Текст книги "Осколки (СИ)"

Автор книги: Тенже

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

– Мне кажется, что Фригг здесь, – тихо пробормотал Локи, взглянув на промчавшуюся по дороге косулю.

– Как выглядит ее зверь?

– Не знаю. Хочешь – верь, не хочешь – не верь, но я его никогда не видел. Зверя Фуллы тоже.

Разговор прервал тревожный пиликающий звук.

– Сеть пропала, – сообщил Тор, выхватив из держателя телефон. – Зря горячие клавиши забивал.

– Нет таких заклинаний! – встрепенулся Локи.

– При чем тут заклинания? У нас часто связь пропадает... может, сейчас со снегопадом дело связано, или просто передатчик отказал. Другой вопрос – когда до вышки ремонтники доберутся по такой погоде.

К вратам доехали почти вслепую. Тор выслушивал указания Локи, ерзавшего на переднем сиденье – «левей, а теперь прямо, прямо, не бойся» – и горячо молился, чтобы машина не угодила в скрытую снегом яму или не опрокинулась в кювет. Увидев сноп теплого света, он приободрился. Послал улыбку Хель, прижимавшей к себе дремлющего Слейпнира, и напомнил:

– Не выходите из машины.

– Помню, дядя Тор.

– Ты тоже не выходи, – попросил Локи.

– Ну уж нет! – Тор решительно открыл дверцу и окунулся в снежное облако. Старый знакомец-великан смерил его настороженным зеленым взором. Похоже, терпел, как спутника йотуна, но не одобрял участия в сборище возле арки.

– Превосходно! – глаза Одина горели огнем фанатика, узревшего святыню. – Это истинный свет! Ты оправдал мои надежды, сын.

Отец обращался к Локи, и ревность Тора обернулась неожиданной стороной:

– Он не твой сын. Он мой... мой будущий муж. Держись подальше от нашей семьи.

Як взрыхлил снег: попытался подцепить на рога змею, но потерпел неудачу. Объект дележа – сын, переведенный в статус будущего мужа – свистнул кобыле и предложил:

– Поторопимся?

Сапоги оставляли следы, которые метель тут же зализывала жадным языком. На лице Одина, смотревшего йотуну в спину, появилась странная усмешка. Тор хотел крикнуть: «Не уходи!», но побоялся выказать страх и слабость.

«Лучше бы закричал!»

Локи растаял в проеме, кобылица отправилась в волшебный сад, а снежинки свились в липкие белые нити, сковавшие Тора по рукам и ногам. Он повалился на студеное покрывало, слыша отрывистые команды отца:

– Обездвижь девчонку! Оставь, от нее все равно нет толку. Мальчика забери, проверь, можно ли что-нибудь сделать.

Хлопнула дверца машины. Тор дернулся, пытаясь разорвать путы, и услышал леденящее душу шипение:

– Стоять! Убери от него руки! Сними заклинание и отойди прочь!

Выбежавшая из арки кобылица обнюхала жеребенка-осьминожку, ткнулась носом в связанного яка. Разъяренный йотун поднял ладонь и повторил:

– Немедленно отойди!

Видимо та, к которой обращался Локи, не послушалась. И тогда метель взорвалась тысячей ледяных осколков. Получив пару порезов, Тор уткнулся носом в снег и осмелился поднять голову только после вопроса:

– Ты цел?

Локи разрывал нити – не на нем, на яке – даря возможность свободно двигаться. Тор осторожно сел и охнул, увидев лежащего отца. Кровь заливала лицо, струясь из глазницы – видимо, один из осколков угодил точно в цель. Мигом проснулись вбитые навыки – Тор метнулся к машине, чтобы достать аптечку и оказать первую помощь. Остановил его голос матери:

– Не трать время, здесь ты ничего не сделаешь. Помоги мне. Вынеси его за врата.

– Нет! – Локи опустился на колени, прикоснулся к щеке Одина. – Я попробую.

– Ты не сможешь. У Тора получится. Одна кровь, один путь.

– Как ты смеешь распоряжаться? – крик наполняла злость и горечь. – Тор потеряет человеческую жизнь! Спроси его, хочет ли он вечной молодости в зверином облике? Спроси, прежде чем отправлять в путь без возврата!

