Текст книги "Вкус моря на губах (СИ)"

Автор книги: Тенже

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

– Вроде бы этот на двадцать дней. Три дня отдыха после двадцати обязательно дадут. Я тебе напишу, когда вернусь.

Сослуживцы отставили пиво и внимательно проследили, как Гадюка садится в такси. Вступивший в лужу и промочивший тапочки Брэйт чуть не выругался, прикусил язык, изобразил вежливую улыбку и помахал рыжему на прощанье. Капли ледяного дождя охладили разгоряченную голову и смыли неутоленное вожделение. Такси рвануло с места и уехало, едва не окатив его волной грязных брызг.

– Эй, Брэйт! – крикнули от гаражей. – Где ты его подцепил? Вали сюда, рассказывай в подробностях!

– Нету никаких подробностей! – отчеканил он, развернулся и пошел в подъезд.

– Слушай! – проорал командир подразделения. – А ты его пробовал трахать, чтоб он голову под водой держал?

Гепард повернулся, громко и отчетливо послал командира по кочкам, причем с разнообразными препятствиями. Подождал ответа и не дождался – десяток выигранных дуэлей отбивал охоту с ним вязаться, даже с пьяных глаз. И двинулся к своей двери, чувствуя себя обманщиком. Обещал Руфусу, что выбьет зубы любому, кто его оскорбит, но не выбил. Но затевать драку, зная, что на тебя навалятся кучей – неразумно. И портить отношения с теми, кто завтра выйдет с тобой на смену – осложнить себе жизнь. Это можно было назвать трусостью или малодушием, но Гадюка уже уехал, а квартиру и работу Гепард пока менять не собирался.

Пока. Надо прожить двадцать дней, дождаться сообщения из Океании и при очередной встрече попытаться выяснить – коснется его жизни ветер перемен, или все останется по-прежнему.

История третья. Гадюка. Формальности

(вычитка моя)

Прежнее завещание наверняка утрачивало силу в связи с разводом – Менно уже не являлся его законным супругом, хотя… Руфус попытался припомнить, как были сформулированы условия наследования, а потом тряхнул головой и перестал думать о ненужных мелочах. Все равно сейчас оформят новый документ.

– Кто назначается основным наследником? – спросил немолодой нотариус.

– Все движимое и недвижимое – фонду помощи инвалидам и попавшим в трудные ситуации, – ответил Гадюка. На мгновение мелькнула мысль оставить деньги Брэйту, но он тут же ее отбросил. Менно не пропустит случая нагадить, подаст в суд и вытреплет все нервы ни в чем не повинному спасателю.

– Ваши распоряжения относительно срока реанимации и необратимой комы? – на мониторе высветилась разноцветная таблица.

Руфус вчитался в текст на квадратиках и для начала ткнул в оранжевый:

– Вот это. Не применять при возможном нарушении функций мозга… и так далее. Пусть вытаскивают, только если я вернусь вменяемым. При необратимой коме – эвтаназия. В остальных сложных случаях – воля консилиума врачей. У меня нет родственников, которые могли бы принять решение. Прямо жирным шрифтом это выделите… И еще… вы же отсылаете копию в департамент военной медицины?

– Да, – кивнул нотариус. – Ваши распоряжения сегодня же прикрепят к медицинской карте и личному делу. В случае… гм… в общем, данные пациента сразу передают реанимационной бригаде.

– Я хочу выставить дополнительные условия. В случае тяжелой травмы или комы, лечащие врачи не должны сообщать о моем местонахождении и состоянии здоровья. Никому. Особенно бывшему мужу. Можно это оформить? Я не желаю, чтобы кто-то сидел у моей постели. Очнусь – сам свяжусь с кем надо. Не очнусь – не судьба. А о факте смерти пусть известят.

– О факте смерти извещать только бывшего мужа?

– М-м-м… Еще сообщение вот этому абоненту, – Гадюка нашел в телефоне номер Гепарда, продиктовал его нотариусу и добавил имя и фамилию. – А остальным мой бывший муж расскажет сам.

Он посмотрел на двух независимых свидетелей – молоденького парнишку-уборщика и пожилого охранника – и ободряюще им улыбнулся. Паренек перестал смотреть на него круглыми глазами и изобразил ответную улыбку.

