Текст книги "По вере его (СИ)"
Автор книги: Terra 33
Жанры:
Мистика
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)
Однажды там появились цветы. Кто и когда принёс их, не известно. Две лилии. Они так страшно смотрелись там: белоснежные живые цветы на чёрных от сажи, мёртвых останках дома. Наверное, именно тогда я и осознал, что случилось в ту ночь. Через две недели мы переехали в Магнолию, просто сбежали от сочувствующих взглядов и робкого шепотка за спиной. Только от себя не убежишь. Этот выжженный пустырь со временем кое-где зарос травой и почти перестал чадить, но душа всё равно болит от копоти воспоминаний.
Я никогда не рассказывал тебе об этом. Знаешь, почему? Те цветы на пепелище… Я растоптал их, каждый хрупкий лепесток, пока они не превратились в бесформенную серую кашу. Знаю, ты не осудила бы меня – мне было всего десять, ещё совсем ребёнок, перенёсший страшную утрату и прошедший через ад. Я осудил себя сам. Потому что только став взрослым и встретив тебя, понял, наконец, насколько жестоко поступил тогда. Эти цветы были чьей-то надеждой – на то, что больше этого не повторится, и благодарностью – за предупреждение: люди стали осторожнее и внимательнее, что помогло сорвать несколько поджогов и в конце концов поймать преступников. А ведь иногда надежда – это единственное, что нам остаётся.
Ты была моими лилиями, милая. Тем, что поддерживало и давало стимул идти дальше. Не бояться. Надеяться, верить. Любить. Дышать. Просто жить. До тебя я и не знал, каково это – жить. Радоваться каждому дню, получать удовольствие от самых элементарных вещей… Наверное, поэтому я так долго и не делал столь серьёзного шага, как предложить тебе стать моей женой. Не потому, что не хотел или боялся потерять свою свободу. Мне было хорошо только от того, что ты рядом. Было счастьем просто просыпаться с тобой в одной постели, готовить для тебя завтрак по воскресеньям, гулять в парке, ходить по магазинам… Я уже не помню, когда пришла эта мысль – узаконить наши отношения. Но стоило ей появиться, и… Нет, она не стала навязчивой идеей, хотя, наверное, именно так это и выглядело со стороны. Все эти разговоры, намёки с моей стороны… Знаешь, я ведь даже заезжал в ювелирный салон, присмотрел кольцо, только брать не стал, ожидая, когда услышу положительный ответ. Интересно, ты сказала «да», потому что и сама этого хотела или просто сдалась под неослабевающим напором вдруг возжелавшего обрести семью меня? Впрочем, какая теперь разница?..
Завтра… Завтра должна была состояться наша помолвка. Я хотел устроить для тебя грандиозный праздник с цветами, воздушными шариками, шампанским, в окружении дорогих тебе людей. «Эдолас» был бы только наш, Мира ничего и слушать не хотела о том, чтобы оставить за нами всего лишь один столик – она знает, как тебе нравилось у них в кафе. И, конечно, кольцо… Мне хотелось самому надеть его тебе на пальчик. Когда я ехал за ним сегодня в салон, единственное, о чём думал – только бы его там не оказалось. Ведь это несправедливо: оно есть, а тебя – нет… Это не-спра-вед-ли-во… Чёрт…
Сидящий на крыше старинного особняка молодой человек, резко вскочив, поднял правую руку. На его ладони лежал тонкий золотой ободок, украшенный тремя камушками. Замерев, мужчина несколько мгновений рассматривал кольцо, буквально прикипев к нему глазами, затем, сжав кулак, размахнулся и выбросил теперь уже никому не нужное украшение. Колечко беззвучно растворилось в окутавшей город вечерней темноте, напоследок, словно прощаясь, слабо блеснув в свете уличных фонарей.
