был ему очень благодарен: если уборка маленького жилища не доставляла особенных хлопот, то готовка была явно не под силу герою. И запредельный уровень магии ничего не мог поделать с вечно подгорающей яичницей.

– Доброе утро.

– Утро, Гарри. Твой кофе.

– Спасибо, – пробормотал Гарри, вцепляясь в кружку обеими руками. Кофе был таким, как он любил – крепким, горячим, со сливками, корицей и тремя ложками сахара. Сам Дориан пил только черный эспрессо из тонкой фарфоровой чашечки размером с наперсток (где он раскопал ее в этом доме, Гарри даже не представлял) и на толстостенную кружку смотрел с легким недоумением.

– Некоторые продукты заканчиваются. Я составил список, и будет хорошо, если ты купишь что-нибудь из него по дороге домой.

Кофе и разговор о покупках давали понять, что тему ночного инцидента Дориан поднимать не собирается. Вот только неизвестно почему Гарри испытал вовсе не облегчение, а неожиданную волну раздражения от невозмутимости собеседника. Почему он сам мучается как неуверенный в себе подросток, а его личный беловолосый кошмар готовит на их кухне блинчики с абсолютной невозмутимостью?

– Я сегодня буду поздно, – грубо от неловкости произнес Поттер. – Надеюсь, ты не будешь скучать.

– Не буду, – спокойно отозвался Дориан, сосредоточенно размешивая жидкое тесто «восьмерками» по часовой стрелке и отмеряя дозировку для следующего блинчика. – Очень поздно?

– Как получится. Тренировки сегодня не будет, но меня включили в группу на реальное дело. Замок в Ирландии. Почти развалины: он простоял пустым полтора века, а вот теперь нашлись, наконец, наследники. Но они не могут войти, потому что охранные амулеты на пару с фамильным призраком просто взбесились. Так что будем разбираться, и один Мерлин знает, когда закончим.

Дориан вопросов не задавал, сосредоточенно перекладывая уже готовый блинчик со сковородки на тарелку Поттеру, и Гарри неловко кашлянул, пытаясь смягчить неуклюжий диалог.

– После Хогвартса я хотел пойти в аврорат. Но, знаешь, наелся общением с официальными властями по самое горло. К тому же они не хотят иметь такую… известную личность просто штатной единицей. Знаешь, что предложили? Связи с общественностью, мать их! Как будто мне больше делать нечего, чем светить лицом перед журналистами и улучшать имидж аврората.

– И ты нашел другой вариант.

– Скорее другой вариант нашел меня сам. Гринготтс. Они занимаются некоторыми трудными случаями в частном порядке. Дороже, зато без бесконечной бумажной волокиты и с полной гарантией качества. У них сильные специалисты. С людьми гоблины сотрудничать не любят, но как можно понять по мне – иногда делают исключения. И обучение в разы лучше.

– Чем занимаешься?

– До этого – общей и боевой магией, подтягивал пропуски базового образования. Сейчас, уже как специализация – артефакторика. Получается неплохо. Гоблины знают об этом куда больше людей, да и база образцов богаче. А с моим запасом силы и доступом к алтарю Блэков открываются очень интересные возможности. Мастера я не получу – в Гринготтсе не выдают сертификатов, но практических знаний будет достаточно.

– Звучит хорошо.

– Да. Мне тоже нравится, – Гарри улыбнулся уже не так натянуто и одним глотком допил остывший кофе. От блинчиков тоже ничего не осталось. – Постараюсь вернуться пораньше, но если не получится, то не жди меня, ложись спать.

– Конечно. Удачи в Ирландии. И, Поттер…

– Да?

– …я дважды не предлагаю.

========== Глава 4 ==========

Вежливое до зубовного скрежета общение выводило Поттера из себя, но придраться было не к чему, хотя и очень хотелось, просто для того чтобы разрушить воздвигнутую между ними стену. С памятной поездки в Ирландию прошло больше недели. Его жилец был предупредителен, вежлив и готовил потрясающие завтраки с неизменным кофе. Чувствовать себя гостем в собственном доме было неуютно и непривычно. Но коттедж как-то очень быстро подстроился под Дориана. Свежий снежный запах пропитал воздух, вещи обрели свои места, а комнаты, даже те, которыми не пользовались, потеряли нежилой дух.