– Он вернется, – Фригг смотрела прямо и холодно. – Тор вернется к тебе. А ты будешь держать проход, не давая ему сомкнуться. Шевелитесь, оба! Пока ваш отец не истек кровью.

Тор еще никогда не чувствовал себя таким сильным и свободным. Настолько живым. Он забыл все сомнения, недовольство магией и был благодарен матери за то, что она разрешила ему узнать, каково это – быть целым.

Он склонил голову, поднял окровавленного орла на рога – бережно, стараясь не причинить боли – и двинулся к арке. Копыта позволяли идти уверенно, не пошатываясь и не оскальзываясь. Идеальное тело, которое так и хочется бросить в галоп.

Где-то рядом кричал Локи, звал его по имени, но Тор не желал отвлекаться от поставленной задачи. Он осторожно оттеснил от арки хрупкую белую кобылицу и шагнул в проем. Золото мягкого света омыло его, заставив позабыть о земных заботах. Перед ним, устилая пригорок, лежал ковер из шелковистой изумрудной травы, который было даже жалко топтать. Но Тор знал, что ему надо отнести орла к источнику, ключу жизни, спрятанному между яблонь. И пошел вверх по склону, в сад.

Кто-то ему говорил, что яблони чудесны. Тор не помнил, кто это был, но согласился с ним всем огромным ячьим сердцем – деревья притягивали к себе, манили спелостью плодов, гнувших ветви. Он едва не бросил орла, чтобы потянуться к яблоне, ухватить зубами круглобокую алую вкусность, но опомнился и побрел на переливчатый звук. Ключ звал, выпевая наговор: «До меня додержись, и опять получишь жизнь».

Орел соскользнул в траву, бессильно ткнулся клювом в источник. Вода омыла и затянула страшную рану, но тело осталось недвижимым. Тор обеспокоился, и тут же пришла помощь. Рядом с ключом приземлилась орлица – белая, снежная, напомнившая о метели за вратами. На шее птицы золотилось диковинное ожерелье: на гладком кольце мелодично, в такт журчанию родника, позвякивали три ключа.

Орлица набрала воды в клюв, напоила раненого соплеменника – как птенца – дождалась, пока он шевельнет крыльями, и посмотрела в глаза Тору. Мир раздвоился, деревья окутала призрачная дымка. Стали слышны человеческие голоса.

– Спасибо тебе! – Фригг – высокая, статная, не выпускающая из рук связку золотых ключей – обняла смутно знакомого мужчину. Тоже высокого, светловолосого, ошеломленно озирающегося по сторонам. – Ты его спас! Прими мой долг и благодарность, но не задерживайся, уходи. Уходи, Тор! Локи ждет тебя, он держит проход. Тебе надо торопиться.

Один, сидевший возле источника, провел рукой по лицу, словно стирая воспоминания о страшной ране. Заговорил хрипло, неуверенно:

– Прости. И ему передай... нет, ничего не говори. Я сам. Мы еще встретимся. Возвращайся, сын. Спасибо тебе.

Тор тряхнул головой, разгоняя дымку. Люди исчезли. Он посмотрел на пару орлов – птицы приникли друг к другу, трепеща сильными крыльями и бережно оглаживая перья. Его долг был выполнен, и Тор задумчиво затоптался на месте, решая, что сделать в первую очередь – пощипать траву, или отправиться к манящим яблоням и отведать плод. Благостную сладость выбора испортило воспоминание – он толкнул хрупкую белую кобылицу возле арки. Кажется, она упала на снег?.. лишь бы не сломала ногу.

«Локи»

Имя выкрикнул человек, тот светловолосый знакомец, которого обнимала Фригг.

Локи. Чуждая яку страсть, долгие годы болезненно точившая его спутника. Локи. Имя с привкусом похоти, радость обладания и страх потери. Нежность и желание оградить от бед – чувства, которые он испытывал при взгляде на кобылицу.

Он развернулся и пошел к арке, сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее. Камни дрожали, ползли, пытаясь слиться в цельную стену, и занервничавший Тор перешел на бег. Он безжалостно топтал изумрудную траву, выворачивая куски дерна, разгонялся до неотвратимой стремительности, перед которой не могла устоять ни одна преграда. Ни в одном из миров.