– Подпишите вот здесь… – на стол лег распечатанный лист бумаги, и вот здесь – разборчиво имя, фамилию, а потом подпись.

«Очень хорошо, – подумал Руфус, забирая протянутую ему ручку. – Что-то меня не тянет приходить в себя под воркование Менно, притащившего в палату ананас. Я уже впускал его в дом, будучи слабым и уязвимым… потом не знал, как отвязаться».

На миг вспомнилось шипение бывшего мужа, затащившего его в туалетную кабинку в кабаке:

– С чего ты взял, что этот Брэйт лучше других? Вон он, сидит, на твою задницу таращится, а сам Артура за колено лапает! И если ты поверил сказке о бинокле и мозаике… А может, ты прекрасно знаешь, что это сказка? Ты соскучился по острым ощущениям и собираешься с ним на пару рассматривать соседские балконы? Или втроем? Я смотрю, они нашли общий язык с Артуром… как ты думаешь…

«Хорошо, что залог на непредвиденные расходы покрыл стоимость разбитого окна. А то пришлось бы к банкомату топать…».

– Теперь свидетели, – проговорил нотариус.

Гадюка передал ручку парнишке и еще раз улыбнулся. Всего несколько минут, и он сможет покинуть этот кабинет. Надо упаковать вещи и вызвать шлюшку из борделя. Завтра рано вставать…

От шлюшки мысли сами вернулись к Брэйту. Забавный, хозяйственный и… да, привлекательный. Но с ним не обойдешься парой приказов «соси» и «теперь встань на четвереньки».

«Если вернусь… – пришлось признаться самому себе – если… уж больно тягостные предчувствия. – Если вернусь, тогда и буду решать – надо ли что-то менять».

История четвертая. Гепард. Встреча после разлуки

Двадцать дней пролетели незаметно: суточная смена, отдых, стирка-уборка, внеплановая суточная смена – часть сослуживцев выкосила эпидемия гриппа. Вспоминая о рыжем, Гепард успокаивал себя: «Скоро, скоро…», и, для укрепления бодрости духа, отметил предполагаемый день встречи на всех попавшихся под руку календарях. Ярким оранжевым маркером. На работе это почему-то вызвало переполох. Боги знают, каким образом простые оранжевые кружки трансформировались в устойчивый слух о министерской проверке, но вдобавок к дополнительным дежурствам Брэйта заставили приводить в порядок запущенную документацию. Впрочем, это так или иначе пришлось бы делать.

Через день после назначенного себе срока Гепард забеспокоился. Отправленные в Океанию сообщения возвращались с припиской: «Абонент недоступен», и он, предчувствуя неладное, решил навестить тропический рай и потрясти тамошних обитателей. Заказанный Руфусом пропуск действовал еще шесть дней, а за это время можно любого «морского змея» со дна выдернуть – если хорошенько постараться.

В Гадючью квартиру он, разумеется, не попал. Позвонил, потоптался перед наглухо запертой дверью и пустился в путешествие вокруг жилого комплекса, приглядываясь к открытым кафе и продуктовым магазинам. Гулять пришлось долго: за три часа он встретил всего двоих пловцов в ошейниках, но так и не смог понять – были они в ресторане, или нет. Предприятие стало казаться безнадежным.

«Заявиться в Генеральный Штаб? Скорей всего, пошлют с порога, прямо от стола дежурного, если он у них не в аквариуме сидит… Или в полицию сунуться? Нет, в полиции точно пошлют. Лучше в Штаб».

Мучительные размышления оборвались – он увидел входящего в магазин пловца с загипсованной рукой и кинулся за ним, судорожно припоминая – «как же его зовут? Кажется, Артур. Да, Артур».

Новости не порадовали. «Змей», стараясь не смотреть ему в глаза, сообщил, что Руфус сильно пострадал при взрыве – «понимаешь, новичок ошибся, а командир его, меня и еще одну пару прикрыл двойным щитом… а его собственная сфера не выдержала ударной волны и лопнула». На вопросы, в каком состоянии сейчас находится рыжий – руки-ноги хоть целы? – и куда его отправили на лечение, Артур ответить не смог. Пожал плечами и объяснил:

– Никто не знает. Увозили в реанимацию. А что потом… Командир оставил распоряжение у нотариуса, чтоб никого не извещали. Ни «где», ни «что», ни «как». Или сам свяжется, или…

– Или? – нахмурился Гепард. – Хоть о похоронах скажут? Или он тело на опыты завещал?

