Текст книги "Ангел без нимба, крыльев и... совести (СИ)"
Автор книги: TazmaniaDevil
сообщить о нарушении
Текущая страница: 29 (всего у книги 36 страниц)
Он тихо положил листы обратно в папку и оставил ее на столе. Поднялся и направился к выходу, в сопровождении Дэниэла.
Ребята какое-то время еще сидели, тихо что-то обсуждая, но вскоре разъехались по домам. Я же все так же сидел в кресле, вцепившись в подлокотники, и пялился, не моргая, на журнальный столик.
– Скотт, ты в порядке? – тихо спросил Митч. – Нет, – ответил я, – Я не в порядке. Я нихрена не в порядке! – уже срываясь на крик, добавил я и рванул на выход.
Покинув дом, пошел быстрым шагом по улице, куда глаза глядят. Не знаю сколько времени я вот так бродил по улицам ЛА... На одном из перекрестков мое внимание привлекла неоновая вывеска «BAR» и я направился к ней.
С того дня я начал пить... Безбожно. До беспамятства. Чтобы не было больно...
В воскресенье вернулась Саманта и поначалу не поняла, почему вместо Нэтали ее встречает Дэни. Уже дома Митчелл, как можно аккуратней, рассказал, что случилось. Но в такой ситуации, какие бы ты слова не подобрал, очень сложно только ими исправить случившееся.
Саманта почти на два дня заперлась в своей комнате, и никакие увещевания Митча и Дэни не могли заставить девушку открыть дверь. К середине третьего дня они применили тяжелую артиллерию, позвав Каплана. Сквозь похмельный сон я слышал, как он что-то говорил, скорей всего сидя под ее дверью, и, в конечном итоге, она вышла из комнаты.
Первое время Митч пытался меня образумить, в очередной раз забирая меня из очередного бара или встречая на пороге дома. Несколько раз Кирсти и Эстер, вдвоем, читали мне лекции о вреде алкоголя и альтернативных способах пережить горе, на подобие групп поддержки. Я кивал, как китайский болванчик, а вечером того же дня шел в ближайший бар и снова забывался в обнимку с бутылкой виски. Пару раз приходил Кев и пытался меня вытащить из этой ямы, но каждый раз разговоры о выпивке скатывались к воспоминаниям о Нэт, и мы уже вдвоем сидели за стойкой какого-нибудь заведения и заливали слезы спиртным. Ничего не предпринимали только Ави и Дэниэл. Каплан потому что сам втихаря пил, но остановился, когда однажды почти в невменяемом виде его увидела Сэм. А Дэни просто не разговаривал со мной. Порой мне казалось, что он винит меня в смерти Нэтали...
И были моменты когда я сам об этом думал...
Через месяц Митчелл и Дэниэл, наконец, нашли новую квартиру и переехали, забрав Саманту. С одной стороны я их понимал – тяжело жить рядом с человеком, который пьет, не просыхая. Но порой, в пьяном угаре, я злился на них – мне казалось, что они меня бросили, махнули на меня рукой. Так прошел еще один месяц.
Все закончилось в один день...
Видимо человеку, чтобы понять, насколько низко он пал, нужно коснуться дна. И я это сделал...
В очередное утро, проснувшись в обнимку с пустой бутылкой из-под виски, я услышал в доме шорохи. Дверь в мою комнату открылась и на пороге я увидел женский силуэт. С похмелья сфокусировать взгляд получилось не сразу. Девушка подошла к уже давно несвежей постели, присела рядом и тихо сказала:
– Привет, Скотт.
Не знаю, что со мной тогда было, но я подумал, что это Нэтали. Одним рывком я сгреб девушку и заключил в свои объятия, прикрывая глаза.
– Ты вернулась. Ты вернулась. Я так по тебе тосковал, – твердил я.
Но девушка начала сопротивляться, пытаясь выбраться из захвата. Я развернул ее на спину, навалился сверху и попытался поцеловать.
– Скотт, очнись! Это я – Саманта! – завизжала девчонка.
Я открыл глаза и уставился на ее лицо. Мне показалось, что за то время, пока я не видел ее, она повзрослела. А может достаточно темный макияж делал ее взрослей.
– Ты так на нее похожа... – прошептал я.