Льдистый жеребец соткался из воздуха. Захрапел, преградил Тору путь и отлетел в сторону, как пушинка, ударяясь о твердь и теряя живость взора. Арка приблизилась и сузилась одновременно. Тор поднажал – он услышал боль в далеком, жалобном ржании белой кобылицы – с разбегу втиснулся в проход, оставил на камнях клочья шерсти и плоти и повалился на снег, больно разбивая локти и колени.

Локи, упиравшийся ладонями в смыкающиеся стены арки, отступил на шаг и отдернул руки, но недостаточно быстро. Каменная пасть жадно впилась в плоть. Одна рука йотуна оказалась вмурованной в кладку. Раздался хруст кости и душераздирающий крик.

Тор вскочил на ноги, кинулся к стене, вызывая в памяти ощущение бурлящей силы, взялся за камни. И, неимоверным усилием, обдирая и кровавя пальцы, попытался разомкнуть ткань миров. Як, оторвавшийся от дрожащей кобылицы, пришел к нему на помощь – ударил рогами по стене. Та не выдержала совместной атаки и неохотно, на мгновение, раздвинулась, позволяя йотуну вытащить расплющенную, искалеченную руку.

Локи повалился на снег. Каменная стена обрела целостность и исчезла, словно ее никогда не было. Очередной порыв ветра кинул в лицо пригоршню снежных хлопьев и развеял магию. Тор вновь стал самим собой. Человеком. Офицером полиции. Любовником своего сводного брата.

Человеком с кучей проблем, некоторые из которых требовалось решить немедленно.

– Папа! – Хель высовывалась из машины, с трудом удерживая на руках рыдающего Слейпнира. Но в метель не выходила – умная девочка.

– Аптечку! – Тор втолкнул детей на сиденье, схватил кожаную сумку с крестом и обернулся на рев двигателя.

И машину, и лисью шапку он узнал сразу – ведьма бежала с места преступления. Тратить время на крики и призывы остановиться Тор не стал. Надо было помочь Локи, черт его поймет, чем лечат йотунов, но хотя бы жгут наложить, чтобы остановить кровь.

«Да и что я ведьме предъявлю? Какие обвинения?»

Стонущий Локи оттолкнул его, и выдавил сквозь скрип зубов:

– Не надо. Само пройдет. Я быстро восстанавливаюсь.

Тор осмотрел на покрытую сизой коркой льда руку, побоялся вмешиваться в процесс излечения и спросил:

– Можно перенести тебя в машину?

– Да... – каждое слово давалось Локи с трудом. – Поехали домой. Все уже уехали. Столичные ведьмы первыми сбежали.

Оглядевшись по сторонам, Тор признал правоту йотуна. Кроме их автомобиля в поле оставался еще один – тот, на котором приехали Один с Фригг. В распахнутые дверцы уже намело сугробы, но подходить к машине и что-либо трогать Тор не собирался. Это было место преступления. И кому, как не офицеру полиции, знать, как важно сохранить неприкосновенность улик.

Он наклонился, поднял удивительно легкого Локи на руки – нечеловеческая сила по-прежнему наполняла тело. Отнес его на переднее сиденье машины, еще раз осмотрелся – снегопад уничтожил кровавые следы – удовлетворенно хмыкнул и кивком попрощался с зеленоглазым великаном. Як, подошедший почти вплотную, шумно засопел. Тор сообщил:

– Домой едем. Я своих собрал. Ты своих как хочешь, так и тащи. Но чтоб все добрались.

Дорога через снежно-молочный кисель превратилась в сущий ад. Локи впадал в забытье, приходил в себя, когда машину потряхивало на ухабах, и матерился, как пьяный портовый грузчик. На особо заковыристой тираде Тор не выдержал, и, не отрывая взгляда от белизны за лобовым стеклом, буркнул:

– Хель... ты... это... уши закрой, что ли.

– Не могу, дядя Тор, – отозвались с заднего сиденья. – Руки заняты. Я Слейпниру уши заткнула. Ему сейчас такое слушать нельзя. Он же всё запоминает.

Тор вздохнул и сосредоточился на дороге. Вернее, на ее отсутствии. Если бы не помощь яка, они бы заблудились в морозном месиве. Но черная туша с ободранными боками возникала перед бампером и перла вперед, нервно помахивая хвостом. Тор ехал следом, вознося острову хвалу за сообразительного зверя. И добрался-таки домой.