– Не знаю. Брэйт, честно, ничего не знаю. Наверное, скажут. Я-то с командиром не особо дружил – помимо работы «здравствуй», да «до свидания», ну, на праздниках бухали, конечно… Думаю, отряд оповестят.

– Если… – голос пресекся. – Запиши мой номер. Позвони, сбрось сообщение. Как только что-то узнаешь – позвони, не забудь. И если похороны… я хочу придти, хотя бы букет принести.

– М-м-м… понимаешь, наших обычно хоронят на подводном кладбище… но я тебе позвоню.

– И пропуск закажешь. Закажешь? Меня вот-вот от ваших Ворот пинком под зад заворачивать начнут.

– В случае необходимости – закажу, – неохотно пообещал Артур. – Просто так – нет.

– Да мне «просто так» сто лет не сдалось! – буркнул Брэйт, спохватился, и начал прощаться куда более вежливо – подчиненный Руфуса был единственным источником информации. И его не следовало гладить против шерсти.

Первую неделю он дергался – ждал звонка или сообщения, сам пытался связаться с Гадюкой, вновь и вновь получая механические отписки. Несколько раз дозванивался Артуру, но нарывался на скупое «я ничего не знаю», и со временем стал подозревать, что рыжий попросту сменил телефонный номер, а подчиненному велел водить за нос назойливого сухопутного поклонника. Ну не может нормальный кеннориец отдать нотариусу такие распоряжения!

«Или не было этих распоряжений, или… небось, для Менно исключение сделал. Как же… проверенный кадр, умеет навести порядок в доме…».

Со временем приправленная злостью тоска утихла. Гепард сосредоточился на карьере – ему надоело совмещать работу рядового спасателя с обязанностями командира, числясь на должности заместителя, и он начал пробираться «наверх». Письменная благодарность министра за поисково-спасательную операцию на Хотосе помогла ему возглавить четвертый отряд. Это принесло прибавку к зарплате – не особо ощутимую, но все же прибавку – и нетребовательного любовника. Вообще-то, Брэйт старался не связываться с подчиненными, но Андриан обитал в том же пригороде Нератоса, правда, в более современном микрорайоне, и отличался редким добродушием и ненавязчивостью. В кровать они попали после «пьянки выходного дня», да так и сжились – ночевали то в той квартире, то в другой и ездили на службу на одной машине.

Нельзя сказать, что Гепард чувствовал себя счастливым. Но коротать вечера в одиночку не мог – накатывало дурное настроение, и хотелось напиться. И он звонил, или ехал без предупреждения, зная – впустят, сунут в руки бутылку пива, усадят перед телевизором, а потом и отсосут. А может, отсосут во время просмотра телевизора.

За полгода, постепенно и незаметно, Брэйт перевез большинство своих вещей к любовнику. Жить в квартире Андриана было удобнее, и у них постепенно выработалось подобие семейного уклада. Гепард готовил обеды, сожитель готовил или притаскивал из кафе ужины, а по субботам они закупались пивом и продуктами на неделю, на рынке и в супермаркете.

Как-то раз, заехав в свою квартиру – заросшую паутиной и пылью – Брэйт, разыскивая свидетельство с курсов повышения квалификации в области пожарной безопасности, наткнулся на спрятанную в секретер раковину и ощутил неприятный холодок в груди. Он так и не знал, жив ли Гадюка. А что если…

«Телефон вызываемого абонента выключен, или временно недоступен».

В тот вечер Гепард отказался от пива и в одиночку приговорил пол-литровую бутылку водки. Благо, Андриан после первого же «отстань» глупых вопросов не задавал.

А через пару недель сосед по прежней – уже прежней квартире – передал ему конверт, брошенный в почтовый ящик. Рассмотрев печать министерства здравоохранения, Брэйт аккуратно вскрыл письмо и уставился на приглашение-пропуск в санаторий на Мелене. Графу «принимающая сторона» пропечатали ясно и четко: Р. Випер. Дата – ближайшие выходные, адрес, мини-карта: «Как к нам добраться», и все. Ни записки, ни приписки с добрым словом.