Двух месячный запой или безмерное горе, видимо, окончательно сдвинули фазу в моем мозгу и единственное чего мне захотелось в этот момент, это трахнуть ее. Нет, не Саманту! А девушку так похожую на Нэтали!
Я насильно начал ее целовать. Она сопротивлялась и дергалась. Я посильней вдавил ее в подушки, поймал руки, которые молотили по всем частям моего тела, до которых дотягивались, и прижал их к спинке кровати.
Все бы, наверное, закончилось весьма плачевно, но она как-то умудрилась подтянуть ногу и коленом ударила меня по яйцам. В глазах потемнело. Она, воспользовавшись моментом, вырвалась и рванула к двери. Я взревел словно раненный зверь и бросился за ней. Тогда мной двигали исключительно инстинкты. Я успел схватить ее за ногу у самой двери, и она упала на порог, но, больно лягнув меня в плечо, почти ползком продолжала побег. Выбравшись в коридор Сэм на четвереньках доползла до ванной, и скрылась в ней, заперев дверь в последний момент, когда я почти догнал ее.
– Открой! Тебе все равно некуда деться! – ревел я, барабаня кулаком в дверь. – Я ее выбью! Открой или будет хуже! – не унимался я.
Время шло, я пытался выломать дверь, пытаясь добраться до цели и мне это почти удалось, но в какой-то момент, кто-то грубо схватил меня за майку и швырнул назад. После этого тяжелое уселось на меня, фиксируя руки.
– Ты охуел, Хоуинг! – раздался надо мной громкий и злой голос Дэниэла. – Отпусти меня! – хрипел я. – Ты что творишь?! Совсем мозги пропил?! – орал Дэни и со всего размаху, держа одной рукой мои, дал мне пощечину.
Из глаз рефлекторно брызнули слезы, и мозги встали на место, но злость осталась.
– Отпусти, – сквозь зубы процедил я. – Успокоился? – уже тише спросил Дэниэл.
Я кивнул. Он отпустил мои руки и слез с меня. В этот момент Ави выводил заплаканную Саманту из ванной.
Я сел на подлокотник кресла в гостиной, опустив голову и сжимая кулаки. В душе перемешались обида и злость.
– До чего ты докатился, Скотт, – услышал я тихий голос Митчелла, который все это время стоял у входа на кухню, наблюдая за всем происходящим. – Тебе-то какая разница? У тебя все хорошо! Просто отлично! Любимый человек рядом! Новая квартира! Жизнь прекрасна! А что осталось мне? Пустой дом? Одиночество? И куча бесполезных вещей? – во мне закипала ярость.
Я схватил со стены часы с боем и швырнул в противоположную стену.
– Они мне не заменят ее! – кричал я.
Переместился к камину и начал кидать, стоящие на нем вещи.
– Фотографии не заменят ее живого взгляда, – рамка отправилась в недолгий полет и разлетелась, напоровшись на косяк.
Схватив в руки мелкие сувениры, которые мы привозили из каждого города, в которых проходили наши концерты, я начал их запускать в стену.
– Этот хлам не подарит мне новых воспоминаний!
Подошел к маленькому декоративному столику у дивана, на котором стояла лампа, схватил ее и, крича:
– Эта дрянь не согреет меня холодной ночью! – разбил ее об пол.
Я срывал картины, переворачивал мебель и кричал. Митч все это время молча, наблюдал за моей истерикой.
Последним мне в руки попался какой-то продолговатый сосуд, похожий на мяч для американского футбола. Я занес руку, чтобы и его отправить ко всем этим ненужным вещам, но остановился от истошного крика Митчелла:
– Скотт! – он с ужасом смотрел на предмет в моей руке.
Я опустил ее и посмотрел, что же так испугало брюнета, и чуть не лишился разума. В моих руках была урна с прахом Нэтали... В один из особо тяжелых дней, я напился и перенес ее в гостиную, чтобы не напоминала о причине моего состояния, и, видимо, так и оставил ее здесь.
Медленно подошел к камину и бережно поставил урну на полку, с ужасом смотря на нее. Я развернулся к Митчеллу, в его глазах стояли слезы, и он с жалостью смотрел на меня.