***
Локи старательно обошёл оставшуюся от дождя лужу и остановился в паре метров от фонарного столба, привычно отметив отсутствие у своих ног тени. Поначалу это, если честно, немного пугало, даже злило, потом забавляло, на какое-то время стало всё равно, а сейчас отдавалось внутри глухим раздражением и непонятной обидой. Будто он был маленьким мальчиком, которому пообещали поход в кино, но из-за непогоды отложили развлечение до следующих выходных, предложив заменить его привычными, выученными до последнего кадра и уже набившими оскомину мультиками – одна мысль о них вызывает зевоту. Вот и приходится теперь стоять у окна, ругая противный дождь в надежде, что это никому не подвластное природное явление устыдится и перестанет стучать по крыше. Прекрасно понимая: ничего не изменится, и даже если через секунду на улице выглянет хоть тысяча солнц одновременно, никто не поведёт несчастного ребёнка в кинотеатр – родители уже придумали себе кучу новых планов и ни за что не будут их менять. Ангел долгое время старательно отгонял от себя мысль о том, что сам когда-то отказался от «похода в кино», соблазнившись новыми «мультиками» и любимой «игрушкой». Первые, несмотря на вносимые его подопечными изменения в сюжет, довольно быстро приелись, а «игрушка»…
Локи нахмурился, потирая переносицу, и сделал широкий шаг, стремясь уйти в тень. Сзади что-то тихонько звякнуло. Ангел обернулся. В той самой луже, что он обошёл минуту назад, лежало кольцо – тонкий золотой ободок с тремя камушками. Кто же это столь щедро разбрасывается дорогими украшениями? Людей поблизости не было, значит, колечко, скорее всего, бросили откуда-то сверху. Локи поднял голову, равнодушно мазнул взглядом по окнам особняка, но никого не обнаружив, повернулся к стоящей чуть в стороне Люси:
– Ну, что, идём?
Девушка вздрогнула, словно до этого пребывала в глубокой задумчивости, а его голос насильно вернул её в действительность, и покорно кивнула:
– Да…
Последние пару часов они бродили по городу. Не развлечения ради, конечно же. Люси надо было научиться самостоятельно передвигаться за нитями – кто знает, вдруг ей ещё раз (а, может, и не раз) придётся воспользоваться этим способом для поиска, так что лучше научиться всему сразу сейчас, пока есть такая возможность. На объяснение теории ушло меньше минуты. «Просто иди за ними. Представь, что сматываешь клубок ниток. Или кто-то ведёт тебя за руку, раз уж они так прочно охватывают твоё запястье». С практикой оказалось не сложнее, но гораздо занимательнее: Локи с интересом, стараясь не показывать вида, наблюдал, как девушка идёт за направляющими, старательно пропуская прохожих и послушно останавливаясь на перекрёстках на красный свет. Он не торопил её, просто молча шёл рядом, иногда отставая на два шага, давая ей самой принимать решения. Пока они не остановились у прозрачной коробки автобусной остановки.
– Локи… – нерешительно окликнула его Люси. – Что мне делать?
Ангел бегло осмотрел вызвавшую у его подопечной смущение пластиковую конструкцию и пожал плечами:
– Идти.
– Но ведь нити проходят сквозь стенку.
– Потому что они нематериальны. Ты ведь уже заметила, что живой человек не вредит нитям – он проходит сквозь них, не разрушая, потому что убрать их по силам только тебе или другому, более опытному Божьему посланнику. Мы с тобой тоже нематериальны, поэтому легко сможем пройти через любой предмет этого мира.
– Подожди, – остановила его девушка. – А как же та скамья, на которой мы сидели в сквере? Почему мы не провалились сквозь неё?
– Потому что воспринимали её как настоящую скамью. Это будет с любым предметом – если ты поверишь, что он настоящий, то так и будет. Конечно, это не значит, что теперь тебе под силу будет сдвинуть с места, например, автомобиль, но потрогать его ты сможешь.
– Получается, для того, чтобы пройти сквозь что-то, надо представить, что этого нет?
– Примерно, – Локи подвёл свою спутницу ближе к железно-пластиковой конструкции и посоветовал: – На первых порах лучше закрывать глаза. А теперь мысленно представь, что перед тобой дорога. Просто пустая дорога. Иди.
Люси послушно сделала несколько шагов, и, когда прозрачная стенка остановки осталась у неё за спиной, Ангел окликнул её. Девушка остановилась, резко обернулась, распахивая глаза.