Первый порыв – разорвать приглашение в клочья – Гепард успешно подавил. Он разбил о стену кабинета две чашки, и, уже сметая осколки, принял решение ехать. Но поклялся себе, что не поведется ни на какие просьбы и – ни за что и никогда! – больше не согласится исполнять роль фиктивного любовника. Пусть Руфус хоть в ногах у него валяется.

«Никогда! Поманит, а потом опять вышвырнет из жизни. А я… я столько водки не выпью, чтоб успокоиться и забыть. Не позволю издеваться. Но в глаза посмотреть хочу. Да и пару вопросов, пожалуй, задам… просто любопытно, как можно быть такой бездушной скотиной».

В субботу, прилично одевшись и побрызгавшись туалетной водой, Гепард отбыл на Мелену. Андриану он коротко объяснил: «Надо встретиться со старым знакомым», и попросил закупить продукты в одиночку. Однако указаний о приобретении крепкого спиртного оставлять не стал. Не дефицит, на любом углу продают…

Промозглый ноябрь Нератоса остался позади – на Мелене тоже царила осень, но осень мягкая, теплая, коротко дохнувшая на пожелтевшую листву и балующая отдыхающих нежарким солнцем. Вызолоченные горы, усеянные белыми вкраплениями построек, излучали безмятежность, манили, безмолвно обещая покой и здоровье. Курортный район…

По трассе М-16 Гепард ехал медленно. От Ворот до санатория полторы сотни километров, и большинство из них – по горному серпантину. Но причина крылась не в ограничивающих скорость знаках, и не в опасении загреметь за бетонное ограждение поворотов. Брэйт хотел разобраться в себе. Утром, в полусне, прислушавшись к безмятежному сопению Андриана, он понял, что нынешнюю злость на Гадюку подпитывает банальная ревность. Казалось бы, не ему, практически состоящему в законном браке, испытывать подобные чувства. А вот же…

Свое сожительство с Андрианом Брэйт за измену не считал – списывал на вынужденную необходимость. И бесился, понимая, что рыжий, не обещавший ничего, кроме «я тебе напишу, когда вернусь», мог точно так же жить с Менно… или не с Менно. Желающих-то наверняка хоть отбавляй.

Почему-то он был уверен – Руфус выписался из госпиталя через месяц, максимум, через два после взрыва. Отсиделся-отлежался за служебными Вратами, может быть, даже в пару рейдов потом сходил. А теперь, в очередном отпуске на Мелене, вспомнил про недотепу-спасателя – от ухаживающего главврача решил отвязаться, к примеру – и прислал приглашение.

«Надо притормозить. Не в скорости – в направлении мыслей. Так я первым делом рыжему в ухо заеду. И выкинут меня из санатория с позором».

Памятуя о Гадючьем нюхе, Гепард накурился «про запас», набил рот жевательной резинкой, и, предъявив приглашение охраннику, свернул под шлагбаум, на дорогу, украшенную знаком: «Закрытая территория. Вход по пропускам». У санаторских ворот, глянув на табличку: «Лечебно-реабилитационный комплекс для высшего командного состава», он запоздало сообразил, что в гости с пустыми руками не ходят. Тем более, в такие вот элитные места.

«Надо было торт купить. Или цветы. Ах, да, он же цветы не любит…».

На втором посту его приглашение изучили внимательней, вновь проверили документы и указали, куда можно поставить машину.

– А теперь как? Вы Руфуса вызовете, или мне все-таки внутрь можно пройти? – поинтересовался оставивший машину на стоянке Гепард.

– Мы уже связались с его лечащим врачом, – невозмутимо отозвался охранник. – Вас проводят. Присядьте, пожалуйста, в комнате ожидания.

При словах «лечащий врач» Брэйт насторожился. Он быстро и незаметно подсчитал на пальцах, сколько времени прошло после дня рожденья Гадюки. Выходило, что восемь месяцев. Неужели рыжий все это время…

– Сколько Руфус у вас здесь отдыхает? – требовательно спросил он у появившегося мужчины в бледно-голубом халате, накинутом поверх военной формы.

– Господин Випер заканчивает трехмесячный курс реабилитации, – помедлив, ответил тот. – Лечение прошло успешно.