Я попытался что-то сказать в свое оправдание, но не успел. Преодолев за пару шагов расстояние от прихожей до гостиной, Каплан сходу выписал мне награду за мое поведение ранее хуком справа. Видимо, Саманта поделилась подробностями. Комната поплыла, и я отключился.
Через какое-то время я пришел в себя посреди осколков и обломков, когда-то дорогих сердцу вещей. В доме было тихо. Я поднялся с пола и направился на кухню.
– Очнулся? – услышал я обреченный голос Дэнила и вздрогнул. – Я это... – попытался хоть как-то оправдаться я. – Ты – сволочь! – чуть громче сказал Дэниэл, вращая стакан наполненный виски и смотря на его дно.
Я застыл. А Дэниэл продолжил:
– Ты дважды получил в дар, то что большинству дается лишь раз. И как ты им распорядился? – О чем ты? – не понял я, уставившись на него изумленными глазами. – Я про жизнь! Первый раз ты его получил, когда родился! А второй, когда Нэтали закрыла тебя собой! И вот так ты ценишь это?! Уничтожая себя?! И насилуя малолеток?! – Дениэл уже, буквально, кричал.
Он отшвырнул стакан, который заскользил по столу, стукнулся об стену и по инерции вернулся к середине.
– Порой я думаю, что было бы лучше, если бы та пуля попала в тебя, – тихо сказал он, проходя мимо меня и перешагивая через обломки рамы от какой-то картины.
Вскоре входная дверь хлопнула и дом погрузился в гробовую тишину.
Я еще долго стоял, застыв и осознавая слова Дэниэла...
На следующие утро я проснулся впервые за долгое время без похмельного синдрома. Приведя себя в порядок, я переодел одежду и начал убираться. Выбросил, наверное, тонну пустых бутылок. Собрал в мусорный пакет последствия своего разгрома и вынес к контейнерам. С каждым кусочком, когда-то любимых вещей, из души уходила частица боли, которая, фактически, стала моей жизнью. Когда дом приобрел более или менее жилой вид и перестал походить на место бедствия маленького катаклизма, я сел на диван и прислушался к собственным чувствам.
Боль давно стала меньше, но я настолько долго лелеял ее, что взрастил до неимоверных размеров. Сейчас она стала меньше, гораздо меньше, но полностью не ушла. «И, наверное, не уйдет никогда! Но с этим можно жить... Так ведь?» – подумал я.
Было стыдно... За все и перед всеми, особенно перед Сэм. И немного перед Нэтали...
С этими мыслями я попытался дозвониться до кого-нибудь из ребят, но, видимо, после всего случившегося никто из них не желал со мной разговаривать. От этого стало не по себе, и я решил, что, во что бы то не стало, верну расположение своих друзей.
Приняв решение, я отправился спать и достаточно легко уснул. В первые со дня смерти мне всю ночь снилась Нэтали. И не в кошмарах, а в очень хорошем и добром сне...
Мы вместе сидели в обнимку на песчаном берегу океана. Нэтали была все такой же красивой. Длинные волосы развивались на ветру и она улыбалась. Рядом с нами, в песке возилась маленькая девочка со светлыми волосами и зелеными глазами.
– Папа, смотри, что я нашла! – восторженно пропищала девчушка и, спотыкаясь, подбежала ко мне и , раскрыв ладошку, показала морскую ракушку...
На утро я проснулся с каким-то странным чувством, что есть надежда на то, что это когда-нибудь станет правдой. Хотя разумом понимал, что это невозможно.
Почти две недели я восстанавливал отношения с ребятами. Первыми сдались Кирсти и Эстер. Кевин тоже достаточно легко простил меня. Я извинился перед Самантой, когда, наконец-то, смог с ней пересечься. Для этого пришлось, чуть ли, не в засаде сидеть у ее школы. Когда она меня простила, Ави тоже принял мои извинения, хотя отношения, еще какое-то время, были натянутыми. Сложней всего оказалось, вернуть Митчелла. Он не брал трубку. Игнорировал сообщения. По его просьбе, ребята не говорили нового адреса их с Дэни квартиры. Как только он узнавал, что я приеду к кому-нибудь из участников группы, тут же смывался. Я уже потерял надежду на то, что смогу, хотя бы извиниться перед ним и Дэни, не то что снова вернуть доверие. Но проведение сжалилось надо мной и дало шанс все исправить...