– У меня получилось! – она обрадовалась, как ребёнок. – А с живыми людьми происходит так же? Если попробовать пройти сквозь них?
– Да, но потренируйся лучше сначала на неодушевлённых предметах: у человека есть память, эмоции, и, проходя через него, можно случайно зацепить это. Бывает не очень приятно.
– Хорошо, – Люси понятливо кивнула и пошла дальше, увлекаемая в перепутье городских улиц нитями воспоминаний.
До старинного особняка они добрались уже в глубоких сумерках; фонари мягко разгоняли бархатную вечернюю темноту, лишая людей возможности видеть робко подмигивающими им с неба звёзды. Девушка, до этого достаточно бодро передвигавшаяся по улице и иногда задающая вопросы, замолчала, сникла, даже, кажется, сбавила шаг. Локи не знал причину такого странного её поведения, а спрашивать не спешил: надо – сама расскажет, хотя это и раздражало его слегка, но пока не до такой степени, чтобы вслух высказывать своё недовольство. Впрочем, когда нити, вильнув, нырнули к парадной (язык не поворачивался назвать вход в этот пятиэтажный, украшенный лепниной и загадочно отдающий стариной дом подъездом), она вдруг встрепенулась и быстро, почти бегом, направилась к особняку, дробно застучав каблучками по лестнице, проигнорировав огороженный решёткой допотопный лифт. Ангел с сожалением щёлкнул пальцами по кованной ручке железного монстра – не то чтобы так уж хотелось на нём покататься, да и ноги у него от лишних движений не отвалятся, но почему бы не побаловать себя немного?
Люси ждала его на площадке третьего этажа в гордом одиночестве: нитей уже не было, значит, они достигли конца своего путешествия. И что теперь? Стоять на лестничной клетке и ждать непонятно кого? Что это вообще за дом? Локи не успел спросить вслух, потому что девушка, коротко взглянув на него, шагнула к одной из дверей и, зажмурившись, прошла сквозь деревянную конструкцию, закрывающую вход. Пришлось следовать за ней. Войдя в квартиру, Ангел, уже без приглашения, прошёл в комнату, бывшую, по всей видимости, гостиной. Огляделся. Просто, но со вкусом и весьма уютно. Однако главного вопроса не отменяет.
– Что это за место?
– Это моя квартира, вернее, наша с Нацу, – Люси говорила тихо, безостановочно скользя взглядом по обстановке, словно вспоминая. – Ты ведь говорил, что нити приводят либо к человеку, либо к месту, с которым связаны воспоминания.
– Совершенно верно, – кивнул Локи. – Но иногда то и другое совпадает. Будем надеяться, это наш случай. Подождём немного – уже вечер, и твой молодой человек может вернуться сюда, коли вы жили здесь. Если не получится, попробуем ещё раз, – ответа не последовало. Ангел обернулся (во время разговора он повернулся к девушке спиной) и растерянно замер – в комнате, кроме него, никого не было. – Люси?..
***
Нацу медленно спускался по лестнице. Он просидел на крыше несколько часов, наблюдая за тем, как гаснет день и наполняется густой чернильной темнотой небо. В голове мелькали воспоминания, бессвязные, обрывочные, болезненные в своей яркости и чёткости. Но когда стемнело, неожиданно пришло желание нарушить давящую на нервы тишину.
Разговор с самим собой не принёс облегчения, только расцарапал горло сухими, полными горечи словами. В кармане уже полчаса почти беспрерывно названивал поставленный на беззвучную вибрацию телефон – зачем только взял его? Даже не смотря на экран, Драгнил знал, кому он так срочно понадобился. Фуллбастер, больше некому. Хотя нет, были ещё люди, которые беспокоились о нём не меньше Грея, но лишь он мог так настойчиво вызванивать пропавшего друга. Однако отвечать не хотелось. Не сейчас. Не здесь.