Локи, уложенный на диван в гостиной, тихо и глухо постанывал. Сизый лед растаял, и Тор увидел не целую и невредимую, но просто сломанную, а не расплющенную в месиво руку. Темпы регенерации его порадовали. Если так пойдет и дальше, к утру Локи восстановится. Перестанет мучиться и начнет соображать. А ситуация такова, что сообразительность им очень понадобится...

– Ты не боишься тут оставаться? – торопливо жуя вытащенную из холодильника отбивную, спросил он у Хель. – Я должен уехать.

– Куда вы? – всполошилась та.

– В управление. Надо сделать два заявления. О пропаже и о находке. Я сообщу, что твои дед и бабушка поехали на поиски арки. Не арки, конечно... скажу, что они хотели увидеть место пропажи и находки Маргрет. Совру, что не знаю мотивов, срочно погнавших их в метель. Доложу начальству, что мы с твоим отцом поехали следом, сбились с пути, нашли ребенка и вернулись домой. Перед этим заеду к ведьме и посоветую ей держать язык за зубами.

– Можете не заезжать, дядя Тор. Она сбежит, не дожидаясь вашего визита и расследования. Ведьмы побаиваются отца. А она причинила вред нам, его детям. Она до конца жизни будет прятаться, опасаясь его мести.

В голосе девочки была холодная уверенность. Тор позволил себе поверить пророческим словам. Что не исключало визита к ведьме. Доверяй, но проверяй.

– Подержите Слая, – Хель сунула ему притихшего мальчишку. – Я в ванную пока схожу.

Тор покорно взял Слейпнира на руки, прошелся в гостиную, посмотрел на неловко скорчившегося, баюкавшего руку Локи. Вернулся на кухню и неожиданно для себя проговорил:

– Я твоего отца видел. Не этого... того. Наподдал ему чуток. Еще раз встречу, еще наподдам. Локи теперь мой, пусть и думать забудет.

Слейпнир долго и внимательно на него смотрел и вдруг хихикнул. Тор от изумления присел на табуретку и дернулся от вопроса Хель:

– А Слая не отберут? Вы сейчас скажете, что нашли... а вдруг его папе не отдадут?

– Мы не можем его прятать, – хмуро пояснил Тор. – Ему нужны документы. Если тянуть, скрывать, тогда кто-нибудь донесет, и точно отберут. Я подниму все связи, надавлю на знакомых... или попробую сам его усыновить, или найду людей... вон, Аннеку с Варгом попрошу. Они для твоего отца что угодно сделают. Оформят усыновление, и в нашу жизнь лезть не будут.

Хель согласно наклонила голову. Но в серых глазах все равно плескался страх. И Тор, не знавший, куда их вывезет кривая судьбы, не осмелился утешать дочку Локи. Наплетешь семь коробов, а если толку не выйдет?

«Я поеду. Буду врать, лжесвидетельствовать, уговаривать, и, если надо, умолять. Я чувствую, что делаю то, что должен. И тороплюсь, чтобы не упустить момент. Пропажу отца и матери не скрыть. Если нас начнут трясти по подозрению, можно будет попрощаться и со Слейпниром, и с незапятнанной репутацией. Я должен успеть»

...Домой Тор вернулся только на следующий день. И не один, а с офицером Лилджасдоттир, желавшей выслушать и записать официальные показания Локи. Несмотря на бесконечные телефонные переговоры и инструкции, Тор волновался. Но Локи его не подвел.

– Три года назад по решению суда была закрыта общественная организация «Наследие». Насколько мне известно, относительно двух ее организаторов были заведены уголовные дела. По обвинению в вывозе культурных ценностей. Наш отец финансировал некоторые направления деятельности «Наследия». В частности, поиск аномальных точек, в которых происходят пропажи людей. Он искренне верил, что на острове есть врата в другой мир, и всеми силами пытался их найти. После ликвидации «Наследия» он продолжил поиски в частном порядке. Полагаю, о пропаже и возвращении Маргрет ему сообщил кто-то из информаторов. А может быть, он нашел информацию в сети...

Офицер Лилджасдоттир кивала, мягко пощелкивая клавишами ноутбука. Протокол допроса выглядел достойно. Локи не очернял отца, просто приводил факты, свидетельствующие о его безудержной тяге к аномальным явлениям.