В одно прекрасное утро, когда я, наконец-то, решился исполнить обещание, данное Нэтали, и поехал на тот утес. По приезду, обнаружил, что небольшой песчаный пляж у кромки океана не так уж и безлюден. Темный хрупкий силуэт сидел на песке с поджатыми ногами. Я тихо спустился по склону, сжимая черную с серебром урну, и, молча, встал у него за спиной. Эти плечи, осанку и самое главное голос, я не спутал бы ни с кем. Митчелл разговаривал с кем-то невидимым:
– Знаешь, я почти простил его, но ты просто не представляешь до чего ему пришлось докатиться, чтобы взяться за голову. Ребята говорят, он больше не пьет и, кажется, снова начал петь. Честно говоря, мне его не хватает, но просто взять и простить, я тоже не могу. А было бы здорово,если бы мы снова начали петь... Нам тебя очень не хватает...
Я подошел к нему и опустился рядом. Он посмотрел на меня и снова уставился на океан. Мы сидели и молчали, слушая успокаивающий шепот прибоя.
– Ты все же решился? – наконец, сдался Митч. – Да... – ответил я, поднялся и подошел ближе к воде.
Открыл крышку и чуть наклонил урну. Серый пепел, подхваченный ветром, улетал из своей тюрьмы, словно освобождая душу Нэт и мою.
– Тебе стало легче? – спросил Митч. – Немного, но думаю, полностью эта боль не уйдет никогда, – ответил я. – Но сделает тебя сильней, – сказал Митч и пошел вверх по склону.
Я смотрел ему в спину, думая: «Простит ли он меня когда-нибудь?..»
И он повернулся и сказал:
– Приезжай завтра к Кирст. Попробуем все начать заново.
Я кивнул, улыбнулся и поспешил за ним.
Со временем мы вернулись к нашей обычной жизни. Снова концерты, интервью и фанаты. Митч настоял, чтобы я переехал к ним с Дэни, мотивируя тем, что мне нужен контроль, чтобы я не сорвался снова. Дэниэл без особого восторга воспринял мой переезд, но вскоре смягчился и отношения между нами потихоньку наладились.
Запоев больше не было, но срывы случались. Иногда фраза, сказанная в ее стиле, девушка в толпе, похожая на Нэтали, или одиночество заставляли вспоминать, и боль возвращалась. Я брал бутылку хорошего виски, запирался в комнате и пил...
Пил, тихонько пел и плакал, а ночью видел ее во сне, и на утро возвращалось то странное чувство, что все еще может быть...
Комментарий к Жизнь после тебя Жду ваших отзывов и буду благодарна за исправления ошибок. Всех люблю!
====== Непростое решение ======
Комментарий к Непростое решение Итак... Бросаем чепчики в воздух, поднимаем руки к верху и кричим “Алилуйя”! Началась развязка этого клубка событий, персонажей и судеб!
Жду ваших отзывов (ну, или тапочек, в мою голову, со слегка съехавшей крышей) и не забывайте, исправлять ошибки! Всех*****
The Fray – You Found Me
POV Дэниэл
«Вот уже пятый месяц тянется со смерти Нэтали, но я до сих пор не могу поверить, что ее нет...» – пронеслось в моей голове, когда я смотрел на второстепенный таймер, который висел на рабочем столе компьютера. Он словно отсчитывал минуты, часы, дни, недели и месяцы до момента, когда станет легче. Но легче не становилось...
Эта девушка, такая обычная со стороны, когда-то заставила парня в пубертатном возрасте поверить в себя и вселила такую уверенность, что позавидовали бы швейцарские часовщики!
Она никогда не зацикливалась на поле, возрасте и, что самое главное для меня, ориентации.
Для нее все были равны и ценны для этого мира...
Только осознание этого не давало мне опустить руки, когда, после ее же нечестного хода, все мои исследования и разработки отправились коту под хвост.
Я перевел взгляд на мирно спящее на диване животное и улыбнулся. После последнего инцидента с проводами Уайатт принял меня и перестал пакостничать, и все чаще приходил со мной в небольшую серверную, которую я оборудовал, когда мы с Митчеллом нашли новую квартиру, которая полностью удовлетворяла бы нашим запросам. Для меня – частичное уединение, чтобы работать, для него – возможность принимать, пусть не многочисленных, но гостей.