– Что с ним случилось и как он сейчас себя чувствует? – взгляд врача, недоверчивый и оценивающий, Гепарду не нравился – хотелось встряхнуть уклончивого типа и выбить всю информацию разом, но пришлось сдерживаться, чтоб не нарваться на скандал.

– Его перевели в наш санаторий для излечения последствий контузии. Сейчас слух, речь и зрение восстановились практически полностью.

Ошеломленный Брэйт сглотнул и уставился на врача, ожидая продолжения.

«Если почти полностью восстановились… то есть, не было, что ли?».

Вместо продолжения рассказа врач задал свой вопрос:

– Позвольте узнать… прежде, чем я провожу вас к пациенту… кем вы приходитесь господину Виперу?

– Мы – друзья, – осторожно проговорил Гепард. – А почему вас это интересует?

– К нам нечасто попадают больные, так тщательно оберегающие данные о своем местонахождении и состоянии здоровья. Я рад, что господин Випер нашел в себе силы и желание связаться с кем-то из внешнего мира… но не могу понять его выбор. Он не захотел приглашать ни бывших сослуживцев, ни бывшего мужа…

– По-моему, вас это не касается – с кем и почему он захотел увидеться. Куда идти? Показывайте дорогу.

– В принципе – да. Не касается, – окинув его еще одним подозрительным взглядом, сказал врач и махнул рукой, приглашая проследовать на территорию комплекса.

Гепард ступил на оранжевую песчаную дорожку, повертел головой по сторонам – вдоль аллеи, стыдливо прячась в вечнозеленые кустарники, стояли статуи обнаженных богов – и ускорил шаг, глубоко вдыхая воздух. Хотелось прижать руку к груди и унять бешено колотящееся сердце. На него обрушилась лавина запоздалого страха, сквозь которую пробивались ростки отчаянной надежды – ведь с рыжим уже все хорошо… почти хорошо. И он сам назначил встречу.

– Вы собираетесь контролировать свидание?

– Нет, – не оборачиваясь, буркнул врач. – Это будет противоречить полученным распоряжениям. Я доведу вас до нужной дорожки и укажу направление. Господин Випер сейчас прогуливается. Его физическое состояние контролируют датчики, в случае необходимости персонал окажет ему помощь. Надеюсь, вы проявите понимание и деликатность и не станете его волновать. В его состоянии категорически противопоказаны отрицательные эмоции. Вот сюда… нет-нет, по этим ступенькам вниз и вперед, до фонтана.

Задавать дополнительные вопросы Гепард не стал. Ему показалось, что врач о чем-то умалчивает.

«Как будто ждет, что я Гадюку обижу, и меня можно будет выставить вон на законных основаниях. А вот выкуси! Я, между прочим, курс вмешательства при кризисах на «отлично» закончил, и за время работы троих идиотов в браслетах от самоубийства отговорил! Не дождешься, не проколюсь!».

Он услышал журчание воды, почти пробежал десяток шагов, отодвинул пушистую, пахнущую смолой ветку и вышел к фонтану – простой круглой чаше, обложенной диким камнем. Руфус, сидевший на широченной деревянной скамье и неотрывно смотревший на изгибающиеся дугой струи, не шелохнулся и не заметил его появления. Брэйт замер, жадно вглядываясь и подмечая произошедшие перемены. Рыжий сильно похудел – до некрасивой угловатости, острых локтей и выпирающих костей запястий, на которых болтались великоватые напульсники. Лицо почти скрывалось волосами – темная медная грива отросла до плеч. И, еще не видя глаз, Брэйт едва не взвыл от подступившей к горлу горечи. От Гадюки веяло тоской и отчаянием.

– Руфус… – голос осекся, он откашлялся и позвал громче. – Руфус!

Рыжий повернулся только на третий оклик – почти крик. Посмотрел на него недоумевающим взглядом – словно спросонья – прищурился, а потом слабо улыбнулся. Гепард преодолел разделявшее их расстояние, осторожно отвел волосы с лица, вгляделся в затуманенные зеленые глаза и сгреб несчастного, тощего Гадюку в охапку, заставляя прижаться к своей груди. Он бормотал какие-то успокаивающие глупости: «Все хорошо, я тебя нашел», и пытался скрыть, насколько скверно себя чувствует – ведь не искал, и не нашел… Еще и ехать не хотел, когда позвали.