Ноги, сделав очередной шаг, остановились в паре метров от знакомой двери. Нацу знал, что не откроет её, не переступит порог, не вдохнёт знакомый, родной запах, пропитавший каждую вещь в их квартире. Не сделает ещё многого, потому что возвращаться к привычной жизни без неё – почти кощунство. Но и сразу уйти тоже не мог. Ладони коснулись тёплого дерева, чуть огладили его, словно желая успокоить (кого? Себя? Или потусторонние силы, если им вдруг захочется вмешаться в странный, понятный ему одному ритуал?), лоб прижался к гладкой поверхности, веки сами собой опустились, будто желая хотя бы на минуту даровать столь необходимый исстрадавшемуся сердцу покой…
Замереть на мгновение, задержав дыхание, и едва различимо, почти лишь одними губами, произнести, как молитву, любимое имя:
– Люси…
***
– Люси? – Локи не испугался, скорее, был озадачен и немного растерян: куда подевалась его подопечная? Исчезнуть она не могла, даже если бы её жених, не выдержав, свёл счёты с жизнью – связь Ангела с тем, кого он обучает, крепка и нерасторжима до тех пор, пока временный Хранитель не уходит, и Локи чувствовал, что девушка всё ещё находится в этом мире. Переместилась? Для этого нужна Связь, но она пока не налажена. Тогда что? Ангел окинул взглядом комнату и раздражённо цыкнул: вот ведь, со всеми своими небесными обязанностями и привычками совершенно забыл о том, как обычные люди могут покидать помещение. Элементарно же, через дверь! Локи вышел в коридор и резко остановился, увидев ту, кого искал. Вот только ни окликать, ни подходить ближе не стал.
Люси стояла у входной двери, слегка касаясь её руками. Лицо было сосредоточенным и очень серьёзным, будто девушка к чему-то прислушивалась – то ли в себе, то ли где-то снаружи, но точно не слышимое Ангелу. Словно приняв какое-то решение, она сделала шаг, сильнее прижимая ладони к деревянной плите, закрыла глаза и чуть слышно выдохнула:
– Нацу…
В тот же миг воздух у её ног обрёл плотность, заклубился, словно туман, и начал медленно закручиваться, поднимаясь выше и создавая вокруг хрупкой девичьей фигурки что-то наподобие кокона. Когда он накрыл её с головой, то здесь, то там по белёсой поверхности начали пробегать разноцветные всполохи: ярко-алые, изумрудные, тёмно-синие, постепенно увеличиваясь и переплетаясь между собой. Рассмотреть что-либо за ними было уже практически невозможно, но Локи всё равно видел (а, может, ему это только казалось) сотрясающееся в агонии тело, открытый в немом крике рот, блестящие дорожки слёз на щеках… Да, девочка, это очень больно. Но иначе нельзя. Ты должна стать с ним единым целым, чувствовать его каждой клеточкой своего эфирного тела, видеть его глазами, дышать с ним одним воздухом, подстроиться под ритм его сердца. Только тогда он услышит тебя. Может быть…
Кокон, мигнув сразу всеми цветами в последний раз, исчез. Люси, не устояв, упала на колени, попыталась отдышаться, подняла на Ангела глаза, торопливо смаргивая дрожащие на ресницах остатки солёной влаги:
– Что это… было?..
– Связь, – почему-то тихо ответил Локи. – Она установлена. Теперь ты можешь спокойно перемещаться туда, где находится твой временный подопечный, и чувствовать всё, что с ним происходит. Ты не сможешь влиять на материальный мир и контактировать с ним. Общение с временным подопечным возможно лишь через его внутренний голос посредством так называемой интуиции. У тебя есть всего сорок дней* для того, чтобы осуществить свою миссию, после чего твоё пребывание на Земле закончится, – Ангел автоматически проговаривал несложные правила для временных Хранителей, не вслушиваясь в произносимые фразы. В этих словах почти не было необходимости – Ангелы всё равно не смогут сделать больше того, чем наделил их Создатель. Но такова была традиция. – Тебе пора.
– Ты не пойдёшь со мной? – девушка, опираясь на дверь, тяжело поднялась на всё ещё подрагивающие ноги, но в её глазах уже читалась решимость приступить к своим непосредственным обязанностям.