Только присутствие брюнета в моей жизни давало мне надежду на то, что когда-нибудь все станет более или менее хорошо. Я был безмерно благодарен той девчонке, которая верила в меня. Не побоялась сказать мне, что статус не имеет значения, а самое главное в этом мире, поганом, честно говоря, мире – это любовь... И я поверил и не проиграл! Но от этого было еще больней, поскольку я уже не мог сказать той девчонке, что она была права...
Сейчас все мои изыскания и разработки казались такими бесполезными. Я не мог повернуть время вспять и изменить прошлое. Не дать этому ублюдку вырваться из неуверенных рук полицейского и начать на курок, чтобы все было хорошо...
Моя компания не сильно пострадала, когда японцы отказались от проекта, в виду утери прототипа. В конце концов, благодаря сказанным ею же словам, я пробовал себя во всех сферах программирования и использования моих безумных идей. Как говорила Нэт: «На каждого безумца найдется свой гений, который осуществит его идеи!» И они находились. Алмазы среди угля! Я брал их на работу, и все выдавали идеи «на гора», которые приносили свои плоды.
Но вот только оставалось чувство незавершённости от идеи, которую выдал я, и она не сработала. Ведь в ней я пытался воплотить все свои чувства по отношению к этому миру. Я хотел его спасти! Хотя бы маленькую его часть, от того, что пережил я, когда мой отец, будучи пожарным, погиб при тушении пожара в Нью-Йорке.
В последний раз я взглянул на интерфейс программы, которую создал для миллиардов маячков, отслеживающих жизнедеятельность людей, и начал кнопку «Завершить», ожидая тихого музыкального аккомпанемента из любимого Митчеллом «Carol of the bells», но вместо этого услышал электронный женский голос, который когда-то сообщил о первой активации чипа: «Вы уверены, что хотите прекратить работу программы при активных чипах?»
Я на минуту застыл, вглядываясь в дублирующее печатное сообщение на экране, и нажал «Отменить». Какое-то время не верил оповещению системы, ссылаясь на баг, на неисправность сырой, недоработанной программы, но надежда, которая теплится в каждом, кто когда-нибудь терял близкого человека, заставила меня повиноваться предложению, и я нажал: «Начать позиционирование».
Карта стала приближаться, сокращая масштаб, от мира до континента, от континента до страны, от страны до территориальной единицы, от территориальной единицы до города, и сместилась к местоположению внедренного чипа. Я смотрел на координаты и не верил своим глазам! Мой чип, мой прототип был в Венесуэле!
Я, заблокировав компьютер, вылетел из помещения серверной и направился в нашу с Митчем комнату.
– Милый, что-то случилось? – испуганно, спросил Митчелл, заметив мой взволнованный взгляд. – Нет, – ответил я, стараясь не дарить ему призрачную надежду, поскольку они все весьма тяжело переживали потерю Нэтали. – Тогда почему ты такой взвинченный? – спросил меня мой заботливый брюнет, подходя ко мне.
Я пытался скрыть от него надежду, которая поселилась в моем разуме и душе, и сказал:
– Мне нужно уехать. По делам компании. Появилась идея на миллиарды долларов! – Опять твой бизнес... – обреченно ответил Митч и развернулся по направлению к креслу, в котором он сидел до этого.
Я поймал хрупкое запястье моего брюнета, притянул к себе, аккуратно провел пальцами по идеальной укладке, нежно поцеловал его в губы и выдохнул:
– Возможно, это изменит всю нашу жизнь...
Прикрыв глаза, он отдался поцелую и после моих слов сказал, посмотрев пристально в мои глаза:
– Надеюсь, ты прав!
Одарив его еще одним поцелуем, я начал искать в телефоне номер своей секретарши.
– Кому ты собрался звонить? – удивился Митчелл. – Аманде, – ответил я. – Мистер бизнесмен, вы на часы смотрели? – изогнув бровь, спросил Митч, указывая мне винтажный хронометр на туалетном столике. – Черт, уже полдвенадцатого... – смутился я. – Вот именно! Девочка уже спит, наверное, без задних ног, – сказал Митч. – Ничего, – решительно ответил я и добавил, – Она знала, на что идет, когда устраивалась ко мне.