Объятья пришлось ослабить – рыжий недовольно завозился и чихнул. Гепард утер ему лицо ладонью, уверяясь, что найденыш материален и по-прежнему покрыт веснушками – теперь и на носу высыпали, а вроде не было – спохватился и достал из кармана платок. Руфус отрицательно качнул головой, немного отодвинулся и медленно, отчетливо выговаривая слова, попросил:

– Ты говори громче. Я еще плохо слышу.

– Это пройдет?

– Наверное, пройдет. Они отправляют меня в другой лечебный комплекс, в Океанию. Для окончательной реабилитации.

Голос стал глуше и словно потерял часть красок. В безжизненных интонациях мелькала та самая тоска, которую Брэйт почуял при первом же взгляде и попробовал забрать прикосновением. Он коснулся Гадючьего ошейника, провел пальцем по растрескавшимся, искусанным губам и обозлился – что это за санаторий такой, если пациенты по лавкам маются и себя грызут?

– Ты, наверное, хочешь уехать? Поближе к своим, да? Позволишь тебя навещать? Я могу хоть каждый день после работы приезжать… если ты разрешишь, и мне пропуск выпишут.

– Я не хочу…

У Гепарда подкатил комок к горлу – горький, заслуженно горький комок.

– Не хочу ехать, – после запинки продолжил рыжий. – Но придется. Врач не принял мой отказ от лечения в комплексе. Меня не выпускают. Но я сам дурак, я знаю. Сначала они думали, что я собираюсь вернуться в свою квартиру. А я ляпнул – мол, не поеду в Океанию пока. И началось…

– Ну-ка, подробнее! – потребовал Брэйт. – Про все сразу. Почему не хочешь, кто такие «они», и что значит – «не выпускают»? Ты ведь не в тюрьме.

Ситуация оказалась непонятной и запутанной – без ста грамм не разберешься. Сразу после контузии находящегося в коме Гадюку признали недееспособным. Это Гепарду удивительным не показалось. Нормальная практика. В госпитале рыжий пролежал почти полгода – его вытащили из комы, пролечили серьезную черепно-мозговую травму, признали частично дееспособным и отправили сюда, на Мелену, в санаторий закрытого типа. Здешние врачи приложили все усилия, чтобы помочь ему вернуться к нормальной жизни и две недели назад очередной консилиум вынес вердикт: временно нетрудоспособен, однако полностью вменяем. Руфус своим правом принимать решения воспользовался немедленно. Отказался ехать долечиваться в Океанию, не менее категорически отказался остаться еще на пару месяцев на Мелене, и пожелал уехать, подписав «отказ от последствий».

– Мне все надоело. Датчики эти… – рыжий тронул закрепленный на предплечье толстый пластиковый манжет. – Как в тюрьме, ты правильно сказал. Ни продохнуть, ни спрятаться. Я хотел где-нибудь пожить… где-то, где не знают, каким я был раньше. Я же вижу, слышу… уже. Опять. Но дома все меня жалеть начнут, понимаешь?

– Понимаю, – кивнул Гепард и потянул хмурящегося Гадюку, заставляя усесться к себе на колени, лицом к лицу. – Домой не захотел. А куда ты собирался?

– Все равно. Морей много. Гостиниц много. Деньги у меня есть.

– Тогда в чем проблема?

– Меня не отпускают одного. Говорят: под чью-то ответственность – пожалуйста. Просят, чтобы я связался с кем-то из своих, кто станет временным опекуном для социальной адаптации. Все время предлагают написать Менно. Мол, вы же столько лет прожили с мужем, он вам не чужой… Я сказал – «нет». А врач заявил, что меня тогда транспортируют в другой санаторий насильно. И намекнул, что диагноз можно пересмотреть.

– Та-а-а-к… – процедил Брэйт, сдерживая рвущиеся с языка ругательства. – Мы сейчас… нет, пару минут еще посидим, а потом пойдем и побеседуем с твоим врачом. Он мне ответит… на накопившиеся вопросы.

Он придерживал ерзающего Руфуса, опасаясь, что тот свалится с колен, и удивлялся себе – прежнего, животного возбуждения не было и в помине. И не потому, что рыжий подурнел. Нет. Просто внутри включился «стоп-сигнал». Что-то изменилось. Прежний Гадюка сто раз бы сморщил нос, прежде чем опустил задницу на чужие колени. Нынешний стал доверчивее, и это, скорее настораживало, чем подталкивало воспользоваться ситуацией.