– Нет, – мотнул головой Локи. – Дальше тебе придётся рассчитывать только на свои силы. Иди.
Люси благодарно улыбнулась ему, растворяясь в воздухе. Ангел, вздохнув, поправил очки, сунул руки в карманы и, сделав несколько шагов, оказался на лестничной площадке. Подумав немного, уже начал спускаться, но вдруг резко повернулся и пошёл вверх по ступенькам.
Крыша была ожидаемо пуста. Локи побродил по ней, считая про себя шаги, постоял, облокотившись на парапет, потом и вовсе уселся на него, свесив ноги над пятиэтажной пропастью. Сейчас он мог позволить себе эти столь редкие для него минуты тишины и одиночества – его работа была выполнена.
Конец первой части
Комментарий к Глава 8
* – сорок дней, считая со дня смерти, но по сути у Люси осталось всего 38.
========== Часть II. Глава 1 ==========
Чёрный джип хищным зверем мчался по притихшим ночным улицам. Жёлтые глаза-фары выхватывали из темноты то угол здания, то провал подворотни, то переплетение очередного перекрёстка, но, видимо, не найдя там ничего интересного, искали новую цель. Обтекаемый мощный корпус машины, умело вписываясь в повороты, почти сливался с ночными тенями, и только бегущие по бокам блики от пугливо смотрящих вслед фонарей обозначали контур автомобиля, в следующую секунду поглощённого новым пятном мрака.
На очередном пересечении улиц джип неожиданно остановился и словно подобрался, как готовящийся к прыжку хищник. Мигающий жёлтый глаз светофора чётко отсчитывал уходящие в небытие секунды. В какой-то момент, будто получив невидимую отмашку, машина вздрогнула, низко рыкнув резко увеличившим обороты двигателем, развернулась и рванула в противоположную сторону, ведомая уверенной рукой своего водителя. Однако в это раз джип не просто бесцельно мотался по улицам, а ехал в определённом направлении. Конечным пунктом назначения оказалась заброшенная стройка почти на окраине города. Закрытые на висячий замок кривые ворота из крупноячеистой сетки не стали для железного монстра большой преградой, буквально разлетевшись в разные стороны и жалобно скрипнув – то ли от обиды, то ли от боли в проржавевших креплениях. Джип не обратил на их жалобу никакого внимания, начав наматывать круги по усыпанной строительной пылью округлой площадке. Через несколько минут он остановился, словно выдохся, после чего медленно сдал назад, почти до самых ворот. Постояв ещё пару минут, взревел мотором и, резко стартанув с места, понёсся на выхваченную фарами из темноты стену.
Казалось, столкновение неизбежно. Но в нескольких метрах от препятствия водитель по каким-то неведомым причинам ударил по тормозам, крутанув руль, заставляя противно взвизгнувший покрышками автомобиль развернуться и замереть на месте, оставив на утрамбованной земле чёрные, дымящиеся полосы. Сначала ничего не происходило. Потом дверца с водительской стороны несмело приоткрылась. Вылезший из машины человек сделал пару шагов по направлению к стене, тяжело опираясь на своё транспортное средство, покачнулся и, привалившись к джипу, медленно сполз по полированному боку. Посидев немного на корточках, поднялся, вытащил ключи из замка зажигания, захлопнул дверцу и, пошатываясь, пошёл к воротам, что-то одновременно набирая на мобильном телефоне.
*
Грей Фуллбастер зло чертыхнулся и нехотя выполз из-под одеяла. Незапланированный гость продолжал настырно звонить в дверь, не обращая внимания на довольно-таки поздний час – половина второго ночи это вам не шутки. Послать бы его куда подальше, но хозяин квартиры знал (как, впрочем, и его визитёр), что он так не сделает. Потому что по ту сторону сейчас мог стоять только один человек, и не впустить его у Фуллбастера просто не поднялась бы рука.
Натянув домашние брюки, Грей пару раз провёл растопыренной пятернёй по всклокоченным смоляным волосам и поплёлся в прихожую, по пути накидывая на плечи рубашку. Звонок тем временем не умолкал ни на секунду. Рывком распахнув дверь, Фуллбастер уже хотел гневно высказать другу всё, что он думал и о нём, и о его визите, и о манере заявлять о своём приходе, но при виде перекошенного, бледного до зелени лица Драгнила сам застыл на пороге соляным столбом.