Митчелл только покачал головой, доставая мой чемодан из шкафа, а я нажал кнопку вызова абонента.
– Мэнди? Прости, что напрягаю в столь поздний час, но не могла бы ты заказать мне билет до Каракаса на ближайший рейс и автомобиль по прибытию? – спросил я, как только мне ответили.
Девушка на том конце провода сонно что-то промямлила, но потом ясно дала понять, что выполнит мои пожелания. Пока собирал вещи, я размышлял, что мне неимоверно повезло с ассистенткой.
Аманду я взял на работу по чьей-то рекомендации. Поначалу, она весьма неадекватно реагировала на мои обращения типа: «дорогуша» или «милая». Только потом мои «друзья-конкуренты» объяснили, что это не совсем корректные обращения к секретарше, если я не собираюсь сделать ее своей любовницей. После этого наши отношения изменились не в лучшую сторону. Я, наконец-то, стал замечать, как она напрягается из-за случайных прикосновений и застывает при обращении к ней, словно на нее сейчас набросится монстр. Но все разрешилось, когда в моем офисе в один прекрасный день появился Митчелл. Все точки были расставлены над «i». И что самое главное – Мэнди расслабилась, и они с Митчем не плохо подружились на почве моды и стиля.
– Ты не обижаешься, что мы не полетим в Париж через пару дней, – спросил я Митчелла, который складывал мои вещи в чемодан. – Это очень важно? – спросил он. – Жизненно важно! – ответил я. – Тогда Париж никуда от нас не денется, – ответил он, обнимая меня за талию, подойдя ко мне. – Ты знаешь, что ты – самый потрясающий человек на земле? – выдохнул я, окрыленный ситуацией. – Знаю и поэтому терплю твои выходки, – сказал он и вернулся к упаковке моих вещей. – Я люблю тебя, – ответил я, поцеловал его в оголенное плечо, на что он лишь хмыкнул, и направился в серверную, чтобы залить приложение для маячка на новый телефон.
Через час с небольшим я покинул нашу квартиру и направлялся в аэропорт. Только надежда на то, что та записка, которую мне передал адвокат после оглашения завещания Нэт, была действительностью, помогала мне не вернуться в объятия моего неповторимого Митчелла Коби Грасси. Тогда, когда, казалось, планета прекратила вращаться вокруг солнца, а вселенная замерла от горя, которое каждый переживал по-своему, Стив Блэк передал мне конверт на пороге дома Скотта и Нэтали, говоря: «Мисс Лоуренс просила передать это Вам лично в руки». Я не понимал, что значат слова в записке: «Морфеус, не верь ничему и никому! Нэо». Сейчас ее слова приобретали хоть какой-то смысл...
Перелет был долгим и выматывающим. Две пересадки: сначала в Хьюстоне, потом на Арубе, но в конечном итоге через четырнадцать с половиной часов самолет приземлился в аэропорту Каракаса. Я тут же обратился в прокат автомобилей и забрал заказанный внедорожник. Уточнив у сотрудника проката, как проехать в нужное место, направился в гостиницу, поскольку, хоть разница во времени была не большой, всего в три с половиной часа, в Каракасе была ночь, а мотаться по ночным дорогам малоизвестной мне страны, да еще и с охренительным джетлагом, просто самоубийство.
Проснулся я уже ближе к двенадцати дня по местному времени. Навел повторно справки о дороге до нужного мне места и выехал на поиски. В Венесуэле было значительно теплей, чем в Лос-Анджелесе. Проезжая по улицам города я думал, что Митчеллу, наверное, здесь бы понравилось, если не брать в расчет большое количество трущоб. «Надо будет навести справки по возвращению на счет курортов», – решил я и продолжил путь.
Почти через пятнадцать часов, честно говоря, немного поплутав, ехал по убитой проселочной грунтовке к месту, в котором, согласно программе, был носитель маячка. Я бы никогда не нашел бы эту дорогу, если бы не мой вполне сносный испанский. Спасибо Маман, которая, не смотря на все свои любовные похождения, все же настаивала на моем всеобъемлющем образовании.