На столике между креслами в гостиной обычно лежала книга Дориана, аккуратно заложенная шелковой закладкой на последней прочитанной странице. Магические книги он никогда не трогал, читая только маггловскую классику.

Камин теперь горел почти всегда, во втором кресле лежал теплый плед, а под креслом – ковер, который Поттер притащил из дома на Гриммо, чтобы прикрыть холодные полы – Дориан постоянно мерз.

Со временем Гарри узнавал своего гостя все лучше. Например, что чтение у камина было его любимым занятием. Он и теперь сидел на привычном месте, едва касаясь прямой спиной вытертой обивки и отгородившись от мира томиком Уильяма Тэккерея.

– Прости меня, – неуклюже. За время своего одиночества Гарри отвык извиняться.

– Не за что. Не усложняй, Поттер.

– Да было бы что усложнять! – Гарри повернулся к полке, решительно выбрал себе фолиант о создании одушевленных артефактов шаманами Африки и уселся в кресло напротив уже занятого. Отлично, если Дориан решил его игнорировать, то пусть, но сделать вид, что его не существует, Гарри не позволит. Мысли отдавали инфантилизмом, Дэри во многом был прав, и это злило еще больше.

Было за полночь. За окном шумел проливной дождь, начавшийся еще после обеда и грозивший затянуться на несколько дней. Огонь в камине погас, хотя красные угли давали еще немного тепла, а они все еще сидели в креслах, погруженные каждый в свою книгу. Гарри поморщился и в очередной раз потер запястье.

– Что случилось?

– Чары оповещения. Кто-то уже минут десять стоит у периметра. И это не случайный прохожий, да еще и маг. Меня это раздражает, так что схожу, посмотрю, что там стряслось.

Гарри открыл входную дверь, встал на пороге и, прищурившись, уставился на нарушителя спокойствия.

– Здравствуй, Гарри, – стоящая на ступенях крыльца худенькая девушка зябко обхватила себя за плечи. – Знаешь, я пойму, если ты не захочешь меня впустить…

– Герми! Ты с ума сошла! – Гарри в два шага пересек разделяющее их пространство, сгреб насквозь мокрую Гермиону Грейнжер и внес в дом.

– Прости меня пожалуйста, Гарри. Я знаю, что я была не права тогда, на суде. Но мне было так обидно! Казалось, что ты предал нас всех, все, за что мы сражались.

– Мы были детьми, Герми, – мягко произнес Поттер, вытряхивая подругу из промокшего плаща и присаживаясь на корточки, чтобы стянуть с нее хлюпающие сапожки.

– Они тоже. Глупыми детьми, и ты единственный, кто это понял. Мне так стыдно. Я не поддержала тебя. А теперь оказалось, что мне просто не к кому больше пойти.

– Глупости, Герм, малыш. Все хорошо, – Гарри скептически оглядел мокрые, повисшие пряди, покрасневший нос и дрожащие губы подруги. – Давай-ка мы тебя разденем, ты промокла до нитки. Вытрем, согреем, усадим около камина, и я даже отыщу и предоставлю в твое пользование свою лучшую костюмную жилетку. Вот что-то мне подсказывает, что не совсем в нашей мелкой размолвке тут дело.

Гермиона всхлипнула, но тут же зажала себе рот рукой и округлившимися глазами уставилась на лестницу за спиной у Гарри.

– Ой! Прости, мне даже в голову не пришло, что ты можешь быть не один. Не надо было приходить, – она отступила назад, оставляя на полу маленькие мокрые следы.

– Стоять! Герм, ты же всегда была самой умной из нас, а теперь я тебя не узнаю. Познакомься, это Дориан. Дэри, это …

– Здравствуйте, мисс Грейнжер. Гарри, я заново разжёг камин. Сухие вещи на кресле, сейчас приготовлю горячее какао и что-нибудь поесть.

Через пятнадцать минут высушенная, разрумянившаяся, завернутая в плед и абсолютно несчастная Гермиона сидела в кресле, притулившись под боком у Гарри, и самозабвенно рыдала в его плечо.

– Герм, малыш, выкладывай, поплачем вместе. Или я сейчас достану огневиски и волью в тебя полбутылки. Ночь на исходе, а мне мало того что мстить, еще и трупы придется прятать. Давай, глубокий вдох, и…

Гермиона улыбнулась сквозь слезы, послушно вдохнула и прижалась лицом к его свитеру.

– Джинни вышла замуж сегодня днем. Ну, в смысле уже вчера…