Не менее достойно прозвучала мотивация об усыновлении Слейпнира – Тор и по телефону, и сейчас, лично, сообщил Локи, что написал заявление в органы опеки, но оно будет рассматриваться только после комплекса розыскных мероприятий.

– Вы знаете, что мы с Тором росли в одной семье?

Кивки Лилджасдоттир стали более энергичными.

– Меня тоже нашли в метель. На проселочной дороге. Вдали от человеческого жилья. Неподалеку от скал, имеющих дурную славу у окрестных жителей... – Локи замялся, подбирая слова. – Сейчас у меня есть возможность отдать долг человеческой доброте.

– У нас, – поправил его Тор.

– У нас, – покорно повторил Локи. – Мальчик – дар богов, или судьбы... называйте, как хотите. Я не могу с ним расстаться.

... Выпроводив расчувствовавшуюся сослуживицу, Тор вернулся на кухню – в тепло, к холодильнику, в котором можно поискать какую-нибудь еду. Не заехал в магазин, дурак! Хотя... не до того было.

Локи – заботливый дар богов или судьбы, который Тор не собирался выпускать из рук – понял его потребность без слов и уже поставил на плиту сковородку, чтобы пожарить яичницу. Пересказывать свои телефонные отчеты лицом к лицу Тор не решился. Скрасил ожидание тем, что покормил недовольного Эльвига, и задумался, как преподнести еще не озвученные новости. Надо было затронуть весьма деликатную тему. Фактически, Тор собирался сделать Локи официальное предложение. Руки, сердца, члена и прочих частей тела, готовых выполнять супружеские обязанности. К сожалению, предложение несло в себе оттенок принуждения и очень сильно походило на сделку. Не так Тор собирался заговаривать о женитьбе, не так... но сейчас по-другому не получалось.

– Я беседовал с мэром нашего славного городка, – сообщил он Локи, одолев половину яичницы. – В приватной обстановке.

– М-м-м? – бухтение в кружку с кофе продемонстрировало интерес к рассказу.

– Оказалось, что мы безнадежно отстаем от других округов и ужасно консервативны. За последние три года в столице зарегистрировано около сотни однополых браков. У западных соседей – пятнадцать. У восточных – семь. А у нас год назад две фрау преклонного возраста узаконили брак, и больше никто не женится.

– Вот беда, – фыркнул Локи.

– Нам с тобой, может, и не беда, а мэру нашему почти трагедия. Ему уже задавали вопрос, не создают ли у нас в городе и округе препятствий для желающих узаконить однополые отношения.

– К чему ты клонишь?

Морщинка, появившаяся на лбу Локи Тору не понравилась, но он мужественно договорил:

– Мэр будет рад, если мы с тобой поженимся. И нам разрешат усыновить Слейпнира. Потому что с усыновлениями однополыми парами в нашем округе еще хуже. А в столице за прошедшие три года...

– Не грузи меня статистикой, ладно?

Тор вздохнул, поковырял остатки яичницы и объяснил:

– Я бы тебе и без совета мэра предложение сделал. Просто так... то есть, от души. Я никаких целей не преследую. Не жду, что Слейпнир вырастет и начнет возить меня на закорках по мирам. Поэтому ты подумай... если тебе об этом даже думать невмоготу, так и скажи. Если есть какие-то условия или предложения, тоже скажи. Послушаю, обсудим. Но учти... на фиктивный брак я не соглашусь. Руки при себе не удержу. И в кровать полезу, если ты будешь спать за стенкой. Так что думай хорошо. Ты меня понял, Локи?

Яичница закончилась, а Локи то ли думал, то ли молчал, чтобы не озвучивать отказ. Тор не выдержал напряженной тишины, вышел в прихожую, снял с вешалки куртку и удалился во двор.

Як бродил вокруг кобылицы. Похрюкивал, рыл снег копытом. Тор, завидевший родственную душу, выказал накопившуюся обиду вслух:

– Вот так они с нами, да? Я на него пятнадцать лет дрочу в ванной, теперь, когда он рядом, на руках его носить готов, пожениться предложил, а мне в ответ ни полслова.

– Пятнадцать лет? – поинтересовались из-за спины.

Тор немного смутился, и пожал плечами:

– Ну, может, не пятнадцать. Но десять – точно.