Наконец, на горизонте показалось небольшое строение и в воздухе повеяло свежестью океана. Я подъехал к небольшому деревянному дому и остановил машину на укатанной площадке возле него. Программа показывала, что маячок где-то рядом, с погрешностью в десять-пятнадцать метров. Честно говоря, я немного нервничал, поскольку не знал, чего ожидать. В голову не приходило ни одной мысли, как и почему маяк снова заработал и как оказался здесь. В конечном итоге, решив, что, сидя в машине, я все равно ничего не выясню, открыл дверь и вышел из нее. Пройдясь по террасе, которая, похоже, была вокруг всего дома, вышел к дощатой площадке, на которой стояли стол и несколько плетеных кресел под навесом. От нее к океану шла дорожка, отсыпанная мелким гравием. Взглянув еще раз на экран телефона, я направился по ней. Шум океана становился все отчетливей и громче. Дорожка закончилась на небольшом песчаном пляже, обрамленном зарослями тропических деревьев и кустарника. Я огляделся и застыл... У самой кромки воды сидела девушка. Каштановые волосы, собранные в небрежный пучок, чуть сгорбленная от позы спина, на которой из-под майки виднелись нарисованные крылья... Я медленно подошел к ней и тихо опустился на песок рядом. Она медленно перевела взгляд с горизонта на меня. Я взглянул на ее лицо. Все те же правильные черты лица, чуть обветренные губы и зеленые глаза. Вот только взгляд... В нем был холод и страх...
– Привет, что ты тут делаешь? – спокойно спросила она. – Привет. Искал тебя? – ответил я, смотря на горизонт. – Как? – спросила она. – Маяк, – ответил я. – Оу!.. Значит, он снова заработал? – сказала она. – Да, – ответил я. – Тебе лучше уйти. Это для твоего же блага, – сказала она. – Я не уйду, пока ты не объяснишь, что произошло, – ответил я. – Тебе лучше не знать, если хочешь жить своей жизнью, а не стать призраком, как я, – сказала она и отвернулась. – Каким еще призраком, Нэтали?! – не выдержал я, – Ты же сидишь здесь живая, во плоти! – Уходи! – процедила она, повернулась ко мне лицом, и тут я увидел в ее глазах такую боль и злость, что описать нельзя.
Я поднялся и направился обратно, попутно бросив через плечо:
– Просто, ты как была эгоисткой, так и осталась... Тебе всегда было плевать на людей, которые любят тебя... – и пошел прочь, но тут мне в спину что-то ударилось не больно, но ощутимо.
Я опустил взгляд на песок и увидел бежевую пантолету.
– Это я-то эгоистка! – второй шлепанец полетел в меня. – Я все отдала, чтобы вы жили своими жизнями. Без опасности! Без сумасшедших в ней! Без погонь и спецслужб! – сквозь слезы говорила она.
Я смотрел на нее. Она стояла все такая же... Маленькая, хрупкая и жутко злая. Даже более женственная белая майка с утяжкой под грудь и широким низом и длинная по пятки юбка не делали ее менее опасной.
Пару секунд мы смотрели на друг на друга, но потом она, внезапно прошипев: «Черт... Хватит», согнулась, хватаясь за бок, и опустилась снова на песок. Я подлетел к ней:
– Нэтали, где больно? – обнял одной рукой за плечи, а второй попытался прикоснуться к ее животу, и оторопел, осознав, что под моей рукой он округлый. – Уже нигде, – тихо сказала она и опустила мою руку. – Ты?.. – пытался я сказать. – Да, – ответила она и, обняв колени, снова уставилась на горизонт. – Он от Скотта?.. – спросил я. – Нет, блин, ветром надуло, – огрызнулась она. – Какой срок? – наконец выдавил я. – Пять месяцев. Аборт делать поздно, если ты об этом, – сказала она. – Нет, что ты! – испуганно ответил я и, задумавшись, уставился на океан.
Мы молчали.
– Он должен знать, – наконец, твердо заявил я.