В темно-рыжих волосах вновь мелькнула белая прядь. Гепард зарылся пальцами в растрепанную шевелюру и убедился – не померещилось.

– У тебя тут седина пробилась, что ли?

– А? А-а-а… Это вокруг рубца растут. Я же об скалу головой приложился.

Ответ прозвучал спокойно, но руку от волос рыжий все-таки отвел. Не понравилось.

– Брэйт…

– Да?

– Ты сможешь приезжать сюда, на Мелену? Иногда, по выходным. Я понимаю, у тебя своя жизнь, но… я больше не смогу тут один.

– Собираешься остаться здесь?

– Другого выхода нет, – пожал плечами Руфус. – Я знаю то место, куда меня собираются перевести. Там отдыхают пловцы, наши штабные. Это еще хуже, чем вернуться в квартиру. Дома хотя бы можно запереть дверь или выставить внезапных визитеров. А в санатории – нет. Раз нельзя никуда уехать, я продолжу лечение тут. Но…

Пауза затянулась, Гадюка потер висок, шевельнул губами, не издавая звука, и сильно нахмурился. Гепард замер, затаив дыхание. Он не мог выбрать, как лучше поступить – подтолкнуть вопросом или молча ждать возобновления речи. Ждать было не сложно – руки сами осторожно оглаживали похудевшее тело, знакомились с укрытыми мягким трикотажем изгибами, проверяли, все ли осталось на местах, и выискивали изменения. Прежний рыжий светился гладкостью кожи, а сейчас на спине вроде бы прощупывался рубец.

– Мы бы могли выбираться в какой-нибудь городок, – покусав нижнюю губу, выговорил Гадюка. – Или просто гулять за территорией комплекса. Или… хотя бы посидеть вместе у фонтана… иногда.

– Будет тебе и за территорию, и в город, и в фонтан… то есть, у фонтана, – пообещал Брэйт. Пообещал искренне, от души, уже прикидывая, через какие Врата проще проезжать на Мелену по вечерам, после работы: – Это я тебе гарантирую в любом случае. Но для начала поговорим с твоим врачом. Надо разобраться, с какой стати тебе навязывают опекуна.

В действиях врачебного персонала ему виделся подвох. Рыжий выглядел чуть заторможенным, но рассуждал вполне здраво, планы строил реальные… Нет, что-то тут неладно.

В ответ на его мысли – как по заказу – появился врач, цедивший сок из пакетика с трубочкой. Гепард облизнул пересохшие губы, осознав, что хочет пить. Пожалуй, пить и курить, только отлить еще не прижимает, но после сока или воды стопроцентно прижмет.

Врач осмотрел их с ног до головы, не упуская ни одной детали: ни сцепленных на пояснице Руфуса рук Брэйта, ни напряженных бедер – рыжий так и не опустился ему на колени всем весом, и профессионально-ласково спросил:

– Господин Випер, у вас голова не кружится? Датчики фиксируют скачки давления.

– Со мной все в порядке, – медленно, четко и чуть более громко, чем требовалось, ответил тот.

– И все же… даже радостная встреча приносит стресс. Я прошу вас в течение пятнадцати минут вернуться в палату. Никто не собирается прерывать ваш разговор. Просто вы приляжете, а ваш друг посидит рядом.

Гепард попытался подавить вспыхнувшую злость. Да, врач прав – даже радостная встреча и все такое… Но и желание рыжего убраться подальше от навязчивой опеки стало объяснимей. Понятно бы если пациент краснел, бледнел или собирался упасть в обморок. Но ведь ничего подобного и в помине нет! Сидит, задницей по коленям ерзает, вполне так живенько… словно с определенными целями. И тут указание из кустов возникло… датчики фиксируют, значит…

«Впрочем, предложение играет мне на руку. С врачом придется говорить наедине. Не хочется после долгой разлуки демонстрировать Руфусу, что я умею быть отменной скотиной».

Добравшись до места, скромно именуемого палатой, Брэйт немного обалдел. Он понимал, что высший командный состав – кстати, Гадюка вошел в эти ряды или нет? – отдыхает получше прочих, но спальня, гостиная, комната-бассейн плюс удобства – это все-таки не палата. Это квартира без кухни.