– Она… она там… я видел… живая…
Грей, не говоря ни слова, схватил друга в охапку и потащил в комнату. Почти силком усадил в кресло, плеснул в стакан виски, втиснул посуду в судорожно сжатые пальцы, направляя дрожащую руку, чтобы Драгнил понял, что делать. Честно говоря, поить его не хотелось, потому что от него и так достаточно сильно несло спиртным, но другого способа быстро привести друга в более-менее адекватное состояние Фуллбастер не видел. Нацу залил в себя виски так, будто пил обычную воду, а не высокоградусный напиток, кажется, он даже не понял, что было в стакане. Не глядя, бухнул посуду на журнальный столик, стоящий рядом с креслом, и, спрятав лицо в ладонях, затих, изредка вздрагивая от пробегавшей по телу сильной дрожи. Грею очень хотелось и самому немного выпить, но он удержался: мало ли, что случилось, вдруг придётся за руль садиться? Единственное, что он себе позволил – закурить. Когда от табачной палочки остался тлеющий окурок, Фуллбастер затушил его в пепельнице, сел напротив друга и коротко бросил:
– Рассказывай.
– Я был на Восточной стройке, – глухо зазвучало в ответ – Нацу так и не убрал рук от лица. – Мне надо было…
– Грей, что-то слу… ой!
Мужчины одновременно повернулись на голос. В дверях стояла Джувия Локсар, секретарша Драгнила, прикрыв рот ладошкой. Очевидно, она не ожидала, что в гостиной будет кто-то, помимо хозяина дома, поэтому сейчас судорожно пыталась поплотнее закутаться в коротенький шёлковый халатик, розовая от смущения.
– Джувия… – хрипло выдохнул Нацу. – Ты здесь… как?
Девушка покраснела ещё больше и тихо юркнула обратно в темноту спальни, прикрыв за собой дверь. Драгнил пару раз хлопнул глазами, пытаясь переварить информацию, зачем-то покрутил в руке пустой стакан, неловко звякнул им о столешницу:
– Кажется, я не вовремя. И давно вы?..
– Полгода. Джу просила не говорить никому. Только Люси знала.
При этом имени Нацу судорожно вздохнул, потёр подбородок и негромко сказал, не смотря на друга:
– Я видел её.
– Кого? – не понял Грей.
– Люси. Я видел её. На стройке.
– Это что сейчас, такая шутка была? – Фуллбастер честно пытался вникнуть в то, что говорил ему полуночный гость, но его слова больше походили на бред больного или пьяного человека (хотя в данном случае это было почти одно и то же).
– Я похож на сумасшедшего? – словно прочитав его мысли, огрызнулся Драгнил. «Да», – хотел ответить Грей, но вовремя успел прикусить язык: не стоит пока устраивать лекций на тему поведения одного конкретно взятого субъекта, всё равно не услышит и не поймёт. Потом, когда протрезвеет. Причём, «прочистить» ему мозги следует максимально жёстко, чтобы окончательно и бесповоротно пришёл в себя. А на данный момент нужно выслушать, убедиться, что не натворил дел, и уложить спать.
– Просто расскажи, что произошло, – как можно спокойнее попросил Фуллбастер.
– М-м-м… – Нацу потёр лоб, видимо, пытаясь собраться с мыслями. – Я… да, я был на стройке – хотелось развеяться немного. Просто катался по городу, заехал туда, а потом… В общем, едва не въехал в стену. Успел затормозить. Увидел её и…
– Ты… – зашипел Грей. – Ты что?.. – не дослушав, он, схватив Драгнила за грудки, дёрнул его на себя, заставляя подняться на ноги. – В таком состоянии сел за руль? Совсем с катушек съехал?! Хочешь, чтобы кто-нибудь так же, как Люси?..
– Не… смей… – перехватив руки друга за запястья, Нацу с усилием отрывал их от рубашки, не обращая внимания на треск ткани. – Не смей говорить это!