– Не назову это серьезным поводом для женитьбы... но лучше бы ты с этого разговор начал, чем мэра и статистику поминать.

– Нет, – заупрямился Тор. – То, что я в тебя по уши втрескался, и так видно. А мэр дело предложил. Это-то у меня на лбу не написано.

– У тебя ничего на лбу не написано, – улыбнулся Локи. – И у яка твоего тоже. Кто знает, что у вас там в голове творится... у парнокопытных.

Як хрюкнул. А Тор угрюмо посоветовал:

– Уйди с глаз долой. И хорошо подумай. Как что-то решишь – сообщи.

Локи переглянулся с кобылицей, усмехнулся и сказал:

– Сообщаю. Я решил.

Эпилог (Пятнадцать лет спустя)

Chapter Text

Пуще отбивных и соседского самогона Тор любил собственного супруга в костюме и при галстуке. Помнится, свадьбу едва не сорвал. Два раза. Так и прибыли в мэрию в мятых пиджаках, а уж про брюки говорить стыдно.

Сегодняшний день исключением не стал. Тор напоминал себе, что вот-вот прибудут гости, что он час назад нагнул теплого домашнего Локи рядом с духовкой, в которой томился ягненок, и получил своё. Что надо совесть иметь, и если совсем невтерпеж, пойти подрочить в туалете... но все эти благие мысли испарились, как только Локи завязал узел галстука.

Тор накинулся на мужа молча, обхватил поперек туловища, оторвал от пола и поволок в спальню – прямо как пещерный человек с богатым опытом затаскивания добычи в нору. Локи от неожиданности оторопел, и почти не сопротивлялся. Но потом пришел в себя и начал цепляться за мебель, яростно шипя:

– Оставь меня в покое, маньяк! Прекрати! Рубашку помнешь! Отстань, животное!

Возражения Тор благополучно пропустил мимо ушей, свалил Локи на кровать, заставил встать на четвереньки, помял рубашку и впился губами в обнажившуюся поясницу. Шипение обрело заинтересованный оттенок. Победа ободрила. Тор ловко содрал с мужа костюмные брюки и приступил к планомерному освоению захваченных территорий.

Вскоре и галстук, и рубашка, и брюки полетели на пол – неопрятным комом. Но Локи это уже не волновало. Он прогибался под руками и языком Тора, позволял таскать себя по кровати и послушно принимал требуемые позы. Наигравшись, Тор снова поставил мужа на четвереньки и одним движением вошел в подготовленное тело. Локи выгнул поясницу, выпятил зад, принимая и поощряя.

Проникновение не утолило собственнических чувств. Тор навалился на спину мужа, подгреб его к себе как можно ближе и прихватил сгибом локтя за шею. Локи возмущенно дернулся. Пришлось ослабить захват и впиться пальцами в плечо. Каждое движение кадыка – Локи шумно дышал и сглатывал – гладило Тора по внутренней стороне предплечья и дарило уверенность: «Мой!».

Они слаженно двигались в ритме ячьего галопа, пока Локи не забормотал: «Потрогай... возьмись... Тор, помоги, я сам не могу!». Пришлось чуть-чуть поменять позу, дотянуться до члена и начать дрочить, то попадая, то не попадая в ритм. Локи кончил на удивление быстро, а Тор, облизнувший испачканные спермой пальцы, мгновенно последовал за ним.

Потом, конечно, пришлось выслушивать нотации и жалобы – Локи не хотел ни гладить, ни надевать мятое.

– Забей, – лениво посоветовал Тор. – Есть же джинсы.

– С зятем надо знакомиться при полном параде! – нравоучительно заявил Локи.

– Ты еще йотунскую физиономию сострой, тогда он точно сбежит. О! Я могу в форме к столу выйти. Это его добьет, даже если парень крепкий.

– Хель не обрадуется, – подумав, сказал Локи, и удалился, волоча за собой рубашку.

Тор еще немного повалялся, оделся – разумеется, не в форму – и спустился в гостиную, к почти накрытому праздничному столу. Слейпнир, сидевший на полу, возле йольского дерева, покадрово просматривал видеозапись тренировки соперника – готовился к очередному чемпионату мира среди юниоров. На огромном экране медленно, почти судорожно двигался лыжник. Вот он оторвался от трамплина, взмыл в воздух...

– Шанс есть? – поинтересовался Тор.