– Богато и чистенько, – признал он, глядя на огромный телевизор, развешанные по стенам картины, двуспальную кровать и букет свежих цветов в гостиной. – Это тебе за особые заслуги выделили?

– У меня полный комплект крестов, только высшей награды не хватает, – объяснил рыжий. – И личная благодарность и оружие от министра. За спасение жизни товарищей. То есть, особых заслуг нет…

– Не скромничай, – посоветовал Брэйт. – Слушай, а можно у тебя в гостях отлить? А то я обратно в Нератос утренний кофе везти не хочу.

Руфус улыбнулся и указал ему на соответствующую дверь. Встреча с удобствами оказалась плодотворной – он не только отлил, но и напился воды в ванной, сожалея об оставленной в машине минералке. А по выходу из санузла его ожидал сюрприз. И десяти минут, наверное, не прошло, но Гадюка, не дождавшись продолжения беседы, заснул, свернувшись калачиком в углу кровати и подложив ладонь под щеку.

Это развязало руки – сразу в двух направлениях. Для начала Гепард бережно перебрал рассыпавшиеся пряди волос, отделяя серебро от меди, и присмотрелся к рубцу. Головой рыжий треснулся знатно. Неизвестных ему врачей, вытащивших Гадюку из комы, и вернувших к жизни, захотелось поблагодарить хотя бы короткой молитвой – да пошлют им боги здоровья и побольше радости до того, как подарят легкую смерть.

Он снял с Руфуса туфли, укрыл его пледом и вышел в коридор – момент позволял разобраться со второй, более важной заботой. Здешнего врача искать не пришлось – сам под палатой отирался.

«Замечательно! На ловца и зверь бежит».

Для разговора они удалились в кабинет. Брэйт с места в карьер потребовал объяснений и немедленно их получил.

– Вы смеете обвинять меня во вмешательстве в личную жизнь пациента? А не много ли вы на себя берете, господин залетный гость? Вы даже с заключением о состоянии здоровья Випера не ознакомились, а уже зубы скалите! Я могу вызвать охрану…

– А можете ознакомить меня с заключением. И лучше бы вам ознакомить меня с заключением, потому что я очень упрямый. Если меня вышвырнут, я вернусь сюда с лучшими адвокатами Океании и Нератоса и вы ответите по закону за ограничение свободы дееспособного кеннорийца.

– Читайте! – врач развернул монитор и усмехнулся. – Если что-то непонятно, я вам перескажу. Простыми словами.

Большинство фраз перевода не требовали. «Последствия черепно-мозговой травмы», «остаточный посттравматический синдром», «головокружения, потеря сознания в стрессовых ситуациях», «провалы в памяти», «мигрень», «внезапная невозможность сосредоточиться на текущей проблеме», «приступы сонливости».

– Все сразу? – холодея, спросил Гепард, – Но он же выглядит нормальным, и говорил, что консилиум…

– Он практически восстановился! – ощетинился врач. – Он, как вы выразились – нормальный. Просто у него будут проблемы с адаптацией в обществе. В данный момент. Через год это заключение сократится вдвое. Скорей всего, его не удастся полностью избавить от головных болей. Но он сможет обходиться простым болеутоляющим. Однако этот год он должен провести или под опекой близкого родственника, или под присмотром врачей. Сами подумайте, как мы его можем куда-то отпустить? Уедет в какую-нибудь дыру – я знаю, ему хочется побыть в одиночестве – неделю, две проживет без проблем, а дальше? Упадет в обморок на улице, или заснет на стуле в кафе. Как вы считаете, чем это закончится? Очнется без бумажника и телефона, и вот тогда, в стрессовой ситуации вылезут самые неприятные последствия. Может забыть, где гостиница, в которой снимает номер, как зовут… Хорошо, если его отведут в полицейский участок. Те сразу свяжутся с Океанским Фондом Помощи, господина Випера опознают и доставят в госпиталь. А если кто-то воспользуется его состоянием? По голове дадут, или наркотики подсунут, и делай с ним что угодно. Возникает вопрос: кто ему желает зла? Я или вы – борец за права дееспособных кеннорийцев?