Казалось, ещё секунда – и он ударит Фуллбастера, но вновь появившаяся в дверях Джувия одним своим присутствием остановила драку. Мужчины, отпрянув друг от друга, застыли в напряжённых позах, сверля противника глазами.
– Ключи от машины! Живо! – после минутной паузы приказал Грей. Драгнил без возражений бросил связку на столик и, не прощаясь, ушёл.
Только когда за гостем захлопнулась дверь, Фуллбастер, наконец, выдохнул, чувствуя, как мелко подрагивают мышцы во всём теле. Не от страха – если бы надо было, врезал бы этому недоумку от души, и субординация бы не остановила. Его колотило от еле сдерживаемой ярости: как можно так наплевательски относиться к жизни – и своей, и чужой, особенно после всего недавно пережитого? Или этого урока оказалось мало? Хочется вляпаться в ещё большие неприятности? Ну, нет, этого он Нацу сделать не позволит – друзья они на то и друзья, чтобы не только плечо в нужный момент подставить, но и, простите, по морде съездить, в воспитательных целях, конечно.
Грей раздражённо плюхнулся в жалобно скрипнувшее под ним кресло. К нему тут же скользнула Джу. Он притянул девушку к себе на колени, обнял, зарывшись лицом в голубые, пахнущие морем и лилиями волосы, спросил покаянно:
– Испугалась?
– Немного, – честно призналась та. – Что теперь будет?
– Не знаю, – потянулся за телефоном Фуллбастер. – Но я это так не оставлю. Прости, друг, ты сам напросился, – обратился он к ушедшему Драгнилу и быстро забегал пальцем по кнопкам. Когда ему ответили, Грей, не здороваясь, сразу начал объяснять невидимому собеседнику причину своего столь позднего звонка: – Боюсь, у нас проблемы, сам знаешь у кого. Ты нужен здесь, срочно. Жду, – отложив аппарат, он обратился уже к Джувии: – Пойдём спать, чувствую, завтра нас ждёт ещё один трудный день.
*
Открывать глаза абсолютно не хотелось. Нацу прекрасно знал, что уже наступило утро – белёсый свет проникал под веки, отдаваясь внутри черепной коробки простреливающей болью при малейшем движении глазных яблок. Но вставать было нужно: его ждали непосредственные обязанности, к которым при всём желании нельзя относиться попустительски – от него зависело слишком много людей, и если на себя ему было откровенно плевать, то по отношению к другим он так поступить не мог. Хотя то, что произошло вчера, не лезло ни в какие ворота. И стыд был малой ценой на совершённые накануне (да и не только тогда) сумасбродства.
Он начал пить сразу после тех посиделок на крыше. Спустившись вниз, зашёл в первый попавшийся бар и планомерно надирался до закрытия, предварительно бросив официанту купюру. А потом стал делать так каждый вечер. Почему не уходил домой, прихватив с собой оплаченную бутылку? Потому что ему нужна была компания. Нет, не собутыльник и не собеседник, ибо разговаривать ни с кем не хотелось, как и делиться выпивкой. Нужны были мельтешащие вокруг люди, создаваемый ими белый шум, просто присутствие около себя кого-то живого. Днём, в окружении подчинённых, поставщиков, покупателей, коллег по предпринимательскому цеху, поедающие изнутри одиночество и тоска отступали куда-то на второй план, прятались по углам, не смея высунуть носа. Ведь даже в те моменты, когда Нацу оставался один в кабинете, он знал, что стоит ему выйти в приёмную, и рядом обязательно будут люди. А вечером вокруг него словно образовывался некий вакуум, отсекающий звуки, запахи, ощущения. Даже картинки, что мелькали перед глазами, становились нечёткими, серыми и расплывчатыми. Пару раз Грей почти насильно утаскивал его после работы к себе, но Драгнил не хотел злоупотреблять гостеприимством друга, а с учётом раскрывшегося секрета их вечерне-ночные посиделки если и не теряли право на существование, то однозначно переходили в разряд редких развлечений – пусть хоть эти двое будут вместе как можно чаще, коли для него самого подобное удовольствие стало невозможным.