После долгой паузы она, наконец, спросила, продолжая вглядываться в горизонт:
– Дэни, он поет? – Какое это имеет значение? – удивился я и уставился на нее. – Ответь. Он поет? – снова спросила она, посмотрев на меня глазами полными слез. – Да... – тихо сказал я. – Тогда не говори ему, – сказала она и снова отвернулась к океану. – То есть? Как не говорить? А ты? – не понял я. – Дэни, ты до сих пор не понял? Ты думаешь, я по своей воле забралась в эту Тмутаракань? Исчезла из жизни любимого человека и друзей, причем таким жестоким способом? – спросила она. – Не знаю... – оторопел я. – Дэни, это моя личная тюремная камера... Да, она без ограды и почти без надзирателей, но я не могу отсюда уйти. Иначе все, ради чего я пожертвовала своим будущим, обратится в прах, – говорила она, а я все так же не мог понять. – Что же такого произойдет? – спросил я. – Они избавятся от меня! И уберут свидетелей! Правительство не даст угробить проект, длящийся почти шестнадцать лет, – сказала она. – Какое правительство? Какие свидетели? Что за чушь ты несешь? Тебе голову напекло венесуэльским солнцем? – не понимая, удивлялся я. – Правительство США. А свидетели – это вы, – ответила она, смотря на горизонт.
Вдруг она вскочила, приложила ладонь ко лбу и начала вглядываться.
– Все, Дэни! Тебе пора, – заключила она. – Но, – возразил я. – Никаких «но». Ты возвращаешься в Америку и живешь своей прекрасной жизнью, рядом с Митчеллом. И держишь язык за зубами, – сказала она.
Я посмотрел ей в глаза. В них была тревога и боль.
– А ребенок? – спросил я. – Может он когда-нибудь узнает... – сказала она. – А ты? – не унимался я. – Если хочешь, хоть что-то понять, набери мое имя в поисковике. Все, уезжай! Пожалуйста... – уже умоляя, попросила она, периодически поглядывая на океан.
Я быстрым шагом поднялся по дорожке, прошел мимо дома и сел в машину. Завел двигатель и вжал педаль газа, срываясь с места.
Тот же пляж чуть позже
POV Героиня
Я оказалась права, зрение меня не подвело. Небольшая одномоторная яхта приближалась к берегу. Вскоре она причалила. Прямо в воду, с борта спрыгнула женщина, которая вот уже почти пять месяцев заботилась обо мне, внушая страх...
– Здесь кто-то был? – строго спросила она, заметив на песке следы.
«Твою мать!» – выругалась я про себя и ответила:
– Да, какой-то турист заблудился, – непринуждённо ответила я, забирая у нее из рук один из свертков. – Возьми этот, он легче. Тебе нельзя поднимать тяжелое, – остановила она меня, передавая пакет поменьше. – Да, конечно, – ответила я и последовала за ней. – Как ты себя сегодня чувствуешь? – спросила она, оборачиваясь ко мне. – Хорошо. Ребенок опять пинался, – сказала я. – Ты нервничала? – спросила она. – Ну, напугалась немного, когда тот парень спустился на пляж, – соврала я. – Ничего, скоро приедут рабочие. Поставим периметр, и никто больше тебя не напугает, – ласково сказала она, погладила меня по щеке, от чего я дернулась.
Ее взгляд стал снова жестким, она отвернулась и вошла в дом. Я последовала за ней.
– Значит в центр ничего не надо сообщать? – спросила она. – Нет, ничего. Все в порядке. Мы хоть и в глуши, но и сюда могут забредать люди. Что же теперь всех убивать? – ответила я. – Конечно же, нет, – удивилась она, – Я просто должна обеспечить вашу безопасность. – Мы в безопасности, – улыбнулась я, погладив живот. – Ну, вот и хорошо, – расслабилась она. – Лурдес, а когда привезут генератор? Той мощности, что дает старый, не достаточно. Второстепенные системы так и не запустились, – перевела я тему разговора. – Его привезут рабочие через пару недель, – ответила она. – Ну, тогда я пока поработаю с тем, что есть, – сказала я и направилась к двери в подвал. – Не засиживайся. Ты не забывай, что теперь несешь ответственность за две жизни, – в очередной раз напомнив о моем положении, крикнула мне в вдогонку латиноамериканка. – Да, да, да. Тут забудешь, – пробубнила я, спускаясь по лестнице, и погладила по животу, – Милая, хватит плясать на моей печени.