Слейпнир впился взглядом в экран, сдвинул брови – на лбу появилась морщинка точь-в-точь как у Локи – и буркнул:

– Этого точно сделаю.

Тор наклонился, одобрительно потрепал черноволосую макушку. Сына он уважал. Тот как сказал в шесть лет: «Я буду гулять по небесам», так и вышло. И уже взял бронзу на чемпионате мира. Расстроился, что не серебро, пришлось утешать.

Оставив призера грезить о золоте и трамплинах, Тор отправился на кухню. И вовремя! К забору подъехала машина, коротко посигналила. Локи нажал на кнопку пульта, открывая ворота. Тор прилип к окну, пытаясь рассмотреть будущего зятя, и подвинулся только после недовольного ворчания.

Они некоторое время толкались, отвоевывая друг у друга точки лучшего обзора, а потом Локи сообщил:

– Я его знаю!

– Откуда?!

– Это Бальдр. Он у нас в теплицах работает. Селекционер, специалист по генной инженерии растений. Если бы ты хоть чуть-чуть вникал в дело, оставленное нам отцом, ты бы тоже его знал.

– Меня беспокоит другое... – пробурчал Тор, разглядывая подъездную дорожку. – Где его зверь? Ты его видишь?

– Нет, – обозрев двор, отозвался Локи.

– Вот это мне и не нравится. А еще он слишком смазлив.

– Есть такое дело...

...Конечно, открыто демонстрировать подозрительность или неприязнь никто не стал – опасались расстроить Хель. Локи лучился показным радушием, Тор изображал туповатого полицейского и травил байки о фрау Мэритсдоттир. Даже Слейпнир сделал над собой усилие и поговорил с Бальдром о прыжках с трамплина. На другие темы он ни с кем не разговаривал уже пару лет, но семейство это нисколько не расстраивало.

Хель взирала на собравшихся за столом мужчин с лукавой усмешкой. Словно видела их насквозь, и знала какую-то тайну.

После того, как все насытились, зажгли свечи, гирлянду на йольском дереве и выключили верхний свет, настал неловкий момент. В их небольшой, но дружной семье была своя праздничная традиция. Почти священный ритуал. После утоления первого голода и перед розжигом йольского костра Локи приносил из холодильника яблоко, и торжественно делил его на четыре части. Врата вернулись на место через год после пропажи, в очередной Эйнхериар, и йотун принялся шастать в заповедный сад с завидной регулярностью. К неудовольствию Тора.

Делить яблоко на пятерых не хотелось. На предварительном обсуждении Локи уверял, что не сможет правильно разрезать плод, выйдут, мол, неровные куски. Тор предположил, что будущий зять может оказаться проходимцем, а на такого незачем ценные яблоки переводить. Слейпнир промолчал, но промолчал выразительно.

Таким образом, в привычном течении праздника возникла заминка.

– Всё ясно, – посидев в полумраке и напряженном молчании, хмыкнула Хель. – Баль, вынимай.

Она поставила на стол крохотную дамскую сумочку, из тех, что вмещают в себя пудреницу и ключи от машины, и щелкнула замком. Бальдр достал яблоко, согревшее комнату знакомым золотистым сиянием, и протянул Локи:

– Пожалуйста, возьмите.

– Откуда оно у тебя? – обратившись в йотуна и обнюхивая плод, спросил тот.

– Вырастил. Пока только одно. Не думаю, что производство удастся поставить на поток. Деревце очень капризное.

Бальдр рассыпался в благодарностях Хель, собиравшей для него косточки, вознес хвалу Локи, который пару лет назад принес яблоко с парой листьев, прикрепленных к черенку. Тор прервал словесный поток прямым важным вопросом:

– У тебя есть двойник? Зверь, дарованный островом?

– У меня не зверь... – Бальдр смутился, может, даже и покраснел – в полумраке не видно. – Растение.

На ветвях йольского дерева соткался густой куст омелы. Змейка Хель проползла по ветвям, оплела омелу, образуя подобие рождественского венка, и ехидно зашипела на родню.

Локи, вернувший себе человеческий облик, сбегал к холодильнику, и принес яблоко из сада Идун. Положил рядом, сравнил. Позволил Бальдру коснуться истинного плода. Тот тронул золотящуюся кожицу благоговейно, и умоляющим тоном спросил:

– А у вас есть возможность принести мне ветку? Я бы попробовал...