Поэтому вот уже в течение почти трёх недель его планы на вечер оказывались до тошноты однообразны: прогулка, бар, выпивка, такси. Менялись лишь вывески заведений и лица стоящих за стойкой барменов. Всё остальное было неизменным. Даже зудящий в голове до боли родной голос, умоляющий прекратить издеваться над собой. А может, именно из-за него он и не мог остановиться? Может, именно поэтому и вливал в себя безостановочно всё новые и новые порции обжигающего виски, чтобы, наконец, перестать слышать то отчаяние и любовь, что пропитывали каждое слово? Временами Нацу казалось, что он сходит с ума: подсознание явно играло с ним в плохие игры, раз за разом прокручивая в мозгу ликбез о вреде алкоголя в исполнении любимого человека. Можно было бы свалить всё на воспоминания, но они с Люси ни разу не поднимали подобную тему в разговорах – как-то повода не было. Тогда почему? Разорванная ли в клочья душа хотела хотя бы так вернуть потерянное? Или это была совесть, таким образом намекающая ему о его эгоизме – разве своими действиями он не порочит память о любимой? Люси однозначно не понравилось бы то, что он делал с собой.
Но сил остановиться не было. Нацу чувствовал, что с каждым днём опускается всё ниже. Он буквально тонул в том мерзком болоте, в которое загонял себя едва ли не насильно, однако даже не пытался барахтаться, безразлично наблюдая за тем, как рушится его жизнь. А вчера едва не лишился её в прямом смысле.
За каким демоном ему приспичило сесть за руль, Драгнил не смог бы ответить и самому себе. Наверное, это была очередная попытка сбежать – от себя, от голоса, от всего мира. Быстрая езда и правда помогла: мозг словно отключился, сосредоточившись на управлении автомобилем. Всё остальное отошло на второй план, главным были лишь летящее под колёса дорожное покрытие и прыгающая на опасной отметке стрелка спидометра. Но вскоре и этого оказалось недостаточно. Тогда руки сами собой крутанули руль в сторону Восточной стройки.
Сделав несколько кругов по утрамбованной площадке, Нацу, наконец, решился: отъехал максимально назад и вдавил в пол педаль газа. Нет, у него и в мыслях не было покончить с собой, зато хотелось весьма остро пощекотать себе нервы – адреналин в крови и затуманенное алкоголем сознание требовали продолжения «банкета». Он собирался нажать на тормоз в самый последний момент. И тут случилось непредвиденное: в свете фар появилась хрупкая женская фигурка, вытянувшая перед собой руки, словно пыталась не много не мало остановить джип. Как было не узнать милое, с тонкими чертами лицо и светлые, рассыпавшиеся по плечам волосы? Тело двигалось на автомате. Визг покрышек, разворот, тишина. Драгнил бросил быстрый взгляд в зеркало заднего вида. Люси, стоя у подсвеченной красными габаритными огнями стены, улыбалась ему, тепло и открыто, как могла только она. Нацу резко обернулся, но никого в окне не увидел. Как и в зеркале, в которое снова посмотрел секунду спустя. Ужас холодной волной прокатился вдоль позвоночника, заставив мгновенно протрезветь. О том, чтобы и дальше самостоятельно вести машину, и речи не было – руки дрожали так, что он едва попадал в кнопки, когда вызывал такси, чтобы доехать до Грея.
То, что было дальше, вспоминать и вовсе не хотелось. Честно говоря, если бы Фуллбастер всё же ударил его, Нацу нисколько не обиделся бы на друга – заслужил. Поэтому без возражений отдал ключи от машины. А сегодня должен извиниться, и не только перед ним.
Едва слышно щёлкнул замочек на закрывшейся двери, зацокали каблучки, стукнул стакан о поверхность стола. Ну, что ж, пора начинать новый день. Осторожно, стараясь не делать лишних движений, Драгнил сел и, не открывая глаз, потянулся за посудой. И даже не промахнулся. Почти – в последнее мгновение его руку перехватили и направили в нужном направлении.