– Ветку? – Локи задумался.

– Пожалуй, я заслужила сигарету, – сообщила Хель. – Выйду на крыльцо, а вы пока поболтайте.

Тор пошел за ней. Прислонился к заснеженным перилам, щелкнул зажигалкой. И выразил неодобрение:

– Не нравится мне эта затея с ветками. Локи опять начнет во врата раз в неделю бегать. А я этого не люблю.

– Боишься, что пропадет, а потом явится с новым жеребенком? – прищурилась Хель.

– Хорошо, если с жеребенком. А вдруг змею приволочит? Какого-нибудь Ёрмунганда?

– Ты что, Эдду перечитывал?

– Кое-что с детства помню, – огрызнулся Тор.

– Ты лучше следи, что он ест, – с усмешкой посоветовала Хель.

– В смысле? Всякое он ест. Из холодильника.

– Вспомни, как мифологический Локи породил всех ведьм мира. Съел плохо прожаренное сердце какой-то злюки...

– Фу!

– Оно-то «фу», но ты на всякий случай следи, – Хель погасила ехидную улыбку и серьезно спросила. – Скажи правду... Бальдр ко двору пришелся? Или будете носами крутить?

– Ты привела нам хорошего зятя, – честно ответил Тор.

– Лучшего из возможных.

– Хель! Тор!

Крик из гостиной был двойным – звали Бальдр и Локи.

– Что?

– Идите сюда! Надо яблоки поделить. А как делить – ума не приложу.

– По законам йотунской математики, – тихо пробурчал Тор. – Кто больше откусил, тому и повезло.

Он пропустил Хель вперед, прикрыл дверь, мимоходом оглядев двор – як, кобылица и могучий восьминогий жеребец бродили вокруг шалашика поленьев в ожидании йольского костра. И решил больше никогда не покупать домашнюю колбасу из субпродуктов. Мало ли, что туда кладут, и как прожаривают.

* Хольда (фрау Холле) – старуха-волшебница, в рождественские ночи принимающая участие в Дикой охоте, наказывающая плохих людей и приносящая подарки хорошим.

* Согласно Второму мерзебургскому заклинанию, Фулла – сестра Фрии (Фригг). (с) Вики

* Торраблоут – С конца января и до конца февраля в Исландии празднуется Торраблоут (Torrablout). Название праздника происходит от названия четвертого месяца зимы по исландскому календарю – Торри (до сих пор в Исландии принято выделять только два времени года: лето и зиму). Впервые упоминания о празднике встречаются в рукописях 13 века, поэтому Торраблоут считается древним, уходящим в языческую эпоху событием. Официально он стал отмечаться только с 1960 года.

Празднования Торраблоута сопровождаются и особыми ритуалами, среди которых довольно забавный обычай: встречая Торри, хозяин дома прыгал вокруг дома на одной ноге босиком, при этом он должен был быть только в одной штанине, чтобы вторая при этом свободно болталась.

*День женщин в Исландии: В древности с этого дня начинался пятый месяц зимы, под названием Гоа. В разных местностях по-разному трактовали образ месяца Гоа – то она была супругой, то дочерью, то сестрой предыдущему месяцу, Торри. По одной из легенд она также была сестрой Сугроба, Метели и Пороши, внучкой Снежка и правнучкой Ледника. Все это обширное семейство уже говорит о Гоа как о суровом месяце.

Для того чтобы ее умолить, домохозяйка вставала спозаранку, приоткрывала дверь и выкрикивала особый куплет. По другим источникам, жена должна была оббежать хозяйство три раз в штанине, одетой только на одну ногу (сообразно своему мужу при встрече предыдущего месяца, Торри). По другой версии, женщина должна была с самого утра отдыхать, поручив всю работу мужскому населению хутора.

Как бы то ни было, с 19 века этот праздник начали отмечать как Женский день. Мужчины пытались ублажить своих жен, взваливая бремя домашней работы на себя, а также подавая им кофе и завтрак в постель. С появлением на исландском рынке цветов, многокрасочные букеты тоже стали атрибутом праздника. Сейчас также популярно дарить дамам сердца особый торт, рецепт которого каждый год выбирает особая комиссия, что делает стандарт «Торта года» одинаковым во всех кондитерских страны.